Текст книги "Время не властно"

Автор книги: Марта Поттерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Когда я встретил твою мать, мы с Беатрис были уже помолвлены. Я с самого начала сказал об этом Джоан. Еще я сказал ей, что эта помолвка была деловым соглашением, своего рода сделкой, которую мой отец заключил с отцом Беатрис. Наш брак должен был стать типичным браком по расчету – за нас все рассчитали наши отцы. Отец Беатрис владел кожевенной фабрикой, производившей всевозможные кожаные изделия – кошельки, бумажники, портфели. Они хотели слить свои предприятия, объединиться. Брак детей должен был скрепить сделку отцов. Беатрис нравилась мне, мы уже некоторое время встречались. Но я не любил ее… по крайней мере тогда. Это пришло позже.

Он прервал свой рассказ, и Дороти заметила в его глазах слезы.

– Мой отец сказал, что от объединения зависит очень многое, – продолжал Эндрю. – Мне было известно, что наш бизнес в последнее время переживал кризис, что компания нуждается в поддержке. Я прекрасно знал, сколько сил и нервов тратит отец на то, чтобы удержаться на плаву. И я пообещал, что он может на меня рассчитывать. Мне должно было скоро исполниться тридцать, самое время обзаводиться семьей. Я сказал, что Беатрис как жена меня вполне устраивает – именно то, что он хотел услышать.

На другой день я должен был отправляться в свою очередную поездку по делам сбыта, и он сказал, что в мое отсутствие начнет претворять планы в жизнь. Встреча с Джоан произошла по чистой случайности… Она была молоденькой, красивой девушкой с огненным темпераментом и слышать ничего не хотела о разделявших нас обстоятельствах.

Он улыбнулся каким-то давним воспоминаниям. Дороти молча проглотила эту характеристику, данную Эндрю ее матери. Ей было довольно трудно применить ее к вырастившей ее женщине.

– В Фейетвилл я приехал на вторую неделю своей командировки, заметил афиши, приглашавшие на открытие ярмарки и решил наведаться в Литчвуд на денек. И там я встретил Джоан… и задержался. Мы проводили каждый день вместе. Но на заднем плане моего подсознания постоянно маячило обещание, данное отцу. Ни за какие блага на свете я не посмел бы его нарушить.

Эндрю перевел дух и грустно помолчал, явно вспоминая те далекие события.

– Я все объяснил твоей маме, рассказал о слиянии предприятий, о своем отце, о Беатрис, – продолжал он, словно оправдываясь. – Она только смеялась и говорила: «Не волнуйся, Энди, я не собираюсь замуж, я только хочу получить свою долю счастья».

Дороти нахмурилась. После прочтения дневника у нее создалось несколько иное впечатление. Она отчетливо помнила каждую строчку. Неужели она неправильно истолковала слова матери, увидела в них нечто более серьезное, чем то, что они в действительности в себе заключали?

Стараясь быть справедливой, Дороти призналась себе, что не помнит, чтобы мама писала о своей любви к Эндрю. Может быть, Дороти под впечатлением романтического тона записей решила, что это само собой разумеется?

– Я провел в Литчвуде чудесные две недели, а уезжая, оставил свой адрес и пригласил Джоан навестить меня, если ей когда-нибудь случится оказаться в Орегоне. Мы расстались как друзья, не более того.

Когда я вернулся домой, приготовления к нашей с Беатрис свадьбе шли полным ходом, – продолжал свое повествование Эндрю. – Отец ничего не сказал по поводу того, что на сей раз я привез из поездки на редкость мало заказов. Но, как я сейчас думаю, он что-то заподозрил. По-видимому, письмо от твоей мамы пришло тогда, когда мы с Беатрис уехали в свадебное путешествие. Отец не постеснялся бы вскрыть адресованное мне письмо… – Голос Эндрю затих.

– А когда письмо вернулось, мама могла сделать вывод, что вы женились и уехали жить в другое место, – предположила Дороти.

