Текст книги "Байбаков"

Автор книги: Мария Славкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Учитель

С большим вниманием Н. К. Байбаков относился к кадрам, особенно к молодежи. Встречался со студентами, молодыми специалистами… А те, польщенные вниманием первого лица отрасли, боготворили его. Энергичный, увлекающийся, настроенный на все передовое, Николай Константинович был их кумиром.

В. И. Грайфер – легендарный нефтяник. Вот уже почти 60 лет он трудится в отрасли. В 1964–1972 годах он работал главным инженером крупнейшего в стране объединения «Татнефть», потом возглавлял Планово-экономическое управление Миннефтепрома, в 1985–1989 годах в ранге заместителя министра нефтяной промышленности руководил «Главтюменнефтегазом», а в 1990-е годы создал Российскую инновационную топливно-энергетическую компанию – РИТЭК. Сегодня он председатель совета директоров ОАО «ЛУКОЙЛ», профессор, гуру «нефтянки». Но это сегодня… А тогда в послевоенные годы он только начинал свой путь. В 1947 году поступил в Московский нефтяной институт имени И. М. Губкина, а после его окончания уехал работать в Татарию, где осваивал нефтяное дело с самых азов.

«Все мы восхищались Николаем Константиновичем, – вспоминает Валерий Исаакович. – Байбаков довольно часто бывал в нашем вузе. Часто выступал с лекциями, интересовался не только учебой и нашей успеваемостью, но и „студенческой социалкой“. Бесконечно помогал. То и дело слышалось: „Это сделал Байбаков“. Кому как не студентам ценить эту, почти отеческую, заботу о нас. Много лет мы, губкинцы, жили под обаянием Николая Константиновича. Он был для нас важным примером служения делу, товарищеской поддержки и взаимопомощи. С первых шагов в нефтяной промышленности имя Н. К. Байбакова звучало для нас как символ – нефтяник лучшая и самая нужная из профессий!»

Запомнил Грайфер, как министр приезжал и в объединение «Татнефть». Приезжал ненадолго, всегда по делу, очень конкретно… Но даже эти короткие встречи обрастали всевозможными историями и байками. Так, например, вся молодежь твердо знала – в перерывах между обсуждениями Байбаков любит пить чай, а к ним просит сушки. «Наркомовские», – шутил он. Или вот другая история – чтобы нашему министру да не фартило? Быть такого не может! Валерий Исаакович рассказывает: «Накануне утверждения программы действий на очередной год (1954/55) к нам, в Татарию, приехал Байбаков. На совещании перед ним разложили подробную геологическую карту. Специалисты и геологи показывали, где удалось провести разведочное бурение. Скважина № 1, № 2… Необходимо было определить: куда двигаться дальше, где бурить? Внимательно изучая карту, Николай Константинович перебирал пальцами карандаш. В какой-то момент его рука дрогнула и карандаш выпал, ткнувшись, острием в карту. Байбаков внимательно посмотрел на эту невольно поставленную точку, оглядел всю карту, вновь вернулся взглядом к этой точке, и сказал: „здесь“. У присутствующих возникло некоторое замешательство. Они были в недоумении: от скважины-первооткрывательницы эта точка была в сотнях километров. Тем не менее поставили там разведочную скважину… Когда пробурили – стали добывать до 700 тонн ежесуточно! Таких невероятных историй, связанных с этим легендарным человеком, – не счесть».

А что касается объединения «Татнефть», то без преувеличения можно сказать, что это была настоящая кузница кадров отрасли. Так сложилось, что простые парни, начинавшие здесь с рабочих профессий, впоследствии «выросли» и составили элиту нефтяной промышленности. О Валерии Исааковиче Грайфере мы уже сказали. А Владимир Юрьевич Филановский? В 1960-е годы он стал главным инженером «Главтюменнефтегаза», потом работал в Миннефтепроме, в 1976–1985 годах возглавил отдел нефтяной и газовой промышленности Госплана СССР, а затем его назначили первым заместителем министра нефтяной промышленности СССР. А Лев Михайлович Кузнецов? У него за плечами тоже большой путь – руководство Всесоюзным объединением по переработке нефтяного газа и работа заместителем заведующего отделом тяжелой промышленности ЦК КПСС… И таких биографий было немало. Все эти люди до конца своих дней сохранили особое трепетное отношение к Николаю Константиновичу Байбакову.

