Текст книги "Будущая вдова генерала? (СИ)"

Автор книги: Мартиша Риш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 16

Элли

Догадалась поднять голову, взглянуть в небо. Так красиво! Вертлявые облака плывут низко-низко, напоминая обрывки скрученной сахарной ваты с длинными хвостиками, я даже облизнулась. Мостовая гулко отзывается стуком на шаги моих каблучков, звук рикошетит о стены, поднимается до верхних балконов, тонущих в великолепии ярких цветов. Стараюсь идти быстрее, пока меня не хватились, но то и дело оглядываюсь по сторонам. Все же, какие молодцы те, кто придумал так разукрасить городок. Ящерица ползет по стене совсем как живая, у нее малиновый капюшон, гладкое тело похоже на розовый камень в прожилках. И ведь это даже не центральная улица. Сколько денег вбухано в это все, не берусь представить даже примерно.

Улица закончилась тупиком. Супер. А слева между домами и вправду есть какая-то дверь. Высунулась в нее. Красота-то какая! Поле синее-синее от цветущих васильков, жаль, картину портит целая куча прогалин голой земли на нем. Может, их окопали, чтоб ставить палатки? Или мангалы? Черт его знает. А впереди на холме и вправду вертолетная площадка. Отсюда вижу сачки – специальные штуковины, воткнутые на длинные палки, чтобы летчик мог правильно распознать направление господствующего внизу ветра. Как-то писала статью, запомнилось. С виду и вправду сачки для ловли бабочек на длинных ручках. Мне, похоже, туда, по крайней мере, осмотрюсь, как следует, наверняка увижу шоссе. А если тут водятся вертолеты, то всегда есть шанс улететь с кем-то в цивилизацию.

Сзади послышался топот. Обернулась, бежит та самая статуя недоделанная, по широким плечам его задорно лупит собственная коса. Вид дикий и странный. Машет руками, что-то кричит, ни черта из-за поднявшегося ветра не слышно. Ещё и солнышко скрылось.

– Не ходите туда, Эйтэм! Молю! Вы ничего не знаете! Они могут прилететь! Вы можете испугаться!

– Вообще-то я не боюсь вертолетов. Вас послал мой супруг, Генерал?

– Я здесь по велению сердца. Эйтэм – сокровище, которое должно беречь во имя спасения нас самих и мира! Как вы вообще смогли сюда дойти после ночи!

Я разозлилась, какое ему дело до моих отношений с супругом.

– Моя ночь вас не касается, – произнесла я по слогам, – очень напыщенная тирада. Слишком, я бы сказала. Вы переигрываете. Дайте мне подняться на вершину. Все было просто чудесно, но у меня дела по соседству от малой родины, в Швейцарии!

– Планы и дела? – лицо мужчины озарило почти детское удивление, – вы, должно быть, шутите? Какие у вас могут быть планы. Хотя, вам же ничего не рассказали толком, может, оно и лучше. А дел у таких девушек не бывает, вы должны жить только лишь в свое удовольствие, подобно мотыльку.

– И кто же их за меня переделает? Мои дела, я имею в виду?

– Любой.

– Любой – это не ответ, а спорное утверждение.

– Я готов сделать для вас что угодно.

– Доставьте меня в Швейцарию. Прямо сейчас.

Мужчина поднял голову в небо, пальцем подсчитал облака.

– Погода не самая удачная... Или сегодня, или, в крайнем случае, ночью они прилетят... Слишком значительные вихри. Прямо сейчас это не возможно. Давайте дождемся утра.

– И как же мы будем добираться?

– По воздуху, драгоценная эйтэм, только по воздуху.

– Чартер? Прямо в Швейцарию?

– Куда посчитаете нужным.

– И что вы попросите у меня взамен?

– Донести вас обратно на руках. Раз уж все складывается так, а не иначе, кто мы против воли богов? – огромные зеленоватые глаза мужчины наполнились тоской и решимостью.

– Вы философ?

– Нет, я просто несу на своих плечах непосильную ношу. И не вправе ее оставить, даже если приходится жертвовать кем-то.

