Текст книги "Дядя Лёша"

Автор книги: Мария Семенова

Соавторы: Елена Милкова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)

Схватка века

Дела у Вадима действительно шли в гору. В королевской игре, в теннисе, он становился настоящим виртуозом. Теперь Ник-Саныч говорил о предстоящей поездке в Рим на Большой Шлем без всяких «если» и «может быть». Это было дело решенное. Тренер не знал, что в Москве Вадим, стремившийся победить любой ценой, разумеется, не жалел плеча и оно снова стало ныть.

Популярный спортсмен, любимец публики, интересовал не только болельщиков и любителей спорта. С некоторых пор Валерии начали упорно названивать Жора Лисовский и Валентин Эдуардович, устроители фонда ЗДР.

Когда Валерия в первый раз упомянула о фонде «Здоровье России», Вадим не обратил на это никакого внимания. Он ни на миг не мог подумать, что жена всерьез относится к предложению своего бывшего шефа. Ведь очевидно же, что в чем, в чем, а в финансовых делах, банках и акционерных обществах Вадим совершенно не разбирался. Он не знал, как они работают, но подозревал, что разобраться в этом не так просто, и не имел ни малейшего желания заниматься этим.

Однако Валерия не сдавалась. Накануне позвонил Валентин Эдуардович и сказал, что Вадим становится в спортивной жизни Петербурга весьма заметной фигурой. А его фонду непременно нужен был для создания хорошей мины подающий надежды молодой спортсмен, любимец публики. Конечно, у него на примете были и другие знаменитости, но к Вадиму Воронову имелась тропинка – через жену.

Валерия уже успела неплохо узнать мужа, а потому для разговора постаралась выбрать подходящее время. И вот однажды вечером, увидев, что Вадим, откинувшись на спинку бархатного кресла из модного итальянского гарнитура «Венецианка», потягивает кофе с коньяком, она, присев рядом с ним на широкий удобный подлокотник, погладила его по руке и сказала:

– Ты знаешь, Эдуардыч сегодня опять звонил.

– Все не может оправиться от потери самого лучшего крупье?

– Представь себе, ему нужна не я, а ты. Помнишь, я тебе говорила о том, что он придумал ЗДР?

– Какое еще ЗДР? – удивился Вадим, успевший начисто забыть о начинаниях Эдуардыча.

– Ну он же говорил об этом на нашей свадьбе

– Да-да, что-то такое было.

– Ну, и что ты решил?

– А надо что-то решать?

– Он же приглашает тебя чуть ли не в совет директоров!

– О чем ты говоришь! Ну какой из меня директор или кто там ему нужен.

– Ему нужен ты.

– Лера, прошу тебя, перестань. Не будем больше об этом.

Чтобы закончить неприятный разговор, Вадим протянул руку, взял в руки пульт дистанционного управления и прошелся по программам, пока не остановился на пятом канале, где показывали клипы.

Валерия недовольно поднялась с подлокотника, но ничего не сказала. Она прекрасно понимала, что, если начнет сейчас настаивать, Вадим упрется, выйдет скандал и вернуться к этой теме позже будет значительно труднее. Поэтому она решила пока оставить все как есть, но только пока… В любом случае она не собиралась упускать из рук те четыреста-пятьсот долларов в месяц, о которых говорил ей Эдуардыч.

Валерия снова оглядела свое отражение в зеркале. Кофточка удивительно шла ей. Она казалась скромной – светло-серая, с неброской ручной вышивкой, но был в ней настоящий шик, и она разительно отличалась от турецко-китайского ширпотреба, которым челночники завалили все рынки города. И неудивительно, ведь стоила-то она в десять раз дороже. В десять – по меньшей мере.

– Тебе нравится? – спросила Валерия мужа.

– Ты мне нравишься всегда.

– Не злишься, что я столько потратила?

– Для тебя мне ничего не жалко. И мы ведь с тобой богатые…

– Ну это как сказать… – покачала головой Валерия. – Кстати, тебе уже заплатили за второе место?

– Пока нет, – ответил Вадим. – Но заплатят, не беспокойся.

– В рублях, конечно, – усмехнулась Валерия.

