Текст книги "Предатель. Точка невозврата (СИ)"

Автор книги: Марта Макова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Глава 9

– Ты чего творишь, Рит? – рявкнул взбешённый Кир. – Ты чего дочери наплела?

– Правду. – я поджала губы и кинула в чемодан очередную блузку. Свою любимую, из натурального шёлка.

– Какую, к чёрту, правду? – треснул ладонью по комоду муж. – Зачем?

– Я объяснила дочери причину, по которой мы с тобой разводимся. – повертела в руках тонкий кашемировый джемпер и вернула его обратно на полку.

Выдвинула ящик и стала перебирать лежащее в нем бельё. Все сразу я с собой забрать не могла. Пока некуда было, а таскаться с кучей чемоданов с места на место не хотелось. На первое время хватит одного, с самым необходимым.

– Разводимся? – рванулся на меня бизоном.

Я выставила руку, останавливая его. Второй рукой заправила волосы за ухо, демонстрируя щёку с наливающимся на ней синяком.

– Бить будешь? – невозмутимо поинтересовалась.

Кир запнулся, с ужасом глядя на творение своих рук.

– Рита… – отступил на шаг. – Прости. Я не хотел. Ты сама…

– Угу. – я сгребла свое белье и кинула кучей в чемодан. Перебирать уже ничего не хотелось.

Сил не было смотреть на мужа. Голос его слышать. Выяснять отношения. Никогда не прощу, что поднял на меня руку. Жестокости его не прощу. Он же специально запер меня именно в кабинете. Не в нашей спальне, хотя здесь тоже был замок на двери. Ещё сильнее унизить хотел, показать мне моё место.

Обойдя мужа, направилась в ванную. Кремики, масочки сами себя в чемодан не закинут.

– Что ты делаешь? – муж тяжелым взглядом провожал каждый мой шаг.

– Ухожу от тебя. Неужели не ясно. – вполне миролюбиво пояснила я очевидное. – Ночью я подала заявление на развод.

– Не будет никакого развода. – прорычал мне в спину. – Не дури, Рит.

– Будет. – утвердительно кивнула и вытащила из стаканчика свою зубную щётку.

– Нет! – упало тяжёлым камнем. – Зачем ты это делаешь, Маргарита? Мне назло? В отместку? Вместо того чтобы бороться за свою семью, ты рушишь её? Мы шестнадцать лет с тобой вместе. У нас дочь. И ты вот так, в один момент всё разрушишь?

– Не я, Кир – ты. – обернулась, скользнула по мужу раздражённым взглядом. – Тебя ни один из этих фактов не остановил, когда ты драл свою кошку в нашем доме. Тебя не остановило то, что ты женат, что семья у тебя всем на зависть. Что я с тобой огонь и воду прошла. Вот только медные трубы тебя, как мужа скосили. На этом этапе ты вообразил себя султаном. Всемогущим и непогрешимым. Которому всё можно, всё с рук сойдёт.

– Какой нафиг султан? – тяжело задышал Кир. – У меня одна жена – ты, Рита.

– Ну да, ну да. – закивала болванчиком и подхватила с полки свой дезодорант. – Еще вчера две было. Ты очень смело, даже с гордостью, заявлял об этом. Уйди с дороги, Кир.

– Я тебя не выпущу из этого дома. Ты никуда не пойдёшь. – зло раздувал ноздри Кир. – И развода никакого не будет. Я не отпускаю тебя!

– А мне не нужно твоё разрешение. – я окинула взглядом полки в шкафчике, – ничего не забыла? Массажная расчёска! Нужно забрать. – Ты не хозяин мне, а я не рабыня. Я никак не завишу от тебя. Я самостоятельная единица.

– Даже так?

Кир настолько едко произнёс это, что моё сердечко тревожно сжалось. Да, я во многом, во многом была зависима от мужа. Я как сыр в масле каталась рядом с ним, я не беспокоилась о деньгах, я вообще ни о чём не беспокоилась. Если возникали какие-то вопросы – всё решал Кир. Возможно, я слишком беззаботно жила последние годы и после развода многое измениться, но я готова побороться.

– Настолько независимая от меня, что не побоишься отправиться в самостоятельное плавание вместо того чтобы постараться исправить то, что происходит? Попробовать что-то изменить в себе, в своём отношении к нашей семье, ко мне? Вместо того, чтобы попытаться всё исправить, стать нормальной женой, заняться, наконец, своими прямыми обязанностями жены и матери, ты перетопчешься своими каблучками по остаткам семьи и гордо задрав голову понесёшься корчить из себя независимую, сильную женщину?

