Текст книги "Предатель. Точка невозврата (СИ)"
Автор книги: Марта Макова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Глава 16
– Даш, я отправила тебе несколько вариантов квартир. Посмотри вечером. Мне больше нравится тот, что на Фурштатской. И от школы твоей в двух автобусных остановках, и до метро близко. Мне добираться до работы будет проще. Да и квартира неплохая, ремонт свежий, комнаты большие, светлые. – я говорила в трубку и одновременно щёлкала мышкой, в десятый раз пересматривая фотографии комнат и обстановки в них. – Ты можешь спать в той, что с балкончиком, а я в проходной на диване.
Я полночи в срочном порядке искала жильё для нас дочерью. Нужно было срочно вытаскивать её из дома. Да, вчера Кир уехал с Дашкой, оставив Ольгу на крыльце дожидаться такси. Но что будет завтра?
Вчера Кир с Дашкой долго говорили, отойдя в самый дальний угол зала. Хмурая дочь, скрестив руки на груди, напряжённо слушала отца, коротко и зло отвечала ему. Я не подходила к ним, только наблюдала издалека, готовая в любой момент подскочить и вмешаться. Ольга, на которую Кир нарычал, тоже не приближалась. Бродила с кислой миной вдоль столов и хлестала шампанское бокал за бокалом.
Я совершенно не понимала поведения мужа, не видела логики в его действиях. Кир намекал, что не было измены, признавался мне в любви, но на вечер пришёл под руку с Ольгой. Упрекал в том, что я рассказала Дашке о его измене, но сам продолжал демонстрировать их с Ольгой отношения. Если он думал, что останется в глазах дочери белым и пушистым, а меня выставит истеричкой, бросившей семью и ребёнка, то он ошибался. Дашка должна была знать, кто скользкой змеёй прополз в наш дом. И кто виноват в развале семьи. Сделать выводы и свой выбор. И я очень надеялась, что он будет в мою пользу.
– На Литейном тоже неплохой вариант, Даш. Но окна на проспект выходят. Будет шумно. А летом пыльно. – перешла я к следующему варианту. – И расположение комнат не очень, этот длинный и тёмный коридор. Неуютный…
– Мам… – тихим голосом перебила меня дочь. – Мам, я здесь останусь. С отцом.
Я туго сглотнула остатки незаконченной фразы и задержала дыхание.
– Ты только не обижайся. Я люблю тебя, мам. Очень люблю. И папу люблю. Я очень надеюсь, что вы помиритесь. Вы же пара. Вы всем на зависть пара. – прерывисто дышала в трубку дочь. – Я здесь буду жить, мам. Я ни одну гадину в наш дом не пущу. Вы с папой обязательно помиритесь. А в нашем доме никого не будет, пока я здесь живу.
– Даш, Даша, девочка моя. – я сжала пальцами заломившую переносицу. – Это неправильно. Так не должно быть. Это не твоя ответственность, дочь. Не нужно этого делать. Как бы в дальнейшем не сложились наши с отцом отношения, ты ни в коем случае не должна собой жертвовать.
– Мы поговорили вчера с папой. – тихо продолжила дочь. – Мам, он любит тебя и не хочет развода. Я хочу дать ему ещё один шанс, мам. И ты дай. Попробуйте поговорить спокойно. Обсудить. Вы же взрослые люди. Просто приезжай домой, мам. Мы с папой очень ждём тебя.
Я закрыла на экране закладки с фотографиями квартир, крутанулась с креслом в сторону окна, за которым шёл дождь.
– Даш, я рада, что у вас с отцом всё хорошо, что вы поговорили. – я старалась, чтобы голос не дрожал, поэтому внимательно следила за дыханием и делала паузы. – Но у меня нет оснований верить ему, Даш. В последнее время его слова расходятся с делом. Просто на разных полюсах.
– Поговорите, мам. Я не хочу, чтобы вы с папой разводились. – упрямо гнула своё Дашка.
– Хорошо, я подумаю. – пообещала, но была в полной уверенности, что не стану этого делать.
Разве можно такое простить? Ночь, проведённую в ненавистном кабинете, пощёчину. И о каком доверии может идти разговор, если Кир за моей спиной перевёз в Питер свою первую семью, отдал им Дашкину квартиру. И ни словом не обмолвился со мной. Не посоветовался. Почему до последнего скрывал от меня?
