Текст книги "Ломбард Проклятых душ. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Мария Шматченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Друзья обнялись.

– Поздравляю, Митенька, ты был просто прекрасен! Ты такой талантливый!

– Да, и я им очень горжусь, – вставила Евгения Александровна.

Анджей улыбнулся, но что-то было в его лице волнительное, даже нервное, грустное. И это не скрылось от его чуткого друга.

– Что-то случилось?

– Нет-нет, все в порядке.

– Я выйду, – деликатно сказала продюсер, но, задержавшись у дверей, неожиданно возмущенно посмотрела на Стешу. Почесав репу, девушка, словно неуклюжий гоблин из какого-то детского мультфильма, вышла за дверь.

Анджей сел на диванчик.

– Ты такой красивый, Дима! Настоящая звезда! Видел, сколько пришло народа? Они тебя все любят.

– Спасибо! – улыбнулся певец. – Спасибо огромное за добрые слова и за то, что приехал! Анджеюшка, я невероятно счастлив тебя видеть!

– Я тебя тоже. И спасибо тебе, и Богдану тоже, что писали мне письма.

– Тебе спасибо.

Дима обернулся к зеркалу, раздумывая снимать ли грим тут, или до дома потерпеть...? Анджей зачарованно смотрел на его отражение из-за спины, сидя на диванчике, не в силах оторвать глаз. У него такая модная стрижка, каскадом, с челкой; блестящие, ухоженные волосы; искусный макияж; такая фигура, стройная; рост высокий, как у супер-модели; такой наряд интересный... Его словно бы окружал ореол славы. Друг детства гостю с Арвиана казался воплощением идеала.

– Дима... – неожиданно позвал он, и покраснел словно майская роза, – а эта...девушка...? Она поцеловала тебя...

– Стешка-то?

– Нет, Люда.

– Кто такая Люда? – удивился Дима. – Моя девушка была тут, когда ты пришел. Высокая такая, в тельняшке... Ее зовут Стешенька. А Люды я знать не знаю.

– Это... – Анджей покраснел еще сильнее, щеки его горели так, что он сам почувствовал это, и уже пожалел, что начал этот разговор, – это та девушка, которая поднялась на сцену.

– Ты ее знаешь?! – изумился Дима. – Ты с ней в паре был?

– Нет. Она воспитанница приюта на Арвиане, где работают мои папа и мама. Я ее знаю. И она...она...она мне симпатична.

Дима подошел к другу и ласково улыбнулся:

– Но, это же чудесно, что вы тут пересеклись. Евгения Александровна, – это – моя продюсер, – ее обязательно найдет, и вы встретитесь.

– А тебе она понравилась?

– Как девушка? Нет, конечно.

– А как же поцелуй? – Анджей удивленно раскрыл свои светлые глаза. Ему было невдомек, что поцелуй может ничего не значить. Не так его воспитали.

– Я – артист, конечно, и все, что происходит на сцене, все продумано заранее режиссерами. Ее поцелуй в щеку не был по сценарию. Но она мне не понравилась как девушка. Я люблю Стешу, и только ее. И буду любить всегда.

Анджей улыбнулся:

– Как хорошо, что мама со мной не пошла на твой концерт. Постеснялась. Она у меня застенчивая. А пришла бы – тут же бы Люду узнала. Они как раз ее ищут.

– Зачем?

– Она сбежала с Арвиана, никому ничего не сказав, а до этого, на собственном выпускном, нагрубила послу с Эккены.

– Ну, мы постараемся, чтобы они не встретились, если это нежелательно.

– Спасибо тебе, Митенька. А что ты...?

Но договорить он не успел: тут распахнулась дверь, и в комнату влетел Наиль. Глаза его были широко раскрыты, дыхание сбилось, он жадно хватал ртом воздух.

– Что случилось?! – к нему обеспокоено кинулся Дима.

– Митька! Беги скорее туда. Там фанаты за автографами пришли. Я от них сбежал, так как они не верили, что я тебя приведу, и хотели со мной к тебе идти.

Дима рассмеялся и согласился идти, позвав с собой Анджея, но Наиль предупредил:

– Лучше твоему другу остаться тут, в безопасности. Я тоже тут побуду.

– Почему?! – хорошем воскликнули юноши.

