Текст книги "Город на границе Снов (СИ)"

Автор книги: Марк Кузьмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Ближе к закату нужный адрес был найден.

Попрощавшись с псом, я позвонил в дверь.

– Да-да, – послышался оттуда старческий голос.

Дверь открылась и мне явился… доктор Айболит… Нет, реально похож! Такой же белый, худощавый, с густой бородой, круглыми очками на носу и добродушной улыбкой.

– Доктор Вейн? – спросил я.

– Ну, уже давно не доктор, – покачал он головой. – Что нужно, молодой человек?

– Меня зовут Николай, я из Социальной Службы. Вы не могли бы уделить мне минутку? Мне нужно поговорить о вашей бывшей пациентке, Сьюзен Браун.

– О, Сьюзи еще не поправилась? Странно, странно. Ну, заходи.

Он впустил меня в свою квартиру и провел до кухни, где налил мятного чая.

– У Сьюзи всегда было слабое сердечко, а как мужа не стало, она совсем слегла. Дочка от нее отходить боялась, и вообще очень пугливой была. Как сейчас помню, в глаза не смотрела и держалась на расстоянии…

Значит, Эмма уже тогда была такой.

– Девочка поначалу ухаживала за мамой после школы, но так боялась за нее, что стала постоянно сидеть дома. Я говорил ей, чтобы просила помощи у соседей, но она очень боялась чужих и никого к маме не подпускала. Вероятно, в прошлом с ней что-то случилось, вот и не доверяет никому.

Теперь ясно, почему она редко открывает дверь.

– Скажите, а это ваша записка? – протянул я бумажку.

– Да, моя, свой почерк я всегда узнаю, – усмехнулся он. – Конечно, я писал девочке записки. Она рассеянная и часто что-то забывала или путала.

– А что она могла путать?

– Да всякое. То порядок лекарств перепутает, то не растолчет их, то еду не так подаст. Она поначалу с трудом справлялась с заботой о маме. Про аллергию забывала.

– У Сьюзен есть аллергия?

– Да, у нее непереносимость лактозы, от этого бывают расстройства пищеварения. В обычное время это ничем серьезным не грозит – метеоризм, диарея максимум, но в ее состоянии…

– Может привести к нежелательным осложнениям… – понял я.

В этот момент мозаика в моей голове сложилась.

Все те странности, которые я замечал за эти дни, тут же встали в нужный ряд и предоставили мне полную картину происходящего. Даже смешно стало, как можно было упустить столь очевидную вещь – ведь она лежала прямо на самом видном месте!

– Спасибо вам, доктор, – тут же подскочил я. – Кажется, я знаю, как ей помочь.

– О, ну хорошо, – кивнул врач. – Желаю удачи, юноша!

Попрощавшись с доктором Вейном, я тут же бросился к дороге и, поймав такси, поехал к дому Эммы. Мне нужно было срочно поговорить с Эриком и рассказать все, что я узнал.

Придя в квартиру, я увидел, что на пороге меня уже ждет напарник, с очень недовольным видом.

– Где ты был, придурок? – гневно прищурился Эйбон. – Я тебя оставил тут следить за порядком и быть на страже, а ты куда-то свалил!

– Я тебе звонил, но твой телефон не отвечал, плюс, я все сказал Нохинду, – ответил я.

– Это не оправдание…

– Я узнал правду, – тут же заявил я. – Я узнал, в чем причина.

Я пересказал ему все что узнал, а также озвучил свои мысли. С каждым словом, выслушивая мои догадки и обдумывая их, Эрик мрачнел и хмурился. Когда я закончил, он еще некоторое время молчал, смотря в стену.

– Вот оно как… – наконец отозвался он.

Его тень начала расти и заполнять собой все пространство. За спиной сноходца появился образ чего-то большого и лохматого. Сверху полыхнули огромные белые глаза, и тихий рык раздался от этого существа.

Эрик был в гневе…

– Идем… пришла пора избавиться от него…

Комментарий к Глава 34. Озарение. Предупреждаю.

Тайону нездоровиться, потому завтра главы Тени могут задержаться.

====== Глава 35. Изгнание. ======

Глава 35. Изгнание.