– Мне пора, мам. – немного повеселела Дашка. – Сейчас факультатив по химии начнётся, будем последнюю лабораторную разбирать. Она ни у кого не задалась.
Дочь отключилась, а я так осталась сидеть вполоборота к окну, и смотреть на серую пелену дождя.
Нужно что-то делать. Как-то выковыривать дочь из дома. Или, действительно, стоит подождать, когда Кир сам накосячит в очередной раз и Дашка поймёт, что нет смысла доверять ему? Как мне убедить её переехать вместе со мной?
– Маргарита Романовна. – осторожно сунулась в приоткрытую дверь Катя. – Маргарита, Романовна, вы уже видели? Перевод видели?
Сердце тревожно трепыхнулось. Такой растерянной Катю я не видела никогда. Глаза как блюдца, губы трясутся. Что такого могло произойти, чтобы моя стремительная и горящая комета Катя, стояла сейчас, как пыльным мешком пристукнутая?
– Какой перевод, Кать? – я крутанулась к столу, защёлкала мышкой, открывая нужную вкладку.
– На наш счёт от Белецкого. Риточка Романовна, это же нам теперь на всё хватит! – радостно запищала Катя, справившись с первыми эмоциями. – Мы же сможем закончить отделку гостиницы. Там и на мебель, наверное, останется.
Я моргнула, глядя на поступившую на счёт фонда сумму. Белецкий удвоил её, и теперь ровно десять миллионов не мигая своими нолями, пристально смотрели на меня с экрана.
Что это значит? Он не принял моего отказа? Он торгуется? Это аванс? Глядя на экран монитора, постучала кончиком ручки по столешнице. Как я должна к этому относиться? Понятно, что ни о какой ночи с господином Белецким речи идти не может. А если он будет настаивать? А если не будет?
– Маргарита Романовна, мы спасены! – эмоционально размахивала руками Катя. – Я знала, знала, что Белецкий не пройдёт мимо! Он такой молодец, он стольким помог! О нём столько хорошего говорят!
Хорошего? После личного знакомства с меценатом года я ничего хорошего сказать о нём не могла.
Растерянно потёрла пальцами лоб. Это что же, мне нужно позвонить ему и поблагодарить? И сделать это нужно лично, а не через помощницу. Выразить, так сказать, уважение.
Исчезнувшая в приёмном Катя, снова появилась на пороге кабинета. В этот раз сияющая и с огромной корзиной белоснежных роз.
– Маргарита Романовна, вам. Только что принесли. Здесь карточка есть. – Катя водрузила корзину на чайный столик. – Боже, какая красота! Мне никто не дарил таких шикарных букетов.
Помощница выхватила и нежных бутонов небольшую открытку и протянула мне.
Я и без карточки знала от кого цветы. Только Кир знал, что я обожаю белые розы. Именно такие, как сейчас, стояли в корзине. Не кремовые, не лимонные, а белоснежные. Однако открытку открыла.
"Готов к сотрудничеству. Ресторан "Мольер» двадцать ноль-ноль. Белецкий." – с жирной точкой в конце.
Глава 17
– Маргарита Романовна, к вам… – Катя безуспешно попыталась предупредить меня, но Кирилл опередил её, широким шагом вошёл в мой кабинет.
Я оторвалась от бумаг и медленно подняла голову на мужа, встретилась с ним взглядом.
– Не суетитесь, Екатерина. – кинул моей помощнице через плечо Кир. – К своей жене я могу заходить без представления. Лучше сделайте мне кофе. Чёрный без сахара.
– Кофе закончился. – дерзко вздёрнула подбородок Катя и удалилась в приёмную.
Я мысленно улыбнулась. Моя ты золотая девочка, обиделась за меня. Мстит, хоть и мелочно, как ребёнок.
– Всё так плохо? – с издёвкой ухмыльнулся муж. – Даже на кофе не хватает?
– Ты один? Без Ольги? – проигнорировала его вопрос.
Кир недовольно поморщился.
– Сарказм тебе не к лицу, Рита.
– Неужели? – я положила на стол ручку, которой вносила правки в записи. – Просто у меня желчь разливается, когда вижу тебя. Горчит во рту от твоего вида.
