Текст книги "Зачарованный чай и колючий граф (СИ)"

Автор книги: Мария Жарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава 11. Исповедь под луной

После той погони в магазине повисло новое, гнетущее молчание. Не то чтобы раньше мы болтали без умолку, но сейчас тишина была другая. Налитая свинцом. От каждого стука за окном мы оба вздрагивали.

Каэлен целый день просидел у окна, отодвинув край занавески, и наблюдал за улицей. Его спина была прямая, поза – готовность к прыжку. Я пыталась заниматься обычными делами – перебирала травы, пыталась что-то записать в гроссбух, но буквы расплывались перед глазами. В голове крутилось только одно: за нами охотятся. По-настоящему.

К вечеру я не выдержала.

– Может, всё-таки поужинаем? – предложила я. – На пустой желудок от страха только хуже.

Он медленно повернул голову, его глаза были пустыми, уставшими.

– Не голоден.

– А я голодна. И ты будешь есть. – Я уже научилась с ним так – не спорить, а констатировать. – Ба говорила, тебе нужны силы.

Я сварила простейшую похлёбку – картошка, лук, немного сала. Пахло не шедевром кулинарии, но сытно. Поставила перед ним миску. Он посмотрел на неё с тем же отвращением, что и на мой чай, но потом вдруг взял ложку и начал есть. Механически. Без понимания вкуса. Просто потому, что надо.

Мы ели молча. Только ложки стучали о глиняные миски. За окном стемнело. Я зажгла свечу, и её колеблющийся свет заставил тени плясать по стенам.

– Спасибо, – вдруг сказал он. Тихо. Почти шёпотом.

– За что? За похлёбку? Она и правда так себе.

– Нет. За сегодня. За рынок. Ты могла просто... уйти. Оставить меня там.

Я фыркнула.

– А потом бы всю жизнь мучилась угрызениями совести? Нет уж. У меня и своих проблем хватает.

Он поставил ложку, отодвинул миску.

– Почему? – спросил он, глядя на пламя свечи. – Почему ты мне помогаешь? У тебя из-за меня одни неприятности. Элрик, долги, теперь эти... наёмники. Логичнее было бы вышвырнуть меня в ту же ночь.

Вопрос висел в воздухе. Честный вопрос. А у меня не было честного ответа. Вернее, был, но он был таким дурацким, таким нелогичным, что я стеснялась его произнести.

– Не знаю, – сказала я в итоге, отводя взгляд. – Наверное, потому что... ты смотрел на меня.

– Что?

– Тогда. Когда был волком. Ты смотрел на меня, и в твоих глазах был не просто зверь. Было... понимание. Что ты умираешь. И страх. Я не могу просто... оставить кого-то умирать. Даже зазнайку-оборотня.

Он ничего не сказал. Просто сидел и смотрел на свечу. Его лицо в мягком свете казалось моложе. Без привычной маски высокомерия.

– Мой дядя, – начал он вдруг, и голос его был низким, ровным, без интонаций, – всегда был... амбициозен. Варлок. Младший брат моего отца. Он считал, что наш род стал слишком мягким. Что мы утратили свою дикую природу. Что мы должны править через страх, а не через уважение.

Я не дышала, боясь спугнуть этот редкий момент откровенности.

– Отец не слушал его. Говорил, что сила – в единстве. В верности своей стае. – Каэлен горько усмехнулся. – Ирония в том, что его убили именно те, кому он доверял больше всего. Сероборцы. Элита. Лучшие из лучших.

– И... твой дядя стоял за этим?

– Я не могу это доказать. Но я знаю. Я видел, как он смотрел на трон. Как он смотрел на меня после смерти отца. Не как на племянника. А как на препятствие.

Он сжал кулаки на столе, костяшки побелели.

– Я был наивен. Думал, что моё происхождение, мой титул... что это меня защитит. Что никто не посмеет поднять руку на прямого наследника. Какой я был дурак.

– Ты не дурак, – тихо сказала я. – Ты просто... верил людям. Вернее, волкам.

