Текст книги "Бывшая под елку (СИ)"
Автор книги: Марья Леденцовая
Соавторы: Мэри Ройс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
Глава 2
Вдыхая холодный воздух через нос, я набираю ход, раздраженный на самого себя за то, что не остановил Сашу. Знал ведь, что ничем хорошим эта поездка к Игогошеньке не кончится. Но разве ее остановишь?
Спустя двадцать минут пути сквозь плотную стену метели я едва различаю красный свет габаритов и понемногу сбавляю скорость.
А когда различаю скрюченный силуэт около машины, заметенный снегом, не сразу узнаю в нем дрожащую Сашу. Какого, блядь, хрена?
Глушу снегоход и, спрыгнув, срываюсь в сторону ходячего снеговика, который едва передвигает своими тонкими ножками в мою сторону.
– Т-Тим-мур… – жалобный стон.
Ловлю ослабевшее тело и быстро отряхиваю Сашу от снега, после чего закидываю ее на плечо и накрываю рукой задницу, сверкающую из-под тонкой ткани платья. Черт, она как ледышка.
– Твою мать, Шурик, – едва ли не рычу я, испытывая желание и прибить, и одновременно пожалеть ее. – Я же просил тебя сидеть в машине и не высовывать нос, – ворчу, шагая к снегоходу с замерзшим грузом на плече. – Какого хрена ты выперлась из своего спичечного коробка? На улице мороз, а ты светишь тут своим богатством!
Ставлю ее осторожно на землю и проверяю, сможет ли она удержаться в вертикальном положении без моей помощи, прежде чем открываю багажник и достаю обмундирование.
Опускаюсь перед ней на колено и, посмотрев на нее выжидающе снизу вверх, подставляю одну штанину, чтобы она сунула туда свою стройную ногу в блядском сапоге. И только сейчас замечаю, что на ней чулки. Пиздец. В минус тридцать.
– Саня, блядь, – цежу сквозь зубы, помогая ей опереться о мое плечо, чтобы натянуть вторую штанину. – А чего ты с горки не покаталась? Или ангелов снежных не поделала? Рейтузы как раз по погоде. Ажурные. С вентиляцией. Как Дед Мороз прописал.
– Х-хват-тит, Б-бе-л-лов…
Встряхиваю ее, как маленького ребенка, натягивая огромные для нее штаны до груди. Затем вытираю лицо рукавом и, опершись о колено, поднимаю голову:
– Ты мне лучше скажи, чего тебе в машине не сиделось?
– Я… – клацает зубами. – Я п-а-поп-пи-исать хотела. – Порыв ветра обрывает дрожащий голос Саши, и я встаю, чтобы притянуть бедовую к груди. Она цепляется за рукава моего пуховика, обжигая шею своим горячим дыханием. – Я в-вылезла… а д-дверь… зах-хлопнулась.
Запрокидываю голову и беззвучно усмехаюсь, но Саша чувствует это по моим дрожащим от смеха плечам.
– Ну хоть пописала? – выдыхаю сдавленно, глядя в непроглядное небо.
Зараза издает мычащий звук и бьет меня кулаком по плечу. Правда, удар такой слабый, что я едва его ощущаю.
Снова отстраняю Сашу от себя и беру куртку, но сначала вручаю ей шапку и рукавицы, одну из которых она роняет в снег.
Наклоняюсь, чтобы поднять, но улавливаю какое-то движение и едва успеваю поймать заваливающуюся на меня Сашу. Прижимаю покрепче к себе и, запрокинув ей голову, смотрю в остекленевшие от холода глаза.
– О-оу, хочешь согреться старым проверенным способом? – отшучиваюсь я напряженно, возвращая нас в вертикальное положение.
Но она не успевает ответить мне, потому что я уже ловко упаковываю ее в куртку в два раза больше нее самой, прямо поверх шубы. Шурик что-то там бубнит, – надеюсь, признание в любви, а не ее типичные проклятья, – но я пропускаю все мимо ушей, когда натягиваю на нее шапку, а сверху два капюшона.
Пока она возится с варежками, я подхватываю ее на руки и усаживаю на снегоход спиной к рулю и лицом к себе.
