Текст книги "Ломбард Проклятых душ. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Мария Шматченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

В этот момент вошла на кухню мать Димы, которая собиралась на работу.

– Лариса, а вы как думаете, молодежь сейчас чтит Евгению Стрелкову? – задумчиво спросила Стрижевая и откусила пирог.

– Что вам сказать?! Не знаю уж. Мы на классике выросли, книги читали, в музеи ходили. А современным молодым людям только гаджеты нужны, компьютерные игры... и ничего их больше не волнует.

– Да, к сожалению, много про это слышать приходилось.

– Ну-ну! Даже наш Денис, мальчик из порядочной семьи, буквально вчера заявил отцу, что терпеть не может Стрелкову – видите ли, в школе стих велели выучить!

– Да мы другие были! Я всегда гордилась, что у нас на Родине такая высокая культура. Я всегда гордилась, что моё имя так похоже на имя Евгении Стрелковой. Евгения Стрижевая – Евгения Стрелкова! И я всегда интересовалась культурой нашей Родины.

– И самое главное – нам это нравилось, классикой интересоваться и в музеи, на выставки ходить! Мало, кто это делал, только потому, что так мама с папой, или учитель велели. Мы с Егором тоже старались так воспитать сыновей. Если старшего смогли приучить, то младшему ничего не надо, кроме куклы Араика и этого гаджета! Дима еще как-то культурой увлекался, музыку полюбил. Он у нас на классической вырос, а ни на блатных песенках. Ни как его эта дурочка без образования.

– Стеша-то? – подняла глаза Евгения.

– Ну! Его тянет на шпану. Ему нормальные не нужны. То байкеры, то полу-гопницы какие-то!

– Помню Тусю, что на аккордеоне училась играть, и потом частушками профессионально занялась. Как ей Дима нравился!

– Точно! Наташа – хорошая девушка, порядочная. Родители с высшими образованиями, и она тоже к этому всегда стремилась! А Стеша?! Моему только она и нужна! Вы думаете, Евгения, он помнит о том, что, как и отец, хотел поступать в консерваторию?!

– Я постоянно ему говорила раньше об этом. Теперь плюнула!

– Мы с Егором тоже рукой давно махнули! Ему только эта Стеша – авторитет непререкаемый! И что он в ней нашел?!

– Вот я тоже не понимаю! Тогда истерику устроил, когда фишку придумали с девушкой из зала! "Только со Стешенькой хочу, – говорит, – обниматься"! Тьфу ты!

– А вы видели, Евгения, ее родителей?

– Один раз, а что...?

– Мать – грузчик, отец – товары в супер-маркете раскладывает. А все почему? Потому что оба без образования. И она вся в них.

Тут в отдалении послышалось, как открылась входная дверь, и Лариса Степановна замолчала. Замолчала и Евгения, с любопытством глядя на мать своего подопечного.

– Это, наверняка, Егор... – прошептала хозяйка. – Давайте не будем про кое-кого говорить. Он ее защищает. Она ему нравится, считает, что ее всегда можно подвигнуть на вечернюю школу, потом и хотя бы на ПТУ. Дима тоже уговаривает ее учиться идти...

– Ее, по-моему, уже никак не исправить.

Лариса хотела что-то сказать, как раздались шаги, открылась дверь и на кухню забежал радостный отец Митеньки, с пакетами, которые у него тут же забрала жена.

– О, Евгения Александровна, добрый день!

– Здравствуйте, Егор Петрович!

– О, давайте, я вам еще пирога дам? Сейчас руки помою! В магазин привезли яблоки с Новой Венеры. Никогда не брал их почему-то, но сегодня купил. Попробуем. А еще я сейчас Эмилию с Эвелинкой видел. К нам идут. Но идут они медленно – малышечка все-таки, она устаёт быстро идти, я потому вперед гостей прибежал, чтобы все для них приготовить.

Стрижевая только хотела поднести пирог ко рту, как услышала такое. Она очень удивилась и спросила, а чего это они, собственно, сюда идут, сюда, а ни к Морозовым. На что Егор, крутясь у плиты и холодильника, ответил, что не знает, что, наверное, что-то спросить хотят, но встретить их надо, как полагается, хлебом-солью, и потому он сию же минуту начнет накрывать на стол, а кухрабочий Володя ему будет помогать.

