Текст книги "Зачарованный чай и колючий граф (СИ)"

Автор книги: Мария Жарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Глава 22. Кричащий корень и барсучья нора

Мы шли уже несколько часов. Ноги гудели, спина ныла, а желудок начинал подвывать тихую, но настойчивую песню о несъеденном завтраке. Лес вокруг был прекрасен, не спорю. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, птички пели, всякая мелкая живность шныряла под ногами. Но когда ты устал, голоден и знаешь, что в любой момент из-за дерева может выскочить либо сероборец, либо что-то «старое», о чём говорил Каэлен, как-то не до эстетических восторгов.

– Ты уверен, что мы идём к реке? – спросила я, спотыкаясь о очередной корень. Казалось, этот лес специально усеян корнями, чтобы травницы помнили своё место. – Мне кажется, мы уже проходили вот это вот дерево с дуплом, похожим на удивлённого гнома.

Каэлен остановился, огляделся. Его благородный профиль был озарён выражением глубокой концентрации.

– Возможно, – сказал он наконец. – Все деревья в этом лесу выглядят немного... ошеломлёнными.

– Спасибо, что прояснил, – вздохнула я. – А по-простому, мы заблудились. Снова.

Вдруг он поднял руку, заставляя меня замереть.

– Слышишь?

Я прислушалась. Сквозь щебет птиц и шелест листьев доносился слабый, но отчётливый звук. Не журчание воды. Скорее... ворчание. Недовольное, упрямое ворчание.

– Это что, опять барсук? – прошептала я.

– Не думаю, – так же тихо ответил Каэлен. – Барсуки ворчат иначе. Это... настойчивее.

Мы осторожно двинулись на звук, пробираясь через заросли папоротника. Ворчание становилось всё громче. И вот мы вышли на небольшую поляну.

И увидели её.

Мандрагора.

Она не росла, она сидела в земле, как старый, сморщенный гном, недовольный всем на свете. Её корень и правда был похож на крошечное человеческое тело с короткими, толстыми конечностями. А на макушке красовался пучок листьев, торчащих в разные стороны с таким видом, будто их только что сильно удивили.

И она ворчала. Низко, горлово, словно жалуясь на свою судьбу, на качество почвы, на слишком яркое солнце и на наше присутствие.

– Вот чёрт, – выдохнула я. – Она и правда... не в духе.

– Это она ещё не кричит, – заметил Каэлен. – Ворчание – это просто её способ выразить лёгкое раздражение. Как я по утрам, пока не выпью чай.

– Надеюсь, она не пьёт чай, – пробормотала я. – И что нам теперь делать? Выкапывать? А если она закричит?

– Говорят, её крик может лишить рассудка, – сказал Каэлен с непроницаемым видом. – Или, по крайней мере, испортить настроение на весь день.

– Спасибо, это очень помогает, – я скрестила руки на груди. – Может, у бабки в рецепте было написано, как её выкапывать, не доводя до истерики?

Мы стояли и смотрели на ворчащий корень. Задача казалась невыполнимой. Как подойти к существу, которое и так уже не в восторге от жизни, и вежливо попросить у него кусочек тела? Для зелья.

Внезапно мандрагора замолкла. Её листья настороженно поднялись. И из-под земли рядом с ней появилась знакомая полосатая морда.

– Да это же... – начала я.

– Твой поклонник, – закончил Каэлен.

Барсук, тот самый, что тыкался в меня утром, деловито обнюхал мандрагору. Та заворчала ещё громче, явно не радуясь визиту. Но барсука это, похоже, не волновало. Он начал рыть землю рядом с корнем, явно что-то ища.

– Интересно, – прошептал Каэлен. – Барсуки иногда селятся рядом с мандрагорами. Говорят, их ворчание отпугивает мелких вредителей.

Барсук между тем выкопал какую-то корешку и с удовольствием её съел. Мандрагора при этом продолжала ворчать, но уже менее активно, словно это ворчание было просто фоном, привычным звуком её существования.

И тут меня осенило.

– Каэлен, – сказала я тихо. – А что, если она не кричит на тех, кого... знает?

Он посмотрел на меня, потом на барсука, потом снова на меня.

