Текст книги "Время не властно"

Автор книги: Марта Поттерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Вы правы, был, – согласился Алан, и Дороти разглядела в глубине его синих глаз искорки смеха. – Но надеюсь, вы примете мои запоздалые извинения.

– Ну разумеется, – сухо сказала Дороти. – А теперь простите, но Алмаз честно заработал свой ужин и хороший отдых.

– В самом деле, но и вам, похоже, нужен отдых не меньше, чем ему, – сказал Алан. – Вот и Том, он позаботится об Алмазе.

Дороти увидела возвращавшегося конюха. Она хотела сказать Алану, что собирается остаться с Алмазом, и теперь с некоторой неохотой передала поводья Тому.

– Спокойной ночи, маленький, увидимся завтра. – Дороти на прощанье потрепала лошадь по шее и последовала за Аланом.

Пока они шли к воротам, Алан заметил, что рубашка и джинсы Дороти в пыли, а лицо в нескольких местах запачкано. Медные волосы, собранные в ее обычную прическу – тугую косу, постепенно расплетались, и Алану приходилось бороться с желанием протянуть руку и высвободить те пряди, которые еще не успели вырваться на свободу.

Алан поражался тому, что за последние сорок восемь часов ее дразнящий образ без конца вставал у него перед глазами. Его просто преследовал вкус ее горячих губ, ощущение податливого тела. Очень давно женщины не вызывали в нем подобного интереса, не волновали настолько.

И все же во всем ее поведении была какая-то загадочность.

Из всех человеческих слабостей наиболее нетерпимо относился Алан ко лжи. Ложь разрушила его отношения с Этель, он до сих пор корил себя за то, что долго закрывал глаза на ее недостатки. Она лгала ему, когда уверяла, что любит, что хочет иметь от него ребенка. Узнав правду, он испытал шок и отвращение, но сохранил ее тайну, не открыл правды о ней никому, даже ее родителям.

– Как вы съездили в Портленд? – спросила Дороти, нарушая молчание.

Алан охотно расстался с мыслями об Этель.

– Очень удачно, – сказал он и, подойдя к воротам, распахнул перед Дороти калитку.

– Спасибо. – Она нырнула под его руку.

В молчании они подошли к веранде. Уже взявшись за дверную ручку, Алан обернулся к ней.

– Ах да… совсем забыл предупредить, что у нас гость. Мы говорили о нем позавчера за ужином – наш сосед, Эндрю Гибсон.

6

Дороти почувствовала, как кровь отлила от лица. Она надеялась, что ее отец вскоре навестит Латимеров, но теперь, когда он действительно пришел, ее захлестнули страх и сомнения.

– Да, что-то помню, – ответила Дороти с напускным равнодушием.

Во рту у нее пересохло, ладони увлажнились. Ей с большим трудом удавалось сохранить внешнее спокойствие. Она видела, что Алан не спускает с нее пристального взгляда. Ясно, что он специально тянул до последней минуты, чтобы сообщить о визите Эндрю Гибсона – Дороти в этом не сомневалась. Конечно он рассчитывал понаблюдать за ее реакцией.

– Он все еще не пришел в себя после смены часовых поясов.

Дороти сложила губы в подобие улыбки.

– Да, он ведь, кажется, был в круизе по Карибскому морю, – сказала она, делая вид, что вспомнила об этом только сейчас, тогда как в действительности помнила каждую деталь, связанную с отцом.

– Да, – ответил Алан. – Я рассказал ему о вас, и он очень хочет познакомиться. – И он с милой улыбкой отворил дверь на кухню.

Дороти судорожно проглотила слюну. Через несколько секунд она окажется лицом к лицу с человеком, который, как она верила, является ее отцом. У нее отчаянно участился пульс и подогнулись колени.

Она шагнула мимо Алана в дверь, не сомневаясь, что он слышит громоподобный стук ее сердца, и остановилась, как вкопанная.

За кухонным столом сидели трое, и все они дружно обернулись к вошедшим. У Дороти сердце ушло в пятки. Ее взгляд остановился на аккуратно одетом незнакомце, сидевшем спиной к окну. Этот человек был ее отцом!

