Текст книги "Ломбард Проклятых душ. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Мария Шматченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Откроют дверь в мою темницу,

Когда придет на то пора...

Начну с тобою новую страницу,

Уйдя навек я с вытрезвителя двора.

И я приду, любимой мой, родной!

Забуду тусклый свет неволи!

Я подружусь с своей судьбой

И ты забудешь слезы боли!

И я приду, любимой мой, родной!

Забуду тусклый свет неволи!

Я подружусь с своей судьбой

И ты забудешь слезы боли!

Аяй! Аяй! Моя судьбина...!

Ты сжалься надо мной!

Не бей меня, прошу, дубиной

Не позволяй мне быть одной...!

Такую песню, с бездарной лирикой, исполняла молодая певица по-имени Евдокия, стоя в угле ресторанного зала.

"Ужас, ну, и слова-то..." – глядя на достаточно низко висящие красивые люстры над столом, подумалось Евгении Стрижевой. Она чуть не поперхнулась, когда пила воду.

– Ненавижу алкашные песенки, – словно бы прочитав ее мысли, тихо произнес Наиль.

– И не говори... И голосок-то слабенький у девицы, не находишь?

– Да-а-а, – махнул рукой профессиональный певец и преподавать по вокалу, – но для такого репертуара сойдет!

– Вот она бы была благодарная, в отличие от некоторых, – кусая булочку хлеба, мрачно проговорила Евгения.

– Жень, ты о чем?

– О том, что, будь у нее продюсер, она бы не стала детей таскать за собой, к тому же таких невоспитанных. Она бы, наверняка, держалась бы за такую удачу и возможность, а отличие от этого бессовестного мальчишки.

– Мне Эвелина тоже не нравится, но Диму жаль: он до сих пор любит Стешу, а та до сих пор не соизволила даже прощения попросить у него за пощечину.

– Да, и мне его жаль. Но сколько можно-то: неделя прошла! К тому же никто не умер же! Расстались просто... Эх, официантка!

– Что ты делаешь? – просипел Наиль.

Но ответить Стрижевая не успела, так как к ней подошли и спросили, чем могут помочь. Женщина достала визитку из кармана и попросила передать ее ресторанной певичке.

– Ты чего это? – изумился Наиль.

– Ничего! Проучим Диму! Незаменимых не бывает!

– Но Дима-то с образованием! Петь умеет, а эта...

– Петь-то умеет, а вести себя – нет. Ничего, Наиль, проучим. Сегодняшняя выходка стала последней каплей в чаше моего терпения.

Глава 79

Любовь, которая кажется

В тот день, после того устрашающего события на военной базе, от которого он упал в обморок, Рика тут же отвезли в больницу. Даша осталась с ним. Она очень перепугалась за юношу и не отходила от его кровати, с ужасом наблюдая, как капля за каплей лекарство стекает по трубочки в его вену. Наконец ее друг открыл глаза.

– Где я?

– Не бойся, – улыбнулась девушка, – все в порядке.

– Не нашли этого человека, который подкинул мне...?

– Нет, – прервала Даша, и ее мягкая теплая ладонь погладила Рика по щека. – Я так перепугалась за тебя.

– Спасибо... Я тронут...

Какое-то время они помолчали, а потом она вдруг тихо прошептала:

– Кажется, я начинаю влюбляться в тебя...

Сначала он вздрогнул, что девушка даже испугалась за него. Потом горькая улыбка соскользнула по лицу Рика:

– Нельзя в меня влюбляться.

– Почему же...?

– Потому...

– Но почему?

– Потому что...потому что нужно любить, когда дышать без человека сложно, а ни когда тебе что-то "кажется".

Даша пристыжено молчала, корила себя за свои слова. "Кажется..."! Кажется, что Рик обиделся. Она снова погладила его по лицу, но тот дернул головой. Девушка попросила прощения, признавшись, что и сама не знает, что с ней происходит. Но ее такое странное признание, видимо, очень сильно задело юную душу, что он лишь шёпотом попросил подругу покинуть его. Она не хотела, но он повторил просьбу чуть громче. Девушка глубоко вздохнула, обвела взглядом белую больничную палату, окна с жалюзи, пытаясь за что-то зацепиться, найти повод, чтобы отказать в просьбе, но... Пришлось Дарье Соколовой выйти из палаты, но больницу не покинула.

Примерно через два часа капельница закончилась, и юношу отпустили домой, но, едва он вышел в коридор, поправляя на ходу рукава, как увидел, что на белом кожаном диване его дожидается Даша. Тусклый свет лампы выхватывал ее из вечернего сумрака. Услышав шаги, девушка подняла голову и... сползла на пол, подползла к нему на коленях, сказав: "Прости меня, мне так стыдно!". Рик попросил прекратить этот цирк и сейчас же подняться с колен. Девушка послушалась. Он хотел пройти мимо, как она неожиданно обняла его, и юноша...неожиданно не вырвался из ее объятий. Друзья помирились. Вдвоём они покинули больницу.

