Текст книги "Каникулы Элси"

Автор книги: Марта Финли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Дорогой папочка, ты знаешь, что я не могу, – всхлипнула она.

– Тогда сейчас же иди в свою комнату. Приговор мой должен быть выполнен, хотя это ранит твое и мое сердце, мне нужно подчиняться. Иди! – жестко произнес он, отталкивая ее от себя. Рыдая, словно лишилась родного дома и друзей, Элси вернулась в свою комнату.

Последующие три недели были очень печальными и мрачными для бедной маленькой девочки. Приговор ее отца выполнялся очень строго. Она едва могла его видеть, разве только на расстоянии, и когда раза два он проходил мимо нее по коридору, то даже не взглянул на нее и не произнес ни слова. Мисс Дэй обращалась с ней со всей своей прежней жестокостью и несправедливостью. Никто, кроме слуг, с ней не разговаривал.

Ежедневно Элси выходила на прогулку на час или два, согласно отцовскому приказанию, но прогулки ее были печальными и одинокими. Остальную же часть дня девочка чувствовала себя, как заключенный, потому что она не решалась пойти даже в сад, где обычно проводила большую часть своего свободного времени в эти летние дни.

Лишенная всех остальных удовольствий, Элси стала больше читать Библию, и восторг ее возрастал, потому что Слово Божье стало для нее больше, чем пища и вода. В ней она находила утешение в любых переживаниях и печалях. Испытания ее были тяжкими, и сердечко часто болело и томилось по любви и вниманию ее земного отца, однако среди всего этого она ясно ощущала глубокий небесный мир, исходящий от приятного ощущения прощеного греха и сознания любви Спасителя.

Вначале Элси сильно переживала, что ей не будет позволено ходить в церковь, как обычно по воскресеньям. Но мистер Динсмор не сделал по этому поводу никаких указаний, и так как Элси всегда была аккуратной прихожанкой, она, к своей великой радости, могла туда пойти.

Казалось, что Элси никто не замечал и не заговаривал с ней, но она, как и раньше, сидела рядом с отцом как в коляске, так и в церкви, и даже в этом она находила удовольствие, хотя едва решалась поднять на него глаза. Однажды во время службы – это было третье воскресенье после их последнего разговора – Элси решилась все же взглянуть на него и была поражена его бледностью и изнуренным видом. Элси не в состоянии была сдержать свои эмоции, слезы брызнули из ее глаз, и она всхлипнула почти вслух.

– Элси, – проговорил отец, склоняясь над ней и обращаясь к ней ледяным шепотом, – ты должна следить за собой.

Невероятным усилием она подавила в себе рыдания. Больше он не обращал на нее никакого внимания,

пока они не оказались опять у дверей своего дома. Высадив девочку из кареты, отец взял ее за руку и повел в свою комнату. Закрыв дверь, он сурово сказал:

– Элси, как ты вела себя в церкви? Мне было стыдно за тебя.

– Я не могла сдержаться, папа, я не могла, – ответила девочка и опять расплакалась.

– О чем ты плакала? Сейчас же скажи мне. – Он сел и снял с нее шляпку, а она стояла перед ним в трепетном волнении.

– Ох, папа, дорогой мой, милый папочка! – заплакала она, неожиданно бросившись ему на шею и прижавшись своей щекой к его. – Я люблю тебя так сильно, что когда я посмотрела на тебя и увидела, каким бледным и худым ты стал, я не могла не заплакать.

– Я не понимаю такой любви, Элси, – серьезно сказал он, отстраняя ее от себя. – Это не настоящая любовь, в противном случае она привела бы тебя к послушанию и повиновению. Ты заслуживаешь наказания за такое поведение в церкви, и я намерен сказать, что ты больше не будешь ходить туда.

– Пожалуйста, папа, не говори этого, – взмолилась она со слезами, – я постараюсь никогда больше так не делать.

– Хорошо, – ответил он после некоторого размышления, – я накажу тебя лишением обеда, и если ты еще раз повторишь подобное, я тебя выпорю.

Маленькое личико Элси сильно покраснело.