Богат, красив, на меня смотрит с нескрываемым восхищением. Приятно и отчего-то жарко в груди. Хочется касаться белой матовой кожи, вдыхать запах мундира, позволить себя унести на руках. Я чуть кивнула, и тут же была поднята на руки. Идёт осторожно, но неожиданно быстро. Ни одной торчащей щетинки, белый ворот рубашки, педант, но очень красивый. Кадык выдаётся наливным яблочком, хочется провести по нему пальцем, сделав невидимый узор, ещё острее вдохнуть запах мужчины и впитать его в себя целиком.

Встряхнула головой. Что за чушь? Мой муж тоже красавец, ночь была моей до остатка, изменять я физически не умею. Банально забуду, что и кому врать, да и смысла не вижу для себя это делать. Я предпочитаю отношения, в которых не придется краснеть за себя и судорожно лгать невпопад, суетясь. Не понравился – выгнала, что может быть проще. Ну, или развелась...

– Держитесь за шею, так будет удобнее. Тут каменисто, под ногами, я могу случайно споткнуться.

Обхватила, прижалась к груди сквозь строгую ткань мундира

Отчего-то хочется припасть к его коже, коснутся, провести пальцами, тронуть прядки длинных волос. Неудобно и стыдно. В небе над нами внезапно грохотнуло, будто взорвалось. Странно, тучи нет нигде, а грохот стоит несусветный.

– Демоновы отродья, началось! Снова! Прижмитесь сильней!

Мужчина побежал, петляя по-заячьи, вжав меня в свою грудь. Трепещу, но не душой и не сердцем, а телом. Чистый восторг, упоение, дрожь в кончиках пальцев и пусть грохочет над нами. Я действительно бабочка, попавшая в сердцевину соцветия. С каждой секундой насыщаюсь восторгом, будто пью волшебный, играющий на языке, эликсир.

Грохот над нами смолк, и мужчина остановился, откинул меня от себя, тянет дымком и паленой травой откуда-то с поля.

– Улетел, сам, невероятно.

– Кто улетел? Вертолет?

– Пусть будет вертолет…Что же мы с вами наделали, эйтэм?

– А что мы наделали? Мы пока ничего не наделали из того, о чем стоило бы вспоминать и, быть может, жалеть, – я потянулась, удобно, когда тебя носят на руках, правда, к такому довольно легко привыкнуть, наверное.

– Вы все ещё улыбаетесь, нежный цветок. Чем я могу вас порадовать? В благодарность и просто от чистого сердца?

Живот предательски заурчал от голода. Позавтракать я толком не позавтракала, увлекшись бумагами.

– Хотите винограда? Тут есть одичалый, мелкий, но очень сладкий. Черный и белый. А ещё неподалеку растет тутовник. Вы любите тутовник, эйтэм? Истинное наслаждение, в деревнях из него готовят джемы и даже сушат.

Виноград? Тутовник? Мы где? Почему я решила, что мы в Подмосковье? Столица! Отвезите меня в столицу. В мире столиц довольно-таки много, Москва отнюдь не единственная. А я, кажется, дура.

– Вам дурно?

– Как называется эта местность? Мы хотя бы в России?

– Нет, боюсь, что это не так.

– А где? Куда этот старик со своими амбалами меня вообще приволок?

– Это моя родина и родина вашего супруга, эйтэм. Довольно далеко от вашей родной земли. Но завтра утром, если ничего срочного не потребует моего вмешательства, мы с вами обязательно навестим Швейцарию, обещаю, чего бы мне это ни стоило. Желание эйтэм – закон, – он улыбнулся. А я взбесилась. Разговаривает как с ребенком, ничего не объясняет.

– Зачем меня похитили? Выкуп за меня никто не отдаст. Что вообще происходит? И эти бумаги о браке. Какова цель всего этого? Поставьте меня уже наконец!

Опустил, бережно придерживая за локоть, словно боится, что я сбегу. А бежать тут точно некуда. И на холм меня не пустили, не дали осмотреться. Черт, оттуда весь городок наверняка видно и все дороги. Стоило, конечно, просто подняться на крышу любого высокого здания, а не ломиться черт-те куда, уже бы обладала информацией. А с другой стороны, кто бы меня пустил в подъезд?