Кровь гулко застучала в висках. Дороти, не отрываясь, разглядывала красивое худощавое лицо, седые волосы, серые глаза.

– Ну вот и вы наконец. – Соня встала. – Дороти, познакомься с нашим соседом и другом, Эндрю Гибсоном.

У Дороти даже щеки заболели от усилий – так старательно она сохраняла на лице приветливую улыбку. Девушка с трудом оторвала ноги от пола и приблизилась к человеку, о существовании которого узнала несколько недель назад.

– Эндрю, это Дороти О'Хансен, – продолжала Соня. – Она помогает Алану с Алмазом.

Эндрю Гибсон тоже поднялся и обошел вокруг стола, чтобы поздороваться.

– Дороти – какое милое, старинное имя. Очень приятно познакомиться, – он протянул руку.

– Спасибо, – выдавила Дороти хриплым от сдерживаемых эмоций голосом.

Внутри она вся тряслась, словно осиновый лист, и надеялась, что никто не заметил, как дрожали ее пальцы, когда она пожимала руку отца. Рукопожатие было быстрым, но стоило их взглядам встретиться, как Дороти показалось, что в глазах отца промелькнуло нечто, похожее на узнавание. Ей часто говорили, что она пошла в мать. Может быть, Эндрю заметил сходство?

Ее внутреннее напряжение уже почти достигло предельной точки. Голову переполняли готовые сорваться с языка вопросы. Но она увидела, как его улыбка стала формальной, а брови сдвинулись, и ее охватило разочарование. Она слегка покачнулась. Алан мгновенно оказался рядом и поддержал ее за талию.

– Вам нехорошо?

– Пустяки, все в порядке, – пробормотала Дороти, но ее голосу явно не доставало убедительности. – Извините, но я наверное чуточку проголодалась, вот и все, – быстро добавила она, ухватившись за первый предлог, который пришел ей в голову.

Она отодвинулась от Алана, обнаружив, что от его прикосновения голова кружится только сильнее.

– Я… я не обедала сегодня, – запинаясь, произнесла она, одновременно молясь, чтобы ее объяснения развеяли подозрения Алана, но один брошенный на него взгляд дал ей понять, что она в этом не преуспела.

– Обед пропускать очень нездорово, – материнским тоном упрекнула ее Соня. – Садись, Дороти, перекуси пока сыром и крекерами.

Дороти с облегчением села. Тело и рассудок прилагали усилия, чтобы справиться с бурей эмоций, грозящих поглотить ее. Алан наклонился над столом, придвинул к ней блюдо с крекерами. Эндрю, усевшийся рядом, достал из стаканчика бумажную салфетку и протянул ей.

– Спасибо, – выговорила Дороти, сумев улыбнуться.

– Ешьте, – велел Алан тоном приказа, дыша ей в ухо.

Поежившись, она взяла крекер и захрустела им. Он показался ей совсем безвкусным, и она с трудом подавила отвращение. Соня подошла к холодильнику и вернулась со стаканом апельсинового сока.

– Выпей, это поможет. – Она ободряюще улыбнулась.

Дороти бормотала слова благодарности, мучительно ощущая, что взгляды всех устремлены на нее. Она чувствовала, что каждую секунду может расплакаться, и отчаянно жалела, что у нее нет волшебной палочки, чтобы заставить их всех исчезнуть… всех, кроме отца.

Она взяла стакан и отпила крошечный глоток. К ее удивлению, прохладная жидкость действительно ее немного успокоила.

– Гм… мне и правда, кажется, полегче. – Дороти снова вымученно улыбнулась.

Она подняла глаза на отца, и под ложечкой у нее засосало.

– Я слышала, вы плавали по Карибскому морю? – сказала она, торопясь переключить общее внимание на что-то другое. – Как вам понравилось в круизе? – спросила она и с облегчением услышала, что ее голос звучит, как обычно.

– Очень понравилось, – ответил он.

– Эндрю как раз рассказывал нам, как красивы острова Сен-Мартен, – вступила в разговор Соня.

– А где они находятся?

