Текст книги "Бывшая под елку (СИ)"
Автор книги: Марья Леденцовая
Соавторы: Мэри Ройс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
Глава 12
– И вот в таком виде ты пробыла со своим бывшем мужем несколько дней? Что я, по-твоему, должен думать, Саша?
Я смотрю в окно на мелькающие заснеженные деревья, не имея никакого желания отвечать на его вопрос и объяснять, что это платье я надевала для него.
Если бы не злая шутка судьбы и метель, которая, кажется, полностью перевернула мою заново созданную жизнь вверх дном.
– Я отвезу тебя домой. Ко мне не стоит. Моя мама консервативных взглядов и сочтет твой наряд слишком вызывающим.
Боже… Он серьезно?
Мне так хочется высказать ему все, что я начинаю думать по поводу его чрезмерной любви к матери. Но, боюсь, если начну разговаривать с ним, то моя выдержка разлетится на мельчайшие осколки и эмоции снова возьмут верх. А сейчас это нужно мне в последнюю очередь. Пусть они остаются под тяжестью усталости и опустошения, от которого мне становится страшно.
Почему? Почему я чувствую, что совершила ошибку?
Все должно было быть по другому. Я думала, мне станет легче дышать, когда я вырвусь из этого дома. Но, кажется, чем дальше меня увозит Игорь, тем меньше воздуха поступает в мои легкие, и они работают на пределе своих возможностей.
Я… я ничего не понимаю.
Я ведь хотела уехать. Хотела избавиться от мучительной близости с бывшим. Мечтала больше не слышать его насмешек и не чувствовать прикосновения, которые были обманчиво нежными и заставляли мое хрупкое сердце сомневаться в своих намерениях.
Но вот… я получила то, что хотела. Тогда почему так тошно?
Настолько, что хочется потереть грудь, чтобы избавиться от горящего в ней дискомфорта.
Устало моргнув, прижимаюсь виском к прохладному стеклу, зачем-то вспоминая, с какой заботой Белов смотрел мне в глаза и вытирал слезы, держа мое лицо как что-то драгоценное и дорогое ему.
Боже… Прекрати, Саша. Не думай. Не жалей.
Ты сделала все правильно.
Наверное.
Не знаю.
Я зажмуриваюсь и несколько раз бьюсь лбом о стекло, не желая думать о том, насколько искренним был Тимур в своем стремлении удержать меня.
Зачем? Господи, зачем?
Почему он не мог прибегнуть к своему раздражающему юмору и просто вывести меня из себя! Нет. Он сделал хуже. Тимур попытался дотронуться до моей обнаженной души, броня которой упала к его ногам вместе с остатками гордости. Это было так очевидно, что мой бывший муж просто не мог не воспользоваться моментом, чтобы бережно не собрать все это и не вернуть обратно мне, проявив проклятую нежность.
Мгновение. Всего мгновение, и он бы поцеловал меня. И я знаю, это был бы самый добрый поцелуй, который после непременно причинил бы мне боль.
Я даже не сразу осознаю, что в горле закипает всхлип, который в напряженной тишине салона прозвучал, как звук лопнувшего шарика. Я тут же задерживаю дыхание, но уже поздно. Я не смогла вовремя проглотить предательский звук…
– Саша? В чем дело? Ты плачешь?
Но я не отвечаю ни слова.
Потому что не знаю, что сказать.
Машина останавливается на светофоре, и я чувствую, как пристальный взгляд Игоря начинает жечь щеку.
А потом я слышу тяжелый вздох.
– Саша, мы не виделись всего пару дней, но я не узнаю тебя. Может, ты скажешь мне хоть слово? Думаешь, я приехал за тобой, чтобы смотреть, как ты плачешь?
– Так не смотри, – импульсивно выдыхаю я и, вытерев влажные щеки, поворачиваю голову в его сторону. – Высади меня у метро и поезжай скорее к маме, потому что я тебя тоже не узнаю.
Его глаза расширяются, пока он рассматривает мое лицо, будто видит впервые.
Разорвав зрительный контакт, я сажусь прямо.