– Обратись к доктору. В твоём возрасте пора начинать следить за здоровьем, дорогая.
– С этим советом тебе лучше к бывшей. Она постарше будет. – без улыбки встретила его насмешливый взгляд.
Кир вздохнул и обвёл взглядом мой кабинет, словно видел его в первый раз. Наткнулся на корзину с цветами и помрачнел.
– Если обмен любезностями закончился, давай поговорим серьёзно, Рита.
– Присаживайся. – кивнула на стул для посетителей. – Хочешь обсудить развод?
Кир замер на секунду, но всё же опустился на стул, закинул ногу на ногу и положил правую руку на стол. Постучал пальцами по столешнице. Я молча смотрела на него, и за грудиной больно тянуло. Вот он мой Кир. Те же широкие плечи, синие глаза, прядка седых волос. Красивый, как бог, и такой же далёкий и непонятный. Сидит напротив сурово и недовольно поджав губы. Готовый жестоко карать и казнить за непослушание.
– Ты так и не оставила эту идею, Рит? Так и не поняла, что без меня тебе не выплыть? Что пойдёшь ко дну вместе совсем этим? – муж небрежно махнул ладонью, обозначая, пространство вокруг себя. – А как же любовь, о которой ты пела мне постоянно? Или не было её, а твои признания подпитывали только блага, которые я тебе давал? Так я верну тебе всё, Ритуль. Финансирование твоего фонда. Машину. Она, кстати, уже приехала в салон и ждёт свою хозяйку.
– Ты думаешь, я ради денег с тобой останусь? Потому что выхода у меня другого не будет? – качнула я головой и вздохнула. Во рту и правда разлилась горечь, словно сок алоэ на язык попал. – Не унижай меня ещё больше, Кир. Я не из-за материальных благ жила с тобой столько лет. Я любила тебя. Всякого. Бедного. Собирающего по крохам деньги на оплату съёмной квартиры. Радостного, когда приносил домой злосчастную упаковку памперсов для Дашки. Бегающего днём по городу на встречи с потенциальными инвесторами твоего проекта, а по ночам разгружающего вагоны. Я всякого тебя любила. Сильного, слабого, больного и уставшего. Отчаявшегося и полного идей и планов. Любила, когда ты крутился как мог, когда ввязывался в сомнительные авантюры и когда проваливал проекты. Когда ты поднимался и рос, наперекор всем трудностям и неудачам. Когда заработал свой первый миллион.
– Наш, Рита. – качнулся в мою сторону Кир. – Наш с тобой первый миллион, потому что всё было ради тебя, ради вас с Дашкой.
Я и правда его любила. До умопомрачения. Я ждала его вечерами со встреч с "нужными" людьми, чтобы накормить жареной картошкой перед ночной сменой, потому что других продуктов не было. Ждала, чтобы поцеловать в крошечной прихожей съёмной однушки. Ждала ночью, когда он возвращался вымотанный и пахнущий, как портовый грузчик.
Я боготворила его как бога, когда он в костюме и галстуке, на бегу целовал нас с крошечной Дашкой и исчезал на целый день строить свой бизнес, возвращался ближе к ночи уставший, но с лихорадочным победным блеском в глазах.
Я обожала и страшно гордилась мужем, когда он купил наш первый автомобиль. Когда объявил, что купил участок и мы начинаем строить дом.
Я и сейчас его любила. Только любовь моя была отравлена ядом его предательства и поэтому невыносимо горчила.
– Возможно, Кир. – согласилась я. – Конечно, ради нас. Тогда за что ты унижаешь меня сейчас? Заставляешь проглотить то, что ты творишь. Бывшую твою, хозяйничающую в моём доме, лапы её оставленные на столе, который я натирала полиролью. Ухмыляющуюся мне в лицо с видом победительницы.
– Да что ты так реагируешь на Ольгу? Чем она тебя обидела моя первая жена? – вздёрнулся Кир, взгляд метнулся по кабинету, сделал круг и снова упёрся в меня. Муж упрекающе ткнул в меня пальцем. – Ты годами не думала о ней, не вспоминала, что она вообще у меня была когда-то. Теперь в тебе ревность проснулась. И это только потому, что я решил вас познакомить?
