Текст книги "Время не властно"

Автор книги: Марта Поттерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

3

Алан с интересом разглядывал испуганное лицо Дороти. После ее странной реакции на имя Эндрю Гибсона он не мог избавиться от смутных подозрений. Ее нервная болтовня и расспросы о круизах, теплоходах и отпусках только еще больше насторожили его. На мгновение она напомнила ему Этель, которая была виртуозом по части лжи.

За ужином Алан намеренно заговорил об Эндрю Гибсоне, только чтобы понаблюдать за поведением Дороти. Он отметил, что ее глаза цвета лесного ореха вспыхнули острым интересом, тело вытянулось в струнку, дыхание замерло на губах – так же, как сейчас.

– Кажется, вы потеряли дар речи, милый Рыжик? – спросил Алан и увидел, как в глубине ее глаз гнев борется с чувством вины.

– Мне просто крайне неловко, – ответила Дороти, кипя возмущением оттого, что он снова употребил ненавистную кличку.

– Вот как? – отозвался Алан, и его тон дал ей понять, что он ни капли ей не верит.

– Тогда я нагрубила вам, а потом пожалела о своей вспышке. – Дороти надеялась, что ее объяснение звучит достаточно правдоподобно. – И я подумала, что лучший способ дать вам понять, как вы ошибались насчет меня – это приехать в Орегон и показать, на что я способна. Ведь отказав вам, я не вас наказала, а ни в чем не повинную лошадь.

Алан рассмеялся, и снова его низкий раскатистый смех заставил ее пульс участиться.

– Замечательно, – сказал он. – Но с тех пор прошло два месяца. Вы не слишком спешили. Почему же вам понадобилось столько времени, чтобы раскаяться?

Дороти сердито сверкнула на него глазами. Своими вопросами он ставил ее в тупик, но она не собиралась сдаваться так легко.

– Послушайте… если вам не нужна моя помощь, так сказали бы мне это сразу по телефону, я сэкономила бы уйму времени и денег…

Алан услышал в ее голосе неподдельное возмущение, и на миг ему захотелось поверить ей. Он в самом деле очень хотел думать, что единственной причиной, заставившей ее приехать в Орегон, было желание поработать с его скаковой лошадью, и все же не мог до конца поверить в это. Он в деталях вспомнил стычку с ней тем вечером, два месяца назад. Тогда он готов был поставить любые деньги, что она никогда не захочет иметь с ним дела. Алан сознавал, что ему практически нечем подкрепить свои сомнения, но с некоторых пор он привык доверять собственной интуиции.

Он молча любовался ее вызывающе блестевшими глазами. Но если ей нечего скрывать, почему она все время нервно покусывает нижнюю губку? Однако вопросы в лоб не принесли ему успеха, возможно, стоило попробовать другой подход.

– Мне очень нужна помощь, вернее, в ней нуждается Алмаз, – ответил он, решив, что самым разумным будет выждать и понаблюдать. – Послушайте, извините меня. – И с удовлетворением отметил, как в ее глазах промелькнуло облегчение.

– Все в порядке, – отмахнулась она, пытаясь не обращать внимания на то, как сердце проделывает в груди немыслимые сальто-мортале.

Его вопрос, хотя и не совсем неожиданный, все же застал Дороти врасплох. Но еще удивительнее было то, что целое цепенящее мгновение во время возникшей паузы ей безумно захотелось довериться ему, рассказать о дневнике матери, из которого она узнала, что ее отцом был Эндрю Гибсон.

Но она поспешно подавила этот порыв. Скорее всего, он ей не поверит. К тому же Дороти быстро напомнила себе, что Алан был женат на Этель, законной дочери Эндрю, и несомненно он предан памяти жены. Если Дороти ему откроется, он обвинит ее во лжи или в чем-то столь же малоприятном и предложит ей собрать вещи прежде, чем она успеет встретиться с отцом. А если она останется на ранчо Синяя Звезда, ее шансы увидеть Эндрю Гибсона будут намного выше. С этой надеждой она займется Алмазом и станет молиться, чтобы ее отец побыстрее нанес своим соседям дружеский визит. А если между тем ей удастся помочь Алмазу справиться с его комплексами, она, возможно, в качестве дополнительного приза завоюет уважение и доверие Алана.