– Зеленый, – напоминаю ему, после чего машина трогается с места.
Но даже когда Игорь переключается на дорогу, я все равно чувствую, как он продолжает поглядывать на меня. И как слезы жгут глаза, когда я моргаю, чтобы не дать им пролиться.
Все-таки сейчас мне будет лучше одной. Потому что, если Игорь еще раз скажет о своей мамочке, боюсь, я не выдержу и наговорю ему грубостей. А ведь я не должна срываться на нем. В конце концов, он не знает и толики того, что произошло между мной и Беловым. И тем более ему неизвестно о том, какие противоречивые чувства сейчас раздирают меня изнутри.
Наконец он заезжает во двор моего дома, но облегчения мне это не приносит. Потому что вся неловкость еще ждет меня впереди.
Скажи. Скажи ему, Саша. Разруби эту нить между вами с Игорем, которая, как я теперь уверена, все равно порвется от чрезмерного присутствия его матери в наших отношениях.
Я втягиваю носом воздух и прикрываю глаза, убеждая себя, что нужно по-хорошему поговорить с Игорем, но мой настрой рушится, когда раздается трель телефонного звонка. Я хватаюсь за дверную ручку и собираюсь трусливо выскользнуть, воспользовавшись моментом, но почему-то медлю.
– Да, мам. Да, хорошо, передам. Скоро уже буду, не переживай. Да не тратил я ничего. Ладно. Хорошо, давай, мам, неудобно говорить.
Игорь завершает разговор, а потом неловко прокашливается, привлекая мое внимание.
– Слушай, мама завтра приглашает тебя на обед и… Если вдруг она спросит за сегодняшнюю поездку, не могла бы ты ей сказать, что оплатила мне бензин?
У меня даже челюсть отвисает.
Я открываю и закрываю рот, не в силах подобрать слова. А потом в такой же растерянности открываю дверцу машины. Я уже почти выбираюсь из салона, но в самый последний момент замираю. Тяжело дыша, собираюсь с мыслями, прежде чем с губ слетает сухое признание:
– Я переспала с Тимуром.
Сглотнув ком в горле, я поднимаю взгляд и смотрю на ошарашенное выражение лица Игоря. Но почему-то не чувствую и толики той вины, которая сжирала меня наутро после секса с Беловым. Я даже не контролирую слова, которые срываются следом:
– Прости. Думаю, нам нужно взять паузу.
После чего разворачиваюсь и вылезаю из салона. Хлопаю дверцей и, больше не оборачиваясь, направляюсь к подъезду.
Как там говорится? Все, что ни делается – все к лучшему?
Глава 13
– Ты не представляешь, сколько мне пришлось выслушать от Кости, прежде чем я смогла к тебе вырваться!
Запыхавшаяся Василина захлопывает за собой дверь и ставит на тумбу в прихожей пакет, в котором громко позвякивает стекло.
Лучшая подруга на то и лучшая, что не только примчится по первому звонку, когда ты в ней нуждаешься, но и прихватит все необходимое для «девчоночьего» разговора по душам. А я позвонила ей сразу, как только поднялась домой, потому что очень нуждалась в дружеском плече.
Мы учились с ней в одном классе и были не разлей вода, даже когда поступили в разные институты и потом вышли замуж. Только она, в отличие от меня, учебу не прерывала и не разводилась. Но не знаю, кому из нас «повезло» больше, потому что муж у нее редкостный мудак, и то, что он ее отпустил, дорогого стоит.
Василина вешает пуховик и, отставив свои сапоги в сторону, внимательно осматривает меня с головы до ног.
– Да, мать, выглядишь ты неважно. – Лина берет пакет и протягивает его мне. – На вот, разбери пока, а я руки помою. А потом расскажешь, что у тебя стряслось такого за пару дней, что на тебе лица нет.
Да уж, рассказать мне есть что, потому что за время, проведенное в доме Тимура, мы почти не созванивались, только обменялись парой сообщений в мессенджере.
На кухне я достаю из пакета, принесенного Линой, две бутылки вина, фрукты, сыр, орехи и мед. Судя по этому набору, подруга намерена вытянуть из меня все до мельчайших подробностей, и по ее лицу, когда она возвращается из ванной, я понимаю, что это так и есть.
