Текст книги "( Не) желанная жена тренера (СИ)"

Автор книги: Маша Миль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава 15

– Успокойся! – с трудом разорвав поцелуй, легкими поглаживаниями по лицу Лера сдерживала его настойчивость и успокаивала участившееся дыхание. – Подожди. Возьми себя в руки!

Саша с замиранием сердца смотрел на губы, которые только что принадлежали ему, какой вердикт ждать от них: надежда или смерть? Почему она остановила его, что опять неправильно?

Лера пригладила ему волосы, подушечкой большого пальца удалила помаду с его губ.

– В доме консьерж. Он, конечно, знает меня, но лучше будет пройти мимо него, чинно и благородно. Орлов! – Она со смехом уворачивалась от поцелуев, которыми он осыпал её лицо и шею. – Потерпи десять минут!

– Почему десять?

– Потому что третий этаж, по три пролета.

– Значит на втором сделаем перекур!

Лера приветливо улыбнулась консьержу, с которым попрощалась три часа назад. За это время её жизнь вновь перевернулась, и виновник снова Орлов, но то, как легко и смело она делает шаги к этим переменам, не позволяет обвинять в этом его одного – они соучастники, подельники.

– Лера, второй этаж.

Саша поймал убегающую Леру за полу пальто, и притянул к себе.

– Может лучше поднимемся? Осталось совсем чуть-чуть.

– Успеем, у нас вся ночь впереди.

Лера смутилась, от его слов в солнечном сплетении вспыхнул пожар, пламя которого зажгло огнем кровь. Она потянулась к нему всем телом, отвечая на долгожданные, жаркие поцелуи, не в силах сопротивляться ни себе, ни ему, с головой окунаясь в вихрь сумасшествия. Как же она соскучилась, как ей не хватало этих губ, с нежной настойчивостью подталкивающих в мир чувственных наслаждений, о которых она могла только догадываться, а после происшествия в общежитии, смела только робко мечтать о повторении.

– Твои губы ещё нежнее, чем в моих воспоминаниях! – Он взял её за руку, их пальцы переплелись. – Пойдем.

Не колеблясь, она последовала за ним, физически, до покалывания в кончиках пальцев, чувствуя его власть над собой.

В темной прихожей Орлов с грохотом обо что-то запнулся. Лера поспешила включить свет. Обувная коробка была безжалостно раздавлена ботинками 45 размера.

– Разувайся здесь, пока ты ещё что-нибудь не обрушил.

Лера замерла, наблюдая, как он расшнуровывает ботинки. Она вспомнила каток, его руки на своей ноге, талии...

– Орлов, а ты коварный тип, – она улыбнулась.

– Ты только сейчас это поняла? – Он накинул куртку на вешалку. – Тебе предстоит ещё много открытий!

Лера прикусила губу, она знает этот взгляд закипающей страсти, лишающий воли. Пытаясь удержать остатки самоконтроля, она резко развернулась, потянулась за вешалкой и замерла – невесомые поцелуи в затылок, и его пальцы на груди, расстегивающие пуговицы пальто, вызвали непреодолимое желание чувствовать его каждой клеточкой своего тела, теснее прижаться к нему и сгореть вместе в пламени любовной горячки. Превозмогая себя, она наклонила голову, прекращая сладкую пытку и вздохнула всей грудью. В две руки они повесили пальто, стараясь не встречаться глазами, потому что тогда страсть, кипящая в их венах, выплеснется и, как поток раскаленной лавы, сожжет все на своем пути.

Орлов спешил покинуть прихожую, опасаясь, что его бешеная необузданная горячность и сокрушающее желание, испугают Леру, и она исчезнет, растворится в воздухе, как фантом. Он кожей, каждым нервным окончанием чувствовал её сомнение и напряжение. Короткие взгляды, нервную дрожь он расценил как недоверие.

– Саш, там кухня и туалет, гостиная, детская...

– Куда? – низкий голос за спиной и железные объятия, не позволили закончить, её захлестнуло неистовое волнение, сердце бешено запрыгало, жгучее желание разлилось по телу. Саша развернул её к себе и утонул в бездонной синеве её глаз, нежность затопила сердце.

– Ты не пожалеешь?