– Я знаю, что это унизительное наказание, Элси, – продолжал отец, – и мне совсем не хочется прибегать к нему, но я очень боюсь, что вынужден буду применить его, для того чтобы смирить твой упорный дух. А теперь иди к себе в комнату.

Эти последние слова, можно сказать, повергли Элси в еще более глубокий страх, потому что и раньше несколько раз он намекал на что-то подобное. Она всегда отгоняла даже саму мысль о том, что с ней может такое случиться, но теперь он высказал это довольно

ясно, и избежать этого было невозможно, потому что она ни за что не могла дать требуемого обещания. Элси так же знала, что отец очень гордится тем, что никогда не нарушает своего слова.

Бедная маленькая девочка! Она чувствовала себя подобно мученице перед пыткой на столбе. Некоторое время она находилась в очень подавленном состоянии, но и с этим испытанием она обратилась к своему Спасителю и нашла облегчение. Множество драгоценных, утешительных стихов стало всплывать в ее памяти: «Сердце царя в руке Господа, как потоки вод: куда захочет Он направляет его» (Пр. 21:1), «довольно для тебя благодати Моей» (2 Кор. 12:9); «Не бойся, ибо Я – с тобою» (Ис. 41:10). Эти и другие подобные стихи пришли ей на память в этот ужасный час и уверили ее, что ее небесный Отец выведет ее из этого испытания или даст ей силы перенести его. Элси успокоилась, и мир опять наполнил ее сердечко.

«Имя Господа – крепкая башня: убегает в нее праведник, и безопасен» (Пр. 18:10).

Глава 7

Прошло всего несколько дней после того, как Аделаида предложила своему брату разлучить Элси с ее няней. Недалеко от плантации отца Хорасу было предложено очень хорошее поместье. Мистер Гранвилл, настоящий владелец поместья, собирался переезжать в другую часть страны и, будучи стеснен обстоятельствами, торопился его продать. Место мистеру Динсмору очень подходило, и они скоро договорились, таким образом, поместье перешло в его руки.

Хорас Динсмор унаследовал большое богатство от своей матери и, имея достаточно денег в своем распоряжении, он немедленно приступил к делу, чтобы сделать различные усовершенствования в своем новом владении. Он хотел спланировать землю, отремонтировать и расширить красивое старое здание, внося все современные удобства, обставив его самой изысканной, элегантной мебелью.

Скоро всю округу облетела молва том, что он собирается привести в дом вторую жену, и многие относили бледность и сильное изменение Элси на этот счет.

Однако жениться мистер Динсмор пока не был намерен.

– Мне нужна экономка, – сказал он Аделаиде, – И я думаю послать туда тетушку Хлою. В настоящий момент она прекрасно справится, и это предоставит мне возможность, которую я искал, чтобы разлучить её с Элси. А за это время я поищу кого-нибудь получше.

– Но ты не собираешься уходить от нас, Хорас? – чуть тревожно спросила его сестра.

– Не сейчас Аделаида, я все-таки хочу закончить эту борьбу с Элси, и я также хочу подать ей надежду на то, что как только она покорится, мы будем жить в отдельном доме. Думаю, что это смирит ее.

Мистер Динсмор содрогнулся при мысли о скорби Элси, когда она узнает о разлуке со своей няней, но он не был человеком, который поддавался бы воздействию чувств или чему-либо еще, что удержало бы его от выполнения намеченной цели. В данном случае он просто убедил себя в том, что поступает правильно. Итак, все его планы были составлены, и на следующее утро, после разговора с Элси, он послал за тетушкой Хлоей,

Хорас сообщил ей о своей покупке и что намеревается послать ее туда, чтобы она была ответственной за весь дом и за слуг.

Тетушка Хлоя была очень удивлена и польщена вниманием своего молодого хозяина, лицо ее радостно к сияло, и с низким поклоном она выразила свою благодарность и удовольствие. Но ей в голову внезапно пришла мысль, и она тут же тревожно спросила, поедет ли с ней ее ребенок?