Лина молча помогает мне накрыть на стол, после чего мы рассаживаемся друг напротив друга и погружаемся в задумчивую тишину.
Подруга неотрывно смотрит на меня в ожидании рассказа, а я устало кручу бокал в руке, не зная, с чего начать. Открываю рот и нерешительно закрываю его, а потом выдыхаю первое, что приходит в голову.
– Похоже, мы с Игорем расстались.
– Аллилуйя! Неужели ты прозрела, что достойна лучшего⁈ – взмахивает она рукой и чуть не расплескивает свое вино.
Игнорирую ее радостный возглас и устало произношу самое главное:
– А еще я переспала с Тимуром, но потом мы поругались, и я уехала…
– Или не прозрела… – разочарованно вздыхает подруга. – И из-за чего вы на этот раз поругались?
– Ничего нового, Лин, – шепчу я. Нет сил, чтобы говорить громче. – Он все тот же манипулятор.
Рассказываю ей все, начиная с неудавшегося ужина с Игорем и заканчивая звонком ей с просьбой приехать.
– Не получается у нас по-нормальному общаться. Он совершенно меня не слышит, а я устала рядом с ним чувствовать себя полной дурой.
Я залпом выпиваю почти весь бокал, наливаю себе еще и жду реакцию Лины. Она же задумчиво отпивает глоток, ставит бокал и переводит на меня взгляд.
– Саш, ты ведь знаешь, я ни разу не лезла к тебе с советами, не отговаривала от развода и всегда поддерживала. Любое твое решение. – Она выдерживает небольшую паузу, и я чувствую, что сейчас последует какое-то «но». – Но сейчас, прости, ты и есть дура.
– Ну спасибо… – бурчу обиженно, чувствуя, как голову начинает немного кружить от выпитого.
Видимо, пустой желудок и стресс дают о себе знать.
– Ну подумаешь, не сказал про дороги, но тебе разве плохо было в эти дни?
– Дело не только в том, что Белов соврал насчет дорог. – Я тяжело вздыхаю и тру пальцами лоб. – Все сложно, Лин. Его подколы, все эти манипуляции… Вот почему он опять решил все за меня? Почему даже не попытался поговорить? Спросить… хочу ли я этого⁈
– Потому что ты постоянно убегаешь от него и закрываешься, даже когда вы были женаты.
Я уже хочу ей возразить, что не закрывалась, а наоборот, слишком сильно открылась, из-за чего и пострадала, но Лина меня перебивает:
– Не спорь, так и было. Да, его вина тоже есть, потому что принял твою неуверенность в себе за неопытность и понадеялся, что время и брак это исправят, потому пустил все на самотек. Но ведь и ты вместо того, чтобы нормально поговорить с ним, нападала на него, изводила и себя, и его своей ревностью. Ты ведь именно поэтому в итоге выбрала себе безопасного и никакого Игорешеньку? – Риторический вопрос. – Вот только полюбить его так и не смогла. Так зачем обманываешь сама себя, Саш? Чтобы забыть Белова? Но зачем? Почему ты столько времени идешь против течения? – Подруга подается вперед и, взяв меня за руку, заглядывает в глаза: – Не проще ли признаться, что на самом деле у тебя к нему ничего не остыло?
Я опускаю голову, потому что Лина права, хоть мне и не хочется себе в этом признаваться, но сил на отрицание не осталось.
Я все эти годы выстраивала новую жизнь и убеждала себя, что Тимур в прошлом, что мне нужен совершенно другой мужчина: спокойный, простой, который каждый вечер будет приходить домой, не задерживаясь на работе и не отдавая ей все выходные. И Игорь казался мне именно таким, но последние дни все перевернули вверх дном, и теперь я сомневаюсь во всех своих решениях.