– Это одно и то же, – он провёл рукой по лицу. – Охота была организована безупречно. Они выманили меня за пределы замка под предлогом переговоров с соседним кланом. И напали в узком ущелье. Я отбивался, пока мог. Убил двоих. Но стрела... серебряная, отравленная... Я помню только бег. И боль. И мысль, что я не могу умереть там. Не на его условиях.

Он замолчал. В тишине было слышно, как потрескивает свеча.

– И ты добежал до меня, – прошептала я.

– И я добежал до тебя, – он посмотрел на меня, и в его глазах было что-то неуловимое. Что-то похожее на изумление. – К первой попавшейся лавке с травами. К какой-то девушке со шваброй.

– С вешалкой, – поправила я. – Это была вешалка.

Уголок его рта дрогнул.

– Прости. С вешалкой.

Мы снова замолчали, но теперь тишина была не неловкой, а... общей. Как будто мы сидели в одной лодке посреди тёмного озера и нам не нужно было слов.

– Что будешь делать? – спросила я наконец. – Если... когда поправишься?

Он долго молчал.

– Не знаю. Вернуться туда... один... это самоубийство. Большинство родичей, наверное, уже считают меня мёртвым. Или объявили предателем. У Варлока наверняка есть какая-нибудь красивая легенда.

– Значит, надо найти тех, кто тебе всё ещё верен.

– Если они ещё живы, – мрачно сказал он.

– А твоя семья? Мать? Сёстры?

– Мать умерла давно. Сестра... – он замолчал, и его лицо исказилось от боли, но на этот раз не физической. – Моя сестра, Лианна... она была ещё ребёнком. Она осталась в замке. Я... я даже не знаю, что с ней.

В его голосе прозвучала такая беспомощность, такая щемящая тоска, что у меня сжалось сердце. Всё это время я видела в нём либо зверя, либо аристократа, либо пациента. А он был просто человеком. Потерявшим всё.

Я не подумала. Просто протянула руку через стол и накрыла его сжатый кулак своей ладонью. Его рука была холодной.

Он вздрогнул от прикосновения, посмотрел на наши руки, потом на меня. В его глазах было недоумение. И что-то ещё... благодарность.

– Мы что-нибудь придумаем, – сказала я твёрдо, хотя не имела ни малейшего понятия, что именно. – Сначала вылечим тебя. Потом... потом разберёмся с твоим дядей. Бабка говорит, я упрямая. Так что, считай, тебе повезло.

Он медленно, очень медленно разжал кулак и развернул ладонь. Его пальцы сомкнулись вокруг моих. Тёплые. Крепкие.

– Да, – тихо сказал он. – Похоже, что так.

Мы сидели так, может, минуту, а может, час. Рука в руке. Свеча догорала, отливая его лицо в золоте. А за окном висела полная луна, большая, холодная, такая далёкая от нашей маленькой, тёплой кухни и наших огромных, неразрешимых проблем.

И в тот момент это не имело никакого значения. Абсолютно.

Глава 12. Визит феи Лиры

На следующее утро нас разбудил не звон колокольчика, а настоящий какофония. Сначала послышался пронзительный визг – такой, будто кого-то режут. Потом грохот. И наконец – настойчивый, словно дятел, стук в дверь.

Каэлен сорвался с постели с рычанием, которое было практически неотличимым от волчьего. Я, всё ещё не проснувшись, схватила со стула первый попавшийся тяжёлый предмет – оказалось, это была стопка гроссбухов.

– Кто это?! – прошипел он, прижимаясь к стене рядом с дверью.

– Не знаю! – прошептала я в ответ, занося свои бухгалтерские книги для удара.

Дверь распахнулась прежде, чем я успела её открыть. В проёме стояло... ну, если честно, я не сразу поняла, что именно. Существо. Невысокое, в платье всех цветов радуги одновременно, с волосами такого ядовито-розового оттенка, который в природе не встречается. За её спиной трепетало пара прозрачных, переливающихся крыльев.

– Здрасьте! – пропело существо тонким, колокольчиковым голосом. – Это тут травы продаются? А то мне срочно нужно!

