Текст книги "Срочно в номер"

Автор книги: Мартин Рассел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Рассел Мартин
Срочно в номер

МАРТИН РАССЕЛ

СРОЧНО В НОМЕР

Действующие лица:

Дорин

Дженни

Элспет

Линда жертвы убийцы – или призрака?

Суперинтендант Хатчет

Инспектор Грегори в призрака не верят

Джим Ларкин

Смат*

Брюс Норт

Лес Картер

Джесс

Банти Паттерсон профессиональные журналисты преследуют призрак

Том Беллинг видел призрак

*Smut (англ.) – грязь, непристойности

1.

– Редакторы, – говорил шеф местных репортеров, – правят не очень строго. Я не знаю, как вам приходилось работать...

– По-разному, – он неловко усмехнулся и покосился на соседа. – Еще по одной?

– С удовольствием, коллега. Но потом нам пора идти.

Еще двадцать минут, две кружки пива, немного разговоров о былом. Пора было идти. Относя кружки на стойку, он казался немного неуверенным. Пена на волнах золотистого пива... Должен ли он заговорить с барменом?

Бармен выглядел рассеянным. Такое же впечатление производил шеф репортеров, сидевший за столиком в углу.

– Ну, тогда удачи вам! Я не запомнил вашей фамилии. Паркин?

– Ларкин, Джим Ларкин. А вы? Мистер Голд?

– Друзья зовут меня Сматом. Никак не связано с тем, что я пишу. Во всяком случае, надеюсь, что нет. Причина вот, – он поднял руку. Все манжеты были перепачканы чернилами. На этот раз собеседник рассмеялся искренне. Не подумайте, что это я нарочно. Я не похож на тех лаборантов, которые гордятся перепачканным халатом. Чернила возникают просто из ниоткуда. Это семейное проклятие.

– Представляю себе ваши счета за стирку.

– Да... Но когда акции швейной фабрики появляются на рынке, вы же их покупаете. И происходит повышение биржевого курса. Я знаю одного маленького толстяка еврея, у которого магазин на другом конце города. Он получает грязные вещи из торговой компании, потом продает по дешевке. Я скупаю крупными партиями и выигрываю десять процентов. Иногда занимаюсь контрабандой. Знаете, рука руку моет... Вы ведь уже работали репортером?

– Большей частью в еженедельниках. А на севере два года проработал в вечерней газете.

– Понравилось?

– Нет.

– Почему вы оказались здесь?

– Потому что подумал, что хуже не будет.

– На это не рассчитывайте. Мы – образец эксплуатации. Вам ещё не объяснили?

– Я знаю только, что до марта вы выходили раз в неделю.

– Да. А потом началось весеннее безумие. Разве это не заманчиво выходить трижды в неделю? Так мы приблизились к ежедневным газетам, не производя никаких внутренних преобразований.

– Это оказалось хорошей идеей?

– Великолепной. Мы не учли только одного. В других городах нормальные времена года, у нас же с этим неважно. Впрочем, это вам ещё предстоит узнать.

Когда они уходили, Смат кивнул бармену, но тот все ещё был погружен в свои мысли.

– Когда мы открыли здесь дело, – продолжал он, – тут ещё была конкуренция.

– Другое издание?

– Да, какой-то городской еженедельник. Рай для престарелых литераторов. Одна публикация в месяц, потом почиваешь на лаврах. Вот мы и решили, что нам нужно помещение. Здание все равно должны были сносить, так что аренда обошлась недорого.

– Звучит очень мирно.

– Несмотря на это, были небольшие проблемы.

– Из-за профсоюза? Неудивительно. Что стало с местной газетой?

– Закрылась. Точнее, мы её поглотили. Если посмотрите внимательно, увидите, что под названием мелким шрифтом набрано: "совместно с округом Глинер". Больше от них ничего не осталось.

– А что с людьми?

– Из восьмидесяти мы не взяли ни одного. Хотя нет, чтобы быть точным, взяли троих или четверых. Один работает до сих пор. Вы где живете? В городе?

– Да, совсем недалеко, на Бакл Стрит.

– Как новенький?

– Миролюбив и уравновешен.

– Совсем неопытен?

– Нет, уже работал в еженедельнике и вечерней газете. Производит впечатление немало повидавшего человека.