– Дело в том, что вы оказались очень подходящей кандидатурой. Исключительной. От вас ничего не требуется, просто быть с нами, пусть и недолго, несколько дней, полагаю, это самое большее. Взамен вы получите любые преференции, какие только сочтёте возможным пожелать. За ужином, думаю, ваш супруг сможет объяснить лучше.

– Любые преференции? В обмен на что?

– На ваше общество. Я сожалею, но большего рассказать не могу, просто не имею права. Наслаждайтесь жизнью, это райское место. Лучшее из великого множества. Прекрасный климат, даже зимы не бывает. Фрукты, ягоды, любые деликатесы. А хотите, я закажу для вас украшения? Думаю, белое золото с рубинами вам подойдёт. И наряды. Женщины любят платья. Какие вы бы хотели заполучить?

– Я предпочитаю носить брюки как те, что у меня отобрали.

– К вечеру у вас будут точно такие же. Я опрошу дворецкого, и вам их сошьют. Виноград скрывается вон в тех зарослях, я сейчас принесу несколько гроздей, или же вы хотите сорвать его сами?

Чую подвох в каждом жесте, в чуть дрогнувшей брови, в этом ненормальном излишне настойчивом желании мне угодить, в излишней заботе, в скорбной зелени, застывшей на дне глаз мужчины. И под руку он меня держит совсем не для того, чтоб не дать убежать. Отчаянно боится, что я упаду. Стоило чуть оступиться, как меня обхватили за талию. Нежно и крепко. Сколько мнимого, а может, и искреннего, кто знает, беспокойства в этом вопросе, способна ли я стоять. И никак не пойму, на кой черт я им так понадобилась. Украшения? Наверняка потом отберут. Платья? Джинсы? Это не столько стоит, сколько оплаченный перелет сюда, да и само похищение. Очень крепко они вложились, очень. И бумага о браке. Нет, тут определенно что-то сильно не так. Может, я на кого-то просто похожа? Должна стать чьим-то двойником? Обеспечить идеальное алиби? Все возможно, конечно, и такой вариант тоже нельзя полностью исключать. Надо плотно поесть дикоросов, в отеле и кусочка в рот не возьму, по крайней мере, со своей собственной тарелки. Кто знает, чем меня травят или хотят отправить, если так беспокоятся, что я и стоять уже не могу? А что, неплохой вариант. Выдать меня за некую девушку, грохнуть тут и получить на руки свидетельство о ее смерти. А та продолжит жить по моим подлинным документам, будучи уже в законном браке за Генералом. Надо как можно скорее уносить ноги. Пока же с достоинством отыграть роль, не вызывая лишних подозрений. И постараться в качестве платы прибрать к рукам как можно больше драгоценностей и всего того, что они готовы мне дать, кроме еды, само собой разумеется, и косметики. Яд способен проникать через кожу. Значит, и с одеждой тоже могут возникнуть нюансы, назовем это так. До ночи продержусь в отеле, а с наступлением сумерек прогуляюсь до холма. В вертолет верится слабо, конечно, но чем черт не шутит. Хотя бы осмотрюсь. Или стоит дождаться предрассветной мглы? Поспать тоже было бы неплохо перед побегом, этой ночью я смогла урвать всего пару часов. Мало. Отвратительно мало. И спать не хочу, должно быть, на стрессе. Наоборот, ощущаю невероятный подъем сил, как в студенчестве, когда мы ездили собирать материал для статей на курганы. Практика, двое суток не спали, и мне не хотелось. Ещё необходимо провести ревизию косметички. Муж прекрасен в любви, но ребенка домой привезти мне не хотелось бы. Тут сама не знаешь, удастся ли выжить, да и вообще я не готова, а дамские таблетки подходят к концу.

В Швейцарию он меня не повезёт, это понятно. Глупая сказочка. Не знали, кто я по профессии? Брали только за внешность? Думают, что я наивная дура. Что ж, это просто прекрасно. Удобно, когда тебя не берут в расчет.

– Эйтэм, взгляните, какие чудесные грозди! Вам подать какую-либо или предпочтете срывать сами?

Зелёная стена увешана медовыми гроздями. Совсем не такие, как на прилавках в магазине. Прозрачные, янтарные, словно это лишь сок, застывший крупными каплями. Черный виноград, напротив, матовый и, действительно, иссиня– черный, удлиненный, заманчиво пахнущий зеленью на прогретом солнцем местечке.