– Официально у нас всегда платят в рублях, – ответил Вадим.

– Вот видишь! – рассердилась Валерия, и у нее на щеках появились красные пятна. – Тебе их выдадут, когда они превратятся в ничто! А пока небось крутят твои денежки, едали в банк на срочный депозит или в МММ. Вот получат свой куш, тогда и о тебе вспомнят.

– Кто крутит-то? – холодно спросил Вадим, он старался не показать, что разговор его задевает.

– Откуда я знаю кто. Да хоть твой тренер.

– Давай прекратим этот разговор, – мрачно проворчал Вадим.

– Давай, – согласилась Валерия. – Не хочешь идти в ЗДР к Эдуардычу, не ходи. Я ведь не настаиваю. Кстати, он готов меня взять обратно.

– То есть как это – взять обратно? – не понял Вадим.

– Обратно в казино, – спокойно пояснила Валерия, поправляя перед зеркалом волосы. – Даже обещал накинуть до трехсот баксов.

– Я тебя не пущу в казино. – Вадим сжал зубы, на скулах заходили желваки. – По-моему, мы уже когда-то договорились. – Он встал за спиной Валерии и смотрел в глаза ее зеркальному отражению.

– Разумеется, я помню, – сказала она, обращаясь также к его отражению. – Но что мы будем делать, когда у нас кончатся деньги?

– Еще не кончились.

– Но это когда-нибудь случится… И довольно скоро.

Вадим отвернулся от жены и стал медленно ходить по комнате, заложив руки в карманы. Он и сам понимал, что бешеный выигрыш тает на глазах. Хотя вокруг появляется много красивых вещей, итальянская мебель, посуда, одежда, украшения… Но рано или поздно, и, пожалуй, действительно довольно скоро, деньги растают. И что тогда? Деньги от Спорткомитета? Раньше Вадиму их хватало, и он считал себя вполне обеспеченным, но теперь двести долларов уходит на одну лишь квартиру. А жена-красавица также стоит дорого.

Был, конечно, расчет на выигрыш на каком-нибудь особо престижном турнире, но вот плечо… Вадим никому не говорил об этом, даже Ник-Санычу, не ходил и к врачам, он и сам знал, что ему сейчас нужно. Покой. А где его взять этот покой, когда нужны деньги… Значит, надо играть…

«А если рука совсем откажет?» – метнулась неприятная мысль. Она временами появлялась. Вадим гнал ее от себя, но она с невероятным упорством возвращалась вновь и вновь: «А если я выйду из строя на полгода? На год? Что тогда?» Об этом можно было не спрашивать – будет катастрофа, финансовая яма.

Вот тогда придется искать работу, идти на поклон к этому Эдуардычу. Однако здравый смысл предательски нашептывал, что тогда он уже будет не нужен фонду «Здоровье России», потому что приглашение не повторят, если он окажется неудачником в спорте. «Или стоит согласиться?» – думал Вадим.

Вслух он ничего не сказал, а, чтобы скрыть свои колебания, отправился на кухню; Вид грязной посуды, которая настоящей горой возвышалась над раковиной, внезапно привел его в ярость. У них дома такого не бывало НИКОГДА. Он с раздражением рассматривал тефлоновые сковороды, уже поцарапанные ножами и вилками, на перепачканную японскую и немецкую посуду.

«Господи, неужели ради этого…» – подумал он и, вернувшись в комнату, сказал, не в силах уже сдерживаться:

– Ты когда-нибудь наконец помоешь посуду? Что за хлев! В свинарнике живешь, свинья и есть!

– Извини, у меня не было времени, – тихо сказала Валерия.

Она аккуратно сняла новую кофточку и отправилась на кухню. Вадим остался в комнате, прислушиваясь к шуму воды из крана и звону посуды. Он не ожидал, что Валерия окажется такой покладистой, и теперь ему стало стыдно. В конце концов, посуду мог помыть и он, ведь он тоже все утро проторчал дома.

Он постоял еще некоторое время, а затем решительно пошел на кухню.

– Лера, Лерочка, милая. Ну прости меня, дурака. Я был не прав. Ну давай я помою посуду.

