Текст книги "Штиль (ЛП)"

Автор книги: Mary Calmes

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Ты должен выпустить меня.

– Нет, – прорычал он, пытаясь устроиться удобнее подо мной, – пока.

– У тебя снова стоит, – поддразнил я.

– Вот блин, – проворчал он, – позволь мне… Сними с себя одежду.

– В машине?

– Ладно, не всю одежду, только низ, – он громко простонал, когда я притерся задницей к его паху, – сними одну штанину.

– Очень романтично, – сухо заметил я.

– Ты даже не представляешь, сколько я об этом мечтал, и ты в моей машине – это всего лишь один из многих сценариев.

Я поднялся с его колен и нырнул на заднее сиденье.

– Поезжай вокруг.

Наверное, он плохо соображал, потому что вместо того, чтобы начать протестовать, завел свою дорогую тачку и, выехав с парковки, повел ее к другой стороне здания, на место, где обычно останавливаются только грузовые автомобили по понедельникам перед открытием магазина.

Я был абсолютно голым, не считая носков, когда пробирался между передними сиденьями и вновь оказался на коленях Уолтера. Он максимально отодвинул назад свое сиденье. Его брюки были спущены и собрались складками у коленей. Он достал презерватив из бардачка.

– Часто занимаешься сексом в машине? – Он отрицательно покачал головой, а я взял у него блестящий пакетик. – Давай его наденем, – прошептал я, разрывая фольгу и доставая презерватив. Он подался бедрами вверх, и я раскатал плотный латекс по его сочащемуся члену.

– У меня дома лежит справка, что я здоров, – заверил он, – не привыкай к презервативам.

Все еще смазанный после прошлого раза, все еще растянутый, я поймал его взгляд и одним слитным движением насадил себя на всю длину.

– О боже, – он толкнулся в меня, одну руку удерживая на середине спины, а второй тесно сжимая мое правое бедро.

– Это ведь не последний раз, когда мы этим занимаемся? – спросил я. Сердце забилось в горле, когда он начал медленные толчки снизу.

– О да, – пообещал он, – далеко не последний.

– Боже, ты охрененно большой, – захныкал я, поднимаясь вверх и вновь опускаясь навстречу его толчкам, после чего он наклонился и втянул мой сосок в свой горячий рот.

– Сиван, – простонал он, – я мечтал о тебе все это время.

Его слова и громадный член делали меня готовым на все. Тут вспомнилось, что я совсем не уделил внимания его шикарному рельефному животу. К счастью, ранее не забыл задрать свитер наверх, так что теперь мог трогать его кожу – без этого я, наверное, умер бы. Сильные руки сжали мои бедра как в тисках, когда его тело содрогалось в оргазме. Как только мы, не разрывая зрительного контакта, отошли от послеоргазменной неги, Уолтер уточнил, голоден ли я.

– Это разве еще актуально?

– Да, – безапелляционно кивнул он, – ты обещал пойти ко мне домой. Этим все сказано.

Его самоуверенность очень возбуждала.

Если кто-нибудь в тот момент внимательно бы на меня посмотрел, то тут же понял, что я и так покорен и меня не надо ублажать дорогим ужином с вином. Я заявил ему, что хочу поесть в простой забегаловке, и он имел одну на примете. Всю дорогу названивал его телефон, который он игнорировал. Я уверил, что все в порядке и он может ответить, но Уолтер отказался – я единственное, что было для него важно. И мне это было безумно приятно.

– Знаешь, – я указал на его мобильный последней модели, которой еще ни у кого не было, – у тебя, должно быть, немерено денег, раз ты можешь себе позволить его купить.

Он протянул девайс мне, и я повертел его в руках, откинул крышку, взвесил в руке, почувствовав легкость предмета. Затем ткнул пальцем в эмблему.

– Это – Моторолла СтарТэк, – насколько я был в курсе.

– Думаю, очень скоро мобильный будет у каждого.

– Ну-ну, – усмехнулся я, возвращая телефон обратно, – я себе такой позволить не смогу.

– Сможешь.

– Серьезно? Чем же занимаясь?

– Я не знаю. Какая у тебя мечта, детка?