Делаю глубокий вдох и, с благодарностью сжав руку подруги, отпускаю ее. Подцепив бокал, откидываюсь на спинку стула и перевожу взгляд в окно, прежде чем позволяю шепоту сорваться с губ:
– Не знаю я, как побороть в себе эту неуверенность. Стоило оказаться рядом с ним, как все по новой. Все мои установки летят к чертовой матери. – Растягиваю губы в грустной ухмылке и снова смотрю на подругу. – Ну сойдусь я с ним, а толку? Претензии-то все те же. Может, первое время и будет у нас все гладко, но потом все вернется на круги своя. Закроет меня в четырех стенах, а сам будет в окружении эффектных женщин. – Задумчиво качаю головой. – Боюсь я снова в ту ловушку угодить, Лин. Не такая я крутая, как его заказчицы. Ему станет со мной скучно и все…
– Вот опять ты начинаешь, Саш! Прекращай себя принижать! Ты тоже очень крутая!
– Пф, скажешь тоже, – фыркаю на это заявление.
– Так и есть! Кто смог восстановиться в институте и закончить его с красным дипломом, будучи молодой мамой с маленьким ребенком на руках? Кто успешно развивает свое дело по оказанию бухгалтерских услуг? Кто сам купил себе машину без всяких кредитов? Ты! И все это за четыре с половиной года. Так что не дури. И, кстати, Тимур в тебя всегда верил.
Я закатываю глаза.
– Ну конечно, он же отговаривал меня выходить из академа. Офигенная поддержка!
– А ты бы сейчас, оглядываясь назад, что выбрала? Посидеть лишний год с Женей, зная, что к учебе можно будет вернуться, или пойти учиться раньше?
Практически не задумываясь, отвечаю сама себе, что ни за что не хотела бы пропустить время с Женей, и Лина видит ответ по моему лицу, потому что удовлетворенно улыбается.
– Но это все равно не отменяет того факта, что он не захотел меня понять и поддержать.
– Да он до сих пор тебя поддерживает, потому что верит в тебя! – выпаливает Лина и тут же испуганно выпучивает глаза, прикрыв рот ладонью.
Похоже, вино подействовало не только на меня. Подозрительно прищуриваюсь:
– В смысле?
Она опускает ладонь, хватается за бокал и начинает бегать глазами по кухне.
– Ну-у… эм…
– Лина!
– Это он подогнал тебе первого клиента и часто советует тебя другим как лучшего бухгалтера, которого знает.
Сказать, что я потеряла дар речи – это ничего не сказать. Хочется вроде начать возмущаться, что он снова бесцеремонно влез в мою жизнь, но не получается, потому что на самом деле сейчас внутри меня расцветает теплое чувство уважения и благодарности. И я никогда бы не смогла подумать, что источником этих чувств станет мой бывший муж. Которого в тот период, если честно, мне очень не хватало. Ведь когда я только начала развивать свое дело, поняла, как это тяжело без поддержки и как хочется, чтобы кто-то хотя бы просто сказал: «У тебя все получится!»
Глава 14
Меня будит трель мобильного телефона.
Застонав, я на натягиваю одеяло на голову в надежде, что этот звук станет тише.
Но увы.
Мне приходится откинуть одеяло и присесть на кровати. Я делаю это достаточно резко, чем и зарабатываю внезапное головокружение.
Страдальчески мычу и прикладываю ладонь ко лбу, прежде чем тянусь за мобильным.
А когда вижу номер входящего абонента, похмелье как рукой снимает.
Какого черта он мне звонит?
Облизав пересохшие губы, я принимаю звонок и прикладываю телефон к уху.
– Привет, – голос хриплый ото сна, и я прочищаю горло. – Тебе чего не спится?
– Доброе утро, Александра Александровна, – слишком бодрым голосом язвит Лавров. – Да я и сам не пойму, за какие грехи меня подняли ни свет ни заря. Вот везу вам ее высочество Евгенью Тимуровну по распоряжению его величества Несмеяна.
Нервно сглатываю.
К сожалению, я не в том настроении, чтобы оценить его юмор. Потому что в голове начинают мелькать события вчерашнего дня.
– Я надеюсь, ты дома? – слегка обеспокоенно спрашивает Денис, напоминая мне, что наш разговор еще не окончен.
– Д-да… конечно, я дома.