Итоги

Одиннадцать лет во главе отрасли… Какие итоги можно подвести этому большому периоду жизни Николая Константиновича? Безусловно, ему удалось сделать очень и очень многое. При нем нефтяная промышленность стала другой.

В первую очередь более масштабной. Если до войны СССР добывал 33 миллиона тонн, то в 1955 году страна вышла на уровень 71 миллиона тонн нефти. Сам по себе результат выдающийся! Но это были лишь цветочки! Настоящим плодам того, что было заложено при Байбакове, потребовалось время… В 1960 году добыча «черного золота» в стране составила уже 147,2 миллиона тонн, а еще через пять лет – 241,7 миллиона тонн. Сравните с довоенным показателем – цифры просто фантастические!

За те годы, что Николай Константинович руководил нефтяной промышленностью, до неузнаваемости изменилась и география отрасли. Если накануне войны более 70 процентов всей нефти добывалось в Баку и еще 15 процентов приходилось на Северный Кавказ, то уже в середине 1950-х годов распределение добычи «черного золота» выглядело следующим образом. Азербайджан обеспечивал 21,5 процента общесоюзной нефти, Башкирия – 21,6 процента, Татария – 18,8 процента, Куйбышевская область – 10,3 процента, Краснодарский край – 5,6 процента, Туркменская ССР – 4,4 процента, Волгоградская область – 3,3 процента, Грозный – 3 процента, Саратов – 2,7 процента и т. д. То есть всего за несколько лет нефтяная промышленность перестала носить ярко выраженный моноцентричный характер. Сбалансированная география производства делала отрасль гораздо более прогнозируемой и устойчивой ко всякого рода негативным явлениям. Условно говоря, случилось «нечто» в одном регионе, ничего страшного – поддержат другие районы.

Отстроил Николай Константинович и организационные формы управления отраслью. Напомним, что сам Наркомат нефтяной промышленности был создан в 1939 году. Потом грянула война. Когда Байбаков принял руководство, о каком-то единообразии и четкой структуре говорить не приходилось. Геологи, буровики, разработчики, строители – у всех было все по-разному и постоянно менялось. За 11 лет Николай Константинович навел порядок. Была выстроена четкая схема, которая оказалась удивительно жизнеспособной: министерство – территориально-производственное объединение – трест.

Вырастил Николай Константинович и совершенно новую школу нефтяников. Невиданные прежде масштабы повлекли за собой беспрецедентный приток молодежи. «Ну и что тут такого? – удивится читатель. – Обычное дело». Но необычным было то, как с этой молодежью работали. Кадры действительно пестовали. Постоянно проводили научно-производственные конференции, слеты молодых специалистов, обучающие курсы. Особенно славились внимательным отношением к молодежи начальник объединения «Башнефть» Степан Иванович Кувыкин и руководители объединения «Татнефть» Алексей Тихонович Шмарев и сменивший его Валентин Дмитриевич Шашин.

Совсем другой стала нефтяная промышленность и в технологическом отношении. В те годы отрасль находилась на острие научно-технического прогресса. Комплексный подход, скоростное бурение (турбобур), искусственное поддержание пластового давления (внутриконтурное и законтурное заводнение), крупноблочное строительство – это лишь некоторые примеры того, что было внедрено в те годы. К работе в отрасли привлекались лучшие умы страны, создавались отраслевые научные центры. Николаю Константиновичу удалось организовать теснейшую прочную связь науки и производства, что обеспечило качественный революционный скачок нефтяной промышленности.

Коренным образом переломил он и ситуацию в газовой индустрии. Ей был дан мощнейший импульс, приведший впоследствии к созданию могучей самостоятельной отрасли. Огромная подготовительная работа, которую начал Байбаков, сделала возможным осуществление смелых замыслов руководства страны по массовому строительству жилья для населения. Благодаря наличию газа сложились современные стандарты быта миллионов советских людей.

Блестящие результаты в те годы дала и нефтяная отрасль. «Черное золото» стало настоящей живой водой послевоенных лет. Важнейший энергоноситель – дешевый, в больших количествах – позволил не только в кратчайшие сроки восстановить разрушенное войной народное хозяйство, но и перевести его на совершенно новую суперсовременную основу. Огромную страну объединила развитая транспортная система, одна из самых совершенных в мире. В удаленные уголки страны стали летать новенькие самолеты, ходить современные тепловозы. Доступность билетов, обеспеченная низкой стоимостью топлива, давала возможность людям активно ездить по стране, путешествовать, навещать родных и близких. А разве начавшийся строительный бум тех лет не имел в своей основе нефть?

