Текст книги "Срочно в номер"

Автор книги: Мартин Рассел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Это естественно, когда ты ещё молодой, – снисходительно заметил Ларкин.

– Не знаю. Или к этому со временем привыкаешь? В любом случае, когда я стану вас слишком нагружать, скажите. Для меня в новинку иметь под рукой надежного человека.

– Похоже, вы из одной крайности впадаете в другую, констатировал Джесс, который шел обратно.

– Знаете, не говоря уже о Лесе и обо мне...

Вошел Лес Картер. Он сразу подошел к бару и заказал виски с содовой. Опустошив стакан, заказал ещё один. Смат, нахмурившись, наблюдал за ним.

– Что с тобой, Лес?

Картер поставил стакан на полированную стойку бара, упал на стул и залпом осушил ещё один стакан. Ларкин взглянул на Смата и подошел к Картеру.

– Я сегодня понадоблюсь?

– Дело обстоит именно так.

– Только не говори мне, что полиция нашла наконец улику, которая ведет прямо к убийце, – крикнул ему Смат.

– Спроси у Грегори. Хотя сейчас он сильно занят...

– Если нужно раскрыть убийство...

– Два.

– Что?

В баре повисла тишина. Джесс с друзьями мгновенно обернулись.

– Убили ещё кого-то?

– Кого?

– Где?

Картер отставил стакан:

– На пустыре за "Паласом". Ее нашли сегодня утром.

– Снова девушка?

– Ей около шестнадцати.

– Кто её нашел?

– Домохозяйка. У неё до сих пор истерика.

– Тот же самый... способ?

– Сходный, – Картер внимательно глядел на спрашивающих.

– Но её же не...?

– Да, именно, – Картер помолчал. – Только на этот раз отрезали не только голову.

– О Боже!

– А что еще? – Смат хотел точной информации.

– Скажем так: её нашли по частям. Первая часть лежала за какой-то детской песочницей. Потом, в нескольких шагах, ещё один кусок. Остатки лежали как раз у стены. С домохозяйки хватило первой части.

– Боже всемогущий, – прошептал Брюс Норт.

– Ты был там? – спросил Смат.

– Я был с Грегори, когда он получил донесение.

– Еще виски?

– Спасибо. Двух достаточно.

После долгого молчания кто-то спросил:

– Известно, кто она?

– Да. Дженни Баркер. Живет на Уолтерс Гроув.

– Дочь Рона Баркера?

– Ты его знаешь?

– Ему принадлежит магазин мужской одежды возле рынка. Он дружит с тем евреем, у которого я покупаю рубашки. – Смат облокотился на край стола, Боже мой, какой ужас.

Картер замолчал.

Спустя мгновение Смат буркнул:

– Теперь его должны поймать. Просто обязаны.

4.

Ларкин поговорил с соседями, любопытными и знакомыми.

От родственников, возникших непонятно откуда, он узнал всю подноготную девушки. Доступ к родителям был закрыт домашним врачом и группой рыночных торговцев. Ларкин выбрал себе цель и перешел в наступление. Спустя полчаса он завоевал симпатии краснолицего торговца овощами, который оказался крестным Дженни Баркер. После долгих уговоров тот сходил в дом за фотографией, стоявшей на каминной полке. На ней красовалось детское лицо с большим ртом и длинными прямыми волосами. Летом, как рассказал торговец, она закончила школу. Только на "хорошо". Умная девочка. Месяц назад начала работать в адвокатском бюро, но потом хотела поступать в художественную школу...

Смышленая девочка, – сказал адвокат. Очень бойкая, все её любили. Посещала вечернюю школу искусств. Вчера вечером она возвращалась домой, когда... До сих пор не верится... Друзья? Ах...

Дженни, – сказал директор вечерней школы, – могла бы многого добиться.

Кто-то из полицейских упомянул про тяжелые увечья. Торговец с рынка выразился иначе. Суперинтендант Хатчет, сопровождаемый Картером, вдруг неожиданно исчез вместе с патрульной машиной.

Опять натянули ограждения из канатов. Клинья парусины лежали на земле, как разобранные палатки. Ларкин убрал свой фотоаппарат и блокнот и несколько минут постоял на месте преступления. Уже собравшись уходить, он заметил Банти, девушку из редакции. Она стояла по другую сторону барьера, на ней была куртка в заклепках и расклешенные брюки. Ларкин подошел к ней.