Только в целях согревания. Не садить же мне этого снежного ежика лицом к ветру и снегу?
В этот момент в моем кармане начинает вибрировать телефон. По дороге сюда он уже оповещал меня о нетерпеливом абоненте, но было не до этого. Сейчас, когда Саша уже как минимум тепло упакована, я все же достаю мобильный. Блядь. Ден. Первое желание – сбросить звонок, но потом я думаю, что это может быть что-то по поводу Женьки, и отвечаю.
– Сукин ты сын, Белый! – раздается рычание на другом конце провода. – Какого хера ты не сказал, что она блондинка⁈
Прикрываю глаза и медленно втягиваю носом воздух. Сказал бы ему правду, и хрен бы он помог мне.
– Сюрприз, блядь.
– Ты сказал, что я весело проведу ночь. Если ты хотел, чтобы мой член блеванул, у тебя, мать твою, получилось.
Сжав телефон так, что корпус издает треск, отхожу на два шага в сторону и цежу сквозь зубы.
– Ден, мне насрать, что ты будешь с ней делать. Главное, убери ее из моего дома до до того, как я приеду с женой.
– Бывшей, – поправляет этот мудак.
– Надеюсь, она изнасилует твой протестантский член и заставит его блевать радугой. Может, тогда ты станешь добрее. Кстати, ее зовут Марина.
Он сыплет в меня очередными проклятиями, но я замечаю, как Саша снова заваливается на бок, поэтому сбрасываю звонок и быстро шагаю к ней.
– Не спать, – грубо растираю ей спину и плечи, пока ее уставшие глаза не находят мои. – Слушай меня, поняла?
Она кивает как болванчик, и я запрыгиваю на снегоход, сам притягивая ее к себе, прежде чем проворачиваю ключ зажигания и газую.
– Держись крепче, Шурик.
Операция Ы по спасению бывшей начинается.
Глава 3
Глушу снегоход у самого дома и откидываюсь немного назад, чтобы помочь Саше спуститься, но она так крепко в меня вцепилась, словно маленькая обезьянка в гроздь бананов.
Коротко усмехаюсь возникшей в голове картинке.
– Шурик, мы приехали, можешь уже отпустить меня. – Пытаюсь расцепить ее руки, которыми она всю дорогу обнимала меня за талию, но ничего не выходит. – Давай же, нам нужно поскорее доставить тебя в тепло.
– Н-не м-мог-гу, р-руки не слуш-шаются, – стучит она зубами и, сдавленно выдохнув, зарывается холодным носом мне в шею.
Мда-а, похоже, моя замерзшая капустка так и не успела хоть чуточку согреться.
– Придется, Шурик, постараться, если не хочешь стать ледяным украшением у меня во дворе.
Она протестующе мотает головой, но кое-как мне все-таки удается расцепить ее руки и слезть со снегохода. Подхватываю обледеневшую снегурку на руки и спешу в дом, поближе к камину. Хорошо, что он электрический, и не нужно возиться с дровами. Усаживаю бывшую жену на диван и придвигаю большое кресло поближе к огню, после чего снова разворачиваюсь к ней.
Саша вся скукожилась и усиленно кутается в куртку, очень напоминая сейчас взъерошенного воробушка на ветке, но дрожит уже немного меньше.
– Давай-ка мы с тобой разденемся и погреемся у камина.
Поежившись на месте, Саша поднимает на меня прищуренный взгляд, без слов затыкая мне рот.
Ага, вот и любимая язва возвращается.
– Белов, опять п-прикалываешься?
– Аяй-яй, Шурик, что за пошлые мысли? Физику, что ли, в школе прогуливала? Закон охлаждения Ньютона гласит, что твоя одежда холодная и промокшая от снега, ее нужно снять и уже сухой сесть к огню. Не совсем как в учебнике, но суть ты уловила.
Приседаю перед ней на корточки и задираю одну ее штанину вверх до самого бедра, потому что первым делом нужно снять сапоги. И я уже начинаю жалеть о своем благородстве. Крепко сжав челюсти, я медленно скольжу ладонями по ее ноге, стараясь не обращать внимания на то, как эрекция в штанах совсем не вовремя дает о себе знать.