– Мне с земли не достать. И стоять сложно, похоже, я за день, действительно, устала..

Чуть шатнулась на каблучках и тут же была поймана в объятия. А в глазах мужчины поднялась волна страшного беспокойства. Даже заозирался, бедный. Видимо не готов к тому, что я начну умирать прямо тут, практически у него на руках.

– Вам не сложно поднести меня ближе к той лозе? Там ягоды выглядят более крупными.

– Ваше желание – закон для любого. Это счастье быть рядом и иметь возможность осуществить желание эйтэм.

Одно радует, меня к нему больше так сильно не тянет. Приятно себя ощущать на руках сильного красавца мужчины, но трогать уже не хочется, разве что самую малость.

Глава 17

Генерал

Эйтэм нашли сразу, та взбирались на холм. Чудом удалось спасти ее от дракона. Сегодня прорвался только один и мгновенно ушел, не дав толкового боя. Вернулась, опираясь на локоть моего бывшего друга, генерала Далько. Бледная, хрупкая, и невыносимо прекрасная. Мотылек, которому суждено вскоре угаснуть. Далько чист, об измене не думаю, брачный обряд бы не дал. Да и эйтэм достаточно лишь только касания, чтобы вбирать в себя тьму. В сердце колет боль, сожаление, что обрёк на смерть человека, соперничает с чувством долга. А душу заполонила животная ревность, как кто-то иной смеет претендовать на то сокровенное, что нашел и присвоил себе я сам? Я пошел на сделку с собственным сердцем, осуществив выбор. Я, а не он! Как он мог смять крылья не своего мотылька, наполнить черной силой?

– Душа моя, идёмте к столу, ужин накрыт в вашу честь и в честь нашей свадьбы. Поданы трюфеля, все птицы исключительно альбиносы, копчения гномьей работы, эликсиры. Все только самое лучшее, – подхватил я под остренький локоток свою Элли, стараясь отвлечь ее от другого.

– Я не голодна и устала.

– Все же стоит поесть, хоть самую малость. Быть может, вас прельстит черная икра? Специально засолили целый бочонок.

– Вы думаете? – опасливый взгляд почти прозрачных эльфийских глаз. Организм человечки цепляется за жизнь, сосет нашу связь, стремится приобрести более устойчивый облик. Если бы это только могло ей помочь. Нет противоядия, нет лекарства. Я сам был обречён ещё недавно. И генерала Далько она спасла из когтей каменной смерти. Только эйтэм и могла свершить подобное.

– Прошу, составьте нам компанию, – улыбнулся лучезарно и беззаботно мой бывший друг. Так и идём втроём по широкой лестнице. Мотылек, летящий на свет просторной столовой, и мы по бокам от нее.

Хрусталь, тончайший фарфор, искусные резные приборы, созданные из кости морских черепах на другом конце нашей вселенной, обилие фруктов на самый прихотливый вкус, овечьи сыры, мясо невзрачных птичек, колбасы. Самое лучшее, что только можно достать в целом огромном мире. Как мудры были предки, велев дать эйтэм все, после того, как она приняла в себя тьму. Мимолётное счастье, но пусть оно будет. Этой ночью я тоже дам ей насладиться теплом своего тела, жаром души, если только жена согласится принять меня целиком.

– Прошу, садись, – пододвинул я мягкое кресло подле себя, почти трон, какими они были раньше в нашем лесу. Место по правую сторону от эйтэм занял Далько, будь он проклят богами. Слева я.

– Вы пригласили свое прошлое увлечение за наш стол? – слабо кивнула супруга на мою невесту.

– Девушка подверглась наказанию. Все, как вы пожелали, эйтэм, – поклонился дворецкий. Он тоже здесь за столом на правах преданнейшего слуги в доме – огород и все клумбы прополоты руками светлейшей Назирэ.

– Я полагала, она только служанка.

– Я невеста твоего мужа. И как только он овдовеет, после траура мы овеществим долгожданный брак, – сколько зла в перезвоне ее колокольчика. Как вообще смеет эйтэм говорить такое инопланетной девице? Еще никто не посмел объявить ее приговор?