– Я должна сменить вас, – при разговоре она смотрела куда-то в сторону, – Есть что-нибудь новое?

– Не особо, – он показал рукой. – Полиция очень старается что-то сделать. Я как раз собирался уходить.

– Вы что-нибудь узнали? – равнодушно спросила она.

– Так, задал несколько вопросов. Поговорил с родственниками. Ах да, ещё фотография, – он показал фото. Девушка молча взглянула на нее.

– Тогда я пошел, пока все запишу.

– Конечно, – она потянулась, – Посмотрим, что мне удастся разузнать.

– Я бы не задерживался здесь слишком долго.

Банти промолчала. Джим добавил:

– Вы видели мистера Картера?

– Леса? Только что. Он висит на телефоне.

– Вот как? Ну, я пошел.

Она не обращала на него внимания. Джим побежал за автобусом и не успел; ещё два автобуса обогнали его, пока он шел пешком. Ко всему прочему начался дождь, нудный ноябрьский дождь.

Пока ботинки сохли на батарее, он сказал Смату:

– Расстояния здесь больше, чем кажутся на первый взгляд.

– Обзаведитесь машиной, Джим. Небольшая автомобилизация пошла бы нам на пользу.

– У меня просрочены права.

– Продлите их. Почему вы не сделали этого вовремя?

Джим рассказал, что задумал написать. Смат потребовал, чтобы он немедленно сел за машинку. Редакторы ругались из-за материалов. Фотография была расплывчатой, но все же годилась.

– Вы видели Леса?

– Он был вместе с суперинтендантом.

– Банти нашла вас?

– Да. Я... я оставил её там одну, ничего?

– Банти может за себя постоять.

Ларкин сразу приступил к работе. Картер пришел как раз тогда, когда он заканчивал. Смат сказал почти механически:

– Редакторы рвут и мечут, Лес. Тебе оставили шесть колонок. Хатчет нашел что-нибудь?

Картер сел.

– Это целый лабиринт со множеством тупиков. Мы обыскали местность, потом уехали и снова вернулись. Это сработало, Джим?

– Он приманил всех, кто был поблизости. И сцапал всех, имевших к этому отношение, прежде чем они подверглись атаке со стороны прессы. Должно быть, там уже перешли в наступление. Вы собираетесь домой, Джим?

– Я, наверное, ещё задержусь. Может, помогу с названиями. У редакторов наверняка возникнут какие-то вопросы.

– Мы могли бы позвонить вам домой.

– Я подожду ещё немного.

Джесс вернулся с концерта в подавленном настроении, уселся за свой стол и на протяжении двадцати минут смотрел на листок программы. Картер стучал на своей портативной пишущей машинке, жуя на ходу бутерброд с сыром.

Неожиданно вернулась Банти. Нечего делать, объяснила она. Ничего нового не предвидится. Полиция на сегодня закончила.

– В самом деле? – подозрительно спросил Смат.

– Я договорилась с Грегори, что позвоню ему завтра в шесть, – она остановилась рядом с Джессом и с отсутствующим видом уставилась в свой блокнот.

Позвонил редактор и спросил, действительно ли Дженни Баркер четыре раза в неделю посещала занятия в художественной школе.

– Не слишком ли часто? – с надеждой спросил он, – Вы уверены, что она тайно не встречалась с кем-нибудь?

Ларкин сослался на мнение директора школы.

– Может быть, с ним она и встречалась?

– По этой части, – вежливо ответил Джим, – я вам ничего сказать не могу.

После короткой паузы трубку повесили. Подождав, не будет ли новых вопросов, он по настоянию Смата пошел домой.

Его внимание привлек возглас. Мимо промчался двухместный автомобиль, над развевающимися волосами Банти Ларкин увидел поднятую в привете руку Джесса. Он кивнул в ответ. Дождь все не прекращался. Он снова не успел на автобус, пошел пешком и потому удостоился встречи с миссис Кеттл на лестничной клетке.

– Добрый вечер, мистер Ларкин. Я как раз проверяла отопление. И сегодня я запру на засов все двери. Вы же ночью никуда не собираетесь?

– Нет, миссис Кеттл.

– Ужасно! И так быстро после первого убийства!