Его взгляд, полный любви, ласковые поглаживания по спине успокаивали, она мотнула головой и выдохнула "Нет" в его губы, которые окончательно разбили все сомнения, и она сделала шаг в сторону спальни.

Саша потянул молнию, спуская платье с плеч.

– Моя! Ты только моя!

Их дыхания еще перемешаны, распаленные тела переплетены, каждый удар сердца эхом отзывается в груди другого. Он склоняется над ней, и его поцелуй дарит необходимую влагу её раскрытым, сухим губам.

– Ты потрясающая, восхитительная! Я до сих пор не могу поверить, что ты со мной. Что я могу обнимать тебя, целовать.

– Ты говоришь правду? – её глаза лучились тихим счастьем, даже полумрак комнаты не скрывал этот блеск.

– Мне казалось, ты еще на катке поняла, что ты для меня значишь!

– Нет.

– Что нет?

– Ничего я не поняла. Как ты и обещал, был адреналин, эмоции зашкаливали. Да и ноги потом сильно болели, – она улыбнулась.

Он приподнялся на локте.

– Ты шутишь? Скажи, когда ты поняла, что я дико тебя люблю?

– Что дико – сегодня, а что твое появление в моей жизни не случайно в первую же встречу. Сердце, что ли, подсказало? Когда ты мне вернул крестик, я даже немного разочаровалась, испугалась, что твое предназначение заключалось именно в этом, тем более что на следующий день ты опять заявился со скандалом.

Она опять улыбалась, целовала и ласкала его, как никогда в своей жизни ни одного мужчину, отдавая ему свою нерастраченную нежность, переполнявшую её, и затаившийся огонь желания вновь пронзал их тела, обжигая, затягивая в водоворот кипящей страсти.

В неярком свете уличных фонарей, её кожа казалась прозрачной. Прикрыв глаза, она впитывала волшебные ощущения Сашиных бережных ласк. Он гладил её бархатную кожу, мягко целовал и, услышав глухой стон, его сердце замирало от счастья, наслаждаясь блаженством этих звуков.

– Ты пленила меня, связала по рукам и ногам. Когда ты уехала, я ни о чем не мог думать, только о тебе, о твоих сладких поцелуях...

– Орлов, ну какие поцелуи? Один в общежитии, признаюсь, не сдержалась, – Лера сладко потянулась, любуясь на возмущенного и севшего на кровати своего мужчину.

– Во-первых, в общежитии был не один, во-вторых в подъезде, тоже был.

– Не был.

– Был.

– Ты меня тогда ошеломил! Какие поцелуи, о чем ты?

Саша навис над ней всем телом.

– Ты не хочешь признаваться! Тогда следственный эксперимент. Ты это я, я это ты. Ты целуешь меня, как я тебя, а я тебе не отвечаю, как ты тогда!

В один миг он переменил их положение, уложив Леру себе на грудь. Она заманчиво наклонилась, накрыв его облаком волос.

– А мы сможем остановиться? Как тогда.

– Если я это ты, мы и не будем останавливаться! Я сдамся тебе сразу.

Сквозь сон, она чувствует его поцелуи, сильные руки с железными мускулами в очередной раз доказывают, что умеют быть мягкими и нежными, убирая прядку волос с лица. Она улыбается, кажется, никогда её пробуждение не было таким счастливым.

– Лера, мне пора, – шепчет он ей на ухо.

– Как пора? Почему меня не разбудил? Я не слышала будильник. Прости, прости!

Лера попыталась встать, но Саша удержал её.

– Я проснулся без будильника. Мне приятно быть причиной твоего крепкого сна. Не провожай меня, поспи еще, – он гладил её волосы.

– А ты?

– Посплю в электричке.

– Давай я отвезу тебя на машине.

Лера предприняла еще одну попытку встать.

– Не надо, не вставай. Я хочу запомнить тебя такой, сонной, уставшей. Ты забыла, я на мотоцикле. Когда брал, договорились, что оставлю возле вокзала.

В коридоре зазвонил Лерин телефон, Орлов чертыхнулся и нехотя пошел за ним.

– Кто звонит в такую рань? – с нотками строгости в голосе спросил Саша.

– Риэлтор. Хочу снять квартиру на два месяца.