– Стать нормальной женой? – я остановилась напротив мужа, перегородившего мне выход из ванной. – Хочешь сказать, что я была тебе плохой женой? Это не я была рядом, когда ты с нуля поднимал свой бизнес? Не я ела макароны с жареным луком, когда на другие продукты у нас денег не было? Не я руками стирала по двадцать ползунков в день, потому что мы не могли купить Дашке подгузники? Не на мои старенькие туфли мы ставили заплатки, потому что важнее было купить тебе дорогие, чтобы ты выглядел статуснее на встрече с инвесторами? И чем ты мне ответил? Своей жене, с которой прошёл с самых низов до сегодняшнего положения? Оплеухой? Любовницей, которую притащил в наш дом? Унижением? Пропусти, мне даже стоять с тобой рядом тошно. – прижав к груди все свои баночки и щёточки, пошла на мужа. – Мне воздухом одним с тобой дышать мерзко.

– Ты о дочери подумала? – отступил с дороги Кир.

– А ты? – поравнявшись в дверях, я вздёрнула лицо, глаза в глаза. – Ты о ней подумал, когда тащил свою любовницу в кабинет? Когда раскладывал её на столе, а дочь была за стенкой от вас? Ты о чём в своей башке думал? А если бы Дашка застала вас?

– Не застала бы. – ухмыльнулся Кир, и от этой гримасы меня просто передёрнуло всю.

– Ты мерзок. Ты настолько отвратителен, что жить с тобой – себя не уважать. Это как в грязи себя валять день за днём.

Проскользнула мимо, стараясь ничем не задеть мужа, не коснуться даже неловко торчащей из руки, расчёской, чтобы потом не выкидывать её.

– Как только найду нормальное жильё, заберу Дашку. – утрамбовав последнее, застегнула молнию и поставила чемодан на колёсики.

– Кто тебе её отдаст? – покачал головой Кир.

– А кто запретит? – равнодушно произнесла, оглядывая спальню, в которой когда-то была счастлива и любима. Было больно, невыносимо больно. До закипающих в глазах слёз, до спазма лёгких. – Даша в таком возрасте, что сама может решить, где и с кем ей жить. Выбирать она будет сама.

Я дёрнула за ручку чемодан и покатила его на выход.

– Я же всё отберу у тебя, Рит. Я ни копейки тебе не дам.

Мне показалось или в голосе мужа скользнули нотки отчаяния?

– Подумай, на что ты будешь жить? Ты не понимаешь, что с тобой будет, если уйдешь? С твоим дебильным фондом. – тяжелые шаги за спиной подгоняли меня быстрее к лестнице, к выходу из дома, к свободе от присутствия рядом со мной мужа. – Как ты собираешься жить без моей поддержки, без моих денег, без моих возможностей. Дураков, тянуть твой проект с гостиницей не найдется. Он загнется ещё раньше, чем ты сама погрязнешь в нищете.

Я тяжело задышала, но не обернулась. Да, мне было страшно за мой проект, за мой фонд. Мне было страшно за то, что подведу людей, давно ждущих эту гостиницу. За детей и их родителей, нуждающихся и ждущих помощи. Страшно за тех, кому мы могли бы помочь, спасти, но теперь, без поддержки Кира, сделать это будет труднее. Но я расшибусь в лепёшку, но продолжу делать это. Я найду новых благотворителей, новых людей, готовых жертвовать свои деньги на лечение детей. Да, я не могу спасти всех, но я могу постараться сделать это хоть для кого-то. Хоть для одного ребёнка!

Каким-то последним, отчаянным рывком втащила чемодан в прихожую. Распахнула шкаф и схватила с нижней обувной полки кроссовки. Дёрнула с крючка обувную ложку.

Стоящий рядом Кир, тяжелым взглядом провожал каждое моё движение, и когда обувшись, я, наконец, разогнулась, протянул мне раскрытую ладонь.

– Ключи. – рыкнул на мой вопросительный взгляд. – Ключи от машины. Я предупреждал.

Серьёзно? Кир опуститься до того, чтобы отобрать у меня машину? Она и правда принадлежала не мне, была записана на фирму мужа, как служебная. Мой старенький Логан мы продали две недели назад. Кир сказал, что он мне уже не по статусу и заказал для меня новую модель Инфинити. Она должна была прийти через пару дней.

– Ольге с сыном отдам. Они оба без колёс сейчас. – Кир испытывающе смотрел на меня, ощидая мою реакцию.

Я достала из сумочки ключи. Держа двумя пальцами за брелок, подняла их над ладонью мужа и разжала пальцы. Кир стиснул звякнувшие ключи в кулаке и приподнял бровь, глядя, как я потянула с пальца обручальное кольцо.