– Печально, – он оценил расстояние между её бедром и лестницей. Проскочить нереально.

– Мне рассказали – такая жестокость...

Он невольно закрыл глаза. Когда он открыл их, её лицо было вплотную рядом.

– А правда, что ее... разрезали?

– Об этом всем написано в "Ревю", миссис Кеттл.

– Теперь всех будут допрашивать, да? Всех-всех, особенно приезжих?

Он промолчал. Она продолжала таращиться.

– Да. Они всегда так делают. Приятных сновидений, мистер Ларкин.

С точки зрения Смата репортаж "Ревю" оставил всю английскую прессу далеко позади.

– У них есть и другие сенсации, – вслух заметил Брюс.

– Не отнимай у Смата его звездный час!

– Да уж, позвольте мне насладиться. Это так редко происходит. Поздравляю, Лес. Изумительный материал.

Картер поднял взор, в котором светилась мимолетная улыбка.

– Пусть будет по справедливости. Редакторы привели мою статью в божеский вид, и большая часть информации досталась мне готовой.

– Нужно и Джима похвалить. Шеф заглянул, немного посмотрел и снова исчез. Это ваша заслуга, Джим – если вы этого не заметили.

– Должен сознаться, я не был уверен.

Ларкин погрузился в чтение первой страницы. Полиция, писал Картер, рассматривает случившееся как двойное убийство – это одних рук дело. Суперинтендант Хатчет не выказал никаких сомнений. Увечья были практически идентичны. Правда, на первой жертве одежда была практически не тронута, в то время как на второй... Но эти мелочи не влияли на общую картину: сумасшедший маньяк уже почувствовал – и не раз – вкус крови; теперь во что бы то ни стало его нужно поймать, пока не произошла ещё одна трагедия. Чтобы предотвратить её, всех граждан призывают...

На довольно сносном фотоснимке была видна Дженни, с надеждой глядящая куда-то поверх объявления в две колонки о сладких кексах Моргана.

– Все одноклассницы её любили, – сказал её дядя в интервью Ларкину. Улыбающаяся, всегда дружелюбная и готовая помочь...

Истеричная домохозяйка, миссис Бетти Симпсон с Роуэн Авеню, была все ещё не способна к какому-либо заявлению.

Смат сел на стол Картера:

– Когда ты пришел в "Якорь", на тебе лица не было. Как думаешь, как себя чувствует эта женщина?

Картер ответил, что предпочитает об этом не думать.

Ларкин спустился вниз, чтобы взять несколько газет – просила миссис Кеттл. Возвращаясь, он услышал голос Джесса:

– Я знаю. Ну и что? Ведь не должен же он один выпускать эту чертову газету, так?

– Кто-то же должен этим заниматься.

– Замечательно. Но кто здесь главный по большим статьям?

– Это была идея Джима.

Когда Ларкин прошел к своему столу, все замолчали. Брюс Норт и Смат стали обсуждать распорядок дежурств на выходные. Джесс подошел к Банти и стал о чем-то тихо говорить, пытаясь занять собой все пространство вокруг её места.

Картер вышел. Он хотел ещё раз побывать на местах преступлений.

Полиция, как прочитал Ларкин, собиралась допросить всех, кто общался с Дженни в последние недели. Абсолютно всех, невзирая на пол и возраст. Место убийства девушки исследовалось по новейшим методикам. Почва дала не слишком много информации: смесь гравия, камней и известняка, затоптанная посетителями рынка и соседскими детьми. Пятна крови собираются послать на анализ. Возможно, сам убийца был ранен. Одновременно искали одно, может быть, два орудия убийства.

– Вам нравится ваша статья, Джим? – неожиданно спросил Смат.

– Ее напечатали?

– Пятая страница, подпись полностью.

Ларкину показалось, что статья получилась лучше, чем он предполагал.

– С того момента, как вы про это написали, это стало актуальным, заметил Смат, – Как чувствует себя человек, когда его статьи занимают три полные страницы?

– Кажется, некоторым это не слишком понравилось.

Смат покосился на него и таинственно усмехнулся:

– Не слушайте Джесса.

– Он на меня немного злится? Я думал...

– Формально он отвечает за большие статьи. Понимаете? Когда он кричит, защищайтесь. Или посылайте его ко мне. Может, пинок в зад подействует на него благотворно.