– Это группа небольших островов Карибского моря, они лежат в нескольких милях к северу от Панамы, – ответил Эндрю. – Когда наш теплоход встал на якорь, местные жители устремились к нему на своих выдолбленных из бревен каноэ и крошечных челноках. Вот это было зрелище! – добавил он с улыбкой. – Они окружили теплоход и запели: «Деньги, деньги, деньги», надеясь, что пассажиры станут бросать им монеты, – объяснил он. – Они подставляли перевернутые зонтики. Члены команды, правда, не советовали принимать в этом участие, но представление тем не менее было занимательное. – Он обратил взгляд на Дороти. – Алан сказал, что вы приехали из Арканзаса?

– Да, я живу в маленьком городке неподалеку от Фейетвилля, – ответила она и напряженно ждала, что он скажет в ответ.

– Я был в тех местах много лет назад, – ответил ее отец. – Природа там потрясающе красивая, – с улыбкой добавил он.

Дороти, стараясь оставаться спокойно-вежливой, тем временем жадно изучала его лицо, впитывая каждую деталь. Она отметила, что под глазами у него залегли глубокие тени.

На вид лет Эндрю Гибсону было шестьдесят с небольшим. Представительный мужчина. Дороти легко могла понять, что ее мама находила его привлекательным.

– Давно это было? – спросила Дороти, надеясь что он скажет что-нибудь, проливающее свет на его отношения с мамой.

– О… лет двадцать пять тому назад, а то и больше. – Ее отец покачал головой. – Уже не помню, зачем я туда отправился. – Он нахмурил брови. – Постойте… да, я тогда… – Он резко замолчал, и Дороти увидела, как его лицо сделалось серьезным, а глаза затуманились.

У Дороти зачастил пульс. Он вспомнил ее мать? Если бы знать… До чего ей хотелось спросить, занимает ли в его сердце какой-нибудь уголок воспоминание о Джоан Ардли, женщине, много лет назад отдавшей ему тело и душу.

– Беатрис ездила в Арканзас вместе с тобой? – спросил Норман, прерывая молчание.

Услышав имя жены, Эндрю на миг закрыл глаза и вздохнул.

– Нет, мы с Беатрис еще не были тогда женаты. – Он рассеянно взглянул на часы. – Норман, мы засиделись, нам, пожалуй, пора.

– Ты прав. – Соня обернулась к Дороти. – Извини, дорогая, что не предупредила тебя, но мы не виделись весь день. Каждую вторую пятницу мы с друзьями собираемся в гольф-клубе, чтобы поужинать, а затем сыграть несколько партий в бридж, – объяснила она.

– Не беспокойтесь, я прекрасно проведу время, – поспешила уверить ее Дороти.

– Конечно, – улыбнулась Соня. – Я сказала Алану, чтобы он свозил тебя в какое-нибудь приятное местечко поужинать.

У Дороти упало сердце.

– В этом нет необходимости.

– Глупости, – последовал ответ. – Кроме того Алан никогда не отличался кулинарными способностями, – добавила она.

– Спасибо, мама, на добром слове, – усмехнулся Алан.

– Что правда, то правда, – ответила его мать, не моргнув глазом.

– Идем, дорогая, – торопил Норман.

– Желаю вам хорошо провести вечер, – проговорила Дороти, вставая из-за стола.

– Приятно было познакомиться с вами, – сказал Эндрю. – Думаю, мы еще не раз увидимся.

– Я тоже на это надеюсь, – ответила Дороти и, не отрываясь, смотрела, как он выходит из кухни вслед за Соней и Норманом.

Они остались вдвоем с Аланом. Дороти чувствовала, что он не сводит с нее глаз. В воздухе повисло напряженное молчание. С того момента, как Дороти вошла в кухню, Алан пристально следил за ней, и она очень сомневалась, что он поверил, будто ее внезапная дурнота была вызвана голодом.

Она замерла в ожидании вопросов, которые непременно должны были последовать, и ответить на которые она не была готова. Прежде чем она поговорит наедине с отцом и выяснит, имеет для него хоть какое-то значение тот факт, что она является его родной дочерью, она будет хранить молчание.

– Вы какую кухню предпочитаете? – спросил Алан.

Удивленная Дороти бросила на него настороженный взгляд.

– Вам не обязательно везти меня в ресторан, – сказала она. – Я думаю, у вас есть более важные дела. Я запросто могу и сама что-нибудь состряпать.