Страшный лагерный труд с механизацией в виде тачки двуручной (или, как ее называли, «машины ОСО» – «два руля, одно колесо») был заменен на технологичный процесс с использованием разнообразной строительной техники. «Не кочегары мы, не плотники…» Профессия строителя стала уважаемой и престижной. Даже село, переживающее нелегкие времена, ощутило живительный эффект «черного золота». Тысячи тракторов, комбайнов и другой техники пришли на поля и поддержали производительность труда, не допустив стремительного развала аграрного сектора.

Модернизация страны – вот что происходило на глазах одного поколения. Модернизация, изменившая представления людей о пространстве и времени, технологичности производства, качестве и уровне жизни. Модернизация, замешенная на «живой воде» – нефти! Модернизация, фундамент которой закладывал наш герой!

Часть вторая
ТРУДНЫЕ ГОДЫ

Глава седьмая А
РАЗВЕ Я ЭКОНОМИСТ?

Красный конверт

В мае 1955 года министр нефтяной промышленности Байбаков был вызван к первому секретарю ЦК КПСС Н. С. Хрущеву. «Невысокий, плотный, круглолицый, с венчиком седых волос, он стоял на ковровой дорожке кабинета, засунув руки в карманы просторного пиджака, – так описывал эту встречу Николай Константинович. – Приветливо улыбаясь, пожал мне руку и предложил сесть. Сам устроился за столом…» Разговор Никита Сергеевич начал с перечисления заслуг Байбакова – мол, знаем, ценим, помним. Говорил тепло, по-дружески. Не успел министр подумать – к чему бы это? – как Хрущев объявил: Президиум ЦК считает целесообразным назначить его председателем Государственной комиссии Совета Министров СССР по перспективному планированию, то есть председателем Госплана СССР [2]2
  В мае 1955 года Госплан СССР был разделен на Госплан – Государственную комиссию Совета Министров СССР по перспективному планированию – и Государственную экономическую комиссию Совета Министров СССР по текущему планированию народного хозяйства.


[Закрыть]. В таких случаях принято благодарить за доверие. По номенклатуре тех лет это был резкий должностной взлет: из министерских пешек – в дамки. Но уходить из родной нефтянки Байбакову совсем не хотелось – столько было задумано, столько еще предстояло сделать!

– Никита Сергеевич, но я же не экономист и с планированием народного хозяйства не справлюсь, – пытался объясниться Николай Константинович.

– А разве я экономист? Я, что ли, разбираюсь в планировании? Мне же приходится руководить экономикой страны, – настаивал Хрущев.

С трудом убедив первого секретаря дать возможность подумать хотя бы денек, Байбаков вернулся в министерство. Поднявшись к себе в кабинет, он увидел фельдъегеря с красным конвертом. Тут же раскрыл его и с удивлением прочел постановление Верховного Совета СССР о назначении Н. К. Байбакова председателем Госплана СССР и освобождении от обязанностей министра нефтяной промышленности. Оказалось, что решение было подписано еще накануне встречи с Хрущевым. «Как же так?» – удивился Байбаков. Выходит, его собеседник обо всем знал? Но ничего не сказал! Нашему герою еще только предстояло узнать Никиту Сергеевича.

Наш Никита Сергеевич!

Первого декабря 1962 года Хрущев посетил выставку художников-авангардистов «Новая реальность» в Манеже. Он был взбешен.

– Что за безобразие, что за уроды! Вы что, рисовать не умеете? Мой внук и то лучше нарисует!

– Вы что – мужики или педерасты проклятые, как вы можете так писать? Есть у вас совесть?

– Если взять картон, вырезать в нем дырку и приложить к портрету… что видно? Видать лицо. А эту же дырку приложить к этому портрету, что будет? Женщины должны меня простить – ж…а.