Он правда не понимает? Или держит меня за дуру?
– Это была плохая идея. – удручённо покачала я головой. – Ты даже не спросил, хочу ли я, готова ли знакомиться с твоей бывшей. Ты с ней обсудил этот ужин, а моим мнением не удосужился поинтересоваться. Так где у тебя настоящая семья? Мы с Дашей или Ольга с Сергеем?
Глава 18
– Конечно, вы с Дашей. – Кир сверлил тяжёлым взглядом, словно хотел впихнуть мне в голову свою истину. Клеймом выжечь на лбу. – У нас прекрасная семья, Маргарита. И вместо того, чтобы думать о ней, ты ведёшь себя, как ревнивая истеричка. Вместо того чтобы сохранить семью, ты крушишь всё на своём пути, бежишь из дома. Ещё и дочь подбиваешь на свои безумства. Я не позволю тебе разбить семью!
Кир хлопнул ладонью по столу и резко встал. Упёрся руками в столешницу и навис надо мной. Я медленно подняла глаза на мужа и вдохнула побольше воздуха в грудь.
– Ты не позволишь мне разбить семью? Я не собираюсь терпеть и глотать твою измену. Я не стану мириться с присутствием третьего в нашей постели. Это ты всё сломал, Кир. Ты предал меня даже не тогда, когда притащил в наш дом любовницу, ты предал раньше – когда проворачивал переезд Ольги и вашего сына в наш город за моей спиной.
– При чём здесь Сергей? – рявкнул муж. – Рита, он мой сын. Такой же, как и Даша. Я задолжал ему за много лет.
– Ты платил ему алименты. – пожала я плечами.
Нет, я никогда не жалела этих денег. Даже когда приходилось делить заработанные молодым Киром крохи пополам. Я считала это справедливым.
– Платил. Я и за университет его платил. – напирал Кир, нависая над столом, – Но разве в деньгах дело? Я обязан помочь ему стать на ноги. Да я взял его к себе на работу. Это меньшее, что я могу дать ему сейчас.
– Разве я была когда-нибудь против твоей помощи сыну? Хоть раз упрекнула тебя в том, что ты помогаешь ему? – я упрямо вздёрнула подбородок. – Дело ведь не в этом, Кир. И предательство твоё не в этом.
Муж выпрямился, одну руку упёр в бок, второй зажал переносицу и устало зажмурился.
– Ты плохо со мной жила? Тебе чего-то не хватало, Рит? Денег? Внимания? Меня? Я обижал тебя?
– Мне всего хватало. – тихо сказала я и, оттолкнувшись ногой от пола, откатилась с креслом к окну. Посмотрела в него на мокрое, нахохлившееся после дождя здание напротив. – Я любила тебя, Кир. И все шестнадцать лет была счастлива рядом с тобой, пока не узнала, что у тебя есть любовница. Я словно в стену бетонную на полном ходу врезалась. Всмятку разбилась. Осталась только безобразная, кровавая клякса на этой стене.
Я быстро смахнула с ресниц набежавшие слезинки. Своими разговорами Кир раз за разом выворачивал мою и, без того растерзанную, душу наизнанку. Не давал боли и обиде хоть немного утихнуть.
– Давно у вас с Ольгой? А может, и не прекращалось никогда? Все эти годы ты жил на два города? В Питере жена и в Москве жена, здесь дочь, там сын. Здесь семья и там семья.
– Не говори глупости, Маргарита. – как-то обречённо вздохнул муж, словно сдаваясь. – Ты раздуваешь из мухи слона. Ты увидела дурацкие фотографии и вместо того, чтобы поговорить, всё обсудить и выяснить, твоя чёртова гордость решила шваркнуть дверью. Ты решила бросить нас с дочерью.
– Что обсудить, Кир? – не оборачиваясь, горько процедила я. – Чужую помаду на твоей рубашке? Твою расцарапанную грудь? Следы вашей неземной страсти на твоём столе? Как ты предал, унизил меня? Как ты меня ударил? Ты дочь втянул в эту грязь, Кир. Она решила, что обязана охранять наш дом от вторжения твоих баб.
– Даша останется со мной. – безапелляционно рубанул рукой муж.
