Текст книги "Попал! В хорошие руки. Лазейка-портал (СИ)"

Автор книги: Мартиша Риш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 9

Оскар

Сейчас, еще секунда и всё. Закончится мое бессмертие прямо на глазах у сына. Себя не жаль, жаль его. Ведьма уже занесла руку, на ладони набирает силу мотылек проклятия. Великие боги, как же мне страшно, зачем вы наделили эту женщину такой силой?

– Не смей! – шепчу я.

Только бы к Анджелу не прицепился этот пугающий мотылек. Поздно! Спорхнула с ладони, увеличился, растекся в пространстве, выпустил из себя свет, засиял. Крылья иллюзии достигли по высоте потолка, слились с ним.

И я застыл, приготовился к худшему. Ну же! Пусть все случится быстрей! Я подставил грудь под удар.

– Никакого кутежа, пьянства, никакого рукоприкладства в этом доме не будет! – взвыла ведьма.

Мотылек лопнул, разорвался на тысячи светящихся лучиков, они впитались всюду: в мебель, посуду, в стены, один осел у меня на ладони.

– Еще раз увижу хоть какое-то непотребство при ребёнке, придушу! Понял?

– Все в вашей милости, госпожа.

Я закашлялся, наверное, от того, что оказался полностью сбит с толку. На что ведьма вообще намекает? Она что, издевается надо мной? Решила попугать, а потом унизить при сыне? Вот же мерзавка.

*** Светлана Ивановна

Я не поняла, что произошло. Откуда взялся этот мотылек, почему вдребезги разбился. Скорей всего Анджел попытался пресечь нашу с его отцом ссору. Он же говорил, что маг, вот и создал что-то такое странное из света, чтоб взрослые отвлеклись. Бедный ребенок, опять его напугали. Сидит, брови к переносице сдвинул, нос сморщил, а спину держит все так же прямо, будто бы кол проглотил.

Оскар таращит на меня глаза, словно видит впервые. Покачнулся, бросил взгляд на стол, будто что-то прикинул. Нет уж, в спальню я себя увести точно не дам. А при сыне он не рискнёт ко мне приставать. Не муж, а какой-то маньяк!

– Предлагаю открыть портал. Мне нужно попасть домой.

– Да, конечно, – мужчина взлохматил свою шевелюру, – Могу я рассчитывать, что вы завтра вернётесь к нам с Анджелом?

– Разумеется.

– Что ж, я рад. Я знаю место, где ткань междумирья давно порвалась. Это совсем недалеко отсюда. Вы предпочтете прогуляться или мне стоит нанять экипаж?

– Прогуляться, – я чуть замешкалась.

Мне же с самого утра идти в школу! Нужно срочно переодеться во что-то из тех вещей, которые мне подарили. И туфли подобрать нормальные, чтобы хорошо сидели по ноге, но выглядели не слишком вульгарно.

– Анджел, солнышко, покажи, пожалуйста, где ты сложил мои вещи?

– В вашей спальне. Это на втором этаже, справа от лестницы.

– Спасибо, дорогой. Я сейчас же переоденусь и спущусь вниз.

С некоторой тоской я посмотрела на стол. Дома меня ждет голодная Анька, злой Ваня, и я просто не представляю, что буду врать. Но накормить обоих точно придется. Как бы так половчей утащить кусок буженины? Мальчишка сказал, что в погребе висит целый окорок. Я нервно сглотнула. Оскар выразительно приподнял бровь.

– Вы голодны?

– Из-за вас я останусь без обеда, – я пошла ва-банк. Грабить, так грабить. Я же не для себя стараюсь, верно?

– Почему?

– Я просто не успею ничего приготовить. И в магазин уже не зайти.

Стоит, смотрит, глазищами своими хлопает. Нет бы что предложить бедной женщине.

– Ваша кухарка удавилась из зависти к вашему таланту повара? – наконец выдавил из себя нахал, – Простите, но свою я вам не уступлю.

– Хам!