Саша тоже делает судорожный вдох и замирает, глядя на меня своими огромными серыми глазами.
За считанные секунды воздух между нами накаляется до предела. Кажется, еще немного и начнет потрескивать, пока я медленно стаскиваю голенище вниз и осторожно снимаю сапог. В этот момент Саша болезненно морщится, и градус между нами резко падает. Равняясь с температурой ее тела.
Твою мать.
Ступня у нее такая ледяная, что все мое неуместное возбуждение окончательно сходит на нет.
Тяжело сглотнув, принимаюсь растирать ее нежную кожу как можно осторожней, но этого недостаточно, потому что Саша всхлипывает от дискомфорта.
– Прости, потерпи еще немного.
Растираю еще пару минут обледеневшую ступню, попутно согревая ее горячим дыханием, и быстро расправляюсь со вторым сапогом.
– Попытайся сама снять куртку и штаны, я пока принесу одеяло с носками.
Иду сначала в прихожую, на ходу снимая с себя верхнюю одежду и обувь, а потом боковым зрением замечаю на зеркале записку. Подхожу и беру листок в руки, понимая, что это от Дена:
«Ты мне должен, придурок! За подставу и за то, что пришлось еще и одевать для поездки эту страшненькую Барби. Обожаю свою крестницу! Просто зрит в корень! Кстати, Женька уложил, спасибо мне. Снова. Надеюсь, вы воспользуетесь этим временем с пользой».
Женя! С этими вечерними приключениями я совсем забыл про собственную дочь! Реально придурок. И Ден долго еще будет мне это припоминать.
Взбегаю по лестнице на второй этаж и, убедившись, что Женя действительно сладко спит, немного выдыхаю и беру в шкафу теплые шерстяные носки и пару толстых одеял, после чего возвращаюсь в гостиную.
Саша уже сняла шапку и куртку с шубой и в данный момент стаскивает штаны, не в самой безобидной позе. Она так сильно наклонилась вперед, что платье задралось до критичных пределов и теперь демонстрирует кружевные резинки чулок, а вместе с ними и аппетитную задницу.
Да блядь!
На секунду закрываю глаза и мысленно прошу определенную часть своего тела остыть. Но кто меня вообще сегодня слушает⁈
Я прочищаю горло, и Саша резко поворачивается в мою сторону, из-за чего теряет равновесие и плюхается на диван.
– Ты меня напугал, – говорит она впервые более или менее членораздельной речью и, стряхнув с щиколоток штаны, неловко натягивает подол платья ниже.
Силой воли поднимаю взгляд от ее соблазнительных ног, но тут натыкаюсь на глубокое декольте, так и манящее зарыться в него лицом. Агрх! И в этом она собиралась на свидание с Игогошенькой⁈ Что ж там за крендель такой, что к нему она так вырядилась?
Резко кладу рядом на диван одеяла и протягиваю Саше носки.
– На, надень и иди в кресло к камину, – произношу севшим голосом, злясь и на нее, и на себя за неуместные мысли.
Саша послушно кивает, торопливо надевает носки и пересаживается в кресло, забравшись в него с ногами. Я же разворачиваю одеяло и укутываю ее до самой шеи, чтобы и самому неповадно было пялиться туда, куда не надо. После повторяю то же самое со вторым одеялом. Саша уже практически не дрожит, но расслабляться рано, нужно как следует ее согреть, иначе запросто можно подхватить пневмонию.
– А Женька…
– Спит, – сухо добавляю я.
Саша слабо улыбается, но внезапно ее улыбка исчезает.
– Черт, совсем забыла! Тимур, мне нужно позвонить Игорю. – Ну конечно! Я ее тут спасаю, а она о своем кренделе думает. – Подай мне, пожалуйста, телефон. Он в шубе.
– Подождет твой Игорь, ничего с ним не случится.
Саша видит, что я не собираюсь двигаться с места, и смотрит так умоляюще, как умеет только еще одна маленькая девочка, которая сейчас сладко спит в своей кровати. Беспомощно вздыхаю и, закатив глаза, выполняю просьбу, вручая ей гаджет.