– Это единственное объяснение, которое мне приходит на ум, – сказал Эндрю. – Прости меня, Дороти. Мне следовало что-то предпринять, написать ей. Я повел себя безответственно. Если бы я только знал, что она ждет ребенка…

– Но вы не знали, – быстро сказала Дороти. – И все же я не пойму, почему она не рассказала мне все? Зачем было хранить ваше имя в тайне?

– Может быть, она таким образом оберегала тебя, – произнес Эндрю голосом полным сочувствия и печали. – Она могла считать, что так будет лучше для тебя, если ты ничего обо мне не узнаешь.

– Чего я уже никогда не узнаю, так это то, что именно она думала, – вздохнула Дороти.

– Боюсь, что прошлого не вернуть, – подтвердил ее отец. – Но мы с тобой могли бы начать сначала. Конечно, мне уже слишком поздно становиться тебе отцом, Дороти, но как ты думаешь, можем мы стать друзьями?

У Дороти на глаза навернулись слезы и перехватило горло, когда она услышала этот вопрос.

– Я бы очень этого хотела, – с трудом проговорила она, и по ее щеке медленно побежала слезинка.

– Это больше, чем я заслуживаю. Спасибо, – выговорил Эндрю глухим от волнения голосом.

– Но только я уезжаю завтра, – сказала Дороти.

– Так скоро? – разочарованно воскликнул ее отец.

Дороти тянуло сказать, что она может и задержаться, но ее охватило странное оцепенение. До сих пор она думала только о встрече с отцом, о том, как скажет ему, что она его дочь, и теперь ей требовалось время, чтобы поразмыслить над услышанным.

– Да, – ответила она. – Можно, я напишу вам?

– Я буду очень ждать твоего письма, – улыбнулся Эндрю, – и на сей раз обещаю, что оно не останется без ответа, – добавил он, и в его глазах блеснули веселые искорки.

– Может, вам захочется приехать в Литчвуд? – осторожно спросила она.

– Да, было бы славно снова увидеть этот городок, – отозвался Эндрю.

– Хорошо. – Дороти встала с кушетки. – Пожалуй, мне пора. Алан ждет меня снаружи, он был так добр, что довез меня сюда.

– Такие как Алан встречаются редко, – сказал Эндрю, провожая ее к выходу.

Он открыл дверь, и они остановились и обменялись долгим взглядом.

– Спасибо вам за все, – сказала Дороти.

Ее отец улыбнулся на этот раз как-то совсем по-домашнему.

– Ты позволишь обнять тебя?

Глаза Дороти наполнились слезами, она кивнула, и когда руки отца обвились вокруг нее, почувствовала, как раны ее затягиваются. Они несколько долгих мгновений стояли, обнимая друг друга, потом наконец разжали объятия.

– Мы увидимся перед твоим отъездом? – спросил Эндрю, и Дороти заметила в его глазах влажный блеск.

– Я бы хотела… – выговорила она и, повернувшись, заспешила к автомобилю Алана.

Дверца распахнулась перед ней, и девушка села на переднее сиденье. Алан молча пристегнул ее ремнем безопасности, тронул машину с места и, проезжая мимо крыльца, два раза просигналил. Эндрю в ответ помахал им рукой.

Алану хотелось спросить Дороти, как прошло ее свидание с отцом, но он решил, что лучше помолчать. Дороти выглядела утомленной, лицо ее осунулось и побледнело. Когда он взглянул на нее снова, то увидел, как по ее щекам бегут слезы.

Если бы только они не были сейчас в машине! Он въехал во владения Латимеров и сразу свернул на дорогу, ведущую к озеру. Его родители уже наверняка дома, и Алан не сомневался, что Дороти не захочет предстать перед ними в таком состоянии. Через пять минут он остановил машину.

В лучах заходящего солнца между деревьями поблескивала ровная гладь озера. Сейчас вода была жемчужно-голубой. Алан невольно вспомнил, как увидел Дороти, поднимающуюся из воды, обнаженную и потрясающе красивую, словно богиня. При этом воспоминании его мускулы напряглись. Он выключил двигатель и повернулся к Дороти.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он тихо, борясь с желанием сжать ее в объятиях.

– Хорошо, – ответила Дороти, и он с облегчением увидел, как уголки ее губ слегка поднялись вверх.

