Текст книги "Школа инкубов"

Автор книги: Маруся Карасева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

   – Я на твоей стороне, Азазель, – говорил Агварес. – Но остальные герцоги...

   Второй демон повернул голову, и Конор замер. Все самые страшные истории, которые он когда-нибудь слышал и читал о приспешниках Дьявола, воплотились в этом демоне в полной мере. Теперь было ясно, кто был прототипом местных воинов. Но если Сабнак и его войско выглядели просто как некрасивые люди, чьи предки согрешили не то с коршунами, не то с драконами, то Азазель был ужасен. Его лицо, казалось, было соткано из тьмы и огня. Жуткие вывернутые ноздри шевелились, словно пытаясь учуять добычу, глаза светились алыми точками. Из огромного щелеобразного рта торчали длинные клыки. Картину завершали самые настоящие рога, растущие прямо изо лба.

   – А что остальные? – прорычал он. – Разве не ты должен был о них позаботиться?

   Агварес явно чувствовал себя не слишком уютно в присутствии грозного демона.

   – У нас все под контролем, – сказал он – не слишком, впрочем, убежденно. – Я работаю над этим.

   Азазель наклонился к самому его лицу, сверкая кроваво-красными глазами.

   – Все должно быть готово через шесть дней, – зловеще сказал он. – А не то...

   Агварес выставил руки перед собой, словно защищаясь.

   – Я понял, понял. Они будут готовы, когда ты подашь знак.

   Хмыкнув, Азазель отвернулся и молча зашагал прочь. Лишь когда он скрылся за поворотом, Агварес позволил себе выдохнуть. Потом достал из кармана пиджака белоснежный носовой платок и промокнул лоб. После чего нырнул в другой коридор.

   Конор со всей осторожностью проследовал за ним.

   3

   Коридоры были бесконечными, однако Агварес, похоже, прекрасно ориентировался в их лабиринте. Конор едва поспевал за ним.

   Должно быть, только состояние крайнего волнения и задумчивости помешало профессору инкубологии и учителю танцев заметить слежку.

   Лишь когда они оказались в знакомой части замка, напряжение, сковывавшее Конора, начало спадать. Теперь выбраться было несложно: направо и вверх по лестнице располагалась библиотека, а если идти вперед через большой холл, можно было добраться до выхода.

   Именно к выходу, маневрируя между учениками, Агварес и спешил.

   Все еще следя за ним взглядом, Конор сделал шаг в сторону к библиотеке...

   – Черт!

   Послышался глухой стук книг, падающих на пол.

   – Смотри, куда прешь, мясо!

   Обернувшись, прямо перед собой Конор увидел злое лицо номера шестьдесят девять. Он уже знал, что в прошлой жизни тог звали Эриком. Его компания, состоящая из четверых таких же здоровенных зомби, подошла ближе, глядя на Конора крайне неодобрительно.

   – Слушай, извини... – начал он, краем глаза следя за Агваресом. – Я не хотел, просто очень спешу...

   – Уже нет, – Эрик довольно улыбнулся, делая знак своим приятелям. Те тотчас же схватили его за руки, не давая вырваться, и Конор понял, что попал.

   – Ты же знаешь, нас нельзя убить, – сказал он спокойно, глядя в ухмыляющееся лицо Эрика. – Боли мы тоже не чувствуем, так что...

   – Какая жалость, – протянул тот в ответ. – Но попортить тебе шкуру мы все-таки попробуем!

   Он двинулся к выходу, и громилы потащили Конора вслед за ним. Упираться было бессмысленно, так что он шел сам – жалкая попытка сохранить достоинство.

   Вытащив Конора на задний двор, его грубо бросили на землю.

   Эрик присел на корточки рядом, с интересом разглядывая.

   – С чего бы нам начать? – поинтересовался он.

   – Может, с этого? – Конор распрямил поврежденную ногу и с силой ударил Эрика в бок. Железный штырь, вставленный в кость, сослужил неплохую службу: потеряв равновесие, Эрик замахал руками и неграциозно завалился на спину.

