Текст книги "Зачарованный чай и колючий граф (СИ)"

Автор книги: Мария Жарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава 15. План бабки Алдоны

Тишина после той перепалки в переулке была особенной. Густая, тяжёлая, как бульон из старых костей. Мы сидели за кухонным столом – я, Каэлен, и между нами – невысказанная правда, что теперь всё по-другому. Всё серьёзнее.

Он первым не выдержал.

– Они придут. Теперь точно придут. И не двое. И не с пустыми руками.

Я смотрела на свои руки, сложенные на столе. Они всё ещё дрожали.

– Знаю.

– Элис, ты должна... – он замолчал, подбирая слова. – Ты должна меня выгнать. Сегодня же. Пока не поздно.

Я подняла на него глаза. Он был серьёзен. Смертельно серьёзен.

– И куда ты пойдёшь? Снова в канаву? Или прямо в лапы к дядюшке?

– Это не твоя забота! – он ударил кулаком по столу, и чашки подпрыгнули. – Твоя жизнь дороже! Твой дом! Твой чёртов магазин!

– А твоя жизнь что, пустяк?! – вскочила и я. – Я неделю тебя отхаживала, травы бабкины на тебя тратила, витрину новую вставляла, а ты теперь взял и решил, что она ничего не стоит?!

Мы стояли друг напротив друга, дыша как загнанные звери. Глаза его горели. В них плескалась ярость, отчаяние и что-то ещё... боль.

– Она того не стоит, – прошептал он, и его плечи обмякли. – Ничего этого не стоит.

В этот момент в дверь постучали. Три чётких, неторопливых удара. Мы оба вздрогнули и замерли, глядя на вход.

– Кто это? – прошипел Каэлен, принимая боевую стойку.

– Не Элрик, – так же тихо ответила я. – И не наёмники. Слишком... вежливо.

Подойдя к двери, я прильнула глазом к щели. На пороге стояла бабка Алдона. В своём обычном виде – три плаща и выражение лица, словно она только что съела лимон.

Я открыла дверь.

– Ба... что ты тут...

– Отойди, дитя, – она прошла мимо меня, как таран, и уставилась на Каэлена. – А, так вот он какой, твой «помощник». С лица ничего, а вид, прямо скажем, помятый.

Каэлен, застигнутый врасплох, выпрямился под её испытующим взглядом.

– Бабушка Алдона, я...

– Молчать! – она ткнула в него пальцем. – Ты тут у меня внучку в какие истории втянул, а?

– Ба, он не...

– И ты молчи! – она повернулась ко мне. – По всему городу шумят, про какого-то оборотня-аристократа. И про лавку одну!

У меня похолодело внутри. Даже бабка уже знает. Значит, слухи действительно разошлись.

– Кто тебе сказал? – спросила я, чувствуя, как подкашиваются ноги.

– Мне сказали вороны, – отрезала она. – А вороны, между прочим, самые правдивые птицы. Умнее некоторых тут. – Она снова набросилась на Каэлена. – Ну что, «Лунная Тень», доволен? Довёл девочку до того, что за ней наёмники по переулкам бегают?

Каэлен побледнел ещё сильнее. Казалось, он готов провалиться сквозь землю.

– Я... я ухожу. Сейчас же.

– Ага, конечно, – фыркнула Алдона. – Уйдёшь, а тут на нас все шишки посыпятся. Умный план. Очень.

Она прошлась по комнате, её серьги позвякивали в такт шагам.

– Слушайте сюда оба, дураки несчастные. Ситуация, ясное дело, дерьмо. Но не безнадёжное.

Мы переглянулись с Каэленом.

– Не безнадёжное? – недоверчиво переспросила я.

– Нет! – она остановилась и уперла руки в боки. – Потому что я тут кое-что про твоего дядюшку проведала, парень. Ох, и мерзавец же он, надо сказать.

Каэлен насторожился.

– Что вы узнали?

– Что яд-то в тебе – не простой. А с замедленным действием. Месяц, может полтора – и каюк. Но! – она снова ткнула в него пальцем, – есть противоядие. И рецепт его знаю только я.