Мистер Динсмор очень твердо ответил «нет», и тогда тетушка Хлоя сказала ему, что по этой причине она

предпочитает лучше остаться там, где будет ее маленьким госпожа, если только он ей позволит. Он ответил, что в данном случае у нее выбора нет, и она должна уехать, а Элси должна остаться.

Тетушка Хлоя разрыдалась, прося объяснить, почему она должна быть разлучена с ребенком, которого она любила и нянчила с самого его рождения. С ребенком, который был поручен ей ее умирающей матерью. Что она сделала и чем огорчила своего мистера, почему он обрек ее на такие горькие страдания?

Мистер Динсмор был очень тронут ее горем, но нисколько не изменил своего решения. Он просто подождал, пока она немного успокоится, и затем очень ласково, но твердо и решительно ответил, что он не серится на нее, что он прекрасно знает о ее верности и доброй заботе о своей жене и ребенке. Он также заверил её, что всегда будет о ней заботиться и следить за тем, чтобы ей было хорошо до конца жизни. Но по причине, которую он не намерен ей объяснять, он считает необходимым разлучить ее с Элси на некоторое время. Он знает, что это будет очень трудно для них них, но это необходимо, а слезы и уговоры будут совершенно бесполезными. Она должна приготовиться и уехать в ее новый дом сегодня же после обеда.

С этими словами он отпустил ее, и она вернулась в комнату Элси с совершенно разбитым сердцем. Здесь и нашла ее маленькая девочка, когда вернулась с занятий. Тетушка Хлоя сидела возле своего сундука, только что закончив укладывать вещи, и плакала так, как Элси её никогда не видела.

– Ой, няня, няня, что случилось? Дорогая моя старенькая няня, что тебя так огорчило? – Элси бросилась к ней и обняла за шею.

Тетушка Хлоя крепко прижала ее к себе, едва выговорив, что она должна ее оставить.

– Мистер Хорас хочет отправить меня от моего драгоценного ребенка.

Элси была ошеломлена услышанным и несколько мгновений не могла выговорить ни слова. Разлучиться

с ее любимой няней, которая всегда о ней заботилась, которая была такой необходимой для ее существования! Это была такая беда, которую не предвещали самые страшные предчувствия. Ведь они же никогда не разлучались, даже на один день, везде, куда бы ни направлялась девочка, где должна была пробыть несколько часов, верная служанка сопровождала ее. Элси ни когда не представляла себе, что может остаться без неё. Элси высвободилась из любящих объятий тетушки Хлои и некоторое время стояла молча и неподвижно, затем неожиданно опустившись няне на колени, они обняла ее за шею и, спрятав личико у нее на груди, горько заплакала:

– Ох, няня, няня! Ты не должна ехать! Останься со мной, няня! У меня теперь нет никого, кроме тебя, кто бы любил меня, и сердце мое разорвется, если ты меня оставишь. О, няня, скажи, что ты не бросишь меня!

Тетушка Хлоя не могла говорить, а только прижала девочку к себе ласково и нежно. Обе они безутешно рыдали. Вдруг Элси остановилась.

– Я пойду к папе! – воскликнула она. – Я на коленях буду умолять его, чтобы он оставил тебя. Я скажу ему, что разлука с моей любимой старенькой няней наверняка убьет меня.

– Это не поможет, милая. Мистер Хорас сказал, что я должна уехать. А ты знаешь, что это значит, так же, как и я, – пробормотала тетушка Хлоя, в отчаянии качая головой. – Он ни за что не позволит мне остаться.

– Все-таки я попробую, няня, – возразила Элси, направляясь к двери. – Я думаю, что папа еще чуть-чуть любит меня, и, может быть, послушает.

Но в коридоре она встретила слугу, который сообщил ей, что отец ее уехал и что он слышал, как он сказал, что до ужина не вернется.

Тетушка Хлоя должна была отправиться сразу после обеда, поэтому надежды на изменение решения отца не было. Им ничего не оставалось делать, как только подчиниться печальной необходимости разлуки. Элси опять вернулась в свою комнату, чтобы то короткое время, что осталось, провести в объятиях няни и выплакать свое горе у нее на груди. Это было, безусловно, тяжёлое, суровое испытание для них обеих, но ни одна из них не произнесла ни единого слова недовольства или обиды против мистера Динсмора.

