Текст книги "Белый волчонок (СИ)"

Автор книги: Маркус Кас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Да, не всем он дается, к сожалению. Нужна особая связь с богом. Или особые обстоятельства. Тогда появляется возможность получить это благословение Упуаута, – она на миг прикрывает глаза, бормочет восхваление.

Я тоже мысленно благодарю за такой дар. Воспоминание о встрече с богом отзывается мурашками по спине. Может мне и показалось, но вчера, во время схватки с Эратским, я чувствовал, что сила идет не только изнутри.

Вместо уютной старинной библиотеки мы приходим в маленькую комнатушку. Жрица закрывает за нами тяжелую дверь, слышно два скрипучих поворота ключа в замке.

Голые стена, пол и потолок – все из серого камня. И только по центру комнаты, на полу, светлое пятно – одна гладкая плита. Воздух холодом обдает тело.

– Встань туда, – просит жрица.

Как только я это делаю, мир вокруг вспыхивает ярким светом. Я щурюсь, не видя ни стен, ни даже пола под ногами. Все вокруг превращается в силу.

И эта сила начинает давить. Медленно, не верно. От нее не увернуться и не убежать, некуда. Я кручу головой, но вижу только молочное сияние. Снова иллюзия? После схватки с демоном я уже не доверяю собственным глазам.

Но тот реально раскидал нас всех, настоящим он был или нет. Паника ползет мурашками по спине, поднимается к затылку и звенит гулом в ушах. Долбанутые жрицы с их уроками! Ну и как мне вызвать этот доспех?

Моя сила уже окутала меня защитным коконом, но этого мало. Я вижу как его сжимает под напором. Взываю к богам, укрепляю защиту, но меня просто сплющивает вместе с ней.

Я понимаю, что уже не могу пошевелиться. Застыл, как букашка в янтаре. Гул превращается в писк – тонкий, тихий, непрерывный. Звук настолько раздражающий, что цепляюсь за него, как единственную ниточку к реальности.

Закрываю глаза, все равно зрение мне сейчас только мешает. Глубокий вдох и выдох, я еще могу дышать. Моя сила слишком… гибкая. А я лишь добавляю ей слоев. Это не помогает.

Доспех, мне нужен доспех. Жесткий, крепкий, несминаемый. В памяти возникают картинки старинных тяжелых доспехов. Толстенных и прочных, без единой щели. Так, почему они ржавые? Мне нужен белый, как моя сила.

До меня доходит, но поздно. Давит на грудь, выбивая воздух из легких. Я хриплю последним выдохом. Руки и ноги немеют. Падаю на грубый камень, расшибая затылок.

Стоп, падаю? Чеснокодавилка силы исчезает. Я валяюсь на холодном полу, а надо мной стоит Антея, сложив руки на груди. Она явно недовольна.

– Чистой силой ты многого не добьешься. Всегда может найтись источник больше. Тебе надо превращать силу в оружие. Или, в данном случае, в броню. Воплощать.

Мне хочется воплотить пару грязных ругательств. Предупреждать хоть можно? Да, да. Знаю, враг не будет сообщать о своих намерениях. А тут враги, получается, все. Отвык я уже от законов трущоб, расслабился.

Тело болит, словно катком проехали. Но я поднимаюсь:

– Еще.

Жрица усмехается и отступает. Меня ослепляет сиянием и теперь сила не медлит. Сдавливает моментально, не успеваю вздохнуть. Отталкиваю, игнорирую боль и взываю к богам. А точнее, к одному конкретномуу. Образ Упуаута вызвать несложно, после встречи в храме его просто не забыть.

Тихое злобное рычание волка придает мне сил. И я создаю свой доспех, путаюсь в частях, нацепляю нагрудник на спину… И очухиваюсь снова на полу. Во рту кровь и я сплевываю ее на светлый камень.

– Еще…

Призвать целый доспех у меня так и не получается. Только разукрасить пол алыми кляксами. Слишком долго я вожусь, создавая образ. Да как они на себя это напяливали вообще?

– Хватит на сегодня, – устало говорит жрица после пятого… или десятого раза.

– Почему не получается? – упрямо хриплю я, поднимаясь в очередной раз.