– Это мы ещё посмотрим. Уверена, что ты очень скоро облажаешься перед ней в очередной раз, и она сама от тебя сбежит. – скривила я губы.
Кир мрачно сопел за спиной.
– У тебя есть сутки, чтобы перебеситься, Маргарита.
– И что потом? – обернулась я к мужу.
– Потом всё. – заиграл желваками. – Лавочка закроется. Если ты до вчерашнего дня не поняла, что я могу очень серьёзно перекрыть тебе кислород, то очень жаль. Дальше будет только хуже, Маргарита. Для меня делом чести станет доказать, что ты без меня ничто. Я ведь только начал. Я перекрою все денежные потоки, питающие твой фонд. Я по миру его пущу. Я предупредил. Лучше возвращайся домой, где тебя ждёт дочь.
Я грустно улыбнулась, окончательно попрощавшись в душе с Киром, которого любила, и смело посмотрела в глаза Киру, в которого превратился мой муж.
– Если ты таким образом пытаешься указать мне на моё место, показать свою ценность в моей жизни, то ты проиграешь, Кирилл. Я не пропаду без тебя. Я всегда смогу заработать денег на жизнь. И пускай она будет не такая нарядная, как рядом с тобой, но с голоду я не умру, и побираться по родственникам не стану. Я справлюсь, можешь не сомневаться.
Муж обогнул стол, склонился надо мной, поставив руки на подлокотники, навис, вынуждая вжаться в спинку кресла.
– А может причина в другом? – зло прищурился, глядя в глаза. – Может, ты сама давно хотела сбежать от меня, и только повод искала?
– Я никогда не давала тебе поводов думать так. – вплотную придвинула своё лицо к его и зло прошипела прямо в поджатые губы.
– Тогда от кого это? – мотнул головой в сторону чайного столика, на котором красовалась корзина с розами.
Я хмыкнула. Мне ещё не приходилось оправдываться перед мужем за подаренные мне другими мужчинами цветы. Мне и самой был непонятен жест Белецкого с цветами. Зачем? Мог бы прислать приглашение на встречу официально.
– Давно у тебя поклонник? – зло наседал Кир.
Моя попытка откатиться от мужа не удалась, Кир крепко держал кресло за подлокотники.
– Это всего лишь презент от партнёров фонда. Не ровняй по себе, Кирилл. – фыркнула, отвернувшись от горячего дыхания мужа на моём лице. Слишком близко, слишком давяще Кир нависал надо мной.
В горле клокотали злые слова, в груди кипятком разливалась обида. Кир не имел права упрекать меня и даже подозревать не смел! За шестнадцать лет у меня ни разу даже не возникало мыслей о других мужчинах, кроме него. Это было немыслимо. Невозможно.
– Партнёры, значит. – процедил сквозь зубы и оттолкнулся от моего кресла, заставив его немного откатиться и стукнуться спинкой об край стола. – Ну-ну.
Уходя, Кир с психом захлопнул дверь за собой, а я ещё с минуту сверлила её взглядом, пытаясь собрать себя по частицам и угомонить бьющееся в жалкой истерике сердце.
– Риточка Романовна, всё хорошо? – осторожно заглянула в кабинет Катя. И столько сочувствия было в её глазах, что я, чтобы не расплакаться, поспешно отвела взгляд на тёмный монитор компьютера и зачем-то схватила мышку.
– Всё отлично, Катюш. – упорно делала вид, что работаю. – Сделай мне кофе, пожалуйста.
Перед встречей с Белецким, в гостиницу переодеваться не поехала. У нас не свидание, поэтому мой деловой брючный костюм и закрытые туфельки на невысоком каблуке, будут в самый раз. И чтобы меценат года не вообразил, что я специально готовилась, макияж на вечерний тоже менять не стала, только чуть припудрила лицо и нанесла свежий слой привычной матовой помады.
– Добрый вечер, у вас заказан столик? – приветливо улыбнулась встретившая меня хостес
– На имя Белецкого Эдуарда Борисовича. – под пальцами скрипнула кожа ручек сумочки.
– Я провожу вас. – девушка уверенно двинулась в сторону зала, и мне ничего не оставалось, как последовать за ней.
