Текст книги "Срочно в номер"

Автор книги: Мартин Рассел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Внезапно кто-то шепнул ему в ухо:

– Нам опять повезло. А то шумиха уже начала стихать.

Он узнал репортера из "Скетч", но так ему и не ответил. Теперь Джим заметил, что и в других местах стоят репортеры, наблюдающие за работой полицейских. Примерно в двадцати шагах был слышен чей-то хриплый голос, отвечавший на вопросы, сыпавшиеся со всех сторон.

– Снова девушка?

– Это отнюдь не так свежа.

– И где её нашли?

– Вон там, – репортер из "Скетч" указал через улицу.

Ларкин присоединился к кругу спрашивавших. В его центре стоял человек лет шестидесяти.

– Я вижу сумочку и думаю – привет! Потом присматриваюсь...

Ларкин заметил Картера за левым плечом мужчины, закрыл блокнот и подошел к нему.

Картер дописал что-то, прежде чем обратить на него внимание. Он поставил футляр с пишущей машинкой на асфальт и использовал его как стол. Не оборачиваясь, он сказал:

– Грегори обещал официальное сообщение через пару минут. Можете подождать?

– Разумеется. Что вы выяснили?

Картер покосился на него.

– На этот раз, похоже, все заняло побольше времени. Части разбросаны по большей территории.

Желудок Ларкина подпрыгнул к горлу:

– Невообразимо...

Мимо них протиснулись репортеры.

– Кажется, Грегори начинает. Идемте, Джим.

Голос инспектора звучал невыразительно.

– Женщина, возраст – примерно тридцать пять лет. Жестокость, выходящая за все границы. Пока мы не нашли орудия убийства. Поиски продолжаются.

– Вы знаете, кто она, инспектор?

– Да. Мы сообщим об этом позже.

– Когда совершено убийство?

– Женщина мертва около двух часов.

– С ней сделали то же, что и с остальными?

– Да.

– Отрезали ногу и голову?

Инспектор помедлил:

– И руки.

– Есть какие-нибудь улики... зацепки?

Полиция, уклончиво ответил инспектор, продолжит расследование.

Некоторые репортеры разбрелись в поисках телефона. Другие остались и внимательно разглядывали окрестности. Фотографы снимали мост, щиты вдоль дороги, мужчину, нашедшего труп. Сверху на мосту собрались жители окрестных домов. Ларкин поговорил с некоторыми из них. Кроме полицейской сирены они ничего не видели и не слышали. Потратив впустую десяток минут, он вернулся к Картеру.

Суперинтендант стоял на полоске травы и пытался разжечь трубку. Когда Ларкин проходил мимо, тот буркнул, вероятно, своей трубке:

– Почему все женщины такие невозможные дуры?

– Не знаю, – Ларкин подошел к нему. – А она была такой?

Суперинтендант мрачно пыхнул дымом:

– Представьте себе, что вы – женщина. Вы бы стали в одиночку бродить впотьмах?

– Если бы у меня не осталось другого выбора... Скажите, суперинтендант, это намек? Нам следует предупредить читателей?

– Предупредите, но ведь люди не обратят на это внимания. Можете также написать, что мы нуждаемся в их помощи. Не важно, что, нам нужна любая информация.

– Вы имеете в виду, любая зацепка?

– Все. Полезная она или нет – решаем мы.

Карандаш Ларкина застрочил по бумаге: "Все решать будем мы."

– То есть, если миссис Джонс заметит, что её сын по вечерам подолгу отсутствует без видимой причины... Все в этом роде?

Хатчет долго смотрел на него поверх трубки:

– По возможности.

Ларкин захлопнул блокнот:

– Сделаем. Мы напечатаем это большими буквами.

– Это меня очень порадует.

– К сожалению, наш следующий выпуск выйдет только послезавтра, заметил Ларкин.

– Я попросил о том же центральную прессу.

– Но пока наша газета не выйдет...

– Помощь, которая нам нужна, – сказал Хатчет, – мы ожидаем от "Ревю". Люди читают большие газеты в поисках сенсации, но когда дело идет о репортажах, они обращаются к вам.

Хатчета кто-то позвал. Прождав ещё минут пять неизвестно чего, Ларкин снова отправился на поиски Картера. Он нашел того рядом с Хупером, который предложил подвезти их домой.