– Вы все еще хотите кофе? – вклинился в ее мысли вопрос Алана.

– Да. Спасибо. – Дороти подошла к стойке. – Расскажите поподробнее об Алмазе.

Алан достал из шкафчика над раковиной две кружки, налил в них кофе, затем одну из них придвинул к Дороти, следом за ней – сливочник, и прислонился к столу со своей кружкой в руке.

– Я купил Алмаза два года назад на ярмарке здесь, в Орегоне. С тех пор он приходил первым на всех шести скачках, в которых участвовал. К несчастью, он не выносит вида стартовых ворот, и с каждым разом эта его навязчивая идея становится все сильнее. На последних скачках два месяца назад судьи едва не дисквалифицировали его. Он задержал старт больше чем на двадцать минут, прежде чем нам удалось провести его через ворота.

– А когда его заводят в фургон для перевозки, он ведет себя так же? – спросила Дороти.

– Нет. Ну, по крайней мере, не в такой степени, – ответил Алан. – Сначала он немного артачится, но после нескольких попыток мы его загружаем. А что?

– Просто любопытно, – сказала она. – А когда, вы говорите, очередные скачки?

– В следующую субботу в Олбани, – ответил Алан. – И если он откажется проходить через ворота снова, сорвет или задержит старт, его снимут с соревнований, а, может быть, и навсегда дисквалифицируют.

Дороти услышала в его голосе досаду и пораженческие нотки. Но ее обнадеживал факт, что даже потратив энергию на то, чтобы упираться в воротах, Алмаз все-таки выигрывал скачки. Он, безусловно, скаковая лошадь с незаурядными данными, и будет печально для него и его владельца, если перед ними закроются двери спорта.

– Времени остается не так уж много, – сказала Дороти. – Когда я смогу на него взглянуть? – спросила она, желая не только быстрее попробовать свои силы, но и приободрить Алана, усталое лицо которого выражало сильное беспокойство. – Мне сперва нужно познакомиться с ним и заслужить его доверие, – продолжала она. – Только после этого я смогу выяснить, что заставляет его всякий раз мешкать в воротах. Одно только правильное понимание сущности проблемы часто приводит к ее разрешению.

– Я от души на это надеюсь, – со вздохом заметил Алан. – Может быть, пойдем на конюшню, не откладывая?

– Я готова. – Дороти поставила пустую кружку на стойку. – Я полагаю, лошади у вас живут по строгому распорядку? Алмаза тренируют вместе с остальными? – поинтересовалась она.

– Да. Я решил, что лучше не отступать от привычного графика.

– Отлично. – Дороти натянула сапожки. – Что именно вы пробовали делать до сих пор?

– Все! И глаза завязывали, и лакомствами соблазняли. Но несмотря ни на что, он становится только хуже, – добавил Алан безнадежным тоном.

Дороти встала.

– Давайте наконец взглянем на него.

Алмаз оказался поистине великолепным созданием. По-другому трудно было описать гнедого чистокровного жеребца с характерной белой отметиной на носу, спокойно стоявшего в своем стойле. Алан представил Дороти конюху, специально приставленному к призовому скакуну. Том как раз собирался заняться утренним туалетом Алмаза.

– Рой не говорил, как прошла тренировка? – спросил Алан.

– Сказал только, что Алмаз, как всегда, рвался вперед, – ответил Том. – Скачки – его стихия. Рой сказал, что с трудом сдерживал его в тренировочной пробежке. Он абсолютно уверен, что Алмаз без труда возьмет первый приз в скачках четырехлеток.

– Алмаз победит, если только мы заставим его пройти через стартовые ворота, не задерживая общее движение, – прокомментировал Алан. – Когда ты закончишь его чистить, Томми?

– В полчаса управлюсь, – ответил Том, заходя в стойло.