– Бедный старый вояка.

– Перестань! Ему не больше сорока пяти. Мне скоро тридцать девять.

– Как, снова?

– Занимайся своим делом. Кто сегодня идет на слушания?

– Лес. А что?

– Он может взять с собой Ларкина и поручить ему пару случаев, чтобы посмотреть, как тот справится. Скажи Лесу, когда придет с ленча. Я сейчас иду в мэрию, а потом на аэродром.

– А где Ларкин?

– У шефа.

– Что, уже просит повышения оклада?

– Выслушивает обычные нравоучения. Я пытался его немного подготовить. Если он останется в живых, то возможно, задержится надолго.

Джим Ларкин появился неожиданно и выглядел помятым. Длинные каштановые волосы беспорядочно свисали на воротник. Морщины у носа пролегли ещё глубже. Серый костюм выглядел так, будто он провел в нем ночь, причем долго не мог уснуть. Он молча подошел к своему столу.

Смат внимательно посмотрел на него:

– Вы остаетесь или уходите?

Ларкин неуверенно улыбнулся.

– Если вы не захотите остаться, мы вас поймем. Послушайте, Джим, я должен идти. Лес скоро вернется с ланча. Сходите с ним в суд, возьмите парочку случаев на пробу. Осмотритесь. Договорились?

– Ладно.

Смат вышел. В комнате остался только высокий молодой человек с рыжей шевелюрой. Казалось, он был весь в веснушках – хотя веснушек у него не было. Он молча читал заправленный в машинку лист бумаги. Ларкин распаковал свою переносную пишущую машинку. Через какое-то время их взгляды встретились.

– Вы уже знакомы с Лесом?

– Еще нет.

– Я вас познакомлю. Меня зовут Брюс Норт. Вы попали в мертвый сезон.

– Да, здесь спокойно.

– Здесь так уже давно. Мы вечно ждем чего-то, но ничего не происходит. Лес скоро придет. Что сказал шеф?

– Мистер Адамсон? Рассказывал мне о порядках. Когда сдают материал в набор и так далее.

– В этом городе ничего не происходит. Единственное, что нас спасает, судебные слушания. Две трети дел приходит из других мест, но мы все равно про них пишем. Мы просто вынуждены, иначе нечем заполнять страницы.

– Никаких скандалов среди властей, в обществе?

– Да нет, местный репортер отрабатывает свой хлеб. А вы работаете в новостях? Впрочем, не позволяйте мне портить вам настроение. Я здесь вместо ложки дегтя, – он улыбнулся неожиданно лучезарно. – Кроме того, я веду колонку кино. Если понадобятся билеты, скажите.

Когда они с Картером отправились в суд, Ларкин имел возможность ещё раз осмотреть город. Главная улица была неровной и изобиловала неожиданными поворотами, которые, как догадался Ларкин, в час пик представляли немалую опасность для пешеходов. Сейчас, однако, все было спокойно. Пара автобусов, женщины в бигуди, выглядывающие из окон, арка старинных ворот, перекинутая через улицу, часы на которой как раз пробили половину.

– Не очень-то людно, – заметил он.

– Простите?

– Улицы почти пусты.

– Гм... Магазины сегодня закрываются рано, но и в противном случае народу здесь немного.

– А как здесь летом?

– Повеселее. Иногда приезжают музыканты с концертами.

– Далеко отсюда до пляжа?

– Десять минут, – Картер махнул рукой, – вон туда.

Зал заседаний и коридор странно извращали происходящее и превращали истину в скучную волокиту. Картер взял себе первые дела, и Ларкин смог осмотреться. Кроме них и одного репортера на скамейке для прессы никого не было. Позже пришел ещё один репортер из газеты соседнего городка. Интересный случай, пояснил он, важный в своем контексте.

– А своих дел вам что, недостаточно? – обиженно спросил местный репортер.

Спустя четыре минуты, к разочарованию репортеров, дело было закрыто. Приезжий репортер сразу исчез. Картер бросил взгляд на местного коллегу и предложил Ларкину продолжить. В четыре они пошли выпить чая.

– Хулиганы в разгар летнего сезона... Они опасны?

– В общем нет. Наделают шума, что-нибудь разгромят, иногда устроят поножовщину. Короче, не хуже, чем обычно.