– Тогда лучше вытирай, – деловым тоном заметила Валерия, и Вадим послушно взял в руки посудное полотенце. – Но вот когда я пойду на работу. – начала Валерия.

– Об этом не может быть и речи! – воскликнул Вадим. – Ни слова больше. – Он помолчал. – Я сам позвоню Эдуардычу и выясню, что там у него и как… Ну и… Во всяком случае, я ничего не обещаю.

Валерия положила последнюю вымытую тарелку на стоя и приблизилась к Вадиму:

– Милый, котик, до чего я тебя люблю!

Схватка была выиграна.

Теннис для глухих

Гриша Проценко был простым парнем, и мысли у него были самые простые.

«Надо спасать девчонку, – думал он. – Надо ее вытащить».

И он спасал и вытаскивал, а именно: ходил к ней в больницу, носил бананы и ягоды, а однажды купил на Сытном рынке молодой картошки, отварил и принес – с укропом и солеными огурчиками.

Несколько раз с ним приходил и Саша Лоскутков, а когда Лидии стало лучше, пришел Дубинин. Они узнали много подробностей из частной жизни Антона Чеботаревича, но, куда он пропал и где скрывается, оставалось неизвестным. Лидия об этом знала не больше, чем все остальные.

Поставить больного человека на ноги – задача не из простых в наше время. К счастью, Гриша был хорошим теннисистом – не выдающимся, а просто очень хорошим. Но получал кое-что от Спорткомитета, а взявшись за частные уроки, стал совсем неплохо зарабатывать, и ему оказалось нетрудно подмазать где надо и перевести Лидию из одной больницы, куда свозили со всего города взятых на улицах по «скорой» и относились к ним соответственно, в наркологическую клинику, знаменитую тем, что там использовались программы психологической помощи наркоманам, о чем даже писали в газетах,

Гриша даже добился того, что врач, который вел Лидию, встретился не только с ее родителями, но и с ним, хотя он и был ей на самом деле никто,

– Здесь мы снимем физиологическую зависимость, – сказал ему врач, – Главное начнется за стенами больницы. Она должна увлечься чем-то, у нее должны появиться какие-то новые интересы, а иначе, – он махнул рукой, – все лечение окажется впустую.

Гриша долго ломал голову, чем бы таким он мог заинтересовать Лидию. И вдруг ему в голову пришла идея, показавшаяся блестящей. Поэтому в воскресенье он пришел к ней в больницу и, вручив ей очередной мешок с овощами и фруктами, с ходу спросил:

– Слушай, Лид, а твои глухонемые, они спортом-то занимаются? Есть у них физкультура?

– А ты как думаешь? – язвительно осведомилась Лидия, давно принявшая с Гришей такой тон: подкалывания-подтрунивания. – Думаешь, раз они глухие, они уже инвалиды без рук и ног? Конечно, у них есть своя физкультура.

– Так вот я чего подумал, – деловым тоном начал излагать Гриша. – Вот взять меня. Я тоже ведь могу, например, организовать для них специальную теннисную секцию. Команды надо подавать светом, свистка же они не услышат. Это все можно организовать. Достать ракетки – это не проблема. И время можно найти для всех удобное. Знаешь, теннис – это ведь так классно! Им понравится. Вот такой у меня план – конкретный.

Гриша смотрел на Лидию и видел, что в ее глазах зажегся интерес. И если бы сейчас ее могла увидеть Кристина, она бы сразу поняла – у Лидии начинается новое увлечение. Теннис для глухих.

– Но сначала тебе надо как следует подлечиться, – наставительно сказал Гриша. Глаза у Лидии погасли.

– Ничего не получится, – сказала она. – Из института меня все равно отчислят. Я же сессию не сдавала.

– Я им отчислю! – Гриша закричал так громко. что на него стали оглядываться другие посетители. – Не отчислят! Я им такой скандал закачу, я до Собчака дойду. Тут врачи стараются, реабилитируют людей, а они будут отчислять. Не беспокойся, – уже тише сказал он. – Я завтра пойду в деканат, или куда там надо ходить. Пусть экзамены перенесут на осень или академку дают.

– Кто ж тебя послушает! – засмеялась Лидия, представив себе, как Гриша появляется в деканате в своем зеленом пиджаке. – Там знаешь какие тетки сидят!