В этот момент снова открылась дверь, и вошел Дима. Красивый, как всегда, стильный, блистательный. Волосы уложены, опрятный, хороший юноша. Лариса Степановна тут же вспомнила их недавний разговор с продюсером и как-то грустно посмотрела на сына: и такого прелестного ей придется отдать за "полу-гопницу", с нулевым сознанием. А Егор Петрович, не упустил шанса повоспитывать кровиночку, спросив, чего это он опаздывает, а Евгения Александровна вообще-то его давно тут ждет.

– Ну, я же юноша... – смущенно улыбнулся Митенька.

– Ну, все пошли! – умильно улыбнулась ему продюсер, вставая из-за стола. – Всем пока!

Они вышли из кухни. В этот момент Володя, сын их работницы-помощницы по хозяйству, открыл дверь, и вошли Эмилия с Эвелиной. Девочка тут же бросилась обниматься к Диме. Он торопливо чмокнул родственницу невесты в макушку, сказав ей «привет», и начал обуваться. Взрослая инопланетянка, наоборот, разуваясь, расстроенным голосом сказала юноше:

– Ну, чего это ты, Дим, уходишь? Вон Эвелинка к тебе попросилась.

– Я... – он хотел было сказать что-то в свое оправдание, как ему на помощь пришла Евгения Александровна:

– Мы не знали, что вы приедете. А нам надо работать. Поклонники попросили новый концерт. К тому же до того мы еще клип затеяли. Так что, побежим мы на...

– А-а-а-а! – внезапно завопила Эвелина.

Димочка, обернувшись к ребенку, застыл.

– Пошли-пошли... – прошептала Стрижевая, мягко выталкивая подопечного за дверь, в спину им доносились детский визг и ласковые причитания Эмилии.

Глава 40

Новость от Морозовых

Ксения Ивановна снова привезла Богдана в студию, где они начали снимать новую фотосессию. Фон для снимков сделала дизайнер, та самая Итонаса. Причем, вид самой художницы казался неважным. Такое впечатление, что Женщина не спала несколько ночей и сейчас еле сдерживается, чтобы что-нибудь не запустить в стену. Видно было: что-то у нее случилось, но ни мать, ни сын Гадетские, конечно же, лезть не в свои дела не стали. Фон представлял собой огромный мегаполис. «Это на Новой Венере до сих пор фотосессии искусством назвать можно, – пыхтела Итоноса Григорьевна, поправляя декоративную вывеску, – а у нас мало натурального разнообразия для искусства фотографии: серь да беж».

Приведя декорации в порядок, их создательница отошла. Пока фотограф Анастасия Малеева "щелкала" закомплексованного Богдана, который все никак не мог раскрепоститься, дизайнер сидела в зале и давала всем указания. Про нее не зря говорили, что она каждой бочке затычка. Даже уборщиц учила мыть окна, полагая, что разбирается в этом больше, хотя не имела ни малейшего понятия, как это делать. И теперь длинными, музыкальными пальцами Итонаса указывала, – вы только подумайте! – Малеевой, профессиональной фотохудожнице, под каким углом, на каком расстоянии, с каким объективом заниматься съемкой. Темноволосая, но светлоглазая, худая, но с небольшим пузом, Женщина сидела на белом диване в современном стиле, сложив ногу на ногу, и вид ее был наглым.

После того, как Анастасии надоели «дельные» советы работницы совсем другой сферы, и после того, как она послала ее далеко и надолго, Итонаса прицепилась к Богдану. «Встань так-то!», да «Поверни голову!», да «Опусти взгляд!», да «Снова подними»... «Да послушай же ты наконец – так не делается!». Бедный юноша не знал, кого слушать: то ли фотографа, то ли дизайнера! Сначала он обиделся на последнюю: неужели настолько бездарен, что она поправляет его в любом движении, вплоть до положения пальцев?!

Потом Богдану надоели ее замечания, и он начал сердиться. Его взгляд выражал то грусть, то обиду, то раздражение. Анастасия же активно "щелкала" его.

"Хорошо! Развернись! Еще раз!" – командовала она, а Итонаса, наблюдая за ними издали, стихла. Женщина смотрела на юношу... Она приметила, какого красивого цвета его глаза: синие-синие, не просто с голубым оттенком. К тому же они были такие, про какие говорят "как у лани", только не карие. Она смотрела на его локоны, губы, идеальный нос, скулы, брови. Женщина даже невольно заулыбалась. Потом вдруг ее что-то осенило, в памяти возник образ Рустама, она подскочила на диване и воскликнула: "А теперь пошел...ближе!".

