Текст книги "Штиль (ЛП)"

Автор книги: Mary Calmes

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

========== Глава I ==========

Март 2013

Я привык жить как все. Водил минивэн. Возил детей в школу, на футбольные тренировки, на карате, регби и балет. Даже несмотря на то, что я посредственный повар, все равно готовил. Забирал вещи из химчистки и водил собаку к ветеринару. Хранил бессчетное количество видеозаписей с соревнований по плаванию и футбольных матчей, фортепьянных концертов и походов на природу с палатками. Денег всегда было недостаточно, и если что-то необходимо было починить или поменять, мы этого не делали, потому что надо было платить за брекеты или за выпускные фотографии, а еще откладывать на колледж. Мы закрывали глаза на то, что не требовало критического вмешательства. В итоге дом разрушался, машина изнашивалась, и в конце концов рухнул и наш брак.

Жизнь – это не столько время, сколько набор шаблонов. Мы вступаем в понятные нам отношения, независимо от того, здоровые ли они, и держимся за них вплоть до того момента, когда уже не можем молчать, взрываемся или даже кричим. В этот день ты останавливаешься, понимая что все, что делал до этого, было всего лишь ради собственного комфорта и по привычке, а не из-за того, что ты влюблен. И в этот момент ты смотришь на человека, находящегося в противоположной части комнаты, прямо в глубину его глаз, и понимаешь, что это конец.

– Что? – спросил он, опираясь на край столешницы.

Я почувствовал вспышку чувств к нему в тот момент. Все-таки вместе мы прошли и огонь и воду.

– Дорогой, давай разведемся.

Долгое молчание, и на долю секунды я пожалел о сказанном. Все же семнадцать лет вместе. Боролись бок о бок, растили двух прекрасных детей. Мы оба знали, что должны были бы покончить с этим уже очень давно, но не расходились ради Хлои и Деклана. Считается, что плохо оставаться вместе ради детей, но жить порознь и разрывать их между двумя домами – еще худший сценарий. Они уже пережили это, когда были маленькими, хотя все забыли.

Так что мы терпели, храня молчаливое согласие, которое длилось неделями, ругались за закрытыми дверями, постоянно увеличивая разрыв между нами. Это не значит, что мы не занимались больше сексом, но это была единственная наша постоянная. Мы не касались друг друга, чтобы поцеловать в щеку при встрече или расставании, не держались за руки. Он не нуждался в прикосновениях ко мне вне постели, и это уже само по себе было очень печально. Мы могли спать как убитые в самом центре боя, и для меня стало нормой засыпать на диване, читая книгу, работая над дизайном на ноутбуке или смотря фильм вместе с нашей собакой. Он был сильно занят, строя свою адвокатскую карьерную лестницу, так что мы неизбежно превращались в те самые корабли, что расходятся в тишине ночи. И только в те моменты, когда я зачем-то был нужен ему или он мне, мы чувствовали хоть какой-то контакт.

Но одного секса было недостаточно, чтобы сохранить отношения. Это был конец: мы превратились в соседей с привилегиями, даже не друзья, но нам этого и не нужно было. Мы могли себе позволить иметь свой собственный угол, воспитывать детей и даже не пытаться притворяться, что любим друг друга.

Я снял свое обручальное кольцо, когда чистил водосток полгода назад, и с тех пор не надевал его.

– Э-эй!

Я очнулся, понимая, что погрузился в воспоминания двадцатилетней давности. Его долгий вздох прозвучал раздраженно.

– Это то, чего ты действительно желаешь: покончить с нами? Ты хочешь развода?

Тяжелый случай.

– Боже, Уолтер, а ты?

Я был предельно истощен. Он должен был быть тоже.

Он посмотрел на меня:

– Кажется, тебе просто нужны перемены.

Я указал на него:

– Тебе тоже. Не надо все валить на меня. Ты знаешь, что ненавидишь меня точно так же, как и я тебя.

Рот его исказился в горькой гримасе:

– Ты ненавидишь меня?

– Одну часть тебя – да. А другая часть заставляет меня плавиться.

Его лицо смягчилось.

– Ты потрясающий отец, – продолжил я.

– Но ужасный муж?

– Я хуже. – Правда хуже. Я знаю, что был ужасным эгоистом.