Каэлен выдохнул и отступил от стены, проведя рукой по лицу. Я медленно опустила гроссбухи.

– Лира, – сказала я без всякого энтузиазма, наконец узнав одну из посетительниц лавки. – Что на этот раз?

Фея Лира была нашим... постоянным клиентом. Если можно так назвать того, кто вечно путал, что болит, забывал заплатить и приносил с собой хаос, как другие приносят простуду.

– О, Элис, дорогуша! – она впорхнула в магазин, оглядываясь с восторгом, будто впервые тут. – У тебя тут так мило! Немного... разгромно, но мило!

Её взгляд упал на Каэлена, который пытался выглядеть как невидимая часть интерьера. Глаза феи расширились.

– Ой! А это кто? Новый сотрудник? Как интересно!

– Помощник, – быстро сказала я, вставая между ними. – Чем могу помочь, Лира?

– Ах, да! – она хлопнула в ладоши, и от этого жеста с полки свалилась банка с валерьянкой. – Мне нужно зелье! Самое сильное!

– От чего? – с опаской спросила я.

Фея сделала драматическую паузу, прижав руку к груди.

– От любви!

Я закатила глаза.

– Лира, я же тебе говорила – приворотные зелья не работают. Да и не этично это.

– Нет-нет, не приворотное! – она замахала руками. – Наоборот! Мне нужно... охлаждающее. Чтобы сердце не трепетало. Чтобы душа была спокойна, как у удава!

Каэлен, стоявший сзади, фыркнул. Лира тут же перевела на него взгляд, и на её лице расцвела хитрая улыбка.

– А может, ваш помощник что-то посоветует? – она сделала шаг в его сторону. – У него такой... опытный вид.

Каэлен отступил, наткнувшись на стеллаж.

– Я... я не разбираюсь в травах.

– Ах, какая жалость! – Лира вздохнула, но её глаза продолжали изучать его с нездоровым интересом. – Так что, Элис, сможешь помочь? Это для тролля Грогга, понимаешь? Он такой... большой. И вонючий. И он пишет мне стихи. Ужасные стихи!

Я вздохнула. Типичная Лира. Влюблялась раз в неделю, а потом искала способы эту любовь прекратить.

– Ладно. Сделаю тебе успокоительный чай. Но это не зелье, ясно? Просто чай.

– О, спасибо, спасибо! – она снова захлопала в ладоши. – Ты моя спасительница!

Пока я собирала для неё сбор – ромашка, мята, немного мелиссы – Лира вертелась вокруг Каэлена, как мотылёк вокруг огня.

– Вы знаете, – сказала она ему конфиденциальным тоном, – тут по городу ходят слухи.

У меня в руках дрогнула мерная ложка. Каэлен замер.

– Какие... слухи? – спросил он нейтрально.

– Про одного знатного господина, – таинственно прошептала Лира. – Говорят, он пропал. После какой-то стычки на границе. Его родственники просто с ума сходят, бедняжки. Ищут везде.

Ледяная тяжесть опустилась мне в желудок. Я не глядя сыпала ромашку в мешочек и даже не заметила, как половина просыпалась мимо.

– И... что это за господин? – спросил Каэлен, и его голос был до ужаса спокоен.

– Ах, я не очень помню имя... Кажется, Кай... Каэлен... что-то в этом роде. Из какого-то знатного волчьего рода. Лунные Тени, кажется. – Она беззаботно махнула рукой. – Ну, вы понимаете, эти аристократы – вечно у них какие-то разборки. Скучно!

Она повернулась ко мне.

– Готово, милая?

Я молча протянула ей мешочек. Она сунула его куда-то в складки своего пёстрого платья и вытащила горсть разноцветных страз.

– С вас – десять стекляшек! – объявила она гордо.

– Лира, – устало сказала я, – я не могу заплатить ими за аренду.

– Ах, ну тогда в долг! – она махнула рукой. – Я же тебе верю!

И с этими словами она выпорхнула из магазина, оставив за собой шлейф из конфетного аромата.