– Вы уже говорили, – напомнил Каэлен. – Но ингредиенты...

– Ингредиенты – это полбеды! – перебила она. – Главное – время! Пока твой дядя думает, что ты и так сдохнешь, он особо не дергается. Шпионов шлёт – да. Но не армию. Значит, у нас есть время его опередить!

Она вытащила из складок своего плаща потрёпанный клочок пергамента и швырнула его на стол.

– Вот. Список. Всё, что нужно для зелья.

Мы с Каэленом наклонились над пергаментом. Список был... впечатляющим.

Цветок лунного света – растёт только в Зачарованном лесу, цветёт раз в десять лет при полной луне.

Корень мандрагоры – не моложе ста лет, должен кричать при извлечении.

Перо грифа-долгожителя – водится только на Южных скалах, у гнезда Короля Грифонов.

Чешуя речного змея – последняя линька, не менее килограмма.

Роса с крыльев утренней сильфиды – собирается на рассвете, до первых лучей солнца.

Я смотрела на этот список, и у меня пропадала душа в пятки.

– Ба... это же... это нереально! Где мы всё это возьмём?

– А кто сказал, что это будет легко? – усмехнулась Алдона. – Но возможно. Я знаю, где что искать. И... – она многозначительно посмотрела на Каэлена, – ...у нас есть кое-кто, кому это зелье нужнее, чем нам.

Каэлен медленно поднял голову. В его глазах зажёгся тот самый огонь, который я видела в переулке. Не отчаяние. А решимость.

– Я всё сделаю. Всё, что нужно.

– Вот это настроение! – бабка хлопнула его по плечу так, что он аж качнулся. – Значит, так. План простой. Вы вдвоём...

– Мы? – перебила я. – Ба, я не могу его бросить! Магазин, Элрик...

– Магазин подождёт! – отрезала она. – А Элрику я сама мозги вправлю, не беспокойся. А ты, – она ткнула мне в грудь, – ты ему нужна. Как проводник. Как знаток местности. И как... голова на плечах. Потому что он, я смотрю, в порыве благородства готов на любое безрассудство.

Каэлен покраснел и опустил глаза. Бабка, как всегда, попала в самую точку.

– Но как? – не сдавалась я. – Нас же везде ищут!

– А вы и не будете появляться там, где вас ищут, – ухмыльнулась Алдона. – Вы отправитесь туда, где вас и в помине не ждут. В Зачарованный лес. А оттуда – на Южные скалы. Дорога неблизкая. Месяц, не меньше.

Месяц. Оставить магазин на месяц. С моими-то долгами. Это было равносильно самоубийству.

– Я не могу, – прошептала я. – Это конец для «Корешков».

Бабка посмотрела на меня, и её взгляд внезапно смягчился.

– Дитя, иногда чтобы что-то сохранить, нужно на время это отпустить. Поверь старухе. Иногда самый прямой путь – это обходной.

Она повернулась к Каэлену.

– Ну что, парень? Готов к приключениям?

Он выпрямился. Его лицо было серьёзным, глаза горели.

– Да. И... спасибо. За всё.

– Не благодари пока, – махнула она рукой. – Ещё вернётесь ли – большой вопрос. А теперь слушайте внимательно. У меня для вас есть кое-какие... подарочки в дорогу.

Она снова полезла в свои бесконечные карманы. Начиналось самое интересное. И самое опасное.

Глава 16. Болотная дипломатия

Сборы заняли у нас всего один день. Бабка Алдона, как выяснилось, была тем ещё стратегом. Пока я металась между «бросить всё» и «остаться и умереть», она разработала целый план.

– Вам нужно не просто уйти, – говорила она, набивая мою походную сумку какими-то подозрительными пакетиками. – Вам нужно исчезнуть. Чтобы все думали, что вы просто сбежали от долгов. Особенно этот Элрик.

Она даже принесла мне пару своих старых плащей – «для маскировки» и «от дождя». Каэлену достались более-менее подходящие по размеру штаны и крепкие сапоги, найденные бог знает где.

