Текст книги "Джихад: террористами не рождаются"

Автор книги: Мартин Шойбле

Соавторы: Бритта Циолковски
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Без лишних слов Даниель покинул свое пристанище с молельней во внутреннем дворе и двух палестинцев, которым он был как сын. Вместе со своими сообщниками он занял квартиру в Зауэрланде. Здесь они собирались без помех изготовить бомбы для теракта. Они закупили всё необходимое: за исключением детонаторов все материалы продавались свободно. Детонаторы, 26 штук, они получили от сообщника в Турции. На этой квартире они обсуждали возможные цели нападения. Полиция прослушивала их разговоры: в квартире были «жучки»; сотрудники в автомобилях со специальными передатчиками следили за их передвижениями.

В этой квартире Даниель и его сообщники нагревали на кухонной плите пероксид водорода. Путем выпаривания они хотели достичь более высокой концентрации, как их учили в Пакистане, в лагере «Союза исламского джихада». Они не подозревали, что полиция уже давно тайно подменила химикат. Заговорщики хотели заминировать автомобили, оставить их у намеченной цели и с помощью дистанционного устройства взорвать заряды. После теракта Даниель собирался отправиться в Вазиристан, где он проходил подготовку.

Но осуществить теракт им не удалось. 4 сентября 2007 года, примерно в половине третьего, Фриц собирался выйти из квартиры за покупками. Полицейские не знали точно, куда он направляется. Руководители операции, считавшие Фрица главарем, ни в коем случае не хотели терять его из виду.

Кроме того, за прошедшие месяцы было, видимо, собрано достаточно доказательств. В общей сложности материалы дела составят 500 больших папок. Полицейские взяли квартиру штурмом. Даниель находился в ванной комнате. Он сорвал с окна москитную сетку и выпрыгнул босиком на улицу. Полицейские пустились в погоню. Даниель успел пробежать несколько сотен метров по палисадникам, перепрыгивая через заборы и кусты, прежде чем его догнал молодой полицейский. Во время стычки Даниель схватил пистолет полицейского – «ЗИГ-Зауер» с магазином на 13 патронов. Он нажал на курок, и прогремел выстрел. Суд после многочасовых допросов свидетелей квалифицировал это как покушение на убийство. Если бы теракт удалось осуществить, это стоило бы жизни многим людям.

Саид //

С любимым кузеном Саид повидался в последний раз за два месяца до теракта. Они встретились наверху, на горе, в квартире друзей. О футболе в последние полтора года можно было забыть, как и о том, чтобы вместе жарить мясо. С началом Второй интифады в сентябре 2000 года на улицах города и в головах его жителей воцарился хаос. Израильские солдаты ввели комендантский час, установили контрольно-пропускные пункты. Они перекрывали улицы и обыскивали дома. Всё больше палестинцев выражали протест и присоединялись к вооруженным группировкам, в ответ вводились всё новые израильские войска – спираль насилия продолжала раскручиваться.

Во время той встречи на склоне горы Саид курил сигарету марки LM, его кузен, как обычно, кальян. Домашние думали, что Саид не курит, и кузен не выдавал его. О большом секрете Саида – теракте – он ничего не знал. Было слышно, как по улице передвигается тяжелая военная техника израильской армии: танки «Меркава» массой свыше 60 тонн, которые при повороте иногда сносили углы зданий, и внедорожники «хамви» длиной четыре с половиной метра с установленными на крыше антеннами и орудиями.

«Тогда мы часто разговаривали о ребятах, ставших мучениками. И в ту последнюю встречу тоже», – вспоминает кузен. Он чувствовал, что Саид что-то затевает, о чем-то умалчивает. Но он не мог и подумать о теракте: Саид был самым спокойным и незаметным в семье, и с ним эта мысль никак не вязалась. Потом они лишь изредка виделись на улице. Оба были заняты своими делами. Они должны были зарабатывать на жизнь, помогать семьям. Экономика была почти полностью парализована. Товары не ввозились и не вывозились. Владельцы фабрик увольняли рабочих. Люди соглашались на любую работу, какая подвернется, всё равно на каких условиях.