Алмаз издал тихое приветственное ржание. Алан повернулся к Дороти.

– Эти полчаса мы можем погулять по окрестностям.

Дороти много доводилось видеть скаковых конюшен, но нигде не царил такой образцовый порядок, как на ранчо Синяя Звезда.

Алан уверенно держал в своих руках бразды правления. Судя по приветствиям, которыми он дружески обменивался с попадавшимися им навстречу конюхами и жокеями, он пользовался уважением у своих подчиненных. Дороти познакомилась с Клодом Крэддоком, управляющим конюшней, и осмотрела безупречно содержавшиеся стойла, в которых обитали двадцать скаковых лошадей, двумя из которых Алан и его отец владели на паях с другими фермерами, а Алмаз принадлежал им всецело.

Алан показал ей стойла, где стояли лошади, на которых ездили просто для удовольствия, и предложил выбрать себе любую, какую она пожелает, кроме его личной лошади, Лютика.

Когда они возвращались назад к стойлу Алмаза, Дороти спросила:

– Вы не обидитесь, если я попрошу вас уйти? Я предпочитаю познакомиться с ним сама, на это требуется время.

На самом деле ее не привлекала перспектива работать на глазах у Алана, который станет придирчиво следить за каждым ее движением. Его присутствие действовало ей на нервы, а она знала, что лошадь сразу почувствует ее волнение. Дороти увидела, как на загорелом лице Алана промелькнула неуверенность.

– Да, обижусь, – начал Алан, – но…

– Я знаю, вы не верите до конца, что я сумею что-либо сделать, – перебила его она. – Это ваше убеждение преобразуется в отрицательную энергию, а из моего опыта общения с лошадьми класса Алмаза я знаю, что они в высшей степени чуткие существа. Он может непредсказуемо повести себя.

Алан криво усмехнулся.

– Вы не дали мне закончить. Вы правы, настроен я довольно скептически, но все потому, что отзывы, которые я о вас слышал, очень похожи на сказки, а вы в них выглядите колдуньей, наводящей на лошадей чары…

Дороти открыла рот, чтобы возразить, но он жестом остановил ее.

– Дело в том, что я в безвыходном положении. У меня нет ни времени, ни выбора, и терять мне нечего, а выиграть я могу все, если только позволю вам действовать на свой страх и риск. Я не стану мешать и предоставлю вам полную возможность наводить свои чары, – сказал он и с улыбкой добавил: – Я нисколько не хотел вас обидеть.

По телу Дороти пробежал сладкий трепет. Интересно, знает ли он, какое впечатление производит его улыбка?

– Спасибо, я ценю вашу откровенность, – сказала она. – Я уверена, что все истории, которые вы слышали, сильно приукрашены. Я тоже буду с вами откровенна. Со многими лошадьми мои методы себя оправдывают, но были у меня и неудачи. В каждом конкретном случае есть свои сложности, каждое животное уникально, – продолжала Дороти. – Я не гарантирую, что смогу найти «магическое» средство для Алмаза. Но чем быстрее я начну, тем лучше.

– Замечательно. Вам и карты в руки, – кивнул он и удалился неторопливой походкой.

Дороти несколько раз глубоко вздохнула и повернулась к Алмазу. Она открыла дверцы стойла и остановилась, изучая крупный корпус лошади, восхищенно отмечая четкость линий и классическую правильность сложения. Ощутив чужое присутствие, Алмаз повернул голову и посмотрел на нее. Дороти достаточно было один раз взглянуть ему в глаза, чтобы убедиться, что перед ней чрезвычайно умное животное. Природное любопытство заставило его сделать по направлению к ней несколько шагов, и когда Дороти протянула вперед руку, он фыркнул ей в обращенную вверх ладонь, затем повернулся к висевшей рядом корзине и принялся жевать сено.

– Ты славный парень, – сказала негромко Дороти, вошла в стойло и обрадовалась, что Алмаз не прекратил есть, только бросил на нее беглый взгляд.