– А магазин? – не унималась я, в последний раз окидывая взглядом свои «Зачарованные корешки». Сердце сжималось от боли. – Ты правда сможешь его прикрыть?

– Прикрою, прикрою, – отмахивалась она. – Скажу, что ты уехала к тётке в деревню. Или на курсы травничества. Придумаю что-нибудь. Главное – чтобы вас тут не было.

Она сунула мне в руки свёрток с едой и карту, нарисованную прямо на обороте старого счёта от торговца свечами.

– Держитесь подальше от больших дорог. И помните – первым делом к болотной колдунье. Без пера грифа-долгожителя всё остальное бессмысленно.

Мы вышли затемно. Город спал, улицы были пустынны и тихи. Только где-то вдали лаяла собака. Я шла впереди, Каэлен – следом, его шаги были бесшумными, волчьими. Мы не разговаривали. О чем, собственно, было говорить? Мы оба понимали, на что идём.

Дорога до болот заняла два дня. Два дня напряжённой ходьбы по проселочным дорогам, два дня ночёвок под открытым небом. Каэлен молчал почти всё время. Я видела, как он иногда морщится от боли, но он ни слова жалобы. Гордый, чёрт бы его побил.

Болота начались неожиданно. Ещё вчера мы шли по зелёным холмам, а сегодня перед нами расстилалось бескрайнее море ржавой воды, чахлых деревьев и тумана, который висел здесь, казалось, вечно. Воздух был тяжёлым, влажным и пах гнилью и чем-то ещё... металлическим.

– И где же тут эта колдунья? – спросил Каэлен, впервые за долгое время нарушив молчание.

– Бабка сказала, искать избушку на курьих ножках, – ответила я, вглядываясь в туман. – Говорит, та самая.

Мы побрели вперёд, пробираясь по зыбкой почве. Ноги вязли в жидкой грязи, с неба капала какая-то липкая влага. Через пару часов мы действительно наткнулись на избушку. Ну, то есть, она была. Но ноги у неё были не куриные, а скорее... цаплины. Длинные, тонкие, и она действительно медленно переступала с ноги на ногу, стоя посреди трясины.

– Вот чёрт, – пробормотал Каэлен. – Она же живая.

– Всякое бывает, – вздохнула я. – Пойдём, представимся.

Подойдя ближе, я крикнула:

– Эй! Хозяйка! Можно на минуточку?

Избушка перестала переступать. Оконце с резными ставнями скрипнуло и распахнулось. Оттуда высунулась голова. Лицо было древним, сморщенным, как печёное яблоко, а глаза – ярко-зелёными.

– Кто там? – проскрипела колдунья. – Чего надо?

– Нам бы пера грифа-долгожителя, – сказала я, стараясь говорить как можно вежливее. – Мы готовы заплатить.

Колдунья фыркнула, и из её носа вырвалось облачко зелёного дыма.

– Оно всем надо. А чем платить будете? Золотом? У меня его полно.

– У нас нет золота, – честно призналась я.

– Драгоценностями? – она с интересом наклонила голову.

– Тоже нет.

– Тогда катитесь отсюда к чёртовой матери! – она захлопнула оконце.

Я вздохнула и посмотрела на Каэлена. Он стоял, скрестив руки, и смотрел на избушку с таким видом, будто собирался её штурмовать.

– Позвольте мне, – сказал он и шагнул вперёд. – Почтенная госпожа! – произнёс он громко и чётко. – Мы предлагаем вам нечто более ценное, чем золото!

Оконце снова открылось.

– И что же? – колдунья скептически осмотрела его с ног до головы. – Твои штаны, что ли? Не нужны.

Каэлен покраснел, но не сдался.

– Мы предлагаем вам услугу. Любую, в пределах наших возможностей.

Колдунья задумалась, почесала свой длинный нос.

– Услугу... Любую?

– Любую, – твёрдо подтвердил Каэлен.

– Хм... – её зелёные глаза блеснули. – Ладно. У меня есть одна проблемка. Мой сосед, тролль Борька, опять плотину испортил. Вода потекла не туда, всех жаб повымывало. Приведите его в чувство. Тогда и поговорим.