– Почему?

Я поднялась наверх, не стала продолжать пустой разговор. Ну и лестница в этом доме! Хотела бы я знать, эти ковры вообще кто-нибудь моет? Судя по пыли в углах – нет. Ковровую дорожку к каждой ступеньке прижимает длинная шпилька. Она лежит в основании ступеньки, продетая сквозь кольца. Под одним из таких колечек вырос кустик травы. Если не присматриваться, то его, конечно, не видно, но я-то заметила! Какая же жуткая пыль висит в этом доме. Бедный парень всем этим дышит, теперь становится ясно, почему он такой бледный.

– Я прибью ваших слуг, так им и передайте. Пусть ждут меня завтра, будем делать генеральную уборку.

– Вы уверены, что для успешной генеральной уборки человеческие жертвоприношения обязательны? – Оскар умеет шутить? Вот уж не ожидала.

– Абсолютно!

– Я вас понял, супруга. Уверяю, мы обязательно что-то решим.

Я вышла в холл и немного замешкалась. Это не холл, это спортзал нашей школы, если судить по размерам. Всюду вазы, в них засушенные букеты полевых трав. Выглядит, конечно, мило, но пыли-то сколько! А потолок? За чистотой в этом доме вообще хоть кто-то следит? Не потолочный карниз, а выставка-продажа паутины разных сортов.

Нет, слугам завтра от меня точно достанется. Любая работа заслуживает уважения, если ее делают качественно, а не вот так – спустя рукава. И стены, конечно, нужно перекрасить. Побелка давно уже порыжела, обои все в пятнах. Или что это? Шёлк! Значит снять, отстирать, приколотить заново. Как они это сделают – меня не интересует.

Я, не глядя, ухватилась за дверную ручку. Это-то что? Медь позеленела до цвета мха! Да и резьба на двери оставляет желать лучшего. Не особняк, а не пойми что. Давно этот дом не видел заботливой женской руки. Ничего, завтра увидит.

Я шагнула в спальню. Огромная кровать меня немного смутила, а вот просторные окна, наоборот, порадовали. Красиво здесь и даже очень. Я быстро наклонилась над своим сундуком, открыла замочек и выудила довольно длинное черное платье. Думаю, для работы такое точно должно подойти. Юбка колени прикрывает, не приталенное, просто на пуговках. Декольте совсем небольшое. Скромно все так. К нему бы еще поясок найти. Нету? Ну и ладно.

Я мгновенно переоделась, то и дело поглядывая на дверь. К платью изумительно подошли простые бежевые туфельки. Даже каблучка почти нет. Все вместе смотрится очень скромно. Волосы я завтра завяжу в тугой узел и прижму шпильками к голове. Ну покрасилась, была брюнеткой, стала блондинкой. С кем не бывает? Уж как-нибудь я точно договорюсь. Скажу, например, что в одночасье поседела.

Ваньке-то что врать? Вот это вопрос века! И дочке тоже нужно что-то придумать. Что? Может, сказать, будто бы подруга уговорила меня посетить салон красоты на другом конце города? Потом у меня сел телефон, время я посмотреть не догадалась, метро было уже закрыто, мосты развели и пришлось мне идти пешком чуть не через весь город. Пешком! А Неву я как преодолела? О такой мелочи явно уже никто и не спросит.

Я сунула ноги в удобные туфельки и бегом спустилась обратно в столовую. При виде меня Оскар почему-то громко закашлялся. Анджел потупил глаза.

– Я не предполагал, что вы собрались остаться с ночевкой, – выпалил муж невпопад. Красивый он, вот только характер… врагу такого мужа не пожелаешь.

– Я собираюсь попасть в свой мир!

– Зачем тогда вы надели на себя пеньюар? И домашние тапочки?

– Дорогой муж, хватит с меня ваших пошлых намеков. Мне нужно срочно попасть домой!