Его глубокий голос, уверенный взгляд, изгиб губ… Надо быть осторожнее. Что-то было в нем, что успокаивало и умиротворяло меня, позволяло не лезть из кожи вон, а просто остановиться и жить. У меня будут реальные проблемы, если я проникнусь еще большими романтическими чувствами. Стряхивая эти мысли, я напомнил себе, что это только на ночь, не дольше.

Спортбар, в который привез нас Уолтер, он любил за горячие острые крылышки и лучшие сырные стейки во всем Сан-Франциско. К нашему столику в дальнем конце бара присоединились еще шесть парней.

– Здорово, Вейнрайт, ты где пропадал? – проорал самый громкий из них.

Я чувствовал себя уютно даже в центре шумного, переполненного бара, но когда пришли его друзья, с которыми он знаком с начальной школы, мне сразу стало не по себе. И стало еще хуже, когда узнал, что никто из них не работает. Все они детки богатых родителей, и четверо из них были уже на мели до начала следующего месяца. Очевидно, что деньги будут уходить быстро, если тратить их на наркотики, выпивку, входные билеты в клубы и еду в ресторанах. У Уолтера не было этой роскоши. Он платил из собственного кармана и планировал подняться в своей фирме. Парень, что держал сейчас мою руку под столом, думал о своем будущем, а не прожигал жизнь. Когда подошел официант, я обратил его внимание на то, что чек надо разделить на две части: одна – моя и Вейнрайта, другая – всех остальных.

Спустя полчаса Уолтера все-таки разозлил Джонатан Гири.

– А что, Вейнрайт, твой друг – мексиканец? – презрительно улыбнулся он.

Это совершенно не задело меня, но по каким-то причинам взбесило Уолтера.

– Сиван – бразилец, – прорычал он, поднимаясь и взмахом руки подзывая официанта. – И пошли вы все.

Было приятно, что он запомнил вскользь брошенную несколько месяцев назад фразу, когда мы говорили о моей национальности. Я думал, что Вейнрайт из вежливости тогда спросил, а он, оказывается, сохранил в памяти.

– Ну-ну-ну! – засмеялся Джонатан – зачинщик. – Нет нужды лезть в бутылку только из-за того, что я обидел твоего друга.

– Я должен быть чертовски счастлив? – проскрежетал Уолтер, поворачиваясь к официанту и забирая у него чек. Просканировав сумму, он вынул бумажник, сунул деньги в папку для расчета и отдал ее обратно. – Вставай, – приказ был резким, но я знал, что он злится не на меня. Уолтер взял меня за руку и потянул в сторону двери.

– Меня совсем не задело, что твой приятель поинтересовался моей национальностью, – успокоил я Уолтера.

– Это задело меня, – признался он и пояснил, так как я уже не мог что-либо понять: – Я хочу сказать, почему это вообще кого-то заботит? Какое их собачье дело? Почему вообще возникает подобный вопрос?

Его неспроста задели слова друзей – наверное, эта тема была болезненно актуальна в какой-то момент его жизни.

– Ну, иногда, – поддразнил я, желая вернуть назад парня, который не мог не лапать меня– если ты находишь кого-то привлекательным и делают его таковым иностранные корни, то ты наверняка захочешь узнать, что в нем намешано.

Постепенно его улыбка вернулась. Я потянулся вверх, чтобы поцеловать его под скулой.

– Признавайся, Вейнрайт, тебе ведь нравятся смуглые брюнеты, не так ли?

Он крепко сжал мою руку, до дрожи.

– Мне нравишься ты, если ты еще не понял.

Джонатан догнал нас у боковой дорожки. Он был очень бледен.

– С каких пор?

– С каких пор что?

Он указал на наши сплетенные руки.

– Что это, Уолтер? Какого черта?

– Я гей, Джон, – констатировал Уолтер, – ты это знаешь.

– Да, но…

– Я говорил тебе, – сказал он твердо. – Что теперь?

Джонатан постоял минуту в тишине, а затем выдал:

– Ты разделил чек. Ты никогда этого раньше не делал, а всегда платил за всех.

– Я не делил. Я…

– Это сделал я, – проговорил я холодно. На меня одновременно посмотрело двое мужчин. – Он пригласил на свидание меня, – проинформировал я Джонатана, – не тебя, не твоих дружков. Меня. Он платил за меня и за себя. Это все.

Я освободил свою руку и пошел в ту сторону, где Уолтер припарковал машину.