– Тогда будем через десять минут.
Я угукаю и медленно сбрасываю звонок, смотря еще с минуту в никуда, пока сонный голос Лины не вырывает меня из транса.
– Кто звонил?
– Лавров. Сейчас заедет.
Едва последние слова слетают с моих губ, как матрас на второй половине кровати прогибается, а затем я слышу топот решительных шагов ко мне.
– Ты издеваешься? – Лина становится передо мной, и я нехотя поднимаю тяжелую голову. Вот кто придумал подпольные ночные магазины? Если бы нам негде было взять добавки, то сегодня мое утро на один процент могло быть проще.
– Нет.
– Что, блин, ему здесь нужно? – выпаливает подруга, и я морщусь. – И сколько вообще времени? – Лина оглядывается в поисках своего телефона, и я показываю ей экран своего, отчего ее глаза округляются в размере: – Да твою ж мать!
– Ты можешь успокоиться? – Я тру виски пальцами. – Он просто везет Женьку домой.
– Прекрасно! – Лина хлопает ладонями по бедрам, стоя передо мной в одних трусах и майке. – И сколько у меня есть времени, чтобы не пришлось слушать его тупые шуточки?
Я опускаю взгляд на экран телефона.
– Минут восемь.
Снова смотрю на подругу, у которой отвисла челюсть.
– Ты можешь просто остаться в комнате, и он даже не узнает, что ты у меня в гостях, – пытаюсь сгладить ситуацию, но выходит не очень.
Всплеснув руками, она разворачивается и уносится в ванную, по пути рыча себе под нос: «Великолепный план! Только мне все равно пора, Костя вынесет мне весь мозг за то, что я не явилась вовремя!»
Да уж. В этом подруге точно не позавидуешь.
Выпустив из легких воздух, падаю на спину.
Вот почему наутро после какого-нибудь пиздеца чувствуешь себя еще паршивее? Мне бы не следовало думать за вчера и не гонять унылые мысли по кругу, но я ничего не могу с собой поделать. Утро не стало мудренее. И проблемы не испарились в воздухе, как вчерашние слезы, которые я в конце концов не смогла сдержать, когда в сердцах призналась подруге, что все еще люблю Белова.
Боже… Я прикрываю глаза и медленно мотаю головой, списывая вчерашнюю исповедь на выпитый алкоголь. И мне стоит сказать спасибо Лине, что она позволила мне выплакаться на ее плече, пока она обнимала меня и покачивала, как ребенка, не говоря ни слова.
Домофон оживает противной серенадой, и следом я слышу раздраженное рычание подруги. Я едва поднимаюсь на ноги, как она стрелой влетает в комнату и бросается к своим вещам.
– Лина, смирись. Тебе придется потерпеть его общество, – ворчу я, шаркая ногами к входной двери, чтобы открыть домофон. – Хочешь, я вызову такси? Во сколько ты обещала Косте вернуться?
– Неважно, мне просто нужно вернуться домой как можно скорее, – выдыхает она сдавленно и выпрямляется, натягивая узкие джинсы на бедра. – Если не сложно, помоги найти телефон, и, если милосердие существует на свете, я спущусь по лестнице раньше, чем Лавров поднимется на твой этаж.
Я подхожу и опираюсь плечом о дверной косяк.
– Я все понять не могу, за что ты так его ненавидишь?
– Я не ненавижу, Саш. – Она натягивает свитер и выпускает из-под ворота копну волос. – Просто этот человек рожден, чтобы меня бесить. Но тороплюсь я и правда, потому что не хочу проблем с мужем.
– Ты не думала с ним развестись?
Подруга бросает на меня странный взгляд и принимается искать телефон. Ее движения в противовес только что возникшей панике становятся до того спокойными и размеренными, что я подозрительно прищуриваюсь, насторожившись:
– Ты ведь ничего от меня не скрываешь?
– Нашла, господи, – пыхтит она, вылезая из-под кровати. – Отлично, он еще и сел.