– Послушают, вот увидишь. – Гриша провел рукой по ежику на голове и самодовольно добавил: – Я с тетками умею. Тетки – это как раз моя специальность. Особенно такие, как там.

– Ты же не знаешь какие.

– А вот схожу погляжу и узнаю. Да ты ешь клубнику-то, – спохватился он. – А то, вишь, помнется вся.

– Спасибо, – сказала Лидия.

Гриша молча смотрел, как она ест, а потом вдруг приосанился, выпрямился на стуле и сказал:

– Ну, в общем, так. Я все обдумал. Ты выписываешься отсюда, и мы подаем документы.

– Какие документы? – Лидия от удивления даже уронила ягоду на пол.

– Пойдем распишемся, – заявил Гриша. – Так мне будет сподручнее за тебя хлопотать. А то пристают все: кто, да что, да кем вы ей приходитесь. А тогда я смогу четко и ясно сказать: муж.

Неизвестно, серьезно ли восприняла Лидия это предложение, но она сразу обратила все в шутку. Разговаривая со своими соседками по палате (такими же сбившимися с пути девчонками), она называла Гришу не иначе как «мой муж», что веселило всех до крайности. Девчонки называли ее мадам Проценко, а Лидия, скорчив презрительную гримасу поучала: «Не Проценко, а Проценко».

Но как бы она ни смеялась и ни делала вид, что ей все это абсолютно безразлично, в глубине души Лидия, всю жизнь считавшая себя хуже всех, не могла не торжествовать. Вот ей сделали предложение.

Родители Лидии также поначалу отнеслись к Грише с недоверием, но были побеждены очень быстро – он явно делал для их дочери больше, чем могли они сами. И хотя поначалу мать сомневалась, не он ли и посадил их дочь на иглу, Гриша оказался таким простым и открытым, что было невозможно подозревать в нем какой-то хитрости или коварства.

Сам же Григорий уже через несколько дней после такого судьбоносного, как говорил последний Генсек, разговора уже полностью свыкся со своей ролью, и, если бы ему сказали, что Лидия на самом деле еще не дала окончательного ответа, он бы очень удивился. Сам он считал себя уже без пяти минут мужем Лидии Паршиной. Теперь он мог с полным основанием (по крайней мере, для самого себя) разговаривать с психотерапевтами, ходить в институт, добиваясь того, чтобы Лидии предоставили академический отпуск, а иногда заходил к ней домой и пил чай с ее родителями, повесив знаменитый зеленый пиджак на спинку стула.

И когда Лидию наконец выписали, на улице ее ждал Гриша, в руках у которого был огромный букет красных роз. Лидия помахала рукой девчонкам, которые высовывались из окна, рискуя вывалиться наружу, и церемонно взяла Гришу под руку, что вызвало у смотревших из окна очередной приступ хохота.

Они вышли на улицу и сели в пойманную Гришей тачку – на заднее сиденье, где счастливый будущий муж осторожно обнял Лидию за плечи.

– Ну чего? – спросил он. – Идем завтра а загс?

– Прямо завтра? – переспросила Лидия.

– А чего тянуть?

* * *

Впоследствии Кристине казалось, что с той фотографии в газете и началась снова темная полоса в ее жизни, хотя справедливости ради надо признаться, что прошло еще несколько дней, прежде чем Кристина заметила, что у бабушки как будто повышенная температура. Она достала градусник и, когда через несколько минут посмотрела на него, не поверила своим глазам. Блестящий ртутный столбик перешел отметку 39. На следующий день, хотя утром температура была, напротив, сильно пониженной, Кристина вызвала врача.

Знакомая участковая докторша пришла уже под конец рабочего дня. Вынула фонендоскоп, послушала, посмотрела и села выписывать лекарства.

– Пневмония, – коротко сказала она. – Воспаление легких.

– Воспаление легких? – сначала даже не поверила Кристина. – Но отчего? Где же она могла простудиться?

– Это не простуда, – сказала докторша. – Она же лежит, воздух в легких застаивается, и это приводит к пневмонии.