– Ваше искусство похоже вот на что: вот если бы человек забрался в уборную, залез бы внутрь стульчака и оттуда, из стульчака, взирал бы на то, что над ним…

– Все это не нужно советскому народу. Понимаете, это я вам говорю! Запретить! Все запретить! Прекратить это безобразие! Я приказываю! И проследить за всем! И на радио, и на телевидении, и в печати всех поклонников этого выкорчевать!

Хамские высказывания, угрозы, апломб, бездоказательность суждений и нелепость поведения… Присутствующие не могли избавиться от мысли, что это какой-то сумасшедший дом. Особенно тогда досталось Эрнсту Неизвестному. Он прямо говорил о том, что в какой-то момент подумал – выйдет из Манежа и последует в места не столь отдаленные. Но обошлось… А спустя несколько лет великий скульптор стал автором надгробного памятника Хрущеву – голова «цвета старого золота» в окружении черно-белого угловатого камня. Действительно, черное и белое – было много и того и другого!

Сегодня Никиту Сергеевича оценивают по-разному. Одни считают его великим реформатором, другие – взбалмошным неудачником. Сын своего времени, Хрущев был словно соткан из противоречий. Осудил репрессии? Но как-то позабыл, что у самого, как у бывшего первого секретаря Московского комитета ВКП(б) и первого секретаря ЦК Коммунистической партии Украины, руки по локоть в крови. Призывал выстраивать дружественные отношения с Западом? Но никогда мир не был так близок к ядерной войне, как во время пресловутого Карибского кризиса. Подписал договор о запрещении ядерных испытаний в трех сферах – в атмосфере, космосе и под водой? Но на заседании Ассамблеи ООН грозил показать американцам «кузькину мать». Устраивал в Москве фестиваль молодежи и студентов (это был самый массовый слет за всю историю движения)? А потом клеймил позором Бориса Пастернака.

Вроде бы и хотел-то он как лучше, только вот получалось, к сожалению, как всегда. Наполнить магазины продуктами и товарами народного потребления, построить жилье, развязать инициативу, двинуть вперед научно-технический прогресс! Никита Сергеевич знал «что», но вот беда – не знал «как». Он искал, пробовал, метался… Да, были целина, космос, нефть Ромашки, жилищная революция. И тем не менее к концу его правления страна была на грани. Катастрофическое положение в сельском хозяйстве, большие трудности в промышленности, провал социальной политики, приведшей в 1962 году к Новочеркасской трагедии.

Незатейливый герой многочисленных анекдотов (этакий Никитушка-дурачок), в жизни он был жестким и нетерпимым руководителем. Со своими оппонентами расправлялся быстро и решительно. Лаврентий Берия – уж на что, казалось бы, всесильный хозяин МВД. Арестован и расстрелян. А титаны политического Олимпа – Маленков, Молотов, Каганович? В 1957 году члены антипартийной группы были выведены из состава ЦК и впоследствии исключены из партии. А герой войны министр обороны маршал Жуков, поддержавший Хрущева в решительные дни борьбы с той самой антипартийной группой? Уволен в отставку – оказывается, «нарушал ленинские и партийные принципы руководства Вооруженными силами». Что уж говорить о фигурах менее заметных! В конце 1950-х годов несогласных с Хрущевым почти не осталось… Дружный и стройный хор «Наш Никита Сергеевич»! Личной храбрости и гражданского мужества возражать первому секретарю ЦК КПСС и председателю правительства СССР хватало единицам. Одним из них был Николай Константинович Байбаков.

XX съезд КПСС, или «Будут ли хорошие штаны?»

Поначалу работа в экономическом штабе страны не предвещала никаких потрясений. Только что назначенному председателю Госплана СССР предстояло заняться разработкой шестого пятилетнего плана развития народного хозяйства (1956–1960). Правда, времени было маловато. Директивы должны были быть готовы меньше чем через полгода – к XX съезду КПСС.

XX съезд КПСС, состоявшийся в феврале 1956 года, оказался для страны судьбоносным. И не только потому, что на нем был сделан доклад Н. С. Хрущева «О культе личности и его последствиях». На съезде объявили – отныне берется курс на всемерное повышение жизненного уровня населения. Сколько можно жить с установкой «затянем пояса потуже»?! «Недостаточно только критиковать капиталистические системы хозяйства и говорить о том, что надо строить хозяйство на основе учения марксизма-ленинизма, – по-простому объяснял первый секретарь. – Народ говорит нам: я верю вам, я воевал за это в Гражданскую войну, воевал с немцами. Разгромил фашизм, а все-таки скажите мне: мясо будет или нет? Молоко будет или нет? Штаны хорошие будут? Это, конечно, не идеология. Но нельзя же, чтобы все имели правильную идеологию, а без штанов ходили».