– А, ну пошла вон отсюда! Ты достала уже со своими лекциями! – порывисто обернувшись к ней, крикнула Анастасия, вытаращив глаза.

Итонасе в тот миг почему-то показалось, что ее белобрысая, черноглазая подруга была похожа на разъярённого белого медведя.

– Да я не Богдану... – смутилась Женщина. – Я так просто...

– Только не надо строить из себя сумасшедшую! Вали отсюда, подобру-поздорову!

Поймав испуганный взгляд прекрасных синих глаз Богдана, в душе Итонасы что-то вздрогнуло. "Ну, и влюбчива же я!" – укорила она себя, покидая зал.

Ксения Ивановна сидела с газетой на диванчике в холле. Воздух наполнился ароматом магнолии, когда секретарь зажег зачем-то благовоние. Кому-то это не понравилось, но Гадетская мысленно одобрила идею. «Планеты Бальдр, Суф-Лок-11 и Рас-704 объявили, что проведут переговоры о воссоединении в Космическую Державу Балсураг-715, – глазами читала Женщина, – какую они составляли в древние времена. Напомним, Ирлинда-17 разбила ее армию, отбив оплот Кольцо Персея в...»

– Дмитрий Криленков! – раздались вдруг радостные вопли, и это отвлекло Гадетскую от чтения.

Она подняла голову и увидела, что друга сына окружили люди, прося автографы. Секретарь соскочил с места, побежал к двери и закрыл ее на ключ, чтобы больше никто не вошел в холл, и не случилось столпотворения. Разглядев людей вокруг певца, Ксения заметила, что с ним пришли Стеша и Наиль. Его продюсер их не сопровождала. Получив автографы, поклонники отошли от Димы, и он, увидев маму своего друга, подошел к ней.

– Добрый день, Ксения Ивановна! – улыбаясь, поздоровался юноша.

– Здравствуй, Митя. А ты что тут делаешь?

– У меня была фотосессия. Мы с Богдашей списались вчера, он мне сказал, что тоже сегодня будет здесь, договорились встретиться.

– А, поняла. Хорошо, – улыбнулась Женщина,

Стеша, обняв своего жениха за талию, прошептала на ухо: "Давай сядем". Они присели на другой диван рядом с Наилем Мунировичем.

– Ты представляешь, Дим, что мои родители сделали... Только не говори пока никому...

– Что случилось? – испуганным шёпотом спросил юноша.

– Я не ожидала, конечно, такого. И Ромка – тоже. Но мы даже рады...

– Да что случилось-то?

– А то, – хитро улыбнулась Стеша, – что не будем мы воспитывать эту дуру.

– Какую?

– Да Эвелину эту... Вчера похану и матухе звонила эта идиотка-эккеновка... – Стеша сложила губки бантиком и тоненьким голоском попыталась передразнить Эмилию, – сказала: "Нам надо что-то решить с Эвелиночкой!". Моим деваться некуда, и они говорят – а что решать-то, родня все-таки, приводите ее к нам, будет тут жить, – девушка глубоко вздохнула и продолжала своим голосом: – И ты представляешь, Дим, какая наглость? Эта дура с Эккены говорит, что так нельзя, надо какую-то комиссию привести, представителей из санэпидемстанции, чтобы те всем скопом решили, можно ли в нашей квартире жить малышке. Устраивает ли Ее Высочество наши условия жизни? Ты предоставляешь, какая наглость? Как будто бы мы просили ее привозить к нам, эту дуру малолетнею!

– Стеш, я всегда на твоей стороне! Но все-таки... Ну, сколько можно обижаться на маленького ребенка, что она зовет тебя "дядей"? Она же маленькая еще, еще не понимает...

– ... "ещемирпознает", "этожеребенок", – продолжила за него девушка, кажется, обидевшись.

Она угрюмо уставилась на причудливые напольные светильники, похожие на высокие подсвечники из древних замков.

– Ну, Стешенька, пойми... Это ведь глупо. Ты, – ни она, Эвелина! – подставляешь свою репутацию.

– Тварь она в подгузнике.