– Нисколько не сомневаюсь, что можете, – улыбнулся Алан. – А что касается важных дел – сейчас для меня важнее всего послушать об Алмазе и успехах, которых вы на данный момент достигли. А кроме того, мама не простит мне, если узнает, что я нарушил обещание, и вы целый вечер трудились на кухне.

– Я ей не скажу, – сделала Дороти последнюю попытку отговорить его.

Алан усмехнулся.

– Очень благородно с вашей стороны, но у матерей есть свои способы узнавать о таких вещах. Так что ради моего спасения – встречаемся с вами в холле через… ну, допустим, полчаса.

Решительный блеск его глаз убедил Дороти, что спорить бесполезно.

– Через полчаса, – повторила она, ретируясь к дверям.

Через двадцать минут Алан стоял у подножия лестницы, поджидая Дороти. Он продолжал ломать голову над ее странной реакцией в ответ на его сообщение, что у них в гостях Эндрю Гибсон. Он ясно видел, как она побледнела и стала похожа на несчастного ребенка. Но самое удивительное было то, что в глазах ее появилось одновременно и испуганное, и радостное выражение.

Может быть, Дороти уже встречалась с Эндрю Гибсоном? Это казалось маловероятным, особенно после того, как Эндрю сказал, что был в Арканзасе больше двадцати пяти лет назад. Но тут Алан вспомнил, что Клод, его управляющий, упоминал, что Дороти расспрашивала об Эндрю Гибсоне. Зачем ей понадобилось наводить справки об их соседе у персонала конюшни?

Сейчас Алан руководствовался только интуицией, той самой, голос которой он предпочитал заглушать, когда дело касалось странного поведения его жены.

Алан тяжело вздохнул. Ему следовало намного раньше понять, что с Этель что-то неладно. Он должен был догадаться, что резкие перепады настроения и бурные вспышки темперамента объясняются не только избалованностью и безрассудством. Видимо, он просто отказывался верить, как понимал сейчас с запозданием, что женщина, которую он, как ему казалось, искренне любил, которую просил стать его женой и матерью его детей, намеревалась лишить его семьи, о которой он так мечтал.

Он всегда питал слабость к Этель, единственной дочери лучших друзей его родителей, хрупкой томной блондинке. Девочка выросла, не зная ни в чем отказа. Колледж она бросила, объяснив это тем, что не готова избрать себе карьеру, и мать, во всем ей потакавшая, отправила Этель в Европу, чтобы дочка полюбовалась на ее красоту и познакомилась с древними городами.

Когда Этель вернулась из путешествия, Алан получил приглашение на званый вечер, который устраивали Эндрю и Беатрис. Этель, по-новому подстриженная, в элегантном наряде, выглядела потрясающе шикарно. Она усвоила манеру поведения искушенной и уверенной в себе женщины, и это подействовало на него опьяняюще. Алан даже растерялся, когда осознал, какие чувства она в нем пробудила.

Обе семьи были весьма довольны, что их дети начали встречаться, а когда однажды Алан услышал, как его мать обсуждает с подругой возможность скорой свадьбы и появления внучат, он понял, что идея ему нравится.

Обзавестись семьей, трудиться на ее благо казалось ему очень заманчивым. Алан легко мог представить Этель в роли жены и матери. Спустя полгода они поженились.

Он знал, что Этель по душе светский образ жизни, что она обожает быть в центре внимания, но надеялся, что со временем она угомонится и посвятит себя семье. Увы, сразу после возвращения из Австралии, где они провели медовый месяц, Этель вернулась к пикникам и вечеринкам с прежней энергией, несмотря на его просьбы почаще оставаться с ним дома.

В то время Алан был очень занят по работе, и Этель привыкла общаться с друзьями без него. Когда Алан однажды прямо предъявил ей свои претензии и предложил сократить число пикников и приемов, Этель злобно закричала на него, потом разрыдалась и сказала, что до смерти скучает на этом проклятом ранчо.

Ее поведение делалось все более эксцентричным, настроение – неустойчивым. Это не могло его не встревожить, но Алан тогда был занят одной сделкой, обещавшей значительно увеличить число клиентов, и не слушался своей интуиции.

