Текст книги "Школа инкубов"

Автор книги: Маруся Карасева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Глава 4. Лилит

1

   Во второй раз звонок уже не казался таким пронзительным. Точнее, он словно проник сквозь толстый-претолстый слой ваты. Конор не спешил открывать глаза, пытаясь задержать под веками обрывки

неясного сна, но тот ускользал, как туман сквозь пальцы.

Протянув руку, Конор включил свет. Сквозь все еще прикрытые веки тот казался серым, и на секунду Конора кольнула острая тоска по золотистым солнечным кляксам, вспыхивавшим всякий раз, стоило ему закрыть глаза.

Раньше.

В той жизни.

Хотелось вздохнуть, но грудь словно придавило каменной плитой.

Это было все еще непривычно: Конор помнил, как дышать, и что

чувствуешь, когда кровь приливает к щекам... или куда-нибудь еще.

Кто бы мог подумать, что у зомби могут быть приступы хандры?

Вставать расхотелось. Будильник стих, и Конор уже подумывал о том,

чтобы выключить свет и снова попытаться поймать тот не дающий покоя сон, когда в крышку деликатно постучали.

Не похоже, чтобы это была охрана. Заинтригованный, Конор повернул замок и приоткрыл холодильник.

Профессор Зепар, преподаватель по Фантазиям, замер, не донеся руку до крышки. Казалось, он чувствует себя гостем, пришедшим без

приглашения.

– Профессор? Ээээм... У меня проблемы? – ничего умнее Конору в голову не пришло.

– Нет, Конор, – профессор улыбнулся, глядя на него сверху вниз. Потом спохватился: – Помочь?

– Нет, спасибо, – Конор схватился за бортики холодильника и сел. -Тут довольно удобно выбираться.

Звучало это как-то глупо. Чтобы скрыть неловкость, Конор продолжил

вылезать из своей постели. Руки и ноги слушались значительно лучше, а трупные пятна на запястье почти исчезли.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался профессор.

– Лучше, спасибо, – Конор все еще не мог отделаться от ощущения, будто что-то произошло. Иначе с чего бы профессор ждал тут его пробуждения?

Словно услышав вопрос, тот кивнул.

– Вы, наверное, хотите узнать, что случилось?

– Еще бы!

– Что вы помните?

Конор потер лоб, словно вспоминая. Никакого толку от этого, конечно, не было и раньше, но привычка осталась.

– Мне кажется, я отпустил ситуацию, – сказал он. – Вы говорили, что

нельзя позволять снам брать над собой контроль, но я...

– Сон был ненастоящим, – перебил его профессор. – Просто ситуация, смоделированная на симуляторе. Не анализируйте, Конор, вспоминайте!

– Я был в подвале и ждал ее. Ту девицу. Я словно знал, что она придет. Она бежала от кого-то. Я ее поймал, и мы... – Конор замолчал.

– Смелее, – подбодрил его профессор. – Меня, как вы понимаете, ничем не удивить.

Конор принялся разглядывать свои лоуферы. Ему было неловко говорить о таких вещах с профессором, по возрасту годившимся ему в отцы.

– Я приказал ей снять одежду, – тихо сказал он наконец. – А потом она меня... затянула.

– Затянула, – повторил профессор. – Что это значит?

– Было такое ощущение, будто я проваливаюсь куда-то, – ответил Конор. – Меня словно засасывало в воронку, было трудно дышать...

– Вы дышали? – перебил его профессор.

Конор быстро взглянул на него.

– Ну да. Дышал, и сердце билось, и... – он быстро кивнул вниз, а потом посмотрел на профессора.

– Понятно, – сказал тот.

– Что-то не так? – поинтересовался Конор.

Профессор вздохнул, присаживаясь на крышку соседнего холодильника. Потом похлопал по месту рядом с собой. Игнорируя приглашение, Конор осторожно устроился напротив. Мягкость, с которой местные демоны (за исключением разве что директора) обращались с ним и другими зомби, казалась ему противоестественной. В том, как профессора разыгрывали с ними отеческую заботу, ему чудилось что-то аморальное.

В комнате царил полумрак, лишь тонкий луч света из входной двери

разделял пространство между ними.