Фанни, одна из служанок, принесла для Элси обед, но та не могла есть. У тетушки Хлои аппетит тоже пропал, и так они оставались в объятиях друг друга, пока к двери не подошел Джим, чтобы сообщить о том, что экипаж готов. Это означало, что няня должна отправиться в ее новый дом.

Ещё раз она прижала к себе свою любимицу и со слезами промолвила:

– До свидания, милая! Господь да благословит тебя и сохранит тебя навеки, и никогда не оставит тебя одинокой.

– Ох, няня, няня, не оставляй меня! – закричала девочка, прижимаясь к ней в судорожных рыданиях.

– Не надо, крошка! Не надо, а то это старое сердце не выдержит. Ты же знаешь, что я должна уйти, – сказала тетушка Хлоя, осторожно отстраняя ее.– Будем просить Господа, чтобы он скоро позволил нам быть опять вместе, милое дитя, и я думаю, что Он не замедлит, – прошептала она Элси на ушко, и поцеловав, оставила ее, всю в слезах и почти потерявшую сознание от горя.

Прошел приблизительно час, но Элси показалось гораздо дольше, когда открылась дверь. Элси вскочила с дивана, на который она бросилась после разлуки с няней. Но это была только Фанни, которая зашла сказать, что Джим уже подвел ее лошадь к порогу, и она приготовит ее к прогулке верхом.

Элси молча дала одеть себя, но как странно было чувствовать другие, не тетушки Хлои руки, прикасающиеся к ней. Казалось, ее юное сердечко готово было разорваться, хотя Фанни, хорошо знавшая свое дело, была очень доброй и внимательной. Девушка ненавязчиво выражала сочувствие и любовь к своей юной госпоже.

Быстрая езда на свежем воздухе немножко развеяли горькие мысли Элси, и она вернулась довольно спокойная, хотя все еще очень печальная. Фанни поджидала ее, чтобы опять переодеть, и когда все было закончено, пошла на кухню, чтобы принести ей ужин. Он был более изысканный, чем обычно, но Элси отвернулась от него.

– Пожалуйста, мисс Элси, пожалуйста, попробуй хоть немножечко, – уговаривала Фанни со слезами ни глазах. – Что мистер Хорас скажет, если вдруг спросит меня о том, как ты ела, и я должна буду сказать ему, что ты не притронулась к обеду и точно так же не съела ни одной крошки за ужином.

Это, как хорошо знала Фанни, был очень веский довод для Элси, которая ничего так не боялась, как немилости своего отца. Она была уверена, что услышан о таком ее поведении, он будет очень рассержен. Решительно сев, она изо всех сил постаралась съесть хотя бы часть принесенного.

Фанни была удовлетворена только наполовину результатами своего старания, но видя, что дальнейшие уговоры бесполезны, молча собрала остатки ужина и унесла их обратно на кухню. Элси осталась одна.

Одна! Она оглянулась на знакомую мебель со странным чувством заброшенности, и на нее нахлынуло невыносимое чувство одиночества. Она не видела больше лица, которое было знакомо ей с самого младенчества и всегда смотрело на нее с такой любовью. Добрые руки, которые обнимали ее с особой нежностью и прижимали к сердцу, которое билось с искренней, неподдельной заботой о ней. Эта грудь, к которой она всегда прижимала свою больную головку и изливала все свои переживания, уверенная в сочувствии и утешении.

Девочка не могла больше оставаться в комнате и быстро вышла на балкон, на котором было открыто окно. Она стояла, прислонившись к перилам, и тихие слезы одна за другой падали на пол.

– Ох, няня, няня, – бормотала она тихонько, – почему ты оставила своего бедного ребенка с разбитым сердцем? Как я буду без тебя жить? Без единого человека, кто бы любил меня?

– Элси, – услыхала она голос мистера Динсмора совсем рядом с собой. – Я думаю, что ты считаешь меня очень жестоким отцом, который разлучил тебя с твоей няней. Не так ли?