– С тобой будут телохранительницы Женьки. Мы все тебя очень любим, Дим, но не думали, если честно, что ты так известен стал, и что у тебя столько фанатов собралось. Так что, иди, не бойся, а мы тут посидим, подождем. А то поклонники нас порвут.

– Да как мне теперь самому не бояться?!

– С тобой телохранительницы будут, сказал же! – Наиль начал потихоньку заводиться. – Тебе никто ничего не сделает, но если их всех-всех до тебя допустить, они в порыве любви, могут разорвать: кто кусочек курточки на память, а кто волосок. Иди, давай!

Дима с опаской на ватных ногах вышел из гримерки. Анджей в ужасе глядел ему вслед. Он мысленно помолился за друга Господу Богу, которого любил и на которого уповал. Но что случится совсем-совсем скоро, никто не ожидал...

Глава 20

Поцелуй в гримерке

Анджей поежился. Почему-то стало холодно.

– Замерз? – спросил Наиль. – Надень пока Димкину кофту с капюшоном. Она теплая, флюсовая. Он не обидится.

– А вы? Вам не холодно?

– Я побегу на сцену. Нужно распорядиться, куда уносить декорации.

Наиль поднялся с места и, ободряюще улыбнувшись юноше, выбежал за дверь.

Анджей подошел к вешалке и снял мягкую, темно-сиреневую кофту. Оставшись совсем один, накинув ее, он подошел к зеркалу... Димка... Какой же ты красивый... Настоящая звезда. Вспоминая, как друг гляделся в это же зеркало, юноша грустно улыбнулся. Сейчас он видел в отражении белокурого парня, со светло-голубыми глазами, с нежными чертами лица, как у ангелов с картин эпохи Возрождения... А Дима? Если собрать все самые-самые красивые статуи древнегреческих богов, забрать у них лучшее, облечь в современную моду... Вот тебе и Дима, думал его друг детства. Анджей мечтательно накинул капюшон на голову, пытаясь представить, как это делает известный певец. Внезапно с шумом распахнулась дверь, и в гримерку кто-то залетел, Анджей даже обернуться не успел, не успел ничего сказать, как кто-то схватил его, развернул к себе и поцеловал прямо в губы!

– Стеша! – в ту же секунду раздался изумленный крик Евгении Александровны.

Анджей открыл глаза и увидел, что на него изумленно смотрит светловолосая девушка с короткой стрижкой. Та самая девушка, в тельняшке.

– Простите! Я вас спутала со своим любимым...

Она отпустила юношу.

– Стеша! – снова раздался крик, но на этот раз он прозвучал победоносно.

Женщина подбежала к ней и заявила:

– Ну, и позорище! Куда только родители Димы смотрят?! Иди отсюда! Сейчас медсестра приведет сюда ту девушку.

– Я знаю об этом. Вот и залетела сюда вперед нее, чтобы поцеловать своего парня на ее глазах. А обозналась.

– Зачем тебе это надо было? – удивилась Стрижевая. – Мало тебе скандала и того позора, который ты получила на концерте?

– А вот не хрен... – она выразилась более экспрессивно, – моего парня целовать!

– Ты мне тут, шпана подзаборная, не матерись! Еще и при юноше! Идиотка! Вали отсюда!

– Не надо меня никуда вести! – внезапно раздался голос из коридора. – Я не смертельно ранена! Со мной все в порядке.

– Она идет сюда! – поторопила Евгения Стешу, – Иди отсюда. Я не позволю тебе еще раз с ней сцепиться. Анджей, – Женщина галантно поцеловала его онемевшую руку, – приношу свои извинения за случившееся. Пусть от меня, не от этой хамки, но примете их.

Юноша взволнованно закивал ей, словно бы и не прослышав то, что она сказала: в дверях стояла Люда.

Глава 21

Задира

Девушка застыла увидев его. Она не ожидала его тут видеть. Такое счастье!

– Женек...

– Люда...

– Вы знакомы? – спросила Евгения Александровна.

– Да... – зачарованно ответила девушка, но потом вдруг словно бы что-то смекнула. – Я не ожидала тебя тут видеть. Пришла время скоротать на концерт, и ты здесь! До чего мир тесен! – Люда оглянулась по сторонам. – Можно сесть на диванчик?

– Конечно-конечно! – сказала Стрижевая. – Простите, что я сама не предложила. Стеша, кажется, ты хотела кому-то позвонить?