– Ты живешь у подруги и не надо никуда переезжать, я тебя уже просил ничего не менять. И товарищ по работе тоже пусть сам достраивает свою квартиру. Потерпи всего два месяца. Надеюсь, ты не захочешь вернуться к Верстакову?

Леру удивил такой вопрос, она отрицательно качнула головой.

– А если он попросит? – не унимался Саша.

– Мне не нравится твой допрос. К Верстакову я никогда не вернусь. Да и, кажется, мое место уже занято?

– С чего такие выводы?

– Потому что видела их со Долиной фотографии.

– И вот так, по фотографиям, определила, что у них отношения? Мне кажется, Верстаков бы не смог так быстро тебя забыть.

– Это защитная реакция, механизм замещения.

Увидев фотографии, она испытала облегчение, что не Орлов оказался героем Ирининого романа.

– Тебе не обидно?

– Что он так быстро меня забыл?

Лера все-таки встала и под Сашиным восхищенным взглядом завернулась в простынь.

– Не обидно. Наоборот, думаю их общая амбициозность, её московские связи помогут ему выйти на другой, более высокий уровень. Это нормально. Ему и нужна такая жена, как Долина, заботливая и, как кошка, гладкая и пушистая.

Лера прошла на кухню, Саша последовал за ней и, пока она пила воду, надел ей на шею крестик.

– Ты всегда его на ночь снимаешь?

– Только с тобой. Мы, что, два месяца не увидимся?

– Ты будешь скучать? – Саша обхватил её за талию и прижался лбом к её лбу.

– Я уже скучаю, – прошептала она, вовлекая его в дразнящий поцелуй. – Останься! Я позвоню Илье, найдем причину расторгнуть контракт, если не получится, заплатим неустойку. У меня есть деньги, если не хватит, продам машину.

Её волнующий, горячий шепот, застывшие слезы в глазах, разрывали сердце. Больше всего на свете ему хотелось все бросить и остаться здесь, но слово, данное Верстакову, лишало его иллюзий! Верстаков всё знал! Знал, как тяжело ему будет разорвать объятия, уйти от неё в это утро, такой трогательной и беспомощной, самой любимой и желанной. Поэтому и взял с него слово вернуться и доиграть сезон.

– Через неделю игра в Мытищах, попробую отпроситься... Или сама приезжай.

– А как Верстаков тебя вообще отпустил? Как ты узнал, что я пойду на концерт?

– Я подслушал его разговор по телефону. Случайно. Попросил у приятеля мотоцикл. Сразу после игры рванул.

– А если бы не успел? И откуда ты Москву знаешь?

– Я учился злесь в спортшколе. Если бы не успел, подождал бы.

Верстаков не спешил делиться Лериным адресом, сомневаясь в правильности своих действий. Но Саша заверил его, что все равно её найдет. Это лишь вопрос времени.

– Просто у меня не будет стимула играть, дотяну сезон и начну поиски. Уверен, что смогу её найти.

– Орлов, ты меня шантажируешь, но ты прав, по-другому я бы тебе его не дал. Наш договор в силе, я надеюсь на тебя? Там возле неё крутиться какой-то мутняк, отвадь его любыми способами, только, чтобы Лера не знала, и постарайся убедить её остаться у Зиминых. Она такая женщина, неземная, её любой может обидеть...

– Илья Валерьевич, я не хочу обсуждать это с вами.

– Я все равно, правдами и неправдами, нашел бы способ встретиться с тобой. Только пойми, мне нужно доиграть сезон, это мой долг.

– Ты представляешь, что может случиться за два месяца?

Он представлял, и от этого представления чесались кулаки.

– Ты же хотела свободы

– Теперь не хочу. Хочу быть всегда с тобой! – Она прижалась к нему и прошептала, – ты первый мужчина, которому я это говорю.

Он задохнулся, почувствовал, как рассудок покидает его, никакой контракт, тем более электричка, на которую он опоздает, не имеют никакого значения, ничто не сравниться с этими словами, они значат для него больше, чем весь мир за окном. Он поправил на Лере спадающую простынь, пригладил ладошкой её волосы, заглянул в смеющиеся глаза и, кое-как совладав с голосом, хрипло спросил:

– Ты понимаешь, что ты сейчас сказала?

Лера легонько подтолкнула его к табуретке, присев к нему на колени, обняла его голову руками.