– Сиван!

Развернувшись, я увидел, что мое поведение удивило обоих мужчин.

– Тебе надо найти новых друзей, дорогой, – сказал я откровенно. – Идем со мной, и я тебе их дам, но никогда не позволю им пользоваться тобой. Это меня бесит!

Поравнявшись с Уолтером, Джонатан уже открыл рот, чтобы что-то сказать, одновременно прислоняясь к нему плечом. Но их рукам не было суждено соприкоснуться. Уолтер уже пустился вниз по боковой дорожке, чтобы догнать меня. Его лицо сияло от восторга, когда он ухватился за лацканы моей кожаной куртки и притянул меня к себе.

– Ты клянешься? Ты не уйдешь?

– Не знаю. Вдруг мне станет с тобой скучно уже завтра. Посмотрим.

– Скучно, да? – он широко ухмыльнулся. Его телефон опять названивал в нагрудном кармане пальто. – Ты так считаешь?

– Не знаю. Ты кажешься тем еще занудой.

Он развернул меня к себе и впился в губы жестким, глубоким поцелуем, выражающим все его желание. Я тут же тесно обвился вокруг него.

Сперва мы заехали ко мне, взять смену одежды, и он удивлялся моей квартире, которая была размером с гардеробную.

– Я даже кровати не видел! – ужасался он по дороге от Тендерлоина к Северному Пляжу.

– У меня есть спальник, – произнес я раздраженно.

– О боже мой, – продолжал он, – детка, там невозможно жить!

– Только не говори…

– Ты должен жить со мной.

– После того, как мы лишь пару раз трахнулись, я должен жить с тобой?

– Да! – сказал он, увеличивая скорость, как будто боялся, что грязь спальных районов может прилипнуть к нему. – Я тебе очень нужен!

– Что нас связывает, кроме сумасшедшей химии между нами?

– Остальное мы доберем. Совместимость в постели – важная часть отношений.

– Мы еще даже в постели не были, – возмутился я. – И потрясающий секс – далеко не главное.

– Ты считаешь, он был потрясающим?

– Сколько снова тебе лет?

– О, ты опять взбешен, – посмотрел он хитро, – обожаю это.

– Уолтер, может, это и не…

– Твои глаза чернеют, лицо покрывается пятнами, а на шее проступают все мои засосы. Люди решат, что на тебя напал осьминог.

– Что?

– Ты весь покрыт отметинами.

Я покрыт?

– Я в отметинах?

– Раздражение от моей щетины, также ты можешь увидеть, где я оставил засосы и…

– Прекрати.

Он выгнул бровь.

– Иди ко мне на колени.

– Дай мне выйти, – сказал я ровно. Он засмеялся. – Я не шучу!

– Ты такой красивый. Я хочу везде до тебя дотронуться.

Я издал рык, который был воспринят им как истерический. Вскоре мы добрались до его места жительства – потрясающего таунхауса в викторианском стиле. Он въехал по крутому пандусу с обратной стороны коттеджа в гараж. Я вылез из машины и застыл, с благоговением разглядывая все это великолепие.

– Это все твое?

– Ну да. – Он тоже вылез из тачки и, захлопнув дверь, включил сигнализацию. – Это был подарок от моих предков, прежде чем они отказались от меня.

Мне понадобилось время, чтобы осознать сказанное им, поначалу я слушал не очень внимательно, поэтому не был уверен, что правильно его понял.

– Что, прости?

Он поморщился.

– Это длинная история.

– Расскажи, – сказал я, облокачиваясь на машину. – Твои родители знают, что ты гей?

– Да, – усмехнулся он, – но они лишили меня наследства не поэтому.

Я был в шоке.

– Никогда еще не встречал людей, которых лишили наследства. Это то самое, что богатые люди называют «выставить за дверь».

– С тобой это тоже случилось?

– Да, с вышвыриванием моего шмотья на улицу.

– Сочувствую, – сказал он грустно, переживая за меня.

– Да все в порядке, – натянуто улыбнулся я, – по крайней мере, меня не лишали наследства.

– И от тебя не отрекались, – добавил он, – не забывай этого!

– И когда это случилось?

– Сразу после окончания колледжа.

– И что же, они выкинули тебя сразу, как ты пришел домой?

– Ну практически да.