– Как у вас прошло свидание с отцом? – спросил он.

Дороти тыльной стороной ладони смахнула со щеки слезинку.

– Прекрасно… чудесно… замечательно, – произнесла она и улыбнулась более уверенно.

– Может, пройдемся немного? – предложил он. Они выбрались из автомобиля и направились к роще.

– Что все-таки сказал Эндрю? – поинтересовался Алан. – Вы получили ответы на все свои вопросы?

– Да, – тихо ответила Дороти.

– Я рад, – искренне произнес Алан. – И к чему вы пришли?

– Мы договорились переписываться, – сказала Дороти. – Я пригласила его в Литчвуд, – добавила она, когда они ступили на поросшую травой тропинку, ведущую к озеру.

– Он не просил вас остаться?

Дороти бросила на Алана быстрый взгляд.

– Нет, – ответила она, но в ее голосе он не услышал гнева или обиды. – Нам обоим нужно время, чтобы привыкнуть к существованию друг друга, принять то, что произошло в прошлом, и простить.

– Значит, вы уезжаете?

– Да, завтра, в зависимости от того, в каком часу отправляется автобус. – Она слегка нахмурилась и повернулась, чтобы заглянуть ему в лицо. – Я полагаю, вы будете рады распрощаться со мной, Алан.

– Вот тут вы очень ошибаетесь, – негромко сказал он. – Я хочу этого меньше всего.

13

Дороти несколько раз растерянно моргнула и сдвинула брови.

– Я не вполне понимаю, – пробормотала она, пытаясь усилием воли заставить сердце биться спокойно и ровно.

– Я. и сам не уверен, что все понимаю, – сказал Алан, останавливаясь около поросшего мохом бревна, на котором Дороти оставила свою одежду в тот день, когда отважилась искупаться обнаженной. – Временами рядом с вами я чувствую, что теряю рассудок.

При этих словах Дороти охватила досада.

– Я то же могу сказать о себе, – парировала она. – Но если ваши чувства именно таковы, зачем вам надо, чтобы я осталась? – спросила она, озадаченная выражением его глаз.

– Но все так просто, – произнес он спокойно.

– Тогда прошу объяснить, – настойчиво сказала Дороти, внутренне трепеща при мысли о том, куда может завести этот разговор.

– Проще, пожалуй, будет показать… – И не успела она ахнуть, как Алан привлек ее к себе и впился в ее губы.

Он застал ее врасплох. Дороти не успела оказать никакого сопротивления, и ему открылась сокровенная сладость ее губ, которую он жаждал познать, хотя до сих пор не давал себе отчета, насколько. Она откликнулась мгновенно и со страстностью, которой он не считал себя достойным, и это наполнило его сердце надеждой. Он погрузил пальцы в ее шелковые волосы, о чем давно уже мечтал, и, обхватив ее затылок, привлек ее еще ближе, если это только было возможно.

Алан ощутил ее грудь у своей груди, отчего его кровь забурлила в венах и проснулось пламенное желание, опалившее его изнутри.

Для Дороти весь внешний мир начал стремительно вращаться вокруг нее, но девушку это ничуть не обеспокоило. Все шло, как надо, она была на своем месте, в объятиях человека, которого беззаветно любила.

Она приехала в Орегон с целью встретиться с отцом, который, как она надеялась, мог помочь ей примириться с прошлым. Но радость обретения отца не шла ни в какое сравнение с радостью, которую она испытала, встретив Алана. С ним она почувствовала себя по-настоящему живой, он был единственным мужчиной, тронувшим ее душу. Он пробудил в ней чувства невероятной глубины, на которые она не считала себя способной.

Медленно и неохотно он оторвался от ее губ и заглянул ей в глаза.

– Что… – Дороти запнулась и попыталась начать сначала, но мыслить ясно было очень трудно, потому что ей хотелось только одного – целовать его снова и снова и ощущать на его губах головокружительный вкус страсти. – Зачем вы это делаете? – прошептала она, задыхаясь.

– Затем, что я не могу не целовать тебя. Затем, что я думаю, что никогда не смогу отказаться от этого желания, – объяснил он как ни в чем ни бывало.