– Ты хочешь сказать...

– Я хочу сказать, что мы подходим к этому с неправильной стороны. Мы – угроза. Чужаки. А он... – я кивнула на барсука, – ...сосед. Надоедливый, может быть, но свой.

– И что ты предлагаешь? Принести ей червяка в подарок?

– Нет, – я ухмыльнулась. – Я предлагаю стать соседями. Временно.

Мы провели рядом с полянкой весь день. Сидели тихо, не делая резких движений. Барсук, закончив свои дела, ушёл, бросив на нас один многозначительный взгляд. Мандрагора постепенно успокоилась, её ворчание стало тише, а потом и вовсе прекратилось. Она просто сидела в земле, и её листья слегка покачивались на ветру.

Когда стемнело, я осторожно, очень медленно подошла к ней поближе.

– Слушай, – прошептала я. – Мы не хотим тебе зла. Нам очень нужна маленькая часть тебя. Чтобы спасти жизнь. Ты же не хочешь, чтобы этот большой волк тут сдох, правда? От него же потом плохо пахнуть будет.

Каэлен, стоя сзади, фыркнул, но промолчал.

Мандрагора не ответила. Но и не заворчала.

Я медленно, очень медленно протянула руку и коснулась земли рядом с корнем. Ничего. Ни крика, ни ворчания.

– Дай мне свой нож, – прошептала я Каэлену.

Он подал мне небольшой острый нож. Я глубоко вздохнула и аккуратно, стараясь не задеть главный корень, отрезала небольшой боковой отросток. Рука дрожала.

Мандрагора вздрогнула. Раздался короткий, негромкий звук – не пронзительный крик, а скорее обиженный вздох. Что-то вроде «ай, ну вот опять».

И всё.

Я отползла назад, зажав в потной ладони тёплый, упругий кусочек корня. Сердце колотилось где-то в горле.

– Всё, – выдохнула я. – Готово.

Каэлен смотрел на меня с таким выражением лица, будто я только что приручила дракона.

– Я... я не уверен, что твоя бабка одобрила бы такие методы, – сказал он наконец.

– А я не уверена, что моя бабка вообще когда-либо пыталась поговорить с мандрагорой по-хорошему, – парировала я, пряча драгоценный отросток в мешочек. – Все сразу за крик и за рассудок беспокоятся. А надо просто... понять её.

Мы уходили с поляны, а я оглянулась. Мандрагора сидела на своём месте, как ни в чём не бывало. И мне показалось, что один из её листиков качнулся в нашу сторону. На прощание.

– Ну что, – сказала я Каэлену, когда мы снова углубились в лес. – Один ингредиент есть. Осталось найти чешую речного змея. Думаешь, с ним тоже можно будет договориться?

– С речным змеем? – Каэлен хмыкнул. – Змеи, моя дорогая, народ неразговорчивый. И обычно предпочитают диалогу – обед.

От этих слов у меня по спине снова побежали мурашки. Но теперь, с кусочком мандрагоры в кармане, я чувствовала себя немного увереннее.

Мы шли вперёд, к реке, к змею, к новой опасности. Но теперь мы были не просто беглецами. Мы были добытчиками. И у нас был план.

И, как ни странно, ворчание мандрагоры стало для меня почти успокаивающим звуком. По крайней мере, оно было честным. Не как эти сладкие речи Варлока.

Глава 23. Речной змей и разговорчивая русалка

Река нашлась на следующий день. Вернее, мы нашли её – большую, ленивую, цвета крепкого чая. Она широко разлилась между деревьями, и от неё пахло влажной землёй, рыбой и чем-то ещё... металлическим.

– Омутная, – сказал Каэлен, стоя на берегу. – Значит, мы на правильном пути. Курган должен быть в паре часов ходьбы вниз по течению.

– Отлично, – я потянулась, чувствуя, как ноют все мышцы. – А теперь самая приятная часть – купание!

Он посмотрел на меня как на сумасшедшую.

– В Омутной? Ты с ума сошла? Здесь же...

– Речной змей, знаю, знаю, – махнула я рукой. – Но смотреть на него издалека мы уже не станем. Пора переходить к активным действиям.