– Но она же не может двигаться! – воскликнула Кристина. – Что же делать?

– Старайтесь сажать ее, переворачивайте с одного бока на другой. Но… – Она замолчала. – У лежачих это может быть серьезно.

– Что вы хотите этим сказать?

– Вот рецепты, – вместо ответа сказала докторша и ушла.

Физкультурный фонд

Звонок к Валентину Эдуардовичу дался Вадиму с трудом, а на встречу с ним идти и вовсе не хотелось. Вадим ожидал, что раз фонд, то для начала придется вносить деньги в какой-нибудь уставный капитал, но оказалось, все наоборот: как члену совета директоров Эдуардыч положил ему триста баксов в месяц, еще пару сотен накинул как главе рекламного отдела. Новый босс (теперь уже его, а не Лерин) успокоил: непосредственно рекламой найдется кому заняться, а Вадим будет получать пити-мити за то, что в качестве именитого спортсмена станет раз-другой в неделю появляться там, где возникнет надобность, и создавать имидж фонда. Снимется еще в паре клипов, конечно за отдельную плату. Еще последовал туманный намек на какие-то премиальные к концу года.

Выглядело это несколько сомнительно и сильно отдавало бесплатным сыром в мышеловке. Но Вадим согласился.

Когда он вернулся домой, Валерия была уже в курсе. Она расцеловала его на пороге и заявила, что пора подумать о собственном жилье.

Это, разумеется, будет не квартира, а дом, особняк с подстриженным газоном, причем в экологически чистом и престижном месте. Ольгино на заливе, где из-за дамбы летом цветет вода, равно как и Всеволожск, Валерия отвергла, Павловск был слишком далек, а Колпино непрестижно. «Пушкин, – в конце концов решила она. – Будем строиться в Пушкине».

Кто-то из друзей Валерии порекомендовал толкового архитектора, который представил Вороновым на рассмотрение несколько эскизов. Одноэтажные дома Валерия сразу отмела, деревянные тоже. Дом должен быть двухэтажным, кирпичным, со всеми удобствами.

– А хозблок? Гараж? – спросил архитектор.

– Само собой, – пожала плечами Валерия. – Об этом я даже не говорю.

Архитектор убеждал Валерию во всем положиться на него и на строительную компанию, где он работал. Однако цена дома, построенного под ключ, испугала даже Валерию. Пятьдесят-семьдесят тысяч баксов показались бы ей ценой вполне разумной, если бы это говорил человек, знающий рынок, но не практик-строитель. В устах же архитектора такой большой разброс ее удивил и насторожил: значит, завлекает просто. По смете окажется все сто пятьдесят.

– Поймите, – говорил архитектор, – зато вам не придется вникать в мелочевку, что-то доставать, обзванивать конторы, искать материалы, рабочих. Мы всем вас обеспечим сами.

«Приворовывать будете, увязнешь в недоделках…» – думала Валерия, а вслух сказала:

– Но ведь не под ключ все обойдется в два раза дешевле!

– Ну почему же в два…

– Я уже все просчитала. – Валерия вынула из сумочки изящную записную книжку. – Ну вот брус, например, у вас почем?

– Но я не помню точных цифр. У нас имеются официальные расценки…

– Загляните в них, пожалуйста, – настойчиво попросила Валерия.

Архитектор повиновался. Он некоторое время перелистывал страницы пухлой папки, пока не нашел того, что требовала клиентка.

– Восемьсот тысяч, – сказал он. – А если дубовый…

– Отлично, – прервала его Валерия, – Я без труда найду за триста. И еще один вопрос: сколько идет на зарплату?

– У нас очень квалифицированные кадры, – все еще пытался защитить свою фирму архитектор. – Штукатуры, например, просто виртуозы. Он вам сделает такую стену – под отвес. Идеально ровную.

– И сколько они получают?

– Ну, где-то тысяч до шестисот. Это зависит от выработки.

– Около трехсот долларов в месяц? – уточнила Валерия. – И это каждый. Извините, я позвоню в Днепродзержинск, оттуда приедут люди работать за тридцать долларов.

– Ну что ты решила? – спросил Вадим, который едва прислушивался.

