Текст книги "Дикарь (СИ)"

Автор книги: Маша Драч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

– Здравствуйте, – я тут же вскочила на ноги, поправляя платье. Всё-таки передо мной стоит человек, который намного старше меня, надо бы уважение проявить.

– Здравствуйте, – бабуля сняла косынку и удивленно посмотрела на меня.

Сложилось такое впечатление, что мое присутствии здесь – что-то из ряда вон выходящее. Будто я очутилась в каком-нибудь мужском монастыре, где женщин в априори быть не может.

– Может быть, вам помочь? – этот вопрос показался мне самым логичным в данной ситуации, хотя я всё равно мысленно посчитала себя идиоткой.

– Нет-нет, я сама, – бабуля заулыбалась и продолжила меня рассматривать. В ее взгляде не было оценки или какого-то призрение, скорей, обычный интерес.

Повисла неловкая пауза. Наверное, это был первый раз, когда я пожалела, что рядом нет Дикаря. Ну и куда он уехал? Где его черти носят?

– Ты, наверное, подруга Пашеньки? – бабуля, возможно, поняла, что мне неловко, поэтому взяла всё в свои руки.

– Можно и так сказать, – уклончиво ответила я. – Общаемся, а иногда и встречаемся.

– Как замечательно! – кажется, гостья была искренне рада моему ответу. – Я Валентина – Пашенькина мать, – вот так дела!

Вот эта вот женщина?! Вот этот божий одуванчик – мать Дикаря?! У меня от удивления, чуть глаза из орбит не вылезли. Вот это да! Шок.

– Очень приятно, – медленно проговорила я, когда дар речи ко мне всё-таки вернулся. – Даша, – я несмело подошла ближе и протянула руку.

– Мне тоже очень приятно, – бабуля ответила рукопожатием. – Я тут Паше творог привезла. Домашний. Вкусный. А то сына со своей работой даже поесть нормально не может. А я волнуюсь.

– Ясно, – я нервно прикусила губу.

– Пойдем на кухню? Нужно продукты в холодильник переложить.

– Да, конечно.

Я хотела помочь старушке, но она вежливо отказалась, мол, всё сама сделает, ей не в тягость. Поэтому мне пришлось усесться за стол, чтобы не стоять без толку.

– Как же замечательно, что у Паши есть подруга, – щебетала Валентина, выкладывая из авоськи пакет с творогом и еще несколько пакетов с фруктами. – Дашенька, ты не подумай ничего дурного, просто раньше я здесь Пашиных друзей никогда не видела.

Я прекрасно понимала, что Валентина под словом «друг» имела ввиду нечто гораздо большее, просто, наверное, не хотела меня смущать. Но всё это было так странно и непривычно. Это что же получается? Дикарь ни разу не знакомил мать со своими женщинами? Хотя, учитывая, как он к нам, женщинам, относится, это даже неудивительно.

– Не беспокойтесь, я ни о чем таком даже и не собиралась думать.

– Характер у Пашули сложный, даже временами невыносимый, но вообще он хороший.

– Да я уже знаю, – стало смешно.

– Ты молоденькая такая, наверное, еще учишься?

– На четвертый курс перешла.

– Это хорошо. Девушке образование необходимо. А то сейчас как посмотришь на современных девиц, так им только деньги подавай. Ничего самостоятельно делать не хотят. Куда катится мир? – Валентина покачала головой и принялась раскладывать продукты в холодильник.

Я же сидела и всё еще не могла поверить в реальность происходящего. В мои планы и уж точно в планы Дикаря не входило вот это вот знакомство. Следовательно, клубок всех этих обстоятельств начал медленно запутываться. Теперь будет крайне любопытно посмотреть на реакцию Дикаря, когда он вернется и увидит, с кем я провожу свободное время.

Одиннадцать

Дикарь вернулся минут через пятнадцать после приезда его матери. Остановился на пороге кухни и смерил меня сердитым взглядом, будто бы я без спроса вторглась в ту часть его жизни, что находится под суровым запретом.

– Паша! – Валентина вымыла руки и бросилась обнимать своего сына. Такая маленькая в его руках.