   – Вы понимаете, как происходит обмен энергией между человеком и

инкубом? – спросил Зепар, отрываясь от созерцания пылинок, кружащихся в золотистом солнечном свете.

– В общих чертах.

– Разделяя с вами свои фантазии, женщина отдает свою жизненную энергию. Не слишком много, но достаточно, чтобы инкубу хватило топлива на несколько часов. Взамен она получает не только исполнение определенных желаний, порой настолько тайных, что ей страшно признаться в них даже себе, но и мужскую энергию. Очень важно, чтобы обмен был равноценным, иначе либо инкуб получит слишком мало сил, либо женщина, проснувшись, вместо насыщения будет чувствовать лишь усталость. Вот чему мы здесь учим, Конор, – профессор посмотрел на него, и от пристального взгляда тому стало неловко.

– Получается, я отдал слишком много и ничего не получил взамен? -

уточнил он.

– Получается, так, – Зепар обвел взглядом спальню – так, словно видел ее впервые. – Точнее, было бы так.

– Было бы?

– Если бы система, к которой подключены симуляторы, вдруг не отказала в тот самый момент, когда группа выбирала сны.

Конор выпрямился, глядя на профессора.

– Подождите, – сказал он. – Но я же  видел. Я не вру, это правда! Все

было так, как вы говорили: и девушка, и обмен энергией...

– Я не говорю, что вы обманываете меня, – ответил профессор. – Вы просто не могли выдумать то, чего не знали. Но факт остается фактом: система в этот момент была отключена. Так где же вы были, Конор Райли?

   2

Первыми, кого увидел Конор на выходе, были Стеллан, Димитрий и Миша. Сидя на скамейке во дворе, они о чем-то негромко переговаривались, и закат обтекал их фигуры жидким золотом.

Заметив Конора, Димитрий тут же замахал рукой и радостно заулыбался. Тотчас же обернулись и остальные. Они хлопали его по плечу и пожимали руку, приветствуя с таким энтузиазмом, словно и не чаяли больше увидеть.

Их искренняя радость тронула Конора. В том месте в груди, где у него

должно быть сердце, разлилось неожиданное тепло. Все это было невероятно странно и настолько же приятно: Конор не мог

припомнить, когда в последний раз его были так рады видеть.

Его отец, разошедшийся с мамой, когда Конору было тринадцать, и

получивший при разводе сына (сестра Конора, Шейла, осталась с

матерью), в лучшем случае не замечал его. Наверное, появись он сейчас дома, – вот таким, как сейчас, – и отец даже не поймет, что его сын мертв.

Мать Конора никогда не скрывала своего разочарования. Он мог учиться сколь угодно хорошо и помогать ей во всем, но в каждом ее взгляде, брошенном на его долговязую фигуру, сквозило сожаление: он пошел в отцовскую породу. От нее в Коноре не было ничего. Зато маленькая, изящная, хорошенькая Шейла росла вылитой мамой. За это ей прощалось все: и грубость, порой переходящая в откровенное хамство, и плохие оценки, которые та таскала из школы полными сумками, и поздние возвращения в сомнительной компании... Именно Шейлу мама забрала с собой при разводе. Конору достались праздники и школьные каникулы. Но каждый раз, оказываясь в новом доме мамы, он чувствовал себя так, будто приехал к дальней родственнице – вежливой и приветливой, но бесконечно

далекой.

Новые друзья тем временем продолжили его рассматривать.

– Мы уж и не думали, что ты вернешься, – выразил общее мнение Стеллан, и остальные дружно закивали. – Что с тобой было?

– Это я у вас хотел спросить, – Конор осторожно присел на край

скамейки. – Я вообще-то мало что помню.

Ответом ему были разочарованные взгляды.

– Так ты не помнишь, – протянул Димитрий.

– Оставьте человека в покое, – вступился Миша. – Набросились! Сейчас я тебе расскажу...

Как выяснилось, сразу же после того, как ученикам дали задание выбрать сон и внедриться в него, система начала подавать сигналы о

неисправности: голографические карты замигали, по изображению волнами пошли помехи, а потом все замигало и выключилось.