Незадолго до теракта Саид поссорился с братьями, которые тоже ничего не подозревали о его планах. Он, как всегда, оставался спокойным, молча проглатывал упреки и оскорбления. За их спором следил дядя. «Ты слабак. Ты живешь только для того, чтобы молиться и работать», – якобы сказал ему один из старших братьев. Дядя очень хорошо запомнил ответ Саида, потому что обычно тот не возражал: «Ты увидишь, кем этот слабак станет и на что он способен». Никто тогда не обратил на эту фразу внимания.

Прощание без слов //

Во время другого спора один из братьев разрезал фотографии Саида. Из рассказов родственников о том, как Саид реагировал на такие провокации, возникает всегда одна и та же картина. Например, брат во время ссоры плеснул Саиду горячим чаем в лицо. Когда мать вернулась домой, Саид лежал в постели, но ничего ей не сказал. Мать увидела обожженную кожу и отвела его в больницу. «Он боялся, что я накажу его и брата за то, что они подрались», – говорит мать. «Он предпочитал оставаться незаметным», – говорит отец. Любимому кузену Саид даже рассказал, что обжегся чаем по неосторожности.

За пару дней до теракта Саид готовил кнафе на семейной встрече. «Это был веселый день», – вспоминает его тетя. Саид ушел рано, потому что хотел еще зайти в мечеть; теперь он проводил там много времени. Совместному обеду с кнафе никто не придал большого значения, но для Саида это было прощание. «Никто не знал, что он собирается на операцию», – говорит его бабушка.

Саид тогда еще пошутил с ней. Он встал в паре метров от нее и позвонил со своего мобильного телефона на ее номер. Бабушка должна была снять трубку. Смеясь, она сделала это. «Я только хотел попрощаться», – сказал он. «Зачем, я же никуда не ухожу», – ответила бабушка. «Возможно, я уйду далеко, чтобы хорошенько поразвлечься». «Нет, я хочу, чтобы ты остался», – сказала бабушка. Она не знала, что он говорил о рае.

В эти последние дни он заглянул к одной из своих теток. «Я удивилась его приходу», – рассказывает она. Она пригласила его за стол и угостила долмой – блюдом из виноградных листьев, фаршированных рисом и фаршем. «Ты впервые пришел ко мне в гости – ты должен что-нибудь съесть», – сказала она. Один из ее детей присоединился к ним и заинтересовался часами Саида; они были цифровые, с будильником. Он подарил их мальчику. Потом поискал по карманам деньги и раздал их остальным кузенам. «Но тебе же самому нужны деньги», – сказала тетя Саиду. «Нет, мне они больше не нужны, – якобы ответил он. – Поздравь меня: я нашел работу в Израиле. Хорошее место в ресторане».

Визит Саида и обрадовал тетю, и обеспокоил ее. Его поведение и рассказы о предложении работы в Израиле настроили ее скептически. В Израиль Саид не имел права даже въехать на законных основаниях. А во время Второй интифады вряд ли кто из израильтян взял бы на работу молодого палестинца. Тетя поговорила об этом с другими членами семьи. Они ее успокоили: «Саид – тихий мальчик. У него есть его работа и его мечеть». Дома Саид сказал только, что хочет поискать работу в Израиле, но никто не воспринял этого всерьез. Саид даже позвонил родственникам в Иорданию. Впервые. Там обрадовались звонку из Наблуса, но удивились, что звонит именно Саид.

О рабочем месте в Израиле он рассказал и Рами. С началом интифады он начал больше общаться с лучшим другом детства. Однажды Саид помогал Рами ремонтировать дом его родителей. Зазвонил мобильный Саида. «Он был очень счастлив», – вспоминает Рами. «Что случилось?» – спросил он Саида. «Я нашел работу на полный день в Израиле». «Я поеду с тобой», – сказал Рами. «Им нужен только один человек. Эта работа только для меня», – ответил Саид.

Саид всегда помогал матери по дому, но накануне теракта он сделал больше обычного. Он взял у соседей пылесос, а покрывала с дивана и кресел даже отнес к дяде, чтобы постирать в стиральной машине (обычно они стирали руками). Когда мать Саида вернулась домой и увидела убранную квартиру, она спросила сына, почему он это сделал. «Завтра у тебя будет много гостей, они поздравят тебя с этой новой квартирой». Что означал этот ответ, она не поняла. Саид в последнее время вел себя всё более странно. Постепенно и мать начала беспокоиться.