Лина игнорирует мой вопрос и, взяв сумочку с тумбы, бросает туда телефон, но все-таки останавливается рядом, чтобы безучастно посмотреть мне в глаза и произнести пугающе спокойным тоном:
– Когда-нибудь я стану достаточно храброй и уйду от него, и тогда все будет хорошо.
После чего она обходит меня и быстро натягивает сапоги, затем короткую дубленку, наспех обматываясь шарфом.
Я подхожу к ней, обняв себя руками и чувствуя теперь вину, что из-за меня у нее будут проблемы.
– Хочешь, я поговорю с ним и все объясню?
Лина печально мотает головой и откидывает волосы назад, прежде чем чмокнуть меня в щеку.
– Не говори глупостей. Это только разозлит его. Я справлюсь. Не впервой.
На мгновение мы обе замолкаем, а потом я первая обнимаю ее и шепчу с искренней благодарностью:
– Спасибо, что приехала. Без тебя я бы не справилась.
– Поэтому и приехала.
Лина напоследок сжимает меня крепче, а потом отстраняется и произносит мягким тоном:
– Прекращай давай копаться в себе. Собирайся и езжай к Тимуру. Новый год – время чудес. Может, ваше чудо только должно свершиться?
В этот момент раздается стук в дверь, и я с замиранием сердца смотрю на Лину, которая запрокидывает голову, показывая пальцами «все окей».
Втянув носом воздух, я шагаю и открываю дверь, сначала встречаюсь взглядом с Денисом, который салютует мне, а потом опускаю глаза на дочку, которая стоит заплаканная и с надутыми губами, упрямо глядя перед собой.
Денис подталкивает дочку в квартиру, чтобы закрыть за собой дверь. Женька шмыгает носом и снова отводит взгляд в сторону.
Вздохнув, я опускаюсь на корточки и хочу взять дочку за руки, но она убирает их за спину.
– Ты обещала мне, что мы встретим Новый год вместе. – Она поднимает на меня стеклянные от слез глаза. – А теперь папа отправил меня домой. И все из-за тебя.
Я открываю рот, растерявшись от обвинения дочери, и сглатываю, только болезненный ком все равно нарастает в горле.
Но на помощь приходит подруга, и мне удается скрыть подступающие слезы.
Прочищаю горло и поднимаюсь на ноги, уступая место Лине, которая присаживается перед Женей.
– Привет, Морковка, – Лина старается говорить с весельем в голосе, но вчерашние посиделки не прошли бесследно, и я вижу, с каким трудом ей это дается. Особенно в присутствии Лаврова. – Я просто ужасная крестная. – Она треплет дочку за шарф. – Я не знала, что ты приедешь, и не взяла с собой вкусняшек.
– Я не хочу вкусняшек, – бубнит дочка. – Я хочу к папе.
– Э-э-эй. – Лина подцепляет Женю за подбородок, чтобы та посмотрела на нее, но Женька вырывается и убегает в комнату, крича в сердцах: «Отстаньте от меня все!»
Раздается хлопок дверью, и, мне кажется, мы все вздрагиваем.
Наступает неловкая пауза, и подруга немного рассеянно поднимается на ноги, наконец встречаясь взглядом с Лавровым.
– Ты можешь реабилитироваться, – Лавров кивает ей в сторону детской комнаты, – а мы пока пообщаемся с виновницей моего сорванного утреннего сна. – И бросает взгляд на меня, давая понять, что без разговора никуда не уйдет.
Я смотрю на Лину, которая едва сдерживается от желания съязвить в ответ, но, судя по всему, решает, что обстановка не предполагает к этому, и разворачивается, чтобы пойти к своей крестнице.
– Нет, Лин, – я ловлю ее за руку, останавливая, – езжай. Я сама справлюсь.
Она осторожно убирает мою руку.
– Думаешь, я смогу уехать, когда моя Морковка в слезах?
– Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы с…
– Нет никаких проблем! – выпаливает она, не позволяя мне договорить. – А теперь будь так любезна, пока я буду с твоей дочерью, поговори с ним, а потом не забудь почистить квартиру от его отвратительной энергетики и этой ужасно безвкусной туалетной воды.
– Воу, вообще-то это «Бриони», детка.