– Как что? – недоуменно сказала Валерия. – Пошли отсюда. – И, повернувшись к архитектору, резюмировала: – Нас интересует только проект.

С этого дня Валерия развила бурную деятельность, практически оттеснив Вадима от всего, что касалось строительства. Он, по правде говоря, был этому рад и не сопротивлялся. Его все больше и больше беспокоили боли в правом плече, и теперь ему всякий раз на тренировках, особенно в самом начале, приходилось превозмогать боль. Вадим стал даже подумывать о серьезном обследовании, об операции… Но это значило бы на время выйти из игры, пропустить турнир в Риме. Это было немыслимо, ведь даже за участие в нем платили довольно солидную сумму, а если ему удастся занять какое-то видное место, хотя бы выйти в 1/8 финала, тогда денежные проблемы на время будут решены. Но это будет потом, а теперь, с началом строительства, денег не хватало.

Валерия почти перестала бывать дома. Перспектива иметь собственное жилье, да еще создать его по своему замыслу, преобразила ее. Она перестала валяться до трех дня с дистанционкой от видика в руках. Вставала и начинала бегать по фирмам: из риэлтерской конторы на Чайковского она неслась на лесоторговую базу на проспекте Космонавтов, оттуда в Озерки, договариваться о кирпиче. В результате работа, которая у Вадима заняла бы несколько месяцев, была проделана чуть больше чем за две недели. Найден и куплен участок, привезены стройматериалы, экскаватором вырыли котлован под фундамент, и рабочие уже приступили к постройке.

– Новый год будем встречать в своем собственном доме! – убежденно говорила Валерия.

Сбывалась ее давнишняя мечта, – она будет хозяйкой своего собственного дома. Тогда можно будет подумать и о детях, и о нормальной семейной жизни. Как ни странно, Валерия в глубине души стремилась именно к этому.

Вадим старался не показать виду, что его волнует предстоящая передача, хотя, разумеется, с момента съемок помнил и день и час. Но не мог же он открыто радоваться тому, что его покажут по телевизору. Накануне он позвонил домой. Трубку сняла мать. Вадим спросил ее о здоровье, о том, как чувствует себя отец, задал еще несколько вопросов, справился о какой-то книге, как будто это и была истинная причина звонка. И, уже собираясь повесить трубку, как бы невзначай заметил:

– Да, если будет время, можете завтра посмотреть «Крупным планом». Там вроде меня собирались показывать.

– О тебе передача? – обрадовалась Нонна Анатольевна.

– Нет, это про один физкультурный фонд. Смотреть совершенно не обязательно. Это я так, к слову пришлось.

– Ну конечно, мы с отцом посмотрим, – ответила мать. – А когда передача?

– Да как будто в девятнадцать сорок пять… Не помню точно.

Нонна Анатольевна слишком хорошо знала своего сына, чтобы не понять, в чем был истинный смысл его звонка.

«До чего же скрытный, – думала она, покачивая головой. – И в кого он такой? Тяжело ему, все в себе приходится копить».

Вадим повесил трубку и услышал голос Леры:

– Тебе пока телефон не понадобится? У меня тут кое-какие переговоры предстоят.

Вместо того чтобы садиться за телефон, Лера минут пять сосредоточенно ходила по квартире. Поймав удивленный взгляд Вадима, она сказала:

– Сейчас, сейчас. Сосредоточиться надо.

Вадим не хотел мешать и ушел на кухню заваривать чай. Что-то странное было в доносившихся из комнаты репликах Валерии. Вадим прислушался.

– А як батькы, дид?.. А малый?.. Та ни, я нэ працюю… Хату будуемо…

Вадим почему-то представил, что при входе в их новый дом появится мраморная доска с надписью: «У ЦЬОМУ БУДИНКУ»…

Через несколько минут в кухню вошла совсем другая Валерия. Другим было лицо, и как-то по-бабьи скрещенные на груди руки, и даже голос:

– Ну вот. Будет нам братська допомога. Через неделю ждем кузенов. Придется тебе нарушить режим. Горилку пьешь? Под копченое сало с чесноком? Извини, придется…

* * *

Передача получилась хорошей – убедительной, доброй, короче, именно такой, как задумывал Валентин Эдуардович.