– Блин, разрядился, – стонет разочарованно. – У тебя есть зарядка? – спрашивает Саша, в сотый раз нажимая на кнопку включения.
– Конечно, моя госпожа, – отвечаю язвительно, но при этом беру из отсека в журнальном столике пауэрбанк и, протянув его ей, ухожу на кухню.
Надо бы напоить Сашу горячим чаем, чтобы быстрее согрелась.
Так что, погремев немного посудой, возвращаюсь уже с большой чашкой дымящегося ароматного чая с медом и вручаю его Саше, после чего направляюсь к бутылке виски, которую отобрал у Марины. Хоть так стресс сниму, раз по всем остальным фронтам полный облом.
Саша включает телефон, и на него начинают сыпаться бесчисленные уведомления. Покачав головой, я наливаю себе полный бокал виски и наблюдаю за выражением ее лица. С каждой секундой оно становится все мрачнее и в то же время печальнее.
Прикусив нижнюю губу, она так сильно стискивает телефон в руке, что кажется, будто сейчас швырнет его в камин, но вместо этого она просто отбрасывает его на колени.
Подхожу к ней и расслабленно сажусь в соседнее кресло, наконец-то вытянув ноги, и как бы невзначай спрашиваю:
– Что пишут? Потерял тебя твой драгоценный Игогошенька?
Саша впивается в меня гневным взглядом, и я замечаю, что в глазах у нее стоят слезы. Она выхватывает у меня бокал, залпом выпивает его до дна и, зажмурившись, заходится в кашле. Приложив тыльную сторону ладони ко рту, она шумно втягивает воздух носом, а затем медленно выдыхает.
– Видимо, уже не мой, – дрожащим голосом произносит она и заметно старается не расплакаться.
Я ошарашенно смотрю на нее, не зная, как реагировать. С одной стороны, радостно, что этот идиот, походу, слился, а с другой, видеть слезы Саши, печаль и обиду в ее глазах просто невыносимо. Я так ухожу в себя, что вздрагиваю, когда чувствую несильный тычок в бедро. Сосредотачиваю на Саше взгляд и вижу, что она решительно протягивает мне пустой бокал:
– Белов, ну чего сидишь? Налей еще, – решительно просит она. – Буду согреваться.
Видимо, в программе сегодня чай покрепче.
Глава 4
– Может, не стоит, Саш? Что тебе этот Игорь написал? Давай разберемся, своих в обиду не даем, – пытаюсь отшутиться, а сам внутри уже закипаю, готовый достать из-под земли этого Игогошеньку и преподать ему урок. Нельзя обижать мою жену, пускай и бывшую. А судя по ее резкой смене настроения, этот мудак явно обидел ее. Вот только алкоголь и Саша ни хрена не ладят друг с другом, поэтому я стараюсь отговорить бывшую от дурной затеи. – Давай все-таки лучше чай с медом?
– Сам свой чай пей. Тебе виски жалко, что ли? – прищуривается она. – Так скажи, я твоему дружку Лаврову позвоню. Он, в отличие от тебя, более гостеприимный.
Ага. Я итак уже сегодня злоупотребил его дружбой, подсунув пьяную Барби. Достаточно с него за один вечер.
Но глядя на Сашу, понимаю, что она серьезна как никогда.
Вздыхаю, потому что знаю – зараза упряма как сто баранов, и переплюнет ее разве что Женька. Проще уступить, чем спорить. Поэтому забираю у нее бокал, наполняю на четверть и отдаю обратно. Сам же делаю глоток прямо из горла. Ну а что? Если вечер по одному месту, то и нечего беспокоиться о таких мелочах.
Кошусь на Сашу, наблюдая, как она отпивает немного и морщится, но потом все равно делает еще один глоток.
– Так и не скажешь, что случилось?
– Ничего. Сама виновата, – бубнит она и замолкает, но через несколько секунд резко переводит тему: – Слушай, Белов, у тебя лед в доме есть? А то пить невозможно.