Мужчина позволил себе кратко улыбнуться, и я не смогла отвести взгляд в сторону. В этой улыбке, черт подери, скользнула нежность. Настоящая НЕЖНОСТЬ! Может, сердце Дикаря не успело еще окончательно очерстветь? Если это так, то он не до конца потерян для этого мира.

– Сыночек, ты давно уже ко мне не заезжал, – проговорила старушка, бережно поправляя лацканы на пиджаке Дикаря. – Я вот решила сама к тебе в гости прийти.

– Хорошо. Сейчас поговорим. Ты, – мужчина поднял на меня свой тяжелый взгляд. – Иди в другую комнату.

– Пашуль, Даша может остаться. Хорошая ведь девочка. Я могу чай нам сейчас заварить.

– Ты оглохла? – Дикарь, словно не слышал слов своей матери, продолжая прожигать меня взглядом.

– Хорошо, – я встала из-за стола и ушла в гостиную.

Дверь на кухню плотно закрыли, будто бы я стала подслушивать. Делать мне больше нечего. Хотя, честно говоря, действительно нечего. Может, лучше тихонько уйти? Но разрешения никто не давал, а я совсем не горю желанием, чтобы меня потом наказали за несанкционированные действия.

Когда уже стало вечереть, дверь, наконец-то, открылась. Бабуля быстро надела косынку, пока Дикарь отдавал по телефону приказ Ивану, чтобы тот немедленно подъехал к дому.

– Я могу, и сама добраться. Зачем тебе колотиться?

– Нет, мать, мне так будет спокойней, – твёрдо заявил Дикарь, сопровождая старушку в коридор.

– Дашуль, было приятно познакомиться. Надеюсь, последний курс закончишь с пятерками, – Валентина улыбнулась мне и помахала на прощание совей морщинистой ладошкой.

– Спасибо. Мне тоже было очень приятно, – я заулыбалась.

Когда в апартаментах, кроме меня и Дикаря больше никого не осталось, атмосфера между нами накалилась, возникло неприятное тяжелое напряжение. Мужчина вернулся в гостиную и остановившись в нескольких метрах от меня, содрал с шеи галстук.

– У тебя прекрасная мама, – тихонько и зачем-то вдруг проговорила я.

– Тебя это не касается, – резко оборвал Дикарь. – Встань.

Мое тело уже по инерции подчинялось этому человеку. Я встала с дивана и сжала руки в кулаки.

– Оклемалась? – Дикарь скинул с себя пиджак и принялся что-то делать с узлом на галстуке.

Я не сразу поняла, что именно имелось в виду, потом всё же догадалась.

– Да.

– Заебись, – Дикарь резко ухватился за тонкие бретельки моего сарафана и одним четким движением стянул вниз. Послышался треск ткани. Я не ожидала такого нападения, поэтому дернулась, но сильные руки тут же удержали меня на месте. – На колени, – жесткий приказ.

По венам заструился страх. Тот самый, который я испытала, когда впервые увидела этого мужчину, который испытываю всякий раз, когда мы остаемся наедине.

– Что? – растерянно прошептала я, но, похоже, Дикарь сегодня не был настроен разговаривать. Он с силой надавил мне на плечи, я поддалась натиску и стала на колени.

– Руки за спину, – каждый новый приказ звучал всё резче, чем предыдущий.

Я послушно завела руки за спину и их тут же стянули тугим узлом галстука. Не вырваться, даже если сильно постараться. Паника заколотилась в груди, иголками разносясь под кожей. Сейчас Дикарь выглядел по-особенному угрожающе. Навис надо мной, жаля голодным взглядом, а у меня только то и получается, чтобы сглатывать внезапно образовавшийся ком в горле.

– Не рыпайся. Стой ровно и открой рот, – все эти инструкции Дикарь давал во время того, как расстёгивал ширинку на брюках.

Меня будто током ударило. Я не была моральна готова к этому, особенно, таким вот унизительным образом. Но ведь никто разрешения не спрашивал.

– Открой, – Дикарь уже явно терял терпение, поэтому надавил большим пальцем мне на подбородок.

Я поддалась и через секунду ко мне в рот ворвался горячий твердый член. Он был большим для меня даже во время минета. Я языком ощущала его пульсирующие венки и налитую кровью гладкую головку. Стало противно. Я зажмурилась. Руки инстинктивно дёрнулись, но жесткая ткань галстука больно врезалась в кожу.