Подготовка к изгнанию духа была недолгой: мы расставили по комнате свечи, что в полной темноте делало обстановку мистической и таинственной, зажгли ароматные палочки с приятным запахом алое, что успокаивал и придавал легкую сонливость, но приоткрыли окно, чтобы большая часть дыма уходила и не повредила больной.

Честно, не совсем понимаю, как загадочная знакомая умудрилась определить вид изгоняемого по крохам информации, но Эрик ее суждениям, похоже, доверяет, раз за ритуал без всяких дополнительных проверок взялся.

Саму Сьюзен оставили лежать на кровати, но повесили вокруг нее занавеску, как бы огораживая женщину от всего остального.

После этого мы все вместе собрались в комнате: я занял место у двери и подпирал собой стену, впереди стояла, нервно переступая ногами, Эмма, а у кровати встал Эрик, читающий Библию. Все было готово к изгнанию, и сейчас он заканчивал последние приготовления.

Я лишь ждал сигнала к действию.

Эмма очень хотела уйти – ей здесь не нравилось, она боялась и волновалась, но больше всего ее пугало другое… Да, это…

Печально, что так, очень печально, но теперь всему приходит конец.

– А…а… м-мне… точно… нужно быть тут? – дрожа, спросила девушка.

– Это необходимо, – сказал Эрик, стараясь не говорить слишком резко. Не стоит пугать ее.

– Ладно…

Мой напарник продолжал молитву, а я на все смотрел и старался следить за окружением. Дух может в любой момент вылезти и помешать нам. Конечно, мы уже поняли суть его работы, но мало ли, что может случиться? Неожиданности никто не отменял, а попасть в ситуацию, как в мою первую ночь в Найзельберге, никто не хотел. Потому я стою на самом краю и жду, а Болтушка наблюдает за моей спиной, и там, где не могу видеть я.

– Долго еще? – вновь подала голос Эмма. – Маме нужен покой… и свежий воздух…

– Уже почти все.

Закончив читать молитву, Эрик закрыл книгу, а затем повернулся к Эмме.

– Можем приступать, – кивнул он и не сдвинулся с места.

Эмма намеревалась уйти, но когда Эрик посмотрел на нее, остановилась и тут же отвела взгляд.

– Мы узнали, кто навел проклятье, – прямо заявил блондин. – Но вот развеять его будет непросто.

– А… а… в чем… проблема?

– В тебе, – мрачно произнес Эрик.

– Во… мне? – не понимала Эмма.

Эрик сделал паузу, а затем начал ходить вокруг девушки.

– Когда мы пришли сюда, то сразу же заметили несколько странностей, – начал он. – Дух знал, что я его почувствовал, но вместо того, чтобы затаиться или попытаться нас обмануть, он сразу же напал на твою мать и спровоцировал нас. После этого он больше ни разу не навредил Сьюзен. Соседи говорили, что часто слышат крики и стоны, но за все время, что мы тут, твоя мать ни разу не подверглась нападению. Что странно, ведь ее жертва тут, а пока он отвлекал нас, мог отнять хоть немного ее жизненной силы. И еще странность в том, что какие бы амулеты я ни использовал, ни один из них не реагировал на духа, будто… его тут нет…

Наступила тишина, и Эмма не решалась ничего сказать, так как просто не понимала хода мысли моего напарника.

– Целью призрака не был вред твоей матери, – продолжил Эрик. – Кроме того случая, она ни разу не кричала…

– Тогда откуда…

– Кричала ты, Эмма, – прямо заявил он. – Когда мы пришли к тебе, ты кашляла и у тебя болело горло. Твои окна почти всегда закрыты, сквозняка здесь нет, и только с нашим приходом ты хоть немного выспалась и перестала кричать по ночам. Это тебя мучал дух, а не твою мать.

Для девушки это оказалось шоком.

Да, целью духа никогда не была ее мать. Все это время он ментально истязал саму Эмму, мучая ее разум и насылая кошмары по ночам, заставляя несчастную медленно увядать. Поэтому с нашим приходом она перестала кашлять, ведь больше не кричит по ночам. Дух не мучает ее, чтобы не выдавать своих целей.

– Нужно было ставить амулеты в твоей комнате и вокруг тебя, но дух ловко провел нас, заставив думать, что его цель – Сьюзен, – усмехнулся Эрик, продолжая рассказ. – Каждую ночь он истязал твой разум, а ты убедила себя, что он мучает твою маму. Поэтому у тебя синяки на локтях и руках – ты машешь руками во сне и задеваешь стену и спинку кровати.