– Я ни в коем случае не хотел вас смутить, дорогая супруга. Но позвольте мне накинуть на вас иллюзию? Боюсь, ничем не прикрытый соблазн доведет нашу семью до позора.

– Хорошо, а когда она развеется?

Я сдалась, может, и вправду что-то не так с моей одеждой по меркам этого мира? Но платье-то скромное? Или нет?

– Когда пожелаете, – упырь сделал странный жест кистью, на мне в один миг соткалось будто из воздуха длинное, пышное одеяние. Не то платье, не то пальто.

– Благодарю вас.

– С вашего позволения, я переоденусь в более приличный наряд для прогулок, к-хм. И снабжу вас кошелем золота на мелкие расходы.

– Да, конечно.

Оскар широкими шагами направился к лестнице, взбежал по ней, а я перевела взгляд на пасынка.

– Где у вас кладовая или что там, подземелье? Я бы хотела посмотреть в каких условиях хранятся продукты.

– Я сейчас провожу.

* * *

Оскар

Ведьма абсолютно точно решила меня соблазнить. Вырядиться в пеньюар! Собраться в таком виде идти в город! Или она решила устроить скандал? Да, похоже, что моя жизнь спокойной не будет. Тут никаких успокоительных трав не напасешься. Можно сразу заказать бочонок микстуры у зельевара и все одно не хватит. Фух!

Я, как мог быстро, переоделся в выходной костюм: сюртук, брюки, недешевые запонки. Пока причесывался, все вслушивался в то, что происходит в моем доме. Странная тишина меня откровенно насторожила. Я чуть личину на себя не забыл нацепить, в последнюю секунду клыки спрятал. Сунул ноги в туфли и бегом рванул к жене. Такую ни на секунду одну лучше не оставлять!

– Хорошая голова, – причмокнула ведьма где-то внизу, – Расколем ее надвое. А потом разрежем.

– Лучше не надо…

С лестницы я слетел кубарем и прямо к ногам жены. В руке это исчадие ада держит чью-то кость. Великие боги, за что мне это?! Кажется, я взвыл.

– Па, что с тобой? – сын склонился надо мной, посмотрел участливо.

– Алкогольный делирий. Ничего, это пройдет. Я лично позабочусь, чтоб мой муж ничем и никогда не болел, – прозвучало угрожающе.

– Эта. Кого она прикончила?

– Прикончила? Да я только попробовать хотела. Вот жадина, – жена утрамбовала в баул изрядный кусок чьего-то мяса, – Анджел, отнеси сыр на кухню. Один в подземелье не ходи, там холодно, ты распарен и можешь заболеть. Пускай папочка ест свой сыр сам, если он такой экономный. А буженину я отнесу в лабораторию. Да. Нужно же знать, чем вы тут питаетесь.

– Буженину? – я вздохнул, протянул жене полный мешок золотых. Надеюсь, поход по магазинам ее хоть чуточку отвлечет от меня. Хоть на день.

– Это что?

– На булавки, платья и дамские прихоти.

Сморщила нос, скривилась, но кошелек взяла. Фух. Малая плата за то, чтоб я не рехнулся.

*** Светлана Ивановна

Лазейка в мой мир выглядит странно. Муж колдует над ней уже добрых полчаса. Сумерки накрыли город, еще чуть и, наверное, рассветет. Я прижала к своей груди сумку с наворованными лакомствами. Сегодня устроим пир горой. Яблоки, абрикосы, буженина, крохотная головка домашнего сыра. Не хорошо, но я просто стянула ее с полки. Только бы тетради учеников не впитали в себя запахи пищи.

Я приподняла сумку повыше, вслушалась в торопливое бормотание упыря. Он скребет стену кресалом, сначала я приняла эту штуковину за маленький нож, шепчет заклятия на неизвестном мне языке. Но мир не меняется, и я с ужасом думаю, что стану делать, если ничего не получится. Наконец стена поддалась, появилась узехонькая щель, и я вдохнула запах амброзии – запах выхлопных газов, бензина.