– Не рыпайся, иначе хуже будет, – рыкнул Дикарь и ухватив меня за волосы на затылке, толкнулся глубже.

Я закашлялась и попыталась сомкнуть губы, за что тут же получила увесистую пощечину, да такую, что перед глазами звёздочки замелькали. Дикарь будто хотел отыграться на мне, вызвериться, наказать. Только вот за что?

– Просто открой свой гребанный рот, – столько ненависти и злости было в его голосе. Страх слизкой холодной змеей скользнул вдоль позвоночника.

Я чувствовала, что Дикарь был на пределе, и вряд ли его пытка продлится долго. Но даже эти несколько минут растянулись для меня в одну маленькую вечность. Он не щадил меня, наращивал темп, больно удерживая за затылок. Его головка доставала так глубоко, что казалось, я либо задохнусь, либо меня вывернет. Из глаз брызнули слёзы, по подбородку текла слюна, а это постоянное причмокивание от каждого нового толчка, вызывало во мне новый прилив отвращение.

Боже, во что же я ввязалась?! Это было унизительно. Не сам вид удовольствия, как таковой, а то, что я позволяла всё это делать с собой. Не так я себе представляла свою сексуальною жизнь. Всё должно было сложиться совсем иначе.

Меня выворачивало ровно до того момента, пока я не встретилась взглядом с Дикарём. Он кайфовал. Рот приоткрыт, в глазах черти пляшут. Мужчина неотрывно наблюдал за тем, как его член погружался в мой рот. Ему нравилось, причем настолько, что руки на моем затылке прекратили тянуть за волосы и теперь оглаживали мои плечи.

– Давай, девочка, – одержимо прошептал Дикарь. – Ты охуенна. Давай, – его пальцы впились в мою кожу и через секунду горячая струя спермы ударила в нёбо. Я тут же сглотнула, практически не чувствуя вкуса. – Блядь, – протяженно простонал Дикарь, запрокинув голову.

Еще несколько мгновений он больно сжимал мои плечи. Я выпустила член, наблюдая за тем, как судорога наслаждения прошивает это огромное крепкое тело, что сейчас казалось жутко уязвимым.

Я отползла назад, пытаясь стянуть с рук гребанный галстук. Ничего не получилось, пока Дикарь не привел себя в порядок и сам не снял с меня путы. Я потёрла затёкшие запястья, ощущая, как под кожей немного покалывает. Всё это было стрёмно. Мне становилось страшно оттого, что Дикарь умеет слетать с катушек, щека всё еще горела болью после удара. Страшно оттого, что мне противно и приятно одновременно. Так нельзя, чтобы мужчина видел в женщине только кусок мяса с дыркой. Это отвратительно! Но больше всего я боялась того странного, неконтролируемого чувства, что зрело в моей душе. Оно давно возникло, возможно, даже в нашу с Дикарем первую встречу. Просто я внимание не обратила, не поняла, что это такое со мной случилось.

А, похоже, всё было до надрывного смеха банально, девчонка влюбилась в мужика-отморозка. Да. Именно так. Вместо какого-нибудь хорошего парня-одногодки я прикипела к мужику, который не привык церемониться или уважительно относиться к женщинам. Я – его шлюха. Обычная шкура, за секс с которой Дикарь мне платит. Ему плевать, кто я и какая у меня душа, какой я вообще человек. Главное, чтобы ноги вовремя раздвигала и не напрягала. А я… Я делала то, что ему было необходимо, наплевав на гордость и собственные убеждения. Да как такое могло случиться? Как я могла опуститься настолько низко? Сама же ведь не понимала и поражалась тому, как Алёнка может трахаться с таким, как Дикарь? Меня тошнило только от одной мысли, что я могу встретить в своей жизни подобного человека. И вот, что из всего это получилось. Полуголая, измазанная спермой, сижу у ног мужчины, который вытрахал меня в рот.

Мне стало дурно от самой себя, оттого, что получаю удовольствие, когда со мной так, когда не нежно, когда не с любовью. Ну разве это нормально? Себя же не уважаю. Я подобрала свой несчастный подранный сарафан и прижала к груди. Уткнулась носом в ткань и засмеялась, как ненормальная.