Но однажды вечером он решил выяснить, что мучает Этель, и вернулся домой раньше обычного, надеясь серьезно поговорить с ней. Он нашел ее на полу в ванной всю в крови. Алан отвез ее в клинику, где ему сказали, что кровотечение явилось следствием аборта. И ему пришлось узнать правду – над их браком нависла куда более серьезная опасность, чем он мог себе представить.

– Простите. Надеюсь я не заставила вас слишком долго ждать. – Голос Дороти пробудил Алана от тяжелых раздумий. Он отогнал прочь мысли о жене и, обернувшись, увидел, как Дороти спускается вниз по лестнице.

На ней снова была цветастая юбочка, но вместо кремовой блузки она надела черную водолазку с короткими рукавами, которая плотно облегала фигуру и подчеркивала изящную форму груди. Ее волосы были закручены на затылке в изящный узел, а с обеих сторон лица спускалось по воздушному локону.

Алан в который раз испытал желание вытащить шпильки из ее волос и погрузить пальцы в медно-рыжие пряди, а затем запечатлеть на ее губах поцелуй, который лишит ее покоя, так же как она лишила покоя его самого.

– Ожидание стоило свеч, – уверил ее Алан. – Позвольте сказать, что вы выглядите очаровательно.

Дороти облизала внезапно пересохшие губы.

– Спасибо, – выдавила она, смущенная комплиментом, который прозвучал очень искренне.

Краска залила ей щеки, и по веселым искоркам, вспыхнувшим в синих глазах Алана, она поняла, что ее смущение не осталось незамеченным.

– Так мы идем?

7

– Надеюсь, вы любите итальянскую кухню, – минут через двадцать сказал Алан, когда они въехали на оживленную улицу, судя по всему центральную в городе.

– Очень даже люблю, – ответила Дороти.

– Это, к вашему сведению, главный проспект Спрингфилда, – сказал он, подтверждая ее догадку. – Кажется, его уже начали готовить к Пасхальному Шествию.

Дороти увидела, что фонарные столбы украшают разноцветные флажки и ленты.

– У вас проводится Пасхальное Шествие?

– Да, это давняя традиция. Шествие начинается с противоположного конца города и направляется к главной улице.

– Наверное, это грандиозное празднество, – сказала Дороти.

Она знала, что некоторые общины вкладывают немалые деньги, время и труд в подобные мероприятия.

– Да, одно из самых торжественных, – ответил Алан. – Школьные духовые оркестры со всей округи регулярно проводят конкурсы, а победитель получает почетное право возглавлять шествие. – Он улыбнулся. – За оркестром движется целая флотилия разукрашенных платформ на колесах, некоторые приезжают даже из такой дали, как Калифорния или Вашингтон. Одна из непременных достопримечательностей – старинная крытая повозка, запряженная четверкой лошадей. Вам бы понравилось.

– Вот на что хочется взглянуть, – сказала Дороти. – Вы говорили, повозка принадлежит кому-то из местных?

– Да, это одна из двух повозок нашего соседа, Эндрю Гибсона, – объяснил Алан.

– Ковбойская повозка принадлежит мистеру Гибсону? – повторила Дороти, не сумев скрыть удивления.

Алан кивнул.

– На каждую Пасху, уже не помню с каких пор, Эндрю вносит самый большой вклад в организацию Шествия. Это он, как я кажется уже рассказывал вам, коллекционирует ковбойские раритеты.

– Да, в самом деле… – пробормотала Дороти, припоминая, что Алан в самом деле упоминал о каком-то знакомом, интересующемся стариной. Теперь она знала, что он имел в виду ее отца, и, значит, у них есть общее семейное увлечение. У нее стало тепло на сердце.

– Когда мы с братом были детьми, мама наряжала нас ковбоями, и в зависимости от возраста, мы или ехали в фургоне, или верхом, за ним следом. – Он негромко рассмеялся, вспоминая.

– Наверное, очень весело было, – сказала Дороти, ощущая укол зависти.

– Мы целый год этого ждали, – ответил Алан. – Ну вот мы и на месте. – И он свернул на стоянку.