– Ты мне никогда не изменял.

– Что делает меня верным, а не хорошим, – я глубоко вздохнул. – Ты достоин лучшего, и я…

– Ты хочешь кого-то другого?

– Я просто не хочу больше чувствовать себя несчастным. Хочу снять этот камень с души. Я больше не хочу видеть разочарование на твоем лице каждый день. Никто так сильно не ненавидит меня, как ты.

– Я не ненавижу тебя.

Я пошел в сторону выхода.

– Думаю, один из нас должен остаться в доме… Дети выросли здесь, и теперь, когда они учатся в колледже, должно быть место, которое всегда будет для них домом.

– Подожди.

– Ты можешь остаться, – я повернулся к нему, – а я поеду в Чайнатаун. Рэйчел там присмотрела для меня лофт. Думаю, это хорошая идея, так как я буду жить ближе к работе. Ежедневные поездки отсюда до офиса стали настоящей головной болью.

– Ты ведь любишь этот дом?

Я с сожалением кивнул, потому что дом в Потреро Хилл был моей мечтой. Чтобы наконец купить его, Уолтер продал свой, а я собрал деньги для первого взноса.

– Это было раньше. Я любил его, когда мы только сюда переехали, любил, когда наши дети приводили сюда своих друзей, любил, когда мы устраивали семейные ночные игры или просмотры фильмов и когда ты…

– Когда я? – его голос был хриплый и низкий.

– Когда ты любил меня.

– Сив.

– Я не люблю его сейчас, – сказал я резко, захлопнув дверь в прошлое.

– Ладно.

– И мне не нужны деньги. Ни половина твоей пенсии, ни прочая подобная херня. Мы в порядке, Уолтер. Мы оба поможем детям с колледжем, хорошо? Это единственное, что действительно важно.

– А если я встречу кого-нибудь? Ты нормально отнесешься к тому, что я приведу другого мужчину в наш дом?

Я все еще должен подумать об этом.

– Да.

– Да?

Правда была в том, что при всех своих недостатках Уолтер оставался потрясающим мужчиной, и он точно не останется в одиночестве надолго. Сразу же после того, как мы расстанемся, вокруг нашего дома выстроится гигантская очередь парней, желающих оказаться в постели Уолтера Вэйнрайта.

– Сив?

Я бросил быстрый взгляд на моего мужа.

– Мы так долго были счастливы здесь. Почему же мне не желать тебе стать счастливым опять?

Он посмотрел на меня, и я в который раз подумал, какие красивые у него глаза.

– Ты меня больше совсем не любишь?

– Это не так.

– Если ты любишь меня, ни один другой мужчина меня не получит, – произнес он.

– Я лишь хочу, чтобы ты получил, что желаешь.

– Это отговорка.

– Это правда.

– Раньше ты был таким собственником.

– Много каким я был раньше.

Казалось, что он ждет от меня еще каких-то слов, это было видно по его позе, по тому, как он подался вперед – он всегда так делает, когда внимательно слушает.

– Уолтер?

Внезапно опустившиеся плечи говорили о том, что он сдался, и я набросился, готовый добиться окончательного успеха.

– Ты знаешь, что согласен со мной, – заявил я.

Он уже открыл рот, чтобы сказать что-то, но вместо этого лишь покачал головой. Было очевидно, что он презирает меня за трусость.

– Делай, как считаешь нужным.

– Отлично, – раздраженно ответил я, неожиданно еще больше убеждаясь в правильности своего решения. – Сделаю.

И сделал.

========== Глава II ==========

1996

У меня почти получилось – еще чуть-чуть, и я бы дотянулся.

– Какого черта ты делаешь?

Его голосом можно было резать стекла. Я не стал отвечать, потому что не обязан: он не мой босс.

– Круз!

Прорычав от досады, я все еще делал вид, что не замечаю его. Затем лестница покачнулась, и это уже невозможно было проигнорировать. Чтобы не потерять равновесие и не рухнуть вниз, я был вынужден вернуть свою правую ногу на верхнюю ступеньку и схватиться за нависающую надо мной балку.

– Ты пытаешься убить меня? – посмотрев вниз, взревел я.