Мне нужно было время это осознать. Я считал, что богатые люди более продвинутые и понимающие.

– Получается, ты рассказал им о своей ориентации, и они что, отреклись от тебя?

– Нет, я заявил им, что женился на Келли Гарсии.

Я почувствовал себя больным, настолько был потрясен, но собрался и не набросился на него, не закричал и не сошел с ума окончательно.

– Ты женат?

– Был женат, – спокойно уточнил он.

Я попытался переварить его «был женат», но это заняло несколько минут.

– Ты в порядке? – кажется, начал волноваться Уолтер. Я изобразил счастливое лицо. – Сив?

– Ладно, – тут было о чем подумать, я растерялся, – подожди. Тогда какого черта ты был всего лишен лишь потому, что женился?

– Потому что она не белая.

Я был ошеломлен.

– Ты прикалываешься надо мной.

Он отрицательно покачал головой.

– И кто она?

– Мексиканка.

Тут я понял, почему вопрос его друга, заданный в баре, был так оскорбителен для Уолтера.

– Твои родители такие сволочи, что выгнали тебя только за то, что твоя жена относится к другой расе?

– Да.

– Охренеть.

Он прыснул от смеха и обошел машину, приближаясь ко мне.

– Боже мой, у них же будет разрыв сердца, если они со мной встретятся. Я наполовину бразилец, наполовину француз, они упадут замертво прямо на месте.

Он положил руки мне на шею, и, когда я поднял голову, чтобы посмотреть на него, наклонился и поцеловал меня. Это было прекрасно: он вздохнул, когда чуть оторвался от губ, и прежде, чем отстраниться, потерся своим носом о мой.

Я мог привыкнуть к блеску в его глазах, к мелким морщинкам в их уголках, к ямочкам на щеках, когда он улыбался. Чувственный изгиб его губ также невозможно будет забыть. Я положил руки ему на загривок и притянул к себе. И целовал его, пока не закончился воздух.

– И каким образом ты получил дом? – проговорил я, тяжело дыша.

– Дело в том, что они предложили мне что-нибудь одно на выбор: оплатить обучение в юридическом колледже или купить дом. Я подумал, что всегда смогу взять вторую закладную на дом, чтобы заплатить за колледж, хотя технически это была бы для меня первая закладная, потому что изначально не я платил за таунхаус.

Это мне показалось разумным.

– Это довольно умный ход.

– Да, порой я их делаю.

– Да? И сколько ты их сделал, чтобы наконец сдать экзамен на адвоката? – поддел я.

– Сдал с первого раза, потому что знал, что сдам.

– О, правда?

– Правда, – сказал он, проводя большим пальцем по моей скуле, – я всегда получаю то, что хочу. – Мой сердитый взгляд передал все мое отношение к этому высокомерному высказыванию. – Да ладно, уверенность возбуждает.

– Уверенность – да. А хвастовство – не очень.

– Это хвастовство? – Я изобразил на лице согласие с этим. – Уверен? – Легкий кивок. Он проворчал: – Если думаешь, что я богат, подумай еще раз.

– Но ты же учился в начальной школе со всеми теми говнюками.

– Это деньги моих родителей, не мои.

– Во всяком случае, ты получил от них дом, – откровенно высказался я, глядя на таунхаус.

– Тебе он нравится?

– Да.

– Ну тогда, – проговорил он, зловеще улыбаясь, – зайдем внутрь, мистер Летчик. Хватит надумывать.

– Прекрасно, – съязвил я, хотя, скрепя сердце, должен был признать, что считал так же. Великолепный мужчина, шикарный дом, безопасность, защита, семья…

В тот момент, когда мои родители узнали о том, что я гей, вся моя жизнь перевернулась. Отец выставил меня за дверь, и все, чем я тогда владел, полетело следом за мной. Я думал, моя мать заступится за меня, но она этого не сделала. На следующий день она просто покинула город, чтобы навестить сестру, и с тех пор я ничего о ней не слышал. Для моих старших братьев проще было меня забыть, чем самостоятельно оплачивать свое обучение в колледже. Я все понимал, но как же было сложно пережить предательство, когда все, что я имел, все, что мне было обещано: любовь, защита, сострадание – ушло.