– Я сказала, что люблю тебя. Что тебя так напугало? – Она успокаивала его, целуя в нос, в губы, в глаза, как будто извиняясь за то, что придавила его этими словами, переложив часть того, что не вмещалось в ней, распирало её, на его плечи.

– Теперь меня пугает все! Время, расстояние, пространство. Два месяца мне покажутся вечностью, расстояние, разделяющее нас, это миллионы парсек, а пространство вокруг тебя... я ведь не смогу зачистить его, чтобы возле тебя никого не было. Как я понимаю Верстакова.

На этих словах он получил легкий подзатыльник. В подтверждение его опасений на Лерин телефон одно за другим пришло несколько сообщений.

Глава 16

За неделю Лера выдраила весь дом. С тем, что гостья самолично убирает дом, Муза Карловна еще кое–как мирилась, но, когда дело дошло до окон, возмущению не было предела, она требовала вызвать бригаду из клининговой компании, опасаясь за Лерино здоровье, за её маникюр.

– Да и вообще, неприлично самим мыть окна.

А Лере как раз эта работа нравилась больше всего, она открывала раму и не могла надышаться чистым, едва прогретым солнцем воздухом. Да и результат был виден сразу – сквозь прозрачные стекла и в пасмурную погоду светлее.

Под руководством Музы Лера освоила несколько рецептов сложных, но потрясающе вкусных соусов.

– Если умеешь готовить соус, то и вареная картошка будет деликатесом, а уж если приготовишь мясо под соусом, считай, любой мужчина у тебя в кармане, – Муза следила за процессом из своего любимого кресла на кухне.

– Любого нам не надо, – Лера сполоснула под водой пучок зелени. – Нам надо – любимого.

– Ой ли? Это не хлыщ ли московский тебе глаза затмил? Неделю глаза прячешь, то смеешься, то плачешь. Подумай, а нужна ли тебе эта любовь? У тебя характер ровный, ты с любым уживешься.

– А если я не хочу уживаться? Хочу жить, любить и быть любимой?!

Лера закружилась по кухне.

– Хочу быть счастливой! – кричала она, целуя Музу в щеки.

– Так будь же! Кто мешает? Но твой москвич мне не нравиться!

– Вы его ни разу не видели, – резонно заметила Лера.

– Мне и видеть не надо. Задурил тебе голову.

Что-то мешало Лере сознаться, от кого на самом деле она потеряла голову. Вот и первый звоночек. Музе было неловко открыться, что некто сломил её сопротивление одним взглядом, и всё дальнейшее было безумным, горячим, и она и думать забыла, что любимый младше неё.

Юре тоже не могла признаться, потому что вряд ли ему понравится делить дом с изменщицей, Илья до сих пор, деликатно молчал о причинах расставания.

Все это предстояло пережить.

– О чем задумалась? – Муза погладила Леру по руке.

Настроение внезапно испортилось, Лера бросила полотенце, извинилась и убежала в детскую. Уже в который раз неуловимое и тревожное предчувствие закрадывается в душу. Есть только один способ развеять тень сомнения, позвонить Саше. Услышать его взволнованный голос, вопреки расстоянию увидеть родные глаза, почувствовать его близость каждой клеточкой тела, беспокойство и любовь, которыми непостижимым, необъяснимым образом пропитано каждое слово и даже паузы в их диалоге.

Поток машин резко остановился, водители по инерции проезжали еще два–три метра и тормозили в метре от передней машины, образуя плотную пробку. Навигатор не обещал ничего хорошего, желтый цвет дороги быстро краснел. Лера побарабанила ногтями по панели. Судя по тому, что встречный поток отсутствовал, что–то произошло на трассе.

Она выехала на два часа раньше с учетом пробок, рассчитывая застать Сашу в гостинице, чтобы просто обнять и поцеловать. Не больше. Она улыбнулась своим нескромным мыслям. Неделя без него тянулась как год. Саднящее одиночество скребло костистой рукой, то по груди, добираясь до сердца, то захватывала горло, оставляя комок невыплаканной тоски. От того что теперь она все время была дома, она стала рано ложиться спать. Возня близнецов в кроватях, их тихие смешки, перешептывания – то, на что она раньше не обращала никакого внимания, теперь вызывало её неподдельный интерес и улыбку. Под их словесные перепалки она позволила себе мечтать, она хотела мечтать, робко впуская в сердце и воздушные замки, и вполне конкретные видения. Игра воображения уводила порой слишком далеко от реальности, но под эти грезы и иллюзии так сладко засыпалось.