Дороти приблизилась к лошади и погладила ее по шее, позволяя ей привыкнуть к своему присутствию. Несколько минут спустя, она положила обе ладони на его мускулистое плечо и принялась подталкивать его назад, к стене, отмечая, как он сопротивляется и отходит в противоположную сторону. Усилив нажим, она придвинулась к нему и почувствовала, как напряглись его мускулы, и в ту же секунду Алмаз взбрыкнул левой задней ногой. Дороти успела быстро шагнуть назад и, ласково заговорив с лошадью, снова начала гладить ей шею.

Ее обнадеживало то, что ее присутствие и действия не слишком беспокоили его. Она проделала еще несколько менее значительных опытов, стараясь удостовериться, что он не подвергался плохому обращению, но реакция лошади на ряд резких движений не дала ей повода сделать такой вывод.

Зато когда Дороти еще раз попыталась подтолкнуть его к стене, он снова заволновался, что она определила как симптом слабо выраженной клаустрофобии.

Она осталась в стойле еще на полчаса, успокаивая лошадь и позволяя ей привыкнуть к своему голосу, запаху и прикосновениям, потом вышла и еще немного прошлась по территории конюшен. В дальнем конце она заметила Алана, который разговаривал с кем-то из персонала. Не желая мешать, она повернулась, вышла через ворота и по тропинке зашагала вверх к дому.

Солнце уже начало свое восхождение по небосклону, становилось жарко. Заглянув на кухню, Дороти почувствовала дразнящий запах свежеиспеченных булочек.

– Доброе утро! – приветствовал ее стоящий у мойки Норман Латимер. – Угощайтесь кофе, – предложил он. – Берите на столе булочки с отрубями. Алан, видимо, водил вас на экскурсию?

– Да, – ответила Дороти. – У вас здесь превосходные условия, – сказала она, наливая себе кофе.

– Спасибо. Но это целиком заслуга Алана, – произнес Норман, исполненный отцовской гордости. – С тех пор, как он десять лет назад принял на себя руководство, он вкладывает в дело всю душу, и вот – добился нынешних результатов. Но если хотите знать мое мнение, он уж слишком много работает и почти не позволяет себе отдыхать. Мы с матерью надеялись, что его брак с Этель все изменит, и на какое-то время так и случилось…

Норман запнулся и склонился над мойкой, словно сожалея о своих словах.

– Должно быть, после ее гибели он чувствует себя опустошенным, – сказала Дороти, надеясь, что Норман продолжит рассказ о сыне. Но он вместо этого сменил тему.

– Полагаю, вы уже познакомились с красой и гордостью наших конюшен?

– Если вы об Алмазе, то да. Он прекрасен, – искренне откликнулась Дороти. – Надеюсь, я сумею изменить его поведение.

– Желаю успеха, – без всякой надежды в голосе произнес Норман. – Мы все перепробовали. Не хочется так говорить, но я считаю, что это безнадежный случай. Сомневаюсь, что он будет еще участвовать в скачках.

– Папа у нас известный оптимист. – Эти слова произнес Алан, который как раз входил на кухню через заднюю дверь.

– Прости, сынок, – сказал Норман с выражением раскаяния. – Но признай, что здесь требуется чудо.

– Папа, ты, сам того не желая, обижаешь нашу гостью, – шутливо проговорил Алан. – Я в свою очередь, должен сознаться, сделал это в Арканзасе. Дороти приехала из такой дали, чтобы попытаться нам помочь, – продолжал Алан. – Ты не считаешь, что мы должны оказывать ей поддержку? Кроме того, чудеса в жизни случаются. А мы слишком много денег вложили в Алмаза, чтобы списывать его со счетов.

– Ты прав, – поспешно ответил Норман и повернулся к Дороти. – Надеюсь, вы примете мои извинения? Мое замечание не относилось к вам лично и не являлось критикой.

– Я ничуть не обиделась, – заверила она его с улыбкой.

– Вы меня извините, – продолжал Норман, – но я обещал жене свозить ее этим утром в город. Вы, Дороти, чувствуйте себя, пожалуйста, как дома. До скорой встречи. – И помахав рукой, он вышел.