– Помолвка будет расторгнута. Я женат, и это неоспоримо.

Резко вздрогнула, сверкнула злыми глазами, прищелкнула языком.

– Чувства порой имеют свойство затмевать разум. Мотылек способен принять облик сокровища, но век фальшивки недолог.

В зал ворвалась мелодия вальса. Ласкающая слух, она звучит надругательством над этим столом. Что будет, если жена решится потанцевать? Когда силы ее на исходе и это ясно любому из собравшихся за столом. Третий генерал, мой добрый сосед, скривился. Мы втроём приняли последнюю битву. Его ждёт дома своя эйтэм, он знает, как с ней обращаться, бережет. По долгу вливает тьму капля за каплей. Лишь бы не навредить чрезмерно. Любит.

– Вы пригласите меня? – леди Назирэ чрезвычайно упорна.

– Мой муж танцует только со мной, – моих пальцев коснулась рука эйтэм. Жёстко и непримиримо подчиняя, заставляя меня приглашать ее. Поднялся из-за стола, склонился в учтивом поклоне, а язык словно примерз к небу.

– Раз-раз-разрешите вас пригласить на вальс, Элли.

– Разрешаю.

Тонкая талия, невыносимо пронзительный взгляд, чуть влажные пальчики у меня на плече. Музыка смолкает, берет самые плавные ноты, мы вышли на середину зала, кругом стол, все приглашенные за него внимательно смотрят. Стараюсь прижать свою эйтэм как можно сильнее, дать опору ее невесомому телу. Музыка льется, завивается вихрем. Движения жены скованы, неровны, лишены простого изящества. Сейчас она напоминает девицу тринадцати лет, что впервые пробует себя в танце и ошибается. Смотрю только в ее глаза на чуть приоткрытые лепестки губ, на узкую бровь, что так сильно изогнута, на крохотную родинку на щеке.

– Неподражаемая.

– Лгун. Я не танцевала со школьного бала.

– Волшебная!

Изящное па, мои пальцы на тонком стане, платье так тонко, а шелк ее кожи так близок и невыносимо остро желанен. Кто сотворил этот мир так несправедливо, чтобы потерять, только найдя.

– Вы плачете?

– Одна слезинка в качестве признания моего восторга перед женой.

– Я устала. Идёмте к столу.

Подхватил на руки, поцеловал в шелк ее губ. Сейчас, когда тьма надо мной больше не властна, я могу целовать жену без зазрения совести. Мне нечем ее отравить. Жаль, она и так уже обречена во имя спасения наших жизней и нашего мира. Зал смолк, на нас смотрят, вздыхая. Растоптанные поцелуем понятия о приличиях спрятались в углах. Никто не осмелится сказать хоть слово порицания нам сейчас. Три шага до наших кресел. Змеиный взгляд бывшей невесты, прикажу ее никогда не пускать на мои земли.

Взгляд супруги, наоборот, сияет кротостью и задорной искрой, щеки после танца залил нездоровый яркий румянец, розовый язычок прошёлся зазывно по нижней губе.

– Чего вы желаете?

– Всего того же, что и вы.

Искусный рисунок тарелок напоминает первоцветы на ранней жаре. Капли росы и те удались безвестному мастеру, что их сотворил для моего прадеда по заказу прабабки. Лесная полянка в каждой тарелке. Обычно их хранят далеко, только сегодня используют, чтоб угодить землянке. Может, и ей они напомнят о доме.

Слуга старается возвести каждому из нас по изящной горке закусок. Кладет обоим блюда, что так полюбились жене.

– В знак нашей любви и преданности, давай, обменяемся этими тарелками?

– Все, что попросишь.

Переложила даже приборы. Странный обычай, наверное, что-то из древности. В знак любви. Неужели она тоже успела проникнуться этим чувством? И к кому, к своему невольному палачу.

Девушка ест и ест жадно. Я с удовольствием замечаю, как в ее крохотном ротике стремительно исчезают диковинные лакомства.

– Вы не голодны, супруг? Мужчина должен быть сыт, чтобы оставаться в добром расположении духа, разве не так?

– Я засмотрелся на вашу красоту.