– Ты чего, бля? – голос Дикаря раздался над моей головой, как раскат грома, что прокатился по небу, разрывая его в клочья.

Я резко перестала смеяться и перевела взгляд на туфли мужчины.

– Пожалейте хотя бы свою горничную, – мой голос прозвучал тихо. – Ей потом за вами еще полы мыть.

Дикарь ничего не ответил, наверное, почуял, что со мной что-то не так и его это внезапно озадачило. Достал из кармана брюк пачку сигарет, вытянул одну, а пачку бросил на журнальный столик, закурил, отошел к окну.

– Ничего, девочка, пора начать понимать, что жизнь еще та гребанная сука и подачек от судьбы не приходиться ждать, – Дикарь открыл окно, впуская в комнату вечернюю прохладу, у меня даже мурашки по коже прошлись. Я поежилась. – Ни я бы тебя вытрахал, так кто-нибудь другой. Вечно кто-то кого-то трахает.

Я воровато поглядывала на пачку сигарет. Рассуждения Дикаря вызывали во мне только злость и желание немедленно покурить. Я ведь, мать его, действительно старалась не курить. Дура тупая. Нашла кого слушать. Подползла ближе, вытащила сигарету и дрожащими пальцами подкурила.

– Ты чё творишь? – такая неприкрытая злость в его голосе мелкими осколочками врезалась мне под кожу. Я вздрогнула, когда он двинулся в мою сторону. – Я тебе, бля, говорил, чтобы ты не курила? – Дикарь буквально выбил у меня из рук сигарету и ухватив за плечи как куклу, поставил на ноги.

– Да пошел ты, – выплюнула я ему прямо в лицо, выдыхая остатки дыма. Это был крайне опрометчивый поступок с моей стороны, и я понимала, что потянутся последствия.

– Я-то пойду, – Дикарь склонился ко мне, держа под прицелом своих темных глаз. – Но тебя потяну за собой.

– Почему просто нельзя оставить меня в покое? – обессиленно спросила я. – Ну что еще вы от меня хотите? Поимели уже ни раз и ни два, так отпустите. Оставьте меня в покое, – меня эмоционально швыряло то вверх, то вниз. Я боялась того, что в следующий раз, когда Дикарь меня позовет к себе, я буду мчаться изо всех ног. Уже сейчас я ловлю себя на мысли, что жду каждую нашу встречу, а что будет потом? Дело ведь не в чувствах, а в том, что они никому нужными не будут. А я так сильно не хотела быть ненужной. Я знала, каково это, потому что собственному отцу даром не сдалась. Он, конечно, та еще свинья, но мне было больно. Очень. Я прятала эту боль, но всего ведь не утаить. – Ну другую себе найдете. Вон Алёнка по вам сохнет, только позвоните ей, она тут же будет рядом.

– Не нужна мне она, – сердитым тоном после недолгой паузы заявил Дикарь, по-прежнему сжимая мои плечи. – И оставлять тебя в покое я не хочу. Ты моя, так что молить о пощаде и пытаться надавить на жалость – бесполезно. Прими уже это, наконец, девочка, – он выпрямился, отпустил, а я всё еще ощущала его пальцы на своей коже. – Сегодня у меня останешься. Я так хочу. Позвони матери, предупреди.

Он ушел в другую комнату, оставив меня на пару минут одну. Я продолжала в руках держать свой испорченный сарафан и растерянно смотреть перед собой. Нельзя не то что влюбляться, даже симпатизировать таким мужчина, как Дикарь. Он плохой человек. Жестокий и эгоистичный. Такой поломает, перешагнет и пойдет дальше, даже не обернётся. Не знаю, кто или что сделало его таким, но я вместо сопротивления, которым еще пару минут назад была охвачена, теперь покорно искала телефон, чтобы позвонить матери. Пока ждала ответа, вдруг словила себя на мысли, от которой стремилась убежать. Даша, ты влюбилась в подонка, в неизлечимого грубияна и страшного человека. Что же ты делаешь?! Ничего. Просто намеренно шагнула в пропасть, наплевав на саму себя. Когда упаду, будет больно, но раз я позволила всему этому случиться, значит, только через боль умею получать удовольствие. Сумасшедшая!