В этот самый момент Конора вдруг приподняло над партой, а потом с силой бросило на пол. По его телу прошли судороги, словно от удара током.

– Это было так жутко, – вставил Димитрий. – Я б, наверное, в штаны

навалял, если б было, чем.

– Тебя так ломало, что мы уже думали, что ты не встанешь, – продолжал Миша.

– И препод кричал: "Не подходить к нему! Назад!" – снова перебил его Димитрий.

Тот подарил младшему товарищу убийственный взгляд:

– Сам бы тогда рассказывал!

Димитрий закрыл рот обеими руками, всем своим видом показывая, что будет молчать.

– А дальше? – поторопил Конор.

– А дальше – все, – ответил Миша. – Потом ты перестал трястись и вроде как начал приходить в себя. Понабежали демоны, и тебя увели. А мы пошли на урок.

Конор обвел глазами маленькое собрание. В конце концов, никто не

говорил ему, что нужно скрывать то, что с ним произошло, а поделиться очень хотелось – в смысле, поделиться с кем-то, кто не смотрит на тебя отеческим взглядом, пока проводит допрос.

– Ладно, – сказал он, решаясь. – Теперь моя часть...

3

Сказать, что слушатели были потрясены его рассказом – ничего не сказать. Они словно переживали с ним каждое мгновение, порой останавливая, чтобы засыпать вопросами. Больше всего их, кажется, поразило не то, что Конор перевоплотился в серийного насильника, а то, что он мог дышать. Не нужно было долго гадать: для каждого из них главной фантазией было возвращение к жизни, и то, что Конор смог вырваться из объятий смерти хотя бы на несколько мгновений, наполнило их новой надеждой.

– Значит, инкубы могут дышать? – мечтательно сказал Димитрий. -Значит, и мы тоже сможем ожить?

Три пары глаз обратились к Конору в поисках ответа.

– Я не знаю, – с трудом признался он. – Хотелось бы, чтобы было так, но я просто не знаю.

Они помолчали несколько секунд, глядя, как солнце растекается по

горизонту, словно яйцо, брошенное на сковородку.

– В детстве я думал, что зомби – это ожившие мертвецы, которые питаются человеческой плотью, – сказал Конор.

– Ну, во всяком случае, в первой части ты не ошибся, – заметил Стеллан и страшно закатил глаза, изображая оживший труп из голливудского фильма ужасов.

– Я это к тому, что мы очень мало знаем о том, как все обстоит на самом деле, – продолжил Конор свою мысль. – Что, если мы и правда сможем вернуться? Помните, что нам говорили: в нас по-прежнему теплится огонек жизни. Может, он еще разгорится?

Зомби грустно переглянулись и снова уставились на закат.

– Ну ладно, – сменил тему Конор. – А чем вы тут занимались, пока меня не было?

   4

День, пропущенный Конором в школе, как оказалось, был очень

насыщенным. Во-первых, разрешились загадка с разными языками.

Оказалось, что над школой действует единое информационное поле,

благодаря которому окружающие общаются на уровне телепатии. Вот почему никто не мог сообразить, на каком именно языке говорит другие, но при этом все друг друга отлично понимали. Что касается обязательного для всех изучения индоевропейского, то на нем сотрудники Ада могли общаться и за пределами своего места работы и жительства. Санскрит и латынь, объяснили учащимся на лекции, слишком распространены, а вот индоевропейский считается среди живых утерянным языком. Очень удобно, если нужно, чтобы обычные люди тебя на поняли.

Во-вторых, некоторые предметы у них проходят совместно с суккубами. У тех тоже на днях случился новый набор, так что компания на уроках обещает быть приятной. Но главное...

– Угадай, кто ведет искусство соблазнения? Лилит, дочка директора!

Конор мог поклясться, что в груди у него что-то дрогнуло. Должно быть, это фантомное.

– Кстати, она просила тебя зайти в корпус суккубов, – добавил Миша как ни в чем ни бывало. – Если, конечно, проснешься.

   5

Лилит оказалось найти несложно. Достаточно было спросить у первой же студентки, чьи желтая мешковатая униформа и кривой порез через все горло безошибочно выдавали новичка.