За круглым столом сидели сам Эдуардыч, который несколько дней назад нанял дорого имиджмейкера и теперь был не похож на самого себя. Вернее, он был похож, он не делал и не говорил ничего такого, чего не мог сказать и раньше, но все эти детали как-то незаметно перекомпоновались, как в калейдоскопе, и узор его характера стал получаться несколько иным.

Валентин Эдуардович Бугаев из передачи «Крупным планом» значительно отличался от того Эдуардыча, который гулял на свадьбе Вадима и Валерии и хлопал по задам официанток. Не было ни малинового пиджака, ни широченного мафиозного костюма, не было и самодовольного веселья. Удивительно, но он ни разу не захохотал и не попытался ударить ведущего по плечу.

Перед зрителями предстал немного простоватый, но деловой и напористый мужик, который движим благородной целью, но, в отличие от мечтателей интеллигентов, знает, как ее добиться. Эдакий осовремененный прогрессивный купец или, лучше, предприниматель из какой-то драмы Островского, который вот-вот во всю ширь распахнет перед русским народом ворота в цветущий капитализм с человеческим лицом.

– Да вот вы пройдите по улице, – говорил он ведущему, – посмотрите на народ. Ну старики, ладно, ну тетки толстые в возрасте. А кстати, и им физкультура о-очень не помешает. Но молодежь, дети! Смотришь на них – сердце кровью обливается. Зайдите в школу – там или очкарик, соплей перешибешь, извините, я уж буду прямо. Или жирдяй. Нет, есть нормальные парни, но надо же, чтобы все были здоровы. А то вырастет вот такой глиста, гантели в руках не держал, подтянуться ни разу не может, так какие у него дети пойдут?!

Эдуардыч говорил так искренне и увлеченно, будто забота о здоровье нации мучила его даже во сне.

– Ну, вы драматизируете ситуацию, – улыбнулся ведущий.

– Драматизирую?! – взорвался Эдуардыч. – Да вы статистику посмотрите, у вас волосы дыбом встанут! Наши папочки и мамочки теперь считают, что их чадам нужны английский да музыка, а физкультура – ну ее в баню! Культура – это, конечно, важно, – кто спорит. Но ведь ни черта ни из музыки, ни из английского не выйдет, если ты от любого чиха в постель валишься! А ведь время-то какое! Самая страда! Нам, русским, надо сейчас засучив рукава браться за дело – поотстали малость. А из них какие работники? На аптеку только наработают, – неожиданно проскочила чуть измененная фразеология традиционного Эдуардыча, но в контексте почти не резавшая слуха. – Но ничего, дайте срок – не узнаете нашей молодежи!

– А что скажет наша восходящая теннисная звезда? – Ведущий обратился к молчавшему до сих пор Вадиму. – Телезрители, наверно, уже узнали Вадима Воронова, – он повернулся к камере, – вышедшего в финал на турнире в Москве.

Вадим глубокомысленно откашлялся, чтобы скрыть охватившее его смущение.

– Я считаю, – медленно начал он, – что физическая культура не менее важна, чем иные виды культуры, духовная, художественная. Нельзя ею пренебрегать. Я говорю не о профессиональном или полупрофессиональном спорте, а именно о массовом занятии физкультурой. Она должна стать частью жизни каждого человека, независимо от возраста, от материального положения. В современном мире без этого человечеству не выжить.

– Ну ты даешь, Вадька! – залилась смехом Валерия. – Прям как академик выступил. Не хуже Панченко, или как его там.

– При чем здесь академик, – пожал плечами Вадим.

На самом деле эту речь он заранее подготовил вместе с режиссером передачи, бойкой дамой под сорок, а потом вызубрил как следует, – так, впрочем, делались и все остальные выступления. После него примерно о том же говорил еще один деятель, подобранный Эдуардычем, кажется, в Департаменте образования. Его скучноватую речь прервал сам господин Бугаев, выкрикнувший:

– Да этот интеллигент в очках из анекдота – в очках и шляпе – уже ушел в прошлое! Должен уйти! Это мое твердое убеждение! Будущее за новым типом интеллигента, новым типом бизнесмена: цветущий спартанец, всесторонне образованный, могучий, культурный, волевой! Ведь на наших просторах только такие раньше и рождались. Поэтому призываем всех: вкладывайте деньги в фонд «Здоровье России»! Вы и ваши сбережения будут способствовать возрождению нации,

– А как насчет дивидендов? – вкрадчиво спросил ведущий.