Девушка начала понимать, что все так и есть – целью духа всегда была именно она, но вот почему?..

– Но… но… с этим же можно что-то сделать? – дрожа, спросила Эмма.

– Мы можем изгнать духа, но это лишь половина проблемы, – сказал Эрик, становясь к ней спиной и смотря на свечи перед собой.

– Половина?

Он ответил не сразу, некоторое время молчал, заставляя девушку волноваться еще сильнее.

– Почему вы солгали нам, Эмма? – наконец спросил Эйбон.

– Что?! Я не лгала!

– Вы солгали нам, вы лгали с самого начала.

– И в чем же я солгала? – начала возмущаться девушка.

– Вы знаете, что это за дух и откуда он взялся. Ведь это именно вы его призвали!

– Что?! – не понимала она.

– Зачем ты травила собственную мать?! – сноходец обернулся и со всей злостью посмотрел ей в глаза. – Ты знала, что у нее непереносимость лактозы, но каждый день кормила ее молоком. Ты знала, что аллергия нарушает работу ее кишечника, подрывает иммунитет, и не дает лекарствам нормально усваиваться. Сьюзен уже давно могла бы поправиться, но именно ты не давала ей выздороветь!

– Что?! Нет! Это не так! Я люблю маму! – закричала девушка. – Не смейте говорить такое!

Эрик усмехнулся и продолжил обходить ее – как хищник, что двигается вокруг своей жертвы, которую он аккуратно обходит, пугает, чтобы напасть в нужный момент.

– Ты социофоб, Эмма, – сказал блондин. – Ты боишься людей, тебе плохо в окружении посторонних, и после переезда это усугубилось. В школе ты так и не смогла найти друзей, а из-за пары задир твое пребывание там стало настоящей пыткой. Жаль родителям не было до этого дела, а может, просто не успели. Потом не стало отца и все стало еще хуже. Но когда слегла твоя мать и ты стала ухаживать за ней… тебе понравилась идея оправдывать свое нежелание покидать дом заботой о больной, – говорил он, и каждое его слово будто ножом резало несчастную девушку. – Ты на год забила на школу, ухаживала за мамой и была счастлива в своем уединении. Еду и лекарства доставляли посыльные, а все остальное тебе было просто не нужно. Разве это не рай для хикикомори? – открыто смеялся он над ней. – Именно поэтому ты отказывалась от помощи соседей и друзей семьи, ведь тогда они могли бы разрушить твое маленькое уютное гнездышко. А рядом не было никого взрослого, чтобы переубедить тебя. Прекрасное одиночество – обеспеченное, сытое и комфортное. Красота!

Мне не нравилось смотреть на страдания девушки, но я понимал, что так нужно.

– А затем твоя мама начала идти на поправку, – голос Эрика резко похолодел, и от него Эмма вздрогнула. – Ты испугалась: ведь тогда тебе вновь придется идти в школу, вновь контактировать с этими мерзкими людишками! Поэтому ты убедила себя: «ну ведь можно же ей поболеть еще чуть-чуть, совсем капельку!»… И ты начала давать маме молоко. От него ей становилось хуже и ее состояние не улучшалось, а ты могла и дальше жить в свое удовольствие. С тех пор как доктор Вейн ушел на пенсию, а архив больницы пострадал, уже никто не знал про аллергию мамы, а ты не позволяла везти ее на обследования. Медбрат, который приходил взять анализы, не смог этого сделать, ведь Сьюзен была без сознания, а ты разрешения не давала…

– Это… не так… – заплакала Эмма и закрыла лицо руками. – Я люблю… Кхы-ы-ы-ы…

– Да, ты любишь маму, – с ядом в голосе говорил мой напарник. – И тебя начало терзать чувство вины. К тому же каждый день выносить дерьмо, мыть ее, делать массаж, кормить, убираться в доме и тратить все деньги на осточертевшие тебе еду и лекарства, тебя злило, и ты ненавидела свое рабское положение. Ты ненавидела мать. И тебя это мучало. Как верующая католичка, ты молилась Господу каждый день и просила простить тебя, умоляла облегчить твою участь, и однажды… – прошептал Эрик. – Тебе ответили…

Она вздрогнула.