Дверь закрылась. Я облокотилась о прилавок, чувствуя, как подкашиваются ноги.

– Чёрт, – выдохнула я.

Каэлен стоял неподвижно, его лицо было каменным.

– Значит, он ищет меня и здесь. И распускает слухи. «Бедняжки». – Он горько усмехнулся. – Хорошо разыгрывает роль обеспокоенного родственника.

– Но теперь... теперь другие тоже будут знать, – сказала я. – Не только наёмники.

– Да. – Он подошёл к окну, сдвинул занавеску. – Это усложняет задачу.

– А что он хочет? Ты же, вроде, уже не опасен?

– Он хочет убедиться, – тихо сказал Каэлен. – Убедиться, что я мёртв. Или найти и добить. А заодно – показать всем, что он не при чём. Что он – добрый дядя, который ищет пропавшего племянника.

Он отпустил занавеску и повернулся ко мне. Его глаза горели холодным огнём.

– Мне нельзя больше оставаться здесь. Я подвергаю тебя опасности.

– Куда ты пойдёшь? – резко спросила я. – С твоей раной, без денег, без плана? Прямо в лапы к этим «бедняжкам»?

– Я...

– Нет, – перебила я. – Мы уже прошли этот этап. Ты остаёшься. Мы просто должны быть осторожнее. И... – я посмотрела на дверь, через которую только что вылетела Лира, – ...и, возможно, найти способ контролировать информацию.

Он смотрел на меня, и в его взгляде шла борьба – гордость против здравого смысла, желание защитить против осознания собственной уязвимости.

– Ладно, – сдался он наконец. – Но с сегодняшнего дня мы вдвоём не выходим на улицу. И дверь всегда на замке.

– Согласна, – кивнула я. – А теперь... поможешь мне убрать рассыпанную траву? От неё у меня голова болит.

Он вздохнул, но пошёл за веником. И пока мы убирались, я думала о том, как странно устроен мир. Один визит маленькой взбалмошной феи – и наша и без того шаткая безопасность рухнула окончательно.

Но с другой стороны... Теперь мы знали, с чем имеем дело. А знание, как говорила бабка, – уже половина зелья. Осталось придумать вторую.

Глава 13. Ремонт витрины

Тишина после визита Лиры была громче любого шума. Мы стояли после уборки посреди магазина – я, всё ещё сжимая в руке пустой мешочек от ромашки, он – с лицом, похожим на грозовую тучу.

– Ну что, – сказала я наконец, ломая это тяжёлое молчание. – Теперь ты знаешь. О тебе трубят по всему городу. С пометкой «пропавший, вероятно мёртв».

Каэлен отвернулся и прошёлся по комнате. Его движения были резкими, звериными. Казалось, энергия бьёт из него ключом, но выхода не находит.

– Я не могу просто сидеть здесь. Как пойманная крыса.

– А что предлагаешь? – я скрестила руки на груди. – Выйти и представиться? «Обо мне, кажется, спрашивали?»

– Нет! – он рывком остановился у залатанной витрины и с силой ударил кулаком по косяку. Доски жалобно затрещали. – Но я должен что-то делать!

– Ты и делаешь! – я не выдержала и повысила голос. – Ты живёшь! Ты лечишься! Это сейчас самое главное!

Он обернулся, и в его глазах горел тот самый дикий огонь, который я видела в первую ночь.

– Жить в ожидании, когда за тобой придут? Пока этот старый гном строит козни, а сборщик налогов точит ножи? Пока мой дядя...

Он не договорил, сжал кулаки и снова отвернулся. Его плечи были напряжены до предела.

Я подошла к нему ближе. Не прикасаясь. Просто чтобы он чувствовал моё присутствие.

– Слушай, – сказала я тише. – Я понимаю. Тебе страшно. Мне тоже, если честно. Но бежать сейчас – это самоубийство. А я... я не для того тащила тебя с того света, чтобы ты сейчас пошёл и спокойно подставил себя под удар.