– Папа, милый папа, не говори так, – воскликнула она разрыдавшись и, быстро повернувшись к нему, она схватила его руку, умоляюще посмотрела ему в лицо. – Я знаю, что ты имеешь право поступать так, папа. Я знаю, что принадлежу тебе, и ты можешь поступать со мной так, как захочешь, и поэтому я постараюсь подчиниться без жалоб. Но я не могу не чувствовать печали и не плакать.

– Я не осуждаю тебя за то, что ты сейчас плачешь, что извинительно при данных обстоятельствах, – ответил он слегка потеплевшим голосом и добавил. – Я не испытываю наслаждения от того, что причинил тебе горе, Элси, и хотя я и отослал прочь твою няню, я обеспечил тебя другой служанкой, которая, как я думаю, будет к тебе уважительной и доброй. Она будет исполнить все твои желания. Если она не устроит тебя, тебе нужно будет только дать мне знать, и я ее немедленно уберу, а вместо нее пришлю другую. У меня есть веские основания для того, что я делаю. Уже долгое время ты противишься моей воле, и я постараюсь поместить тебя и иное окружение. Я боюсь, что тетушка Хлоя, может быть молча, но поддерживала тебя в твоем упрямстве, и поэтому я намереваюсь держать вас отдельно друг от друга до тех пор, пока ты не научишься быть покорной и послушной.

– Дорогой папочка, – кротко ответила девочка, – ты неверно думаешь о няне, если считаешь, что она поддерживала меня когда-либо в непослушании тебе.

Наоборот, она всегда повторяла мне, что я должна всегда с готовностью и радостью подчиняться любому твоему желанию, если только оно не противоречит Слову Божьему.

– Вот, вот, оно как раз и есть! – прервал он ее, нахмурившись. – Она и миссис Мюррей воспитали тебя так, словно ты и они мудрее в толковании Библии и в решении вопросов, правильно или неправильно, чем твой отец. И вот исключительно эту-то идею я и решил выбить из твоей головы.

Она открыла рот, чтобы ответить, но, приказав ей молчать, он повернулся, чтобы уйти. Элси прижалась к нему, умоляюще заглядывая ему в лицо.

– Ну, – остановился он, – что еще, чего ты хочешь?

Она никак не могла заговорить.

– О, папа, – наконец всхлипнула девочка, – мне так одиноко и грустно, не сядешь ли ты хоть на немножко и не возьмешь ли меня к себе на колени – Мое сердце так болит, и мне хочется прижать голову к твоей груди хотя бы на одно мгновение. Ох, папа, дорогой мой папочка, неужели ты не позволишь мне? Неужели ты не поцелуешь меня один, только один раз? Ты знаешь, что я совершенно одна! Совершенно одна!..

Он не мог противостоять ее умоляющему взгляду и жалостливым словам. Слеза навернулась ему на глаза, и торопливо сев, он посадил ее себе на колени, крепко прижал к себе, поцеловал ее губы, лоб, щеки, и, быстро поставив опять, не произнеся ни слова, торопливо удалился.

Некоторое время Элси стояла на том месте, куда он ее поставил, затем, опустившись на колени перед диваном, откуда он только что поднялся, она положила туда свою головку, горько рыдая.

– Ох, папа, папа! Ох, няня, няня, дорогая моя, милая няня! Вы все ушли! И я теперь одна! Одна! Одна! Совершенно одна! Никто не любит меня, никто не поговорит со мной... О, няня! Ох, папа, вернись, приди ко мне, к твоей бедной маленькой Элси, потому что сердце ее разрывается…

Увы, эти ласки, вымоленные с такой надеждой, только еще больше усилили ее чувство одиночества и покинутости. Но среди этой жгучей боли вдруг слуха ее коснулись звуки нежного любящего голоса, прошептавшего, как легкая музыка: «Не оставлю тебя и не покину тебя» (Евр. 13:5). «Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? Но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя» (Ис. 49:15). «В шести бедах спасет тебя, и в седьмой не коснется тебя зло» (Ион 5:19). Всхлипывания стихли, слезы катились медленнее, пока совсем не исчезли, и маленькая страдалица задремала.