– Но Стешенька, – успокаивающе улыбнулся Дима, – но нельзя же так. Я понимаю твои чувства. Не думаю, что мне бы понравилось, если бы что-то нарушило мой привычный уклад жизни. Но чего ведь только не бывает! Ну, получилось так, что малышка осталась без родителей. Зато вы, родные люди, встретились.

– Ты такой добрый у меня, Митрашенька, что я просто чувствую себя в сказочном Эдеме рядом с тобой.

– Стешенька, я чувствую себя принцем рядом с такой девушкой, как ты.

Услышав краем уха его слова, Наиль аж передёрнулся. Хотя мужчина и виду не показывал, но ему девушка их с Женей подопечного не больно-таки и нравилась. "То же мне, принцесса!" – подумалось ему, и по лицу даже соскользнула усмешка, но жених и невеста это не заметили.

– А чем кончился разговор твоих родителей с Эмилией? – меж тем спросил Митенька Стешу.

– После того, как они услышали, что мы должны, видите ли, чуть ли ни дом новый купить, чтобы этой...дд...ду...девочке угодить, мои предки заявили, что не будут ее в таком случае воспитывать, и пусть она, Эмилия, делает с ней что хочет, пусть хоть сама ее удочерит! На что эккеновка бросила трубку.

– Какая невежливость... – покачал головой Дима. – Просто ужас... Наверное, она не воспитанная. Разве можно кидать трубку?

– И не говори! Все эккеносы такие. Говорят, они верят в бога, – еще бы в Бабу Ягу поверили! – чем страшно гордятся. А нас, землян, они держат за отсталых, не духовных дебилов. И эта сволочь такая же точно, малолетняя су...

– Стешенька, – мягко укорил ее любимый, – не мне судить твоих родственников, но я видел Эвелинку – она еще маленькая, чтобы что-то понимать, тем более ребенок не может же давать указания родителям, как следует ее воспитывать.

– Еще скажи, что ты хочешь детей.

– Ну, – смущенно улыбнулся Митенька, потупив глаза, – мне кажется, я еще слишком молод, мне совсем недавно исполнилось восемнадцать. А в будущем мне, конечно же, хотелось бы иметь детей. Тем более с любимой девушкой. Ты согласна?

– Да и... О! Богдан вышел! Богдан, привет!

Митенька поднял голову и увидел, что его друг стоит у дверей, а рядом с ним – какая-то высокая, темноволосая Женщина худощавого телосложения. Почему-то она держала его за руку, словно только что галантно поцеловав ее, и что-то тихо говорила.

Услышав оклик Стеши, юноша обернулся, улыбнулся и помахал им. Женщина поняла, что ему некогда, поцеловала его руку и деликатно удалилась. Богдан подошел к маме, что-то шепнул и присоединился к друзьям. Они с Димой обнялись и поцеловались в щеки, как это принято нынче у юношей. Вкратце рассказав, что случилось у Стеши в семье, как прошли фотосессии обоих парней, молодые люди поспешили покинуть студию. Они решили вместе посидеть где-нибудь в ресторане. Ксения Ивановна пошла с ними.

У выхода из здания все увидели, как Итонаса, – та самая Женщина, что целовала руку Богдану, – поучает дворничиху:

– Вы не так метете! Нужно в правой руке метлу держать!

– Да я левша вообще-то!

– Ааа... Эээ... Левша...? Нет, и все равно вы делаете не так! Нужно не на себя, не от себя, а в сторону, в сторону! А-ну, дайте я покажу!

– Я щас тебе как покажу, – дворничиха замахнулась метлой, -что мало не покажется! Проваливай отсюда! Не мешай работать!

Глава 41

Методы воспитания

Погуляв все вместе, друзья разъехались кто – куда. Диму ждали ночные съемки клипа. Стеша, которую юноша уговорил не ждать его, а отдыхать, отправилась домой. Богдан пересёкся в торговом центре с мамой, и они вдвоём тоже поехали домой.

Вечерело, и пока готовился ужин, Ксения Ивановна решила поработать в своем кабинете. Илья Валерьянович болтал по телефону с другом. Больше никого не было дома.