– Ты воспринимаешь силу, как что-то единое, Игорь. Да, это часть тебя, но… Но ты можешь создавать с ее помощью и нечто иное. Отделять часть и воплощать. Понимаешь?

Сейчас я понимаю, что вот-вот выплюну легкие. Но «воплощать» все же откликается пониманием. Хтонь меня забери, ну почему так туго доходит? Она же сразу сказала – воплощать. Как с тем символом, что теперь свербит в черепушке.

В дверь уверенно и очень настойчиво стучат. Антея приглаживает идеально ровное платье, поправляет прическу и открывает. В проеме маячит Ярослав.

Тревожное лицо, беспокойный взгляд. Серьезно, ну что опять? Я иду к двери, уже не желая ничего слышать, но брат обламывает:

– Там снова Панаевский по твою душу пришел.

Глава 15

Мне очень хочется попросить брата разнообразить новости, с которыми он является каждый раз. Но вижу, что Яр и без того расстроен.

Впрочем, я и не сомневался, что за мной придут. Не из органов, так от императора. Хотя, если Белаторские и есть императорская гвардия… Нда, некрасиво получилось.

– Ты чего сам то пришел? – отвлекаюсь от запоздалых сожалений я, пока мы идем к дому через парк.

– Так вы же были в морозилке. Ни туда, ни оттуда, не достучаться. Полная изоляция.

– В морозилке?

– Ну да, мы так называем эту комнату, хм, тренировочную. Закупоривают плотно и холод там такой стоит… Ты разве не почувствовал?

Киваю, хотя особого мороза я не ощущал. Прохладно, да, но не более того. Вот оно значит что. Ну да, такую хренову прорву силы надо в герметичном помещении выпускать. Полезная комната, особенно для меня.

– А чего близняшки не там занимаются?

– Да что они смогут сделать-то такого? – усмехается Ярослав. – Так, балуются только. До настоящей силы им еще расти и расти.

– Ага, а дом просто так потряхивает…

– Ерунда! Дом и не такое выдержит. Вот когда мы с тобой в детстве… – он вдруг резко замолкает.

– Что мы в детстве? – напираю я, похоже корень нашего конфликта оттуда родом.

– Немного разошлись, скажем так, – брат уже и сам не рад, что упомянул, но все же проясняет. – Вот нас и наказали. Шрамы нам с тобой специально оставили, чтобы не забывали.

Он потирает ключицу и показывает на мое лицо. А я то голову ломал, откуда у меня шрам с такими возможностями целителей. Но думал, что просто не все травмы могут залатать.

– А что…?

– Давай не будем об этом, – раздраженно перебивает меня Яр. – Это в прошлом.

Ох, не верю я тебе, братец. На забытое прошлое не злятся, над ним ржут, если вообще вспоминают. Но я не настаиваю, сам узнаю, есть у меня один чрезмерно любопытный источник.

***

Панаевский ждет меня на улице, у главного входа.

– Прогуляемся? – предлагает он после приветствий, указывая рукой вглубь парка.

Затем осматривает мою окровавленную рожу и одежду:

– Или желаете сначала освежиться?

Мотаю головой, к демонам прихорашивания, было бы перед кем. Пусть потом дед поругает за неподобающий вид.

Я соглашаюсь на прогулку. Проклятая гостиная уже вызывает тошнотворный рефлекс. Мы идем по дорожке к каналу.

Погода стоит прекрасная – ясное небо, легкий ветерок. Такое непривычное ощущение, а я так и не успеваю им насладиться. В моем мире над агломерацией вечно серое небо и пробирающая ознобом морось. Только под землей ультрафиолет по расписанию, но там мне никогда не нравилось.

– Мне поручено разобраться в происшествии, – начинает разговор безопасник, когда мы доходим до набережной и останавливаемся у перил. – Я выслушал княжича Эратского и княжну Каритскую. Теперь ваша очередь.

– Мне нечего добавить, – пожимаю плечами. – Мы все… погорячились.

– Погорячились… – повторяет протянуто он, словно катая слово на языке. – Вы так это видите?

– А как это видите вы? – я отрываюсь от созерцания солнечных бликов на воде и поворачиваюсь к Панаевскому.

Он стоит, облокотившись на перила, рассеянно щурится от яркого солнца. Его расслабленная поза меня уже не обманывает. Тем более что, несмотря на ясный день и открытое пространство, мужчина окутан тенью.