– Это тоже пускай после меня донашивает. – ладонью впечатала скромный, купленный Киром для меня шестнадцать лет назад, и который я не соглашалась менять на более дорогое кольцо, золотой ободок мужу в грудь. – Там ещё шубка моя осталась в приданное к моему потасканному мужу.

Глава 10

– Маргарита Романовна, нужно сегодня съездить в ресторан, еще раз всё проверить и подтвердить бронь. Я напоминаю, как вы просили. – произнесла помощница, косясь на мой чемодан, стоящий у стены.

– Спасибо, Кать. – не отрываясь от экрана компьютера, кивнула я. Осталось всего три дня до запланированного мероприятия, и дел по его подготовке было ещё много. – Я помню. Поедем после обеда. Закажи такси на два часа.

– Риточка Романовна. – помялась моя верная помощница. – Вы не беспокойтесь. Я не предам вас. Я останусь с вами.

Я медленно подняла взгляд на неё. Катя закусила дрожащую губу и кивнула мне.

– Я с вами. Правда.

– Что ты имеешь в виду, Кать? К чему эти слова? – в предчувствии надвигающихся неприятностей, сердце тяжело ударило и дало сбой.

– Мне Кирилл Николаевич позвонил. – Катя сцепила пальцы в замок и хрустнула ими. Раз, второй.

– Зачем? – мой голос трещал льдом. – Что он тебе сказал, Кать?

– Предложил денег и работу в своём офисе, если я сегодня же уйду от вас.

– Грязно играет Кирилл Николаевич. – с отвращением поморщилась я.

– Риточка Романовна, вы не думайте. – рванулась к моему столу Катя. – Я никуда не уйду. Я не брошу вас. И деток наших не брошу. Им помощь нужна, а мы можем… И не нужны мне его деньги, и работа его не нужна. Я даже не поняла сразу зачем это Кириллу Николаевичу. Зачем я ему. С какой стати. А потом вас с чемоданом увидела и поняла.

– Да, Кать. Такие вот перемены. – криво усмехнулась я. – Ещё неизвестно, чем это всё обернётся для фонда. Может, тебе и стоило подумать над предложением моего мужа. Возможно, скоро мне и зарплату тебе платить будет нечем.

– Глупости. – Катя вдруг сурово поджала губы. – Не говорите так, и даже не думайте в эту сторону, Маргарита Романовна. Мысли материальны. А у нас всё будет хорошо. Даже отлично. К нам вон даже сам Белецкий придёт. А потом, может, и своих друзей и партнёров за собой приведёт! Мы справимся.

– Справимся. – кивнула я, не до конца веря в нарисованные помощницей радужные перспективы. – Обязаны справиться, Кать. Кто, если не мы? Откуда отчаявшимся людям ждать помощи?

– Именно так. – решительно нахмурилась эта милая и светлая девочка с огромным, добрым сердцем. – Будем работать и дальше, несмотря ни на что.

– Спасибо тебе, Кать. – улыбнулась я помощнице. – И забронируй мне, пожалуйста, номер в ближайшей недорогой гостинице.

– Зачем гостиницу, Маргарита Романовна? Вы можете пожить пока у нас. – снова засмущалась Катя. – В Пашкиной комнате. А он пока в моей на раскладушке поспит.

И снова я удивилась доброте этой девочки. Я знала, что Катя живёт с мамой и младшим братом в тесной трехкомнатной брежневке. Комнатки-клетушки, крошечная кухня, совмещённый санузел. А еще собака с парализованными задними лапами и три приблудные кошки, подобранные этим добросердечным семейством.

– Спасибо, Катюш. – покачала я головой. – Мне бы сейчас побыть одной. Обдумать всё, что случилось. Да и вас теснить не хочется.

Весь день я с тревогой посматривала на лежащий рядом со мной телефон. Ждала звонков от мужа. Не верилось, что Кир вот так просто исчез из моей жизни. Я ждала от мужа очередного подвоха, подлости, но не знала, с какой стороны он ударит. И то, что Катя первый звоночек, я не сомневалась. Кир был упрямым и очень целеустремлённым, если он что-то задумывал, принимал решение, то шёл до конца. До победного конца. И слово своё держал. Кир не позвонил, но облегчения это не принесло.

У меня были собственные счета в банках, была карта, не привязанная к картам Кира. Но денег на них было не так много. Скажем, квартиру я купить не смогла бы, но снять приличное жильё для нас с дочерью – вполне. А при экономии и прожить на них год.