– Я не хотел, чтобы кто-нибудь имел что-то против меня.

– А кто имеет что-то против вас? Да, собственно говоря, вам пора. По субботам здесь никто не сидит дольше одиннадцати. Дежурная – Банти. Ах да, я распределил вас на завтрашнее утро. Мне жаль, но другого выхода нет. Заработайте немного сверхурочных – лишний фунт не помешает.

Шагая к выходу с портативной пишущей машинкой и пачкой газет, он остановился возле Джесса.

– Кажется, я посягнул на вашу территорию.

– Что? – когда тот поднял взгляд, выражение его лица было даже поощрительным.

– Я сначала не понял, что здесь все поделено.

– О чем это вы?

– Моя статья про полицию.

– Ах, это! Господи! Можете писать обо всем, что угодно. Кстати, Джесс с сияющей физиономией откинулся назад, излучая дружелюбие, – как вам это понравится: "Секретная информация о наркотиках и убийстве. Наркодельцы и молодежь."

– Я вообще ничего не слышал про наркотики.

– Мы с Банти подумали... Мы подумали, что можно сделать из этого настоящую сенсацию.

– Но нет никаких доказательств, – осторожно заметил Ларкин, – что это дело связано с наркотиками.

– Но и доказательств обратного нет, верно? Какая разница? Мы приведем несколько фактов, приукрасим парочкой спекуляций, сделаем из этого всего кашу... Людям нравится подобное дерьмо.

– В таком случае я бы с удовольствием к вам присоединился.

– В самом деле?

– Почему нет? У вас есть какая-нибудь информация?

– Я знаю нескольких типов. Пойдемте с нами, Джим, когда мы начнем охоту. Возможно, вам понравится.

– Я подумаю, – улыбнулся Ларкин.

Разворачиваясь, он заметил гримасу, которую Джесс скорчил Банти. Он покинул комнату, больше не оборачиваясь.

4.

После полудня двухэтажный автобус отвез его по прибрежному шоссе в соседний город. Во время прогулки по берегу он подглядел через дыру величиной с тарелку, что оказался недалеко от места убийства. Канаты ограждения ещё не сняли: одинокая фигурка констебля мокла под моросящим дождем.

Пару часов он отдыхал душой среди стен и бастионов старой крепости, которые перенесли его на семь веков назад. Потом проголодался и нашел на одной из извилистых улочек кафе, где заказал чай и тосты.

– Вы сегодня пятый посетитель, – сказала хозяйка.

– Здесь довольно тихо, когда не сезон, да?

– Сама не понимаю, почему не закрываюсь. Мне нравится общаться с гостями, тогда не так скучно. Но сегодня только и разговоров, что про убийство на пляже.

– Да. Ужасная история.

Она бросила нож на тарелку.

– Для газет просто лакомый кусочек. У этих чудовищ подобные мысли и возникают, когда они почитают про такие случаи в газете.

– Я тоже считаю, что это приносит скорее вред, чем пользу.

– И зачем вообще существует такая вещь, как пресса?

– Но люди хотят получать информацию.

– Им нужны факты, не больше.

– Но мы... Я не думаю, что газетчики делают это специально.

На обратном пути стемнело, и в автобусе он оказался единственным пассажиром. Кондуктор остался на передней площадке и, ворча и плюясь, сортировал проездные талоны. Ларкин сидел неподвижно, парализованный странным ощущением, которое нахлынуло с ночной прохладой и накрыло с головой. Он подумал о причине. Хозяйка кафе? Ее голос? То, как она произносила согласные? Нет, просто голос. Чтобы развеяться, он развернул "Ревю" и ещё раз перечитал сначала свою статью, потом статью Картера.

– Отвратительно, верно? – рядом стоял молодой кондуктор с дружелюбным лицом. Он кивнул на газету:

– Они изрядно порезвились.

Ларкин согласился.

Кондуктор стал читать вслух через его плечо:

– "Большое значение придается тому, что сузилось поле поисков... Призыв к общественности... Каждая даже незначительная деталь..." Они просто в отчаянии, да? "Кремовый лимузин, может быть "форд" обычной модели, который днем раньше видели недалеко от "Паласа"..." Кто сможет вспомнить такое?

– Такое случается. Это просто удивительно.