– Я это вижу как прямую угрозу императорскому роду, – вдруг мрачно заявляет он. – Представители великих родов сошлись в драке, как дворовые мальчишки, рискуя угробить не только друг друга, но и ее высочество. Не считая отпрысков половины столичного дворянства.

– И в мыслях не было! – изображаю испуг, впрочем, холодком меня и правда обдает, не хватает еще, чтобы меня обвинили в нападении на императорскую семью.

– Готовы пройти ритуал истины Маат? – нарочито равнодушно спрашивает он.

Я застываю. Звучит, как нечто обыденное, но я чувствую подвох. Большой такой подвох с сильным запашком. Еще одна проверка. Ну и как ее пройти?

Я пытаюсь связаться с Яром, но тот не отвечает. С жрицей, дедом, Богданом и даже поварихой Филиппой Матисовной. Тот же результат. Полная тишина в голове.

Замечаю еле уловимую усмешку на перекошенном лице безопасника. Ясно, значит его рук дело.

Я злюсь, и на него, и на себя.

– Вы и сами знаете ответ, – отвечаю, скрипя зубами.

Ну давай поперекидываемся репликами. Посмотрим, кто кого доведет.

– Игорь, вы же умный молодой человек, – устало произносит Панаевский, мастерски играя тональностью. – И раньше за вами не было замечено склонности к излишней агрессии. Да и отзывы из посольства в Элладе сплошь положительные. Воспитанный, надежный, благоразумный… Что там еще? Да, перспективный. Отличные рекомендации. Вам же не хочется потерять возможность прославить род и оправдать возложенные на вас надежды?

Он это серьезно думает, что это прокатит? У меня от удивления округляются глаза. Надеюсь, он сочтет это за испуг младенца. Я закашливаюсь, скрывая слетающее с губ ругательство.

Что за детские уловки? Хотя… Возможно, для запуганных ответственностью подростков этого достаточно.

– Я знаю, что посвящение в род прошло совсем не так, как ожидала ваша семья, – его вкрадчивый голос пролезает в разум, усыпляя бдительность. – И сейчас под угрозой не только вы, Игорь, но и они. Я хочу вам помочь. Я последний человек в империи кому нужно, чтобы великие дома лишались талантливых наследников.

Пока он мне угрожающе мурлычет в уши, призываю Белый доспех. Части его так и не собираются в одно целое, но мне достаточно шлема. Упаковываю голову и тут же легчает.

Желание довериться и все рассказать пропадает. Хреновы менталисты. В этом мире, походу, в первую очередь надо защищать мозги. А то каждый так и лезет.

Панаевский явно сразу понимает, что зомбирование не удалось. Я в один миг оказываюсь в темноте. Дыхание перехватывает и мрак начинает давить.

– Мальчишка! – шипит темнота искаженным от злости голосом Панаевского. – Боги видят, я хотел по-хорошему. Не смей сопротивляться! Ты и понятия не имеешь, с кем связался!

Давление нарастает, тисками сжимая со всех сторон. Сердце вдруг начинает бешено колотиться, вырываясь из груди. Эта тварь решила воспользоваться родовым умением?!

Я понимаю, что это невозможно, что бы он ни думал обо мне. Либо меня обманул брат, либо сейчас пытается окончательно запугать Панаевский. От вырывающегося из груди сердца накатывает паника.

Я судорожно нацепляю на себя куски доспеха, одновременно пытаясь оттолкнуть сумрак. Рот снова наполняется кровью. Взываю к богам. Сейчас самое время помочь! И тут тишина. То ли даже боги меня не слышат, то ли, что еще хуже, игнорируют.

Рука цепляется за реальность, выискивает перила. Я хватаюсь за твердый гранит и с силой бросаю себя вперед. В этой хтони ничего не видно, но вроде безопасник где-то там, передо мной.

Влетаю в него, сбивая с ног. В падении бью, надеюсь попасть в дерганную усмешку. Промахиваюсь и кулак попадает по камню набережной, стреляет болью. Сумеречного кота тебе за пазуху!