Как вспоминал Николай Константинович, при подготовке плана шестой пятилетки его ведомство внимательно изучало и анализировало чаяния простых людей. Социологические опросы в то время, конечно, не проводились. Но было такое явление – письма трудящихся. В преддверии новой пятилетки была развернута мощная кампания – люди писали в ЦК партии, Совет Министров, в редакции газет и вносили свои предложения, что, по их мнению, следует улучшить. «Все ценное и нужное мы старались немедленно учесть, – рассказывал Байбаков. – В этом была одна из отличительных особенностей подготовки шестого пятилетнего плана».

«В нашей стране, располагающей теперь первоклассной тяжелой индустрией, имеются все условия для того, чтобы быстрыми темпами развивать не только производство средств производства, но и производство товаров народного потребления, – говорилось в Директивах по шестому пятилетнему плану. – Одной из главных задач нового пятилетнего плана является дальнейшее повышение жизненного уровня народа, расширение жилищного строительства, рост культуры, народного образования, здравоохранения».

Партия обещала повысить реальную заработную плату рабочих и служащих на 30 процентов, а доходы колхозников – на 40 процентов, осуществить постепенный ввод семичасового рабочего дня, улучшить условия труда и быта женщин-работниц, увеличить государственные расходы на социальные пособия и пенсии, поднять на 50 процентов розничный товарооборот, построить за пятилетие жилые дома общей площадью примерно 205 миллионов квадратных метров, обеспечить улучшение коммунального обслуживания, добиться всеобщего среднего образования и активно развивать здравоохранение…

Вы ведомственник!

Общее направление развития народного хозяйства было определено. Однако как добиться поставленных целей? У Никиты Сергеевича по этому вопросу было свое мнение – нужны децентрализация управления и усиление самостоятельности республик, краев и областей. В конце 1956 года под лозунгом возврата к ленинским принципам он выдвинул идею ликвидации министерств и создания территориальных органов управления – совнархозов. Естественно, поинтересовался у председателя Госплана СССР, как он относится к такому предложению. Байбаков был категоричен:

– Нельзя ликвидировать министерства топливно-энергетические, оборонной промышленности, транспорта, сырьевые и машиностроительные. А если нужно проверить целесообразность создания совнархозов, то лучше начать с отраслей, производящих товары народного потребления и продовольствие, то есть с местной и пищевой промышленности.

– Только ради этого не стоит создавать совнархозы, – Хрущев был явно недоволен.

– Но если мы ликвидируем министерства, то потеряем бразды правления в экономике, – не унимался председатель Госплана, – не будет управления отраслями, развалим хозяйство, разбалансируем экономику.

– Вы ведомственник, привыкли руководить через министерства, не считаясь с мнением республик и областей. А им виднее… – У Никиты Сергеевича не было никакого желания выслушивать чьи-либо доводы.

Первое предупреждение

В феврале 1957 года состоялся Пленум ЦК КПСС. Вопрос о совнархозах был решен. «Давайте хоть создадим координирующий орган – Высший совет народного хозяйства», – в разрез с общей линией выступил Николай Константинович и написал первому секретарю ЦК большое аргументированное письмо (РГАНИ. Ф. 8. Оп. 30. Д. 246).

«Проанализировав работу промышленных и строительных министерств и их связи с предприятиями, а также ряд других вопросов их деятельности, я пришел к выводу, что при упразднении указанных министерств необходимо для обеспечения руководства и планирования народного хозяйства в масштабе страны иметь два органа – Госплан СССР и центральный хозяйственный орган – Высший Совет тяжелой промышленности (типа ВСНХ)…

Подчинение в хозяйственном отношении центру важнейших предприятий и строек в настоящее время необходимо для того, чтобы союзное правительство имело возможность сосредоточить средства и ресурсы на решении важнейших вопросов развития народного хозяйства. Следует иметь в виду, что по ряду отраслей Советский Союз серьезно отстает в техническом отношении от США. Преодоление технической отсталости требует сосредоточения материальных и финансовых ресурсов, а также научных и производственных сил на осуществление прежде всего главных линий технического прогресса.