– Ну и вонь. Можно узнать, с какой помойки я вас подобрал? – вампир обернулся ко мне. Все черты лица его заострились, над губой засияли бисеренки пота.

– Вы слишком хорошего мнения обо мне. Я туда не пролезу!

– А так? – мужчина с видимым усилием раздвинул узкую щелочку, получился настоящий лаз.

– Так пролезу.

– Завтра не позже восьми вечера я жду вас в особняке. Будут гости. Вот, возьмите с собой. Это ваше приличное платье, я не хотел бы, чтобы о вас пошли нехорошие слухи, – он протянул мне бумажный сверток, перетянутый тесьмой.

– Что вы имеете в виду?

– Супруга – лицо дома и честь мужчины. Я сделаю все, чтобы вы ни в чем не нуждались, покуда мы состоим в браке.

– Как мне снять иллюзию?

– Потяните за ткань платья. Иллюзия разорвется и непременно сгорит. Не забудьте, за завтра намечено человеческое жертвоприношение. Нужно успеть все устроить.

Где-то там, за стеной, загудела машина. Я бросилась на этот зов точно так же, как охотничья собака прибегает по сигналу свистка, нагнулась и пробралась в узкую щёлку. Кругом машины, суета, люди идут. Запомнить бы это место, чтоб вернутся обратно. Или не стоит?

Глва 10

Светлана Ивановна

Я побежала по улице, город еще не спит, всюду машины, прохожие, горят фонари и на часах уже четыре часа не то ночи, не то утра. Петербуржское серое утро полное сумрака и особого волшебства. Бедная моя семья! Бедная моя доченька, что она сегодня пережила! Я завернула под арку, нырнула в свой двор. Здесь так мало места, машины стоят, тесно прижавшись друг к другу, будто лошади на коновязи. Благо среди них нет ни полиции, ни скорой. Может, уже уехали? Бедный мой Ванька, что он думает обо мне!

Узкая дверь, привычная мгла парадной, мигающая лампочка под потолком, потускневший витраж тонкой работы, старинный камин здесь же, в углу. Морок я с себя стянула прямо у ступеней. Теперь на мне только обычное платье, не короткое и не длинное. Чем оно так не понравилось Оскару – понятия не имею.

Лифт не работает последние лет пятьдесят – сущая мелочь по сравнению с тем, сколько лет он безупречно трудился до этого. Имеет теперь полное право сидеть в своей клетке, как попугай. Я взбежала по лестнице на второй этаж, достала по привычке ключ, лучше было, наверное, позвонить в звонок. Ну что уж, теперь-то? Едва попала ключом в замочную скважину, повернула с усилием. Для этого пришлось иезуитским способом опустить ручку. Сколько лет прошу Ваньку что-нибудь с этим сделать, а ему всё равно, только обещает поправить. Глупости, какие же это все глупости!

Открыла дверь, в квартире пугающая тишина. Пусто, совсем пусто, нет никого! Может, пишут заявление в отделе. Шагнула вперёд, запнулась о дочкины туфли. Она в них сегодня в школе была. А вон и Ванькины башмаки. Они что, не искали меня? Почему так? Да нет, быть этого не может, меня в семье любят. Точно любят!

Я бросила на пол сумку, толкнула дверь дочкиной спальни. Спит, зайка моя, вытянулась на постели, раскидала руки в разные стороны так, как будто она совсем ребенок. И что мы будем с ней делать, когда выдадим заму? – в который раз подумалось мне, – Ведь зашибет мужа своим тонюсеньким кулачком, будет обидно! Хоть пеленай ее! А, впрочем, пускай этим занимается муж.

Фух, главное – Анька моя дома, не бегает по улицам, не ищет свою безрассудную мать. Наверное, дочка пришла с курсов и сразу же бухнулась спать, а то, что меня нет дома даже и не заметила. Но Ванька-то должен был испугаться! Заревновать там, не знаю? Я сделала шаг до двери нашей с ним спальни. Тихонько отворила дверь.