“Спокойно, Рита. Ты просто вежливо поблагодаришь его за оказанную фонду помощь. Ты лично ничем ему не обязана. Господи, да не накинется и не сожрёт он тебя прямо здесь”. – мысленно успокаивала я себя, глядя в прямую спину девушки идущей передо мной.
– Вам сюда. – развернулась ко мне хостес и улыбаясь указала на столик в уютной, оплетённой живыми лианами, нише.
– Спасибо. – вежливо улыбнулась в ответ и снова задохнулась от изумления насколько огромен, вставший мне навстречу, мужчина.
Глава 19
Эдуард
Смахнул с влажного после дождя гранита опавшие кленовые листья. Поставил в вазон букет хризантем.
– Твои любимые, Любаша. – провёл ладонью по фотографии на памятнике, сгоняя с неё капельки влаги. – Жёлтые, большие, как ты любишь.
Машинально прошёлся пальцами по выбитым на камне цифрам. Десять лет. Десять лет, как её не стало. Десять лет пустоты и одиночества. Годы мучительной тоски и вины. Не помог, не спас, не смог,
Сейчас уже немного легче. Боль не такая острая, как первые годы. Просто ноет глубоко в груди. Словно колышек внутрь забили, и он не даёт затянуться ране.
Я понемногу научился жить без Любы. Засыпать и не видеть сны, в которых она бледная, изнурённая болезнью, с остриженной налысо головой.
Переехал в новую квартиру, потому что в нашей с ней было невыносимо. Одиночество крыло, тоска по жене. Каждая вещь, каждый уголок в нашем доме напоминал о ней.
Стряхнул рукой дождевую воду со скамейки и сел.
Любаша, с нежностью смотрела на меня с фотографии на памятнике. Не осуждая, не сердясь. Привычно с любовью.
– У неё улыбка, как у тебя, Любаш. – смял пальцами лежащий на столике опавший кленовый лист.
Чего я ждал от смотрящей на меня с памятника любимой? Какого ответа?
Растёр ладонями лицо. Дурак.
– Прости, Любаш.
Порыв сырого ветра стряхнул с веток клёна холодную влагу, и она вновь покрыла каплями гранит. Попала за шиворот пальто.
– Я помню всё, что ты мне говорила, Люб. Я и сейчас не уверен, что готов. И эти чувства мои, мысли – это так странно. Непривычно.
Слетевший с ветки большой резной лист опустился на гранит и прилип к нему, трепыхая острыми кончиками на ветру, будто хотел снова взлететь, но тяжёлая влага удерживала его на могильной плите.
– Прости, что стал реже приходить, родная. – я поднял лицо к низкому, серому небу. Тяжёлая, холодная капля упала на лоб, следующая на губы. Слизал её языком и тяжело вздохнул. Снова дождь. Нужно уходить.
Неохотно поднялся со скамейки и запахнул полы пальто.
– Я скучаю по тебе, Любаш.
Она по-прежнему ласково смотрела на меня с фотографии, но отвечал мне только ветер, шумящий в листве, и стук капель дождя.
Поднял воротник пальто и, не оглядываясь, зашагал по аллее к выходу с кладбища.
Врут, когда говорят, что мужики не плачут, не грустят долго, не тоскуют годами по потерянной женщине. Брехня. Мы просто люди, и нам ничего не чуждо. Я живой пример.
Вот уже десять лет я раз за разом приезжаю сюда, на свидание к своей первой и последней любви. Первый год приезжал каждый день, но Михалыч, мой наставник, забил тревогу и затащил к мозгоправу. Шантажом, можно сказать, заставил посещать психотерапевта.
Долго я с этим мозгоправом-очкариком бился за моё право ходить к жене на могилу, когда мне захочется, а хотелось мне тогда вовсе не уходить оттуда. Лечь на сырой холм и сдохнуть, как тому чудовищу из сказки. От тоски и безнадёги.
Мы с Любашей были со школы вместе. Мы были первыми друг у друга. Мы были единственными друг у друга. Юными, глупыми и влюблёнными. Потом был большой спорт. Тренировки, сборы, соревнования. Люба всегда была рядом. Она на массажиста выучилась, чтобы быть в моей в команде. Чтобы не разлучаться.