– Молодой человек – кажется, его зовут Брюс Норт – сказал, что у вас часто возникают трудности из-за отсутствия материала.

Картер посмотрел в чашку:

– Да, так тоже можно сказать. Но все-таки мы выпускаем газету.

Он поднял глаза на Ларкина. Картер был очень крупным, его широкие плечи, казалось, могли нести на себе весь мир. Разговаривал он сдержанно и терпеливо. Определенно, он нравился Ларкину.

– Как удается здесь делать газету, выходящую три раза в неделю?

Картер, качая головой, помешал чай.

– Прибыль, я полагаю. Мы сами с этого ничего не имели.

– А теперь?

– Я не знаю секрета больших тиражей.

– Вы здесь давно?

– Восемь лет, – Картер отложил ложечку и стал считать по пальцам. Даже девять. Я из ветеранов. Вы тоже где-нибудь работали?

Ларкин рассказал, и Картер заметил:

– Я знал одного человека из "Эхо". Айвар Смит. Вам это имя знакомо?

Чай Ларкина выплеснулся на стол. Картер поднял чашку и дружелюбно заметил:

– У блюдец есть свои преимущества. Подождите, сейчас официант вытрет.

– Прошу прощения. Вы не обожглись?

– Нет. Пойдемте, сядем за другой столик. Там никого нет. Вы женаты?

– Нет. А вы?

– Четверо детей, – Картер едва заметно улыбнулся.

– Четверо! Неудивительно, что вы остепенились. Вам интересны судебные заседания?

– Это моя профессия, – вздохнул Картер. – Официально моя должность репортер уголовной хроники, но таким здесь работы не найти. Чтобы остаться на плаву, я наблюдаю, что происходит с мелкими мошенниками с большими аппетитами. А попутно заполняю газетные колонки информацией, про дефицит которой вы как раз упоминали.

– Судя по сегодняшнему выпуску, вы делаете гораздо больше, чем обязаны.

Картер помахал рукой.

– У нас ещё проблема с транспортом. Смат творит в этой области настоящие чудеса.

– Он говорил о каком-то аэродроме?

– О нем практически никто не знает. Он в нескольких милях от города. Его построили ещё в тридцатые, а теперь используют только для воскресных полетов. Иногда ещё для гонок на картах или конных скачек. Кстати, где вы живете?

– На Бакл Стрит.

– Да? Тогда вам до работы недалеко.

Судебные слушания заканчивались в пять вечера. Они вернулись в редакцию, чтобы написать отчеты.

– И все приукрасить, – добавил Картер. – Мы расписываем даже обычные пьяные драки, а уж тяжкие телесные повреждения для нас вообще лакомый кусочек. Ваш последний случай, кстати, не без этого.

– По-моему, это трагедия. Я думаю, он не хотел её поранить.

– Нет, это чистой воды жестокое насилие. Должно хватить на восемь абзацев.

В семь часов Ларкин попрощался с Картером у его машины. По дороге он купил табак, три коробка спичек и плитку молочного шоколада. Пройдя с полмили, он растерянно огляделся по сторонам и понял, что заблудился. Какой-то парень на местном диалекте объяснил ему, что Бакл Стрит – это назад и немного левее. Без четверти восемь он, наконец, нашел свой дом. Только поднимаясь по лестнице, Джим понял, как устал.

Услышав его шаги, хозяйка вышла из гостиной.

– Длинный день, мистер Ларкин?

– Очень длинный.

– Чего-нибудь хотите?

– Нет, спасибо, миссис Кеттл.

– Вам нужно только сказать.

– Спасибо большое.

– Тогда вы, наверное, сами себе приготовите?

– Да. Спокойной ночи, миссис Кеттл.

В своей комнате он задумчиво посмотрел на газовую плитку, потом сел на кровать и съел четыре дольки шоколада. Чувствуя себя виноватым, он все же подогрел молоко, отрезал кусок черствого батона, лежавшего на комоде, и намазал его маслом. Потом доел шоколад, ещё час почитал, разделся и лег спать.

В этом городе ничего не происходит.

Он два раза чихнул и заснул.

На следующее утро Смат торопливо подошел к нему.

– Джим, хорошо, что вы пунктуальны. Можете пойти сегодня в суд? Лес занят убийством.