Номер в гостинице был небольшим и довольно уютным. Главное, в нем был душ, под который я и залезла первым делом. Очень хотелось смыть с себя этот день, полный боли, непролитых слёз и тревожного ожидания очередной подножки.

Натянув на влажное тело шёлковую пижаму, я забралась под одеяло и набрала знакомый номер.

– Даш, как ты? – нетерпеливо спросила, стоило только дочери взять трубку.

– А как ты думаешь, мам? – недовольно захныкала Дашка. – Я, в шоке, мам. Я весь день, как пришибленная, ни о чём думать не могу. Я поверить не могу, что это всё правда. Что вы с отцом разводитесь. Мне даже поговорить об этом не с кем, мам. Я целый день сама в себе это переваривала. Папа вообще только рычал и психовал. Чашку свою любимую разбил. Которую мы с тобой ему из Праги привезли. Спасибо Сергей поговорил со мной, поддержал немного.

– Сергей? – напряглась я. Где Сергей, там и его мамаша.

– Ну да, мам. Не девчонкам же в школе мне это всё рассказывать? Чтобы потом весь класс обсасывал, что у Дашки Морозовой мать с отцом разбежались? Смотрели на меня сочувствующими взглядами, а за спиной злорадствовали? – трещала без умолку Дашка. – Я Сергею позвонила. Он приехал к школе, когда у меня уроки закончились. Мы с ним поговорили. Он меня успокаивал. В кафе напротив школы сводил, Павловой угостил и коктейлем молочным. А потом папа за мной приехал.

– А Сергей тебе что говорил? – с трудом втиснулась в поток слов я. – Что-то рассказывал, Даш?

– Сказал, что ему очень жаль. Что он меня понимает. Ему тоже было трудно, когда его мать с отчимом разводилась. Сказал, что ты ему очень понравилась. Что ты красивая и я вся в тебя. Сказал, что попробует поговорить с отцом. И тётя Оля тоже сказала, что ты погорячилась и просто не разобралась в ситуации.

– Тётя Оля? – я положила руку на горло.

– Ну да. Нас с Сергеем папа из кафе забрал и домой привёз, а потом тётя Оля приехала. Они сейчас внизу в гостиной разговаривают, а я к себе в комнату поднялась, чтобы с тобой поговорить.

– Она снова у нас дома? – я резко села на кровати.

– Может, я что-то неправильно поняла… – неуверенно протянула Дашка, что-то услышав в моем голосе. – Но, кажется, они с Сергеем остаются у нас ночевать.

Глава 11

– Мамуль, не волнуйся. Ты выглядишь отпадно! – дочь заставила меня покрутиться вокруг собственной оси. – Ты настоящая, красавица, мам. Никто не посмеет отказать такой красотке в деньгах.

– Господи, Даш, что за выражения? – вяло отреагировала я. – Это в элитной школе вас такому учат?

О, если бы только мой внешний был причиной моего волнения! Я знала, что прекрасно выгляжу. Нет, меня волновало, что пришло слишком мало людей. Процентов сорок от количества приглашённых и давших обратную связь.

Сейчас я должна выйти на сцену и произнести торжественную речь, откладывать которую было уже невозможно. Но так мало людей! В каком моменте мы что-то упустили? Мало рекламы? Не понравился, формат камерной вечеринки? Нужно было Киркорова приглашать, а не балерин из Мариинки? Рок-группу, а не струнный квартет?

Мы столько труда вложили в подготовку этого вечера. Он должен был быть элегантным и изысканным. Прекрасный ресторан, лучшие закуски, дорогое шампанское, музыканты, балерины, порхающие на сцене сказочными стрекозами.

Главным спонсором этого вечера был Кирилл. Это он уговорил меня не скупиться и сделать всё по высшему разряду. В результате мероприятию грозил провал. Завтра все СМИ будут злорадно смаковать эту новость.

Я глубоко вдохула, нацепила на лицо самую жизнерадостную улыбку и шагнула к микрофону.

Давно заученная и отрепетированная речь лилась без запинки. Я сделала все запланированные паузы, повороты головы и корпуса, движения руками, раздарила все улыбки и шутки, чтобы не выглядеть парализованным бревном на сцене. Всё, как учил меня коуч по ораторскому мастерству. Я, кажется, вычерпала из себя всю жизнерадостность и энтузиазм к концу речи. Под конец положила руку на живот, так сильно внутри меня всё дрожало.

Я обводила взглядом собравшихся людей и понимала, что нет многих знакомых. Партнёров Кирилла, наших общих друзей, даже нашего соседа Виктора Кушнира с его молоденькой женой нет, а он лично обещал мне непременно быть.