Минут пять я пыталась деликатно и ёмко объяснить маме, что сегодня не вернусь домой ночевать. Она, естественно, не была в восторге, но в конечном итоге твердо заявила, что завтра меня ждет серьезный разговор. Я поинтересовалась насчет того, как мама себя чувствовала. Она боялась даже радоваться тому, что теперь может обходиться без обезволивающего. Всё сглазить не хочет. Я во всё эти предрассудки не особо верила, но спугивать мамину радость не осмелилась.

Когда мне всё-таки удалось уладить проблему насчет моей ночевки, я подошла к окну и закрыла его. В гостиной стало довольно-таки прохладно, а как пользоваться кондиционером я не особо знала, поэтому залезла на диван с ногами. Босые стопы моментально превратились в две ледышки. Оно ведь и неудивительно, учитывая, что днем стояла жара невыносимая, а к вечеру неожиданно похолодало.

Кутаясь в свое порванное платье, я притянула колени к груди и уперлась в них лбом. Я так странно себя чувствовала, будто бы начала заболевать. Наверное, побочка из-за месячных. Каждый раз думаю, что не переживу этих критических дней, но всё обходится.

– Выбрось эту тряпку, – Дикарь вернулся в гостиную и забрал пачку сигарет с журнального столика. – Я тебе шмоток купил, вот в них завтра и вернешься домой.

Если бы он не испоганил мою одежду, вряд ли я взяла его подачку, а так выбор был невелик. Я молча отдала платье Дикарю. Он скомкал его, будто это, действительно, была какая-то половая тряпка, а взамен бросил мне футболку. Обычная черная футболка, которая на мне была длиной ниже колена.

– Захочешь помыться, прямо по коридору, вторая дверь слева, – спокойно проговорил Дикарь. – Моя спальня будет, напротив.

– Я что, с вами буду спать? – я от удивления, даже голову вскинула, напарываясь на непроницаемый взгляд мужчины.

– Нет, блять, постелю тебе на коврике у входных дверей. Да, со мной будешь. Иди уже, – он вытащил зубами из пачки сигарету и направился в сторону кухни, наверное, чтобы выкинуть мое платье.

Я скрылась за дверью ванной комнаты. Просторная такая и пахнет здесь приятно. Я подошла к зеркалу, чтобы посмотреть, не остался ли после удара след. Удивительно, но нет. Не то, что бы удар был с кулака и со всей силы, просто пощечина, но учитывая габариты Дикаря, он с легкостью мог оставить синяк.

Умывшись, я влажными руками пригладила свои непослушные волосы и тихонько выйдя в коридор, осторожно прошла в спальню. Она еще пустовала и вообще казалось, что здесь редко кто появляется. Одна большущая кровать и встроенный в стену шкаф. Всё. Ни каких-либо фотографий на тумбочках или хотя бы часов. Ни цветов, ни еще какой-то дребедени, которая могла бы указывать на проживание здесь человека.

Я шмыгнула под одеяло и подползла к самому изголовью кровати. Что-то мне, действительно, нехорошо. Но с утра же я чувствовала себя вполне нормально. Пощупала лоб. Горячий. Но я никогда не могла вот так по прикосновению определить, есть температура или нет. Голова не болела, просто как-то жарко стало и неуютно. Может, просто перенервничала?

Когда по коридору раздался звук приближающихся шагов, я быстро перевернулась на бок и накрылась с головой. Дикарь тихонько закрыл дверь, погасил свет и лег рядом. Я ощутила, как матрас под его немалым весом прогнулся. Если бы я спала, то непременно скатилась к Дикарю. Он, кажется, тоже повернулся на бок и в спальне повисла тишина. Это было всё пипец как странно, но я чувствовала себя настолько вымотанной, что сил для размышлений не хватило.

Наутро меня разбудил странный стук. Я еле сумела разлепить глаза. Казалось, что кто-то в черепную коробку немилосердно залил раскалённую лаву. Лоб был таким неприятно тяжелым, а губы сухими, что теперь никаких сомнений не возникло – я заболела.

– Пей, – под нос мне сунули раскрытую ладонь, на которой лежало две таблетки.