– Убийством?

– Убийством девушки. Ее нашли на пляже... Согласно ненадежным, как всегда, источникам, она практически разрезана на части.

Ларкин провел все утро в суде. Приезжий репортер сидел на другом конце скамейки, видимо, в плохом настроении. Был только один случай, о которой стоило упомянуть: рассматривали дело неуклюжего парня, совершившего кражу и пристававшего к двум женщинам. Тот тупо выслушал приговор – восемнадцать месяцев лишения свободы – вежливо поблагодарил судью, и тут его нервы не выдержали. Когда его выносили, все его тело дрожало и корчилось, словно пытаясь избавиться от пут. Когда Ларкин шел на обед, он увидел парня лежащим в вестибюле на двух стульях в окружении полицейских.

Картер сидел в редакции и усердно печатал. На столе Ларкина лежала записка: "Позвонить редактору". Он позвонил, и чей-то усталый голос спросил его о возрасте вчерашней ответчицы в суде. Потом он засел за репортаж, не обращая внимания на шум в комнате. Там было полно незнакомых. Пришел Смат и спросил Ларкина, справился ли он.

– Да, все в порядке. Ничего особенного не случилось.

– Гм-м. Вы идете обедать? Мы обычно питаемся в "Якоре".

"Якорь" находился на Хай Стрит, плотно зажатый обувным магазином с одной стороны и продуктовым с другой, весь из сверкающего хрома и бетона, привлекательный, как реанимационная палата. Смат заказал Ларкину пиво. Крупный юноша с огромными черными бакенбардами в оранжево-горчичном свитере, из-под которого выглядывала светло-лиловая рубашка, констатировал, что Ларкин наверняка уже спрашивал себя, происходит ли в этой дыре хоть что-нибудь.

– Я думал, как раз произошло...

– Что?

– Девушка на пляже...

– Ах, это... Спятивший маньяк. Чтобы встряхнуть это болото как следует, нужно что-то покруче. Дождитесь случая.

– Здесь все так говорят, – Джим покачал головой. – Город действительно вымер?

– Вы ведь Джим Ларкин, так?, – не отвечая, спросил юноша. – Банти мне вас показывала.

– Вы, к сожалению, меня несколько опередили.

– Я?

– Мне вас не показали.

Парень захохотал и ударил его по плечу.

– Елы-палы, Джим, вы мне нравитесь. Эй, Смат! Хотите немного опередить кого-нибудь? Напомните, чтобы я вам рассказал, – он пролил пиво на ковер.

– Наверное, это звучит немного высокопарно.

– Это просто великолепно! Вас здесь недоставало.

– Позвольте, я вмешаюсь, – сказал Смат. – Джим Ларкин – Джонатан Хессенбергер. Это не псевдоним, но для подписи в газете слишком претенциозно, поэтому под своими жалкими подобиями фельетонов он подписывается как Джон Хесс. Устно это сокращается в Джесс, а если вы придумаете что-нибудь ещё короче, все будут очень признательны.

– Короче этого мне ничего в голову не приходит.

– Впрочем, не все ещё потеряно. Как только придет вызов из "Экспресса", Джесс уедет в столицу.

– Вы когда-нибудь работали в Лондоне, Джесс?

– В ежемесячнике. Это было не...

– Правда? Вы обязательно должны мне рассказать. А, вот и Лес.

Картер присоединился к людям в баре, взял обеими руками большую кружку пива и терпеливо отвечал на вопросы.

– Девушке на вид девятнадцать лет. Личность ещё не установлена.

– Много крови?

Картер, не отвечая, занимался орешком, который, выскользнув из его рук, упал на пол.

– Хватит, Лес, кончай! Где жуткие подробности?

– Прочтите газету.

– Вот черт упрямый! Ее действительно разрезали пополам?

– Грегори про это не особенно распространялся.

– Черт! Ты же был с ним все утро! О чем вы разговаривали? Про приливы и отливы?

– Как ни парадоксально, и про это тоже, – Картер потянулся за вторым орешком. – Инспектор поднял всех на ноги.

– Вот как? Они боятся, что это не последнее убийство?

Картер поднял кружку и опустошил её одним глотком.