Муж спит, прижал к груди подушку, уткнулся в нее носом, сопит. Пожалуй, я даже ревную. Ведь на этом сладком месте должна была быть я сама.

Так что, он тоже ничего не понял? Как так? Пропади я на всю ночь, и то ничего бы не случилось, оказывается. Пожалуй, это даже обидно. Я думала, меня все любят, ждут, переживают, думала, муж бушует, звонит в скорую и в милицию. А он просто спит и все. Меня, похоже, убьют, так домашние это заметят только тогда, когда холодильник опустеет да чистого белья не останется. Неужели все действительно так? Может, я утрирую? Но спят же! Причем оба.

Я сбросила туфли, прошла в кухню, выложила кусок буженины на стол, прислонила к нему полголовы сыра. Хороший мальчик Анджел, не пожадничал, все-таки успел и его сунуть мне в сумку. Мелочь, а так приятно. В раковине, как обычно, возвышается гора посуды, Анька перемыть не успела, да я ее и не ругаю. Утром у дочки школа, днем курсы, вечером успеть бы сделать уроки к следующему дню. И я-то ничем помочь ей не могу, времени не хватает.

Я вздохнула, еще раз окинула взглядом кухню. Да уж, поспать я сегодня уже не успею. Может, Ванька с утра посуду помоет? У него выходной, да только от мужа этого не дождешься. От женской работы он отлынивает с мастерством фокусника.

Я прошла в самый угол кухни, туда, где в стене была неприметная дверь. Дом-то старый, раньше здесь люди жили с прислугой. Вот и вышло, что при кухне есть крохотная каморка для кухарки. Только кухарки у нас в доме нет, зато есть я.

В большой комнате дочка живет, подростку нужно много места для книг, для вещей, для шкафов. В средней комнате живем, вроде как, мы с Ваней. Но я ему вечно мешаю, когда проверяю тетради или работаю за компьютером. Поэтому как-то так вышло, что в ту комнату я прихожу только спать. А сама целые дни провожу здесь, в уголочке за плитой, как Золушка или как мышка. Вот и привыкли мои, что я вроде бы дома, а с другой стороны, веду себя как прислуга – лишь бы господам не мешать.

Я внезапно посмотрела на свою жизнь с другой стороны. Деньги в дом приношу я, посуду мою тоже я, и готовлю, и стираю, пусть и в машинке, тоже почему-то исключительно я. Вдобавок выслушиваю лекции от свекрови о том, как мы неправильно живём, а после нее еще и от Ваньки. Все ему вечно не нравится. А ведь он мне даже не муж, и живем мы в моей квартире.

Я начала злиться, и сама себя одернула. Ваня тоже устает на работе, свекровь привыкла чувствовать себя во всем главной, а я? А мне приходится все это терпеть. И деваться вроде как некуда. Наверное, нужно просто всем вместе сесть за стол и поговорить. Нормальные люди так решают свои проблемы. Я объясню, что очень устаю, что занятость возросла, нужно заполнять теперь кучу отчетов. Семья поймёт. Ведь они меня любят, значит, точно все изменится. Только и нужно, что уметь договариваться.

Целый час я проверяла тетради, потом мыла посуду, наскоро нарезала завтрак. Случайно уронила поднос, он прогрохотал на весь дом. Тут и Аня проснулась, высунулась на кухню, потянула носиком-кнопкой.

– У нас есть еда?

– Да, бутерброды. С бужениной и сыром. Будешь? Еще фрукты.

– Ма, ты кого-то ограбила? А что у тебя с волосами?

– А, это? Катюша покрасила. Помнишь, я тебе говорила, у нас новая буфетчица появилась. Вот, предложила, а я и согласилась. Тебе не нравится? – я обернулась. Анютка поджала губы, склонила голову на бок.

– Выглядишь, как Барби, но тебе идет. А с губами что?

– А что с губами?

– Не знаю, ты как-то вся изменилась. И платье тебе очень идет.