Богдан вышел в сад. Волнение охватило его юную душу, когда увидел подметающую тропинку, Валентину. Служанка тоже заметила сына Гадетской и дружелюбно улыбнулась ему, сказав привет. Юноша, жутко покраснев, поинтересовался, ее делами, на что девушка ответила, что все прекрасно и сказала, продолжая подметать:

– Видела сегодня твою фотосессию – снимки распечатали и повесили в вашей картинной галерее! Класс! Ты такой красавец, впрочем, как всегда, но совершенно другой!

Богдан покраснел, даже не подозревая, что девушка, разговаривая с ним, специально продолжает работу, чтобы тот не заметил, как она в свою очередь, покраснела тоже.

– Спасибо тебе, Валя. Очень приятно. Я там слишком другой?

– Ну, да. Ты больше похож там то ли на парня-байкера, то ли на рокера со сцены. А в жизни ты настоящий сказочный ангел или принц. Катька, – только никому не говори, а то она меня убьет, – тоже самое сказала!

Девушка остановилась, выпрямилась и вытерла пот со лба.

– Уф! А тебе как твоя модельная карьера?

– Не знаю даже. Меня это совершенно не привлекает. А Итонаса Григорьевна, – это дизайнер в студии, – сказала мне, что во мне что-то есть, но модельная карьера, если заниматься только ей, это не дело. И потому она посоветовала мне поступать в вуз.

– Отличная идея! Во! – Валя показала большой палец. – Я вот тоже деньги коплю на образование!

– Правда? – улыбнулся юноша и даже растрогался. – А кем ты хочешь стать, если не секрет?

– Эх! – она снова принялась за работу. – Не знаю даже! Мне бы школу окончить! Только ты не удивляйся! Помнишь, пожар был, когда мы маленькие были? В том районе? Так вот... Я как раз там жила и потому школу не окончила.

– Как жаль!

– Ничего! Прорвемся! Учеба – это очень важно!

– Да? А мне мама всегда говорила, что мне и ПТУ хватит "с моей-то внешностью"...

Он смущенно опустил глаза и покраснел.

– Ну, внешность у тебя, конечно – мама не горюй! Красивый ты! Не отнять это! Но вуз, и правда, нужен!

– Да, я тоже так считаю! – широко улыбнулся Богдан. – Сегодня же маме скажу!

– Рисовать пойдешь? – подмигнула Валя.

– Да... А как ты догадалась?!

– Ну, я заметила, что ты рисовать любишь. Все цветочки зарисовываешь. Ты и сам как цветочек!

– Спасибо, Валя! Ты меня захвалила.

Она, не бросая работу, подняла на него голову и улыбнулась, сказав, что просто констатирует факт, что это правда, а ни комплемент, чем заставила юноша засмущаться ещё сильнее. Потом девушка спросила, какая из себя Итонаса, и услышав, что та, наверное, ровесница Риммы, то есть не очень взрослая Женщина, пожалела, что поинтересовалась, ведь сердце кольнула ревность. Богдан сказал, что в студии все в один голос говорят Туманной, что она каждой бочке затычка. Юноша рассказал, что сегодня они увидели, как дизайнер пыталась давать указания дворничихе, Валентина рассмеялась и расспросила, какие именно Итонаса давала указания дворничихе.

– Я сейчас как раз такую работу выполняю, мне бы не помешали ее советы! – рассмеялась служанка.

– Да она чуть ли ни метлу у нее начала вырывать, и тогда та Женщина замахнулась на нее.

– Да уж... Наверное, этой Итонасе пришлось тюкать оттуда, – глубоко вздохнула Валя и выпрямилась, и с озорной улыбкой добавила. – Я-то с дворничихами отлично знакома, знаю, какие они боевитые дамы!

Богдана позабавила ее выражение "боевитые дамы", и он улыбнулся, а Валя была очень горда, что шутка удалась.

– Пойду в душ, – неожиданно сказала девушка.

– Давай, – улыбнулся юноша.

– Еще встретимся, – она тоже улыбнулась ему на прощание и весело убежала в дом для слуг.

С лица Богдаши не сходила невинная, мечтательная улыбка.

– Чего-то не нравится мне ваша дружба, – внезапно раздался строгий голос матери.

Он обернулся к ней: она стояла сложив руки на груди, лицо ее при этом приняло какое-то подозрительное выражение. Сын не нашелся что ответить, а той, кажется, стало и так все понято.

– Смотри мне, – Ксения Ивановна даже пригрозила пальцем, – я за тобой секу с этого дня.