На следующее утро, в день теракта, отец попытался добиться от него ответа – по телефону. Из Рамаллы, где он работал, отец сможет приехать домой лишь на выходные. Он был очень сердит: всего пару дней назад Саид на целый день исчез из дома. Никто не знал, где он был. Разговор прекратил Саид, просто положив трубку. Когда отец перезвонил, он уже ушел из дома, и трубку сняла мать. Ей сын сказал на прощание: «Я иду работать». На улице он встретил сестру. Она была последним членом семьи, кто видел его живым. «Ты меня любишь?» – спросил Саид. «Кто же ненавидит своих братьев?» – ответила сестра. «Тогда молись, чтобы у меня получилось то, что я задумал», – сказал Саид.

Работа и Иерусалиме //

Мать Саида расспросила соседей и позвонила родным – Саида никто не видел. Она сходила в мечеть, где он обычно молился, но там его не видели целый день, что было странно. Во время поисков она встретила Мазена, молодого человека, который жил через пару домов. Саид проводил много времени у этого активного члена «Бригад мучеников Аль-Аксы», мать знала об этом от друзей, и это беспокоило ее. Мазен сказал, что молился вместе с Саидом после обеда, но потом его больше не видел. Он в течение многих недель готовил семнадцатилетнего юношу к теракту, он определил цель и нашел водителя, который должен был отвезти Саида на место. Обо всем этом он, конечно, не сказал матери ни слова.

В это время Саид уже был на пути в Иерусалим. На нем был закреплен тяжелый пояс, начиненный взрывчаткой. Мазену уже доводилось изготавливать бомбы из лома электроприборов и взрывчатых веществ, но в случае с терактом, который предстояло совершить Саиду, дело обстояло сложнее: подрывные заряды должны были выдержать много часов тряски и не сработать. Пояса, подобные тому, какой был на Саиде, изготавливаются в подземных мастерских специалистами «Бригад мучеников Аль-Аксы».

Окольными путями водитель провез Саида через территорию Западного берега реки Иордан в Иерусалим, мимо израильских контрольно-пропускных пунктов. Они ехали в автомобиле не с зеленым, палестинским, номерным знаком, а с желтым, израильским. Прибыв в Иерусалим, Саид позвонил Мазену и, по всей видимости, также Найефу Абу Шарху, одному из лидеров «Бригад мучеников Аль-Аксы». «Включи новости через две минуты, ты будешь гордиться мной», – якобы сказал он обоим. В начале восьмого Саид вышел из машины во Френч Хилл, одном из районов Иерусалима. Его водитель остановился на перекрестке, где обычно собираются молодые люди, желающие уехать из Иерусалима автостопом. В те дни весь город патрулировался солдатами и полицейскими, в том числе и эта оживленная развязка. Саид хотел избежать встречи с ними. Он побежал к расположенной в двухстах метрах автобусной остановке. Послышались крики, выстрелы, некоторые свидетели позже рассказывали, что Саид тоже стрелял из пистолета.

Он подорвал взрывное устройство на своем теле. Даже на расстоянии сотен метров был виден взрыв, слышен грохот и ощущалась взрывная волна, которая выбила окна на большой окружающей территории. Гвозди и мелкие металлические части разлетелись как пули. Те, кто во время взрыва стоял близко к Саиду, если и успели что-то увидеть, то только пламя. Взрыв и осколки ранили около сорока человек; некоторые получили тяжелые ранения. Кроме Саида погибли еще семь человек в возрасте от пяти до шестидесяти лет. Среди тех, кто в этот день простился с жизнью, был и молодой израильтянин семнадцати лет; ему было столько же, сколько Саиду.

8
Последствия
Даниель в тюрьме
Саид на плакатах

Даниель //

Верховный суд в Дюссельдорфе, столице федеральной земли Северный Рейн – Вестфалия, приговорил Даниеля к лишению свободы сроком на двенадцать лет. Другие обвиняемые получили двенадцать, одиннадцать и пять лет. Даниель обвинялся в целом ряде преступлений: покушении на убийство и оказании сопротивления сотруднику при исполнении, членстве в террористической группировке за границей, сговоре с целью убийства и осуществления взрыва, а также в «принуждении конституционных органов» и подготовке взрыва. После того как Даниель отсидит положенный срок, он должен будет выплатить судебные издержки. В судебных кругах говорят, что на его долю пришлось от трехсот до пятисот тысяч евро.