Да где твоя башка? Нащупываю плечо, опять замахиваюсь и бью. Он уже пришел в себя и блокирует удар, отбиваю себе запястье, пинаю коленом в бедро. Его тело сгибает и теперь мой кулак наконец-то встречается с его челюстью.

Слышится хруст, немного светлеет, но мне тут же прилетает удар силой. Доспех, с такими усилиями собранный, разлетается осколками. Я отталкиваюсь ногами и выпадаю на яркий свет.

Слепну, откатываюсь в сторону, слишком резко поднимаюсь на руках и падаю назад. Мы в паре метров друг от друга. Панаевский опирается спиной на перила и стирает кровь из разбитого носа. Под моей задницей зеленая травка, над головой голубое небо.

От земли под руками исходит тепло. И сила. Спокойная, мирная, смывающая острую боль.

– Отлично, молодой человек, – Панаевский кроваво усмехается, кровотечение из носа так просто не остановить. – Нападение на куратора службы безопасности императора.

– Отлично, – я наконец сплевываю кровь изо рта и возвращаю ему такой же оскал. – Запугивание, провокация и неправомерное использование родового дара.

Меня потряхивает и приходится прервать пафосную речь кашлем и очередным плевком. Но я получаю награду в виде изумленных глаз безопасника. До него, кажется, начинает доходить. Взгляд его темнеет, он прищуривается:

– И ты думаешь в это поверят?

– Готов пройти ритуал истины Маат? – моя усмешка расползается до ушей. – Я вот теперь – готов.

Что бы это ни значило. Но сейчас я уверен, что мужик сильно превысил свои полномочия. И даже если он попробует блефовать и согласится, то я не отступлю. И посмотрим, кто сможет дойти до конца.

– Мальчишка, – повторяет он злобно и поднимается на ноги, держась за перила. – Попадись ты мне не на своей земле, умолял бы о быстрой справедливости Маат. Берегись, волчонок, больше предлагать мирных решений я не стану.

Ну добрый вечер, еще один нервный. Интересные тут мирные решения, конечно. Я внимательно слежу, как Панаевский, прихрамывая, уходит.

И только после того, как тот скрывается из виду, издаю стон и ползу к дереву. Откидываюсь, прислонившись к нагретому солнцем стволу. Грудь по-прежнему сдавливает, похоже сломаны ребра, но острой боли нет.

Ощущения крайне хреновые, но пару минут назад было гораздо хуже. Неужели и правда земля помогает? Надо будет хранителю сказать отдельное спасибо за такой бонус.

Минут через десять хрипы превращаются в нормальное дыхание и я перестаю харкаться. Разодранная на костяшках кожа ноет, голова трещит, тело онемело, но чувство, что я вот-вот сдохну, отступает.

С силой дела обстоят хуже. Перестарался я, судя по всему. Она откликается мучительно тяжело, недовольно огрызается. А вот доспеху совсем конец. Перед глазами плавают какие-то покореженные ошметки, покрытые темными пятнами.

– Хтонический елдак вам в… – бормочу я, поднимаясь на ноги.

В шее стреляет, меня ведет в сторону, но я упорно бреду к дому, шатаясь как пьяный. Наверное и рожа у меня соответствующая, потому что, когда я захожу внутрь, дворецкий бледнеет до синевы.

– С вами все в порядке, господин? – лепечет он, шарахаясь в сторону.

– А что, не заметно? – усмехаюсь, чувствуя, что губа трескается и теплая кровь медленно стекает по подбородку.

– Игорь! – слышу сзади крик брата.

Он слетает по лестнице, перепрыгивая через несколько ступеней. Подбегает ко мне и хватает за плечи, всматриваясь в глаза.

– Так, сначала к целителю, – сразу принимает решение Яр, к моему счастью, откладывая расспросы.

Приводят в кондицию меня довольно быстро. Целитель, невысокий плотный мужичок с добрыми глазами и внушительной залысиной, хмурится, но лишних вопросов не задает.

Только бормочет себе что-то под нос, молитву или ругательства. А может и то, и другое сразу. Его сила ощущается как прохладная родниковая вода.

– Уж не знаю, с чем вы, молодой господин, имели дело, – вежливо сообщает он. – Но советую избегать таких встреч в будущем. Я не могу вылечить ваши раны до конца, только ускорить процесс исцеления. Вы можете обратиться, конечно, к верховной храма Хака…

– Благодарю, – прерываю его. – Не стоит беспокоиться, мне уже гораздо лучше. Остальное и само заживет, верно?