– Не имеет смысла здесь торчать, – сказал Картер. – Завтра продолжим. У вас найдется место для Джима?

– Ему больше нравится ходить пешком, – язвительно заметил Хупер.

– На этот раз я с удовольствием приму предложение.

По дороге он заговорил с Грегори, чтобы узнать про человека, который обратился к нему за зажигалкой. Грегори сказал, что сейчас его показания проверяют, и позднее скажут точно.

Хупер сел за руль.

– Первый по-настоящему стоящий материал за последние десять лет, – он зевнул, погруженный в сомнения, – и чем лучше он будет, тем меньше им буду нужен я. Никто не станет читать наши писульки.

– Ужасно, – подтвердил Ларкин с заднего сиденья.

– Я к этому уже привык. Я напишу книгу:"Агония репортера". Лидер по нераскупаемости месяца. Переиздание в 2000 году, – Неожиданно Хупер засмеялся.

Они въехали на улицу, где жил Картер. Ларкин сказал:

– Отсюда мне уже недалеко. Спасибо.

– Ах, да. Я совсем забыл. Вам нужно движение.

Картер и Ларкин посмотрели вслед удаляющемуся автомобилю.

– Заскочите ко мне?

– Спасибо, слишком поздно.

– Я был бы очень рад.

Улица была необычно ярко освещена. Это не относилось к домам: в лишенных деревьев асфальтовых и бетонных пустынных дворах они производили особенно гнетущее впечатление. Когда они вошли в дом, шаги отдались эхом на лестнице. Картер прошел в кухню.

– Кофе?

Ларкин сидел за кухонным столом и разглядывал кухонную утварь, висевшую на стене.

– С удовольствием. А вы живете близко к редакции.

– Это точно, – казалось, в первый раз за все это время Картер просветлел. – Правда, нам может понадобиться больший дом, – он насыпал растворимого кофе из баночки, – и машина. Сейчас она есть практически у каждого.

– Вы смотрите на это точно как и я. Я не особенно слежу за техническими новинками.

– Я тоже. Не умею обращаться с машинами, да и никогда не умел.

Пол кухни задрожал – это кто-то спускался по лестнице. Картер скорчил Ларкину рожу. Ларкин встал. Личико вошедшей женщины было милым, но изможденным.

– Мне показалось, я услышала твой голос.

– Это Джим Ларкин, про которого я тебе рассказывал.

– Джим, – она улыбнулась. – Вы так поздно работали?

– Мы разбудили вас. Мне очень жаль.

– Ах, я уже привыкла к распорядку дня Лесли. Было что-нибудь волнующее?

Картер налил в чашки кипяток и молоко, не забыв и про сахар. Он протянул одну чашку Ларкину и сказал:

– Да, думаю, для кого-то это было очень волнующим.

– Только не ещё одно убийство! – жена вошла в кухню, с ужасом слушая Картера, коротко обрисовывавшего ей ситуацию. Ларкин разглядывал её и думал про себя, что она была ему симпатична с первого взгляда. Прямые волосы свисали на худощавое лицо, нос был слишком велик, но все это забывалось, стоило обратить внимание на её глаза. Они смотрели спокойно, мягко и тепло.

– Какой ужас, – растерянно вздохнула она. – Куда же смотрит полиция?

– Они продолжают поиски, – Ларкин передал ей разговор с суперинтендантом и сомнительный комплимент "Ревю".

Жена Картера повернулась к нему:

– Ну вот, пожалуйста. Ваша работа того стоит.

Картер задумался.

– Я заключил с Грегори сделку. Нам обоим это довольно выгодно. А до сих пор "Ревю" ещё не работало на полицию.

– В отличие от остальных, – заметил Ларкин.

– Было бы несправедливо пенять полиции, – сказала жена Картера. – Они стараются изо всех сил. И тоже не хотят этих убийств. Никто их не хочет. Мне кажется, это просто ужасно: люди беспомощны. И не знают, что делать, она посмотрела на своего мужа, словно ища у него поддержки и опоры.

Он тихо сказал:

– Ты не обязана обо всем этом думать, главное, чтобы с детьми ничего не случилось.

– Не бойся, – тут она улыбнулась Ларкину, – Я не спущу с них глаз. Пейте скорее этот ужасный кофе. Очень рада с вами познакомиться, Джим. Вы должны прийти к нам пообедать.