– Ты посчитала его святым духом, который, выслушав тебя, пообещал отпущение грехов… Затем он стер из твоей памяти все лишнее и то, что терзало тебя, а взамен дал муки искупления, которые ты с радостью принимала, пусть и не помнила почему…

Да, так и появился этот дух.

Он отбирал ее болезненные воспоминания, весь ее негатив и отвращение. Потому она такая улыбчивая и радостная. Она не преисполнена любви и терпения – дух прореживал эмоции девушки, оставляя лишь позитив, а затем питался ее муками каждую ночь.

Поэтому она так плохо выглядит, ведь каждую ночь он мучал ее во сне!

– Ты подлый, жестокий и отвратительный человек, – говорил Эрик, уже нависая над сползшей на пол и свернувшейся клубочком девушкой. – Из-за своих эгоистичных желаний ты истязала собственную мать!

– Не-е-е-ет… – едва слышным голосом сквозь слезы и плач всхлипнула она. – Не-е-е-ет… это не… А-а-а-а—а-а-а—а-а-а-а—а-а-а-а-а—а-а-а-а-а-а-а! – вдруг закричала Эмма, держась за голову.

Она начала вспоминать, и…

– МОЕ! – прогремел жуткий голос, и темное облако упало на тело девушки.

Все это время он скрывался в тени и выжидал, а мы подготовили для него… вместилище.

Бес… да, это именно бес: демон, зловредный дух из преисподней. Истинная католичка своей болью и грехами могла призвать только его. Он мучал ее, истязал разум девушки, давил и пытал каждую ночь, чтобы рано или поздно она сдалась, и дух завладел ее телом.

Так поступают христианские демоны.

Если большинство фей, все же, живут ради каких-то своих капризов, и люди – просто средство для их исполнения, то демоны страстно преданы идее развращения человечества. Это их своеобразная уникальная черта. Даже вроде бы родственные шайтаны Ислама скорее испытывают людей, чем мучают, и могут даже порадоваться, если устроенные ими испытания будут с честью пройдены… Но подданные Люцифера, в абсолютном большинстве своем, не испытывают к людям ничего, кроме презрения. Они рождены, чтобы втаптывать человека в грязь, вытаскивая наружу худшее в нем.

Дух впитывается в тело Эммы, и девушка резко поднимается на ноги!

Ее глаза заволокла черная пелена, а лицо потрескалось чернотой, что сочилась через эти трещины.

– Гр-р-а-а-а-а! – завопила одержимая и кинулась на Эрика, но тут в дело вступаю я.

Хватаю Эмму за руки и пытаюсь сдержать.

Тварь изворачивается и бьет меня рукой, которая усилена демонической мощью, но этим она лишь придает мне энергию, которую я тут же поглощаю и становлюсь еще сильнее. Получив нужный заряд, я без труда заламываю ее руки и валю на пол. Демон пока не укоренился в ней, он не преобразовал тело девушки, потому оно сейчас так слабо.

– Держи ее, – сказал Эрик и, взяв в одну руку серебряный крест, а во вторую – Библию, начал изгонять духа. – Exorcizo te, immundissimespiritus, omnisincursioadversarii, omnephantasma, omnislegio, innomine Domininostri Jesu Christieradicare, eteffugareabhocplasmate Dei. Ipse tibiimperat, qui te de superniscaelorum in inferiora terrae demergipraecepit!.. – начал он читать молитву.

– Гра-а-а-а! – демон рычит и желает вырваться, но его движения скованы, и он лишь машет головой, пытаясь достать меня зубами.

Ничего у него не выйдет.

– Ipsetibiimperat, quimari, ventis, ettempestatibusimpersvit, – молитва экзорциста продолжается, а бес кричит, но ничего не может сделать.

Ритуал продолжается, а бес слабеет и начинает покидать тело несчастной жертвы.

– Ха-а-а-а… – выдохнула уже Эмма.

Эрик дал мне сигнал, и я отпустил ее.

Девушка лежала на полу и медленно приходила в себя.

– Ха-а-а-а… – заплакала она, когда к ней начала возвращаться память. – Мама…

Сейчас она вспоминает все, что делала за это время, и память обрушивается на нее непрерывным дождем. Эмма ревет, плачет, льет горькие слезы, но ничего уже не может поделать.