Несмотря на отсутствие у будущих суккубов пульса и гормонального фона, появление Конора их явно взволновало.

Чувствуя себя неудобно под пристальными взглядами мертвых девушек, он наклонил голову и ссутулил плечи – как всегда, когда пытался стать менее заметным.

Однако смешки и перешептывания преследовали его на всем пути к

учительской, в сторону которой, хихикая, указала ему одна из учениц.

Добравшись до нужного места, Конор не спешил открыть дверь. Раньше ему требовалось несколько секунд, чтобы справиться с волнением и вернуть в норму ускорившийся пульс, и хотя теперь это было уже неактуально, он помедлил на пороге. За полтора дня, прошедшие с его первой встречи с Лилит, Конор уже успел навоображать себе невесть что, и ему не хотелось разочаровываться.

Когда, наконец, он уже поднял руку, чтобы постучать, дверь вдруг

открылась сама.

– Конор? – Лилит подняла брови в радостном удивлении. – Как же я рада тебя видеть!

И сердечно обняла его, крепко прижав к себе.

   6

Положив руку Лилит на талию, Конор впервые подумал, что в историях о зомби, пожирающих человеческую плоть, что-то есть. Потому что ему хотелось съесть Лилит и выпить ее кровь.

Она буквально источала соблазн: ягодно-алый пухлый рот, удлиненные к вискам темно-карие глаза, длинная беззащитная шея... Легкое черное платье длиной чуть выше колена обтекало ее тоненькую фигуру, открывая его жадному взгляду ложбинку между маленьких острых грудок. Узкие запястья украшало множество тонких золотых браслетов, а длинные голые ноги были обуты в открытые туфельки. Благодаря высоченным каблукам она доставала Конору макушкой почти до подбородка, а когда сжала его в объятиях, в голову ему ударил аромат экзотических цветов – судя по запаху, в точности таких же, что были во вчерашнем волшебном саду.

– Так больно, – вдруг сказала Лилит, мягко толкнувшись ему в грудь

обеими ладонями, и прежде, чем он успел сообразить, что именно она имеет в виду, уточнила: – Ты слишком крепко сжимаешь.

– Ох, прости, – смутившись, Конор выпустил Лилит.

Та рассмеялась, блеснув полоской острых белых зубов.

– Ничего страшного. Это ты извини, что я вот так набросилась. Проходи, садись!

Конор последовал приглашению, размышляя: в присутствии этой женщины только и можно думать, что об искусстве соблазнения.  Суккуба, напомнил он себе услышанное на уроке.  Это суккуб, она просто воплощает твою фантазию. От этого, впрочем, было ничуть не легче.

   Дождавшись, пока он устроится, Лилит подошла поближе и села на крышку стола, лицом к нему. Острый каблук слегка коснулся его ноги, и пару секунд Конор не мог думать больше ни о чем другом. Он спохватился лишь, когда понял, что Лилит что-то ему говорит.

   – Что, прости?

   Она сочувственно улыбнулась и накрыла его руку своей.

   – Представляю себе, как ты устал. Столько впечатлений! Прости, что заставила тащиться ко мне после урока. Мне просто хотелось с тобой познакомиться, – Лилит прикусила губу и бросила на Конора быстрый взгляд из-под ресниц. – Без свидетелей.

   – Зачем?

   – Что зачем?

   – Зачем я тебе понадобился, Лилит? – даже ее имя, казалось, источает гипнотический цветочный аромат, но Конор должен был знать, что это за игра. – Я всего лишь... мертвая плоть, вполне возможно, я не перенесу даже эту ночь. Ты же помнишь, что говорил твой папочка? Минус пять из нас ежедневно, так что...

   При упоминании отца лицо Лилит исказилось, словно от боли, но она быстро овладела собой и улыбнулась, прижав палец к его губам.

   – Тссс, не говори так! – сказала она умоляюще. – Ты просто не понимаешь.

   – Ну, так объясни мне.

   Все-таки у замершей эмоциональности были свои плюсы: оказалось, что если не отвлекаться на реакции тела, можно лучше и точнее понять собеседника. Чувства Лилит были перед ним как на ладони: она была смущена, испугана и немного расстроена. И ее тянуло к нему. Это было ясно, как день.