– Скорее всего, полиция просто хватается за соломинку. Хотя иногда это срабатывает. Но не хотел бы я за это отвечать, когда не знаешь, как взяться за дело. Хотя я знаю, что бы я сделал. Я бы собрал всех холостяков и хорошенько бы их прижал.

– Вы женаты?

– Уже три года, – гордо кивнул кондуктор, выглядевший лет на восемнадцать.

Ларкин снова погрузился в "Ревю", где на второй странице обнаружил свой репортаж про бензоколонку. Четыре полные колонки. Тихое удовлетворение разлилось в его душе и прогнало овладевшую им вялость. Кондуктор снова ушел вперед. На следующей остановке Ларкин вышел.

Он нашел дорогу к пресс – клубу. Брюс Норт был с коренастой курносой блондинкой, которая вела себя довольно кокетливо. Они были празднично одеты и явно собирались продолжить вечер где-то еще. Картер вел доверительный разговор с барменом. Ларкин заказал выпить. Подружка Брюса вежливо поблагодарила за фруктовый сок. В клубе царила типичная пошлая субботняя скука.

– Вы работали? – спросил Брюс.

Джим помотал головой и спросил в ответ:

– А вы?

– Если считать работой просмотр футбола. В спортивной редакции никого не осталось, и я взял это на себя.

– Ну и как?

– Замечательно – но не для нас. "Рейнджеры", как обычно, откатываются назад.

Они немного поболтали про футбол; потом Брюс отклеил блондинку от её стакана и сообщил, что им пора идти.

– В "Эмпайр" сегодня дают бал для прессы. Вы пойдете?

– Я не знал. Честно говоря, я не слишком расположен к балам.

– Я так и думал, – хмыкнул Брюс, – Тогда до понедельника. Не напивайтесь.

Ларкин пожелал приятно провести вечер. Когда они ушли, атмосфера стала ещё более пошлой. Картер отделился от стойки и подошел к нему.

– В другое время здесь оживленнее. Сегодня этот клуб не выдержал конкуренции.

– Я про это уже слышал.

– Я думал, вы тоже пойдете.

– Я только что узнал об этом от Брюса.

– Мне нужно было вам сказать, – Картер сел и широко улыбнулся. Задумчивое открытое лицо мгновенно преобразилось. – Мы все погружены в собственные дела.

– Ах, да это не важно. Вы идете?

Картер покачал головой:

– Моя жена по горло занята детьми. Да и я, впрочем, совсем разбит, целый день на ногах.

– Наблюдали за охотой?

– Это только называется охотой. Бессмысленная беготня следом за криминальной полицией, которая скрывает от английской прессы полное отсутствие результатов.

– Это дает вам какие-то шансы?

Картер постучал квадратными ногтями по стакану:

– Легче найти иголку в стоге сена. Но...

– Но?

– У меня такое чувство, что Хатчет и его команда скоро получат новое дельце.

– Вот как? Вы думаете, будет ещё одно убийство?

– Закон повторения. Если он не совершит третьего убийства, я съем свою пишущую машинку.

– Что вы имеете в виду под "скоро"?

– Ну, точных предсказаний я бы делать не стал... Скажу только... что все к этому идет.

Ларкин задумался.

– Снова таким же способом?

– А к чему ему эксперименты? Пока все сходит с рук.

– А он не сломается?

– Ага, – Картер сделал глоток, – такая возможность всегда остается.

– В городе когда-нибудь случалось что-то подобное?

– Насколько я знаю, нет.

– Это бессмысленно. Чистая, ничем не мотивированная жестокость. Если бы речь шла о сексуальных мотивах...

– У некоторых в этой области свои, особенные прихоти, заметил Картер.

– Да, я знаю. Вы, конечно, правы, – он не знал этого и никогда бы этого не узнал, но убедил себя, что понимает. Должно быть, все матери в городе в панике... Может выйти неплохой сюжет.

– Уже вышел, но ведь трагедия продолжается! Над этим стоит призадуматься.

– А что на это говорит ваша жена?

– Она предпочитает держать себя в руках и делать вид, что её это не касается.

– Предположим, он кого-нибудь убьет, – сказал Ларкин после некоторой паузы, – Что предпримет полиция?