– Вот и все, – спокойно сказал Эрик. – Как хорошо, что не пришлось воспользоваться той штукой. Теперь ее можно спокойно вернуть и платить ничего не нужно, – произнес он с веселой улыбкой.

Сноходец посмотрел на что-то в своей сумке, что он так и не доставал. Видать, «купил» у знакомой, и теперь рад, что я сумел найти разгадку этой тайны.

– Кхы-ы-ы-ы… мама… – подала голос Эмма.

– Чего ты там воешь, ничтожество? – Эйбон смерил ее взглядом, полным отвращения. – Ты заслуживаешь свою хреновую жизнь и все что с тобой случилось. Ты тварь, которая ради своего мелочного эгоизма мучала собственную мать, что любила тебя. Скажи, ты оправдывала это местью, за то, что она заставляла тебя в школу ходить или не давала мультики смотреть? Небось, как получила свою свободу, целыми днями бездельничала и наслаждалась уединением. В зеркало-то смотреть не стыдно?

– Хы-ы-ы-ы-ы… – тихо ревела девушка, уткнувшись лицом в пол.

Под ней уже образовалась лужа слез.

– Что? Не нравится, когда тебе говорят такое в лицо? – продолжал он. – Тебе стоит послушать и осознать, кто ты.

– Эрик, – подал уже я голос. Она, конечно, виновата, но мы план уже выполнили, а потому…

– Ненавижу таких людей как ты. Только подумаешь, что уже знаешь, как низко может пасть человек, так кто-нибудь обязательно пробьет дно… Собственную мать, годами пытать, и ради чего?

– Эрик, хватит….

– На жалость давишь? Ты моральный урод, который пытал ту, что любила тебя. А теперь ноешь и хочешь, чтобы тебя пожалели.

– Прекращай уже.

– Ха-ха-ха-ха-ха! Все вы одинаковые, – он склонился над ней и улыбнулся. – Вот бы вы все сдохли и просто…

– Хватит, я сказал! – повысил я голос.

Хватаю напарника за руку и дергаю на себя.

– Прекрати уже.

– И почему я должен? – гневно прищурился он. – Такие, как она заслуживают, чтобы их забили камнями, и оставили подыхать в какой-то канаве. Ты думаешь, мы исполнили свою миссию? ХА! Да как только мы уйдем, все тут же вернется, как было. Она продолжит травить мать, она продолжить жить этой жизнью, а затем появится еще один «святой дух», что опять избавит ее от проблем.

– Она может измениться…

– Люди не меняются!

– ЛЮДИ МОГУТ ИЗМЕНИТЬСЯ! – зарычал я. – Люди могут стать лучше и исправить свои ошибки! И ставя на ком-то крест, ты никому нихрена не помогаешь!

– Измениться – могут! – уже взбесился он. – О, видел я это! – он оттолкнул меня и посмотрел в глаза. – Стоит чему-то случиться, слегка сколупнуть налет цивилизации, и меняются, прям стаями. Только лучше почему-то не становится ни один. Мужчины, женщины, старики, дети – все одинаковое зверье!

Он говорил это и в его глазах я будто увидел… боль… ужасную боль, которую он сам испытал.

Но я не стал отступать и продолжил смотреть в его глаза.

– Ты еще скажи, что мы все мразями прямо рождаемся, – прошипел я. – Чтобы ты не пережил, это не дает тебе право поливать окружающих дерьмом!

Мы оба замолчали и сверлили друг друга взглядом.

Мы оба верили во что-то свое и не собирались отступать, и от того ненависть друг к другу все росла и росла.

Вскоре Эрик отошел от меня.

Он повернулся к тумбочке, взяв листок, и написал на нем что-то, а после ножом пригвоздил листик к стене.

– Это телефон волонтёрской службы, – сказал он, нависнув над Эммой. – Там помогают тем, кто сталкивался с феями и пострадал от них. Если позвонишь туда и опишешь свою проблему, то они могут помочь. Не решить проблему за тебя, а лишь дать тебе шанс исправить все самой. Могут приглядеть за твоей мамой, пока ты будешь искать работу.

Он фыркнул и пошел к выходу.

– Можешь попытаться исправить свою жизнь, или продолжать гнить тут вместе с матерью, мечтая, что кто-то придет и решит все за тебя, – сказал он напоследок. – Идем, Ник.