– Тут оживленно, – заметила Дороти, увидев, что свободных мест почти нет.

– В выходные «У Джованни» всегда многолюдно, – подтвердил Алан. – Здесь играет замечательное музыкальное трио. И то, что есть танцевальная площадка, тоже привлекает.

Он выключил двигатель и взялся за ручку дверцы.

– Танцевальная площадка? – повторила Дороти настороженно.

Алан обошел вокруг машины и распахнул перед ней дверцу.

– Вы ведь умеете танцевать? – спросил он, протягивая ей руку.

Но Дороти не воспользовалась его помощью и выбралась из автомобиля самостоятельно.

– Да, умею, но…

– Вот и славно, – откликнулся Алан, не давая ей договорить. – Но сперва мы все-таки поедим. Я позвонил, перед тем как мы выехали, и заказал столик.

Шагая рядом с ним, Дороти жалела, что не проявила твердости и не осталась на ранчо. Может быть, он просто дразнит ее, но при мысли о том, что с ним придется танцевать, с ее пульсом начинали твориться странные вещи.

Не успели они войти в ресторан, как им навстречу уже спешила молодая светловолосая женщина.

– Привет, Энни, – сказал Алан, – как дела?

– Прекрасно, мистер Латимер, – ответила девушка, оценивающе скользя взглядом по Дороти.

– Найдется столик для нас?

– Ну разумеется. Пожалуйста, пройдите сюда. – Захватив со стойки два меню, Энни повела их по проходу между столиками.

Следуя за провожатой, Дороти оглядывала вместительный ресторан. Большинство столиков были заняты. Зал наполнял гул голосов. От витавших в воздухе дразнящих запахов соуса, плавленого сыра и чеснока, а также прочих заманчивых ароматов, рот Дороти наполнился слюной.

На небольшой эстраде с противоположной стороны танцевальной площадки стояли два микрофона. Музыкальные инструменты были на месте, но само трио, о котором упоминал Алан, пока отсутствовало.

Столики были покрыты белыми крахмальными скатертями, на каждом стояло по высокой свечке и вазочке с красной камелией. Энни остановилась у столика неподалеку от танцевальной площадки.

Когда Дороти и Алан уселись, Энни вручила им меню и налила в бокалы воды.

– Приятного вам вечера, – пожелала она и удалилась.

Дороти открыла меню в кожаной обложке и попыталась сосредоточиться на перечне блюд. Говорил ли Алан о танцах всерьез? А если он и в самом деле пригласит ее? Стоило ей только представить, как он кладет руку ей на талию, и ее охватывал трепет. Уже в который раз Дороти спросила себя – чем таким отличался от прочих Алан, что действовал на нее подобным образом?

Немного опустив меню, она украдкой взглянула на него. Их взгляды встретились, и ее сердце ударилось о грудную клетку.

– Вы уже выбрали? – спросил он.

– Э… пока нет. – Она снова уткнулась в меню, но слова сливались, а буквы прыгали в ее глазах.

– Советую попробовать cannelloni из морепродуктов – это одно из моих любимых блюд, – сказал Алан. – Lasagna тоже очень хороша, а спагетти и фрикадельки здесь лучшие в городе.

Дороти захлопнула меню и вымученно улыбнулась.

– Все звучит одинаково чудесно. Я, пожалуй, попробую cannelloni.

– Отличный выбор, – одобрил Алан. – А как насчет салата «Цезарь» для начала?

– С удовольствием, спасибо, – ответила Дороти, думая, что все, глядя на них, ошибочно полагают, что у них свидание.

Она взяла бокал с водой в надежде, что ледяная жидкость ослабит напряжение, медленно сжимавшее ее словно тисками. Ей давно не назначали свиданий. Во время маминой продолжительной болезни она практически все свое время посвящала уходу за ней.

Когда появился официант, Алан сделал заказ, а Дороти тем временем еще раз обвела взглядом зал. Она заметила двух мужчин и высокую темноволосую женщину в синем платье с блестками, которые направлялись к музыкальным инструментам.

– Хотите бокал вина? – спросил Алан, переключая ее внимание на себя.

– Нет, спасибо, я воздержусь, – ответила Дороти, решив, что его присутствие и без того действует опьяняюще.