   – Я не вижу... – она запнулась, словно не зная, как выразить свою мысль поделикатней. – Не вижу тебя таким, как ты сейчас. Я только вижу твой потенциал. Послушай... Я не могу тебе этого объяснить, но мне  нужно, чтобы с тобой все было в порядке. Обещай мне, что ты постараешься...

   – Как? – зло перебил Конор; эта странная игра начинала ему надоедать. – Что я могу обещать? От меня здесь ничего не зависит.

   – Вот тут ты ошибаешься, – возразила Лилит. – От тебя очень многое зависит. Со временем ты и сам это поймешь.

   Он встал, глядя на нее сверху вниз.

   – Почему я здесь, Лилит?

   Она улыбнулась:

   – Потому что в школе освободилось шесть мест.

   – И что случилось с теми, кто их освободил?

   – Они не смогли выбраться. Такое бывает, – она наклонилась и снова похлопала по сиденью, приглашая его присесть. Конор с трудом отвел взгляд от выреза ее платья. Может, он все-таки в Аду? Ну, в смысле, как грешник? Очень похоже на то. – Ты же понимаешь, как все происходит? Ты попадаешь в чей-то сон, а потом человек просыпается, и ты возвращаешься назад. Так вот, один из инкубов попал к коматознице. Это тут всеобщий кошмар, потому что коматозники обычно не просыпаются...

   – А остальные? – поинтересовался Конор. Смотреть на ее длинные, скрещенные в лодыжках ноги оказалось еще более мучительно.

   – Двоих повысили, троих наказали, – просто ответила Лилит. – Пришлось объявить новый набор.

   – Но почему я? – этот вопрос не давал ему покоя.

   Лилит провела ладонями по бедрам, расплавляя складки платья. Потом легко спрыгнула со стола.

   – Узнаешь, – пообещала она, отворачиваясь от него. – Скоро. -

   Уже от дверей Лилит добавила: – Домашнее задание спросишь у остальных. Не думай, что я буду тебя опекать.

 Глава 5. Теория Зла

   1

– Боль необходима человеку, – так начал свою лекцию по Теории Зла профессор Велиар. – Знаете ли вы, что люди с поврежденным центром боли редко доживают до 20 лет? Они умирают от аппендицита, обморожения и ожогов, гибнут от сердечных приступов и язв желудка, потому что просто не знают, когда с ними что-то не так. Боль – знак опасности, красный свет, подаваемый организмом. Это справедливо и для общества в целом. Благополучие вредит человеческой душе и мешает прогрессу. Чем выше уровень жизни в стране, тем больше в ней самоубийств... А теперь я хочу, чтобы вы подумали и сказали мне, какую роль выполняет Министерство Тьмы?

   – Роль санитара леса? – предположили в зале. Эту версию остальные встретили смешками.

   – Интересное мнение, – кивнул профессор. – Как вас зовут?

   – Кристиан Новак.

   Высокий и невероятно красивый парень лет двадцати пяти ослепительно улыбнулся, показав безупречные зубы.

   – Можете развить свою теорию, Кристиан?

   – Министерство Тьмы помогает проводить естественный отбор среди людей, чтобы не тормозить прогресс. Выживают только самые сильные, либо те, кто представляет ценность для цивилизации.

   – Это и так, и не так, молодой человек. Прежде всего, Министерство Тьмы помогает Добру оставаться Добром. Ведь как распознать белый цвет, если нет черного? Как ощутить радость, если не знаешь печали? Наша основная задача... Кто скажет?

   – Поддерживать равновесие? – Конор и сам не понял, зачем вылез. Искать оправдание жестоким войнам и пандемиям, уносящим сотни тысяч жизней, ему не хотелось.

   – Кто это сказал? – профессор поискал его глазами. – Ваше имя?

   – Конор Райли.

   – Вы абсолютно правы, Конор. Баланс – вот наша главная цель. Добро и Зло должны находиться в равновесии. К тому же, войны сплачивают нации, а пандемии дают стимул придумывать новые лекарства...