На самом деле, мысль о купании с гигантским змеем меня, конечно, не прельщала. Но пахнуть я уже начала так, что и гарпия бы обзавидовалась. А внешний вид и вовсе лучше не описывать – платье в грязи, волосы – гнездо для птиц, а лицо... Ну, в общем, даже барсук вчера смотрел на меня с долей брезгливости.

– Ладно, – сдался Каэлен. – Но я буду стоять на страже. И если что...

– Если что, бросишься меня спасать и станете со змеем друг друга бить, пока я буду скромно наблюдать с берега? – закончила я за него. – Не надо геройств. Лучше подумай, как мы эту чешую добывать будем.

Пока Каэлен, бдительный как цепной пёс, обходил берег, я осторожно зашла в воду. Она оказалась тёплой, почти горячей, и очень приятной. Я с наслаждением умылась, попыталась привести в порядок волосы и даже прополоскала платье. Чувствовала себя новым человеком. Ну, или хотя бы почищенной старого.

Я уже собиралась выходить, как вдруг услышала плеск. Не такой, как от рыбы. Более... осознанный.

Из-за старого коряжника показалась голова. Не змеиная. Человеческая. С длинными зелёными волосами и большими, немного пустыми глазами.

– Русалка, – прошептала я.

– Ага, – сказало существо. Голос у неё был хрипловатый, с булькающими нотками. – А ты кто? Новая? Место уже занято, если что.

– Я... э... нет, – я попятилась. – Я просто тут помылась.

Русалка выплыла поближе. Её чешуйчатый хвост переливался на солнце всеми оттенками зелёного.

– А, понятно. Местная. – Она осмотрела меня с явным любопытством. – А платье у тебя смешное. Совсем не для реки.

– Оно не для реки, оно для... вообще для другого, – смутилась я.

– Эх, зря, – вздохнула русалка. – В реке хорошо. Тихо. Спокойно. Только этот старый ворчун иногда достаёт.

– Старый ворчун? – насторожилась я.

– Ну да, – она кивнула на середину реки. – Змей. Вечно ноет, что чешуя чешется, что рыба стала невкусная, что молодёжь его не уважает. Надоел уже, честное слово.

У меня в голове тут же созрел коварный план. Гораздо лучше силового метода.

– А он... он часто линяет? – невинно спросила я.

– Ага, – русалка скривилась. – И потом эта старая чешуя по всей реке плавает. Засоряет, понимаешь? Приходится убирать. А я люблю чистоту.

– Я могу помочь! – предложила я. – Я как раз... коллекционирую речные... э... сувениры. Чешую, там, разную.

Русалка посмотрела на меня как на дуру.

– Чешуя? Серьёзно? Ну, ты странная. Но если хочешь – бери. Вон, – она показала на небольшую заводь, заваленную чем-то блестящим, – там его прошлогодние запасы. Только не говори, что я показала. А то опять начнёт читать лекции о бережном отношении к собственному... ну ты поняла.

Не веря своему счастью, я подплыла к заводи. И правда – на дне лежала целая куча больших, переливающихся чешуй, каждая с мою ладонь. Я набрала полные карманы, набила ими свой мешочек. Вес был приличный. А русалка все еще продолжала перечислять все недовольства змея, наконец-то найдя свободные уши. Под нескончаемые жалобы я разогнулась и начала выбираться, а русалка обиженно замолчала, видимо, не желая разговаривать с моей спиной.

– Спасибо! – крикнула я русалке, выбираясь на берег.

– Не за что, – булькнула она и нырнула, оставив на воде лишь круги.

Каэлен стоял на берегу с таким выражением лица, будто видел, как я разговариваю с собственной тенью.

– С кем это ты?..

– С местной жительницей, – бодро отрапортовала я, вытряхивая воду из волос. – Мы тут кое-что обсудили. И, – я с торжеством протянула ему полный мешочек, – вот.

Он заглянул внутрь, потом на меня.

– Ты... ты просто поговорила с русалкой, и она тебе отдала чешую речного змея?

– Ну, не совсем отдала, – поправила я. – Скорее, пожаловалась на него и показала, где он свой мусор оставляет. А я уже... прибралась.