Во время процесса Даниель часто делал записи. Со своими двумя адвокатами он разговаривал через вентиляционные отверстия в толстом стекле, отделявшем его от зала заседаний. Одного из адвокатов, Йоханнеса Пауша, он часто во время процесса подзывал к себе, а также постоянно встречался с ним в тюрьме. Вероятно, Даниель нашел в нем то, чего давно был лишен, – кого-то, кому он мог доверять как отцу. В зале суда они в знак приветствия прижимали ладони к стеклу, подбадривали друг друга, дискутировали. Может быть, Даниель вспомнил, что когда-то хотел стать адвокатом.

Позади него и рядом с ним сидели охранники. Приговор Даниель слушал безучастно. Он смотрел на судью, склонив голову, которую подпирал правым кулаком, упираясь в щеку большим пальцем. Когда судья начал говорить конкретно о нем и трех других обвиняемых, он принялся теребить бороду; белую шапочку для молитвы ему пришлось снять в зале суда. «Данный процесс показал с ужасающей ясностью, на что способны озлобленные и ослепленные молодые люди, увлеченные превратно понятыми идеями джихада», – сказал судья.

В тюрьме Даниель много читает об исламе. Он составляет список книг, которые ему хотелось бы прочесть, и эксперт по исламу решает, какие из них не являются радикальными. Только такие книги разрешают ему читать. На процессе со всей определенностью проявилось его отношение к религии: он продолжал уповать на Аллаха. Он заявил, что его арестовали потому, что так хотел Бог. И до теракта дело не дошло только потому, что так хотел Аллах. От своих радикальных взглядов он дистанцировался.

Даниель собирается сдать в тюрьме экзамен на аттестат зрелости, а позже, может быть, поступить в университет. Он думает, что после освобождения мог бы работать переводчиком в арабоязычных странах. Они хорошо зарабатывают. Очевидно, никто его не просветил, насколько это нереалистично ввиду его биографии и как много нужно работать, чтобы достичь столь честолюбивой цели. Этот план немного напоминает его прежний прожект – о жизни в бразильских джунглях по примеру Рюдигера Неберга. Его прежние друзья узнают о его планах только из СМИ. Ни с кем из них он больше не общается. Он сам так решил. Почти вся его хип-хоповская тусовка готова общаться с ним, переписываться. «Я по-прежнему считаю его другом; он просто сбился с пути», – говорит один из прежних приятелей. Это он отвозил Даниеля в аэропорт, когда тот хотел оставить прежнюю жизнь и вместе с Нидалем и Махмудом поселиться в бразильских джунглях.

Всем навредил //

Подруга юности Даниеля, которая много лет спустя увидела его фотографию в газете «Бильд», встречаться с ним не хочет: «Сегодня мы бы не поняли друг друга». «Ему не повезло: он сошелся не с теми людьми», – говорит один из баскетболистов, который много лет уважал Даниеля как заядлого спортсмена. Он вспоминает, что Даниель всегда искал признания, искал сильную группу, плывущую против течения, и потому сошелся с Нидалем. «Если бы он познакомился с людьми из Гринписа, он бы сейчас врывался в лаборатории, где проводятся опыты, и освобождал животных», – считает его товарищ по команде. Знакомый семьи, следивший за развитием Даниеля, не был удивлен, услышав о его аресте: «От Даниеля можно было ожидать, что он примкнет к какой-нибудь радикальной группировке. Но не к правым экстремистам – для этого он был слишком умен».

Большинство друзей из его хип-хоповской тусовки по-прежнему живет в Сааре. Как и его одноклассники по гимназии, они выбрали очень разные пути. «До сих пор вы должны были ходить в школу, теперь вы можете идти, куда сами решите», – сказал бургомистр на выпускном вечере в классе Даниеля. Кто-то съездил на пару месяцев в США или в Норвегию. После прохождения альтернативной гражданской службы, действительной службы в армии или добровольной социальной службы они поступили в вузы и техникумы (как это обычно и происходит). Один из гимназических учителей, который высоко ценил Даниеля, упрекает себя: «Я спрашивал себя, что я сделал не так». Он тоже видел, что у Даниеля не все ладно, что тот отдаляется от других: «Он скатывался в терроризм у всех на глазах, но никто этого не видел».