Она захлопнула оконце, и избушка снова начала медленно переступать, отворачиваясь от нас.

– Вот чёрт, – снова выругался Каэлен. – Тролль. Прекрасно.

Мы побрели в сторону, откуда доносилось громкое ворчание и плеск воды. Тролль Борька оказался огромным, покрытым мхом существом с головой, похожей на булыжник. Он сидел посреди ручья и грустно смотрел на разрушенную плотину.

– Эй, Борька! – крикнула я, останавливаясь на безопасном расстоянии. – А не мог бы ты починить плотину?

Тролль повернул свою каменную голову и уставился на нас пустыми глазами.

– Зачем? – прогудел он. – Вода и так течёт.

– Но она вымывает всех жаб! – попыталась объяснить я. – Колдунье не нравится!

– А мне нравится, – упёрся тролль. – Течёт и течёт. Красиво.

Каэлен шагнул вперёд. Его глаза снова загорелись тем самым хищным блеском.

– Слушай сюда, Борька, – сказал он, и его голос приобрёл опасные низкие ноты. – Ты сейчас же починишь эту плотину. Или... – он оскалился, и его клыки внезапно показались длиннее, чем обычно, – ...или у тебя будут большие проблемы.

Тролль смотрел на него несколько секунд, потом медленно поднялся. Он был вдвое выше Каэлена и втрое шире.

– Ты мне угрожаешь? – прогудел он.

Каэлен не отступил ни на шаг.

– Я информирую.

Я зажмурилась, ожидая, что сейчас начнется побоище. Но тролль вдруг... рассмеялся. Громко, раскатисто, так, что с деревьев посыпались листья.

– Ха-ха-ха! Нравишься мне ты, двуногий! С характером! Ладно, починю я вашу дурацкую плотину. Только потому, что ты меня развеселил.

И он, к моему величайшему изумлению, развернулся и начал аккуратно укладывать камни на место.

Мы вернулись к избушке. Колдунья уже ждала нас, высунувшись из оконца.

– Ну что? Справились?

– Справились, – кивнул Каэлен.

– Хм, – колдунья что-то пробормотала, и избушка на цаплиных ногах подошла к нам ближе. – Ладно. Чести вашей хватает. Держите.

Она просунула в оконце длинное, переливающееся перо. Оно было цвета старого серебра и отливало всеми цветами радуги.

– И помните, – добавила она, прежде чем захлопнуть ставень, – с королём грифонов шутки плохи. Он своего добра не забывает.

Избушка развернулась и зашагала прочь, быстро скрывшись в тумане.

Мы стояли посреди болота, и у меня в руках лежало перо грифа-долгожителя. Первый ингредиент.

– Ну что, – сказал Каэлен, глядя на перо. – Получилось.

– Получилось, – согласилась я, всё ещё не веря. – Ты... ты был великолепен с этим троллем.

Он пожал плечами, но я видела, как уголки его губ дрогнули в подобии улыбки.

– Просто показал ему, кто здесь главный хищник.

– Главный хищник, – я покачала головой. – Ладно, не зазнавайся. Впереди ещё целый лес. И цветок, который цветёт раз в десять лет.

– Справимся, – сказал он просто. И впервые за долгое время я ему поверила безоговорочно.

Мы повернулись и пошли прочь от болот. Навстречу следующему безумию.

Глава 17. Запретный лес

От болот тянуло сыростью и тоской. Мы шли молча, и я чувствовала, как перо грифа в моей сумке отдаётся странной вибрацией, будто живое. Каэлен шагал впереди, его спина была напряжена, но уже не от боли – от ожидания. Запретный лес. Это звучало... ну, запретно.

Мы шли ещё день, и пейзаж медленно менялся. Чахлые болотные деревья сменились могучими дубами и соснами, уходящими в небо так высоко, что голова кружилась. Воздух стал другим – пахло хвоей, влажной землёй и чем-то древним, диким. И тишиной. Не городской, а густой, бархатной, в которой каждый шорох отдавался как выстрел.