– Верно, – целитель продолжает хмуриться. – За несколько дней все окончательно заживет.

Вижу, что его невозможность моментального исцеления волнует больше, чем он показывает. Улыбаюсь ему и бодро вскакиваю на ноги. Кое-где болит, но не настолько и сильно. Меня больше волнует моя беззащитная голова, чем покалеченное тело.

Вот это и надо решать в первую очередь. Но сначала…

Игнорируя бесконечный поток вопросов от Яра, ищу деда. Тот греется на солнце, расположившись в кресле на террасе. Но я вижу, как он напряжен – выдают сжатые губы и глубокие морщины на лице.

Дед у меня мужик суровый, но о внуке все же переживает. Мне его становится жаль, ясное дело – как может держится. Чего сопли размазывать, если ничего не сделаешь. Сиди и жди – самое тяжелое.

– Как прошел разговор? – спокойно спрашивает он, а в голосе слышно облегчение.

Я сажусь напротив, двигаю свое кресло ближе, прячась от прямых лучей солнца.

– Расскажи мне, пожалуйста, какой властью обладает Панаевский? – хтонь забери все эти манеры, пора узнать насколько опасен новый враг.

– Можно сказать, что абсолютной, – неохотно говорит дед. – После императора, естественно. Панаевские – судьи и палачи империи.

Ага, сам придумал приговор, сам его и исполнил.

– И кто же следит за тем, чтобы правосудие было справедливым?

– В каком смысле? – искренне удивляется глава рода.

– В смысле, что будет, если один из этих судей ошибется?

– Это невозможно, Игорь. Может методы Панаевских и не всегда, кхм, приятные. Иногда они могут сильно надавить, добиваясь правды. Но они никогда не ошибаются. Такого богиня Мафдет попросту не допустит. Их справедливость может казаться жестокой, но источник силы, что дает им власть, только в справедливости.

– Люди не боги, они могу ошибаться, – настаиваю я. – Особенно, когда обладают такой силой.

– Ты не понимаешь, – вздыхает дед. – Это просто невозможно. Император лично проверяет каждого их тех, кто ему служит. Особенно службу безопасности. А его невозможно обмануть, это одно из родовых умений.

– Император умеет отличать ложь?

– Гораздо больше. Он умеет видеть преданность империи, потенциал союзников и опасность врагов. Поэтому его власть настолько сильна. Ведь если…

– Если можешь собрать вокруг себя самых сильных и преданных, то за свой тыл можно не волноваться, – заканчиваю я за ним.

А вот это мощный дар. Могу себе только представить, сколько людей крутится у престола и с какими намерениями. А если ты можешь их сразу насквозь видеть… Сильно.

– Но Панаевский напал на меня, – выкладываю последний козырь я.

– Перестань, – морщится дед. – Я тебе уже объяснил. Он надавил и не более того. А тебе показалось. Ты же не можешь отличить нападение от простого проявления силы.

– Но…

– Хватит, говорю! – глава рода начинает злится. – Такими обвинениями не раскидываются. Я могу простить тебе один раз, учитывая обстоятельства. Но не смей это повторять при других. Если бы он напал, это означало бы обвинение. А значит ты уже был бы мертв!

Да вашу ж налево… Эта абсолютная вера в непогрешимость палачей меня бесит. Как тогда объяснить, что он отступил, услышав о ритуале истины? Хрен с ним, что непонятно почему он меня вообще не размазал там.

Может и правда из-за земли рода. Возможно, нельзя просто так взять и убить аристократа на его же территории. Доказывать что-то придется, ну или лишние бумажки заполнять. Ясно только, что расспрашивать о Панаевском бесполезно.

Значит с этим хмырем тут мне никто не поможет. Может поговорить с Эратской, она же умудрилась ему навалять? Или наоборот…

Как вот только с ней пообщаться? Кажется мне, что и эта львица не особо любит Белаторских, семейные традиции и все такое.

Дед же выжидающе на меня смотрит. Даже побледнел от мысли, что кто-то посмел сомневаться в верховной власти. Придется эту загадку самому распутывать, а то сдадут свои же.