Я часто заморгала и с трудом уселась в кровати. На тумбочке стоял стакан с водой. Теперь понято, что это был за стук. Я подняла взгляд на Дикаря. Он уже был одет, привычный кроваво-красный галстук на шеи всё так же неизменно напоминал мне кровь. Интересно, это тот же галстук, которым мужчина мне вчера руки связал? Черт его знает! Сейчас думать удавалось крайне сложно, потому что всё дико болело, начиная от головы и заканчивая кончиками пальцев.

– Что это? – слабым голосом спросила я.

– Жаропонижающее, – кратко ответил Дикарь.

Я приняла таблетки, запила их, ощущая, как вода избавляет меня от раздражающей сухости во рту и глотке.

– Спасибо, – звучит как-то уж совсем жалко.

– Не за что. Я из-за тебя нихера не выспался, а мне еще работать нужно, – взгляд суровый, а голос недовольный.

– В смысле? – я опустила свою тяжеленую голову обратно на подушку. Так-то уже значительно легче.

– Горела ты вся, – нехотя начал объяснять Дикарь. – Думал, уже «скорую» вызывать. Дал жаропонижающе, вроде отошло. Под утро вот опять. Надо было лучше вколоть, а не таблетки давать, но как есть.

– Я ничего не помню, – попыталась хоть что-то возродить в памяти, но ничего, кроме того, как я ложилась спать, вспомнить так и не смогла. Даже снов никаких не видела. Просто чернота и вот уже новый день.

– Неудивительно, – уголки губ Дикаря скривились в насмешке. – Температура под сорок была. Кашель? Сопли?

– Горло дерет, – я потерла шею.

– Чтоб в больницу сегодня сходила, иначе я тебя потом насильно в стационар упеку, поняла? – Дикарь взял с тумбочки полупустой стакан. – Иван тебя отвезет. Потом, чтобы в аптеке купила лекарства и витаминов каких-нибудь. Оклемаешься пару деньков, если всё в норме будет, снова ко мне приедешь.

Ну да, зачем же я больная тебе сдалась.

– Хорошо, – прочистив горло, ответила я.

– Иван через пять минут заедет за тобой, – Дикарь собрался уходить.

Я смотрела ему в спину, чувствуя, что всё вокруг меня, будто качается. Нельзя позволить ему вот так просто уйти, без ответов, без разъяснений, а затем позволить, чтобы меня опять поманили пальцем. Я хотела знать, почему он то наказывает меня своей грубостью и бесчеловечностью, то поит таблетками посерди ночи, не позволяя сгореть от высокой температуры. Что всё это значит? Почему Дикарь ненавидит меня, но при этом не хочет отпускать? Угрожает расправой если я не подчинюсь ему. Неужели не всё равно?

– Почему вы настолько ненавидите меня, что готовы даже ударить? – я хотела задать другой вопрос, но сил хватило только на это растерянное и невнятное.

– Я не ненавижу тебя, девочка. Мне плевать на тебя, – не оборачиваясь, ответил Дикарь и скрылся за дверью.

Я почему-то не поверила ему, особенно, когда Иван забрал меня, привез в больницу, а после сопроводил домой. Мама в это время как раз на процедурах была. Я оставила в прихожей пакеты с новыми вещами и легла на диван. Обычная простуда, во всяком случае, так сказал доктор. Кажется, я даже задремать не успела, когда в дверь постучали. Думала, что мама вернулась, но нет. Это был курьер. Он передал мне целый пакет с лекарствами, витаминами, большущей гроздью винограда, пачкой сока и тремя огромными, не вмещающимися в ладонь, красными яблоками.

Только дверь за курьером закрылась как мне тут же позвонили. Это был Дикарь. Он впервые звонил мне, обычно, это обязанность Ивана.

– Получила? – голос Дикаря в трубке звучал как-то по-особенному низко.

– Да.

– Последний раз повторяю – пользуйся кредиткой и не заставляй меня носиться с тобой, как с маленькой, – он завершил звонок, не чувствуя нужды в моем ответе.

Всё равно, значит? По-моему, Дикарь не меня хочет обмануть, а самого себя. Когда человеку всё равно он не будет беспокоиться и посылать курьера с пакетом лекарств. Мало того, что Дикарь неотёсанный грубиян, так еще и подлый лгун!