«Как утешает кого-либо мать его, так утешу Я вас, и вы будете утешены» (Ис. 66:13).

Глава 8

Элси сидела в комнате одна, когда послышался легкий стук в дверь, после чего она тут же отворилась, и к немалому удивлению девочки, в комнату вошла тетя Аделаида. Она закрыла и тут же заперла за собой дверь, а потом сказала:

– Я рада, что ты одна, хотя, конечно, теперь ты всегда одна. Я вижу, – продолжала она, усаживаясь рядом с онемевшей от изумления Элси, – что ты удивляешься, что бы могло привести меня к тому, с кем я не разговаривала вот уже несколько недель. Но я тебе всё расскажу. Я пришла с искренним желанием оказать тебе услугу, Элси, хотя я не знаю, как понимать или объяснить твое упрямство. Я искренне поддерживаю решение твоего отца сломить тебя, но, мне кажется, он чрезмерно резкий и суровый в некоторых своих методах.

– Пожалуйста, не надо, тетя Аделаида, – прервала ее Элси с мольбой в голосе. – Пожалуйста, не говорите мне так о папе, ведь вы знаете, что я не должна этого слушать.

– Фу! Вздор какой! – возразила Аделаида. Очень некрасиво с твоей стороны прерывать меня, но как я хотела заметить, я не вижу никакого смысла в запрещении тебе переписываться с мисс Аллизон. Ведь ее письма не принесут тебе никакого вреда, а даже наоборот, потому что она сама доброта. Итак, я принесла тебе от нее письмо, которое было вложено в одно из адресованных мне.

С этими словами она вытащила письмо из кармана и протянула Элси. Девочка тоскливо посмотрела на него, но не сделала ни одного движения, чтобы взять его.

– Спасибо, тетя Аделаида, вы, конечно же, очень внимательны, – проговорила она со слезами на глазах,– и я бы с удовольствием прочла его, но я не могу прикоснуться к нему без папиного разрешения.

– Почему? Вот глупый ребенок! Он никогда об этом и не узнает! – быстро воскликнула ее тетя. – Я никогда не скажу ни слова ему или еще кому бы то ни было, и, надеюсь, ты тоже ни за что никому не скажешь. А если ты боишься, что письмо каким-нибудь образом может попасть в его руки, уничтожь его сразу же, как только прочитаешь.

– Милая тетя Аделаида, пожалуйста, заберите его и не искушайте меня больше, потому что я очень хочу его. Я боюсь, что возьму его, если вы будете уговаривать меня, а это будет очень неправильно. – И Элси отвернулась.

– Я предполагаю, что ты просто не доверяешь мне, не бойся, – ответила Аделаида мягким голосом. – Хорас никогда не узнает это от меня, и нет никакой опасности, что он может узнать об этом, потому что я сразу же напишу Розе и предупрежу, чтобы она пока больше не присылала тебе писем.

– Я совсем не боюсь доверять вам, тетя Аделаида, и я не думаю о том, что есть какая-либо опасность, что папа об этом узнает, – искренне ответила Элси, – но ведь я сама буду знать об этом, и Бог тоже будет знать. Вы же знаете, что Он велит мне быть послушной моему отцу во всем, что не является нарушением Его заповеди, и я должна быть послушной ему, независимо от того, как бы трудно мне не было.

– Ты в самом деле странный ребенок, – сказала Аделаида, кладя письмо обратно в свой карман и поднимаясь, чтобы уйти. – Такое сочетание послушания и непослушания я вообще отказываюсь понимать.

Элси только хотела объяснить, но Аделаида остановила ее, сказав, что у нее нет времени выслушивать ее, и торопливо вышла из комнаты.

Элси смахнула слезу и опять взялась за свою книгу: она намеревалась приготовить урок к следующему дню, когда была прервана таким неожиданным приходом своей тети.

Аделаида прямиком направилась к комнате своего брата и в ответ на стук получила приглашение войти. В следующее мгновение она уже стояла рядом с ним, держа в руках письмо от мисс Аллизон.