   Однако встать Конору не удалось.

   – Держите его! – взвизгнул Эрик, и громилы тут же навалились снова.

   Поднявшись на ноги, тот несколько раз от души пнул Конора, а потом схватил за обнажившуюся поврежденную щиколотку.

   – Ага, – довольно сказал он, обозревая место соединения костей. Потом резко сжал и повернул. Послышался противный хруст. Эрик остановился лишь, когда нога Конора оказалась повернутой на 180 градусов. Тогда он оставил ее в покое и сделал шаг к лицу поверженного противника.

   – Не знаю, что в тебе понравилось той сучке-суккубу... – не договорив, он размахнулся и с силой ударил его ногой в нос. – Но, думаю, теперь ей придется сменить фаворита.

   Несмотря на израненную ногу, Конор резко дернулся, пытаясь встать.

   – Что здесь происходит?

   Резкий окрик заставил всех обернуться. Громилы расступились, давая дорогу профессору Верделету. При виде лежащего на земле Конора его губы сжались в тонкую линию.

   – Вон отсюда, – процедил он. – Считаю до трех, потом вызову охрану! Раз...

   Эрик ухмыльнулся, глядя на Конора.

   – Я с тобой еще не закончил, – предупредил он.

   – Два!

   Эрик сделал знак своей свите и неторопливо отправился прочь, даже не оглянувшись на жертву.

   Дождавшись, пока они отойдут подальше, Верделет нагнулся к Конору и нахмурился.

   – Лежите здесь, я позову охрану. Вам нужно в медпункт.

   Тот отрицательно покачал головой.

   – Не стоит, профессор. Вряд ли это смертельно, – Он попытался сесть, а потом осмотрел и ощупал повреждения. Штырь выскочил, пробив плоть, а нос был явно сломан. – Думаю, все можно починить...

   – Вы сможете идти? Держитесь за меня!

   Конор поднялся и оперся на предложенную руку. Как и большинство окружающих, профессор едва доставал ему до плеча, но был крепким и кряжистым, словно дерево. Медленно-медленно они начали свой путь к медпункту.

   – Вы ко мне очень добры, – заметил Конор. – Почему?

   – Я не добр, просто берегу ценное сырье.

   В ответ Конору хотелось саркастически хмыкнуть, но он, увы, был ограничен в своих возможностях.

   – Я все равно не понимаю смысла, – упорствовал он. – Сегодня ночью в корпусе "Фоллето" пятерым отключили холодильники, а вы ведете меня в медпункт, хотя могли просто вызвать охрану, – ну, чтобы меня вытолкали в правую дверь. Вы так ко всем относитесь или, может, у вас ко мне нездоровое влечение?

   – Вы слишком на меня навалились, – сердито сказал профессор. – Переставляйте же ноги, дьявол вас возьми!

   – Я не могу, – огрызнулся Конор. – У меня, между прочим , одна нога сломана!

   – Вы,  между прочим, мертвы, – отбил подачу Верделет. – Так что нечего тут ныть!

   – Куда это вы направляетесь? – певучий мужской голос заставил Конора вздрогнуть.

   Дорогу им преградил профессор Агварес.

Глава 6. Архангел

   Если бы Конор не знал точно, откуда профессор инкубологии только что вернулся, он бы наверняка подумал, что тот провел день на гольф-поле. Во всяком случае, одет Агварес был так, как обычно наряжают манекены в витринах магазинов для любителей гольфа, а на плече у него висела сумка с клюшками.

   – У вас сегодня день благотворительности, Верделет? – насмешливо прищурившись, Агварес посмотрел на профессора индоевропейского из-под козырька своей щегольской полосатой кепки.

   – Милая кепочка, – отметил тот. – Хотите помочь?

   Агварес закатил глаза в притворном ужасе:

   – Я?! О, нет! Уверен, вы справитесь и без меня!

   – Что ж, тогда, если позволите...

   Агварес с легким поклоном отступил в сторону, не переставая сверлить Верделета пристальным взглядом.