Дарья подвезла его на такси до дома.

– Пока. Береги себя.

– Спасибо. Мне так страшно!

– Можно я провожу тебя до дверей, Рик?

Юноша кивнул. Девушка расплатилась с таксисткой, и они вышли из машины. Впервые Даша вошла в его подъезд, впервые поднялась на второй этаж, впервые вошла в его квартиру. Маленькая, двухкомнатная, уютная, прибранная, видна была мужская рука. В зале на диване сидел плюшевый мишка, которого хозяину подарила Дарья. Увидев игрушку, девушка улыбнулась. Тут стоял телевизор и сервант, на темном паркете лежал светлый пушистый ковер. В спальню гостья не пошла, естественно – это у них считалось неприличным.

Потом друзья пили чай на кухне, маленькой, теплой и уютной, и Рик поделился с подругой своими страхами. Он, и правда, испытал огромный испуг, граничащий с неподдельной паникой, от выходки человека, похожего на монаха.

– Вдруг это предупреждение? Вдруг они хотят разделаться со мной и со всеми, кто получит подобный "подарочек", если получит?

– Думаю, ему уже не дадут делать такие сюрпризы. А если он задумывал что-то подобное, тогда он – извращенец!

– То, что извращенец – без сомнения. Это-то меня и пугает... Но кто он? Сектант?

Даша согласилась с ним, сказав, что давно думает, что тут орудует какая-то секта, и что очень жаль, ведь Дифда только сегодня поняла, как все это опасно, что это не просто чья-то непонятная шутка, как та думала сначала.

– Надеюсь, это не станет роковой ошибкой, – сама пугаясь своих слов, прошептала Дарья.

– Я тоже на это надеюсь. Спасибо тебе за поддержку. Я никогда этого не забуду. И прости, что грубо отреагировал на то, когда ты просила прощения.

– Это ты меня прости...

– Простим друг друга! – улыбнулся он.

– Да! Как же я люблю твою улыбку.

Он чуть кокетливо, чуть озорно, чуть лукаво улыбнулся ей снова:

– Правда, что ли?

– Правда! Клянусь!

И тут она осознала, что в последние дни вообще не думает об Анджее... Странно... но... Но ей даже стыдно не стало из-за этого. Быть может, она, и правда, любит Рика? Быть может, ей вовсе это не показалось? Дарья, наверное, и никогда не разберётся в себе, но сейчас, сидя с ним на его маленькой, уютной кухоньке, несмотря на жуткое, недавнее происшествие, чувствовала себя счастливой...

Глава 80

Плохой

Официантка, конечно же, передала певице Евдокии визитку: Стрижевая незаметно наблюдала за этим моментом. Но девушка так и не позвонили продюсеру. Наверное, решила, что ее разыгрывают.

А Дима вечером того же дня, когда Евгения Александровна и Наиль, не предупредив его, покинули студию, позвонил и попросил прощения. Женщина слышала в его голосе нотки слез, но почему-то в глубине души ничего не дрогнуло в ней. Она лишь сухо и холодно ответила подопечному: "Ладно. Мне некогда. Перезвони позже".

– Хорошо... – кивнул юноша, в дрожащих руках сжимая телефонную трубку.

Ему было невероятно стыдно за себя! Почему он так безответственно себя повел?! Правда, сначала юноша обиделся, узнав, что его бросили в студии, но дома, вечером, когда мама пришла с работы, он поделился с ней. Лариса Степановна, выслушав сына, сказала, что все-таки они с папой неправы, что студия – это не место для детей. Потом в разговор вступил отец, рассказав, что Эвелинка горько плакала, не хотела опускать "папу", что им некуда было деваться, и потому он, Егор Петрович, поехал с сыном, чтобы присмотреть за малышкой. Мама Димы все равно стояла на своем, что это не дело, что нужно было как-то отвлечь девочку, и не брать ее с собой. Там не детский сад, и никто из сотрудников туда малышей не возит!

И вот теперь, так и сжимая красивыми, музыкальными пальцами телефонную трубку, юноша вспоминал разговор с родителями. Он понял, что они с папой, и правда, поступили не предусмотрительно. Ему было стыдно, что своей безответственностью уже не в первый раз подвел людей!

Неожиданно раздался вопль...Дениса. "Странно, – вздрогнул Дима, – а когда он успел прийти домой после занятий в кружке? Я не слышал, как открыли дверь...". Вернув наконец-то телефонному аппарату его законную трубку, юноша поспешил узнать, в чем дело...