Вместе с тем дальнейшее расширение прав союзных республик, передача в их ведение большого количества предприятий потребует известного времени для организации слаженной работы на местах.

Следует также отметить, что на местах значительно труднее изучать потребности всей страны в том или ином виде продукции тяжелой промышленности и, с другой стороны, лучше видны собственные нужды, на удовлетворение которых местные органы могут больше сосредоточивать свое внимание. Узкоместнические тенденции проявляются в серьезной форме в настоящее время и даже при наличии большого количества союзных министерств во многих случаях не встречают должного отпора.

При передаче всей тяжелой промышленности в ведение Совета Министров союзных республик узкоместнические тенденции усилятся, а преодолевать их будет значительно труднее, чем узковедомственные тенденции. А между тем тяжелая промышленность является материальной базой, цементирующей экономическое единство Союза Социалистических республик…

Создание ВСТП с территориальными управлениями, при расширении прав предприятий и местных органов, мне кажется, вполне соответствует решению февральского Пленума Центрального Комитета КПСС об укреплении принципа демократического централизма.

При одобрении предложения об организации ВСТП можно было бы продолжить работу по уточнению функций и структур этого органа, его взаимоотношений с другими хозяйственными органами, составу отраслей и организаций, передаваемых в его ведение из упраздняемых министерств, а также структуры Госплана СССР».

Запиской председателя Госплана СССР Хрущев был недоволен. Какой ВСНХ – ВСТП?! Зачем плодить бюрократию?! То, что предлагал Байбаков, он оценит лишь через пять лет. ВСНХ действительно будет создан. Жизнь убедит первого секретаря ЦК в нужности подобной структуры и заставит признать собственную ошибку. Но это будет позже, а пока…

Через пару дней Байбакову позвонил секретарь ЦК КПСС Г. М. Маленков: «Мы решили назначить вас председателем российского Госплана и первым заместителем председателя Совмина РСФСР». То есть переводили с союзного на республиканский уровень. Между строк читалось: «Первое предупреждение!» Но Николая Константиновича это не остановило.

Хрущев теряет терпение

По мнению Байбакова, проводимая реформа управления могла привести к катастрофическим последствиям. Что же делать? Как руководитель Госплана РСФСР он должен был разработать новую структуру порученного ему ведомства. И Николай Константинович решил рискнуть – предусмотреть не только сводные, но и отраслевые отделы планирования. Отраслевые – то есть «крамольные», как раз те, с которыми боролись.

Понимал ли он, на что идет? Конечно. Когда в июне 1957 года громили членов антипартийной группы, среди прочего их обвинили и в попытке сорвать создание совнархозов. «Они не хотели понять, – говорилось в постановлении Пленума ЦК КПСС, – что на современном этапе, когда развитие социалистической промышленности достигло огромных масштабов и продолжает быстро расти при преимущественном развитии тяжелой индустрии, необходимо было найти новые, более совершенные формы управления промышленностью, раскрывающие большие резервы и обеспечивающие еще более мощный подъем советской индустрии. Эта группа зашла настолько далеко, что даже после одобрения указанных мер в процессе всенародного обсуждения и последующего принятия Закона на сессии Верховного Совета СССР – она продолжала борьбу против реорганизации управления промышленностью».

После таких формулировок Байбакову сбавить бы обороты, «лечь на дно». Но убежденный в своей правоте, он доказывал, объяснял, отстаивал свою позицию… Терпению Хрущева пришел конец. Показательную «порку» строптивому председателю Госплана РСФСР устроили на Всесоюзном совещании представителей совнархозов (6–8 февраля 1958 года).

« Хрущев.Вы, т. Байбаков, опытный человек, вы очень много министром работали, в Госплане работали, зачем большие закругления делаете?..

Байбаков.Я расскажу.

Хрущев.Я знаю, вы с большим скрипом принимали реорганизацию управления промышленностью. Вы были против, если можно так сказать.

Байбаков.Не совсем так… Прежде всего я на Пленуме Центрального Комитета партии и вам говорил и ничего не скрывал, все свои опасения высказывал. Если бы мне была безразлична перестройка, я бы, наверное, молчал.