– Думаешь, он тут? – тихо спросила я, нарушая молчание. Мой голос прозвучал неестественно громко.

– Кто? – так же тихо отозвался Каэлен, не оборачиваясь.

– Ну... тот, с кем не стоит шутить. Король грифонов. Бабка говорила, что перо может его приманить.

Он наконец остановился и обернулся. Его лицо в пробивающихся сквозь листву лучах солнца казалось почти обычным. Почти.

– Думаю, у него есть дела поважнее, чем следить за каждым выпавшим пером. Но... – он принюхался, и его ноздри дрогнули, – ...но что-то тут есть. Чувствуешь?

Я прислушалась. Не ушами – кожей. И да, чувствовала. Лёгкое покалывание, будто воздух был наполнен статическим электричеством. Магия. Настоящая, не бабкины котлеты с волшебным соусом, а древняя и дикая.

– Чувствую, – кивнула я. – Как будто за нами кто-то наблюдает.

– Наблюдают, – он указал подбородком куда-то вверх, в гущу ветвей. – Вон там. И там.

Я всмотрелась. Сначала ничего. Потом заметила – пара круглых, блестящих глаз в листве. Потом ещё. И ещё. Лес был полон жизни, но вся эта жизнь предпочитала оставаться невидимой.

– Ладно, – вздохнула я. – Идём. Чем быстрее найдём этот цветок, тем быстрее уйдём.

Мы углубились в чащу. С каждым шагом лес становился всё гуще, свет – всё тусклее. Солнечные лучи пробивались редкими золотыми нитями, выхватывая из мрака причудливые грибы, замшелые камни, паутину, сверкающую как жемчуг.

Я шла, сверяясь с бабкиной картой. Она была нарисована так, что понять в ней что-либо могла только она сама. Стрелочки, закорючки, подписи вроде «где упал метеорит» или «здесь водятся волшебные ёжики».

– По-моему, мы заблудились, – заявила я через пару часов. – Мы уже три раза проходили мимо этого пня в форме медвежьей головы.

Каэлен остановился и огляделся. Его волчьи инстинкты, должно быть, сходили с ума в этом лесу.

– Ты уверена?

– Абсолютно. У него тот же сколотый клык.

Он провёл рукой по лицу.

– Великолепно. Значит, мы ходим кругами.

– Не кругами, – поправила я. – Мы ходим по изысканному лабиринту, созданному самой природой.

– Называй как хочешь, – он сел на землю, прислонившись к тому самому пню. – Суть от этого не меняется. Мы заблудились.

Я присела рядом, чувствуя, как усталость накатывает волной. Солнце уже клонилось к закату, в лесу стремительно темнело, и вместе с темнотой приходил холод.

– Что будем делать? – спросила я, подтянув колени к подбородку.

– Ночевать тут, – просто сказал он. – Искать дорогу в темноте – самоубийство.

Он был прав, чёрт бы его побрал. Но ночевать в Запретном лесу... От одной этой мысли по спине бежали мурашки.

Каэлен, тем временем, принялся за дело. С той же сосредоточенностью, с какой чинил витрину, он собрал хворост для костра, расчистил небольшую площадку. Я наблюдала за ним, и снова поражалась этой его способности – быть то аристократом, то воином, то... просто человеком, который разводит костёр.

Когда огонь наконец вспыхнул, отгоняя сгущающиеся сумерки, я почувствовала себя немного лучше. Мы сидели у костра, жарили на палочках припасённые лепёшки, и на какое-то время стало почти... уютно.

– Знаешь, – сказал Каэлен, глядя на пламя. – Этот лес... он напоминает мне кое-что. Из детства.

– Что именно? – спросила я, с интересом глядя на него. Он редко говорил о прошлом.

– У нас, у Лунных Теней, были свои священные рощи. Не такие... дикие. Ухоженные. Но тот же запах. Та же тишина. – Он помолчал. – Отец брал меня с собой туда, когда хотел поговорить по-мужски. Говорил, что среди деревьев легче думается.

– А о чём вы говорили?