– Спасибо, с большим удовольствием, – он снова встал, и они торжественно пожали друг другу руки, глядя друг другу в глаза. Это был пакт о дружбе, заключенный на месте.

– И не позволяйте "Ревю" вас эксплуатировать, – напомнила она ему, – я знаю, как там это происходит. Лесли, проверь все двери перед тем, как подняться наверх, ладно? Береженого Бог бережет.

Когда она ушла, повисла пауза.

– Расскажите ещё раз, чего хочет Хатчет? – спросил Картер.

Ларкин дословно процитировал суперинтенданта. Картер уставился перед собой.

– Это мы могли бы дать в четверг, плюс статьи о жертве. Все остальное пойдет в субботний выпуск.

– Если до тех пор успеют поймать убийцу, придется нам придумать что-то новенькое.

Картер относил чашки в мойку. Он покачал головой.

– Нет, Джим, поверьте моему чутью. Этого парня не поймают.

7.

В половине десятого Смата вызвали на редакционную летучку. Вернувшись полчаса спустя, он тут всех собрал.

– Слушайте внимательно, мы впихиваем в это дело все, что туда войдет. Шеф весь кипит. Мы трубим во все трубы. Поняли?

Все головы в комнате согласно кивнули.

– Что это значит с чисто технической точки зрения? спросил Брюс Норт.

– Для начала мы выпустим часа в два экстренный выпуск. Дадим таким образом горячие новости. Между прочим, вчера мы запустили специальный выпуск тиражом в 15000 экземпляров. Несколько торговцев его распродали уже к десяти часам. И вынуждены были отказывать покупателям.

– Да, кому-то это точно разобьет сердце, – Джесс скрестил руки на груди.

– Шеф просто рвал и метал. Итак, теперь по плану действий. Конечно, продолжает заниматься этим делом Лес. Джим остается в передовом резерве. Брюс и Крис, вы присоединяетесь к ним. Всю писанину передадите Питу и молодому Алану. Потом мы сделаем из этого большую информационную статью. Банти заведует женским аспектом. Сожалею, дорогая, но ты должна попытаться проникнуть в семью этой женщины. Отправляйся сейчас же. Выяви всю подноготную: опроси соседей, родственников, людей, которые там вертятся, полицейских. У неё было двое детей. Их куда-то спрятали, но, может быть, тебе удастся припереть к стенке её мужа. Что с тем пенсионером, который нашел куски трупа, Лес? Ты все об этом разузнал?

– Да уж я думаю. Дэвис сделал фото?

– Сплошные вытаращенные глаза, но этого достаточно. Когда закончишь, Банти, возьми его на себя. Быть может, при свете дня он что-нибудь вспомнит или придумает... Возьми с собой Криса. Нет, стойте. Джим, пойдите с ней. Используйте ваш легендарный шарм. Вдвоем вы будете просто неотразимы. Крис, ты пойдешь на рынок и попытаешься раскопать ещё что-нибудь про Дженни Баркер. Должно быть что-то, чего ещё никто не знает. Попытайся найти какие-нибудь связи между ней и миссис Уотсон. Их, конечно же нет, но все же попытайся. Джесс, ты горазд до развлечений, но где хорошие идеи? Нам нужна картина того, как все это влияет на жизнь города. Брюс доставит тебе факты, касающиеся мероприятий в школах, высказываний на собраниях и прочей ерунды. Я процеживаю все поступающее и хочу, чтобы вы ежечасно информировали меня по телефону или письменно. Вопросы есть?

Джесс поднял руку.

– Можно быть хоть немного ироничным, или мы застываем в безмолвном ужасе?

– Это зависит от того, – хмыкнул Смат, – как долго ты сможешь иронизировать по этому поводу.

Ларкин подождал, пока Банти запихнула блокнот в карман кожаной куртки. Сегодня на ней была юбка ниже колен. Казалось, для этого не было никаких причин, и это сбивало с толку, но, тем не менее, казалось более практичным. Спускаясь по лестнице, он разглядывал длинные волосы, падающие на узкие плечи, и удивился, почему она не подстрижется покороче.