Потом, как гром среди ясного неба её диагноз. Мы боролись. Много лет и с переменным успехом. Были лучшие клиники, были самые опытные врачи, даже экспериментальные препараты были. Мы продлили её жизнь ещё на целых семь лет, а потом… Любаша ушла. Взяла с меня обещание, что буду жить, буду счастлив. Что найду свою женщину и женюсь, деток нарожаю. Я пообещал. Я всё что угодно мог тогда пообещать ей, только чтобы она была спокойна.
Да, я похоронил её, и, кажется, даже отпустил, но так ни хрена и не справился с потерей. Не смирился.
Женщины? Конечно, они были в моей жизни. Монахом я не жил.
Я не обижал своих подруг, но и не подпускал близко. Свидания, отдых, подарки – это, пожалуйста. Разговоры о любви, о моей личной жизни – табу. Душу открывать я не был готов. Да и была ли она у меня? Душа. Когда-то она принадлежала смешливой, резвой девчушке с толстыми рыжими косами. Потом эта девчушка выросла в красивую девушку, дороже и важнее которой у меня никого не было.
Пожалуй, только спорт занимал такое же место в моей жизни, как Любаша. А потом не стало ни Любы, ни большого спорта. И я, глушил пустоту в груди работой. Бизнес захватил всё моё время, я не оставлял себе ни минуты покоя, понимая, что мне попросту нечем их будет заполнить. Женщины эти пустоты не заполняли, детей нам с Любашей бог не дал.
Денег у меня было больше, чем мне требовалось, наследовать их было некому, и я занялся благотворительностью. Жертвовал огромные суммы на лечение людей, больных онкологией. Помогал детским домам и школам-интернатам для особенных детей. Это придало смысл моей работе. Да вообще наполнило смыслом мою жизнь.
– Куда, Эдуард Борисович? – обернулся ко мне водитель, как только я сел в машину.
– Сейчас в офис. Потом можешь отдыхать. Вечером отвезёшь меня в ресторан. Дальше по ходу пьесы разберёмся.
– Принято. – кивнул Володя и завёл двигатель, а я второй раз за день набрал своего безопасника.
– Есть ещё что-то по Морозовой? – я всерьёз готовился к встрече с женщиной, чей образ не покидал меня уже сутки.
– Она пятый день живёт в гостинице. По всей видимости, ушла из дома. – сухо отчитывался Олег. – Ищет съёмную квартиру через риелтора.
А вот это уже интересно.
– Разводиться?
– Да. Подала заявление на развод через госуслуги.
– А на раздел имущества?
– К адвокатам по бракоразводным делам не обращалась. Может, гордая, и решила уйти с одним чемоданом вещей? – хмыкну в трубку Олег. – Я парочку таких баб знаю. Нищая, но гордая.
– Найди-ка мне лучшего адвоката по таким делам, Олег. И нарой мне на её мужа всю подноготную. Где, когда, с кем. Бизнес его прошерсти. Куда деньги сливает или прячет.
– Будет сделано. – лихо отрапортовал Олег и отключился, а я расслабленно откинулся на удобную спинку сиденья.
Повёл шеей до хруста и сжал-разжал кулаки. Не люблю, когда маленьких девочек обижают. А пипетку мою её муженёк явно обидел, раз из дома сбежала и ищет себе жильё. Разобраться с этим надо.
Ухмыльнулся своим мыслям. Опять ты, Эдька, лезешь, куда тебя не просят. Может ей твоя помощь ни во что и не упёрлась.
Только вот по птичьи тонкая косточка ключицы, мелькнувшая в вырезе горловины платья, нежные, пухлые губы, не давали покоя всю ночь. Так и видел картинку, как сминаю их пальцем, потом облизываю и впиваюсь в них поцелуем. Горячее, тягучее растеклось в груди, пульсировало в паху.
Расслабленно смотрел в окно, на мелькающие по обочине кусты и деревья в золоте и не догадывался, не представлял, что через несколько часов моё сердце будет сходить с ума, биться как сумасшедшее от страха и тревоги за Риту, бледную, лежащую без сознания на моих руках, пока я буду бежать от дверей ресторана к машине. Как буду прижимать к своей груди хрупкое, невесомое тело, неся в приёмный покой клиники, и подыхать от беспокойства за эту маленькую, уже ни черта не чужую мне женщину.