Каэлен медленно покачал головой. В его глазах читалось странная смесь восхищения, недоумения и лёгкого страха.

– Я начинаю думать, что твой дар договариваться – это не дар, а самое опасное оружие, которое я когда-либо видел.

– Возможно, – я ухмыльнулась. – Зато мы целые. И у нас есть чешуя. И пахнем... ну, уже не так сильно.

Он рассмеялся и, к моему удивлению, потянулся, чтобы обнять меня, несмотря на то, что я была мокрая с головы до ног.

– Ты невероятна.

– Знаю, – я прижалась к его сухой рубахе. – Но это ещё не всё. Пока я вела дипломатические переговоры, я кое-что выяснила.

– Что именно?

– Что наш «старый ворчун» – речной змей – очень недоволен Варлоком. Оказывается, тот пытался его подчинить. Какой-то тёмной магией. Но у змея, видимо, иммунитет. Так что, – я посмотрела на Каэлена, – у нас может появиться неожиданный союзник.

Он задумался.

– Союзник-змей... Звучит... необычно.

– Зато эффективно, – парировала я. – Лучше, чем очередные чихающие сероборцы.

Мы стояли на берегу, и у меня в кармане лежала чешуя, а в голове – план. Не самый безумный из тех, что у меня были, но близко.

Глава 24. Исцеление и признание

Возвращение в «Лунный корешок» было похоже на возвращение домой после долгой войны. Тот же запах трав и дерева, те же кривые полки, которые Каэлен так и не смог победить, и то же чувство... недостижимого покоя, который вот-вот могли нарушить.

Мы вошли внутрь, и я сразу бросилась проверять, всё ли в порядке. Никто не вламывался, не обыскивал, не оставлял зловещих записок. Только пыль на прилавке да лёгкий беспорядок, который мы оставили, убегая на тот злополучный бал.

Каэлен закрыл дверь на все замки и прислонился к ней спиной. Он выглядел измождённым, но в его глазах горел тот самый огонь, который я видела в первую нашу встречу. Только теперь это был не огонь боли и отчаяния, а что-то другое. Решимость. И возможно даже надежда.

– Ну что, – сказала я, снимая плащ и отряхивая с него остатки лесного приключения. – Приступаем? Или сначала чай? Я так понимаю, по всем правилам аристократического этикета, спасение от смерти должно сопровождаться чаепитием.

Он улыбнулся, но улыбка вышла напряжённой.

– Чай подождёт. Сначала... сначала нужно закончить то, что мы начали.

Мы разложили на кухонном столе все наши сокровища. Перо грифа-долгожителя, переливающееся в свете лампы. Лепесток лунного света, всё ещё излучающий мягкое серебристое сияние. Росу сильфид в её хрустальном флаконе. Чешую речного змея, твёрдую и прохладную. И, наконец, корень мандрагоры – старый, сморщенный, но от него исходила какая-то странная, живая энергия.

– Бабкин рецепт, – я достала из потайного кармана засаленный листок. – Надеюсь, её почерк хоть немного читаем.

Мы стояли над столом, как два алхимика перед великим открытием. Только вместо бород и мантий – у меня растрёпанные волосы и платье в пятнах, у него – потёртая рубаха и усталое лицо.

– Итак, – я провела пальцем по строчкам. – "Смешать в серебряном котле при свете полной луны..." Луны нет, но лампу повесим. "Добавить в кипящую родниковую воду..." С ручьём сойдёт. "Помешивая по часовой стрелке, произнести..."

Я запнулась.

– Что? – насторожился Каэлен.

– "Произнести заклинание трёх фей", – прочла я с некоторым недоумением. – У нас есть заклинание трёх фей?

– Нет, – покачал головой Каэлен. – Но у нас есть ты.

Это было одновременно и лестно, и пугающе. Вся эта магия, зелья, заклинания... Я была всего лишь травницей. Ну, с некоторыми... особенностями. Но не волшебницей.

– Ладно, – вздохнула я. – Будем импровизировать. Как всегда.