– Теперь вы понимаете? – спросил Джесс. – В этой дыре так долго ничего не происходит, что все к этому привыкают. А когда что-нибудь случается, то обязательно плохое. Даже страшно, что про это придется писать.

– Кстати, про плохое, – обратился Смат к Картеру, – что у нас есть?

– Леденящая душу и тело прохлада, в которой лежал труп, бросил Джесс. – Ждите большого иллюстрированного выпуска в следующем месяце. Пятна крови на прекрасной трехцветной печати.

Картер спокойно перечислил:

– Люди, обыскивавшие пляж. Носилки, чем-то закрытые, которые проносят мимо. Врачи сделали все, что могли.

– Чушь! – Джесс кивнул бармену, – Если бы он действительно толком знал свое дело, он распилил бы жертву и сделал из неё двух.

Лицо Смата внезапно просветлело

– Слава Богу, – радостно воскликнул он, – у нас есть заголовок!

2.

Статья Картера появилась на следующее утро. Хотя все дневные газеты написали про убийство, подробности горожане искали в "Ревю".

– Отличная работа, Лес, – похвалил Смат.

– Я только что видел в коридоре шефа, – рассказывал Джесс, – Его угрюмая физиономия просто светилась. Мне даже на секунду показалось, что он улыбается.

– Вот так и становится ясно, кого могут радовать лужи крови.

– Пару дней можно не беспокоится о новостях.

– Эй, Лес, а правда, что её голова лежала отдельно от всего остального?

– Подождите официального сообщения Грегори.

– Да оно давно уже должно было появиться!

Картер задумчиво сидел перед машинкой и смотрел на заправленный лист бумаги.

– Ну а что дальше, Лес?

– Несчастный отец рыдает: "Этот проклятый психопат должен быть пойман!"

– Для этого сначала нужно найти папашу, – Смат кивнул Ларкину. Сходите и сегодня в суд? В обед я пошлю кого-нибудь вам на смену. Тогда вы сможете поддержать Леса, если понадобится.

Когда Ларкин выходил, вошла какая-то девушка. "Простите!" пробормотал он, когда дверь внезапно вырвалась из его руки и ударила её по лодыжке. Стук двери поглотил его слова. Внизу он взял себе из стопки экземпляр свежего номера.

Ожидая начала заседания, он прочитал статью Картера, занявшую четыре колонки. Заголовок дали в три строчки и поместили текст на внутреннем развороте, в сопровождении размытых фотографий, на которых мало что можно было разглядеть. Ларкин узнал, что до сих пор не удалось установить личность убитой. Предполагали, что она направлялась в город. Опознание затрудняли размеры и количеств ран. Тело было обезглавлено, лицо изуродовано... Но уже после смерти, как показала паталогоанатомическая экспертиза.

На девушке были брюки и длинное пальто. При ней не нашли ничего, кроме небольшой суммы наличными. Предположительно, она переночевала под открытым небом. Могло ли быть так, что её сначала убили, а на пляж доставили после? Выходило, что нет – из-за пятен крови рядом с телом. Оно лежало чуть выше полосы прибоя.

Мистер Ф. П. Гарднер, глава адвокатского бюро, сделавший эту ужасную находку во время утренней прогулки, сообщил "Ревю", что...

Ларкин отложил газету в сторону. Сосед-репортер пришел со стопкой газет, среди которых не было только "Ревю". Он был, однако, более разговорчив, нежели обычно, и сообщил много сенсационного о ранениях девушки. Ясно было, что за завтраком он подробно прочитал статью Картера. Ларкин выслушал его версии, избегая выражать свое мнение на этот счет, и конспектируя попутно ход процесса.

Когда он пришел в "Якорь", его подозвал Картер:

– Вы идете сегодня со мной?

– Смат меня предупредил.

– Тем лучше. Я просил его.

– Вы должны помнить, что я здесь новичок...

– У вас есть опыт. Эти детишки, – Картер снисходительно повел плечом, – очень стараются, но этого мало. Они не внушают доверия. Когда людям есть что сказать, особенно в таком случае, они предпочитают более солидных слушателей. Но перейдем к делу: история может затянуться надолго. Я говорил с Грегори. Это начальник местной полиции. Он связался с вышестоящими инстанциями... Сюда присылают одну из крупных шишек.

– То есть Грегори зашел в тупик?