Девушка усмехнулась, достала из кармана скромненький мобильник и, сев на стул, ответила:

– Не буду звонить – напишу сообщение, чтобы не мешать вам общаться.

Она самодовольно улыбнулась и включила сотовый телефон.

Не общая внимания на недавнюю соперницу по драке, Люда, устало вытянув ноги, спросила продюсера Крилла:

– А тот юноша, что позвал вас, когда мы в травмпункте опять чуть было не сцепились с той дев...девушкой, кто это?

– Богдан-то?

– Не знаю, как его зовут, но никого красивее в жизни не видела!

– Высокий такой, темноволосый, синеглазый?

– Да-да, он самый!

– Богдан тогда.

– Красавец! – Люда, хитро улыбаясь, глядя на явно занервничавшего Анджея, вольготно закинула руки за голову.

– Богдаша красавец у нас, да, – охотно согласилась Евгения.

– Да я, когда возвращаюсь на Землю, в родной Эльмирград, как в цветнике себя чувствую: у нас все-таки самые красивые парни! И никакие другие, ни с каких планет и баз, – она сделала ударение на последнее слово, – с ними не сравнятся!

– Я тоже родился на Земле! – не выдержал Анджей.

– Ты у нас эккенос.

– Неправда! – из глаз юноши покатились слезы.

Евгения Александровна переводила удивленные взгляды с друга своего подопечного на Люду. Она хотела что-то сказать, как тут послышался негромкий стук в дверь. Женщина крикнула: "Войдите", и на пороге появился тот, о ком они только что говорили...

Увидав, что по щекам Анджея катятся слезы, Богдан бросился к нему и обнял его.

– Почему ты плачешь? Что случилось? – ласково прошептал он.

А тот в первую секунду хотел оттолкнуть его, в порыве ревности, но все же Богдаша не виноват....И юный арвианец не знал, что ему ответить, продолжая лить слезы.

– Я...Я... растрогался от встречи с ро....с родной землей.

– А я-то подумал, что что-то случилось, – улыбнулся друг, не выпуская его из объятий.

Анджей поймал самодовольный взгляд Люды. "Нравится тебе все это? Нравится доводить меня до слез?! – кричала его душа. – Да как я вообще смел надеяться?! Одного моего друга ты целуешь, другой у тебя, видите ли, самый красивый, кого только видела в жизни! О, Господи! Почему Ты вложил в мое сердце любовь именно к этой девушке, а не, например, к порядочной Даше?!". Почему юношам нравятся плохие девочки?! Он, мягко высвободившись из объятий друга, отошел и облокотился о стену – ему казалось, что еще немного и сядет на колени, как, бывало, в детстве, и зарыдает.

– Людмила, – меж тем вежливо обратилась к девушке Евгения Александровна, – то, что вы с Дмитрием спели дуэтом, было потрясающе! Не хотите записаться вместе с ним?

– Нет, – не раздумывая, ответила та. – Простите, если обижу вас, но не могу. Мне очень приятно, что вам понравилось. Я честно говоря, даже испытываю вину, что так поступила. Не надо было его целовать. Это произошло случайно...

– О! Это органика вам подсказала! – перебила ее Евгения как-то радостно.

– Не знаю, как это называется, но... – Людмила заставила себя взглянуть на Стешу, – но принесу свои извинения. Я не знала, что у него уже есть девушка.

– Ничего...

Что говорили потом Анджей не слушал. "У него уже есть девушка..." – звучали в его ушах ее слова. Ничего, кажется, в них нет такого. Вроде бы Людмила даже поступила так, как могла бы поступить верующая девушка – признать свою вину и попросить прощение у ближней. Вроде бы он вообще должен был возрадоваться, но почему-то сей факт не радовал Анджея. А если бы Стеша не полезла драться? Если бы то, что Дима не свободен, скрылось бы? Что тогда, Люда? Что тогда? Тогда бы ты попробовала завоевать его сердце? Да? В глазах Анджея потемнело, и он медленно сполз по стене на пол.

– Анджей! – воскликнул Богдан и бросился к нему.

– Анджей! – вскричала Люда, – Люб...Любимый сын Элоизы!

Она тоже кинулась к нему и, мягко устранив Богдана, приподняла его голову. Кинулись и все остальные, и только что вошедшие Дима с Наилем – тоже.