– Я, видимо, ошибся, – добавляю неуверенности в свой голос. – Извини. Последние дни прошли слишком напряженно. И не такое покажется.

– Вот именно, – он расслабленно выдыхает. – Отдыхать тебе надо побольше, да некогда. Ты меня тоже извини, Игорь, что так давлю. Но это только для твоего же блага.

Ох, уж мне эти благодетели… Никогда это хорошим не кончается.

Нас прерывает тощий мальчишка в красной форме прислуги. Кажется это на него орал лысый мужик внизу. Пацан прибегает на террасу и протягивает деду кусок бумаги, похожий на визитку.

– Ее светлость, княжна Илена Каритская, первая дочь Защитника, род дарующей радость солнца! Просит принять! – скороговоркой вопит он.

Из-за его спины выглядывает Ярослав с выражением величайшей скорби.

– Ну вот и все, свататься к тебе приехали из-за поруганной чести, – сообщает он и начинает ржать.

Глава 16

Дед буравит неодобрительным взглядом Яра, но вижу и в его глазах искры веселья. Смешно вам значит, родственнички? Ничего, я тоже шутить умею.

«Илена!!!» – мысленно ору ей, но мне ожидаемо не отвечают.

– Чудесно! – чрезмерно радостно восклицаю и велю мальчишке: – Проводи княжну сразу в мою спальню.

Пацан удивленно хлопает глазами, но быстро приходит в себя и мигом убегает.

– Ты чего это? – брат непонимающе чешет в затылке.

– Готов принять предложение. Ну а что, теперь она обязана выйти за меня замуж. Я не против, девчонка горячая, и союз будет выгодный. Всем хорошо, так?

– Шутишь, да? – неуверенно спрашивает дед.

– О таком разве шутят? – закатываю глаза. – Серьезное дело. Объедение великих родов. Белаторские и Каритские, кто бы мог подумать!

Меня уже откровенно несет. Не можешь остановить безумие – возглавь его. Но деда пронимает. Он хмурится так сильно, что бугрится лоб:

– Прекрати. Мы поняли – это не повод для шуток.

– Вот и хорошо, – резко убираю идиотскую улыбку. – Давайте не доводить до абсурда. Еще одна шутка про княжну – пойду просить у великого князя руки дочери.

Ярослав впадает в ступор, дед держится получше, только издает короткий звук, похожий на хрюкание. После слов Разумовской стало понятно, что внуками он не раскидывается, но явно уже распланировал мой брак.

И, судя по реакции, это не Каритские. Великий род, но не самый сильный. Ну, либо это очень хитроумный план действовать от обратного.

Но со мной не сработает в любом случае. Об этом, деду, конечно лучше пока не знать.

Я отвешиваю поклон и иду к себе. Хватаю по пути чистую одежду, запираюсь в ванной. Как бы меня не бесила наглая рыжая девчонка, привести в порядок себя нужно. Тем более, что мне надо подумать, как ее проучить.

***

Илена действительно ждет в спальне. Стоит у окна, задумчиво водит пальцами по стеклу. Хотя какие уж приличия, после такого заявления. Никакие слухи теперь не страшны.

Она оборачивается, услышав как я выхожу из ванной. Большие испуганные глаза, опухшие и красные. Под глазами синяки от бессонной ночи. Прекрасно, но пока недостаточно.

– Игорь… – робко начинает она, но я грубо обрываю.

– Я, кажется, сказал, что лучше мне на глаза не попадаться.

– Да, но я должна была перед тобой извиниться лично! – рыжая берет себя в руки, даже спина гордо выпрямляется. – Такое поведение совершенно недопустимо. Мне стыдно и…

– И теперь тебе надо разговаривать с моим дедом.

– В смысле? – от удивления ее уши поднимаются вверх.

Пытаюсь не заржать, делаю печальное лицо:

– Распереживался он. Чуть до приступа ты его не довела. И теперь дед видит единственный выход из этой ситуации – поженить нас.

– Что?! – девушка отшатывается и плюхается задницей на подоконник. – Но… Но это невозможно!

– У тебя уже есть жених?

– Нет, – Илена совершенно теряется от такой новости. – Но я… Нельзя же так… Я не хочу!