– Вы понимаете, у Грегори ничего нет. Ни орудия убийства, ни отпечатков пальцев, ни даже мотива. Это могли быть наркотики, это мог быть побег – а муж прячется. С другой стороны... – Картер сделал глоток, – это может стать историей года. Если так, то крупные газеты пришлют своих репортеров.

– А я тут причем?

– Я буду держаться Грегори. Если вы станете следить за всем остальным, мы вместе раздобудем столько информации, что в субботу сможем выйти очень большим тиражом.

– Если до тех пор не сцапают мужа.

– Я почему-то думаю, что муж здесь не при чем, – Картер медленно покачал головой.

Ларкин заметил:

– У вас получилась неплохая статья. Жаль, что фотографии не вышли.

– Не хуже, чем обычно. В конце концов, единственное назначение газетных фотографий – разнообразить верстку. А роль играет только текст. Если вы не будете ничего больше заказывать, нам лучше идти. В два я встречаюсь с Грегори.

На выходе их приветственным возгласом встретил Джесс. Одной рукой он обнимал девушку, чью ногу недавно атаковал Ларкин. Ее длинные черные волосы были собраны на затылке и свободно падали на очень длинный серебристо-черный свитер, явно задумывавшийся как короткое серебристо-черное платье. У девушки были тонкие прямые ноги двенадцатилетней девочки. Джесс кивнул. Лицо девушки ничего не выражало: оно не было ни враждебным, ни заинтересованным.

– Вы ещё не видели места убийства, – сказал Картер, когда они вышли на улицу. – Это на пляже.

Ларкин кивнул. Они зашагали вдоль берега, где полоса шириной в двадцать футов была отгорожена деревянным барьером. За ним немалое пространство огородили канатом. Несколько полицейских стояли на посту. Был прилив. Солнце тщетно пыталось пробиться сквозь ноябрьский туман. Ларкин мысленно сравнил его с любопытным глазом, вглядывающимся сквозь завесу паутины.

Они спустились на пляж, обогнули волнорез и Картер показал постовому свое журналистское удостоверение.

– Не заходите за канат, – попросил тот.

К ним пробился инспектор Грегори. У него было круглое лицо, округлая фигура, жидкие волосы, обычно зачесанные поперек лысины, теперь были взъерошены ветром и беспорядочно свисали вниз. Он выглядел усталым. Прежде чем приветствовать инспектора, Картер жестом указал Ларкину на место убийства.

– Есть что-нибудь новенькое?

Инспектор кисло посмотрел на него.

– А что?

Пока Картер объяснялся с инспектором, Ларкина испытующе разглядывал его спутник. Но на пляже, казалось, все упокоилось.

Картер отделался от Грегори и снова подошел к Ларкину.

– Они перекапывают весь пляж в поисках оружия. Пока ещё ничего не нашли. Это значит, что они пересчитывают ракушки с острыми краями и бревна плавника с гвоздями.

– Они знают конкретно, что ищут?

Картер пожал плечами:

– Что-то острое, металлическое, смертоносное.

– Например, хлебный нож, – сказал человек, разглядывавший Ларкина.

– Мы из "Ревю", – объяснил Картер. – Вы, должно быть, суперинтендант Хатчет?

– Не только должен, но и есть. Вы написали неплохой отчет, подробный и исчерпывающий. Я уже слышал про "Ревю" от инспектора.

– Стараемся.

– Возможно, вы сможете нам помочь. Довольно скоро.

– Значит ли это, что сейчас у вас ничего нет?

Суперинтендант устало поднял руку:

– "Полиция выдвигает различные версии..." – придется удовлетвориться этим, пока мы не найдем что-нибудь более стоящее. Тридцать человек прочесывает город. Если понадобится, выделим еще.

– Все они ищут орудие убийства?

– Называйте это просто расследованием. Мы поймаем этого типа.

Ларкин прокашлялся:

– А убийца не мог выкинуть орудие в море?

Суперинтендант с непроницаемым видом склонил голову.

– Только если хотел, чтобы оно нашлось.

– Море выкидывает назад примерно половину мусора, – объяснил Картер. Девушку убили во время прилива, при отливе оружие нашли бы сразу.

– А он не мог приплыть на лодке, убить девушку и потом выбросить оружие на глубине?