– Прости... – прошептала Люда, не обращая ни на кого внимания.

Юноша медленно открыл глаза.

– Все в порядке...

– Анджей... ! – раздвигая людей, к нему кинулся Дима, он тут же упал на колени и взял его за руку. – С тобой все в порядке?

– Все, – улыбнулся друг, – Наверное... Наверное, это голодный обморок. Я.... Я на диете!

Люда с раскаянием глядела на него, сама не зная почему, испытывает чувство вины. Ей нравилось дразнить его почему-то, как школяру.

Встретив взгляд Люды, полный боли и стыда, Анджей на миг даже растрогался... Но... этой девушке, кажется, нравилось задирать его. Евгения Александровна подала ему руку, и он встал. Единственное, что ему хотелось, это – убежать, и больше никогда не видеть ее...

Глава 22

Счастье и боль любви

– Откроют дверь в мою темницу,

Когда придет на то пора...

Начну с тобою новую страницу,

С обезьянника уйдя двора.

И я приду, любимой мой, родной!

Забуду тусклый свет неволи,

Я подружусь с своей судьбой,

И ты забудешь слезы боли

Такая бездарная блатная песенка раздавалась из пешеходного перехода, когда к нему, держась за руки, направились Стеша и Дима. Уличная певица с тоской проводила их взглядом, а ее коллега, более успешный, чем она, даже не приостановился.

Почему-то ей вспомнился старый-старый фильм о стриптезерше, наверное, последний фильм, снятый в ту эпоху, когда Женщины считались слабым полом...

Оборвав свою блатную песню, побирушка-музыкантша тронула пальцами струны гитары и запела тоненьким голосочком:

Я помню, дождь за окном,

Я помню лунный свет,

Но это было так давно,

Когда мне было двадцать лет.

Мы с тобой, политые дождем,

Бежали по мокрой мостовой,

Нам было так хорошо вдвоем,

Но теперь тебя нет со мной.

Растает снег в моей душе

И со слезами убежит.

Портрет поблекнет в витраже

И память снова обнажит.

И дождь обманом вымоет стекло,

Как будто б время не текло,

А я же остаюсь, как прежде той,

Обманчиво назвав себя звездой!

Я ночью в танце вновь и вновь.

Здесь все как прежде – как тогда,

Застыли память и моя любовь,

И ложь, что я – звезда!

Я помню, ты сказал, что я звезда!

Ни смысл, а голос этот берегу я!

Мне шепчет по мостовой вода,

Что я еще – твоя!

Растает снег в моей душе

И со слезами убежит.

Портрет поблекнет в витраже

И память снова обнажит.

И дождь обманом вымоет стекло,

Как будто б время не текло,

А я же остаюсь, как прежде той,

Обманчиво назвав себя звездой!

Дмитрий и Стеша даже не обернулись – они были настолько поглощены друг другом, что ни на что не обращали внимания. Они обожали друг друга.

После успешного концерта прошло уже несколько дней, но все в Эльмирграде только он нем и говорили.

Влюбленная пара вошла с черного входа в пельменную "У Клары". Стеша хорошо знала хозяйку, и их впустили не через парадные двери, чтобы к Диме никто не приставал.

Они уединились в дальнем уголке. Скромная, милая обстановка... Столик заливало золотистое сияние свечи. Из-за фасона подсвечника, сделанного под тюльпан, с резными лепестками, на белой клеенчатой скатерти появились красивые узоры. Дмитрий смотрел в полные любви глаза своей девушки и ощущал себя в раю.

Стеша не могла и сама поверить своему счастью – он простил ей ее выходку на концерте.

– Ты так прекрасен...

– Спасибо, – улыбнулся юноша.

– Митраша, – она протянула руку и нежно накрыла его пальцы ладонью, – я и мечтать не смела, что такой юноша, как ты, будет со мной. Помню, когда увидела тебя впервые, мое сердце подскочило в груди. Наверное, это была любовь с первого взгляда.

– Стешенька, – Дима таял от счастья, – ты меня тоже покорила с первой секунды знакомства.

– Я люблю тебя, обожаю! – воскликнула она так, что присутствующие в зале стали озираться в поисках того, кто кричит. – Смысла жизни у меня не останется, если я уйду... – Стеша перешла на шёпот, – Люблю... Не дышу, когда ты далеко.

– Стешенька... Я люблю тебя. Мне так повезло, что у меня такая девушка.