– Нет! – прорычал в ответ Уолтер Вэйнрайт, адвокат нашего торгового комплекса. И это при том, что он был немногим старше меня. Я всегда считал, что представители этой профессии должны быть более зрелыми, но не он. – Ты прекрасно справишься с этим сам!

Я сделал глубокий вдох через нос, чтобы не заорать на него в ответ. Я был менеджером по рекламе во всей Области залива Сан-Франциско – для двадцатичетырехлетнего парня довольно неплохой результат. Головной офис каждый месяц предоставлял определенный бренд для продажи, и я обычно получал их список за шесть недель до начала рекламной кампании. В мои обязанности входило определение маркетинговой концепции для нашего региона, решение задач типа: какой товар в рамках определенной линии следует выдвинуть на первый план, как будет выглядеть его раскрутка, а также размещение рекламы внутри торгового комплекса. Будучи натурой творческой, я с самого начала едва обращал внимание на указания, что мне присылали, – все делал по-своему, импровизируя, добавляя свое, улучшая. Мне нравилась идея, что при входе в магазин люди попадали бы в совершенно другой мир: будь то путешествие на космическом корабле через звездное небо, прогулка по лесу или погружение на дно океана – это было моей целью. После того, как мой подход дал хороший результат, отразившийся на увеличении продаж, и, как следствие, дал постоянный рост прибыли, мне предоставили полную свободу действий над каждой рекламной кампанией. Ко мне даже присылали других менеджеров, чтобы они поучились у меня, но, как оказалось, для успеха необходимо просто делать очень много работы, что для них было неприемлемо. Как мне сказали, причиной моего успеха было также то, что я подвешивал свои творения к потолку. И действительно, я обожал крепить их так высоко, как только мог, поднимаясь по лестнице.

– Круз! Надо было поставить леса, если ты собирался забраться на такую высоту!

Я почувствовал, как мой правый глаз начал дергаться. Он указал на поддоны под ножками лестницы:

– Что, если что-нибудь передвинется или… А ну спускайся, чтобы я мог нормально с тобой разговаривать!

Он был таким нудным.

– Я должен надеть эту туфлю, – объяснил я, кивая в сторону женского манекена, легко парящего навстречу мужскому, подвешенному на высоте восемнадцати метров над полом. Мой мальчик держался вверх ногами за качели-трапецию, готовый поймать девушку, летящую ему навстречу с раскинутыми для объятий руками без всякой страховки, тем самым изображая абсолютное доверие и любовь. Это был день Святого Валентина, в конце концов.

– Нет, – рявкнул он, и я заметил, как крепко он держит лестницу, – быстро слезай!

Он не был моим боссом. Мой начальник – Джошуа Мид, менеджер флагмана Толливеров с Юнион-Сквер, который, кстати, находился сейчас неподалеку. И в этом не было ничего удивительного: я заставил его сильно понервничать, забравшись на такую верхотуру.

– Если волнуешься, то подержи.

– Круз!

Я опять поднялся наверх, едва держась за балку кончиками пальцев, потянулся всем корпусом, пытаясь левой рукой достать… достать ногу манекена, затем вытянул правую руку с Золушкиной туфелькой и надел ее.

– О боже мой! – послышался снизу чей-то изумленный выкрик.

Отвлекшись на него, я на секунду потерял равновесие и опустился на левую пятку вместо того, чтобы потянуться на носочках.

– Сиван!

Это уже возглас Гвен за прилавком магазина косметики «Clinique» прямо подо мной. Красивая девочка, фарфоровое божество, плохо, что от ее дыхания обесцвечивались картины.

– Я в порядке, – крикнул ей.

Поставив обе ноги на ступеньку, я начал спускаться вниз. Но мне пришлось остановиться на полпути, так как Уолтер по непонятным причинам все еще держал лестницу.

– Может, отойдешь? – ехидно предложил я.

Он сжал челюсти, а я, как обычно, засмотрелся на его бицепсы и трицепсы, бугрящиеся под обтягивающим свитером. Действительно, его тело было потрясающим: широкие плечи, рельефные мускулы, узкая талия и длинные ноги. Ему бы следовало лежать голым подо мной уже очень давно. Проблема была в хмуром взгляде и голосе. Так же как и в том, что он был натуралом.