Спустившись со сцены, подхватила с подноса, проходящего мимо официанта, бокал шампанского. Напиться бы сейчас, или поплакать в каком-нибудь темном уголочке. Вот только ни того ни другого, позволить себе я сейчас не могла. Поэтому, сделав один-единственный глоток, приветливо улыбнулась идущей ко мне Лике Козловской.

– Привет, Рит. – Лика легонько обняла меня, и мы обменялись символическими поцелуями в щёчку.

– Рада тебя видеть, Лик. Спасибо, что пришла.

Она была одна, без своего мужа. Нельзя было сказать, что с Ликой мы были подругами. Наши мужья дружили, а мы просто вежливо общались, не нарушая личных границ.

– Мой Козловский – козёл. – грустно констатировала Лика. – И твой Морозов тоже.

Я до последнего не хотела верить в очередную подлую подставу Кира. Я глупая, наивная дура. Непуганая, не клятая, небитая, живущая много лет в любви и заботе мужа. Я не могла смириться с мыслью, что мой муж способен на такие низкие поступки. Даже после того, что случилось, в моей в душе ещё оставались крохи доверия к мужу, к тому Киру, с которым я прожила шестнадцать лет, которого, как я думала, знала как облупленного. Получается, что совсем не знала.

– Козловский запретил мне приходить сюда. Рит. – Лика сдавила в ухоженных пальчиках тонкую ножку бокала. – Они сговорились, понимаешь? Твой Морозов решил устроить тебе публичную порку, Рит. И мой поддержал.

– Не только твой, Лика. – я горько улыбнулась и обвела рукой зал, в котором не было ни одного нашего общего знакомого.

Я нервно глотнула шампанское и поморщилась, никогда ещё оно не казалось мне таким кислым, как сегодня.

– Я и говорю – козлы. – зло скривила пухлые губы Лика и положила ладонь на мою руку, держащуюся бокал. – У меня есть свои деньги, Рита, и я пожертвую их твоему фонду. Не так много, как мог бы мой Козловский, но что-то. Я хочу поддержать тебя и твой фонд. И плевать на приказы мужиков. Они нам не хозяева.

– Спасибо, спасибо тебе, Лика.

Я давилась обидой, разочарованием, болью предательства, но улыбалась. Лике, решившей, несмотря на запрет мужа, прийти и поддержать меня, бродящим по залу гостям, суетящемся и готовящимся к проведению небольшого аукциона Кате и Дашке, балеринам в воздушных платьях, не знающих отбоя от желающих сфотографироваться с ними в красиво оформленной фотозоне, даже мелькающим привидениями официантам, разносящим шампанское.

Отзвучала очередная соната Моцарта в исполнении струнного квартета, и на маленькую импровизированную сцену выплыли балерины в белых пачках. В зале чуть приглушили свет, оставляя акцент на пяточке с артистками балета.

В этот момент я затылком почувствовала чей-то острый взгляд. Медленно обернулась и застыла. Кир.

Муж стоял в дверях и пристально смотрел на меня, не обращая внимания на нетерпеливо дёргающую его за руку Ольгу.

Я гулко сглотнула и тревожно обернулась в сторону, где Даша с Катей о чём-то говорили с ведущим аукциона. Я попросила дочь о помощи в проведении этого аукциона. Мне казалось, что если представлять рисунки больных деток будет девочка-подросток, сама ещё почти ребёнок – это будет трогательно. Даша с удовольствием согласилась и целые сутки внимательно изучала и запоминала данные юных художников, их истории жизни, возраст, тяжёлые диагнозы.

Сейчас, видя Кира под руку с Ольгой, я пожалела, что позвала сюда дочь. Я не хотела, чтобы она вот так узнала, кто любовница его отца. Не прилюдно.

Даша оторвалась от обсуждения последних нюансов и уточнений от ведущего и уставилась на парочку, стоящую в распахнутых дверях. За секунды на лице дочери отразился весь спектр чувств, которые она испытала. Узнавание, удивление, осознание и наконец лютый шок.

Я должна была рассказать ей про Ольгу, но у меня язык не повернулся. На что я надеялась? Что страсти развода немного улягутся, Даша успокоится, и я смогу спокойно поговорить с ней на эту тему? Смогу без потерь подвести её к этому знанию? Я ошиблась. Не рассчитала, не сделала поправки на наглость Ольги и резко наступившее слабоумие мужа.

Дочь побледнела, её лицо исказила маска негодования, и, оттолкнув руку пытавшейся удержать её Кати, Дашка стартанула навстречу отцу. А я, бросив обалдевшую от вида моего Кира с другой бабой Лику, кинулась наперерез дочери.