Они поехали автобусом. Банти смотрела в окно и предоставила ему заплатить за проезд. Открытые теперь колени были обтянуты черными чулками. Может быть она, сама того не замечая, надела траур по городу, который лежал сейчас перед ними, как мертвец на блеклом ноябрьском солнце. Перед газетным киоском висел старый номер "Ревю": "Смерть у "Паласа". Продолжение следует." Рядом "Экспресс" сообщал: "Сумасшедший убийца снова наносит удар. Изуродованная жертва." Победа ежедневной газеты над выходящим три раза в неделю провинциальным изданием. Внезапно он почувствовал прилив ненависти к отлаженной машине британской прессы, потом вспомнил слова Хатчета, и настроение его улучшилось. Лес рассказал это Смату, а тот передал дальше. Когда они выходили из автобуса, он подал Банти руку, но та её игнорировала.

Он сказал:

– Это на другой стороне улицы. Будьте внимательны, здесь выбоины.

– Можете этого не говорить. Я здесь жила, – и этим она ограничилась.

– Что нам следует сделать? – он поспешил её догнать. – Хотите посмотреть, что вам удастся выжать из знакомых миссис Уотсон? Я тем временем поговорю с человеком, который её нашел.

– Вы здесь главный, – равнодушно буркнула она.

Пенсионер поначалу говорил неохотно. Беспокойная ночь, домогательства со стороны прессы и фотографов, не говоря уже о жадных до сенсаций соседях и виски, которое влила в него жена в качестве противошоковой терапии, но которое ему совсем не помогло. Первоначальное довольство собственным героизмом сменилось затем желанием никогда больше не спотыкаться о куски женских тел. И последней каплей стало то, что "Экспресс" назвал его "дряхлым" и "немощным".

Ларкин обходился с ним исключительно осмотрительно. Он хотел выведать, что тот знал про привычки и образ жизни миссис Элспет Уотсон.

– Вечером по вторникам, – сказал он, – она ходила на курсы современной драмы. У миссионеров, там, за мостом, потом налево. Это недалеко. Обычно мы видели, как она возвращается часов около десяти.

– Одну?

– По большей части, да. Иногда с подружкой, миссис Комбл. Но та как раз уехала.

– Вчера вы тоже видели миссис Уотсон?

– Я был за домом, красил кладовку. В начале одиннадцатого вышел на улицу подышать свежим воздухом.

– Знаю, я тоже однажды красил кладовку. Итак, вы перешли мост и нашли ее?

Бывший курьер причмокнул в знак согласия. Ларкин сказал:

– Складывается впечатление, что убийца знал, как миссис Уотсон проводит вечер по вторникам, верно?

Его собеседник задумчиво кивнул.

– Ее любили?

– Мы ничего против неё не имели. Семья жила довольно замкнуто. О ней ничего особенного и не скажешь.

– Детей сейчас, наверное, увезли?

– Этого я вам не могу сказать.

– Вы имеете представление, кто её муж по профессии?

– Точно не знаю. Что-то по части торговли и питания.

Ларкин перешел к соседям. Большинство знало о курсах, которые посещала миссис Уотсон. Некоторые описывали её как тихую и застенчивую. Два симпатичных ребенка, девочка и мальчик. Хорошая семья. Как назло, об этом совершенно не хотелось думать.

Он снова перешел мост и встретил Банти.

– В доме никого нет, – сообщила она.

– Муж, наверное, уехал куда-то с детьми.

– Нет. Он помогает в поисках убийцы.

Он посмотрел на девушку. Та отвернулась, наблюдая за лесом позади железнодорожного переезда. Среди деревьев были видны силуэты. В отдалении остановилась машина телевидения. На улице человек с камерой, должно быть, что-то снимал.

– Грегори там? – спросил Ларкин.

– Вон он, – она указала пальцем.

Они с трудом преодолели первые барьеры. Инспектор, сунув руки глубоко в карманы зимней куртки, повернулся навстречу.

– Уотсон? Он там, – Грегори махнул головой.

– Как думаете, будет он с нами говорить? Мы не ожидали найти его здесь.

– Попробуйте услать его отсюда. Вам его позвать? – инспектор послал человека. Ларкин посмотрел в усталые глаза Грегори.

– Вы что-нибудь нашли?

После долгого молчания Грегори с горечью сказал:

– Однажды кто-нибудь обязательно что-нибудь увидит, услышит или разнюхает. И сообщит это нам. Когда-нибудь это случится.

Ларкин кашлянул.