– Я пришла, Хорас, – произнесла она приятным голосом, – чтобы просить у тебя вознаграждения за добродетель одной из моих маленьких подруг. И так как только ты можешь сделать это, то я пришла просить за нее, даже не посчитавшись с тем, что мне предстоит исповедать свой собственный грех.

– Ну садись, раз так, – ответил он добродушно, откладывая в сторону книгу и подавая сестре стул. – А теперь говори сразу и объясни мне, что ты имела в виду под всем этим предисловием.

– Прежде всего, начну со своего признания, – со смехом ответила она, садясь на предложенное место. – Сегодня я получила письмо от моей подруги Розы Аллизон, в которое было вложено письмо для твоей маленькой Элси.

Хорас насторожился и стал слушать внимательнее, слегка нахмурившись.

– Но представляешь, Хорас, – продолжала его сестра, – хотя я и одобряю в основном твою тактику с этим ребенком, что, предполагаю, немаловажно для тебя, все-таки я должна сказать, что это слишком строго лишать ее писем от Розы. Итак, я взяла это письмо и предложила ей, уверяя ее, что ты ни за что не узнаешь об этом. Но что ты думаешь? Маленькая пичужка отказалась даже прикасаться к нему без папиного разрешения. Она должна слушаться его, сказал она, независимо от того, как бы тяжело это не было.

– И теперь, Хорас, – продолжала она, – я хочу, чтобы ты доставил мне удовольствие отнести ей это письмо с твоим разрешением прочитать его. Я уверена, что она заслужила это.

– Возможно и так, но я не хочу этого, Аделаида, после того, как ты искушала совесть ребенка таким образом. Однако, ты можешь послать ее ко мне, если хочешь. – И он протянул руку за письмом. – Но уверена ли ты, что она хочет его прочесть, и знала, что может это сделать без моего ведома?

– Абсолютно уверена! – заверила его сестра.

Они еще несколько минут поговорили, Аделаида хвалила Элси и убеждала его относиться к ней более мягко, а он, приятно пораженный ее отношением к дочери, пообещал только наполовину. Аделаида ушла в свою комнату, по пути отправив служанку сказать Элси, что ее папа хочет видеть ее немедленно.

Элси, услышав приглашение, сильно насторожилась. Не подозревая даже об истинной причине, она мгновенно представила себе, что, возможно, отец собирается прибегнуть к последнему средству. На мгновение она обратилась к Небесному Отцу, чтобы Он даровал ей силы перенести страдания, и затем бледная и дрожащая поспешила к отцу.

Как велико было, однако, ее удивление, когда она вошла и увидела его. Он с улыбкой протягивал к ней руки, и голос его звучал очень ласково:

– Иди ко мне, моя доченька!

Она послушалась, удивленно глядя на него. Он приблизил ее к себе, посадил на колени, обнял и нежно поцеловал. Как давно он не ласкал ее, даже не целовал ни разу, не считая тот вечер, когда уехала тетушка Хлоя. Да, этого не было с того самого несчастного происшествия, когда он болел, и Элси едва могла поверить, что это не сон. Она спрятала свое личико у него на груди и от радости заплакала.

– Твоя тетя была здесь и рассказала мне, что произошло между вами, – сказал он, продолжая ее ласкать, – и мне очень приятно получить такое доказательство твоего послушания. В награду за это я разрешаю тебе прочитать не только то письмо, которое она тебе предлагала, но и то, которое у меня. Я разрешаю тебе даже написать мисс Аллизон, но только один раз, чтобы ответить на них. Твое письмо должно пройти через мои руки. Я так же обещал, по просьбе твоей тети, снять с тебя некоторые запреты. Ты снова можешь свободно ходить по дому и по саду. Твои книги и игрушки тоже будут возвращены тебе, и ты можешь сидеть за столом со всей семьей, когда только захочешь.

– Спасибо, папа, ты очень добрый, – ответила девочка, но сердечко ее сжалось, так как из его слов она поняла, что она не прощена до конца, как она на мгновение предположила.