– Полиция, – стойко повторил старший офицер, – выдвигает различные версии.

– Сэр... – инспектор Грегори взял его за локоть

– Вы хотите, – прокричал ему вслед Картер, – послать сотрудников проверить каждый дом?

Инспектор отрицательно махнул рукой.

– Они что-то задумали, – хмыкнул Картер. – Давайте останемся здесь и подождем.

– Судя по всему, здесь нечего задумывать.

Картер посмотрел в сторону постового и сплюнул сквозь зубы:

– Самое главное – установить личность. Если узнают, кто она, сразу многое станет известно.

– К примеру, что ей понадобилось ноябрьским вечером на пляже?

– Примерно в миле от города, там, где обычно тусуются хиппи.

– Может, она поссорилась со своим дружком?

– Лихой парень, – протянул Картер, – если он так на это отреагировал.

– Досужие рассуждения, – Ларкин оглядел пляж. – Нашли какие-нибудь следы?

– Здесь, на гальке? Полицию действительно можно пожалеть.

Она снова поднялись по лестнице. Ларкин кивнул на зевак:

– Убийца может быть среди них.

– Да, – подтвердил Картер, – возможно, он сейчас все это наблюдает.

Они долго мерзли на холодном ветру. Присоединился приезжий репортер. Картер представил его как Уолли Хупера. Ларкин торжественно пожал ему руку, будто до этого они не сидели часами на одной скамейке. Хупер выглядел внушительно. На холоде его лицо покраснело и почти заледенело.

– Вы представляете крупные газеты? – спросил Ларкин.

– И их тоже, – Хупер фыркнул, – Их это не особенно волнует. Еще одно убийство. Как только узнали, что она была одета, тут всякий интерес пропал.

– В "Миррор" она была "скудно одета", – заметил Картер.

– Изобретательно, но это от отчаяния. Неперспективное дело, – со знанием объяснил Хупер, – обычные трехдневные поиски, потом полиция сдается.

– Тут вам виднее, но суперинтендант показался мне человеком, который так просто не сдастся.

– Хатчет? Вы думаете, он упорен? Да, он загорается, но только на три дня. Он плюется, рычит, пророчит всякие ужасы. Потом едет домой, а местная полиция должна навести порядок. Это значит, что дело кладут в долгий ящик и ждут, пока всплывет что-нибудь, отвечающее их способностям.

Инспектор Грегори поднялся по ступенькам, подошел к полицейской машине и взял трубку телефона. Он внимательно выслушал собеседника, сказал несколько слов и приказал что-то двум констеблям. Один пошел на пляж и зашептался с суперинтендантом, который подошел с ним к машине. И оба укатили, включив сирену.

– Очень интересно, – угрюмо проворчал Хупер.

– Нельзя упускать их из виду. Уолли, можете прихватить меня с собой? Картер повернулся к Ларкину, – Останетесь здесь, Джим, ладно? Следите за происходящим. Встретимся потом в пресс-клубе.

Ларкин посмотрел вдаль. Потом, скучая, принялся разглядывать зевак и фигуры, ищущие что-то в полосе прибоя. Он надеялся набрести на неожиданную идею, которая ещё никому не пришла в голову, и не спеша зашагал вдоль берега, где наткнулся на троих полицейских, которые перерывали горы мусора. Это навело его на мысль.

Джим покинул пляж и свернул на улицу, которая вела к центру города вдоль пустующих отелей и пансионов. Скоро он наткнулся на констеблей в высоких шлемах, которые обыскивали парк, просматривали мусор и открывали люки. Он попытался с ними заговорить, но отвечали те односложно и неохотно.

В четверть седьмого он вернулся в пресс-клуб. Картер как раз заказывал пиво для Смата и Брюса Норта. Увидев Ларкина, он попросил ещё одну кружку.

– Вы неважно выглядите.

– Я был с поисковой группой, – Ларкин опустился на стул.

– Что-нибудь прояснилось?

– Собственно говоря, нет. Да и Бог с ним. Но у меня появилась идея. Репортаж про технический сторону трехдневных поисков. Это будет интересно?

– Возможно. Попытайтесь.

– Кусочек окорока?

– У меня нелады с желудком.

– Поиски прекратили с наступлением темноты?