Наконец, поток машин сдвинулся, кое-как, черепашьим ходом Лера добралась до стадиона.

В темном вечернем небе на огромном, светодиодном экране прямо перед парковкой транслировались последние минуты матча. Команда Верстакова уверенно побеждала. Лера досмотрела игру и набрала номер Саши. Телефон отключен. Накануне она звонила и предупреждала, что подъедет, поэтому вероятность того, что он пойдет искать её на парковку была стопроцентной. Она посмотрела несколько раз повторы острых моментов игры, понаблюдала, как освобождается парковка, и вышла из машины. Застегнув пальто, пошла искать 12 подъезд, возле которого всегда останавливался командный автобус.

Разгоряченные игрой болельщики бурно обсуждали матч, а Лере идея встретить Сашу, уже не казалась такой заманчивой. Стало прохладно, она подняла воротник и натянула перчатки.

Увидев автобус, подошла ближе, но так, чтобы ни с кем не встретиться. Несколько человек уже стояли рядом с автобусом, вышел Плотников, Верстаков, конечно, Долина, все были довольны, в кои веки команда вышла в четвертьфинал. Наконец появился Саша. Лера едва сдержалась, чтобы не кинуться ему навстречу, но первым его обняла Вера. Лера узнала её, хоть и видела один раз, мельком.

У неё скрутило в животе, выступил холодный пот, она почувствовала, что задыхается, ком в горле не дает вздохнуть.

Верстаков приказал всем садиться в автобус. Долина, пользуясь тем, что все заняты посадкой, обняла Илью за талию.

Такого предательства, двойного предательства, нельзя было и представить. Лера уже не скрывалась между колоннами, не старалась выбрать место потемнее, просто брела на стоянку, не представляя, как сейчас встретиться с Орловым. Она даже не вздрогнула, когда мимо нее проехал автобус, не видела его, из-за пелены перед глазами. Лера не могла сдержать слезы, не помогали ни уговоры, ни ногти, впивающиеся в ладошки, ни прикусывание губ. Пусть он видит! Пусть ему будет так же плохо, как ей сейчас. На секунду она остановилась, возле машины стоял Орлов, и разглядывал розового ангела над лобовым стеклом.

"Да, ангел останется, а ты Орлов, нет! Тебя в моей жизни больше не будет."

Увидев плачущую Леру, Саша встревожился, растерялся, ничего не подозревая, обнял её со всей страстью, целуя солёные щеки.

– Лера, тебя совершенно невозможно оставить одну! Ну кто тебя обидел?

В голосе было столько тепла и искренности, и это вызвало в ней еще бомльшую волну отторжения и неприятия, она задохнулась от рыданий, от отчаянности своей любви и от невозможности её существования. Он мягко, но настойчиво притянул её к себе.

– Орлов убери руки! – Она скинула с себя руки опешившего Саши. – Ты меня обидел! Ты меня предал! Верстаков меня предал. Вы оба.

Саша испуганно заморгал.

– Откуда... Что случилось.

– Я видела сейчас Веру. Мало того, что она вешалась на тебя, так ещё и Верстаков, отнесся к ней, как к чему-то постоянному. Она что, всегда с вами ездит?

– Да всё не так было!

– Мне плевать, как было!

Лера щелкнула замком и хотела открыть дверь, но Саша, скрутив её в охапку, оттащил от машины.

Первые крупные капли дождя гулко ударили по лакировке машины, в следующую минуту дождь обрушился всей мощью.

– Лера, всё совсем не так, – он уже не предпринимал попыток остановить и достучаться до неё.

– Я не хочу, знать, как, – она подняла голову вверх, убрала ладонью волосы с лица, встречая холодный поток, смывающий горячие слезы. – Я знаю, как будет. Тебя больше не будет в моей жизни! Отойди!

Подойдя к машине, она дернула дверь.

– Куда ты собралась ехать? В Москву? – Он дернул её за руку. – Ты с ума сошла! Я тебя не отпущу в таком состоянии!