Он не ответил. Дышал тяжело, словно только что пробежал милю.

– Знаешь что, – сказала я, глядя на его спину. – Бабка всегда говорила: если не можешь изменить ситуацию – измени своё отношение к ней. Не можешь уйти – укрепляй стены.

Он медленно повернулся.

– Что ты имеешь в виду?

– Имею в виду, что эта витрина, – я ткнула пальцем в жалкие доски, – это позор. Её нужно починить. По-настоящему. Не занавесками прикрывать, а вставить новое стекло. Чтобы никто не мог просто так вломиться. Чтобы мы могли спать спокойно. Ну... относительно спокойно.

Он посмотрел на витрину, потом на меня. Глаза его постепенно теряли дикий блеск, в них появлялась доля здравого смысла.

– И где ты найдёшь стекло? И кто его будет вставлять?

– Стекло... ну, я кое-где припасла немного денег. На чёрный день. – Я поморщилась. – Думаю, сейчас он и настал. А вставлять... – я оценивающе посмотрела на него, – ...будем мы. Вдвоём.

Его лицо вытянулось.

– Мы? Элис, я не...

– А я не травница, а вот поди ж ты, – перебила я. – Научишься. Это тебе не чай заваривать. Тут нужны руки из правильного места.

Впервые за сегодняшний день на его лице мелькнуло что-то, кроме гнева и отчаяния. Лёгкое недоумение.

– Руки из... правильного места?

– Да, знаешь, – я показала на свои локти, – чтобы… не из жопы росли. Просто... будь готов пачкаться.

Поход в стекольную мастерскую была целой операцией. Я пошла одна, оставив Каэлена под замком со строгим наказом никому не открывать. Вернулась через час, неся большой, тяжёлый лист стекла, завёрнутый в грубую ткань. Это стоило мне почти все мои «чёрные» сбережения, но когда я увидела его лицо – решительное, сосредоточенное, – поняла, что не зря.

– Ну что, аристократ, – сказала я, ставя стекло к стене. – Готов испачкать свои благородные руки?

Он только кивнул, снимая плащ. Вид у него был такой, будто он готовится к битве, а не к ремонту.

Следующие несколько часов были... хаотичными. Сначала мы с трудом выломали старые доски. Потом принялись зачищать раму. Каэлен, к моему удивлению, схватывал всё на лету. После десятка кривых гвоздей он научился забивать их ровно. После того как чуть не отрезал себе палец, понял, как держать рубанок.

Я наблюдала за ним краем глаза. Он был полностью поглощён процессом. Нахмуренные брови, сосредоточенный взгляд, губы, плотно сжатые от усилия. В такие моменты он не был ни раненым зверем, ни надменным аристократом. Он был просто... человеком. Который делает что-то своими руками. И, кажется, начинает получать от этого удовольствие.

– Держи ровнее, – сказала я, когда мы наконец начали вставлять стекло. – Если уроним – мне придётся продать почку, чтобы купить новое.

Он молча кивнул, его мышцы напряглись. Мы медленно, очень медленно подняли тяжёлый лист и вставили его в раму. Стекло встало на место с тихим, удовлетворяющим щелчком.

Наступила самая ответственная часть – закрепление. Мы молча работали, подкладывая штапики, забивая крошечные гвоздики. Я ловила себя на том, что мы двигаемся в унисон. Я подаю – он забивает. Он придерживает – я подмазываю замазку. Без лишних слов. Как будто делали это вместе всю жизнь.

И вот – последний штапик был на месте. Я отступила на шаг, вытирая пот со лба грязной рукой. Каэлен стоял рядом, дышал тяжело, но на его лице сияла улыбка. Широкая, настоящая, без тени иронии.

– Смотри, – прошептал он.

Я посмотрела. Новая витрина сияла в лучах заходящего солнца. Чистая, прозрачная, в крепкой раме. За ней был виден наш магазин – не тёмный и запущенный, а уютный, наполненный светом.

– Красиво, – выдохнула я.

– Да, – согласился он. – Красиво.