Это было очень сложно: работать на трех работах, ходить в школу, жить с тремя другими парнями и просто держаться на плаву. Но я справился и выбрался на берег совершенно другим человеком, чем мог бы стать при комфортной жизни. Я стал сильнее, и этим, как ни парадоксально, я обязан родителям. Но по каким-то причинам, глядя на Уолтера Вейнрайта рядом с его жилищем, я был поражен мыслью, что он может стать моим убежищем. Я не понимал почему – это не имело смысла, но ведь правда… он мог стать моим домом, и я открыл в себе внезапное желание иметь его.

Когда мы направились к таунхаусу, я хотел сказать это, но меня прервало появление машины, заехавшей во двор и остановившейся перед тачкой Уолтера.

– Кто это?

– Думаю, мои бывшие родственники. Но это странно.

Дверь распахнулась, и женщина, вылезая с переднего сиденья, окликнула его по имени. Выкрик был резким, рваным, полным боли.

– Нора? – Уолтер был явно обеспокоен, когда женщина и парень подбежали к нему.

– Ты когда-нибудь отвечаешь на свой чертов телефон? – заорал молодой человек.

– Мне надо идти, – сказал я, но Уолтер обогнул парня и схватил меня за руку. Меня поймали и крепко держали. Было очевидно, что он хочет, чтобы я остался. Его кожа была такой теплой, такой реальной, что это притянуло меня. Мой рефлекс сбежать утих, и я крепко сжал его руку в ответ, давая понять, что никуда не денусь.

– Что случилось? – спросил он.

– Келли, – закричала пожилая леди, – несчастный случай.

Уолтер не говорил ни слова, а просто ждал и слушал.

– Дети… Это так нелепо, – она почти смеялась, как сумасшедшая, – я бы в любом случае привезла их тебе завтра.

Он отпустил меня и, шагнув к ней, раскинул руки, и она прильнула к нему, слезы тут же полились по щекам, лишь только ее лицо прижалось к его груди. Я не знал, что делать, как и молодой человек, стоявший рядом, или тот, что был постарше, подошедший к нам, покинув машину. Мы трое тупо смотрели, как она плакала в объятиях Уолтера, пока меня не ударило осознанием смысла сказанных ею слов.

Дети… У Уолтера были дети. Почему они у него были? Он же сказал, что был женат и развелся. Он никогда не упоминал детей. Какого черта происходит?

После долгой минуты Нора отстранилась от Уолтера, и мужчина, что постарше, подошел к нему для быстрого крепкого объятия.

– Давайте зайдем в дом.

Женщина отрицательно покачала головой:

– Нет, слишком много дел. Мне надо домой – все там.

– Я мог бы приехать к вам, – предложил Уолтер, – вы не обязаны были привозить детей…

– Вы были в разводе больше года, Уолтер. Поэтому тебе нет необходимости быть там, а для детей лучше быть подальше от всего этого. Вы с Келли так много сделали, чтобы устроить настоящий дом для них сразу в двух местах. Они проснутся завтра утром и даже не будут знать, что случилось что-то плохое.

– Ладно.

– Вы с Келли всегда были замечательными друзьями. Прекрасно ладили друг с другом.

– Да, это так, – охрипшим голосом проговорил он.

– Прости меня, – извиняющимся тоном пробормотал молодой человек, прерывая беседу, нуждаясь, казалось, в том, чтобы стать ее частью. Он сделал шаг вперед, вторгаясь в личное пространство Уолтера.

– Я не хотел кричать на тебя или…

– Все в порядке, – успокоил его Уолтер, дружески обхватив его лицо руками.

– Теперь они твои, – сказала женщина, когда Вейнрайт отстранился от ее, насколько я понял, сына и брата Келли. – Джозеф, Раймон и я на следующей неделе едем в Атланту, переезжаем туда. Мы больше не сможем жить тут, но… Ты же будешь привозить детей ко мне погостить? Я имею в виду, ты же захочешь?

В ее голосе к концу речи сквозило отчаяние и нужда.

– Конечно, Нора, – пообещал Уолтер, снова заключая ее в объятия.

– Мы бы остались и помогли тебе, но все уходит… и работа сама себя делать не будет…

– Мы обязательно навестим вас, – пообещал он, целуя в лоб и стирая большими пальцами слезы с ее лица, – обязательно.