   – Мне кажется, вам не туда, – наконец сказал он со всей доступной ему любезностью.

   – Что вы имеете в виду? – поинтересовался Верделет еще любезней.

   Агварес закатил глаза, словно удивляясь вопросу:

   – Но ведь дверь в небытие – направо, – пояснил он. – Окажите услугу Обществу Тьмы и этому... – подбородком профессор указал на Конора, – ...этому существу и отправьте его туда, где он все равно окажется рано или поздно.

   Лицо Верделета покраснело, и он сердито засопел.

   – О, мне кажется, ваша ноша для вас слишком тяжела, – с удовольствием продолжил Агварес. – Может, вам стоит составить ему компанию? Всего через четыре недели, – а может, и раньше, – индоевропейский никому больше не будет нужен. Все-таки это совсем мертвый язык!

   – С дороги, – сердито взревел Верделет, и Конор вздрогнул от неожиданности. Лицо профессора вдруг исказилось: сквозь интеллигентные черты доброго преподавателя проступило что-то темное, злобное, животное. На лбу набухли вены, глаза налились кровью, а в голос пробились нотки змеиного шипения. – Еще слово – и я лично закрою за вами правую дверь. Не думайте, что меня остановит ваш титул. Учитывая обстоятельства, остальные герцоги только "спасибо" мне скажут!

   Похоже, угроза возымела действие. Побледнев, Агварес отступил еще на шаг, молча освобождая дорогу, и Верделет с силой протащил Конора мимо него. Лицо преподавателя постепенно приобретало обычное выражение: из грозного демона он снова превращался в благообразного профессора.

   Лишь когда Верделет снова стал собой, Конор решился задать вопрос:

   – Профессор, почему Агварес говорил, будто ваш предмет скоро станет никому не нужен?

   –  Профессор Агварес, – скупо поправил его Верделет. – Потому, что возможно, ваш набор – последний. Программа «Второй шанс», в которой вы участвуете, может закрыться.

   – Но почему?

   Тот посмотрел на Конора, потом на лавочку, стоявшую невдалеке. Кое в чем Агварес был прав: ноша и правда оказалась для профессора тяжела.

   – Давайте присядем, – предложил он. – А потом я все-таки вызову охрану.

   Закаты здесь все же были волшебные. Смотреть, как солнце медленно садится, растекаясь золотом по линии горизонта, было особенно приятно еще и потому, что у Конора больше не было причин бояться за свою сетчатку. Профессор тяжело опустился рядом, снял очки и устало потер глаза.

   – Дело в том, что в Аду скоро сменится власть, – сказал он.

   2

   У бога Яхве было немало возлюбленных сынов и дщерей, и все они были смертны. Глядя на землю, он видел, как страдают, стареют и умирают дети его, и каждый раз его сердце сжималось от боли. Не все они возвращались к Отцу своему: многим не давали воспарить грехи земные. Но это не значит, что владыка небесный их не любил.

   И создал Яхве ангелов, и наделил их бессмертием и кровоточащими сердцами. Он думал, что если разделить боль на всех, переносить ее станет немного легче. Но бог ошибся: время шло, и сердца ангелов ожесточались, закаляясь в страданиях.

   Боль за человеческий род вернулась к нему, усилившись многократно. И тогда Яхве отобрал у ангелов бессмертие.

   – Это, Конор, новейшая история, – добавил к сказанному Верделет. – А историю, как ты наверняка знаешь, создают историки, которые вечно добавляют что-то от себя. Как бы то ни было, возраст большинства ангелов и демонов ограничен: в основном, никто из нас не живет дольше 150 лет.

   Такой расклад, по словам профессора, обеспечивает Аду и Раю постоянную ротацию кадров. Вот почему Властители Ада меняются каждые 66 лет.

   – Сатана – это не имя, а должность, – продолжал объяснять профессор. – После окончания срока правления на его места приходит новый, причем от результатов его труда это не зависит.