Мы стояли рядом, плечом к плечу, и смотрели на наше общее дело. На физическое доказательство того, что мы можем что-то изменить. Пусть не мир. Пусть не судьбу. Но вот этот кусок реальности – да.

– Спасибо, – сказал он тихо, не глядя на меня.

– За что? За то, что заставила тебя заниматься грязной работой?

– Нет. За то, что не дала мне сделать глупость. За то, что показала... – он сделал паузу, подбирая слова, – ...что стены можно не только штурмовать. Иногда их можно просто починить.

Я посмотрела на его профиль, освещённый закатом. На грязную щёку, потные волосы, усталые, но спокойные глаза.

– Да не за что, – ответила я, и мы оба улыбнулись новому стеклу, в котором отражались мы оба – грязные, уставшие, но на удивление... довольные.

Ночь обещала быть более спокойной. По крайней мере, теперь никто не мог просто так вломиться к нам в дом. А это было уже немало. Очень даже немало.

Глава 14. Схватка в переулке

Новая витрина простояла всего два дня. Два дня относительно спокойных, если не считать тот факт, что мы с Каэленом теперь прыгали к потолку от каждого громкого звука за окном. Но в целом – тишина. Ни Элрика, ни наёмников, ни даже Лиры. Я уже начала надеяться, что буря миновала.

На третий день у нас закончилась соль. И мука. И, что самое обидное, чай. Последнее было уже серьёзно.

– Мне придётся сходить, – объявила я, глядя на пустые полки в кладовой.

Каэлен тут же насторожился. Он сидел у окна – его любимое место – и наблюдал за улицей.

– Ни в коем случае. Слишком опасно.

– А что предлагаешь? Сидеть и жевать сушёный подорожник? У меня кончились припасы. Без еды мы долго не протянем.

– Я пойду, – сказал он решительно, поднимаясь.

Я рассмеялась. Сухо, без веселья.

– Ты? Ты выделяешься, как... как волк в овечьем стаде. Тебя заметят, стоит тебе выйти на улицу. Нет, уж лучше я.

Он сжал губы, понимая, что я права. Его внешность, его осанка – всё кричало о том, что он чужой. Чужой и знатный.

– Тогда... будь осторожна. Иди быстро. И не разговаривай ни с кем.

– Да, папочка, – буркнула я, накидывая плащ.

Выйдя на улицу, я почувствовала себя птицей, выпущенной из клетки. Воздух! Настоящий, не пахнущий волком и старыми травами! Солнце! Я чуть не заплакала от счастья. Но радость была недолгой. Почти сразу же я ощутила на себе тяжёлый, пристальный взгляд.

Краем глаза я заметила того же долговязого типа в сером плаще, что следил за нами на рынке. Он стоял в тени под вывеской таверны, делая вид, что курит трубку. Но его поза была слишком напряжённой для расслабленного курильщика.

«Чёрт», – пронеслось у меня в голове. Они всё ещё караулят. Значит, не сдались.

Я прибавила шагу, стараясь не показывать виду. Зашла в бакалейную лавку, наскоро набрала самое необходимое, расплатилась, не глядя в глаза продавцу. Выйдя, огляделась – типа в сером исчез. «Может, показалось?» – слабо надеялась я.

Но нет. Не показалось. Когда я свернула в короткий переулок, ведущий к моей улице, он появился снова. И не один. С ним был ещё один, пониже, но шире в плечах. Они шли за мной, не скрываясь теперь. Их шаги отчётливо отдавались в узком пространстве переулка.

Сердце заколотилось где-то в горле. Я ускорилась. Они ускорились. Я почти бежала, прижимая к груди сумку с припасами. До моего магазина оставалось всего ничего, поворот, потом метров пятьдесят...

– Эй, деваха, постой! – раздался грубый голос сзади.

Я не обернулась. Рванула вперёд. Но они были быстрее. Один из них, тот, что пошире, легко обогнал меня и перегородил путь. Его напарник подошёл сзади, отрезая пути к отступлению.

– Куда так спешишь? – сипло спросил тот, что впереди. У него было обезображенное оспой лицо и плоские, холодные глаза.