Некоторое время они оба молчали. Элси чувствовала, что это восхитительное воссоединение, а оно было восхитительным для них обоих, это наслаждение обоюдной лаской не может продолжаться долго.

Молчаливые объятия, смешанные со всхлипываниями и слезами Элси, продолжались недолго, и наконец мистер Динсмор сказал:

– Элси, доченька, я надеюсь, что ты уже готова признать свою вину и дать обещания, которые я требую.

– Ох, папа! Дорогой мой папочка! – и она подняла на него глаза, из которых потоком бежали слезы. – Разве я недостаточно была за это наказана? И не можешь ли

ты меня наказывать всякий раз, когда я буду непослушна тебе, без требования какого-либо обещания?

– Все еще упрямишься, Элси? – ответил он нахмурившись. – Нет, как я тебе уже и раньше говорил, мое слово подобно закону мидян и персов, который не изменяется. Я требую от тебя признания своей вины и обещания, и ты должна этому подчиниться.

Он поставил ее на пол, но она медлила.

– Последний раз, Элси, я спрашиваю, будешь ли ты послушной?

Девочка не могла говорить, а только покачала головой.

– Тогда уходи, – сказал отец. – Это последние ласки, больше ты их не получишь, пока не смиришься.

С этими словами он вложил ей в руку письма и указал на дверь. Элси бросилась в свою комнату, упала на кровать, где рыдала и стонала от невыносимой душевной боли.

Она не обращала больше внимания на письма, которые валялись на полу, выпав из ее рук. Мгла на ее пути, казалось, сгустилась еще больше после яркого света этого пробежавшего солнечного лучика. Такими черными были облака, которые вдруг окутали ее, что на время она, казалось, потеряла всякую надежду. Она ни о чем больше не могла думать, как только о явной невозможности когда-нибудь обрести свое место в сердце отца. Его последние слова ясно звучали в ее ушах.

– Ох, папа, папа! Мой родной папочка! – всхлипывала она. – Неужели ты никогда не будешь опять меня любить? Никогда не поцелуешь и никогда не назовешь меня ласковыми именами? Ох, как я могу это вынести!? Как я вообще смогу жить без твоей любви?

Нервы ее, уже ослабленные многомесячным напряжением, едва могли выдержать эту нагрузку. Когда же часа через два в комнату вошла Фанни, она сильно испугалась, увидев свою маленькую госпожу, лежащую на кровати. Обеими руками та сжимала голову и лишь стонала от боли.

– Что случилось, милая? – спросила она, – но Элси ответила только стоном, и Фанни, сильно встревоженная, бросилась в комнату мистера Динсмора. Вбежав туда, она воскликнула:

– Ох, мистер Хорас! Скорее идите к ребенку! Она сейчас умрет, если вы быстро что-либо не сделаете!

– Почему? Что случилось с ней, Фанни? – спросил он, торопливо идя за служанкой.

– Не знаю, мистер, но я уверена, что она очень больна, – и Фанни открыла дверь в комнату Элси. Посторонившись, она пропустила его первым. ^

Одного взгляда на личико Элси было достаточно, чтобы убедить его, что тревога служанки была небезосновательной. Вид у девочки был ужасный: мертвенная бледность и черные круги вокруг глаз, личико искажено от невыносимой боли.

Он тут же сделал все возможное и оставался рядом с ней до тех пор, пока лекарства не начали действовать и она смогла заговорить.

– Элси, – сказал отец серьезным твердым тоном, укладывая ее удобнее на подушку. – Этот приступ произошел от сильного плача. Ты не должна больше позволять себе такого.

– Я не могла, папа, – ответила она, поднимая на него глаза, полные мольбы.

– Ты должна постараться в будущем, Элси, – сурово сказал он.

На глаза ее навернулись слезы, но она изо всех сил постаралась сдержать их. Он повернулся, чтобы уйти, но она поймала его за руку и с такой жалостью смотрела ему в лицо, что он нагнулся и спросил ее более мягким тоном:

– Что еще, доченька?

– Ох, папа! – пробормотала она тихим, дрожащим: голосом. – Люби меня хоть чуть-чуть.