Я ухмыльнулся. Он, недовольно проворчав, отошел в сторону, так что я смог спуститься. Оказавшись на полу, я был вынужден откинуть голову, чтобы встретиться с его разгневанным взглядом. При моем росте в метр семьдесят пять против его метр девяносто это было необходимо.

– И?

– Поддоны не рассчитаны на то, чтобы удерживать тяжести, – указал он на мое гениальное творение.

– Я связал их веревкой, – для наглядности я ухватил его за запястье и притянул к своему, чтобы показать, как я их соединил.

– Не в этом дело! – сказал он, вывернув руку из моего захвата так, что его большая ладонь легла на мое предплечье.

– Я…

– Заткнись, – выдавил он, дергая меня на себя.

Я резко выдохнул, потому что был вынужден положить руки на его живот, чтобы не навалиться, и то, что я почувствовал под моими ладонями, было твердым и рельефным. Без сомнения, несмотря на то, что Уолтер Вейнрайт был той еще скотиной, его мощное телосложение сводило меня с ума.

Он продолжал меня отчитывать:

– У тебя еще должна гореть задница после того номера, что ты выкинул в прошлом месяце. Я тогда посоветовал мистеру Миду тебя выгнать.

Наверное, я должен был разозлиться. Но я стоял, вцепившись в него, вместо того чтобы уйти прочь, и млел от приятного ощущения жара и твердости его пресса. Он придвинулся ближе, прижимая меня к себе. Подняв руку к моей щеке, он ее тут же опустил, так и не дотронувшись.

– Ты падал с двенадцатиметровой высоты.

Я шагнул назад, отстраняясь и с сожалением ощущая потерю тепла.

– Ты шутишь? Я падал в точности, как это сделал бы Джеки Чан.

– Кто?

– Ты не знаешь, кто такой Джеки Чан?

Он вновь напряг скулы.

В тот раз было забавно. Я вешал гигантские (четыре на четыре фута*) звезды в открытом атриуме тридцатиметровой высоты, внося свой вклад в творчество Ван Гога, создавая очень звездную «Звездную ночь», когда моя страховка оборвалась. Я запаниковал на мгновение, но, имея координацию как у паукообразной обезьяны, во время падения схватил один из тех тяжелых шелковых баннеров, что развесил за день до этого. Я подпрыгнул, перекувырнулся и аккуратно соскользнул на пол под громкий свист, вскрики и громовые аплодисменты. И лишь единственный человек опустился на одно колено. Я еще ни разу не видел, чтобы лицо Уолтера, великолепного пляжного мальчика из Калифорнии, имело такой серый цвет. Даже в конце зимы его волосы и кожа были золотистыми. Но не в тот день…

Я украдкой взглянул на него.

– Ты мог умереть! – проревел он.

Я опроверг его опасения:

– Нет.

– Да, – он резко выдохнул.

Минуточку…

– Ты должен прекратить так рисковать, – в его голосе звучало одновременно отчаяние, грусть и мольба.

Что я должен?

– То есть… – он жестко провел рукой по своим коротким густым темно-русым волосам. – Ты должен перестать заставлять так быстро биться мое сердце каждый раз, как ты поднимаешься по лестнице.

Сердце… о боже мой. Два года криков, ворчания, жалоб, угроз и обзываний меня круглым идиотом при каждой встрече вылилось вот в это? Он пристально смотрел на меня, обхватив свои плечи руками и немного дрожа. О, ради всего святого, я думал, что умнее.

– Что, если бы поддоны сдвинулись? Что, если бы лестница откинулась на-на-назад, – стал он заикаться. – Ты не можешь больше продолжать ходить здесь с важным видом в своих наушниках, улыбаться всем подряд и не понимать, какой опасности ты подвергаешь свою жизнь.

– Ходить с важным видом? – спросил я насмешливо.

– Ты меня вообще слушаешь? – проскрежетал он.

«Нет, конечно нет», – подумал я, шагнув вперед и положив руку ему на бедро.

Он судорожно вздохнул, и я поразился, каким слепым я был до сих пор.

– Ты хочешь, чтобы я стал осторожнее, – дразнил я его, в то время как моя рука, пройдясь по тонкому свитеру и скользнув под ремень, смогла коснуться его горячей гладкой кожи, – потому что я ходячая собственность компании?