– Не понимаю…

Алан засмеялся, и этот смех ласково овеял ее пылающее лицо.

– Ты повторяешь это снова и снова, но я думаю, что ты все прекрасно понимаешь. Иначе ты не стала бы отвечать на мои поцелуи.

И он снова поцеловал ее, но только на этот раз, к сожалению, очень быстро.

– Не смущайся, Рыжик, – продолжал он. – Скажи мне правду. Ты любишь меня, ведь так? – И его голос предательски дрогнул.

Глаза Дороти слегка потемнели, и он почувствовал ее напряжение и испуг. Неужели его догадка верна? Сам он догадался о глубине своих чувств только когда сидел в машине, ожидая Дороти у дома ее отца.

Каким-то образом ей удалось усыпить его бдительность и похитить его сердце прежде, чем он спохватился о пропаже.

Он никогда прежде не встречал подобной ей женщины. Красивая, умная, гордая, смелая, Дороти повела себя в высшей степени благоразумно в сложных для нее обстоятельствах. Больше всего Алана тронуло то, что она не поспешила осудить человека, который так обошелся с ее матерью. Она лишь хотела узнать – почему…

– Что? Я не… ты… – потрясенно залепетала Дороти. – И не называй меня Рыжиком, – воскликнула она, внезапно закипая гневом.

– Но если мне это нравится? – сказал он. – Это имя тебе к лицу. А когда мы поженимся, я…

– Поженимся!? – У Дороти остановилось сердце. Конечно, весь этот разговор – просто шутка. Она вспомнила слова Сони о том, что Алан вряд ли когда-нибудь женится снова. – Ты не можешь говорить это всерьез.

Она просто спит и видит сон. Другого объяснения не существует.

– Я абсолютно серьезен, – уверил ее Алан с веселыми нотками в голосе. – Ведь брак – это очень серьезно. Первый раз я ошибся, а теперь намерен исправить дело.

– Ошибся? – Дороти нахмурилась. – Ты хочешь сказать, что твой брак с Этель был ошибкой?

Его лицо стало сосредоточенным.

– Именно это я и хотел сказать, – подтвердил Алан.

– Но я думала, ты любил ее…

– Я тоже так думал, – ответил он спокойно. – Я наивно верил, что Этель разделяет мои взгляды на семейную жизнь, что мы хотим одного и того же, но ошибся.

– Что же случилось? – неуверенно спросила Дороти, усиленно стараясь понять происходящее. Она или сходит с ума, или…

На этот раз улыбка Алана была грустной. Он немного помолчал, преодолевая остатки внутреннего сопротивления, все еще болезненно переживая поступок Этель.

– Я никому об этом не рассказывал. Но когда я узнал, что сделала Этель… – Он запнулся, взял ее руки в свои, сжал их и со вздохом посмотрел в ее встревоженное лицо. – Когда я узнал, что она сделала аборт, избавилась от ребенка, о котором даже не сочла нужным сказать мне, я понял, что с нашим браком покончено.

Дороти резко втянула в себя воздух, увидев в его глазах страдальческое выражение.

– Алан, как ужасно. Мне так жаль…

Ее сердце переворачивалось в груди от жалости к нему. Алан улыбнулся и коснулся ее щеки.

– А у нас с тобой будут дети, много детей… – пообещал он дрогнувшим голосом.

– У нас будут… – повторила Дороти недоверчиво. – Алан, постой! Ты совсем сбил меня с толку. – Она чувствовала себя так, словно пришла на репетицию пьесы где-то посередине действия, только никто не позаботился дать ей текст, и она не знает слов. – Что это значит – у нас будут дети? Ведь я тебе даже не нравилась!

Алан покачал головой.

– Неправда, ты нравилась мне… только я не доверял тебе. Я видел, как ты что-то скрываешь, и это все время мешало. Жаль, что ты сразу не рассказала мне об Эндрю, но теперь-то я понимаю, почему ты так поступила. Я просто восхищаюсь тем, как ты справилась с ситуацией. Я никогда не встречал такой женщины, как ты. Ты – самая красивая, самая терпеливая, самая ответственная и деликатная из всех женщин! – Он остановился, чтобы перевести дыхание. – Неужели ты не понимаешь?