– Она не страдала, – голос Норы был гнусавым от слез. – Все произошло мгновенно. Полицейские сказали, что ее сбили, когда она переходила дорогу на зеленый.

– Пьяный водитель?

Она гневно кивнула:

– Да!

– Когда это случилось? – его голос звучал с надломом.

– Сегодня утром.

Он провозился со мной весь день, вместо того чтобы взять трубку. Я почувствовал себя ужасно.

– Когда похороны?

– В пятницу, – ответила она.

Сегодня среда, значит, через три дня он похоронит свою бывшую жену, мать его детей. Мне надо было уходить.

– Уверены, что не хотите войти? – повторил предложение Уолтер.

Она покачала головой:

– У нас целый дом народу, но я хотела привезти детей сюда, чтобы не напугать их, когда уже не смогу держаться.

– Ладно.

Она подняла руку к его щеке.

– Ты прекрасный отец. Я это всегда знала.

– Простите, что не смог стать хорошим мужем.

– Ты им был. Келли любила тебя.

– Я ее тоже, вы это знаете.

Еще один убежденный кивок:

– Знаю.

Затем он обратился ко мне:

– Детка, мне нужна помощь. – Перед всеми я был представлен как «детка». У меня задрожали колени. – Пожалуйста, – добавил он почти с отчаянием, в его голосе звучало горе.

Я быстро подошел, и, когда поравнялся с машиной, Нора протянула мне руку для пожатия.

– Я Нора Гарсия. А вы?

– Сиван Круз, – ответил я мягко. – Соболезную вашей утрате.

Она кивнула, и по ее щекам опять потекли слезы. У меня была одна из тех пачек салфеток «Клинекс» для путешествий, которые я всегда носил в кармане куртки на случай, если испачкаюсь. Я вытащил упаковку и предложил ее женщине.

– О, вы готовы ко всем случаям жизни? – Она даже не представляла насколько. – Это должно помочь вам в предстоящем испытании.

Помочь в чем?

Отец Келли выдавил жалкую улыбку, ее брат также галантно попытался мне ее подарить. А Нора участливо похлопала меня по спине, пока Уолтер открывал дверь машины.

– Это Деклан, – сообщила она мне.

Маленький мальчик с каштановыми волосами был невозможно очаровательным с его ямочками на пухлых щечках и курносым носиком. И он крепко спал. Мягко, аккуратно я отстегнул ремень безопасности и поднял его из автокресла на руки. Он немного поерзал и устроился, уткнувшись носом мне в шею: его теплое дыхание на моей коже, а маленькая ручка на моей груди. Он хорошо пах чистотой, свежестью и был теплым. У меня была минута, чтобы подивиться, как комфортно держать его в руках, прежде чем последовало распоряжение:

– Меня зовут Рэй, – начал молодой человек. – Дай руку.

Как только я это сделал, на нее повесили рюкзак с изображением подросткового мутанта Черепашки Ниндзя.

– Я сложил все его вещи, – обратился он к Уолтеру, – собрал все, что мог. А остальное привезут завтра.

– Хорошо, – согласился тот.

Когда я обошел машину, то увидел маленькую девочку в руках Уолтера. Она была прекрасным маленьким херувимчиком четырех-пяти лет с рыжими волосами, очаровательным личиком в форме сердечка и крошечным, похожим на бутон розы, ротиком. Она не спала, поэтому я увидел ее большие карие глаза.

– Как ты себя чувствуешь, Хлоя? – спросил Уолтер, поглаживая ее спину, когда она вцепилась в него. Было ясно, что он ее отец, я это мог точно сказать – даже не из-за общих красивых черт, а просто глядя, как она держалась за него.

– Мама сегодня улетела на небеса, и я ее больше не увижу, – сказала Хлоя, изо всех сил прижавшись к нему своими тонкими ручками.

– Да.

– Абуелла сказала, что с мамой произошел несчастный случай.

– Да, милая, это так.

– А ты не улетишь в небеса?

– Еще очень не скоро. Я останусь здесь, чтобы позаботиться о тебе и Деке, хорошо?

– Обещаешь?

– Обещаю. Теперь ты с Деком останетесь здесь, со мной и Регби, ладно?

– Ладно.

– Кажется, я слышу его лай сейчас. Ты слышишь?

– Ага.

– Пойдемте внутрь.