– Ну, мама! Я уже не маленький!

– Да что вы это все, как ненормальные?! Дима чуть ли ни с гопницей сошелся, и ты – туда же. Плохо на тебя влияют твои друзья! Такую девушку отшил! Римму!

– Не смейте мне больше про нее говорить! Если она вам нравится, то это еще не значит, что я обязан с ней быть!

Его слова услышал вернувшейся из салона красоты Илья, и они его очень рассердили, особенно тон, с которым они были сказаны! Отец подбежал к сыну:

– Не смей с таким гонором разговаривать с матерью!

– Но папа....!

– Не смей, я сказал! – и Илья...влепил сыну пощечину.

Богдан закрыл лицо руками, чтобы скрыть слезы. Глаза Ксении Ивановны расширились от изумления, она даже не знала, что сказать, а меж тем муж отчитывал их кровиночку:

– Ты совсем обалдел в последнее время! То тебя за бомжа принимают и в обезьянник отвозят, то ты Римме отказываешь в грубейшей форме. Такой порядочной, умной девушке...

– Слышь... – перебила Илью Валерьяновича его дражайшая супруга, которая только очухалась от потрясения, – не смей бить моего сына! Ясно тебе?

– Он и мой сын тоже!

– Не смей, я сказала!

– Ну, знаешь что...! – истерично взвизгнул муж, развернулся и гордо ушел в дом.

Мать не стала утешать сына, решив, что это не педагогично. Бросив взгляд на юношу, она грустно поплелась за Ильей.

* * *

– Эй, ты, идиотка! – тем временем Авдотья встречала дочь во дворе их дома. – Явилась, придурошная! Бездельница!

– Мам, отстань, а! Без тебя тошно!

Римма прошла мимо нее в дом, совершенно, кажется, не задумываясь над смыслом слов той, но мать догнала и задержала за локоть. Дочка обернулась.

– Послушай ты, лодырь! – тыкала пальцем в лицо кровиночки Авдотья, лицо ее при этом было не то что красным от злости, а серо-буро-малиновым. – Тошно ей, видите ли! А не тошно ли тебе было меня позорить?! Ты чего, полоумная, в помойку полезла?! А?!

– Матух, отвали, а!

– Я тебе сейчас отвалю! Мало не покажется! – зубы "матухи" заскрежетали от злости, и она...врезала дочке по шее...

Та сжала губы, вытянув их в трубочку, и сердито сощурила глазки. Римма хотела что-то сказать, как тут из дома вылетел, как купальщик из бани, как пробка из шампанского, отец семейства собственной персоной.

– Дуська, я все видел из окна! – вопил он. – Не смей бить мою доченьку!

Игнат кинулся к ненаглядной Римме и обнял ее, ласково называя солнышком и медовыми сотами.

– Это ты виноват! – крикнула жена мужу. – Это ты ее избаловал!

Глава 42

Больше, чем друг

Юный Гадетский так и стоял, закрыв лицо руками, горько, тихо плача. Он до сих пор не верил в то, что произошло! Отец его ударил!

– Богдаша! – внезапно раздался обеспокоенный голос Вали у него за спиной, – Ты плачешь?!

Стыдясь чего-то, юноша не ответил, сделав вид, что не услышал. Девушка бросилась к нему, не выдержала и обняла его.

– Я видела, что произошло... – прошептала она тихо.

– Что? – он поднял на нее заплаканные синие глаза.

В ее сердце разлились сочувствие и нежность одновременно. Сама не понимая, что делает, она ласково вытерла слезы с его лица.

– Не надо плакать... Это пройдет. Наверное, ты просто попал под горячую руку...

– Не знаешь, ты из-за чего мы поругались...

Он не выдержал и снова, закрыл лицо руками, зарыдав. Девушка бережно прижала его к себе.

– Они... они... кажется, они и всерьез решили насильно выдать меня за Римму, – всхлипывая, рассказывал Богдан, а Валя успокаивающе и ласково гладила его по голове, – а я не хочу. Она мне совершенно не нравится. Она грубая, неотесанная, навязчивая... Она вообще меня еще сильнее оттолкнула...

– Понимаю-понимаю. Это пройдет.