Мы принялись за работу. Каэлен развёл огонь в очаге, я наполнила котёл водой. Действовали молча, сосредоточенно, будто боялись спугнуть удачу. Воздух в лавке наполнился странными запахами – сладковатым ароматом лепестка, резким духом чешуи, терпким запахом корня.

Когда вода закипела, я по очереди стала бросать в котёл ингредиенты. Сначала перо – оно растворилось без следа, окрасив воду в серебристый цвет. Потом лепесток – вода вспыхнула мягким белым светом. Роса – с тихим звоном и всплеском голубоватого сияния. Чешуя – вода потемнела, забурлила. И, наконец, корень мандрагоры.

Я взяла его в руки. Он был тёплым и пульсирующим, как живое сердце.

– Готов? – спросила я Каэлена.

Он кивнул, его лицо было бледным, но решительным.

Я бросила корень в котёл.

И тут началось нечто.

Вода не просто забурлила. Она вздыбилась, закипела яростным, многоцветным пламенем, которое не обжигало, а лишь светилось ослепительно. По лавке поползли странные тени, воздух затрепетал, и я почувствовала, как по коже бегут мурашки. Это была магия. Настоящая, дикая, не бабкины выдумки.

– Заклинание! – крикнул Каэлен над грохотом. – Произнеси что-нибудь!

Я закрыла глаза и просто... попросила. Не заклинание фей, а просто от всего сердца.

– Пожалуйста, – прошептала я. – Дай ему шанс. Дай нам шанс. Мы так старались.

Раздался оглушительный хлопок, и свет погас. Вода в котле успокоилась, став густой, тёмной жидкостью с мерцающими золотыми искорками. От неё пахло грозой, мёдом и чем-то неуловимо знакомым – как дом. Как "Лунный корешок".

– Всё, – выдохнула я. – Готово.

Каэлен смотрел на зелье с благоговением и страхом.

– Теперь... теперь нужно выпить это? – спросил он.

– Судя по всему, – кивнула я. – Бабка не уточнила дозировку. Но, думаю, всё сразу.

Он взял кружку, зачерпнул зелья. Рука его не дрожала.

– За нас, – сказал он и выпил залпом.

Сначала ничего не произошло. Он стоял, морщась от вкуса – я представляла, что смесь чешуи, корня и росы сильфид должна быть не самой приятной на вкус.

Потом он ахнул и упал на колени.

– Каэлен!

Я бросилась к нему. Его тело выгнулось, из горла вырвался стон – не боли, а скорее освобождения. По его коже пробежали волны света, тени яда, что сидели в нём, выползали наружу, как живые существа, и растворялись в воздухе с тихим шипением. Он кричал, но это был крик очищения.

И вдруг всё прекратилось.

Он лежал на полу, дыша ровно и глубоко. Его лицо, всегда немного напряжённое от скрытой боли, теперь было спокойным. Расслабленным. Он открыл глаза. Они были чистыми, ясными, без намёка на ту муку, что терзала его все это время.

– Всё, – прошептал он, касаясь своего бока. Там, где был страшный шрам, осталась лишь тонкая розовая полоска. – Боль... ушла. Яд... его нет.

Я не сдержалась и расплакалась. Тихими, счастливыми слезами. Всё. Всё позади. Все эти опасности, все эти поиски... они закончились. Он спасён.

Его руки взяли моё лицо, большие, тёплые, живые руки.

– Элис, – сказал он, и его голос был твёрдым и чистым. – Ты... ты сделала это. Ты не сдалась. Ты не убежала. Ты... ты ворвалась в мою жизнь, как ураган, с метлой в руках и криками, чтобы я не умер на твоём полу. И... я не хочу, чтобы это заканчивалось.

Я смотрела на него, на его серьёзное, прекрасное лицо, и сердце моё колотилось где-то в горле.

– Что... что не заканчивалось?

– Всё, – он прошептал. – Магазин. Погони. Даже этот чёртов рецепт. Я не хочу, чтобы это заканчивалось, потому что это значит... что ты закончишься.

Он опустился на одно колено. Прямо там, на полу своей же лавки, среди разбросанных трав и следов магического ритуала.