– Домой, – попыталась я сказать твёрдо, но голос предательски дрогнул. – Отстаньте.

– А мы тут с братом подумали, – вступил второй, тот, что долговязый. – Может, ты нам поможешь? Мы одного парня ищем. Высокого, видного. Говорят, он у тебя частенько бывает.

Ледяной ком сдавил мне горло. Они знали. Они точно знали.

– Я не знаю, о ком вы. Я одна живу.

– Неправда, – парировал Оспенный. – Люди видели. Так что, может, сама проводишь? Или нам придётся... уговаривать?

Он сделал шаг вперёд. Я отступила, наткнувшись на груду пустых ящиков. Паника, густая и липкая, подступила к горлу. Что делать? Кричать? Но в этом переулке никто не услышит. Бороться? Я против двоих здоровенных дядек?

И тут из тени глухой стены, прямо за спиной у долговязого, отделилась высокая фигура. Она двигалась бесшумно, с кошачьей грацией.

Каэлен.

Он не издал ни звука. Просто возник как призрак. Его лицо было бледным, но абсолютно спокойным. Глаза... его глаза светились в полумраке переулка, отражая последние лучи солнца. Жёлтым, хищным огнём.

Долговязый, почувствовав неладное, обернулся. И застыл. Его челюсть отвисла.

– Ты... – прохрипел он.

– Я, – тихо подтвердил Каэлен. Его голос стал низким, вибрирующим, почти звериным рыком.

Оспенный, не понимая, в чём дело, обернулся следом. Увидел Каэлена – и его самоуверенность мгновенно испарилась. Он отшатнулся, наткнувшись на меня.

– Валите отсюда, – сказал Каэлен. Просто. Без угроз. Как констатацию факта. – И передайте своему хозяину – если он снова пошлёт за мной щенков – я приду к нему сам.

Двое наёмников переглянулись. Страх читался в их глазах. Это был не тот страх, который испытываешь перед сильным противником. Это был первобытный, животный ужас перед чем-то... нечеловеческим.

Оспенный кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Они отступили на несколько шагов, потом развернулись и почти побежали к выходу из переулка, не оглядываясь.

Я стояла, прислонившись к стене, и пыталась отдышаться. Сумка с припасами выпала у меня из рук, мука рассыпалась по грязной земле белым призрачным облаком.

Каэлен подошёл ко мне. Его дыхание тоже было сбившимся, на лбу выступил пот.

– Ты... в порядке?

Я только кивнула, не в силах говорить. Потом посмотрела на него – действительно посмотрела. Он был бледен как смерть, его рука непроизвольно прижималась к боку, к тому месту, где была рана. Все же было видно, что эта вылазка стоила ему огромных усилий.

– Ты... идиот, – выдохнула я наконец. – Тебе нельзя было напрягаться. Ты мог...

– А что я должен был делать? – перебил он. В его глазах снова вспыхнул огонь, но на этот раз – отчаянный. – Смотреть, как они тебя...? Нет. Лучше уж я.

Он наклонился, поднял мою сумку, отряхнул её. Руки его слегка дрожали.

– Пошли домой.

Мы молча вернулись в магазин. Я заперла дверь на все замки и прислонилась к ней спиной. Дрожь, которую я сдерживала, наконец вырвалась наружу.

Каэлен стоял посередине комнаты, его плечи были ссутулены. Он проиграл эту битву. Не физически – морально. Он показал себя. Ради меня.

– Прости, – тихо сказал он, не глядя на меня. – Я... подвёл тебя. Теперь они точно знают, что я здесь.

Я подошла к нему, взяла его за руку. Она была холодной.

– Дурак. Ты спас меня. А всё остальное... как-нибудь переживём.

Он посмотрел на нашу сцепленные руки, потом медленно поднял на меня глаза. В них была буря – страх, ярость, благодарность.

– Я не позволю им тебя тронуть. Никогда.

И в тот момент, глядя в его горящие жёлтые глаза, я ему поверила. Абсолютно.