   – Это же просто оправдание, – сказали сзади. – Есть зло, которое нельзя ни простить, ни принять.

   Обернувшись, Конор увидел седого человека лет пятидесяти с аккуратной бородкой и темными глазами.

   – Ваше имя? – профессор Велиар тоже отыскал говорившего взглядом.

   – Профессор Вацлав Ковальски, доктор исторических наук.

   Велиар сделал ему знак:

   – Пожалуйста, подойдите ко мне, профессор.

   Тот с достоинством наклонил голову в знак согласия и поднялся с места.

   Пока тот спускался, Велиар включил голографический экран, и Конор нервно заерзал. Не хватало опять нарваться на сбой системы. Неизвестно откуда взявшаяся мысль о том, что именно он имел отношение к прошлой аварии, все никак не давала покоя.

   Профессор Ковальски тем временем спустился вниз и встал напротив

   Велиара.

   – Вы можете привести пример поступков, которые нельзя оправдать? – поинтересовался тот.

   – Конечно. Убийство детей.

   Кивнув, преподаватель протянул ему пульт и обратился к аудитории.

   – Прежде чем мы продолжим, я хочу предложить вам небольшую

   демонстрацию. Перед вами – вагон метро. Вы – сотрудник спецназа, которому сообщили, что там заложена бомба. Точнее, ее туда пронесли – в специальном устройстве, также известном как "пояс шахида". Вместе с подрывниками вы пришли обезвредить бомбу, – Велиар скупо улыбнулся, глядя на Ковальски через полукруглые очки. – Чтобы выстрелить, просто нажмите на красную кнопку.

   Экран ожил. Студенты увидели толпу народу, спешащую по своим делам. Люди сталкивались, обходили друг друга, бежали к вагонам... Все это напоминало компьютерную игру, только очень реалистичную.

   Из динамиков послышался треск рации.

   – У нас все чисто, прием.

   – Отвечайте же, – подсказал Велиар.

   Профессор взглянул на него с недоверием.

   – У нас тоже, – наконец неуверенно сказал он. – Прием?

   – ...Седьмой, я второй, у нас подозрительный объект...

   – Всем постам, внимание, приготовиться...

   – Вижу объект, прием...

   Девочка появилась из ниоткуда. Лет десяти, гладко причесанные волосы, темный широкий плащ. Именно плащ приковывал внимание. Он – да еще странный потусторонний взгляд, словно вместо глаз у нее были две черные воронки, оставленные взрывами.

   – Эта она, – едва слышно сказал Ковальски.

   – Откуда вы знаете? – поинтересовался профессор.

   – Я просто... знаю, – казалось, студент впал в транс: он неотрывно смотрел на экран, поворачивая пульт так, словно это и не пульт вовсе, а пистолет.

   – Тогда стреляйте, – спокойно посоветовал Велиар.

   – Я не могу.

   – Красная кнопка, Вацлав.

   – Нет.

   Девочка шла прямо на него. Подойдя ближе, она распахнула плащ. Ковальски не ошибся: пояс шахида и вправду был на ней. Не отрывая взгляда от зрителя, она словно в замедленной съемке поднесла руку в тумблеру.

   Где-то на заднем плане спецназовцы бежали, расталкивая топпу, в противоположную от шахидки сторону – к тому, что сочли подозрительным предметом.

   Девочка блаженно улыбнулась и закрыла глаза...

   И грянул гром. Поначалу звук словно выключился, а потом воздух наполнился криками. Люди бежали, толкали друг друга, падали. Некоторые поднимались снова. Другие – оставались лежать там, где их застала смерть.

   Камера отодвинулась, чтобы взять картинку крупным планом. На том месте, где раньше стояли девочка и спецназовец, лежало нечто, напоминающее кучу одежды. Только присмотревшись, можно было узнать в ней нелепо изогнутое человеческое тело. Точнее, его нижнюю часть.

   Появившаяся на экране надпись гласила: "потерь среди личного состава – 12, потерь среди сил неприятеля – 1, потерь среди мирного населения (в том числе женщин и детей) – 28".

   На Ковальски было больно смотреть. Казалось, всего за пару минут он постарел лет на десять.