– Ничего принципиально нового. Что ещё они могут предпринять? Они все время отстают в игре на два хода, – Картер подался вперед. – Я, пожалую, сделаю ещё одно предположение. Где и когда бы это не произошло, расчленение зайдет куда дальше.

– Вы полагаете? – Ларкину стало не по себе.

– Чистая логика. Сначала обезглавливание, потом в качестве отрадного разнообразия отделение некоторых частей тела. Дальше будет... Ну, думаю, не стоит перечислять все возможные варианты.

– Я принесу нам бренди, – сказал Ларкин. Когда он возвращался, Картер достал из футляра пишущей машинки свой блокнот.

– Не хочу совать нос в чужие дела, но вы уверены, что все мне рассказали? Или что все отражено в ваших материалах?

– Я уверен. Дайте подумать.

– Разумеется. Я просто хотел знать, все ли мы рассказываем друг другу. И не думайте об этом до понедельника. Как вам здесь нравится?

– Хуже, чем по рассказам. Но по мне так и это ничего.

– Вы говорили, что приехали с севера?

– Я там долго работал.

– Меня это, конечно, не касается, но почему вы перебрались на юг?

– Я... У меня не складывались отношения с людьми.

– Здесь, кажется, вы сошлись почти со всеми.

– Не знаю, – Ларкин разглядывал окурки в пепельнице. Джессу я уже успел наступить на мозоль.

– Я слышал. Не расстраивайтесь. Джесс колючий снаружи, но внутри мягок, как масло. Ему нужно ещё подрасти. Может быть, Банти его приручит.

– Она кажется очень старательной.

– Она всегда находит дорогу, даже когда не знает, куда ей нужно, Лесли посмотрел на часы. – После восьми здесь станет совсем скучно. Как думаете, может, нам все-таки сходить на бал прессы?

– Но я не одет для такого случая, к тому же у меня нет билета.

– У меня тоже. Но это неважно. Никто не придает этому значения. Смат сидит на контроле, он нас пропустит.

Почему нет, подумал Джим. Действительно, почему бы и нет?

Чтобы проникнуть в зал "Эмпайра", который находился над рядом магазинов, им пришлось преодолеть множество лестниц и пробираться сквозь темные гримерки мимо множества юных красоток в суперкоротких платьицах.

– Я действительно не знаю, удобно ли, – занервничал Ларкин и остановился на последней ступеньке.

Картер без колебаний шел дальше. У двери стоял Смат в смокинге. Одной рукой он обнимал даму, другой позвал их внутрь и отклонил купюру в один фунт, которую протянул Ларкин.

– Чудесно, что вы все-таки смогли прийти, Джим! – закричал он, как будто Ларкин целый день только и делал, что отклонял бесчисленные приглашения.

Среди пар, кружащихся на танцплощадке, он узнал только Брюса с его кокетливой блондинкой, которая вдруг показалась вдвое старше. Когда он подошел к бару, Картер уже заказал себе выпить. Напрягая голосовые связки, он сказал:

– Здесь слишком много людей, которых я не знаю.

– Да, куча народу, которого не знает никто, – кивнул Картер, неутомимо перекрикивая электрические гитары и ударника. – Контакты в среде репортеров таким образом не завяжешь. Но, собственно говоря, здесь вся английская пресса, не забывайте этого.

Ларкин постукивал ногой в такт мелодии, приглядывался, прислушивался и, ни о чем не думая, осушил стакан бренди. Теперь гитары звучали куда мелодичнее. Дама в километрах тюля и лилового кружева взобралась на эстраду и что-то мрачно зашептала в микрофон. Он присоединился к восторженным аплодисментам и выпил ещё бренди. Несколько сослуживцев посмотрели в его сторону. У него появилось неприятное ощущение, что ему закрыт доступ в тот круг избранных, к которому принадлежали они все. И даже смех его, казалось, звучал уж очень неестественно. Неожиданно он заметил, что перед ним стоит Джесс.

– Вот уж не ожидал вас здесь увидеть!

– Я... мы решили это в последний момент, – он оглянулся и увидел в другом конце бара Картера, разговаривавшего с узколицым мужчиной.

– Осторожней, Джим. Остерегайтесь внезапных решений, его глаза, казалось, зафиксировались на точке в середине лба Ларкина, – Вы поняли, что здесь полиция?

Теперь Джим заметил за спиной Джесса Банти, посасывающую сразу из двух соломинок, торчащих из бокала.