Дороти подошла к столу и, взяв булочку, отщипнула от нее кусочек только для того, чтобы чем-то занять руки. В присутствии Алана у нее почему-то совершенно пропадал аппетит.

– Ну и как вы поладили с Алмазом? – спросил Алан, наливая себе кофе.

– Прекрасно, – сдержанно ответила она. – Он хорошо воспитан и в прекрасной форме.

– У вас уже появились какие-нибудь соображения по поводу того, как разрешить эту задачу? – спросил он.

– Есть несколько идей, – ответила Дороти. – Но сначала я хочу вас кое о чем попросить.

– Выкладывайте.

– Есть у вас видеозаписи каких-нибудь скачек? – спросила она. – Мне особенно интересно посмотреть, что происходит с ним в стартовых воротах. Да, еще мне нужны сами стартовые ворота. Вы пользуетесь ими на тренировочных скачках?

Прежде, чем ответить, Алан отхлебнул глоток кофе.

– Записи есть, – ответил он. – И стартовые ворота на треке тоже есть. Что-нибудь еще?

– Можно мне на некоторое время воспользоваться услугами Тома или Роя, если это он регулярно выезжает Алмаза. Мне нужен помощник, которого лошадь хорошо знает. Еще мне нужно отгороженное место, где-нибудь в сторонке, чтобы Алмаз ни на что не отвлекался. Я хочу еще раз пройти с ним азы обучения, напомнить ему о хороших манерах.

– Найдется. К северу от конюшен есть крытая площадка.

– Еще необходим автофургон, лучше тот же самый, в котором вы доставляете его на скачки и назад. Хочу сама увидеть, как он ведет себя, когда его заводят внутрь и выводят.

– Я скажу Тому, чтобы обеспечил вас всем, что требуется, – сказал Алан. – Когда вы планируете начать?

– Как можно скорее, – ответила Дороти. – Только сначала хотелось бы посмотреть видеофильмы.

– Я достану кассеты. Но пока еще вы не начали работать, и поскольку сегодня такой погожий весенний день, может быть прогуляемся по той части ранчо, где вы еще не были… И на этот раз верхом?

Дороги замешкалась с ответом. Ей не терпелось начать работать с Алмазом, но приглашение объехать ранчо верхом было весьма заманчиво. Похоже, что Алан намеревался, пусть на время, забыть о своем предвзятом отношении к ней и ее способностям. Отказ мог поставить это хрупкое перемирие под угрозу.

– Спасибо, я с удовольствием, – ответила она с улыбкой.

Алан резко осадил Лютика в небольшой рощице на берегу маленького озера. Дороти, которая ехала на послушной, но жизнерадостной кобыле по кличке Роза Ветров, тоже натянула поводья.

Под лучами солнца синяя вода в озере сверкала словно звезда.

– Что за прелестное место! – Она повернулась к Алану и почувствовала, как дрогнуло и сильно забилось сердце, стоило ей взглянуть на мужчину, сидевшего на большом черном жеребце.

Темно-коричневая широкополая шляпа отбрасывала густую тень на его красивое лицо. Он напомнил Дороти шерифа из старых вестернов, не хватало только блестящей звезды на джинсовой рубашке.

– Вот одно из моих любимейших мест, – вздохнул он. – Настоящий оазис. В детстве мой брат Саймон, сестренка Пенни и я прибегали сюда почти каждый летний день. А по воскресеньям мама упаковывала еду в корзину, и мы верхом приезжали сюда и проводили послеобеденное время, купаясь и отдыхая в тени деревьев.

Алан спешился и закинул поводья на низенький кустарник. Дороти тоже спрыгнула на землю и не стала привязывать Розу Ветров, все равно она никуда не денется от Лютика.

Она прошла следом за Аланом под сень тенистой плакучей ивы, испытывая завистливое чувство к нему и его близким и горько сожалея, что у нее нет подобных воспоминаний.

– Вода так и манит, – заметила она. – Вы, наверное, много плаваете?