   На экране появилось лицо девочки – такое, каким оно было совсем недавно – крупным планом.

   – Как по-вашему, профессор Ковальски, ее жизнь стоила смерти тридцати трех других людей? – буднично поинтересовался Велиар.

   – Она же ребенок, – беспомощно пробормотал в ответ професср. – Всего лишь ребенок... Как же можно было?

   – Вот такими вопросами и ведает Министерство Тьмы, – кивнул в ответ преподаватель. – Легко выбирать между добром и злом. Но как выбрать из двух зол меньшее?

   Ковальски потерянно покачал головой.

   – Возьмите, – сказал он бесцветным голосом, протягивая Велиару пульт. – От вашего симулятора.

   Вложив его в раскрытую учительскую ладонь, он направился к своему месту.

   – Спасибо за помощь, профессор, – сказал ему вслед Велиар. – Сложно сделать выбор, когда на раздумье нет времени. Вот, кстати, почему мы никогда не пользуемся симуляторами на уроках Теории Зла – это учит принимать решения мгновенно. Итак, кто следующий?

   Ответом ему была потрясенная тишина.

   2

   С урока зомби вышли в полном молчании. Занятие на сегодня было последним, и до вечера они были совершенно свободны. Ну, условно свободны – учитывая необходимость просмотреть здоровенный список книг по Теории Зла и инкубологии. Особенно по инкубологии: назначенный им в преподаватели профессор Агварес сначала опоздал почти на час, потом, извинившись, вышел на минуточку поговорить с каким-то демоном... Оставшиеся пятнадцать минут прошли в диктовке списка необходимой литературы, перемежаемых восторгами по поводу уникальности каждой человеческой оболочки.

   Урок по Теории Зла не шел из головы. Когда наступила очередь Конора, ему пришлось выбрать, куда направить автомобиль, который занесло на скользкой от дождя дороге: в школьный автобус или в ограждение. Он выбрал ограждение. Сидевшая в машине семья погибла мгновенно – хоть это утешало. Стеллану повезло меньше:

   сработавшее по его воле взрывное устройство не только унесло жизни двух террористов, но и ранило не меньше десятка ни в чем не повинных прохожих. Профессор Велиар не спешил выключать экран, и студенты были вынуждены смотреть, как, истекая кровью, умирают те, к кому помощь пришла слишком поздно.

   А Димитрию пришлось сбить машиной собачку.

   – Это был лишь первый этап, – сказал профессор на прощание. – Сегодня вы подчинялись своим инстинктам. Убить одного человека, чтобы спасти десять, сбить животное, чтобы не погубить свою семью... Но Теория Зла имеет мало дела с эмоциями. Порой необходимо уничтожить половину мира, чтобы выжила другая. Здесь нужны точный анализ данных и трезвый расчет. Чтобы делать правильный выбор, вам придется отключить человечность.

   Слова профессора эхом отдавались в голове у Конора, сидящего на газоне перед замком. Другие студенты валялись на траве, сидели в одиночку и группами по несколько человек или стояли неподалеку, о чем-то переговариваясь. Если закрыть глаза и прислушаться, можно было подумать, что это самый обычный вечер в каком-нибудь земном колледже. Велиар прав: даже после смерти Конор и его одноклассники остались людьми. Зомби все еще искали путь назад, даже не задумываясь, почему именно им и именно сейчас дана была возможность управлять теми, кому они так мучительно завидовали.

   Конор лег на спину и посмотрел на чисто вымытые окна аудиторий. Курить хотелось отчаянно. Честное слово, он бы отдал  неделю из оставшихся четырех за возможность хотя бы раз вдохнуть обжигающий едкий дым, слушая, как тихонько шуршит горящий табак. Или хотя бы выпить кофе... Отключить человечность, сказал Велиар? Шел бы он в жопу!

   Поднявшись, Конор побрел в сторону библиотеки. Поравнявшись с ним, парочка симпатичных суккубов-новичков дружно улыбнулась и одновременно протянула: "Приве-е-ет!". Когда он, поздоровавшись, прошел дальше, одна из них негромко сказала другой: "Знаешь, это тот самый, что...". Дальнейшее, впрочем, Конору расслышать не удалось.