– Ну это святое! – вскричал Эдуардыч. – Мы будем выпускать лотерею, откроем в городе сеть магазинов спортивных товаров… Чемпионат в Лос-Анджелесе пропустили, но следующие состязания такого масштаба будут уже транслироваться частично и на наши деньги, и на деньги вкладчиков, а это значит – нам будут платить рекламодатели. Так что насчет дивидендов не беспокойтесь. Мы уже сейчас планируем до двадцати пяти процентов в месяц. И вкладчики нам верят. За нами не залежится! Ведь у меня какой стиль? Приличные дивиденды – больше вкладов, здоровее народ. С прибылей – поддержка спорта, состязания зрелищней, значит – новый приток средств от рекламы. И снова растут доходы вкладчиков. Честный бизнес – прибыльное дело.

Вадим ничего не сказал Валерии, но все экспромты, выкрики и даже движения были тщательно подготовлены и выверены режиссером передачи.

– Слушай, я тебя поздравляю, – радовалась Валерия. – Это шикарно! И у тебя был такой умный вид…

Потом позвонила мама и тоже поздравила. Она, правда, осторожно спросила, действительно ли этот Бугаев такой честный и бескорыстный. Поскольку она видела Эдуардыча на свадьбе и составила о нем самое нелестное мнение, ей было неприятно, что сын участвует вместе с ним в таком серьезном предприятии. Хотя Нонна Анатольевна не могла не признать, что во время передачи господин Бугаев произвел на нее куда более приятное впечатление.

Не замедлил позвонить и Гриша Проценко.

– Ты чего, Ворон, – начал он, – решил в МММ поиграть?

– При чем здесь МММ? – не понял Вадим.

– Так такая же надуваловка небось.

– Да вовсе нет, с чего ты взял…

– Ты серьезно, что ли? – удивился Проценко.

– Ну конечно.

– Не знаю, – с сомнением сказал Гриша. – Вот на свадьбе он хоть и полным дерьмом был, но откровенным, а по ящику такой фуфлогон вылез… Или уж я совсем ничего не понимаю…

– Он деловой человек, – начал Вадим. – У него все просчитано. И часть денег пойдет действительно на физкультуру. Кстати, благотворительность налогами не облагается.

– Это он тебе сказал? Не знаю, я не спец, но, по-моему, у нас все облагается, – сказал Григорий уже несколько примирительно. – А я было подумал, вы решили денежки с народа выкачать да и тю-тю… Кстати, что касается физкультуры. Я тут задумал дело одно. Теннис для слабослышащих.

– Для кого?

– Говорю же: для СЛАБОСЛЫШАЩИХ! – гаркнул в трубку Проценко. – Тебя, видать, в первую очередь надо туда записывать.

– Это Лидкины глухие, что ли, будут играть? – удивился Вадим, когда до него дошло, что имеет в виду Гриша. – Но это же неперспективно, и ты не хуже меня знаешь.

– И ты туда же, а еще по ящику распинался про массовую физкультуру-муетуру! Ты хоть про параолимпийские игры слышал? Между прочим, каждые четыре года проводятся! Короче, это с сентября начинается или чуть позже. На тебя рассчитывать?

– Ну не знаю… – сказал Вадим, боявшийся детей, да еще инвалидов. – Я подумаю…

– Ну как знаешь. Надумаешь – звони. – Гриша повесил трубку.

После той передачи с Вороновым говорили все – и тренер Ник-Саныч, и друзья по клубу. И все как один удивленно спрашивали, ЗАЧЕМ это нужно Вадиму. Он отшучивался, отмалчивался, но ничего не отвечал. К простому доводу о пользе физкультуры почему-то многие относились скептически.

А потом на экран вышел тот самый клип фонда ЗДР, который не по одному разу посмотрел любой петербуржец. После клипа все разговоры отпали.