– Человек, который заговорил со мной вчера вечером... Что – нибудь прояснилось?

Инспектору явно нелегко было вспомнить, о ком идет речь.

– Этот? У него полон дом вечно ворчащих женщин, которые подтвердили его алиби. Если бы он кого-нибудь из них зарубил топором, я бы его понял.

Посланник вернулся назад. За ним следовал стройный мужчина примерно лет сорока. Воротничок его рубашки был расстегнут, всю одежду покрыли пятна грязи и зелени. Ларкин шагнул вперед.

– Мистер Уотсон?

– Да.

– Примите мои соболезнования. Мы из "Ревю". Вы можете с нами поговорить?

– Что вы хотите знать?

Инспектор молча наблюдал. Ларкин никак не мог собраться с мыслями.

– Я хотел спросить... Могли у вашей жены быть враги?

– Нет. У неё не было врагов.

– И вы не знаете причины...

– Нет.

– Ваша жена посещала курсы драмы?

– Да.

– Вы тоже ходили?

– Я оставался с детьми.

Ларкин для вида нацарапал что-то в своем блокноте и попытался начать заново.

– Вы не забеспокоились, когда жена не пришла домой вовремя?

– Я всегда беспокоюсь.

Глаза Уотсона следили за движениями карандаша Ларкина.

– Можно мне спросить... Детей увезли?

– Они у друзей.

– Вы можете назвать их имена?

– Стивену десять лет, Мелинде семь.

– А вы? Вы работаете в торговле?

– Да. У Стрингера.

– Фирма мороженых продуктов? С сетью магазинов?

– Да.

– Вы состоите в каком-то городском клубе?

– Нет.

– Но вы довольно долго здесь живете?

– Двенадцать лет.

– Можно поинтересоваться, есть ли у вас какие-то планы на будущее?

– Планы?

Повисла долгая пауза.

Инспектор протянул руку и вежливо развернул Уотсона.

– Нам нужна ваша помощь, сэр... Когда вы снова к нам присоединитесь...

Тот неуклюже зашагал по шелестящим листьям. Ларкин медленно дописал предложение до конца.

Грегори сказал:

– С тех пор, как он узнал, он все время такой. И захотел присоединиться к поискам.

– Может быть, это лучшее решение.

– Что ещё ему остается?..

– Но они ничего не нашли?

– Ведро, котелок, три пары обуви, железный остов кровати. Приходите попозже, наверняка будет что-нибудь еще. Вы сможете это сфотографировать.

Ларкин хотел уже идти, когда вдруг он вспомнил ещё кое-что.

– Как обстановка? У вас достаточно людей?

Инспектор кисло ухмыльнулся.

– Спросите лучше суперинтенданта.

– Вы будете просить подкрепления?

– Спросите у суперинтенданта.

– Кажется, этот ответ мы обречены услышать ещё не раз, заключил Ларкин, когда они вышли на улицу. – У Хатчета в руках поводья, но он не знает, в какую сторону править. Я ему не завидую. Что теперь будем делать?

Не получив ответа, он обернулся. Банти шла в противоположную сторону.

– Банти?

– Вы можете хоть минуту помолчать? – зашипела она в неподдельной ярости и стремительно повернулась к нему спиной. Он недоуменно пожал плечами и пошел дальше. Вскоре она его догнала.

– Наверное, – бросил он в пустоту, – нам следует позвонить.

Она ничего не сказала, но последовала за ним к телефону. Джим продиктовал все, что удалось узнать, потом повесил трубку и решил в последний раз попробовать с соседями. Банти сказала, что хочет попытать счастья с какой-то семьей, которую знала раньше, и ушла. Он крикнул вслед:

– Тогда встретимся в редакции?

Она в ответ подняла руку, но так и не обернулась.

Внезапно Ларкин почувствовал, что эта атмосфера его угнетает. Он заставил себя пройти через палисадник, позвонить в дверь и с вежливой улыбкой объяснить причину визита. Результат: миссис Уотсон была тихой, приветливой женщиной и заботливой матерью, интересовавшейся театром.

"Страх, – стучал Ларкин по клавишам, – висит как пелена тумана над милыми домиками и тенистыми садами Этчингэм Кресчент. Страх перед самым ужасным на свете: перед неизвестностью.