– Правда?

– Грегори прислал несколько человек. Надеется, что они найдут какую-нибудь зацепку.

– Довольно безнадежное занятие, да?

– Да, но что за материал! "Полиция подслушивает на балу". Честно говоря, все это только показуха. Они, должно быть, заняты совсем другим.

Банти наблюдала за гитаристами. Ее короткая юбка была слишком узкой и подчеркивала тонкие детские ноги. Но зато выше, должен был признать Ларкин, она была сложена куда эффектнее. Гладко зачесанные темные волосы поддерживал черный обруч, придававший ей вид индианки. Он ещё никогда не видел румян на её щеках. Она явно наслаждалась отдыхом.

– Что им ещё остается делать, кроме как ждать очередного убийства! воскликнул Джесс.

– Вы тоже так считаете?

Джесс растопырил длинные, костлявые пальцы:

– Этого типа не найти ни на почте, ни в супермаркете, ни в банке. У них нет ничего, вообще ничего.

– Если они найдут оружие...

– Что бы вы сделали, если бы расчленили кого-то мясницким ножом?

– Не знаю. Спрятал бы его...

– Правильно. А где?

– У мясника?

– Опять верно. А потом вы затаитесь. И нет никаких доказательств.

– Они ищут мясницкий нож?

– Это могло быть любое приличное лезвие. Чик-чик – и в магазин, вот что я имею в виду...

– Простите, – Ларкин покосился на девушку, – вы что-то мрачно настроены.

– Мое сокровище, благими намерениями вымощена дорога в ад. Итак, Джим, им остается только шататься вокруг, потеть и ждать развития событий.

– Не возражаете, если я приглашу вашу подругу на танец?

– Что? Разумеется. Только верните.

Банти шагнула на танцплощадку, он последовал за ней. Ритм гитар за двадцать минут не изменился, и он успел краем глаза понаблюдать, как танцуют другие. В любом случае, они не подходили друг к другу близко, и чаще находились ближе к чужому партнеру, чем к своему. Он усвоил манеру и встал, подергиваясь, перед толстой девушкой в черном пуловере, явно впавшей в транс. Банти раскачивалась из стороны в сторону под одобрительным взглядом какого-то старика, который, похоже, попал сюда по недосмотру. Ларкин импровизировал молча. Когда спустя пять минут он снова встретился с Банти, её отсутствующий взгляд был направлен куда-то в угол между стеной и потолком. И тут гитары постигла внезапная смерть. Некоторые продолжали двигаться, другие замерли. Даже не взглянув на Ларкина, Банти направилась в сторону таблички "Для дам". Ларкин неуверенно побрел обратно к бару.

Джесс сказал:

– Надеюсь, вы не обиделись на мое замечание по поводу вашей статьи?

– Что вы, конечно нет. Это была моя вина.

– Видите ли, я воспринимаю это как свою вотчину.

– Разумеется.

– Когда у кого-нибудь появляется хорошая идея – тем лучше. Экономит силы. Да, как вам мое предложение?

– Должно сработать. Но как мы это сделаем?

– Найдите нас попозже. Нет, мы пойдем прямо сейчас.

– Куда?

– Я вас поведу. Вы ко всему готовы, Джим?

За два часа он устал. Но в тот момент вдруг почувствовал себя восторженным и возбужденным. Мысль о холодной постели у миссис Кеттл его не прельщала.

– Я с вами. Но, прежде чем пойдем, я хочу угостить вас бренди.

Ларкин оглянулся на Картера, который в одиночестве сидел за угловым столиком и снисходительно наблюдал за происходящим, и принес ему бокал.

– Я ухожу с Джессом, – сообщил он. – Он мне покажет логово порока.

Картер смотрел ему прямо в глаза:

– Я буду здесь, потом опять выйду на свет Божий. Банти с вами?

– Да. Собственно говоря, мы отправляемся по делу, – Ларкин услышал свой собственный непривычный смех. – Вы ещё остаетесь? Тогда до понедельника.

– Удачи.