– Вот и пила бы чай. – Бросаю на нее взгляд из-под опущенных век. – Сел удобно. Не хочу вставать.
И снова этот умоляющий взгляд кота из Шрэка. И снова я встаю и послушно иду на кухню за льдом, а заодно и за какими-нибудь закусками, потому что пить Саша не умеет. Тем более на голодный желудок. У нее и без того наутро жуткое похмелье. Не думаю, что за последние пару лет что-то изменилось.
Нахожу в холодильнике сыр, колбасу, нарезаю на скорую руку, накладываю лед в глубокую чашу и возвращаюсь в гостиную. Ставлю все на журнальный столик и пододвигаю его поближе к креслам. Сажусь в свое и, повернувшись к Саше, чтобы предложить ей поесть, чувствую дежавю.
Та-а-ак. Похоже, кто-то не терял времени даром и пошел по стопам Марины. Потому что Саша поднимает на меня уже прилично помутневший взгляд. Смотрю на ее бокал и обнаруживаю, что он пуст.
Черт. Не надо было поддаваться ее провокации и наливать алкоголь. Но, признаться честно, у меня никогда не получалось сопротивляться этой женщине и особенно ее гипнотическим глазам. С самого первого мгновения, когда я ее увидел, они стали моим криптонитом, и с тех пор ничего не изменилось. Вблизи задыхаюсь, а без них сдохнуть готов.
– Вот скажи, Тимур, я плохая мать?
Неожиданный вопрос Саши застает меня врасплох.
– Откуда такие мысли? – Она на мои слова строит недовольную гримасу. – Да нормальная ты мама, лучшей для нашей Женьки не найти. – Внезапно на ум приходит догадка, откуда ноги растут, и внутри все закипает от гнева. – Тебе что-то твой Игогошенька написал?
– Хватит его так называть! – огрызается зараза. – А вообще… уже все равно. Если бы я не баловала дочь и могла объяснить ей элементарные вещи, то не обломала бы тебе вечер и не опоздала в ресторан… Его мама права…
Последние слова Саша грустно бормочет себе под нос, но я все равно прекрасно ее слышу, и мне с трудом удается оставаться дипломатичным.
– Так. Выброси все это дерьмо из головы и больше не смей так думать! Ты хорошая мама, Саш, просто любишь свою дочь и поступаешь так, как лучше для нее. Это нормально.
Я едва сдерживаюсь, меня трясет от одной только мысли, что какой-то левый чувак и его мамаша смеют осуждать мою жену. Хоть и бывшую, черт возьми. Да лучшей матери для нашего лисенка даже пожелать нельзя!
Хватаю бутылку виски, желая немного отвлечься и приглушить вспыхнувшую злость, как понимаю, что она какая-то слишком легкая. Поднимаю ее на уровень глаз и вижу, что виски там осталось буквально на один глоток.
Какого хрена? Когда она успела⁈ Даже Марина оказалась медлительнее. Не знаю как, но Шурика нужно хоть немного накормить, иначе завтра ей будет очень плохо. А как показывает опыт предыдущих лет, страдать от этого буду я.
Саша бездумно смотрит на огонь в камине, а я, взяв кусочек сыра, подношу его к ее губам. От неожиданности она вздрагивает и поворачивает ко мне голову. Странный у нее какой-то взгляд. Настораживающий.
– Белов, скажи, – жует нижнюю губу, – а я красивая? Ну вот только не как бывший, а как мужчина.
Мои губы кривит однобокая ухмылка. Ну что за лиса?
– Сначала поешь, потом скажу.
Саша вздыхает, но, открыв рот, принимает кусочек сыра, а я стараюсь не сосредотачиваться на том, как ее язык касается моих пальцев. Блядь. Сглатываю, наблюдая, как она послушно жует кусочек, не сводя с меня непонятного взгляда, и мне вроде как становится не по себе от той уязвимости, которую она демонстрирует, но это не мешает волне жара стремительно нарастать внутри.
– Ай, можешь не отвечать, – отмахивается она от меня, как от назойливой мухи. – Ты со мной так легко развелся… – она как-то грустно вздыхает. – Будь я красивой, ты бы меня не отпустил. Может, как мать я и хорошая, вот только как женщина оказалась недостаточно хороша для тебя.