После чудовищного нападения на миссис Уотсон во вторник местные женщины оставались дома, а если и выходили на улицу, то только группами. Репортерам "Ревю" было не так легко уговорить их открыть дверь или хотя бы ответить на вопросы.

Миссис Айлен Блаунт из дома 17 сказала..."

Джим поискал в своем блокноте слова, которые собирался вложить в уста миссис Блаунт. И во время этих поисков наткнулся на душераздирающее высказывание торговца с рынка, знакомого погибшей женщины. Он торопливо его перепечатал, собрал листочки и отнес их Смату.

– Это почти все, что у меня есть.

– И слава Богу. Не принимайте близко к сердцу, Джим, Смат пробежал первые абзацы, – Вы поговорили с кем-нибудь с курсов драмы?

– Седьмая страница.

– Ах, да. Ну, комментарий вполне приличный. У вас все?

– Могу сотряпать ещё что-нибудь...

– Не надо. Я думаю, материала у нас больше, чем сможем втиснуть в номер. Рукопись Банти видели?

– Нет. А что там у нее?

– Она нашла старика, с которым когда-то были знакомы её родители. Он играл с Уотсонами в бридж, и минут двадцать выкладывал все, что знает. Он даже высказал свои предположения о том, где находятся дети. И они подтвердились. Хорошая работа.

– Здорово, – с искренним уважением кивнул Ларкин. – Что мне делать дальше?

Смат хмыкнул.

– Пойти со мной обедать.

В "Якоре" Ларкин вновь обратил внимание на манжеты шефа репортеров.

– Утро выдалось суматошным, – вздохнул Смат, проследив за его взглядом. – Когда я подумаю о счетах за стирку!.. Надеюсь, я ни о чем не забыл. А вам что-нибудь пришло в голову?

Ларкин осторожно упомянул несколько занимавших его мыслей. Смат благодарно кивнул:

– Мне не особо по душе играть в начальника. Я рад, что наш издатель берет все больше на себя.

К ним подошел Брюс Норт, чтобы сказать, что Картера задержали:

– Ему как раз позвонил Хатчет.

Смат встревожился.

– Что-то случилось?

– Я думаю, нет. Наверно, Хатчет хочет, чтобы пресса опубликовала какое-нибудь сообщение. Лес не казался встревоженным.

– Он никогда не выглядит встревоженным.

– Нет... Но когда есть хорошие новости, он начинает говорить односложно и все записывает.

– А что он сейчас сделал?

– Сказал "Гм..." и начал записывать, – задумчиво протянул Брюс.

Смат допил свое пиво.

– Я лучше пойду обратно, – по дороге к двери он остановился и обернулся, – Джим? Джессу нужны идеи. Не могли бы вы после ланча – только не спешите...

– Да, разумеется.

– Бедный старый Смат, – Брюс капнул горчицы на сэндвич с говядиной. Он словно агонизирует на электрическом стуле.

– Сдается мне, он крепко держит в руках все ниточки.

– Да, но за это расплачивается язвой. Что это такое по сравнению с делом! – Брюс заговорщически посмотрел на Ларкина. – Вы знаете, что все вечерние занятия отменили до лучших времен? Женские кружки, молодежные клубы и объединения бойскаутов. Весь город затаился.

– Не удивительно.

– Это, конечно, перегиб. Танцы в "Эмпайре" состоятся. Посетителей просят приходить и уходить группами.

– Да, но им придется напрячься, когда домой захотят самые последние.

– Точно. Но пусть об этом думают родители. Я знаю, что бы я сделал. Я бы запретил Глории выходить вечером из дома.

Ларкин усмехнулся в стакан.

– Я бы сам к ней пришел. Между прочим, – Брюс сменил тему, – Джесс должен быть обеспечен идеями на полгода вперед. Про это легко пишется.

– Может, он ищет чего-нибудь другого?

– Он? Да он самый бездарный человек, которого я только знаю. Этакий журналистский вундеркинд... как он себя представляет. Разъезжает повсюду в своем спортивном автомобиле, культивирует сомнительные связи и разговаривает словно энергичный босс. Отдел культуры! Он просто шарлатан. Писать не может, никаких идей нет. Да он просто работать не умеет!

– Я полагаю, – осторожно заметил Ларкин, – что он мог бы иметь успех в театре.

– Ага. В качестве клоуна.