   Как выяснилось, стать Сатаной может лишь один из шести Великих Герцогов Ада, входящих в Малый выборный совет. Их должности наследуются, и, лишь когда одна династия прекращается, начинаются поиски нового демона, способного занять место выбывшего. Их кандидатуры предоставляются Сатане, и он выбирает того, кого считает наиболее достойным.

   В состав Большого совета входят старшие демоны, в числе которых, к слову, находится и Верделет. Права голоса они не имеют: скорее, выполняют административную роль: доносят результаты распоряжений высокого руководства до рядовых обитателей Ада.

   Предпоследний Сатана закончил свое правление в 1945-м, после второй мировой. Тогда же выяснилось, что его место занять некому:

   все шесть герцогов уничтожены, и никто из них не оставил наследников. А поскольку прошлый Сатана больше не имел права принимать решения, Большой совет попросил помощи у Рая – сами демоны, впрочем, предпочитают называть его Лабораторией Света. В Раю их просьбу рассматривали почти год.

   – Хотя я подозреваю, что там, на самом деле, хотели проверить, можно ли обойдись без Сатаны, – заметил Верделет. – А может, просто ждали, что герцогские наследники все же объявятся... Как бы ни было, в 1946-м они прислали к нам своего претендента.

– Погодите... – медленно сказал Конор, чувствуя странное волнение; казалось, он вот-вот поймет что-то очень важное. – Выходит, нынешний Сатана – падший ангел, как в Библии?

– Точнее, архангел, – кивнул Верделет. – Самаэль. И не падший, а просто бывший.

– И никто здесь не был против?

– О, еще как был! – профессор усмехнулся, вспоминая. – Таких волнений, как были после войны, я больше не припомню... Но Его Адское Величество показал себя отличным управленцем. Беспорядки были подавлены быстро и жестко, а здесь мгновенно начались перестановки.

   Самаэль, по словам Верделета, выступал за прогресс. Все шло в ход: химическое оружие, медицинские вирусы, развитие машиностроения, загрязнение окружающей среды, равноправие в семье... Он открыл лаборатории, в которых создавали новые способы смерти и изобретали новые причины раздора. Вместе с тем, именно он инициировал программу "Второй шанс".

   – Раньше люди, не заслужившие ни Рая, ни Ада, просто отправлялись в небытие, – пояснил Верделет. -Теперь у вас есть еще одна возможность проявить себя, – профессор помолчал, задумчиво глядя на острые шпили замка. Потом добавил: – Нынешний правитель верит в справедливость, в баланс. Он считает, что бессмысленное зло – такая же блажь, как всепрощающее добро. Вот почему при нем не было ни мировых войн, ни пандемий. Каждая порция зла, которую он посылает в мир, просчитана. Это вызывает недовольство у многих.

– И у Великих герцогов? – спросил Конор. Фрагменты мозаики, которые он пытался сложить в единую картинку с тех пор, как подслушал разговор Агвареса с Азазелем, наконец-то встали на место. Значит, вот против кого направлен заговор...

– Особенно у них, – подтвердил профессор. – Они считают, что миром должна править Лаборатория Тьмы. Им никогда не нравилось подчиняться ставленнику Света, но раньше они ничего не могли сделать. Однако в последний год правления защита Сатаны всегда ослабевает – и если переменам суждено случиться, они произойдут.

   – Когда заканчивается срок его правления? – уточнил Конор.

   – Если считать в том летоисчислении, к которому ты привык, – 6 июня 2012 года, то есть через четыре недели.

   Конор посмотрел по сторонам, собираясь с духом. Если он может кому-то довериться, то только Верделету: тот явно симпатизирует нынешнему правителю и дорожит созданной им программой. А ведь если Великим Герцогам удастся переворот, ее наверняка тут же прикроют – Агварес явно дал понять, что считает "Второй шанс" блажью. Вдруг его мнение разделяют и другие?

   – Профессор, – решился он. – Мне нужно сказать вам что-то важное...