– Я тебя спрашивать не буду! – Лера огрызалась сквозь рыдания.

– Я не знаю, что у тебя в голове. Просто не понимаю, но машину поведу я, и это не обсуждается! Садись.

Саша открыл дверь пассажирского места. Лера прошла мимо, она и правда чувствовала себя совсем слабой и опустошенной, слезы в глазах размывали картинку.

– Хорошо, ты отвезешь меня, только не смей мне ничего говорить! Одно слово – и я выпрыгну.

Она села на заднее сиденье. Они ехали молча, он поглядывал, как она, отвернувшись, смотрит в окно и плачет. Он надеялся, что всё–таки эмоции пересилят, и она скажет хоть слово, ему было бы легче, если бы она снова устроила истерику. Подъезжая к посёлку, она попросила остановить машину и хотела сесть за руль сама, но он ей этого не позволил.

– Я отвезу тебя до самого дома, и мы поговорим.

Таня составила сухую посуду в шкаф и осмотрелась. На сегодня санитарный час для кухни закончен. Она выключила свет, и тут же темное окно осветил свет фар. Рассекая стену дождя, машина Леры въехала во двор и остановилась на дороге. Таня забеспокоилась, Лера всегда паркует машину на своем месте, но увидев, что за рулем Орлов, успокоилась.

Ему не пришлось открывать дверь, Лера выскочила сама. Она что-то активно разъясняла Орлову, пока он не прижал её к машине и не поцеловал. Дождь нещадно хлестал по их непокрытым головам. Таня улыбнулась, наверное, именно таких отношений Лере и не хватало. С бешенной пылкостью, через край, страстными ссорами, бурными примирениями и упоительными поцелуями. Таня логично задумалась над вопросом, куда укладывать спать темпераментную парочку? В кабинете стоит кожаный, не раздвигающийся диван, остается гостиная, дабы не смущать рано встающую бабулю, можно поставить семейную ширму, первое самостоятельное, московское приобретение Музы Карловны, на момент покупки, тогда ещё просто – Муси Карповой.

Из окна Тане было видно, что затянувшийся поцелуй был разорван Лерой, и очередное стремление Орлова что-то доказать разбивалось о её шумное негодование. Она вырывалась, но он держал крепко. Таня вышла на веранду, и Лера буквально упала в её руки.

– Убирайся, не хочу тебя видеть!

– Лера. Господи, Лера, замолчи! – Таня ладошкой закрывала ей рот, подталкивая в комнату.

– Мне надоели опека и надзор, тем более, эти санкции распространяются только на меня! – Лера сбросила с себя Танины руки. – Ты бы видела этих двух голубков. Вот их любовь!

Таня даже не предполагала, что Лера может быть такой невыдержанной.

– Я уеду. На два месяца...

Из-за шума дождя, Орлова было едва слышно.

– Да-а-а, вы же поедете с Верстаковым добывать "Корону Сибири". Как вы её одну на две головы надевать будете?

– Лера, два месяца! Дождись меня.

Даже при тусклом свете уличной лампочки Таня видела Сашино бледное лицо и трясущиеся синие губы, она повела Леру в дом и обернувшись, знаком попросила Сашу подождать на веранде.

На кухне Таня посадила бунтарку в кресло Музы. Появилась и сама бабуля:

– Танечка ей надо капельки накапать.

– Бабуля, ну какие капельки, тут укол надо делать.

– Танечка, вы таксисту заплатили? Он стоит под дождем, ждет.

– Бабуля, иди отдыхай, я расплачумсь.

Лера притихла. Таня сделала укол и отвела её на диван в гостиную. Посидела с ней, пока она не уснула и вышла на веранду. Орлова там не было. Тогда Таня вернулась в комнату за телефоном Леры и попыталась дозвониться до Саши.