– Ну, – развожу руками. – Я тоже, знаешь ли, не хотел связываться с ее высочеством. Но видишь, как получается.

– Игорь, – она прищуривается. – Это шутка, верно? Ты просто надо мной издеваешься. За дело конечно, но…

– Иди сама спроси у деда, – пожимаю плечами. – Заодно и договоритесь о деталях. Это вам, девочкам, важны все эти штуки про то, какую свадьбу устраивать. Мне уже все равно. Только одно, – я подхожу ближе. – Когда станешь моей женой, в таких юбках ты ходить не будешь.

Я многозначительно смотрю на предмет одежды, еле прикрывающий нижнее белье и Илена краснеет. Она с надеждой смотрит на меня, все еще ожидая, что я сообщу о розыгрыше.

Нет, милашка, прошибить тебя должно так, чтобы это не забылось уже никогда. Девушка бледнеет, в глазах проносятся мысли, они еще больше расширяются. Вот оно.

Она беззвучно открывает и закрывает рот, плечи вздрагивают – вот-вот заплачет. Вдруг чертовка срывается с места и бежит к двери. Перехватываю, прижимаю к себе, она пытается вырваться, стучит кулачками по плечам, но безуспешно.

– Ни за что! – кричит яростно. – Я не стану этого делать! Я не допущу чтобы…

– Чтобы что? – зажимаю у стены, приближаюсь вплотную и говорю очень тихо. – Чтобы никто не посмел навязывать свою волю?

– Игорь, прошу тебя, – Илена обмякает и начинает умолять. – Сделай что-нибудь. Уговори деда, он должен тебя послушать, прошу…

– А мне это зачем? – улыбаюсь.

– Но… – она запинается и опять краснеет, соображая в каком положении. – Ты что, этого хочешь?

Я уже не могу сдерживаться, смотря на ее метания. Еще чуть-чуть и девчонку удар хватит. Отпускаю ее и меня накрывает смехом, да так, что я складываюсь пополам.

Илена стоит молча, только на лице стремительно сменяются эмоции. Испуг, осознание, гнев, опять осознание и, наконец, смирение. Вокруг нее бурлит сила, она ее сдерживает, вижу – из последних сил. А я просто ржу до слез, не могу остановиться.

– Полегчало? – спрашивает она, когда я наконец прекращаю и глубоко выдыхаю, держась за живот.

– Есть немного. А тебе?

Сжимает губы, злится. Да уж, такое никогда приятным не бывает, я то уж знаю. Пожалуй, из этой шутки я уже выжал все по максимуму.

– Извини, Игорь, – теперь она просто серьезна. – Я была не права. И ты мне наглядно продемонстрировал насколько. Мне… в жизни так стыдно не было.

Вот теперь верю. Вся злость на нее прошла сразу, как только отсмеялся. Теперь пора прекращаться издеваться, только если ее опять занесет.

– Признавайся, тебя из-за подобного фокуса к верховной отправили?

– Нууу… – отводит глаза и вдыхает, ясно. – Да. Я же… В общем у меня этого никогда не было! – выдает вдруг она. – И я даже не знала, каково это. Ну, когда… Понимаешь…

Да хтонь меня забери, этого мне еще не хватает! А еще над нами в парке смеялась. Ну конечно, никто лучше таксистов не знает, как управлять страной, а лучше девственниц – как получать оргазм.

– Слууушай, – я осторожно приобнимаю ее за плечи и веду к двери. – Ну, бояться – это нормально. Не надо торопиться.

Так, главное выпроводить девственницу из спальни. А то мы можем и местами поменяться касательно слухов.

Несу какую-то хрень про подождать и единственного неповторимого, пока отвожу к выходу.

– А можно мы с тобой… – неуверенно начинает Илена, когда мы выходим на улицу, отчего даже сердце перестает биться. – Давай погуляем по вашему парку немного? Нужно немного в себя придти, перед возвращением домой. Отец злится на меня ужасно.

Выдыхаю облегченно и соглашаюсь. Девушка уже живее берет меня под руку и так мы и идем прямо по траве. Про себя усмехаюсь, зная, что деду как раз отлично видно нашу парочку. Ничего, пусть еще немного понервничает, полезно для чувства юмора.