   Верделет слушал его рассказ со всем вниманием, порой прерывая, чтобы уточнить кое-какие детали. Когда Конор закончил, преподаватель несколько секунд молчал, погруженный в раздумья. Потом поднялся с места.

   – Подождите меня здесь. Я вызову охрану, и они помогут вам добраться до медпункта.

   – А вы? – спросил Конор. – Я хочу помочь!

   Но тот только покачал головой:

– Не вмешивайтесь, Конор. Вы свое дело сделали. Я сам предупрежу Правителя. Скажите только, вы говорили с кем-нибудь о том, что слышали?

– Нет.

– Даже с друзьями?

– Я не успел.

– Пускай так и остается. И спасибо вам. Вы сделали правильно, что рассказали мне.

В этом Конор как раз был не уверен. Нет, конечно, рассказать стоило, но не здесь. В последнее время он все никак не мог отделаться от ощущения, что кто-то за ним наблюдает.

   3

   Когда Конор наконец-то вышел из медпункта, уже стемнело. Вечерний воздух был холодным и прозрачным, а звезды казались крупными и близкими, словно огоньки рождественской гирлянды. В окнах замка горел свет, а возле входа сидела, негромко переговариваясь, какая-то компания. Подойдя ближе, Конор обнаружил на ступеньках Стеллана, Мишу, Димитрия и какую-то незнакомую девицу, маленькую и худенькую, словно ребенок, но с большущим беременным животом. Ее звонкий голос разносился по всему двору:

   – Понятно, что они меня ненавидят, – говорила она, обращаясь в основном к Стеллану. – Ведь я заняла сразу два места. Ой, опять пинается! Вот, потрогай. – И девчонка приложила его ладонь к своему круглому животу.

   – Всем привет, – сказал Конор. Стеллан вздрогнул и тотчас же отдернул руку. Вид у него был крайне смущенный.

   Девица повернулась и посмотрела на новоприбывшего с интересом.

   – Привет, – ответила она за всех. – Ты Конор, да? Я про тебя наслышана. Я – Карина, – поднявшись во весь свой крошечный рост, девчонка протянула ему маленькую лапку. Тот бережно пожал ее. – Карина указала на свой живот: – А это Сабрина. Можешь тоже поздороваться.

   Конор осторожно приложил кончики пальцев к ее животу и, чувствуя себя невероятно глупо, пробормотал:

   – Привет, Сабрина.

   И тут же ощутил рукой толчок изнутри.

   Карина гордо улыбнулась:

   – Она у меня воспитанная. Вся в маму.

   За спиной у Карины Стеллан с Мишей разводили руками и закатывали глаза, вероятно, пытаясь показать, что понятия не имеют, как эта мелочь пузатая навязалась на их голову.

   – Ну ладно, народ, – между тем важно заявила мелочь, переводя немигающий взгляд на Стеллана. – Нам вообще-то пора, скоро отбой. Всем пока! Пока, Стеллан!

   Друзья помахали ей вслед, едва не лопаясь от рвущегося наружу хохота.

   – Пока, Стеллан, – повторил Димитрий, хлопая ресницами.

   – Потому что нельзя быть на свете красивым таким, – объяснил Миша сквозь смех.

   – Только не говори мне, что это твое, – не удержался и Конор.

   – Да иди ты! Когда я, по-твоему, успел? – с шутливым возмущением поинтересовался Стеллан. – Кстати, что с носом?

   Конор потер переносицу, так и не вернувшую первоначальный вид после посещения сердобольной докторши.

   – Да вот, решил сделать новый, – ответил он. – Всегда мечтал. Нравится?

   – Очень, – Стеллан перестал улыбаться, оглядывая Конора внимательней. Его взгляд остановился на испачканной травой и грязью штанине приятеля. – С кем это ты схлестнулся?

   Конор присел на парапет:

   – С Эриком.

   – Это который?

   Он покрутил руками над головой, намекая на кудри номера шестьдесят девять.

   – Ну, такой, на барана похож...

   – Похож, – подтвердил Димитрий, повторяя жест Конора – с той только разницей, что крутил пальцем у виска. – Изнутри и снаружи.