Вернувшись, Ларкин занялся с Джессом. И попытался обставить это так, будто речь шла о собственных идеях Джесса. Это оказалось не слишком сложным.

– Тогда я передаю это вам, Джим, – Джесс похлопал его по плечу и подмигнул. – Я подумаю над фотографиями. Как насчет трех неясных силуэтов, пересекающих безмолвную улицу – и подпись: "Они остаются вместе – значит, живы..."?

Ларкин предложил это Смату, который устало согласился. Привыкший к хлопотам Дэвис вернулся час спустя не солоно хлебавши, после того, как потерпел крах с тремя продавщицами, чьи спины хотел запечатлеть. Он не мог гарантировать, что фото получилось. К тому же девушки заявили, что если фотография выйдет в газете, они лично придут и убьют издателя.

– Ну и оставь это, – буркнул Смат. – У нас и так нет больше места.

Ларкин написал большую статью про незастроенные улицы и пустыри.

Картер писал про план полиции снять отпечатки пальцев сорока тысяч мужчин в возрасте от четырнадцати до восьмидесяти лет.

Брюс Норт сообщал, что кинотеатры закрываться не будут.

Банти подготовила репортаж про матерей, которые приводят своих детей на школьный двор, передают их учителям, а после занятий встречают.

Перед самым закрытием редакции заглянул шеф и сообщил, что объявлено вознаграждение в 1000 фунтов за любое сообщение, которое поможет аресту преступника.

Ларкин поужинал один и прошелся по улицам. Кинотеатр "Одеон" на главной улице был последним освещенным зданием. Дальше – лишь ночь и тьма. Рядом с машиной стоял полицейский, который спросил, куда он направляется.

Джим показал пресс-карточку.

– Держитесь главных улиц, сэр, и идите домой. Следующий коллега, который вас остановит, может оказаться не так сведущ и доставить вам неприятности.

– Ага, значит, вы получили подкрепление?

– Я этого не говорил, сэр.

– Конечно не говорили, – Ларкин подмигнул полицейскому и пошел дальше. Иногда так легко добывать информацию...

8.

– Хорошая статья, – кивнул Смат.

– А для чего вознаграждение? Это ничего не даст.

– Почему?

– Только представьте себе какого-нибудь нашего читателя, входящего в редакцию со словами: "– Это я их убил – где деньги?" В качестве хохмы это терпимо: огромный шрифт и полстраницы текста.

– Это не хохма. Это попытка помочь.

– Святые небеса! Ты серьезно?

– Большое спасибо всем, – рявкнул Смат.

Джесс подался вперед:

– Скажите нам пожалуйста, как это должно помочь?

– Если у кого-то нет фантазии, – сказал Смат своей пишущей машинке, я ему помочь не в силах.

– Я полагал, у репортера не должно быть фантазии. Разве мы не стремимся к неискаженным фактам?

Будь это так, – подумал Ларкин, который просматривал титульную страницу, – люди бы давно перестали читать газеты.

Найти приличную фотографию миссис Уотсон не удалось. "Ситизен" их опередил, их люди обшарили весь дом в первые минуты всеобщего шока. Карточка, которую случайно разыскал Картер, была сделана явно на каком-то приеме. Там она улыбалась, одетая в длинное платье, обнимая какого-то мужчину, оставшегося за краем снимка.

"Эта фотография миссис Уотсон была сделана, когда они с мужем были на XIX балу Ассоциации Королевских ВВС в Фокстейл Кантри Клаб. Мистер Уотсон, сотрудник фирмы Стрингера, был штурманом в десантной авиации."

Несмотря на плохое качество снимка, были видны её сияющие глаза. Ларкин почувствовал себя разбитым. Картер посмотрел через его плечо.

– Я уже боялся, что фотография выйдет ещё хуже.

– Вы получили её от Уотсона?

– Нет, из нашего архива. Мне пришло в голову, что они были на этом празднике.

– Память, достойная зависти.

– Если честно, я мельком его знаю. Ваша статья мне понравилась, Джим.

– Ну, это было слеплено на скорую руку...

Тем не менее, он сам думал также: статья читалась хорошо и оправдывала полное имя под текстом.

Картер, шагавший к своему столу, сказал через плечо:

– И интервью с Уотсоном просто первоклассное.