Будучи в объятиях любимой девушки, юный Гадетский все же не мог успокоиться, и слезы ручьями текли по его щекам. Бедняжка твердил, что родители и не любят его по-настоящему, а Валя утешала, уговаривая, что это не так. Что же он такое говорит? Папа и мама любят своего сына, на то они и его родители... Но Богдан, качая головой, упрямо твердил обратное. Он говорил, что все лишь игрушка для них, которую они считают красивой. Они не интересуются им, его мечтами, желаниями, мыслями... Им плевать на то, что он думает, на то, что не хочет ни выходить за Римму, ни быть моделью. Бедный юноша думал, что родители считают его тупицей, кем-то вроде синеглазого брюнета из анекдотов, которому не хватит мозгов учиться в вузе!

– Они меня совершенно не любят...

– Богдан... – Валя нежно дотронулась до его подбородка, и он взглянул на нее.

– Да...?

– Зато я люблю тебя... – прошептала девушка и, закрыв глаза, нежно-нежно, ласково-ласково коснулась губами его губ.

Богдан, широко раскрыв глаза, сначала не понял, что произошло, а потом... потом он ответил на ее поцелуй, обняв за шею... И хорошо, что никто не видел этого...

* * *

– Анджей! – раздался крик с улицы, и сердце его вздрогнуло в груди, ибо он узнал голос. Сорвавшись с кресла, в котором до этого, уютно устроившись, закутавшись в плед, читал Евгению Стрелкову, юноша бросился в коридор и выбежал на улицу.

– Люда! – он кинулся к ней в объятия.

Она, уткнувшись в его белокурые локоны, вздыхала аромат парфюма, наверное, не в силах поверить в свое счастье. Девушка обняла его и покружила в воздухе, затем они остановились.

– Как же я скучала. Анджей... – прошептала она нежно, – Я прилетела сюда к тебе, только к тебе, чтобы сказать... Я люблю тебя...

– Я тоже люблю тебя! – юноша не верил своего огромному, как целая Вселенная, счастью. – Я так люблю тебя!

Их губы встретились в прекрасном, чарующем поцелуе, и Анджей чувствовал блаженство, как в раю. Сбылась его мечта... Как тут раздался телефонный звонок. "Странно, когда я успел взять с собой мобильник?" – пронеслось в его голове, и он...проснулся. Юноша отрыл глаза и увидел, что сидит в кресле, книга упала на пол, а звон продолжался. Дотянувшись до телефона, что лежал на столике рядом с чашкой недопитого чая, он грустно ответил:

– Да...?

– Анджей, привет! – раздался голос Даши, – Как ты?

– О, Даш привет!

– Что случилось? У тебя такой грустный голос!

– Нет, ничего страшного, – юноша печально обвел взглядом свою юношескую комнату, убранную в романтическом стиле в розовых тонах, – Все нормально.. Просто я уснул с книгой.

Даша разочарованно, с виной в голосе попросила прощения, если разбудила, и Анджей улыбнулся, заверив, что ничего страшного, что все равно это не дело – в кресле спать. Девушка растаяла, в животе запорхали бабочки, "услышав" его улыбку, представив прекрасное, как у ангела, лицо.

– Какую книгу читал? – спросила она.

– Евгению Стрелкову.

– О! Знала бы Людка – обрадовалась бы, что ты ее любимую писательницу читаешь!

– Правда? – обрадовался Анджей.

– Правда, – по интонации юноша понял, что она улыбнулась.

– А как она?

– Она-то? Отлично! Вот только что проводила ее до космодрома!

– Так она была у тебя?

– Ага! Вчера только познакомились с моей подругой Бертой, что помогла ей устроиться в армию Земли. И та познакомила ее со своей подругой, что тут, на Новой Венере, проездом, с Анфисой Габиддулиной. И они вдвоем уехали на Землю.

– Значит, сбылась ее мечта.

Наверное, по интонации Даша догадалась, почему тому немного взгрустнулось.

– Анджей, не поверит она никогда в бога, даже если бы ее насильно притащили на Эккену. Не такие мы люди.

– О чем ты? Я совсем про это не подумал. А как ты?

– О! Я отлично! Просто счастлива! Новая Венера прекрасна!

– Да? Расскажи мне о ней! – Анджей заставил себя улыбнуться.

И Дарья начала взахлеб рассказывать ему о том, как здорово, как чудесно на Новой Венере. Юноша радовался за подругу и даже не догадывался, что он для нее больше, чем друг...