   Кивнув, Конор подробно пересказал историю столкновения, тщательно опуская детали, которые могли бы натолкнуть друзей на мысль, что драка вовсе не была самым ярким событием его дня.

   4

   В этот вечер Конор долго не мог уснуть: все ворочался в тишине своего ледяного гроба, прокручивая в памяти дневные события. Что, если Верделет не успеет предупредить Сатану? Что, если Герцоги прознали о нежелательном свидетеле и решат устроить переворот сегодня ночью? Что, если именно его холодильник завтра окажется выключенным?

   К счастью, смерть приглушила эмоции Конора, и он больше не ощущал сильного страха. В конце концов, то, что происходит сейчас – всего лишь случайная отсрочка перед неизбежным. В отличие от Эрика, уверенного в своей победе, Конор ни в коей мере не ощущал себя избранным. Даже слова Лилит его не убедили: ничего странного, думал он, не будет в том, если кроме него "особенными" для принцессы суккубов окажется еще сотня зомби. Конечно, ему бы хотелось верить, что он такой один, но нужно.... смотреть... правде в глаза...

   А потом сон вспыхнул у него под веками подобно маленькому солнцу, и мысли оборвались, как кассетная пленка.

   5

Свет был ослепительным. Конор зажмурился от рези в глазах, и со стоном засунул голову под подушку. Раннее утро окружило его звуками, запахами, ощущениями.

– Пора вставать, соня!

Тихий женский смех, маленькие руки у него на животе, – все это казалось самой естественной вещью на свете и нисколько не удивляло. Захватив тонкие запястья одной рукой, он перекатился на спину, потянув их обладательницу за собой. Она упала к нему на грудь с недовольным фырканьем.

– Эй, осторожней!

Рыжие растрепанные волосы, россыпь веснушек на носу и плечах, голубые глаза, круглые от притворного возмущения.

– Привет, – сказал Конор.

В ответ рыжая поцеловала его так, что он едва не задохнулся.

– Привет, – ответила она. – Твой брат вернется к десяти.

Брат?! Впрочем, думать об этом было некогда. Ответ соскользнул с его языка безо всяких усилий:

– Ммм, значит, нужно поспешить.

Он перевернул ее на спину, чтобы самому оказаться сверху. Девушка была очень хорошенькой и совершенно голой. Конор буквально чувствовал исходящее от нее жаркой волной возбуждение.

Должно быть, это и была та самая жизненная энергия, которая питала инкубов, потому что она пропитывала его, проникала внутрь, заставляя трепетать каждую клеточку тела. То, что он чувствовал, не имело ничего общего с банальной похотью: казалось, лежащая под ним девушка предлагает не столько свою плоть, сколько беззащитность и затаенные фантазии, в которых боится признаться даже себе. Трудно было удержаться и не забрать себе сразу все.

Конор бережно поднял ее лицо за подбородок и поцеловал мягко приоткрывшийся пухлый рот. Потом вдохнул исходящий от нее беззащитный запах детского мыла и ванили. Ее ускорившийся пульс на шее толкался в его губы крошечными взрывами, а тело размягчалось подтаявшим маслом.

Она пошевелилась, пытаясь раздвинуть колени, и Конор приподнялся на локтях, позволяя ей исполнить задуманное. Когда он мягко проник внутрь, девушка запрокинула голову, довольно урча, и уперлась пятками в кровать.

С каждым ее вздохом, каждым стоном и движением его собственное тело наливалось жизнью, будто поспевающее яблоко – соком.

Конор словно пробудился ото сна; чувства и эмоции, казавшиеся блеклыми и смазанными в последние два дня, лизали его подобно языкам адского пламени, кровь стучала в ушах, а дыхание сбивалось.

То, что он чувствовал, было острее, чем все, что он когда-либо испытывал в жизни, сильнее, чем смерть, и, когда девушка выгнулась под ним, Конор ощутил, что снова умирает.

   Или что-то вроде того.