– Нет, это мне повезло. Знаешь, в те минуты, когда ты рядом, я готова, как глупая эккеновка, поверить в бога... Не могу поверить своему счастью, что ты со мной...

Девушка неожиданно встала, порылась в кармане, волнительно и так вдохновенно, а затем так же неожиданно упала на одно колено перед Димой. Она протянула ему бархатную коробочку...

– Ой, забыла, – покраснев как роза Новой Венеры, смущенно сказала она и, открыв футляр, протянула его юноше. – Я прошу тебя, будь моим мужем.

– Да! Да! – воскликнул Дима, обрадованно. – Стешенька, как я счастлив!

Она поднялась с колен и нежно обняла любимого. Их губы встретились в прекрасном поцелуе, и ни его, ни ее совершенно не волновало, что это неприлично. Они обожали друг друга.

В этот момент в пельменную вошла веселая компания байкеров... И одна из них случайно бросив взгляд в дальний угол, прошептала: "Я не голодна" и покинула заведение. Перед ее глазами еще долго стояла та картина: поцелуй, объятия и колечко на его пальце...

* * *

Арина, прыгнув на мотоцикл, помчалась по шоссе. Перед глазами все плыло от слез. Как часто над ней подшучивали товарки: погляди на такого ангела, на Богдана, а этот Дима сошел с ума от любви к своей Стеше! Но ей нужен был только один юноша во Вселенной. Теперь же с ума сходила она... Девушка остановилась, когда неожиданно поняла, что слишком разогналась. Она бросила мотоцикл на стоянке и пошла к ларьку. Нужно выпить.

И я приду, любимой мой, родной!

Забуду тусклый свет неволи,

Я подружусь с своей судьбой,

И ты забудешь слезы боли

Аяй! Аяй! Моя судьбина...!

Ну, сжалься надо мной!

Не бей меня, прошу, дубиной!

Не позволяй мне быть одной...!

Уличная певица замолчала на полуслове, когда возле нее на пятую точку упала девушка в кожаном костюме. Она сжимала в руке бутылку пива.

– Продолжай, – попросила незнакомка.

– Вы пьяны... Нельзя же так. И еще, видимо, за рулем...

– Спасибо за заботу, конечно, – горько усмехнулась та, – но такова наша участь, всех безответно влюбленных, сгорать от любви и невозможности быть рядом. Ты поешь такие песни...? Гопница, что ли? В обезьянники за драку попадала?

– Нет, что ты? Конечно, нет! Я порядочная девушка! Только лузер полный! А песни только такие получается петь... И я их не сама пишу – слышала от алкашек. На самом деле там не "обезьянник", а "вытрезвитель", но мне показалось, что это пошло, а ни романтично. Все-таки мало ли по каким причинам девушка попадает в обезьянник – может быть, она заступилась за честь своего любимого, или она поборница бедных и обездоленных! А вытрезвитель – он на то вытрезвитель, чтобы вытрезвлять алкоголичек!

Арина, – а это была она, – пьяным взглядом, как-то подозрительно взглянула на нее:

– Как тебя зовут?

– Дуня. Евдокия. А вас?

– Я – Арина, – девушка поднялась на подкашивающихся ногах и протянула певице руку, да промахнулась, пожав гриф гитары.

– Может быть, вам вызвать такси?

– Не надо. Ты любила когда-нибудь?

– Иногда мне кажется, что да, – грустно вздохнула Дуня, – а потом – что нет, – и поймав вопросительный взгляд, продолжала: – Просто я его совсем не знаю. Он смотрит на меня...

– Свысока?

– Нет. С экрана телевизора.

– Фанатка, что ли? Я думала, этим только мальчики-подростки страдают.

– Мне нет и двадцати. Я понимаю, Арина, что для вас это глупо. Да и для меня тоже. Это совсем не любовь – я его не знаю. Но его музыка заставляет меня лететь...

– Музыка? Не Дмитрий Крилл ли это случаем?

– Не важно.

– Если это он, то завтра же твое сердце будет разбито, приятельница! Он часом ранее "помолвился" со своей девушкой!

Глава 23

Любовь правит миром?