* * *

Денис давным-давно не играл в куклы, хотя многие его ровесники еще любили их. Когда мальчик был еще маленьким, их семья не могла позволить покупать сыну дорогих Араиков. Дима мечтал, что разбогатеет и купит братику столько кукол, сколько тот захочет, а еще и домики, машины, лошадей, мебель, гардероб и все, что душе угодно. Дениска, естественно, был счастлив и невероятно благодарен старшему брату. Теперь же он все реже и реже играл в куклы, и они стояли у него в комнате на полках в витрине.

В тот вечер, вернувшись домой после занятий в кружке, мальчик отравился переодеваться. Он вошел в спальню и глазам своим не поверил... На обоях были нарисованы картинки, на полу валялись подушки, створки витрины распахнуты настежь. К тому же их заляпали наклейками. Денис осторожно вошел и вдруг понял, что куклы с полок в витрине пропали. Внезапно послышалось какое-то шебуршание. Он обернулся и увидел, что в углу между платяным шкафом и туалетным столиком на подушке сидит Эвелина и ломает, – именно ломает, а ни играет, – его кукол! Она оторвала некоторым головы, поменяла головы Араику и Василисе (девушки известного пластмассового юноши), а другим Араикам и Володям разрисовывает лица цветными гелиевым ручками!

– Что это ты делаешь?! – завопил как ненормальный Денис.

Девочка в страхе подняла на него прелестную белокурую головку, и ее ангельски-красивое личико сразу стало грустным и испуганным. По пухлым щечкам покатились слезы.

– Я как лучше хотела! Почему они у тебя такие некрасивые?! Мальчики как девочки, а девочки как мальчики!

Брат ее "папы", по сути, приемный дядя, не выдержал и сам...заплакал. Для малышки это оказалось удивительным: в ее понимании, мальчики не должны лить слезы, потому что они – будущие мужчины.

Внезапно раздались торопливые шаги, и в комнату влетели родители Дениса.

– Что случилось?!

– Смотрите, что она наделала?!

– А-а-а-а-а! – завопила Эвелинка.

– Солнышко! – Егор Петрович, ее приемный дедушка, кинулся к ней и обнял. – Не плачь, девочка моя! Мы все исправим!

Денис стоял и смотрел на эту картину, не зная, что сказать. Он-то думал, что папа хотя бы расстроится, а тот еще ее и жалеет! Мальчик взглянул на мать в поисках поддержки, но та лишь махнула рукой:

– Ты все равно с ними уже не играл.

И с этими словами...вышла из комнаты. Зато прибежал Дима.

– Что случилось? Почему все плачут?! – встревожился тот.

Братик кинулся к нему в объятия. Услышав плач мальчика, Эвелинка на миг перестала плакать, повернула голову и увидела, что Митенька обнимает Дениса, а тот сквозь слезы ему что-то говорит.

– Это мой папа! – малышка кинулась к юноше и смешно маленькими кулачками попыталась толкнуть Дениса от старшего брата.

– Он тебе не папа!

– Нет, папа! Отойди от него!

Дима поднялся, чтобы прекратить этот спор, но ни брат, ни приемная дочка не хотели его опускать и отдавать друг другу: он схватил его за руку, а она – за ногу.

– Перестаньте... – смутился юноша, но потом, понял, что они не слушают его, к тому же, как назло, Егор Петрович, собрав сломанных кукол, видимо, унеся чинить, вышел из спальни сына. – Денис, перестань, пожалуйста, вести себя, как малыш! – рассердился Митенька на братика, наверное, впервые в жизни, а затем нагнулся и взял девочку на руки. – Эвелиночка еще маленькая! А ты-то что себя ведешь так не по-взрослому?!

Денис не верил услышанному: впервые в жизни ему приходилось вот так вот... Впервые он не получил ласковой, доброй поддержки от любимого брата.

– Ты посмотри, что она с моей комнатой сделала, что с куклами...

Дима, обернувшись, сказал спокойно:

– Ну, уберись. А кукол я тебе новых куплю.

С этими словами он покинул комнату, а его братик в слезах кинулся на кровать. Ему казалось, что Эвелина отобрала у него любовь старшего брата. Он чувствовал себя покинутым, преданным и таким плохим и неправильным, раз даже любящий и ласковый Дима так поступил с ним. Значит, он плохой...

Глава 81

Закат звезды

– Что?! – Илья не верил своим ушам. – Ты хочешь привести эту девицу в дом? Ксюша, ты сошла с ума!

– Не только ее, но и ее подругу: не думаю, что Валя оставит Катю.

– Ты с ума сошла! У меня просто слов нет! – муж схватился за голову.

– Илья, пойми! Мне тоже не нравится это, но иначе мы потеряем сына! Тем более она спасла его!

– Его не только она спасла! Что же нам теперь, может, среди бомжих устроить рыцарский турнир, вернее, гопнико-бичовский?! Богдану только исполнится восемнадцать!