– Элис, – сказал он, глядя мне прямо в глаза. – Ты – единственное существо, которое посмело тыкать в меня палкой, заставлять меня мыть полы и... исцелило моё окаменевшее сердце. Вернись со мной... но уже во дворец.

Слёзы текли по моим щекам, но я улыбалась. Широкая, счастливая, дурацкая улыбка.

– Только при условии, – сказала я, – что мы откроем филиал "Зачарованных корешков" прямо в твоём замке. А то иначе бабка меня в обиду не даст.

Он рассмеялся – громко, счастливо, по-настоящему – и поднялся, чтобы обнять меня.

– Договорились.

Мы стояли, обнявшись, посреди нашего разгромленного, но такого дорогого "Зачарованного корешка". Враг был ещё не побеждён, титул не возвращён, будущее не определено. Но в тот момент это не имело значения. Потому что мы были вместе. И мы были целы.

А за окном начинался новый день.

Глава 25. Возвращение волка

Возвращаться в замок Лунных Теней пришлось, как ни странно, тем же путём, что и в прошлый раз – через чёрный ход. Только на этот раз нас не ждал пышный бал, а встречала... ну, скажем так, насторожённая тишина.

Каэлен шёл впереди, его осанка была прямой, взгляд – твёрдым. Он больше не был беглым калекой, прижавшимся к стене. Он шёл как хозяин. Или, по крайней мере, как претендент на это звание.

Я следовала за ним, стараясь не отставать. На мне было то самое платье, в котором мы бежали из замка – почищенное, конечно, но всё ещё хранящее следы наших приключений. Пусть видят, с кем имеют дело. Не с какой-то придворной дамой, а с травницей, которая и мандрагору достать может, и с русалкой договориться.

– Стража, – тихо предупредил Каэлен, когда мы вышли в один из внутренних дворов.

И правда – перед нами выстроился отряд сероборцев. Тех самых, что когда-то предали его. Теперь они стояли с каменными лицами, но в их глазах читалась неуверенность. Слухи, должно быть, дошли и до них. И про исцеление. И про... чихание.

Из-за шеренги стражников вышел Варлок. Он выглядел... постаревшим. И злым. Очень злым.

– Ну что, племянник, – его голос был шипящим, как раскалённое железо, опущенное в воду. – Опять приполз? На этот раз с какой-нибудь новой... штукой из своего грязного притона?

Каэлен не ответил. Он просто стоял и смотрел на дядю. Смотрел так, что даже у меня по спине побежали мурашки.

– Я пришёл за своим, – наконец сказал он. Голос был тихим, но он прозвучал так, что его услышали все в замке. – За своим именем. За своей честью. И за своим местом.

Варлок усмехнулся. Но усмешка вышла кривой.

– Твоё место? Твоё место – в могиле, предатель! Или ты забыл, как бежал с поля боя, оставив своих воинов умирать?

– Я не бежал, – голос Каэлена зазвенел сталью. – Меня предали. Ты. И я могу это доказать.

Он сделал шаг вперёд. Сероборцы напряглись, но не двинулись с места. Они смотрели на Каэлена, и в их гладах читалась борьба – долг против правды.

– Я вызываю тебя на поединок, Варлок, – сказал Каэлен. – По древнему обычаю рода. Сила против силы. Правда против лжи.

В воздухе повисла тишина. Поединок... это было серьёзно. Смертельно серьёзно.

Варлок смотрел на Каэлена, и я видела, как в его гладах мелькает страх. Но отступать было поздно.

– Хорошо, – прошипел он. – Ты сам напросился.

Площадь перед замком быстро очистили, образовав круг. Собралась вся знать – те, кто не чихал в прошлый раз, и те, кто уже оправился. Они смотрели на нас с любопытством, со страхом, с надеждой.

Каэлен и Варлок сошлись в центре. Дядя был во всём чёрном, его лицо искажено злобой. Каэлен – в простой дорожной одежде, но в его позе была такая уверенность, что он казался королём.

Они не стали тратить время на церемонии. Варлок бросился в атаку первым – яростно, безрассудно. Он бил как безумный, пытаясь сломить Каэлена силой. Но Каэлен... Каэлен был другим. Исцелённым. Сильным. Он парировал удары легко, почти небрежно, его движения были точными и выверенными.