Эрик ушел, а я ненадолго задержался.

Я хотел что-то сказать Эмме, но просто не нашел слов.

Я ушел, оставив плачущую и страдающую девушку за спиной, лишь только надеясь, что она может измениться и стать лучше.

Люди меняются. Люди могут стать лучше.

Ведь… если это не так, то… я тоже…

====== Глава 36. Решение. ======

Глава 36. Решение.

Ночь опустилась на Найзельберг и холодный воздух окутал город своим нежным прикосновением. Звезды зажглись на небосводе, но из-за фонарей и практически не спящего города их почти не было видно.

Тед прикрыл окно и поежился слегка, от ночной прохлады.

Взяв горячую чашку кофе, он улыбнулся, небольшому чувству спокойствия и комфорта, которое он испытывал сейчас. Кофе Надесико великолепно, и он рад, что та перед уходом на выходной сделала ему, сей живительный напиток. Теперь придется пару дней перетерпеть.

Да, Косидена тоже секретарь не хуже сестры, но кофе совсем не умеет готовить.

Ничего. Это приемлемая цена за такого прекрасного работника.

На столе еще оставалось несколько папок с документами, но их проверка не требовала немедленного решения, потому он мог слегка расслабиться и придаться легкой меланхолии. Ну и можно их вообще на завтра перенести, койка тут в кабинете есть, потому можно спокойно выспаться.

– «Хотя выспаться – это не для меня», – усмехнулся он.

При такой работе даже в выходные поспать толком нельзя, а выходных у Брукса почти не было.

Его семья осталась жить в Нью-Йорке, а дома его никто не ждет, даже кота нет, смысла особо там проводить время не было. Вот он и предпочитал отдавать всего себя работе, а не праздности.

Плюс, таким образом, он хороший пример своим людям подает.

Хотя скорее он пугает их тем, к чему может привести переизбыток работы и ужасает еще сильнее, но об этом он старался не думать.

И стоило ему только пригубить горячий напиток, как по закону подлости дверь в его кабинет открылась, и в нее тихо вошел Эрик.

Слишком тихо. Обычно он не утруждал себя тактичностью и спокойно вламывался, как к себе домой.

Только вернувшийся с задания, он пришел отчитаться о выполнении работы.

Выглядел он не важно.

Мрачный, явно раздраженный, но уже успевший остыть Эрик и в нем осталась лишь молчаливая злоба.

Он сел на диван и откинувшись на спинку, запрокинув голову, просто смотрел в потолок, ничего не говоря.

Так продолжалось несколько секунд, а Брукс спокойно ждал его слов.

– Я не могу с ним работать, – нарушил Эрик тишину. – Он – наивный идиот, который верит в глупости.

Брукс посмотрел в памяти Эрика, что именно произошло.

Он знает правила и читает чужие мысли осторожно и лишь с разрешения, и это сейчас оно было. Гораздо проще дать считать отчет из памяти, чем пересказывать его. Не хоти Эйбон этого, сумел бы мысли скрыть, он это умеет.

Посмотрев на все, что произошло недавно, Тед лишь покачал головой.

Темы для обоих больные и тут они столкнулись друг с другом.

Рано или поздно такое бы случилось.

– Его глупость может подставить нас обоих, – продолжал Эрик. – Я…

– Знакомые речи, – произнес Брукс, отпивая капучино и наслаждаясь его вкусом. – То, что он сказал…

Эйбон молчит.

– Где-то я их уже слышал… – продолжил он. – Кажется, кто-то их однажды говорил… Хм-м-м, не помню, кто бы это мог быть.

– Тц, это ничего…

– Тебе не обязательно с ним дружить, – решил капитан не продолжать эту тему, а то портить себе настроение ссорой он не хочет. – У тебя есть задание, и ты обязан его выполнить.

– Пф…

– Приятной ночи. Отчет жду завтра.

Эрик ушел, а Брукс вернулся к своему кофе, радуясь, что удалось избежать конфликта для себя. Ну и радуясь еще одной мелочи.

– Быть может, хоть кто-то сумеет достать тебя из той раковины, куда ты сам забрался, – с улыбкой произнес капитан Неспящих. – Ты можешь говорить о нем что угодно, но пока он рядом с тобой дольше, чем кто-либо мог тебя терпеть.