Он привлек ее ближе, и теперь, когда их лица разделяло расстояние всего в несколько сантиметров, Алан увидел в ее глазах робость, страх и надежду.

– Я люблю тебя, Дороти О'Хансен, – произнес он сдавленным от избытка чувств голосом. – Наверное, я влюбился в тебя еще тем вечером в Арканзасе, когда мы впервые увиделись, и я пригласил тебя приехать в Орегон, а ты объяснила мне, как я могу поступить со своим приглашением. А когда я поцеловал тебя здесь, на берегу этого озера, мое чувство стало глубже, а потом еще глубже, когда я увидел тебя в воде…

– Так ты любишь меня? – Ее тон был таким недоверчивым, словно он пытался убедить ее, что свиньи летают.

– Черт возьми, да, Рыжик! Я ведь только что сказал тебе, – возмутился Алан. – Пожалуйста, не мучай меня, – попросил он. – Скажи, что согласна выйти за меня замуж. Скажи, что тоже любишь меня. Скажи хоть что-нибудь! – Его голос чуть заметно дрогнул, и, встретившись с ним глазами, Дороти разглядела за его напускной шутливой бравадой неуверенность и ранимость.

Алан Латимер боится, он не уверен в себе?! Это едва ли казалось возможным. Но она не могла не верить собственным глазам.

– Господи, женщина! Да говори же наконец! – В его голосе послышалось отчаяние.

Радость захлестнула Дороти, ее сердце растаяло от любви.

– Ох, Алан, – выдохнула она, – я же люблю тебя, люблю всем сердцем. Я так боялась…

Но она не договорила – он поцеловал ее с такой восхитительной нежностью, что второй раз завоевал ее сердце. Он целовал ее все настойчивее, добиваясь отклика, который она и без того спешила выразить. В объятиях Алана она нашла свое подлинное место, свой дом, свою семью – наконец!

Алан оторвался от ее губ и покрыл быстрыми поцелуями ее подбородок и шею.

– Алан, ты не представляешь, что со мной делаешь, – прошептала Дороти хриплым от страсти голосом.

Ее тело пылало, охваченное огнем, кожа жаждала его ласковых прикосновений.

– То же, что и ты со мной, любимая, – ответил Алан, с трудом переводя дыхание, с сильно бьющимся сердцем. – Может быть, нам следует немного охладиться? Как насчет купания в озере? Я хочу сказать, раздетыми.

Дороти рассмеялась немного нервно.

– Очень соблазнительное предложение, – произнесла она, крепче прижимаясь к нему.

Алан застонал.

– Я хочу, чтобы ты стала моей, здесь, сейчас. – Его тон был почти умоляющим.

Рука его легла ей на грудь, и Дороти показалось, словно она окунулась с головой в ледяную прорубь.

– Я тоже этого хочу, – сказала она с какой-то спокойной отчаянностью. – Только, Алан, я еще ни разу… никогда прежде…

Она смущенно замолчала. Алан быстро отодвинулся от нее, заглянул ей в глаза и увидел сиявшую в их глубине невинность. Он обхватил ее лицо ладонями. Какие еще сюрпризы готовит ему эта необыкновенная женщина?

– Ты девственница?

Дороти кивнула.

– Это плохо?

– Плохо? – повторил ошеломленно Алан. – Да это самый чудесный подарок, который ты только могла мне преподнести, и конечно это больше, чем я заслуживаю, после того, как я обходился с тобой, – прочувствованно произнес он и вздохнул. – А теперь нам лучше уйти отсюда, пока я достаточно владею собой.

– Но, Алан, я думала… разве ты уже не хочешь, чтобы я стала твоей? – пробормотала она, охваченная смущением.

– Конечно хочу, и еще как, – уверил ее Алан. – Но я хочу, чтобы все было безупречно для тебя… для нас. Я подожду… Это будет непросто, поверь мне, но я сумею. Только не заставляй меня ждать слишком долго.