– Несколько человек продолжали искать с фонариками. Вы что-нибудь выяснили?

– Да. Личность девушки установлена.

– Полиция знает, кто она?

– Кто она была. Ее звали Дорин, она поссорилась со своими родителями в Грантхэйвене. Это деревушка в восьми милях от берега. Она ушла, собиралась переночевать у подруги – так она сказала. Родители не возражали.

– В чем причина ссоры?

– Поздно приходила домой или что-то в этом роде.

– Она пошла к подруге?

– Нет. Предполагается, что она сразу пришла сюда.

– У неё были знакомые?

– Видимо, нет, – с точки зрения её родителей. Они... они немного могут рассказать.

Ларкин замолчал и подумал о девушке в слишком большом пальто, которая сбежала, чтобы погибнуть на пляже. Через весь бар к ним подошли Смат и Брюс.

– Завтра ты снова возьмешь Джима с собой?

– С удовольствием. Может, дело тронется с места. Нам должно повезти. Собственно говоря, Джим хочет кое-что написать.

Все испытующе уставились на Джима.

– Да так, просто задумка, – смущенно оправдывался он, что-от вроде хронологического отчета о поисках убийцы с точки зрения полицейского, принимающего в этом участие. Так, будто он сам это описал, понимаете? Я набросал кое-что...

– Звучит неплохо, – несколько разочарованно протянул Смат.

– Я не думаю, что у нас было что-то похожее. По крайней мере, в такой форме, – сказал Картер.

– Что на это сказал Джесс? – спросил Брюс.

– А что он должен был сказать?

– Ну да, это не его... Я просто спросил...

– Пишите, Джим, – заключил Смат. – Шеф сегодня сказал, мы не должны оставлять эту тему до тех пор, пока дело не раскроют.

Картер поднял брови:

– А если его никогда не раскроют?

Смат собрал пустые кружки:

– Старик, ты же не будешь сомневаться в способностях полиции?

3.

Ларкин написал статью. Прочитав её, он в ужасе вычеркнул половину, потом другую половину, потом начал ещё раз сначала. Результат получился удручающим. Он послал его вниз и стал думать о другом.

Картера не было с самого утра. Смат сказал:

– Вы понадобитесь ему только после ланча, если понадобитесь вообще. Могу я поручить вам другое дело?

Ларкин занялся строительным предпринимателем, который вел войну с бюро планирования, потому что хотел снести старое здание и построить на его месте бензозаправочную станцию и зал игровых автоматов. По будням он собирался подавать там сэндвичи до трех часов ночи, а по выходным показывать фильмы на воздухе. Ларкин взял у него интервью и заодно выслушал весьма нелестные высказывания про власти вообще и одного советника в частности, плюс ещё замечания об отсталых взглядах и предрассудках местных жителей, которые в корне пресекали всякую попытку что-нибудь для них сделать. В частности, его проект предотвращал преступность, потому что будь у молодежи место, где встречаться, больше не находили бы на пляже разрезанные на куски тела.

Правда, потом местные жители разъяснили Ларкину, что они думают про бензозаправки, игровые залы и строителей-предпринимателей. "Если не будет всего этого, – объяснила рассерженная семнадцатилетняя девушка, – то сюда не будут заезжать маньяки, убивающие молоденьких девочек."

Он вернулся в редакцию в отличном настроении, коротко описал все это, оставив обе стороны искать сочувствие читателей, и выписал несколько высказываний, которые идеально подходили для заголовков, чтобы облегчить редакторам работу. Когда Джим закончил, редакция уже опустела. Он пошел в "Якорь".

– От Леса ничего, – сказал Смат. – Если вы ему не понадобитесь, я бы поручил вам кое-что, Джим. В клубе для пожилых запланирован концерт...

– Ради Бога, Смат, – вмешался Джесс, проходивший мимо с полным стаканом, – он должен прямо сейчас начать отказываться?

– Ну ладно, – дружелюбно буркнул Смат, – если Джим не может, пойдешь ты.

Когда Джесс прошел мимо, он спросил:

– Вы не воспринимаете это как подколку с моей стороны? Каждый из нас должен когда-нибудь через это пройти.

– Конечно нет.

– Некоторые из наших сотрудников содрогаются от ужаса, стоит им только услышать слово "работа".