– Шурик… – начинаю я, но Саша меня не слушает.
– Вот знаешь, меня всегда бесило, что даже твои высокомерные замашки вызывали у всех вокруг восхищение. Ты всегда был таким уверенным в себе, так себя подавал… причем в любой компании! Они все… все до единого заглядывали тебе в рот. И я в том числе, – испускает она удушливый смешок. – Ты даже не представляешь, какой я была счастливой, когда ты обратил на меня свое внимание! Сам Белов! Девчонки завидовали мне, а некоторые не понимали, что ты нашел в такой серой мышке, как я… Я и сама не понимала этого. Наверное, поэтому со временем мне становилось все сложнее соответствовать тебе, такому успешному, красивому и умному мужчине. Я всегда знала, что ты многого добьешься, и всегда знала, что никогда не буду достаточно хороша. И наш брак это доказал.
Да о чем она говорит? Я же на руках ее готов был носить! Или я что-то упустил? Да, у нас был сложный период, как и у всех семейных пар, но она же сама выносила мне мозг, требуя этот чертов развод. Думал, остынет, заберет заявление. Но хрен там. Да и я решил гордость показать. Так все и пошло по пизде. Сам не понял, в какой момент, потерял ее.
– Саш, ты чего завелась-то?
Но она снова меня перебивает, наклонившись вперед и прижав к моим губам указательный палец.
– Я даже для Игоря оказалась недостаточно хороша. Опоздала на ужин, проявив неуважение к его драгоценной маме, дочь поставила выше него… – она вскидывает руки, рыча сквозь зубы. – Я думала, у нас все серьезно, он весь такой правильный, без вредных привычек, с семейными ценностями… Ты представляешь, мы ведь даже не спали ни разу! Ну вот вообще ни-ни. Он даже в трусики ко мне ни разу не пытался залезть! Ты вспомни, как у нас все начиналось? Уже через месяц сношались в каждом углу как кролики! А с Игорем мы знакомы больше полугода! Полугода! Скажи, я такая страшная и непривлекательная, да? Может, за эти годы поправилась? Постарела? Ну вот что не так то со мной? Почему после тебя никого не могу найти-то?
На этих словах Саша вдруг скидывает с себя одеяло и вскакивает с кресла. Ее немного ведет от выпитого, но у меня все равно мгновенно пересыхает во рту от открывшейся картины: длинные волосы немного растрепались, глаза горят воинственным блеском, красная помада смазалась, будто после поцелуя, а глубокое декольте демонстрирует аппетитную грудь. И я не могу себе отказать в удовольствии скользнуть взглядом по тонкой талии и упругим бедрам, обтянутым платьем как второй кожей. Твою мать. И я ничего не хочу сильнее, чем оказаться между этими самыми бедрами. Желательно – обнаженными.
Бля-ядь. Желание такое мощное, что я с трудом подавляю порыв поправить ширинку.
– Игогошенька твой полный идиот, – хриплю я не своим голосом: – Ты само совершенство.
– Ты действительно так думаешь?
И с этими словами Саша начинает изгибаться в эротическом танце под музыку, которая явно играет только у нее в голове, но благодаря выпитому виски движения получаются немного рваными.
Она проводит руками от шеи к груди, обводит томно полушария и спускается к бедрам, при этом смотрит так откровенно, что я волей-неволей проникаюсь ее настроением и все-таки ерзаю на месте и поправляю ширинку.
Кто бы мог подумать, что меня возбудит пьяная женщина. Хотя нет, не просто пьяная женщина, а моя бывшая жена.
Саша продолжает изгибаться в беззвучном танце и тянется к молнии платья сбоку. В глубине души я признаю, что по совести должен остановить ее, вот только какого-то черта наоборот жду продолжения. И, замерев, с жадностью слежу, как постепенно обнажается белоснежная кожа и полоска кружевного белья, но вдруг молния заедает на середине, и Саша, пошатываясь, дергает ее в попытке расстегнуть.