– Как?! Так это правда? Те фотографии, что появились сегодня в желтой прессе, настоящие?! Вы помолвлены?! – вопила в телефонную трубку как сумасшедшая Евгения Александровна. – То есть ты женишься?! Нет, этого просто не может быть! Этого не должно было случиться! Быстро разорви помолвку! Как это?! Ты говоришь, что это уже слишком?! Это не «слишком», это – шоу-бизнес, мой дорогой! Нет, у нас нет в контракте, что ты не имеешь права жениться, но я думала, это само собой разумеющееся! Дима! Бросил трубку! – воскликнула она, глядя в ошарашенные глаза Наиля.

– Женя, тебе не кажется, что это уже слишком? Твоя неприязнь к Стеше зашла уже слишком далеко! Ты не имеешь право лезть в его личную жизнь.

– И он, – Евгения, кажется, не обращала внимания на слова мужчины, – и он заявил мне, что думал, что я обрадуюсь! Он меня вообще звал на Торжество Бытавухи! Хватило же наглости!

– Женя! Перестань! Оставь мальчика в покое!

– Я его оставлю! Так оставлю в покое, что никто его даже не вспомнит! Я сделала из него звезду, я из-за него ночей не спала, а он....! А он якшается с какой-то дурой, которая ни чем не хуже гопницы! Да и еще так "доякшался", что согласился стать ее мужем, мужем какой-то шпаны подзаборной! Пусть выбирает: я или...

– Женя! – перебил ее Наиль и соскочил с кресла. – Перестань ты уже наконец-то! Ты, что, сама в него влюбилась?! А я вот Стешу поддерживаю – ей, в отличии от некоторых, хватило мозгов сделать предложение любимому!

Взглянув в её глаза с обидой, Наиль выскочил за дверь.

– Наиль, еще и ты...

* * *

– Богдан, скорее! – кричала Ксения Ивановна, стоя у лестницы. – Опоздаем на кастинг! Фотограф ждать не станет!

Женщина стояла внизу, нервно поглядывая на наручные часы.

– Бабушка, он давно уже готов и ждет в саду! – еле сдерживая смех, заявила Галя. – А ты его тут ждешь.

– Да? Ну, побежала, внученька! Спасибо, что предупредила.

* * *

Богдан сидел в беседке, как всегда, модно и стильно одетый, ожидая маму. Рядом, облокотившись о лопату, стояла Валя. До выбежавшей из дома Ксении Ивановны донеслись такие строки, которые служанка читала ее сыну:

– С тобою счастье так безбрежно

И ни за что тебя не отпущу

Ты не лишай меня надежды

Я столько лет тебя ищу.

– Как красиво! Это ты сочинила?

– Нет, мы с Катькой прочитали на стене заброшенного дома.

– А что вы там делали?

– Я люблю романтику мертвых городов!

– Как интересно! А ты...

– Богдан! – раздался сердитый голос матери, – Пошли – опоздаем!

– До встречи, Валя, – улыбнулся юноша, встал со скамейке в беседке и убежал.

– До встречи, любовь моя... – улыбнулась девушка, глядя ему вслед.

Но только хилый, серо-бежевый сад слышал ее слова.

* * *

Уже сидя в машине мать спросила юношу, чего это Валя читает ему стихи. Голос ее прозвучал несколько недовольно.

– Я не знаю. Валя – хорошая.

– Не улыбайся мне так мечтательно. Попробуй только влюбиться в нее.

– Нет, мам... – покраснел юноша. – Валя такая необыкновенная, свободная, она любит такие вещи, которые другие заметить ни в силах: романтику мостов, заброшенных зданий... Разве такая девушка посмотрит на такого, как я?

Мать недовольно хмыкнула и, заявив, что на ее кошелек служанка посмотрит запросто, отвернулась к окну.

Богдан ничего не ответил, зато хотелось. Да разве мама станет слушать?! Откуда такая меркантильность?! Зачем всех подозревать в гнусных целях?!

– Итак, Богдаша, сейчас приедем, ты ни о чем плохом не думай, не волнуйся – у них слов не найдется, когда увидят тебя. Такой-то красавец! Они никогда красивее не видели! Там будет топ-модель Збигнев. Он, говорят, из смешанного брака, а это сейчас востребовано в моде! Но ты и его за пояс заткнешь, уверена. Тем более тебе исполнится всего восемнадцать.

– Но мама, я никого не хочу никуда затыкать.

– Каждый мальчик мечтает быть моделью, или актером, или певцом...! А ты!