– Ну и как мне теперь восстанавливать свою репутацию? – спрашиваю, совсем я профан в этих играх.

Меня мало волнует, что и кто обо мне подумает. Волнует только то, что публичность означает излишнее внимание. Которого мне, как раз, и не хочется.

– Тебе? – удивляется Илена, а ее веснушки светятся на солнце. – Ну приставала к тебе девчонка, разве парням такое не нравится? Наоборот же. А вот мне совсем плохо придется. Меня же теперь ни к кому не подпустят… И даже если с кем-то буду, ну встречаться, так все станут думать, что я заставила. А чтобы забыли, надо что-то такое натворить! Ну, в смысле, совершить. Меня же теперь не то что в пустыню, на турнир обычный не пустят. Полная изоляция от общества, – она вздыхает. – Так решил Панаевский. Только к тебе и отпустили, извиниться.

– Сильно прессовал? – скучающе интересуюсь я, внутренне напрягаясь в натянутую струну.

– Да уж неслабо, – Илена вжимает голову в плечи, как от холода. – Меня спасло только то, что я всю ночь в истерике билась. Когда до него дело дошло, мне уже было все равно.

– И что ты думаешь о Панаевском?

Девушка останавливается, тянет за руку, разворачивая к себе.

– Игорь, ты меня спас, – говорит очень тихо. – Но, еще одна встреча со службой безопасности, и мне конец. В следующий раз я уже не отделаюсь публичным унижением и домашним арестом. Поэтому я даже говорить об этом не буду.

Я только киваю в ответ. Как же этот хмырь тут всех запугал… Понятно, что человека со сорванной магической резьбой нужно, хм, убирать. Не знаю, во что это может вылиться, но допустим.

Но я то могу контролировать силу. Хм, в своих пределах. Не понимаю, чего он так докопался именно до меня. Что-то тут еще есть. И мне надо выяснить что.

Мы еще прогуливаемся с Иленой по травке с полчаса. Ее настроение улучшается и она щебечет что-то про вечеринки и кто там с кем за ручки держится. Я вежливо улыбаюсь, а сам мыслями варюсь в разгадке поведения безопасника.

Провожаю ее на парковку, сдаю водителю и возвращаюсь в дом. В столовой уже никого и вообще стоит такая тишина, словно все вымерли. Куда постоянно пропадают полтора десятка человек родни и в два раза больше прислуги, понятия не имею.

Меня такая безлюдность вполне устраивает.

Я пробираюсь на кухню, нагло краду десяток пирожков и устраиваюсь в библиотеке. Пора уже разобраться, кто тут еще сердца может вырывать. Мне бы еще и по магии книжки достать, но их нельзя выносить из храма, а туда мне Антея велела не соваться до завтра.

– Бэс?

Божество появляется прямо на столе, хватает пирожок, целиком проглатывает и довольно улыбается:

– Эх, хороши у Матисовны пирошки. Неушто для тебя приготовила, молодой господин?

– Ну, эээ, я сам угостился, в общем, – отчего-то становится стыдно.

– Влетит! – радуется хранитель. – Чегось хотел то?

– Расскажи мне кратко, – хлопаю по толстой книге о великих родах, лежащей на столе. – Что и о ком мне стоит знать.

Бэс задумчиво съедает еще пирожок и я аккуратно отодвигаю добычу подальше.

– Кратко… – повторяет он и чешет под бородой. – Ну так то, надобно знать про столичных, их десятка три, с хвостиком. Сталбыть, самые сильные…

В общем, про новых знакомцев узнаю достаточно. Приходится снова идти на опасное дело и воровать новую порцию выпечки с кухни. Хранитель съедает все подчистую, пока я его слушаю.

Больше всего меня заинтересовывает Покровский. Род их оказывается древнее императорского, который они же к власти и привели. И теперь поддерживают. В общем, сами на престол не лезут, но их великий князь – главный советник императора. Покровительствует их роду бог-творец Хнум, благодаря которому они и владеют даром артефакторов. И даром неслабым, судя по особому интересу Бэса.

Богдан – старший, поздний сын и первый наследник. И, получается, в качестве своего дара, он может усиливать, как себя, так и других. И если первое не редкость, то второе как раз довольно уникально. Нда, если бы работало, как надо…