– Что? – попытался он сосредоточиться на сказанном. Уолтер был возбужден, и это было охрененно.

– Ты не хочешь, чтобы на Джоша и компанию подали в суд, когда я на кого-нибудь свалюсь.

– Да, – сказал он, и, так как его темный взгляд был прикован к моему, я мог видеть его расширившиеся зрачки, слышать напряжение в его голосе и чувствовать легкую дрожь, охватившую его большое, сильное тело.

Теперь было так очевидно, что он хочет меня и что он никакой не натурал.

– Это все? – осведомился я, передвигая руки на его живот.

– А?

Парень совершенно перестал понимать, о чем мы вообще говорим.

– Уолтер?

– Что?

Я отошел от него назад, потому что мы были в центре торгового комплекса напротив магазина косметики.

– Мы можем поговорить на складе?

– Я…Ты…

– Пожалуйста.

Он пристально посмотрел на меня:

– Ладно.

Развернувшись, я пошел в сторону лифта. Он следовал прямо за мной. Добравшись до цели, я нажал на кнопку вызова со стрелкой вверх и повернулся к Уолтеру.

– Что? – пробурчал он.

– Ты волнуешься за меня?

– Любой бы волновался.

Никто бы не волновался.

– Почему?

– Твои успехи нравятся боссу. Он даже думать не хочет, что с тобой может что-то случиться.

За моей спиной открылись двери лифта, и я повернулся, чтобы войти внутрь. Провел картой доступа через считыватель, чтобы подсветилась кнопка этажа, на который имели доступ лишь я и мой начальник, после чего смог нажать ее.

Он с трудом сглотнул:

– Ты уверен, что…

Звук резко оборвался, потому что я, уцепившись за свитер, притянул Уолтера к себе. Он не ожидал этого, в противном случае я даже не смог бы сдвинуть его с места: все же он килограмм на двадцать меня тяжелее. Восстановив равновесие, Уолтер прижал меня к стене. Подняв на него взгляд, я увидел его рот, в нерешительности замерший около моего.

– Уолтер.

– Я.

– Подождите! – раздался чей-то голос, просящий придержать лифт. Но двери закрылись, так как никто из нас не пошевелился.

– Ты подвергаешь себя неоправданному риску, – начал он опять, – ты не должен этого делать.

Этот мужчина был прекрасно сложен, а, перебирая картины прошлого, я не мог вспомнить, чтобы он как-то особо обращал на меня свое внимание.

– Почему это тебя волнует?

– Я… я… – он с трудом сглотнул, – я адвокат фирмы.

– Да, адвокат, – сказал я, обвивая его шею руками.

– Что ты делаешь… Перестань, – выдохнул он, намереваясь оттолкнуть меня, – не надо меня дразнить, если ты не…

– Замолчи, – прошептал я, притягивая к себе его голову, мои глаза закрылись в предвкушении поцелуя, когда прозвучал сигнал о прибытии лифта на выбранный мною этаж.

Он судорожно вздохнул, прежде чем впиться в мои губы, стискивая в объятиях. Я простонал ему в рот и обвил ногами его талию. Он подхватил меня за бедра своими сильными руками и вынес из лифта.

Большинство моих бывших парней были не такими мощными, так что не часто меня могли поднять и нести так легко, не напрягаясь. Он жадно сжал мои бедра, тесно притискивая их к своим собственным, и страстно простонал.

Парень знал толк в поцелуях: его язык терся, поглаживал, нажимал, а его руки грубо мяли мою задницу.

– Пожалуйста, – взмолился я хриплым голосом, потираясь эрегированным членом о его пресс.

Он оторвался от моих губ, и когда я увидел его воспаленный взгляд, то понял, что он мой.

– Что? У меня здесь есть лубрикант и презики. Ты должен меня трахнуть.

– С чего вдруг?

– Ты переживаешь за меня, – сказал я мягко, – и… о-ох, не мог бы ты расстегнуть мне ширинку, мой чертов член убивает меня.

– Ты ненавидишь меня.

– Потому что думал, что ты ненавидишь меня, – ответил я, дрожа от возбуждения, когда его руки справились с пряжкой ремня и затем расстегнули пуговицу на джинсах. – Но на самом деле ты хочешь меня.