Солнечные зайчики подмигивали ей с поверхности воды.

– Вы угадали. – Он снял шляпу и вытер лоб рукавом. – А в теплые ночи это лучшее место, чтобы купаться нагишом. Вы когда-нибудь это пробовали, Дороти? – И он усмехнулся уголком рта.

У Дороти дрогнуло и замерло сердце. Она невольно представила, как обнаженный Алан входит в воду, его худое сильное тело блестит в лунном свете. Она судорожно проглотила слюну и почувствовала, как сердце пропустило несколько ударов, прежде чем вернуться к нормальному ритму.

– Нет. Должна признаться, что подобного опыта не имею, – ответила она бесстрастно в тон ему, глядя прямо перед собой.

– Поверьте, с этим ничего не сравнится, – сказал Алан тихим проникновенным голосом.

– Я вам верю на слово, – откликнулась Дороти, удивляясь тому, что тело медленно охватывает странный жар.

– Знаете, мне кажется, что уже достаточно тепло для купанья, – продолжал Алан. – Не хотите попробовать? – спросил он вкрадчиво, и это соблазнительное предложение заставило ее пульс участиться.

– Думаю, нет, – проговорила она, немного дрожащим голосом, и отвернулась. – Но вас прошу не стесняться.

– Трусиха… – тихо, почти шепотом произнес Алан.

Внезапно воздух прорезало пронзительное ржание. Дороти, резко обернувшись, увидела, как кобыла, испуганно вереща, встает на дыбы, и бросилась к ней. Вслед за Розой Ветров и Лютик принялся тревожно фыркать, храпеть и бить копытом.

Дороти подбежала к лошади и схватила болтающиеся поводья, но охваченное паникой животное отпрянуло, мотнуло головой, повернулось и поскакало прочь.

Лютик вскидывал голову и бил в землю копытами, пытаясь освободить поводья. Дороти устремилась к нему.

– Тише, милый, успокойся, все хорошо!

Она шагнула к испуганному коню и протянула руку, чтобы поймать уздечку. Но Лютик внезапно поднялся на дыбы, и его копыта мелькнули в опасной близости от лица девушки.

– Дороти! Берегитесь! – крикнул Алан.

Дороти не вполне поняла, что произошло, но в следующее мгновенье она уже лежала на песке, а Алан – на ней.

Тяжело дыша, он медленно выпустил Дороти.

– Вы что, совсем с ума сошли! – воскликнул он, свирепо глядя на нее. – Вы могли погибнуть.

– Не валяйте дурака, – возмутилась Дороти. – Все было в порядке, пока вы не сбили меня с ног, – заявила она, все еще ощущая тяжесть его тела, прижавшего ее к земле, и его горячее дыхание на своем лице.

– Я ее сбил с ног! – прошипел он. – Черт возьми! Я только что вам жизнь спас, Рыжик! Да вы хоть видели, как близко эти копыта были от вашей хорошенькой головки?

– Ничуть не близко, – резко возразила Дороти, отказываясь признать его правоту. – Но что могло напугать лошадей? И не называйте меня больше Рыжиком, – добавила она, не в силах скрыть раздражение.

– Змея, скорее всего, – пожал плечами Алан. – Ничто другое так не действует на Лютика. А я стану называть вас Рыжиком, когда мне захочется.

Кипя от ярости, она открыла рот, чтобы высказать ему на этот счет свое мнение, но стоило ей встретиться с ним взглядом, как готовая сорваться с языка язвительная отповедь вылетела из головы. Разделявший их воздух сделался живым, дышащим существом. Она услышала, как сердце Алана забилось в такт с ее сердцем, и когда его взгляд остановился на ее губах, у нее перехватило дыхание, а каждый нерв сладостно затрепетал.

Он медленно начал приближать свои губы к ее губам.

– Только посмейте… – начала Дороти.

– И посмею, – хрипло выговорил Алан. – Между прочим, Рыжик, я хотел это сделать с того самого момента, как вас увидел.

И он закрыл ей рот поцелуем.