– О многом. Об ответственности. О долге. О том, что сила – это не право повелевать, а обязанность защищать. – Он горько усмехнулся. – Как же я, наверное, разочаровал его.

– Не говори так, – тихо сказала я.

– Почему? Это правда. Я позволил себя обмануть. Позволил свергнуть. Бежал.

– Ты выжил, – возразила я. – Иногда, чтобы выиграть войну, нужно отступить и перегруппироваться. Это тоже тактика.

Он посмотрел на меня через костёр. Его глаза в огне казались почти оранжевыми.

– Ты всегда находишь, что сказать. Даже когда нечего сказать.

– Это дар, – парировала я, и мы оба улыбнулись.

Ночь опустилась на лес окончательно. К нашему костру стали подходить звери. Сначала робко, потом смелее. Маленький лисёнок, пара енотов, даже величественный олень вышел на край поляны и постоял там, прежде чем раствориться в темноте. Они не боялись. Словно чувствовали, что от Каэлена исходит что-то... своё.

– Они тебя не боятся, – заметила я.

– Они чувствуют, что я не чужой, – сказал он просто. – Что у меня есть своя шкура, спрятанная внутри.

Мы смолкли, слушая, как трещит костёр и как где-то далеко кричит сова. Было странно. Сидеть в самом сердце Запретного леса с оборотнем и чувствовать себя... в безопасности.

– Смотри, – вдруг сказал Каэлен и указал куда-то вглубь леса.

Я посмотрела. И замерла. Из-за деревьев, сквозь густую листву, пробивался мягкий, серебристый свет. Он двигался и пульсировал, словно дыша.

– Это... – прошептала я.

– Лунный свет, – закончил он. – Настоящий.

Мы поднялись и пошли на свет, забыв про усталость, про страх. Мы шли, и свет становился всё ярче. И вот мы вышли на поляну. Крошечную, идеально круглую, залитую светом полной луны.

И посреди поляны рос он.

Цветок лунного света.

Он был не большим, но невероятно красивым. Его лепестки были цвета слоновой кости и казалось, что они светятся изнутри, отливая перламутром. Вокруг него витал едва уловимый аромат – свежести, чистоты и чего-то неуловимого, вечного.

Мы стояли и смотрели, заворожённые. Даже Каэлен, видавший виды, казался потрясённым.

– Он... прекрасен, – выдохнула я.

– Да, – согласился он. Его рука невольно потянулась к цветку, но он остановил себя. – Но как его сорвать? Кажется кощунством.

– Бабка говорила, что его нужно попросить, – вспомнила я. – И оставить что-то взамен.

Я подошла ближе и опустилась на колени перед цветком.

– Мы пришли не со злом, – тихо сказала я. – Мы пришли за лекарством. Чтобы спасти жизнь. Пожалуйста, позволь нам взять один твой лепесток.

Цветок словно качнулся на невидимом ветру. Один из его лепестков медленно отделился и упал мне на ладонь. Он был тёплым и пульсировал, как живое сердце.

– Спасибо, – прошептала я.

Я вытащила из сумки маленький мешочек с семенами лаванды – бабка велела взять их «на всякий случай» – и аккуратно положила его на землю, где только что был лепесток.

Когда мы уходили с поляны, я оглянулась. Цветок всё так же сиял в лунном свете, а вокруг него уже вились какие-то ночные бабочки, привлечённые его светом.

– Второй ингредиент, – сказала я, разжимая ладонь. Лепесток лежал на ней, излучая мягкий свет.

Каэлен смотрел не на лепесток, а на меня. Его лицо в лунном свете было серьёзным.

– Ты была великолепна.

– Я просто попросила, – пожала я плечами, чувствуя, как краснею.

– Нет, – он покачал головой. – Ты... ты умеешь говорить с миром. С настоящим миром. Не каждый это может.

Мы шли обратно к нашему лагерю, и лепесток в моей руке светился, освещая нам путь. А я думала о том, что, возможно, бабка была права. Мир действительно был куда шире и чудеснее, чем я думала. И в этом мире вдвоём было не так страшно.