Лина резко поворачивается к нему.
– Я тебе не детка!
Тут я начинаю чувствовать себя третьей лишней.
– Просто к сведению, – он вскидывает ладони, – от меня пахнет большими деньгами, а от тебя – вчерашней алковечеринкой.
– Ты…
– Хватит! – встреваю я. – Ты, – тычу пальцем в Лаврова, – на кухню.
Перевожу взгляд на Лину, но она сама капитулирует, разворачиваясь и направляясь в комнату Жени.
Я же запрокидываю голову и делаю глубокий вдох, прежде чем плетусь на кухню и молча проверяю термопот на наличие воды.
– Ну, рассказывай, – выдыхает Денис и плюхается на кухонный диванчик, пока я принимаюсь делать чай. – Что на этот раз?
Я качаю головой, заливая чайные пакетики кипятком, после чего разворачиваюсь и вручаю чашку Лаврову.
– Нечего рассказывать.
Он вскидывает одну бровь
– Да ну? Судя по разгромленному дому, определенно есть что.
Мои глаза увеличиваются, и я замираю со своей чашкой на полпути к столу.
– Что? О чем ты говоришь?
– Думаешь, он просто так попросил меня увезти Женьку? – Дэн выдерживает паузу. – Ему хреново, Саш. И он явно не хотел, чтобы дочь видела его в таком состоянии.
– Я… я не понимаю.
Лавров сжимает челюсти, и я вижу, как его все это достало.
– Чего ты не понимаешь, Саш? Что он любит тебя до сих пор?
Я втягиваю носом воздух, ненавидя то, как печет глаза, когда я моргаю.
– Что произошло? – требует он.
– Слишком много всего… – Мой голос хриплый и дрожит. – Я даже не знаю, как об этом думать… Я запуталась, Денис. Очень сильно запуталась. Я…
Он встает на ноги и в два шага преодолевает расстояние между нами, чтобы забрать у меня чашку, поставить ее на стол и сжать мои плечи.
– В чем ты запуталась? Что любишь его и не можешь подпустить к себе другого мужчину? Думаешь, я слепой? Не устала обманывать себя?
– Я не знаю…
– Знаешь. Все ты знаешь, Сашка. Если бы ты не жалела о том, что уехала, не было бы на кухне ни пустых бутылок из-под вина, ни подруги с похмелья. Не так люди радуются верно принятому решению.
– А как? Как я могу радоваться, когда сама не знаю, что делаю? Да! Да, я люблю его, черт возьми, но что с того? Я всегда любила его… Но не готова снова становиться его тенью! Не готова ждать его в четырех стенах и думать, где он и с кем! Не готова, Денис! Я сбежала от этого…
– И что? – Он заглядывает в мои глаза. – Легче стало?
– Нет, – мой голос напоминает скрип.
Лавров встряхивает меня за плечи.
– Вот именно. Не стало. И не станет. Потому что это не так работает. Проблемы не решаются бегством. Вы взрослые, блядь, люди. Сядьте и обговорить все, что вас не устраивает. – Я качаю головой и чувствую, как первые слезы срываются с ресниц. – Ты думаешь, что Белов за эти годы не смог бы найти себе другую? Господи, да легко. Только, блядь, не нужна ему другая. Я тебе клянусь, после развода ни разу, ни с кем и в мыслях у него не было попробовать что-то настоящее, Саш.
– Прекрати…
– Черта с два, я и так долго молчал, наблюдая со стороны за двумя идиотами.
Я отталкиваю Дениса.
– Вот вы все чертовы эгоисты. Вы не можете не давить на женщин!
– Он не давил на тебя четыре с лишним гребаных года. И к чему это привело? Вы топчетесь на месте, как два индюка. Скорее даже как два барана. Иногда, Саша, мужчины должны давить, потому что вы нуждаетесь в этом. И здесь нет, блядь, ничего плохого. Быть со своим мужчиной, идти за ним. Да, не все всегда просто. Не всегда гладко. Но эти моменты нужно просто пережить и пойти дальше, а ты, – он тычет в меня пальцем, – сдалась! Не он, а ты!