– Расскажите побольше о себе, – попросил Алан, когда официант отошел от них.

Дороти подняла на него глаза и подумала про себя, что Алан Латимер – самый привлекательный из всех мужчин, которых она до сих пор встречала. Она нервно проглотила слюну.

– Мне почти не о чем рассказывать.

Алан подался вперед и упер локти в край стола.

– Если не о чем рассказывать, тогда позвольте мне сделать несколько предположений. Ваша фамилия О'Хансен, значит, в вас течет ирландская кровь?

– Да, я отчасти ирландка, – призналась Дороти.

– Какая же часть в вас наиболее ирландская? – спросил он лукаво и широко улыбнулся, показав ровный ряд зубов.

Дороти засмеялась. У нее не хватало сил противостоять озорному веселью, искрившемуся в глубине его поразительно синих глаз.

– Ну конечно, волосы, – продолжал он, и его взгляд сделался оценивающим. – Вам говорили, что у вас очень красивые волосы?

От этого простого комплимента у Дороти сперва перехватило дыхание, после чего бросило в жар.

– Нет. Спасибо, – пробормотала она. – Точно такие же были у моей мамы. Я ирландка по материнской линии.

– Разве не по отцовской?

Дороти потупилась и отпила еще глоток из своего бокала.

– О’Хансен – фамилия моего отчима, – сказала она. – Он меня удочерил, когда женился на маме, но потом они развелись.

– Да, помню, вы говорили, что ваш родной отец расстался с матерью еще до вашего рождения, – сочувственно вздохнул Алан. – А ваша мать когда-нибудь рассказывала вам, почему он ушел?

Прежде, чем Дороти успела ответить, юный помощник официанта поставил на стол маленькую корзинку с булочками, и тут же по залу полились первые такты популярной любовной песенки – это начало играть трио.

Дороти обернулась на звуки музыки. Женщина, которую она видела идущей к эстраде, теперь стояла перед микрофоном. Она запела голосом низким и чувственным, умоляя возлюбленного вернуться к ней. Несколько пар поднялись из-за ближайших столиков и направились на маленький танцевальный круг.

– У нее приятный голос, – сказала Дороти, обрадованная тем, что песня дала возможность увести разговор от ее отца.

– Да, – согласился Алан, и тут как раз подоспел официант с салатами.

Во время ужина Дороти удавалось удерживать разговор на общих предметах. Она подробно рассказала Алану о своих занятиях с Алмазом. Музыкальное трио продолжало развлекать ресторанную публику, и Дороти заметила, что танцевальная площадка почти не пустела.

– Как насчет десерта – или, может быть, вы хотите кофе? – спросил Алан, когда официант унес тарелки.

– Кофе, пожалуйста, – улыбнулась Дороти. – Все было так вкусно, большое вам спасибо.

– На здоровье, – сказал он. – Но вечер еще не закончился. Мы, кажется, единственные, кто еще не танцевал. Думаю, это следует исправить, а вы как считаете? – Он очаровательно улыбнулся, и сердце Дороти пропустило один удар.

– Я вообще-то… – пробормотала она.

– Вы говорили, что танцуете. – Алан встал.

Дороти продолжала колебаться.

– Да, но я…

– Обещаю не наступать вам на ноги, – пошутил он.

Дороти подняла на него глаза. В его глазах блестел явный вызов. Собравшись с духом, она тоже встала и впереди Алана пошла к танцующим. Сейчас музыканты играли душещипательную балладу о том, как кто-то разбил чье-то сердце. Ступив на паркетный пол, Дороти повернулась к Алану и, секунду спустя, оказалась в его объятиях.

Едва они прикоснулись друг к другу, как цепная реакция крохотных взрывов пробежала по всем ее жилкам, лишив способности дышать. Кожу болезненно закололо иголочками, словно от удара током. По телу прокатилась жаркая волна, а за ней нахлынуло желание…

Алан, закрыв глаза, вслушивался в чувственную мелодию. Он признался себе, что намеренно выбрал именно этот ресторан, чтобы снова получить возможность заключить ее в объятия. Сейчас он изо всех сил сдерживал себя, чтобы не сжать губами нежную мочку ее уха, не покрыть поцелуями стройную шейку. Каждый шаг, каждое движение сильнее разжигало в нем огонь, готовый поглотить его целиком.