Он стиснул меня в объятиях, после чего прижал жестко к стене:

– Да.

– Тогда возьми меня.

– Где смазка и презервативы?

– Поставь меня на пол.

Я плохо держался на ногах, но постарался встать прямо. Взяв его за руку, чтобы увести с подсвеченного дверного проема к середине открытой рабочей зоны.

Мы как будто попали в закулисье театра. Везде лежал реквизит: гигантские сверкающие рождественские декорации, большие и пушистые пасхальные кролики, ведьмы и гоблины, иллюминация, краски, целлофан, транспаранты, рулоны бумаги и волокон рафии, оберточная бумага, бечевка, веревка, ящики, полные стяжек и баллончиков с краской, клейкая лента. Полки, образующие стенку для хранения, были заполнены пластиковыми трубами, держателями для неровных стен и другими всевозможными приспособлениями. Здесь у меня был верстак, заваленный прокладками и винтами разного типа, болтами, крючками для подвешивания картин и леской. Позади всего этого стояли лестницы, огромное количество, от стремянок до раздвижных, высотой до двенадцати метров.

Мы вошли глубже в рабочую зону, прямо к красному, повидавшему виды за многие годы службы дивану. Я на нем трахался, дремал, делал эскизы, успокаивал девочек из косметического или обувного отделов (всегда кто-то кого-нибудь бросал).

Я указал на диван, а сам достал лубрикант и презерватив из моего потайного ящичка. Обернувшись, я почти врезался в него: так близко он стоял.

– Что?

– Ты хочешь меня?

Его опухшие и покрасневшие от моих поцелуев губы, его твердый, готовый выпрыгнуть из брюк член, его задранный свитер, открывающий гладкую золотую кожу, – разве этого недостаточно для ответа?

– Да, – прохрипел я.

– Ты хоть знаешь, как давно я тебя хочу?

Я отрицательно покачал головой, когда он обхватил мое лицо руками.

– С того самого раза, когда пришел в этот чертов магазин и увидел тебя, прыгающего с одной из тех балок на другую.

– Правда?

Он провел пальцами по моим темно-каштановым волосам, обрамляющим лицо.

– Ты такой красивый и двигаешься как… То, как покачиваешь бедрами, и твои длинные ноги… И это потрясающе: смотреть на твою задницу, когда ты поднимаешься по лестнице.

Я рассмеялся, а он придвинулся еще ближе и, резко развернув, нагнул меня, заставив повиснуть на спинке дивана.

О. Блядь. Да.

Он навалился на меня, надавив на голову и подняв задницу кверху, прорычал мне:

– Не шевелись.

Я держался, пока он, грубо дергая за ремень, стянул с меня джинсы и брифы до щиколоток (да, вот такие длинные брифы – прим. переводчика).

– Раздвинь ноги, – приказал хриплый низкий голос.

Я раскрылся как мог и тут же почувствовал, как смазанные лубрикантом пальцы коснулись моей дырочки. От холодного прикосновения я дернулся, мой собственный потекший член раскрашивал спинку дешевой копии Людовика XIV (это он про диван – прим. пер.).

– Я знал, что ты потрясающий под своей одеждой.

От благоговения и страсти, звучащей в его голосе, мои яйца поджались.

– Ты часто меня представлял без нее?

Его хрип сказал, что часто. Он задрал мою рубашку выше плеч и стал целовать и ставить засосы на спине, облизывая и вновь целуя, боготворя каждый сантиметр моей кожи. Никто еще так не делал, раньше меня просто быстро трахали, не тратя время на прелюдии.

– Боже, твоя кожа! – его голос дрожал, когда он приставил свой член к моему входу. – Как же хорошо.

– Войди в меня, Вейнрайт, – взмолился я, – пожалуйста. Я больше не могу. Мне это нужно.

– Я знаю, – прорычал он, и я услышал звук рвущейся фольги, когда его рука с длинными пальцами обхватила мой ствол.

Я начал задыхаться.

– Ты дашь мне кончить.

– И не раз, – пообещал он и вошел в меня.