Редактор с нюхом на сенсацию оставил текст без изменений. Интервью дали курсивом на первой странице рядом с репортажем Картера об убийстве. Ларкин откинулся назад и прочитал:

"Находка была сделана в 23 часа 10 минут Альфредом Бэйтапом, 63 лет, банковским служащим на пенсии, вышедшим на вечернюю прогулку. Мистер Бэйтап сразу позвонил в полицию.

Миссис Уотсон была ужасно изувечена. Голова, правая нога и левая рука отрезаны. Отсутствовал и мизинец правой руки. Части трупа были обнаружены неподалеку.

Полиция, приведенная в состоянии повышенной готовности, прибыла на место происшествия через несколько минут и сразу оцепила место трагедии.

Суперинтендант Хатчет, который руководит расследованием, с мрачным видом сообщил "Ревю":"Без всяких сомнений способ убийства схож со всеми предыдущими. Мы имеем дело с психопатом – дьявольски извращенным маньяком."

Он настоятельно призвал общественность... – продолжение на стр. 3"

Ларкин перевернул лист.

"Продолжение со стр. 1 – ... сообщать обо всем мало-мальски связанным с этим делом. "Мы проверим каждую ниточку,"сказал он.

По поводу увеличения количества полицейских за счет соседних регионов и возможности проверки отпечатков пальцев мужского населения города для их сравнения с отпечатками, найденными на сумочке миссис Уотсон, он сообщил:"Мы проведем все мероприятия, которые покажутся нам стоящими или способными приблизить нас к развязке."

Тем временем продолжается поиск орудия убийства. Как и в предыдущих случаях, оно до сих пор не найдено. По возможности будут привлечены саперы. В любом случае, официальные службы не ожидают от этой затеи чего-нибудь стоящего.

Комментарий – стр. 12"

– Они действительно собираются снимать отпечатки у горожан? – спросил Ларкин.

Картер пожал плечами:

– Успех сомнителен, мороки много.

– А были ли там отпечатки?

– Скорее всего. Ее мужа, подружек с курсов, её детей... Практически любой мог трогать сумку.

Ларкин открыл страницу 12.

"Полиция делает все, что может, но ей не обойтись без помощи общественности. Поэтому мы ещё раз обращаемся к нашим читателям. Каждый, кому есть что сообщить, должен обратиться в полицию. Нет ничего незначительного, ничто не должно ускользнуть от внимания. Полиция..."

– 1000 фунтов, – простонал Брюс Норт. Его экземпляр "Ревю" проплыл по комнате.

– Ты слишком молод, – буркнул Джесс. – Такая куча денег тебе на пользу не пойдет.

– Но и вреда от них не будет.

Ларкин с Картером подошли к столу.

– Вы были правы, – шепнул Ларкин.

Картер вопросительно взглянул на него.

– С вашим предсказанием. Опьянение кровью растет. Но что же будет дальше?

Картер уставился на свою пишущую машинку.

– Понятия не имею. Но если подводить итоги, по-моему, пришло время для чего-нибудь новенького.

Новенькое произошло после обеда за просмотром почты.

Его принесли в три часа. В десять минут четвертого Алан Барджесс, разбиравший почту, нетвердым шагом с трудноописуемым выражением лица подошел к столу Смата, держа в руке конверт.

– Мистер Голд... – робко начал он.

– Что такое, сынок?

Все уставились на них.

Смат взял конверт и вскрыл его.

– Господи!

Алан поспешно вышел из комнаты.

– Что там? Если это сенсация, мы тоже хотим знать, – закричал Брюс.

Смат побелел, как полотно. Он тяжело поднялся, держа конверт перед собой в вытянутой руке, как будто тот был радиоактивным, и также быстро, как Алан, покинул комнату.

– Уход, – пояснил Джесс, сидевший с закрытыми глазами, который должен заинтриговать публику в конце третьего акта.

Через минуту с перекошенным лицом вернулся Смат, кивнул Картеру, и оба вышли.

Вернувшись, Картер отозвал в сторону Ларкина.

– Пока что молчите, как рыба. Хатчет взял дело в свои руки и ходит, как по раскаленным углям. Еще непонятно, можно ли нам об этом говорить.

– О чем?

– Он прислал нам письмо.

– Хатчет?

– Нет. Он. Человек, чье имя, адрес и поведение так много значат сейчас для общественности.

– Вы серьезно?

– Я не расположен шутить.

– Это действительно так?