– Хватит! – я срываюсь на крик и тут же отхожу к окну, пытаясь выровнять дыхание.
А потом зажмуриваюсь и испускаю жалобный смешок.
– Да, я люблю его. Люблю. Я, черт возьми, люблю его. Он просто не оставляет мне другого выбора, кроме как любить его! Он всем нравится! Но в этом и есть моя проблема… Я не выношу этого! Всего этого превосходства! Внимание к его персоне женского пола! Порой рядом с ним просто невыносимо! – Моя речь обрывается судорожным всхлипом. – Все это кажется бессмысленным. Я боюсь рискнуть начать все сначала, потому что боюсь потом снова страдать!
Я накрываю лицо ладонями, и мои плечи содрогаются от нового громкого всхлипа.
– Да, он непростой человек, Саш. А кто из нас простой? – мягко спрашивает Лавров. – Посмотри на это с другой стороны. Он непростой, ты непростая. Вы идеально подходите друг к другу. Нужно просто сесть и поговорить.
– Боже… прекрати, Денис. – Я истерично икаю и мотаю головой, приходя в ярость из-за того, что нахожу в словах друга правду. – Я не могу объяснить, что творится внутри меня. Не могу показать тебе свои страхи. Не могу заставить тебя побывать на моем месте. Господи, да я в полном беспорядке… – Я сжимаю футболку на груди, будто сжимаю свое невидимое сердце, которое устало от всего. – Но я прошу попытаться понять меня. Я не могу вернуться к нему…
– Почему⁈
Лавров силой разворачивает меня к себе и заставляет посмотреть ему в глаза.
– Почему, Саша! Ты ведь уже ответила на главный вопрос. Ты любишь его! А он любит тебя! Все эти годы он был рядом, хотя ты и не знала об этом, но я, черт возьми, знал! Он помогал тебе, но делал это в тайне, потому что знал, что ты не захочешь его помощи напрямую, не захочешь к себе жалости. Он знает тебя лучше, чем ты сама. Так доверься ему. Тимур заслуживает этого больше, чем кто-либо.
Каждое брошенное слово Дениса отзывается глубоко внутри меня.
Прямо там, где все горит от одной только мысли о Белове, который разрушил свой дом после моего отъезда. Господи… почему я все усложняю? Я даже порвать не могу с ним, потому что не уверена в том, что поступаю правильно. Что-то бунтует во мне. Противится, ломая все мои планы и установки. Каждый раз встреча с ним оборачивается хаосом внутри.
Он как первобытный импульс, который проникает в самую сердцевину моих чувств и сводит с ума.
За что я продолжаю держаться?
Почему я противлюсь очевидным вещам?
Почему снова и снова убегаю от него?
Может быть… Денис прав? Нет. Я знаю, что он прав. Но моя правда заключается в том, что я боюсь не мужчины, которым является мой бывший муж. Я боюсь женщины, которая когда-то с ним была. Я боюсь себя. И, если я хочу что-то изменить, мне нужно впервые и по-настоящему переступить через себя.
Через старую версию себя.
Потому что я больше не хочу жить в коконе надуманных иллюзий. Я хочу выбросить свои страхи и собственноручно сделать шаг в будущее. Только я сделаю этот шаг и только я выберу, каким он будет.
Я справлюсь.
Сейчас у меня есть выбор.
И я должна наконец его сделать.
И пускай мне никогда не хватало веры в себя.
Неважно.
Ведь, судя по всему, в меня верят все мои близкие люди. Так почему бы впитать эту веру и не поверить самой?
Но прежде я должна научиться без сомнений впускать в свою жизнь прошлое. Не все. Только ту часть, что принесет мне что-то хорошее в настоящем. А плохое просто принять и отпустить.
Сделав глубокий вдох, я понимаю, что легкие горят от рыданий, которых я совершенно не замечала все это время, а потом позволяю сорваться со своих губ словам:
– Я должна ехать. Господи… Я должна поехать к нему, Денис. Прямо сейчас.
Денис медленно кивает.
– Ну наконец-то. Конечно-же ты должна, Саня.