Он вновь пригубил напиток и грустно вздохнул:

– Если тебе так хочется притворяться парнем, могла бы не вести себя так по-женски…

– Хнык-хнык… – всхлипнула она.

Слез в глазах уже почти не осталось, а боль и горе сменились тягучей мукой внутри.

Воспоминания возвращались к ней, все, что было сдержано за эти годы, вернулось и сейчас разрывало ей сердце. Осознание того, что она творила, мысль о том, что во всем виновата она, разбивали ей душу.

Хотелось все забыть, закутаться в одеяло и поверить, что все вокруг было лишь сном.

Что папа скоро придет с работы и вновь громко рассмеется, а затем сядет с ней смотреть мультики. Что мама вот-вот позовет ее кушать, и угостит чем-то вкусненьким.

Что все произошедшее было лишь страшным сном. Что нужно лишь открыть глаза и мрачная комната с потухшими свечами сменится солнечным утром. Завтра ей опять придется идти в школу, но зато дома всегда ждет мама, а вечером приходит папа.

Но… открывая глаза, она вновь видела темноту и пустоту…

Тихо спала мама на кровати, что уже четыре года ничего не говорила и лишь стонет иногда.

Все тот же отвратительный запах, который не дает нормально спать и мучает ее саму.

Папа больше не придет.

Мама больше ничего не скажет.

Все как всегда…

– «И это меня устраивало…»

Мысль о том, что она позволила собственному эгоизму, собственной глупости управлять собой, просто убивала.

Как же она могла так поступить? Почему она такое творила?

– «Я ужасный человек»….

Она признавала это.

Как бы она не молилась, как бы не убеждала себя и не врала самой себе, но она ужасный человек. Теперь уже это невозможно отрицать и она просто не сможет забыть. Как бы ни хотела.

– «Что… мне… делать?» – спрашивала она себя вновь и вновь.

Там за окном… улица… люди… много людей…

Мысль о том, что ей придется когда-либо общаться с людьми, ужасала ее. Она не хотела выходить из дома, не хотела покидать своей комнаты и отдаляться от родителей. Ее пугало все это. Она не понимала всего этого. И ей было страшно.

Ужасно страшно.

Мир такой большой, такой холодный и жестокий…

И она одна в нем…

Эмма задрожала, ее зубы начали отбивать ритм, а сама девушка вновь заплакала.

Он был прав, говоря все это.

Его слова резали ее сердце, рвали и били больнее, чем те хулиганы в школе.

Но он был прав…

Она ужасна…

И ничего с этим не поделать…

На улице уже стало светло.

Наступило утро и слабые лучики солнца пробивались через закрытые занавески, а легкий ветерок шаловливо залетел в комнату и слегка потрепал ее волосы, будто чья-то ласковая рука погладила ее по голове.

– Дин-Дон! – прозвучало в квартире.

Это звонок в дверь прозвенел и заставил Эмму задрожать.

Опять люди.

Опять чужие.

Они снова здесь.

Снова будут кричать.

Она боялась услышать крики с той стороны и громкие стуки в дверь, как делает дядя Семен, но ничего больше не происходило.

– Дин-Дон! – повторился звонок.

Девушка продолжала сидеть и бояться, но понимала, что открыть нужно. Может там что-то важное…

Все же заставив себя подняться, она на слегка затекших ногах дошла до двери и, забыв про дверной глазок, открыла дверь.

– Здравствуй, дитя мое, – прозвучал глубокий голос.

На пороге перед ней стоял упитанный мужчина с короткой каштановой бородой и длинными волосами. Мужчина был облачен в одеяние священник и в руках держал потрепанную библию. Простой крест висел на его шее, а сам он смотрел на нее добрым и теплым взглядом.

– З-з-здравствуйте… – едва слышно произнесла девушка. Горло болело после целой ночи рева.

– Я святой отец Уолш из Церкви Очищения, что находится в Северо-западном районе, – начал говорить священник спокойным и приятным тоном. – До меня дошли слухи, что зло обитает здесь и мучает тебя, я пришел помочь.

– Вы… имеете в виду… беса… – поняла она. – У меня… уже были… из службы…

– А, они… – с улыбкой кивнул святой отец. – Они творят богоугодное дело… Но я смотрю ты все еще нуждаешься в помощи, дитя мое. Быть может, я могу помочь тебе.

– Помочь?