– Спасибо. Все, я побежала. Ты садись кушать, не экономь, можешь пару бутербродов в школу взять. Мне не жалко.

– Ма, ты мне ничего не хочешь рассказать? – Аня прикрыла дверь с кухни и посмотрела на меня так, что захотелось сознаться сразу и во всем.

– А что я должна тебе рассказать?

– Шикарная прическа, новое платье и не абы какое, реснички нарастила, туфли новые. Ты с кем-то познакомилась?

– Ну тебя. Туфли мне Анна Васильевна отдала. Это ее дочки туфли, не подошли, вот и все. Платье тоже оттуда. А буженина – в школе фуршет должен был быть для родителей. Но он не состоялся, а продукты мы поделили. Торта нам не досталось, уж извини.

– Ну, мама, ты даёшь.

Я, как ошпаренная, выскочила в прихожую, сунула ноги в туфли, бросилась к двери, как утопающий к шлюпке. И тут из спальни выбрался Ваня. Халат нараспашку, волосы давно отросли, пора стричься, щетина торчит во все стороны.

– Это еще что такое? Светуль! Ты что с волосами сотворила? А?

– Покрасилась, – я так и замерла с ключом в руке. Главное, не оборачиваться, ни к чему это.

– Ну не знаю. Раньше тебе было лучше. Повернись-ка.

– Вань, да ты чего? – я обернулась. Лампочка давно не горит, я уж и меняла ее, но сам плафон вышел из строя. Ваня все никак не соберется посмотреть, что там приключилось, хоть он и электрик. Правильно говорят – сапожник, а без сапог. Поэтому в прихожей у нас царит полумрак. Может, Ваня ничего не заметит? Я имею в виду мое преображение. Поздно! Сморщился, весь скривился, будто бы лимон съел.

– И для кого ты так вырядилась, я что-то не понял?

– Ваня, не начинай! Я опаздываю на работу!

– Сидела бы дома, чем по работам шляться! Правильно моя мать говорит, есть у тебя там кто-то! Вот ты хвостом и вертишь. Пиджачок, каблуки, теперь еще и косметика. Кто он? Ну, говори! И как давно у вас это завертелось?

– Ваня, я тебя прошу. Ну хоть не при Ане! Я с работы сразу домой, даже в магазин не зайду.

– Увольняйся, дома сиди.

– А жить на что?

– Тебе бы лишь меня попрекнуть! Принял с ребёнком, так все ей мало. Другого нашла? Мама-то права.

Я выскочила на площадку. Аню жалко, но девочка у меня взрослая, она все поймёт. Ваня просто не в духе, бывает. Только Аньке это за что? Столько лет живем вместе, она же Ваню папой считает. Да и я повода никогда не давала думать обо мне так!

Бегом побежала в лицей. Опаздываю просто ужасно. Решила сократить дорогу через проходные дворы. И тут-то мне дорогу преградила мощная тень, она просто выступила из стены.

– Хотите добрый совет?

– Ну! – сердце ухнуло в пятки.

– Я бы на вашем месте татуировочку-то прикрыл.

– Какую татуировку?

Тень обрела плоть, вышла на свет, передо мной оказался Денис. Наглец, хам и лгун! Умнейший ребенок, но лентяй, каких нет. А уж как он умеет разыгрывать. Если б не этот поганец, я бы никогда не попала в тот мир…

– Опять шутишь?

– От локтя до запястья. И кто тот несчастливец? Я попрошу, чтоб мама прислала вам подарок на свадьбу от всей нашей семьи. Вам грифона или простую лошадь?

– Что ты себе позволяешь, Денис?!

– Я? У меня татуировки нет.

И тут я взглянула на руку и ойкнула. Черно-алый узор из двух переплетенных лоз украсил мою кожу.

– Врать нехорошо. Могу дать вам бинтик, скажете, что ободрались.

– Меня ограбили, точно. Отобрали все ваши свистульки.

– Обещаю молчать в обмен на годовую пятерку.