   В здании было прохладно. В который раз подивившись тому, что различает тепло и холод, но не чувствует боли, Конор поднял голову, вглядываясь в высокие расписные потолки гулких коридоров. Никаких картинок Ада, Земли или Рая – просто яркие пятна и резкие линии абстрактных картин. Если смотреть долго, они начинали медленно перемещаться, складываясь в странные узоры из букв, перемешанных с цифрами – так бывает в Сети, где нужно набрать комбинацию из трудноразличимых символов, чтобы получить доступ к нужной информации.

   Следуя за то и дело меняющимися (но при этом все равно непонятными) надписями, Конор повернул по коридору налево, потом – направо, спустился по лестнице вниз и прошел большой мрачный зал... Когда он опомнился, оказалось, что библиотеки нигде не видно. Конор находился в незнакомой части замка – должно быть, той самой, куда доступ зомби был запрещен. Рисунки на потолке расползлись, словно акварельные кляксы, а потом застыли мраморным рисунком.

   Тишина ударила в барабанные перепонки, как в барабан. Конор обернулся по сторонам: он стоял в круглом зале, во все стороны от которого тянулись извилистые коридоры. Окон здесь не было, а единственным освещением оказался свет горящих факелов.

   Похоже, он заблудился.

   Пошарив в кармане брюк, Конор извлек карту и, подойдя к ближайшему факелу, принялся ее изучать. Учебные корпуса, спальня, библиотека... Той части замка, в которой он находился, на ней явно не было. Коридоры казались совершенно одинаковыми. Поразмыслив, Конор решил, что пойдет наугад – ведь замок же не может быть бесконечным!

   Однако через полчаса он понял, что ошибся. Коридор оказался явно не тем, а замок все не заканчивался. Факелы потрескивали, каждый раз заставляя Конора замирать и оглядываться по сторонам. Но вокруг никого больше не было. Петляя по изгибающемуся, как горная дорога, коридору, он тысячу раз проклял свою рассеянность. И чего его занесло так далеко? Не надо было обладать даром провидения, чтобы угадать, что с ним сделает охрана, если обнаружит в запретной зоне.

   Крайне некстати ему вспомнилась Лилит, умоляющая вести себя осторожней.

    Мне нужно, чтобы с тобой все было в порядке...

   Впрочем, если Конор не выберется отсюда в самое ближайшее время, о Лилит тоже можно будет забыть.

   Неожиданный шум заставил его остановиться, вжаться в стену и прислушаться.

   Шаги.

   Кто-то шел к нему, разговаривая на ходу.

   Взгляд Конора заметался по стенам. Дверей, за которыми можно скрыться, нигде не наблюдалось, однако под каждым факелом в стене были углубления, достигающие пола – узкие ниши, выдолбленные для неизвестной цели. Если спрятаться туда, возможно, его не заметят.

   Конор быстро подошел к одному из факелов. Ниша под ним была узкой и низкой, так что пришлось присесть прежде, чем он все-таки в ней уместился.

   – Нам нужно действовать, – донеслось до него. – Мы не можем больше ждать.

   Голос был таким грубым, словно его издавал камень.

   –  Придется подождать, – ответили ему. Говоривший был Конору знаком – только сегодня этот демон вел урок в его классе. Агварес, куратор и профессор инкубологии. Только бы он его не заметил... – Осталось меньше месяца. После этого он уйдет в небытие.

   – Слишком долго, – был резкий ответ. Казалось, собеседник Агвареса едва сдерживается, чтобы не начать кричать. – Мы и так слишком долго склоняли голову перед этим... плевком небес! Его защита слаба, мы можем выступить в любое мгновенье...

   Они удалялись, и Конор слегка высунулся из своего укрытия. Коридор был пуст: демоны уже ушли за поворот, и лишь пламя факелов все еще вздрагивало от движения, поднятого ими в воздухе. Осторожно выбравшись из ниши, Конор, крадучись, пошел за ними. Наверняка демоны знают, где выход. Да и дослушать их беседу, если честно, тоже было любопытно.