Она уронила голову ему на плечо, и Уолтер вздохнул, пока Джозеф передал ему рюкзак «Мой маленький Пони» и захлопнул дверь. Я собрался посмотреть, есть ли у Уолтера детское кресло, но вовремя сообразил, что оно должно быть. Я также заметил паркетник, припаркованный перед его домом, и сейчас размышлял, является ли он еще одной его тачкой, помимо той, на которой мы сюда приехали.

– Пожалуйста, дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, – убедительно попросил Нору Уолтер.

– Хорошо, – сказала она, начиная опять плакать.

Нора поспешила сесть в машину, чтобы не испугать детей громкой истерикой. Двое мужчин открыли багажник и вытащили вещи, чтобы занести их в дом. Уолтер шел впереди, а я следовал за ним, не уверенный в том, правильно ли я поступаю или как полный идиот. Убежать все еще казалось неплохим решением.

Внутри нас поприветствовал встревоженный джек-рассел-терьер. Он обнюхал меня, но не залаял. Регби следовал за мной и Уолтером по длинному лестничному пролету до второго этажа. Как только мы оказались наверху, Уолтер поставил Хлою на пол напротив меня.

– Я должен помочь принести детские вещи и позвонить на работу, ладно?

– Конечно, – ответил я, чувствуя себя ошеломленным, что не скрыл мой голос. Он на секунду дотронулся до моей щеки, прежде чем переключить свое внимание на дочь.

– Хлоя, солнышко, ты можешь показать Сивану, где твоя комната и куда положить Дека?

Она кивнула, и он поцеловал нас двоих, прежде чем уйти. Маленькая девочка вложила свою ладошку в мою, крепко сжала и повела меня вдоль по коридору, миновав первую дверь, очевидно в спальню хозяина. Мы прошли мимо ванной к двум дверям, расположенным ровно друг напротив друга. Я убедился, что не стискиваю маленького мальчика у себя на руках слишком сильно.

Комната бабочек была изумительна, каждый квадратный дюйм стен был покрыт всеми возможными видами цветов. Кровать с балдахином была обвешана зеленой москитной сеткой с зелеными рождественскими лампочками по краям. Я захотел комнату, как у Хлои.

– Мне надо надеть пижаму?

– Да, – ответил я, стараясь звучать уверенно, хотя таковым совершенно не был, и поглаживая Деклана по спине.

– А какую? Пижаму-комбинезон или другую?

– Я не люблю комбинезоны, – признался я, – мне в них жарко ногам.

– Мне тоже. Я их не люблю, – согласилась она и стала копаться в комоде, пока не нашла нужные предметы одежды и не скрылась с ними за красивой, украшенной резьбой зеленой ширмой со светлячками.

Звезды сверкали на потолке, китайский фонарик прикрывал лампочки. Я чувствовал себя как в настоящем саду.

– Мне нравится твоя комната, – сказал я маленькой девочке, когда она вышла ко мне.

– А мне нравятся все твои браслеты и подвески.

Я действительно ношу много всего.

– Хочешь какую-нибудь?

– Да, пожалуйста.

– Ключ?

Еще кивок. Я встал на колени, приподнимая неожиданно тяжелого спящего ребенка, наклонил голову в ожидании, когда она снимет винтажный ключ на длинном черном кожаном шнуре с моей шеи и повесит на свою.

– Я Хлоя, – сказала она, трогая волосы брата, изучая его, как будто впервые увидела.

– А я Сиван.

– Я знаю, слышала, как папа сказал.

– О, – только и смог я сказать.

– Мне нравится твое имя.

– Спасибо. Сколько тебе лет, Хлоя?

– Четыре.

– А мне двадцать четыре.

Она радостно улыбнулась:

– Ты останешься с нами?

– Я не… я не уверен, солнышко.

Она задумалась:

– Папа никогда никому не показывал мою комнату или комнату брата, кроме мамы. – Что я должен был ответить? – Спальня Деклана прямо напротив, – сказала она, делая шаг назад и указывая в нужном направлении. – Тебе надо положить его на кровать.

– Ладно…

– Не забудь посадить его на горшочек перед сном, иначе он описается. Он еще маленький.