Нидаль, который увлек его на путь насилия и наркомании, падал все ниже. Во время процесса над Даниелем в Верховном суде федеральной земли он жил в одном из социальных учреждений Саара. Речь идет о приемнике для бездомных, наркозависимых и других людей, попавших в сложную ситуацию. После Бразилии Нидаль больше уже не смог найти друзей, похожих на Даниеля, которые следовали бы за ним, восхищаясь и не критикуя, смотрели бы на него снизу вверх и беспрекословно слушались бы его. Нидаль занимал комнату в доме, где была столовая и действовал пропускной режим. Социальные работники заботились о нем и о прочих, оказавшихся там. Правда, наркотиков он больше не употреблял.

Нидаль носит бороду. На нем черная шапочка для молитвы и длинные одежды. Когда его спрашивают о том времени, когда он был с Даниелем, он не отвечает. «Для него эта тема закрыта», – говорит один из тех, с кем он еще общается. Спустя некоторое время Нидаль покинет социальное учреждение. С тех пор он живет в обветшалом многоквартирном доме. Один из его соседей нарисовал рядом с кнопкой своего звонка израильский флаг и звезду Давида. Несомненно, для Нидаля это провокация.

Некоторые факты говорят о том, что он, как и Даниель, хотел принять участие в джихаде. На одном из сайтов в Интернете он называет себя «исламским террористом», «супергероем гетто». Люди, которые давно его знают, говорят, что он всерьез так думает. В качестве места жительства Нидаль указывает не тот муниципальный дом, где он проживает, а «рай, иншалла». Иншаллаозначает «если на то будет воля Божья». Нидаль не получил никакого профессионального образования, нигде подолгу не работал, в графе «профессия» пишет: «слуга Бога».

В мечети в Нойнкирхене после ареста Даниеля обращают больше внимания на то, кто приходит на молитву и какие у кого взгляды. Известно, что люди, подобные Даниелю, уничтожают доверие людей к мусульманам. Глава общины вспоминает, как после публикаций в прессе о Даниеле в мечеть пришла школьная экскурсия. Один мальчик лет двенадцати поднял руку и спросил: «А где помещение для боевой подготовки?» Такой вопрос главе общины задали впервые. Но ход мысли был ему ясен. Он ответил мальчику так же, как отвечал многим взрослым после ареста Даниеля: «Есть немцы, которые поджигают дома иностранцев. Но разве все немцы такие? Из-за одного плохого человека нельзя думать плохо обо всех».

С предрассудками вынужден бороться не только глава мусульманской общины. Продавщице, которая на общественных началах представляет интересы иностранцев, после ареста Даниеля пришлось выслушать много чего. «Гляди, вон террористка идет!» – шутили ее коллеги-немусульмане. Но ей было не до шуток.

Махмуд, который летал с Даниелем и Нидалем в Бразилию, живет в получасе езды от Саарбрюккена в многоэтажке на сорок квартир. На двери нет таблички с его именем: взрослый мужчина живет с родителями. Говорить о старых друзьях он не хочет. В отличие от Нидаля религиозным он не стал. «Привет, старик, чего тебе?» – спрашивает он на саарском диалекте. «Нидаль меня не интересует». На остальные вопросы отвечает отговоркой: «Сам не знаю, старик».

Эрик, молодой человек, деливший с Даниелем квартиру, исчез, как уже говорилось, еще до ареста последнего. Его фотографию вместе с фотографией Хусейна можно было видеть на плакатах о розыске, расклеенных по всей Германии. Они вместе уехали на Средний Восток. Позже Эрик прислал видео из Афганистана. Он явно говорит по чужому тексту: слишком много длинных предложений, слишком много слов. Предложения такие сложные, что он часто запинается; слышно, как он переворачивает листки бумаги, по которым читает. В конце фильма мы видим его на берегу реки: под ногами каменистая почва, на заднем плане горы. Эрик стреляет из автомата Калашникова, и пока звучат выстрелы, рядом с ним некто закутанный поднимает руку к небу и раскачивается с пятки на носок. В 2010 году Эрика застрелят пакистанские солдаты.

Пожилой родственник Даниеля, священник, крестивший его, – единственный из членов семьи, кто согласился поговорить о нем. Все остальные молчат – не отвечают на запросы, направленные им при подготовке этой книги. Священник не порицает Даниеля за переход из христианства в ислам. «Я могу понять этот поступок: ислам означает жертвенное служение. Даниель хотел служить – к сожалению, слишком радикально».