Джесса и Банти он встретил на лестнице. Она закуталась в длинное манто, бледное лицо казалось очень маленьким. Она была похожа на ребенка в утреннем пеньюаре. Воздух был сухим и холодным. Они втиснулись на переднее сиденье, Банти посередине. Мотор закашлял, Джесс долго петлял по улицам, пока они не оказались в жилом квартале, где машина с предсмертным хрипом замерла перед домом с балкончиками. Единственное освещение составляла неоновая вывеска "Клуб Пита". Джесс выпрыгнул из машины и позвонил четыре раза.

Дверь отворилась, он кому-то что-то шепнул и исчез. Через мгновение вернулся и зашуршал купюрами. Они последовали за Джессом по затхлому вестибюлю, потом спустились по лестнице и прошли мимо множества дверей. Наконец сквозь жемчужный занавес они проникли в подвал. Две лампочки без абажура давали неяркий свет. Там было несколько столов, на потертом ковре сидели и лежали какие-то люди. Под одной лампочкой сидел на корточках длинноволосый молодой человек, дергавший струны какого-то инструмента, похожего на ситар. Воздух был до рези плотным и очень жарким.

– Сюда, – позвал их Джесс.

Они сели за столик на жесткие стулья. У Ларкина появилось такое чувство, что владелец клуба и обслуга уже несколько месяцев здесь не появлялись и обстановка долго не менялась. Он спросил себя, был ли здесь обслуживающий персонал вообще. Кто-то потрогал его за рукав: Джесс протягивал сигарету.

– Почему бы и нам не предаться пороку?

Банти, которая уже курила, мрачно глянула на него. Он попробовал улыбнуться. Она отвела взгляд и подняла лицо к потолку, чтобы выпустить струю дыма. Проследив за ней взглядом, Джим заметил на потолке эротическую роспись: обнаженные члены, сплетенные нагие торсы, чувственные губы, полные груди... Безумная мечта художника, воплощенная в цвете, кощунственная пародия на Сикстинскую капеллу. Даже при неярком освещении краски резали глаз. Он покосился на разбросанные по ковру тела, потом взглянул на Джесса:

– Должно быть, им уже хорошо?

– Расслабьтесь, Джим. Проникнитесь этим настроением.

Настроение, которое нахлынуло на него, не дожидаясь, пока он им проникнется, оказалось непередаваемой скукой, приправленной физическим недомоганием. Жара, вой струн и всепроникающая апатия окутали его душу. В попытке вырваться из этой засасывающей трясины он тщетно разглядывал шприцы и запачканные кровью полотенца.

Джесс, который наблюдал за ним, сказал:

– Здесь есть свой стиль. Только порок. Если кому-то это не нравится, он может поискать другое место.

– А мы? Им не мешает, что мы торчим здесь и не курим никакую дурь?

– Вы её курите, Джим.

Сигарета выпала из его пальцев на стол. Джесс спрятал лицо в ладонях и содрогался от беззвучного смеха. Банти только раз на них взглянула, но ничего не сказала. Ларкин отодвинул стул.

– Прошу прощения, я, пожалуй, пойду. Не хочу портить вам вечер.

– Сядьте, Джим. Хватит.

– Нет, я серьезно. Мне очень жаль.

Тяжело было выстраивать слоги в слова. Стул Банти стоял у него на пути. Ситар продолжал завывать, его звуки взрывались в его ушах. Ларкин хотел обойти Банти, но потерял равновесие и упал на стол. Потом соскользнул по стене. Ситар на мгновение сбился, но тут же снова подхватил мелодию. Джесс протянул ему руку помощи, от которой он попытался уклониться.

– На свежий воздух, – бормотал он, – сразу станет легче.

– Помоги ему подняться, сокровище. Один он не справится.

Вяло оборачивающиеся головы. Вибрирующий пол. Паника: я отсюда не выберусь. Атака свежего ночного воздуха. Сырой бетон. Потом где-то слева оранжевое пятно, которое смотрело на него из темноты.

– Мне уже лучше, – его собственный голос, прилетевший откуда-то из тьмы, – Пойду... там станет лучше.

– Вы здесь не ориентируетесь.

Палец – его палец – показал вперед перед самым его лицом.

– Там южная гавань. Идем с мной.

– Действительно, не стоит...

– Попытайтесь выпрямиться.

Это, должно быть, уловка. Он снова на танцплощадке. Ударные задавали ритм. Но здесь была мостовая. Не музыка – стук каблуков. Поросшие мхом стены проплывали мимо. Пальцы дрожали.