Утром Лера встала раньше всех. Долго делала примочки, убирая последствия вчерашней истерики. Как тяжело, все опять начинать с чистого листа, но разве возможно начинать, не стерев воспоминания о прошлом, особенно, когда они так близки и осязаемы? Разве возможно теперь без боли вспоминать их ночь с Орловым, теперь, когда его предательство так явно, а боль под левым ребром так ощутима? Она никогда ему не простит его подарок – надежду, на счастье. Она любовалась ею, как каплей утренней росы, переливающейся в лучах солнца, и даже не успела задуматься, как её сохранить, а он уже грубо распнул её надежду и любовь. Может это была и не любовь, а желание узнать скрытые, неведомые её сердцу и телу ощущения? Просто желание, грубо говоря похоть. Ей бы хотелось так думать, но почему, тогда ни с Максимом, ни с Ильёй, ни с Андреем не было этого желания?

Вновь и вновь своими размышлениями, она загоняла себя в тупик.

Когда Татьяна встала, Лера уже приготовила завтрак.

– Куда собралась так рано? – Таня всматривалась в её безжизненное лицо.

– Всё-таки хочу найти квартиру. Мне надо побыть одной. Вот и закончилась моя счастливая жизнь, начинается обычная, повседневная. Танюша, ты извини за вчерашнее. Я, наверное, всех перепугала?

– У бабули появился повод для размышлений, Юра ничего не понял, ну ему и нечего понимать. Ты была безжалостна и несправедлива!

Лера налила Тане кофе и пододвинула гренки.

– Я вчера застала Илью с Долиной, а Орлова с его бывшей. – Лера внимательно следила за Таниной реакцией, которой не было.

– Допустим Верстаков имеет право. А Орлов, что целовался?

– Этого не хватало? – Лера опять нервничала. – Обниматься считаешь недостаточно?

Таня встала и достала из шкафа успокоительный сбор.

– Саша её обнимал? Ты стояла рядом, и видела его лицо?

– Вот это да-а-а, – Лера выделила каждый слог. – Тебе приходиться доказывать прописные истины.

Таня плеснула кипяток в маленький чайник и пожала плечами.

– Мне Орлов объяснил, что не ждал Веру. Ждал тебя. Но это легко выяснить, позвони ему. Заодно, узнай, не заболел ли, он промок до нитки, а ему еще ведь ехать надо было.

– Я не буду звонить и тебе запрещаю, а если так волновалась за Орлова, оставила бы его ночевать, – Лера отхлебнула ароматный чай.

– И оставила бы, и тебя не спросила бы, – твердо ответила Таня. – Только он ушел, сдал тебя лично в руки. Промокший, замерзший...

– И голодный, – Лера зло усмехнулась. – Ты не переживай, наверняка, за воротами его ждал Верстаков. Они вообще, как–то сдружились.

– Их объединила любовь к одной женщине. Ты только представь, что чувствуют они оба, но вынуждены договариваться, играть в команде! Теперь представь на месте Верстакова Белякова, – Таню пробил озноб от предположения. – Шекспир и Цвейг отдыхают.

Она напела вступление к арии Хосе из Кармен и улыбнулась.

– Лер, ты такая смешная. Если Орлов не умрет от пневмонии, тогда простишь его, – Таня примирительно обняла подругу. – Вот он вернется через два месяца, и всё будет хорошо. Мне то можешь не врать, что он тебе безразличен.

– Я и не говорю, что он безразличен. Он мою жизнь перевернул с ног на голову, я думала, он открыл мне космос, а это оказались всего лишь дырки в крыше старого сарая. Танюша, ну что я тебе объясняю, все происходило на твоих глазах. Ну не получилось ничего построить... Сарай рухнул!

Лера театрально развела руки и пожала плечами.

– Главное, что никто не погиб под руинами. А сарай можно и новый построить. Фундамент у вас крепкий. Это то, что видели мои глаза. И на Орлова можно опереться.

Лера удивленно посмотрела.

– Когда Орлов успел произвести на тебя впечатление? В вашу первую, или вчерашнюю встречу? Когда он тут мокрый оправдывался...

– Он не оправдывался, он просто не мешал твоим нападкам. Да, ему было больно от твоей несправедливости, но у него была уверенность в своей правоте и невиновности. И то, как он пообещал вернуться, не оставляет мне сомнений, он тебя убедит. В крайнем случае, опять похитит тебя на мотоцикле!

Лера отставила чашку и похлопала Тане.

– Молодец, тебе прям в суде выступать. Адвокат. А я обвиняемая?

– Пока нет. Я не позволю тебе сделать ошибку. А насчет квартиры, даже не думай. Останешься у нас. И точка.