– Как насчет того, чтобы обвенчаться в июне? – неуверенно сказала Дороти, не переставая удивляться, чем она заслужила любовь такого мужчины, как Алан.

– Решено, это будет в июне! – подхватил Алан. – И мы попросим Эндрю быть посаженным отцом, – предложил он.

Сердце Дороти переполнилось любовью, к ее глазам в который раз за сегодняшний день подступили слезы, но это были слезы счастья.

– Я бы очень этого хотела…

Алан еще раз поцеловал ее, на этот раз ласково и бережно, отчего Дороти незаметно вздохнула.

– Идем быстрее, известим родителей, что в нашей семье прибавится Латимеров!

Дороти с сияющим лицом шла по проходу между скамьями рука об руку со своим мужем. Лиф ее свадебного платья украшали жемчужины, кружевной шлейф струился, словно пенистый белоснежный водопад. На выходе из церкви их приветствовали яркое солнышко и небольшая группа местных жителей.

Новобрачные остановились, поджидая остальных участников свадебной церемонии. Алан повернулся к жене.

– Эндрю выглядел таким гордым, когда вошел в церковь под руку с тобой, – сказал он.

– Он дрожал, как осиновый лист… или это я дрожала, а может быть, и мы оба, – ответила Дороти, радостно смеясь.

Ее мысли вернулись на шесть недель назад. Они пролетели в лихорадочной деятельности. Дороти съездила в Арканзас, чтобы собрать свои вещи и организовать их отправку на Запад, затем вернулась в Орегон и включилась в свадебные приготовления.

Эндрю Гибсон согласился стать посаженным отцом, и за эти недели их робкая дружба окрепла и переросла в теплую сердечную привязанность. Дороти не представляла, что можно быть такой счастливой. Впервые в жизни она ощущала себя членом семьи, которая приняла и полюбила ее так, как она о том мечтала.

Она бросила взгляд на мужа, человека, благодаря которому эти мечты стали реальностью, и молча вознесла Господу благодарственную молитву.

Первыми из церкви вслед за молодыми вышли Саймон, брат Алана, и его жена Мэдж. Своего одномесячного сынишку Колина они оставили дома с няней. За ними появилась сестра Алана Пенни, которая несколько дней назад прилетела из Парижа. Со времени приезда она выглядела отрешенной, погруженной в себя, и Дороти несколько раз ловила в глазах своей невестки озабоченное выражение. Последними на крыльцо вышли улыбающиеся Соня, Норман и Эндрю.

– Ну, что вы скажете о нашем новом Латимере? – спросил Алан, подмигивая жене.

– Это Латимер высшего качества, заверяю вас со всей ответственностью, – серьезно произнес Норман, вогнав Дороти в краску.

– А разве лимузин не должен был ожидать у выхода? – спросила она, желая отвлечь от себя общее внимание.

– Ох, совсем забыл тебя предупредить, – сказал Алан.

– О чем это? – подозрительно спросила Дороти, расслышав в его голосе озорные нотки.

– Я приготовил тебе сюрприз, – сказал Алан.

– Сюрприз? Какой?

– Твой отец помог мне все устроить, – объяснил Алан. – А, вот и он!

Дороти повернулась и вовремя – на церковный двор въезжал старинный крытый фургон, запряженный двумя лошадьми и украшенный цветами и белыми лентами.

– Ах, какое чудо! – воскликнула она со слезами на глазах и повернулась к стоявшему рядом отцу. – Спасибо.

Эндрю с улыбкой поцеловал дочь в щеку. Алан уже тянул ее за руку.

– Идем, надо порадовать публику этим зрелищем.

С помощью отца и мужа Дороти устроилась рядом с Аланом на передке фургона. Она с улыбкой бросила свой букет стоявшим на тротуаре людям. Сестра Алана Пенни с удивлением и неожиданно вспыхнувшей на ее лице радостью обнаружила, что он упал прямо ей в руки. Лошади тронулись, фургон покатился по дороге, и Дороти внезапно охватило чувство восторга перед неизведанным, как у первых переселенцев, когда они устремлялись вперед навстречу новой жизни.