Хрущев.Ну, что вы…

Байбаков.Разрешите, я расскажу все. Я ни в коей мере не сомневался в том, что нужно осуществлять перестройку по территориальному принципу. Меня смущал вопрос управления территориальными экономическими районами здесь наверху. Поэтому я предлагал ряд мероприятий с тем, чтобы на первых порах не упустить руководства административными экономическими районами…

Хрущев.Вот в этом суть, я правильно говорил. Вы главный идеолог и главный путаник в этом вопросе…»

Далее Никита Сергеевич уже не сдерживал себя. «Как смеете вы, т. Байбаков, такие вещи говорить… Вы давно ходите с этими гнилыми настроениями. Я знаю, что вы питали Шепилова материалами, который приходил ко мне со схемами и пытался доказать, что перестройка управления нанесет вред, так как все заводы зависят друг от друга, – обрушился он на Байбакова, когда тот давал пояснения по поводу новой структуры республиканского Госплана. – Если исходить только из этого, то нужно нашу промышленность объединять с промышленностью капиталистических стран… Вы вылезли с гнилым нутром…» Чисто хозяйственный вопрос уже грозил перейти в идеологическую плоскость!

Масла в огонь подлил и председатель Госплана СССР Иосиф Иосифович Кузьмин, который заменил на этой должности Байбакова: «Как же вы, не считаясь с элементарными обязанностями и чувством долга перед партией, как вы можете вести параллельную деятельность… Правильно Никита Сергеевич сказал о том, что во время перестройки руководства промышленностью т. Байбаков не был согласен с этим делом. Я непосредственный участник этого и видел, как вся его деятельность была направлена на составление различных схем. Сколько, Никита Сергеевич, приносил Вам т. Байбаков схем – что ни утро, то новая схема: то сохранить сырьевое министерство, создать Наркомтяж, создать Госснаб; он говорил: вы провалите народное хозяйство. Но, как видите, ничего не провалилось…» (РГАНИ. Ф. 17. Оп. 165. Д. 150).

На всю жизнь запомнил Николай Константинович те минуты. Вот он сходит с трибуны, идет к своему месту, а сидящие в зале либо отводят глаза, либо смотрят на него как на приговоренного…

Если есть право выбора

«Совещание в Кремле предопределило мою дальнейшую судьбу», – вспоминал Н. К. Байбаков. Примерно через месяц первым его заместителем бы назначен председатель ленинградского совнархоза В. Н. Новиков. Никто не поинтересовался, согласен ли он с этой кандидатурой. «Володя, тебя „подсадили“ под меня?» – однажды за чашкой чая поинтересовался Байбаков. «Да, Николай. Так мне сказали наверху».

А в мае 1958 года его вызвали к секретарю ЦК КПСС А. Б. Аристову и предложили занять должность председателя Куйбышевского совнархоза.

– Почему туда собираетесь меня направить? – поинтересовался Николай Константинович.

– Ведь ты нефтяник, а там большие перспективы в развитии нефтяной промышленности. Ты же принимал активное участие в создании «Второго Баку», – ответил Аристов.

– Нефть есть на Сахалине. Я готов поехать туда.

– Ну зачем же так далеко? – примирительно улыбнулся собеседник.

– Если есть право выбора, то я просил бы направить меня в Краснодарский край.

«Именно в этом крае я бывал очень часто в качестве и начальника Главного управления Наркомата топливной промышленности, и заместителя наркома, и министра, – объяснял Байбаков свой выбор. – Мне пришлось и уничтожать, и восстанавливать краснодарские нефтепромыслы». А еще в Краснодаре жила семья сестры Натальи. Если уж ехать в ссылку, то поближе к родным.

Через несколько дней ему позвонили и сообщили, что Никита Сергеевич не возражает. Особо не церемонились. Вылет в Краснодар определили через два дня.

* * *

Могли Байбаков поступить иначе? Промолчать, не идти на конфликт, не обострять ситуацию… Конечно же мог. Но этого делать не стал. До истории с совнархозами он уверенно шел по восходящей. Успешная карьера, профессиональные успехи. А теперь? Как сложится его жизнь? Что ждет его впереди? Неизвестность. Опала. Но ни о чем он не жалел. Байбаков остался верен себе, своим убеждениям, своим принципам. А на это способен далеко не каждый… Он уже был талантливым инженером, прекрасным организатором, грамотным руководителем. А в 1958 году он стал еще и государственным человеком…