Парень был огромным. Я даже подумать не мог, каким он может быть большим, пока не оказался натянут на него. Было больно, и я уже хотел попросить его остановиться, как он начал гладить мой член одной рукой, а другой сжал мне левый сосок. Скольжение одной его руки и движение пальцев другой на моей груди в сочетании с равномерными и непрерывными толчками заставили меня передумать.

– Я войду в тебя до конца и трахну так сильно, что ты будешь чувствовать меня не один день.

Мой предэякулят сочился на его пальцы.

– Я не могу выкинуть тебя из головы, Сиван Круз. Я раньше никого так не хотел.

Я дошел до предела, и мои мышцы сжали его так, что он больше совсем не мог двигаться.

– Подрочи себе, – сказал он царапающим от жара голосом и, сжав мои бедра, вошел в меня на всю длину, ударяясь яйцами о мою задницу.

Я захныкал от напряжения в мышцах. Его губы коснулись моей шеи, целуя и покусывая, засасывая мою кожу в свой горячий рот. Я всегда считал его красивым, а сейчас, став свидетелем его силы и властности, я могу легко влюбиться, если не буду осторожным.

– Держись, – прохрипел он.

Я вцепился в диван, когда он вышел почти полностью, чтобы вбиться в меня вновь со всей силы.

– Уолтер!

– О да! – сказал он своим грубым, резким, полным желания голосом, задавая устойчивый ритм возвратно-поступательным движениям, делая каждый последующий толчок жестче предыдущего. – Я знал, что мое имя, слетающее с твоих уст, будет лучшим, что я когда-либо слышал.

Он представлял нас занимающимися сексом, думал, как будет звучать мой голос, как это будет горячо?

– Не останавливайся, – взмолился я, не заботясь о том, как жалко звучит мой голос и насколько низко я пал по сравнению с тем гордым созданием, каким был совсем недавно.

– Кончи для меня, я хочу это почувствовать.

Я попытался подавить стон, но он его услышал, наклонился ко мне и, повернув мою голову, впился в губы поцелуем. Он засасывал мой язык, а его удары становились быстрее, вколачиваясь в меня так, как никто другой не делал, но так, как я всегда страстно желал. Разорвав поцелуй, чтобы глотнуть воздуха, он сбился с ритма, и его сильные руки сжали мои бедра. Я вскрикнул.

– Давай, кончай. – И его голос, говорящий это, сломал что-то внутри меня, мои яйца поджались. – Сиван!

Мой оргазм был жестким и быстрым, я выстрелил спермой на спинку дивана, что меня совершенно не волновало. Он продолжил меня трахать и кончил через пару движений.

Какого черта?

Мы стояли, дыша в унисон, его руки скользили по моим бокам, пока меня не охватила дрожь от понимания того, что мы натворили. Он мягко выскользнул из меня, поцеловав мою спину между лопаток, прежде чем отойти. Я прошаркал, так как был стреножен джинсами, болтающимися у щиколоток, к еще одному предмету декоративной мебели и, нагнувшись, вытащил из выдвижного ящика рулон бумажных полотенец.

– Здесь есть мусорное ведро? – спросил Уолтер.

Я указал на другой конец стола, перед тем как начать приводить себя в порядок. Обтеревшись и вернув одежду в исходное состояние, я почувствовал, что готов встретиться с ним лицом к лицу. Застегнув ремень, я поднял свой взгляд и встретился с его, когда он приблизился ко мне.

– Пошли ко мне домой.

Я понадеялся, что смог вернуть свою защитную броню на место, но это было не так. Я был уязвим, а доказательством этого служило мое нестерпимое желание к нему прикоснуться.

– Я…

– Пожалуйста, – попросил он второй раз, – пошли ко мне домой.

– Зачем?

– Я хочу заняться этим в кровати.

– И?

– А еще мы можем поесть вместе, – предложил он игриво.

– Ты ненавидишь меня, – сказал я прямо.

– Точно нет.

Я опустил руки на бедра.

– Ты не обязан.

– Что, кормить тебя?

– Ага.

– Что ж, я могу пригласить тебя домой и без кормления.

– Я…

– У меня есть собака, – перебил он меня.

– Какое это имеет отношение к делу? – Он был таким странным.

– Все любят собак. Пойдем со мной, и сможешь ее, то есть его, увидеть.