– А я мечтаю о большой любви!

– Да ну тебя! Миром правят деньги и успех, а ни любовь!

– Нет, мам... Любовь. Все с любви начинается.

– Романтик! – махнула рукой Ксения Ивановна, но в глубине души не могла не согласиться с сыном: своего мужа-то, его отца, любила до одури.

Минут через сорок шофер привезет их к студии, где мать из Богдана будет пытаться сделать топ-модель, чего тот совершенно не хотел. Она про это знала, но такой факт ее совсем не интересовал. Подруга, которая тоже выпускала бытовую технику, предложила Женщине совместный проект – фены и щипцы для завивки волос, а Богдан будет их рекламировать. Авось, и денег станет еще больше?! Да и чем ее сын хуже того же Димы?! Лариску Ксения считала кем-то вроде ложкомойки, только потому, что та не зарабатывала столько денег, как она. А сын Криленковой стал звездой, а не ее прекрасный Богдан! Не порядок! Сын Гадетской ничем не хуже! К тому же он от природы красавец, а Дима невероятно ухоженный, а от природы просто очень и очень симпатичный, но не такой прекрасный. Конечно, у каждого свой вкус, и Митенька тоже красавец, но для матери Богдаши, лучше никого не нашлось бы. Оно и понятно – свое, как говорили в седой древности, всегда лучше. Так рассуждала про себя Ксения Ивановна, сидя в своей дорогущей машине на заднем сиденье рядом со своим красавцем-сыном. И только, когда подъехали к студии, она проснулась от мыслей.

У дверей здания в компании других юношей стоял высокий молодой человек, который, как показалось Ксении, с завистью проводил взглядом Богдана. То был Збигнев Би, супер-модель, прославившийся тем, что обладал раскосыми, азиатскими глазами, но смуглой, почти как у мулата, кожей. От Гадетской, конечно же, не скрылась его реакция на ее сына, но до нее донеслась, однако, странная фраза: "Ненавижу эту Петрову!". Какую Петрову? Бывшую мэршу, что ли?

В коридоре фотостудии, где проходили пробы, Ксения Ивановна столкнулась со странной Женщиной, которая хватаясь за голову, бегала туда-сюда. Они почти стукнулись лбами, но та не заметила этого, и даже не извинилась. Гадетская посмотрела на нее возмущенными глазами.

– Это дизайнер, – поймав ее изумленный взгляд, смущенно улыбнулся секретарь, – Туманная Итонаса Михайловна.

– А что это у нее имя такое?

– Итонаса означает "Ирлинда – Туманная Освободительница". Она себе и фамилию взяла Туманную. Но на самом деле она Травкина.

– А, понятно, – усмехнулась Ксения Ивановна.

– Вы садитесь, пожалуйста, на диван.

Мать и сын присели. Им предложили чай или кофе. Богдан от всего отказался, а мама попросила капучино. В длинном холе, похожим на коридор больницы, стояла свежесть от кондиционеров, что заставляла временами ежится. Воздух наполненный освежителем напоминал давно забытый на Земле аромат магнолии. Белые стены, обитые под кожу, были бы совсем похожими на стены в палатах для буйно помешенных, если бы ни огромные белые стразы, под "бриллианты". А полы, черные, как сама бездна, без единого шва, создавалось впечатление, что это разлилась река угольного цвета да и застыла от мороза.

На диванчиках, тоже украшенных стразами, сидели люди, пришедшие на всевозможные кастинги. Некоторые из них в волнении шептались. Только их шёпот, стоны недовольной чем-то Итонасы да звон ложечки от чашки нарушал тишину. Богдан не боялся – если фотосессия с его участием не понравится кому-то там, кому надо, Гадетского-младшего это совершенно не расстроит.

"Как же я этого не хочу..." – думал юноша. Он не считал себя невероятно красивым, каким его признавали абсолютно все, кто только знал. Ну, темные волосы, ну высокий, ну хорошо сложен, ну, синие глаза... И что?! Да, можно найти подобных... Но черты лица Богдана были совершенными, настолько совершенными, что и вообразить невозможно. Но никто, кажется, не замечал его душу. Девушки стеснялись и вешали ярлыки, что такой красавец очень гордый, что за ним не заржавеет послать куда подальше. Взрослые считали тупицей, вроде героя популярных анекдотов про синеглазого брюнета или вроде детской игрушки – знаменитой куклы-юноши по-имени Араик. Даже мать с детства уверяла, что ему можно и не учиться, "с его-то красотой".