Глава 43

Избалованная царевна

Утром, после ночных съемок клипа, Дима вернулся домой уставший, но довольный. Не став пить чай, юноша сразу же отправился в свою комнату и через полчаса уже лег спать.

Денис сидел у камина с гаджетом, который так не любила его мать, и играл. Мальчик уютно расположился на толстом ковре, облокотившись о кресло. В уши он вставил наушники, чтобы музыка никому не мешала. Таким-то его увидела мать, что вернулась с дежурства.

– А ты что тут делаешь? – удивилась она. – Время одиннадцать утра! Почему не в школе?

Сын не сразу ее услышал. И только, когда та подошла ближе, понял, что больше в комнате не один. Мама повторила свой вопрос, когда мальчик вытащил наушники.

– Ой, а у меня сегодня голова болела. Папа сказал, что, наверное, из-за погоды, и разрешил пропустить сегодня уроки.

– Понятно. А сейчас ничего не болит?

– Ну, мне лучше уже...

– А чего это ты музыку слушаешь тогда, раз голова болела?

Лариса не удержалась, и по ее лицу соскользнула улыбка. Женщина вспомнила себя в его возрасте, и как ей тоже иногда не хотелось идти в школу.

– Это не музыка, это игра.

– А какая разница?

– Большая. Тут музыка на фоне просто. Мам, ну, вот я проиграл, потому что с тобой трепался!

– Можно подумать, ты корову проиграл! И если, – мама подмигнула ему, сделав ударение на слово "Если", – голова болела с утра, то лучше не играть вовсе. Слушай меня – я врач все-таки.

– Я понимаю, мам... Но я услышал, как папа говорил по телефону с этой психологичкой с Эккены, она сказала, что они придут с Эвелинкой. Я готовлюсь морально – когда придут, я не пойду ее встречать, скажу, что из-за наушников не слышал. И потом, лучше с больной головой музыку слушать из игры, чем с больной головой – вопли этого невоспитанного ребенка!

– Эх, не повезло тебе сегодня, сынок, – улыбнулась мать, ласково потрепав Дениса по волосам, -сС утра решил в школу не пойти, и потом узнал, что Эвелина придет. Если бы заранее знал, то бегом бы на уроки побежал!

– Да уж, – смущенно улыбнулся мальчик.

– А где папа?

– Папа с Володей готовят обед для гостей.

– Ну, и хорошо. Ладно, давай. Я пойду поспать. Ты постарайся, чтобы девочка не бегала на второй этаж. У Димы выходной сегодня, и он устал очень после ночных съемок. И я поспать хочу тоже.

– Я папе скажу. Терпеть не могу не управляемых маленьких детей.

И надо же было такому случиться, что в тот момент, послышалось, как открылась дверь, и в дом вошли гости. Мать и сын хитро переглянулись, и Лариса Степановна тихонько выкралась из холла, чтобы не столкнуться с Эмилией и Эвелиной, а Денис тут же засунул в уши наушники, чтобы сказать, что он из-за музыки не понял, что гости уже пришли. Поэтому психолога и ее подопечную встречали Егор Петрович, Каролина Васильевна, дворецкая-экономка, и ее сын Вова. Эмилия помогла девочке снять сапожки, потом разулась сама. Она спросила, где все остальные, и хозяин дома ответил, что кто где, а где именно не знает, наверное, где-то в доме.

Денис проходил уже восьмой уровень игры, как вдруг кто-то вырвал из его ушей наушники, и на экран планшетного компьютера опустилась пухлая детская ручонка. То в холл забежала Эвелинка и села рядом. Мальчик вздрогнул и только воспитание не дало ему отругать девочку.

– Пливет! – сказала она.

Денис сделала вид, что не разобрал, спросив:

– Кто сюда плывёт?

– Да не плывёт, а прррывет!

В голоске ее послышались капризно-сердитые нотки, по-детски, конечно, сердитые.

– А, понятно! – рассмеялся мальчик. – "Прывет"!

– Что ты делаешь?

– Что я делаю? Из-за тебя вот проиграл.

– Дай! – завопила девочка, требовательным тоном.

Внутри Дениса все затрепетало, ему очень хотелось высказать Эвелине все то, что он думает о таких избалованных детях, но сдержался, понимая, что это бесполезно.

– Что тебе дать? – взяв себя в руки, терпеливо спросил мальчик.