Это была не просто драка. Это было противостояние двух миров. Старого, тёмного, построенного на страхе и предательстве. И нового... какого – мы ещё не знали.

Варлок, видя, что проигрывает, отступил. Его глаза загорелись зловещим светом.

– Хватит играть, – прошипел он. – Пора закончить это.

И он начал меняться. Но это было не то красивое, стремительное превращение Каэлена. Это было нечто уродливое, болезненное. Его тело изгибалось, кости трещали, шерсть лезла клочьями. Он превращался в нечто среднее между волком и... чем-то ещё. Чем-то тёмным и неестественным.

– Тёмная магия, – прошептал кто-то из зрителей.

Каэлен смотрел на это с отвращением.

– И это ты называешь силой? – сказал он громко. – Сила – не в том, чтобы изуродовать себя ради власти. Сила – в том, чтобы оставаться собой.

И он превратился. Легко, красиво, в прыжке. В огромного серебристого волка с умными янтарными глазами.

Два зверя сошлись в последней схватке. Это было страшно и... величественно. Свет против тьмы. Правда против лжи.

И правда победила.

Каэлен не убил Варлока. Он просто прижал его к земле, заставив сдаться. И когда тёмная форма дяди рассыпалась, оставив на камнях лишь жалкого, побеждённого человека, Каэлен снова стал собой.

Он стоял над поверженным врагом, дышал тяжело, но гордо.

– Варлок, – сказал он, и его голос был слышен каждому, – ты предал свой род. Ты предал меня. Но я не убью тебя. Пусть правосудие рода решит твою судьбу.

Стража, наконец, сдвинулась с места и окружила Варлока. Но не чтобы защитить его. Чтобы арестовать.

Всё было кончено.

Старейшины рода, присутствовавшие при всём этом, подошли к Каэлену. Самый старый, седой как лунь, с лицом, испещрённым шрамами, склонил голову.

– Лорд Каэлен, – сказал он. – Твоя правда доказана. Твой титул и власть возвращаются тебе. Род Лунных Теней снова твой.

Все замерли в ожидании. Что он скажет? Каким будет его первое распоряжение?

Каэлен обвёл взглядом собравшихся. Его глаза нашли меня в толпе.

– Есть кое-что важнее титулов, – сказал он громко. – Есть верность. Есть честь. И есть... любовь.

Он протянул мне руку. Я, краснея до корней волос, вышла вперёд под взглядами всей аристократии Лунных Теней.

– Эта женщина, – сказал Каэлен, сжимая мою руку, – спасла мне жизнь. Не магией, не силой. А своей верностью, своим упрямством.

– И я хочу, чтобы она стала моей женой. Не по политическим соображениям. А потому что я её люблю.

Наступила тишина. Потом старейшина кашлянул.

– Лорд Каэлен, – сказал он осторожно. – Ты... ты уверен? Есть знатные девицы, которые...

– Нет, – перебил его Каэлен. – Никаких знатных девиц. Только она.

Он повернулся ко мне, и в его глазах было столько любви, что у меня перехватило дыхание.

– Элис, – сказал он. – Будь моей женой. Будь моей графиней. Будь хозяйкой этого замка. И... – он улыбнулся той самой, редкой улыбкой, – ...открой здесь свой филиал "Зачарованных корешков". Чтобы и в замке пахло травами, а не только интригами.

Я смотрела на него – на этого гордого, сильного мужчину, который только что победил в смертельном бою и теперь стоял передо мной с таким же страхом в глазах, как тогда, в первый день.

– Ладно, – сказала я, чувствуя, как слёзы наворачиваются на глаза. – Но только если ты и здесь будешь мыть полы. Иногда.

Он рассмеялся и обнял меня прямо перед всем двором. А вокруг нас начали аплодировать. Сначала тихо, потом всё громче.

Так закончилась одна история и началась другая. История о том, как травница стала графиней. И о том, как волк нашёл свой дом.

А Варлок? А Варлок отправился в темницу. И, говорят, до сих пор иногда... чихает. От пыли, наверное.