Это было мне знаком – уходить. Я вышел из комнаты Хлои и вошел в комнату ее брата. Регби дышал мне в пятки. Комната Деклана имела космическую тематику. Везде звезды, потолок покрашен синим с трафаретными астероидами и метеоритами на нем. Кровать была в форме корабля. Тот же сияющий в темноте Млечный путь, что и в Хлоиной комнате, покрывал потолок, и даже планеты были видны в углу. Это было прекрасно. Лучше детской я не мог даже вообразить.

– Мама?

Мы с Декланом одновременно посмотрели друг на друга.

– Я Сиван, – сказал я, садясь на его кровать с ним на коленях.

– Я хочу к маме, – захлюпал он носом.

– Ее нет тут, медвежонок, но зато есть твой папа.

– Папа?

– Давай я за ним схожу, – пересадил я его на кровать, прежде чем подняться и выйти.

– Нет!

Я вернулся.

– Я подумал, ты хочешь, чтобы я привел папу.

Он отрицательно покачал головой:

– Нет-нет, останься.

Я опять сел на кровать, и он вскарабкался мне на колени. Вместе мы стали ждать Уолтера.

Деклан начал хныкать, когда он пришел минут через десять. Я тогда встал и ушел, оставляя их наедине, но не успел пройти по коридору, как меня позвала Хлоя. В ее комнате я заметил ключ, что подарил ей, лежащий на ночном столике. Она протянула ко мне свои маленькие ручки. В итоге я оказался сидящим с ней на кровати и читающим «Хортон слышит Ктошек» под светом ручного фонарика. Прошли годы с тех пор, как я последний раз брал эту книгу, и это было подобно визиту к старым друзьям. Уолтер пришел, когда я уже прочитал одну историю, и попросил подождать его внизу.

Я собирался уйти. Я действительно был намерен это сделать. В мои планы абсолютно точно не входило его слушать, и уж конечно я не имел какого-либо стремления помогать ему с детьми. Это не мое место, это не мое дело, и я не имел цели сделать это моей жизнью. Я был слишком молод, чтобы связывать себя узами, и ради бога, с какой стати я ему вообще был нужен здесь? Потрахаться – это одно, но связывать себя серьезными отношениями? Как ему вообще могла прийти в голову такая возмутительная мысль? А дети? Кому вообще в здравом уме может прийти идея доверить мне детей? Я не гожусь на роль родителя, я с трудом о себе-то могу позаботиться.

Все это никак не могло соотноситься со мной. Но я должен был сказать ему, что умываю руки. Я не мог просто уйти, мне надо было сообщить ему, глядя в глаза, что его жизнь слишком сложна для меня.

Он переоделся в спортивные штаны и футболку, когда наконец спустился вниз. Я смотрел, как он пересекает комнату, залипая на его голых ступнях. Когда он поравнялся со мной, то не стал садиться рядом на диван. Вместо этого он перекинул ногу через мои бедра и уселся мне на колени. Это было сумасшедше горячо: ощущать Уолтера на себе. Его сильные бедра стиснули мои, а ладони обхватили мое лицо.

– Ты все еще здесь, – сказал он, поглаживая мои щеки большими пальцами.

– Да, – я с трудом сглотнул и положил руки на его бедра, сжимая, желая притянуть его еще ближе, – но должен идти.

– Я сказал себе, что если ты все еще здесь, если подождешь, то у меня есть очень хорошие шансы тебя удержать.

– Мне надо идти, – повторил я, даже не пытаясь пошевелиться.

– Не уходи, – прошептал он, а затем наклонился и поцеловал меня. – Останься со мной.

– Уолтер, ты меня даже не знаешь, а сейчас у тебя еще дети, о которых ты должен думать, и…

– Дети у меня и до этого были, – сказал он, проводя носом по моей шее, целуя ее, засасывая кожу. – Обними меня, мне нужно, чтобы ты держал меня как можно крепче.

– Уолтер, я плохой вариант для тебя и для них.

– Я думаю, ты точно тот, кто нам нужен, – возразил он, и в его голосе была убежденность.

Но как я могу быть таковым?

– Тебе сейчас нужен кто-нибудь, любой, но я тебя уверяю, я не лучший вариант.

– Думаю, лучший. Но мне от тебя ничего не нужно, – сказал он прямо, глядя мне в глаза. – Услышь меня, потому что это правда. Мне не нужна твоя помощь с моими детьми. Я хороший отец и справлюсь со всем сам, понимаешь?