От Дороти пахло весной и дикими цветами, и этот запах щекотал ему нервы. Внезапно Алан почувствовал, что по ее телу пробегает едва ощутимый трепет, и его утешила мысль, что она, как и он, взволнована.

Для Дороти прикосновение рук Алана оказалось более сильным испытанием, чем она могла представить себе. Каждая ее клеточка, каждый нерв настроились на волну обнимавшего ее мужчины. Мужской запах заполнил ее, заставлял еще отчетливее ощущать прикосновение его мускулистого поджарого тела.

Они словно танцевали вместе всю жизнь, а не несколько коротких минут. Она предвидела каждый шаг, каждый поворот, ее ноги почти не чувствовали земли. И она молилась, чтобы песня не кончалась никогда.

Но вот музыка постепенно затихла, прекратилась совсем… И когда он выпустил ее, она едва сдержала разочарованный стон.

– По-моему, получилось неплохо, – сказал Алан хрипло.

Дороти только и могла, что кивнуть. Легко касаясь пальцами спины Дороти, он повел ее назад к столику.

Когда они вновь уселись, появился официант с двумя чашками кофе. Алан молча глядел, как Дороти наливает себе сливки, ее лицо пылало, губы слегка дрожали, и ему мучительно захотелось снова ощутить их вкус. Он попытался втолковать себе, что его влечет к ней так сильно лишь потому, что последние два года после смерти Этель он вел жизнь отшельника. Но Алан знал, что обманывает себя.

Что-то именно в этой женщине притягивало его, словно магнитом, пробуждало желания, которые он давным-давно не испытывал. Да, она хороша собой и неглупа. Она завоевала его уважение тем, что сумела найти общий язык с Алмазом. Но…

Алан не мог отделаться от мысли, что она что-то утаивает. Что для приезда в Спрингфилд у нее имелась еще некая, тайная причина. И он твердо решил во что бы то ни стало докопаться до сути.

Алан отпил несколько глотков кофе.

– Вы так и не рассказали о себе. – Он откинулся на спинку кресла и изучающим взглядом посмотрел на Дороти. – Позвольте… Я знаю, что вы единственный ребенок, что ваша мать ирландка, отец не жил с вами и вы умеете обращаться с лошадьми. – Он помолчал и нахмурился. – А как насчет личной жизни? Вас ждет в Арканзасе друг?

Дороти не ожидала подобного поворота разговора.

– Не слишком-то скромный вопрос. Вряд ли это вас касается, – как можно спокойнее ответила она.

Алан усмехнулся.

– Значит, у вас нет ни жениха, ни приятеля, ни мужа, – заключил он, не моргнув глазом.

На какой-то миг Дороти очень захотелось солгать, сказать что у нее уйма поклонников, целая свита, просто чтобы поглядеть на его реакцию.

– Я уже ответила, что вас это не касается, – повторила она и, увидев, как он только шире улыбнулся, стиснула зубы. – А вы-то сами, Алан? – спросила она с досадой, решив действовать его же оружием. – У вас есть женщина? Или вы все еще оплакиваете жену?

Его глаза потемнели и стали словно ночное небо, в их глубине промелькнуло какое-то непонятное чувство. Но он сразу овладел собой, а Дороти тут же пожалела о вырвавшихся словах.

– Простите. Это было грубо и бессердечно с моей стороны, – быстро проговорила она.

– Не извиняйтесь, я это заслужил, – великодушно признал он. – Вы правы, ваша личная жизнь меня не касается.

– Желаете еще кофе? – Очень кстати подоспевший официант разрядил обстановку.

– Нет, спасибо, – ответили они хором.

– Принесите счет, пожалуйста, – попросил Алан.

– Простите, я на минутку. – Дороти встала и направилась в дамскую комнату.

Алан откинулся на спинку стула, дожидаясь ее возвращения. Конечно она имела право разозлиться, но по какой-то причине, о которой он сам имел пока довольно смутное представление, Алан очень хотел бы знать, есть ли в ее жизни мужчина.