– Наша церковь оказывает помощь всем, кто пострадал от зла, – серьезным, но спокойным тоном произнес он. – Если ты пожелаешь, то мы можем решить твои проблемы.

– Решить их… – прошептала Эмма, не веря своим словам.

Она сейчас была в ужасном состоянии, человек перед ней говорил так убедительно, что сложно было…

– Можешь попытаться исправить свою жизнь, или продолжать гнить тут вместе с матерью, мечтая, что кто-то придет и решит все за тебя…

Слова этого человека вновь прозвучали в ее голове. Его жестокие, болезненные слова ранили ее, все еще звучали внутри…

– Люди могут стать лучше и исправить свои ошибки! И ставя на ком-то крест ты никому нихрена не помогаешь!

Он не закрывал глаза на то, что она сделала, но все равно считал, что для нее есть надежда. Он явно хотел помочь, но ничего не мог для нее сделать. Первые люди за столько лет с кем она так много говорила и…

– Спасибо вам… – произнесла Эмма, сама не веря, что говорит. – Но… я бы… хотела… сама решить свои проблемы…

– Ты уверена, дитя мое? – спросил отец Уолш.

– Да, – постаралась как можно тверже ответить она.

– Тогда я благословляю тебя на пути этом, – кивнул священник. – Иди с миром, дитя мое. Но если что, двери нашей церкви всегда открыты.

– Благодарю вас, святой отец.

Священник улыбнулся ей, а затем ушел, а она, закрыв дверь, еще несколько минут корила себя за то, что так легко все решила.

Некоторое время она просто стояла в коридоре, а затем… на дрожащих от страха ногах подошла к стене, где находился нужный ей номер телефона…

Как только он отошел от ее двери, добрая улыбка тут же слетела с его лица, сменившись гримасой искреннего раздражения. Он с силой сжал осточертевшую библию и сплюнул:

– Чертовы Лунатики, – прорычал он. – Еще одна дура слетела с крючка…

Комментарий к Глава 36. Решение. Важное сообщение!

Прода Города сегодня задержится.

И тут даже не Тайон виноват, а скорее я.

Тупо ночью не спал и вот сейчас отрубаюсь, и в таком состоянии мне проверять главы, что доредачит Тайон, не стоит.

Организм, что-то бунтует и в нормальный режим входить не хочет.

Так что, проду выложу или сегодня вечером, или уже завтра утром, но все же постараюсь сегодня.

Извините уж, что так получается.

====== Глава 37. Парк Памяти. ======

Глава 37. Парк Памяти.

– Эх, скукота… – вздохнул я, смотря на небо. Дождь уже прошел, и серое небо начинает постепенно расступаться и открывать обзор на синеву, а лучики теплого солнца уже ласкают собой верхние этажи высоток.

Непогода застала меня в середине прогулки и началась довольно внезапно.

Только что был ясный день, никаких намеков на осадки и даже в прогнозе погоды ничего не сказано, а затем небо очень быстро заволокло тучами, и полил сначала мелкий, а затем и мощный ливень с грозой. Мне пришлось укрыться под навесом и пережидать, так как зонтика я с собой не взял, а до автобусной остановки минут десять бежать

Все же не стоило идти гулять в центральный городской парк, но поскольку в мой второй выходной мне было нечем заняться, я и решил осмотреть достопримечательности, а этот парк был одним из них.

– Эта те самые «климатические аномалии», о которых я слышал?

Может, какой дух такой резкий дождь сделал или еще что, тут уже ни в чем нельзя быть уверенным.

Вот сейчас я сидел на лавочке под навесом и пялился на небо, на котором тучи постепенно расступались, открывая путь солнечному свету. Смотрелось очень красиво, когда сквозь серую пелену пробивались лучики света, что были четко видны на общем фоне. Словно с небес снизошли до нас святые духи.

– А если учесть где я нахожусь, то не удивлюсь, если такое реально произойдет, – усмехнулся я.

Да уж. Что не день, то новое открытие.

Главный городской парк Найзельберга, он же парк Мемори, он же Парк Памяти, как его почему-то называют. Выглядит он как почти лес какой-то, тут полно зеленых полянок, дорожек и красиво посаженных деревьев, кустов и прочего. Да, искусственность тут так видна, но в ней нет ничего плохого, если это эстетически красиво.