Внезапно от грустных мыслей его пробудили восклицания Женщины, которую звали Итонасой:

– Алло? Рустик, привет, любовь моя! Что...? – лицо Женщины, кажется, аж вытянулось от изумления. – Что? Не тараторь так!

Все в зале обернулись на нее. Итонаса была в растерянности. Во взгляде читалось отчаяние.

– Рустам! Подожди! Не уходи! Я все могу изменить! Мы будем вместе! Я поставлю их всех на место! Алло! Алло?! Ты меня слышишь?!

Собеседник повесил трубку.

– Простите... – проговорила Итонаса, глядя на испугавшихся присутствующих...

"Вот и счастье... – подумалось Ксении Ивановне, – А ты говоришь, любовь правит миром...". Она даже хотела что-то сказать в назидании сыну, но в этот момент их позвали на пробы к фотографу.

Мимо проскочил Збигнев Би. "Дебил, оказывается – Петрову ненавидит. Прицепился, наверное, к делам давно минувших лет" – с неприязнью подумала Ксения Ивановна.

Глава 24

Новый знакомый

Люда в волнении пришла в руины дома своего детства. Они так и остались стоять тут в окружении давно отремонтированных роскошных особняков, в которых почему-то никто не жил. Часть этого района пустовала уже многие-многие годы, работали только государственные организации и магазины. Наверное, никто не хотел жить тут, по соседству с пожарищем. Бывший богатый особняк Петровой казался бельмом на их фоне. Выбитые почерневшие окна смотрелись зловеще. Сохранившаяся часть фасада казалась выдранной иллюстрацией из какой-то романтической сказки. Обвалившаяся лепнина почернела от плесени. Хилая трава колыхалась у камина. Стены дома покрыл зеленый мох. Почерневшие от былого пожара кованные ворота скрипели на ветру.

И вот спустя много лет после той трагедии, дочь хозяйки былого великолепия пришла сюда. "Не ищи с ней встреч. Она не хочет этого. Поджог дома был неспроста. Больше я ничего не стану тебе говорить" – в памяти воскресли слова колдуна. Почему? Почему так получилось? Что же там произошло? Были ли замешаны некие документы, из-за которых спалили дом, как предполагали, оказывается, в народе? Мать ли приняла это решение? Или кто-то другой? Имелся какой-то компромат? И если да, то на кого? Подставили ли ее маму? Людмила верила, что она ни в чем не виновата, что это чья-то злая интрига. Но все же...? Кто те люди, которые чуть было не нарвались на нее в коридоре? Они искали ее, дочь Петровой? Но зачем? Кому это было надо?

– Эй! – внезапно раздался чей-то голос, и это вернуло девушку в реальность. – Что ты тут делаешь?!

Она обернулась и увидела высокого, смуглого юношу. Кажется, его лицо встречалось уже где-то то ли в газете, то ли на обложке журнала, то ли по телевизору... Очередная знаменитость, типа Димы? Глядя в его раскосые глаза, девушка с изумлением заметила в них некую ненависть.

– Да я просто так пришла... – растерянно ответила она.

– Просто так? – он поставил руки на талию. – Так я тебе и поверил! Ты тоже ненавидишь Петрову? Или наоборот ее сторонница?

– Я... Я...

Его вопросы поразили Люду так, что она ничего не могла сказать. Глядя на него, вытаращив глаза, не находила слов. Почему до такой степени некоторые терпеть не могут ее мать?

– Что ты так на меня смотришь? Ты не знала, что эту землю недавно купили?

– Купили?

– Да. Свинарник тут будет. В честь той свиньи, что спалила целый район города.

– Но ты же не знаешь, почему так произошло...

– Ты ее еще и защищаешь?

– Да кто ты такой, в конце концов?

– Збигнев Би. Моя невеста купила эти развалины. Я же пришел, чтобы плюнуть на них.

– Збигнев, – девушка приблизилась к нему, – не надо так. Ты себя разрушаешь своей ненавистью.

– Моя ненависть к ней справедлива. Знаешь, сколько людей осталось без крова из-за этого пожара, знаешь, сколько детей осиротело...? Правительству надо было что-то скрыть, а простые люди понесли за это боль и страдания.