– Уолтер…

– Его зовут Регби.

– Почему мы говорим о собаке?

– Потому что я тебя еще недостаточно хорошо знаю, чтобы найти нужные слова, которые бы убедили тебя пойти ко мне домой.

– Зачем это тебе?

– Потому что ты этого тоже хочешь, – убеждал он, – я знаю.

– Я из того типа людей, что требуют много внимания, – поспешил я его информировать.

– О, я в этом уверен, – ухмыльнулся он, прежде чем приблизиться и стиснуть меня в объятиях.

Никто раньше меня не обнимал. Меня целовали, трахали, отсасывали, зажимали, но никогда не обнимали, так тесно, чтобы сердце к сердцу. Так что, когда я приник к нему и мои ладони легли на его спину, вплавляя меня в его большое и сильное тело, моя реакция меня удивила.

– Давай я приглашу тебя на ужин, и мы посмотрим, сможешь ли ты вынести мое присутствие, хорошо?

Если бы я раскрыл рот, то тут же бы заревел, чего не должно было произойти, поэтому я лишь кивнул, уткнувшись в его плечо.

– Спасибо, что заметил меня прежде, чем я заработал инфаркт.

У меня не было достойного возражения.

*4 фута – 120 см

========== Глава III ==========

Он поджидал меня в своей машине у служебного входа. Несколько человек видели меня садящимся в его блестящий черный седан «Мерседес», и я готов был спрятаться, но он опустил стекло и помахал им.

– У тебя могут быть проблемы из-за неформальных отношений со мной, – предупредил я.

– Я не сотрудник компании Толливеров, – напомнил мне он, – а работаю на «Стоун Маркхем», не забыл?

– А в их глазах это не будет выглядеть предосудительно?

– Им плевать, с кем я встречаюсь, – сказал Уолтер, откидываясь на спинку сиденья. Он лениво улыбался, сверкая ониксом глаз, а бархатная глубина его голоса, наполненного желанием, была очень сексуальной. – Да ладно тебе, – проворчал он.

Настойчивого нахала я послал бы в далекие дали, но Уолтер просил, он будто действительно нуждался во мне, и я не мог ему отказать.. Я положил руку ему на шею, удерживая, и поцеловал. Жестко. Вплавляя свои губы в его, снова позволяя моему языку всюду его пробовать и начиная понимать, что это уже не просто поцелуй, а обещание большего.

Когда я наконец разорвал поцелуй, он велел мне пристегнуться.

– Моя безопасность – твоя постоянная забота, да? – поддразнил я.

– Я совру, если скажу, что это не так.

– Что заставило тебя сегодня пойти за мной?

– Ты шутишь? Знаешь, сколько я ждал, когда ты хоть немного растаешь?

– Я уверен, около тебя крутится большое количество прекрасных парней, которые рады были бы растаять для тебя.

– Мне нужен только ты.

– Почему?

Кажется, он задумался над этим.

– Ты дерзкий. А еще бесстрашный, язвительный и красивый. И несмотря на то, что я юрисконсульт, ты все время заставляешь чувствовать меня семилетним, хотя мне уже двадцать семь.

– Я заставляю тебя чувствовать себя ребенком?

– Да, полным кретином.

– Как это может нравиться?

– Видимо, для человека с таким самомнением, как у меня, это необходимо.

– Ты готов признать все свои недостатки?

– Да, конечно. Почему нет? Ты ведь и так думаешь, что я задница.

Это была правда. Я вдруг резко заинтересовался видом на парковку, чтобы он не заметил, как я улыбаюсь.

– Эй. – Я вновь посмотрел на него. – Пожалуйста, дай мне шанс.

Я отстегнулся и обхватил его лицо ладонями, его губы раскрылись под моими. Он горячо и сладко простонал, давая мне почувствовать его желание. Мы уже начали задыхаться, когда неожиданно для себя я очутился у него на коленях, расставил руки по обеим сторонам от его шеи и почувствовал дикое биение его пульса.

– Я и сам не идеален, – признался я.

– Да, знаю, – согласился он, сминая ладонями мои ягодицы, которые продолжал крепко держать, – но быть идеальным чертовски скучно, не так ли?

Верно. Я мягко рассмеялся.