– Твою мать… – бурчит она заплетающимся языком, тщетно дергая молнию на платье.
Я уже порываюсь помочь, как «собачка» скользит вниз, и Саша, наконец, снимает с плеч бретельки платья, обнажая упругую грудь с розовыми твердыми сосками. Никакого белья! Отсоси, Игогоша! Утробное рычание вибрирует в горле, и я сдавливаю челюсти до выступающих желваков от того, как мне хочется прикусить эти гребаные соски. Втянуть их в рот и сорвать с ее пухлых губ мучительный стон…
Блядь, сожрать ее готов.
Мы неотрывно смотрим друг на друга, готовые сорваться в любую секунду, потому что оба хотим одного и того же, но почему-то продолжаем играть на моих синих яйцах.
Саша уже спустила платье на бедра и, глядя мне в глаза, медленно подносит палец ко рту и облизывает его, будто это чертов член. Ох, блядь, тяжелая артиллерия пошла. Она продолжает плавно крутить бедрами, кое-как удерживая равновесие, и начинает стягивать платье дальше, открывая моему взгляду кружевные черные трусики, практически не оставляющие места воображению.
Мне хочется вскочить и рывком усадить ее к себе на колени, но напряженная эрекция все усложняет. Саша же продолжает прожигать меня взглядом и спускать платье вниз, выгибая спину, отчего ее грудь покачивается и призывно зовет прикоснуться к ней.
Но вот платье падает к ногам, Саша, изгибаясь, чуть поворачивается кругом, видимо, чтобы продемонстрировать мне свои аппетитные булочки, и я, залипнув на них взглядом, не сразу замечаю, что что-то идет не по плану, она цепляется ногой за ткань в попытке перешагнуть ее и уже стремительно заваливается набок.
Вскакиваю с места и подхватываю бедовую бывшую на руки, пока она не свалилась в камин. Саша запоздало взвизгивает и, обняв меня за шею, проводит языком по щеке. Надеюсь, Марина ничего не подсыпала в эту чертову бутылку… Но я теряю мысль, когда Саша прикусывает мой подбородок, и мне едва удается сдержать сдавленный стон.
– Ты хочешь меня, Тим? – мурлычет она, потираясь животом о мою болезненную эрекцию. – Покажи, как ты хочешь меня.
Блядь, я реально ее адски хочу, но завтра она может меня возненавидеть. Нет. Она сто процентов возненавидит меня и проклянет!
Приняв непростое решение, я подхватываю Сашу на руки и несу в свою спальню, пытаясь игнорировать ее поцелуи, чередующиеся с укусами. Надеюсь, Дедушка Мороз оценит мое благородство и подарит мне хорошенькую Снегурочку в личное пользование. Покачав головой, бережно укладываю Сашу в кровать и, втянув полные легкие воздуха, пытаюсь отстраниться, но она резко дергает меня за руки на себя, отчего я теряю равновесие и наваливаюсь на нее всем телом, придавив к матрасу.
– Тим, я хочу тебя… – томно шепчет она мне в ухо.
– Шурик, нам лучше остановиться…
Я же, блядь, не каменный.
– Ты что, меня не хочешь? – пьяно обижается она.
– Черт, Саш… Пиздец как хочу, но ты…
– Ну давай хоть на полшишечки, – невнятно бормочет Саша, и я чуть не смеюсь в голос от всей абсурдности ситуации, но все-таки теряю последнюю каплю выдержки.
Мы развелись четыре года назад, но с тех пор никто так и не смог превзойти ее ни в чем. И мне так хочется вспомнить, каково это – чувствовать запах ее возбуждения, проводить пальцами по шелковистой коже, ласкать губами напряженные соски и врываться в тугую плоть, крадя громкие стоны, разрывающие тишину комнаты.
Немного отстраняюсь от Саши, чтобы заглянуть ей в глаза и убедиться в принятом решении, как замираю на месте, когда слышу тихое похрапывание.
Что за…
Она спит! И, причмокнув губами, поворачивается на бок, ко мне спиной.
Ну что, блядь, за вечер⁈ Хотел трахнуть я, но жизнь трахнула меня.