Потянулся к тарелке, наколол какой-то кусок. Нервы напряжены до предела, есть не хочу совершенно, но разве откажешь жене? Острое мясо с горчинкой и привкусом миндаля. Странный соус, но любопытный. Леди Назирэ толкнула меня под локоть. Еле успел придержать тарелку свободной рукой. Было бы жаль ее разбить. Обернулся к соседке по столу. Та побледнела, смутилась своей неловкости.

– Простите, мне дурно, я вынуждена покинуть вас.

– Не смею задерживать.

Трюфель, икра, горячая ещё рыба. Горло сдавил жесткий спазм. Вдох сделать не получается, сердце пропускает удары. Взглянул магическим взглядом в тарелку. Пища отравлена, яд растекается по фарфору. Дышать. Невыносимо до рези хочется сделать вдох. Я эльф, могу и должен перетерпеть, над нашей расой не властны яды. Просто переждать дурноту и не сделать сейчас лишнего вдоха, пока не прошел спазм.

– Вам плохо? – жена взволнована, а я лишь махнул головой. Верх неуважения к женщине. Все смотрят. Скосился на свое блюдо, дворецкий первым понял мой скупой жест. Следом генерал, что пришел без эйтэм. Напряжены, возмущены, неподвижны. Мою жену волновать нельзя. Разговоры за столом текут в привычном всем русле. Внимание эйтэм отвлек на себя третий генерал.

– Вечер удался, не правда ли?

– Все чудесно! – влилась в разговор жена. С ужасом вижу, как она засасывает в себя и его тьму тоже. А сама на глазах веселеет. Будто бы с каждым словом пьет живительный эликсир. Так не бывает! Это влияние яда на меня! Морок. Но Элли, действительно, пьет из него тьму просто в беседе. Над столом взвиваются грязные разводы, они видны только магическим зрением. Жадно эйтэм поддерживает каждое слово генерала, так же жадно пьет тьму и не думает умирать. Пригубляет напиток из моего бокала, звонко смеётся, даже тряхнула своей головой, рассыпав по плечам длинные волосы. Бред. Или? Или что? На свадебный стол не подают вина, я принюхался, в бокале моей супруги вода. Нет дурмана, она весела сама по себе. И снова грохнула музыка.

– Потанцуем, любимый?

В улыбке мне чудится хитрый оскал дикого зверя.

– Как пожелаешь, – сиплю я, превознемогая действие яда.

Милая улыбка, ее рука на моем плече, вихрь танца словно бы поднимает над полом, движения эйтэм все уверенней, все смелей, в огненный вихрь слились свечи зала.

– Целуй меня, ведь сегодня мы празднуем свадьбу!

Горячий, пронзительный поцелуй сорван с нежных губ и снова играет оркестр все назойливой, все быстрей. Не успеваю удерживать ее в этом танце. Вальс давно превратился во что-то иное, быстрое, зазывное, полное истомы и сводящего с ума дурмана. Движения самые точные, привычные, разве чуть больше она ко мне жмется, чуть проводит кончиком пальца по моей шее, ниже буквально на сантиметр спустилась ее рука с моей талии.

– Душно.

– Пойдем в оранжерею, думаю, гости простят молодым эту вольность. Подышишь воздухом, передохнешь.

– С радостью.

Остановился в движении, придержав землянку за талию как раз напротив портрета прабабки Луизы. И чудится в нем мне насмешка и предостережения. Моя эйтэм, кто ты на самом деле, почему жива до сих пор и не думаешь увядать? Кто посмел отравить фарфор старой работы. Ты? Но где достала ты яд? Или это Назирэ в отместку за мою свадьбу?

– Эйтэм желает пройти в оранжерею.

Голос все так же срывается на излишне высокие ноты, яд ещё не покинул моего горла, тело знобит, а на лбу явственно выступил пот. "Я разберусь" – шепнул третий генерал, кивнув на тарелку. Приятно уметь читать по губам. Мой бывший друг проводит нас взглядом, полным смятения и тоски. Будто я увожу его трофей за собой, его добычу. Ну, уж нет, кто бы ни был рядом, а она только моя до самой черты. Только теперь я не уверен, кто умрет первым из нашей с ней пары.