– Ну, и что? Мы тоже поженились, когда нам было по столько! Тем более я не ищу ему жену, не заставляю в семнадцать лет...

– Я не дам тебе этого сделать! Я не отдам своего сына за бомжиху!

С этими словами Илья выбежал из комнаты, громко хлопнув дверью. Ксения, выкрикнув его имя, протянула вслед ему руку, но затем медленно опустила ее.

– Как ты не понимаешь, что он любит только ее...? – сорвался шёпот с губ Гадетской.

* * *

– Любовь моя, все обошлось... – ласково шептала на ушко Валя Богдану, обнимая его.

– Да... Благодаря тебе...

Они стояли у балконных дверей в его комнате, поглощенные друг другом. Богдан все еще переживал из-за случившегося, но постепенно успокаивался. Сначала он был шокирован, так шокирован, что ничего не понимал, потом же, осознав какого ужаса избежал, потихоньку начал приходить в себя.

* * *

– Любовь моя, не бойся, все обошлось... – прошептала Люда, глядя на маленькую фотографию Анджея у себя в бумажнике. – Я оставила тебя...

"А это значит, что тебе повезло. Я уйду, чтобы сделать тебя счастливым, – размышляла девушка, даже не подозревая, что ее ждет дальше, – и ты больше не проронишь ни одной слезы из-за обиды на меня...". Тут раздался стук в дверь, и хозяйка кабинета вздрогнула, быстро закрыла бумажник, откашлялась и крикнула: "Войдите!". Это оказалась Анфиса.

– Люд, мне звонила Шагдырова.

– И что? – испуганно спросила Люда.

– Она сказала, что ее очень заинтересовал твой отчет. И если что-то там подтвердится, то она намерена познакомиться с тобой.

– Анфис, а она была по голосу как настроена?

– Отлично, Людка! – Габиддулина подмигнула ей. – Кажется, им нравишься ты! Пошли отметим в буфет чаем сие замечательное событие!

– Пошли! – девушка схватила со спинки стула китель и, торопливо его надевая, благодарила подругу за то, что та отправила ее на Арвиан.

Они спустились на первый этаж и направились в буфет, в котором стоял аромат ванильной выпечки. Анфиса с удовольствием вдохнув его, потерла руками и, сказав, что побезумствует, направилась к прилавку. Люда, которая все еще не могла поверить своему счастью, последовала ее примеру! Надо же! Это первый успех! Все-таки поездка на базу Арвиан оказалась не напрасной! "За Родину, за любимую Землю, – подумалось ей, глаза подёрнулись слезами, так трогательна, так сильна была ее любовь к отчизне, – за Матриархат! И за тебя, Ирлинда!".

* * *

Дима влажной салфеткой вытирал ручки Эвелины, а та вопила, сидя на его коленях.

– Солнышко, не крутись.

– А-а-а-а-а-а!

– Ну, кто тебе велел лезть в краски Дениса? Он ведь развел их не для того, чтобы ты ладошки красила, а для своего батика. Теперь вот мылом не отмоешь ручки – только салфетками.

– А-а-а-а-а!

– Ну, котенок, ну, потерпи!

– Дим, – в зал вошел Володя, – где у тебя салфетки эти? Дай мне их: не могу оттереть диван в прихожей!

– Возьми вот, Вов...

– А-а-а-а-а-а! – вопила Эвелинка.

– Дим! – в зал забежала мама, вернувшаяся с дежурства в санатории. – Время! Опоздаешь!

– Ох, а сколько?! – ахнул юноша, на миг перестав отмывать пальчики девочки.

– А-а-а-а-а-а-а-а! – снова заплакала она, не дав Ларисе Степановне и слов сказать, но та все-таки одновременно с ней, крикнула сыну:

– Уже час!

– Что?! – воскликнул Дима, и из глаз хлынули слезы. – Мамочка, отмой, пожалуйста, Эвелиночке руки...

– Не-е-е-ет! Я хочу, чтобы папа... – запричитала девочка.

– Ну, котенок...!

В этот же момент раздался протяжный звонок в домофон, такой протяжный, словно бы кто-то, нажимая на кнопку, не убирал пальца. Володя, оттиравший запачканный Эвелиниными ручонками диванчик в прихожей, вздрогнул. Он крикнул своей маме, чтобы та открыла, так как сам не может. Каролина Васильевна прибежала. Егор Петрович удивленный, вытирая руки в муке о фартук, выбежал в коридор. Экономка-дворецкая открыла входную дверь, и в прихожую вбежала разъяренная Евгения Александровна. Она кивнула всем и не слишком дружелюбно поздоровалась со всеми собравшимися, ни с каждым отдельно, а затем спросила, где ее подопечный. В этот момент, на ходу надевая модный пиджак, в холл выбежал Дима. Он начал просить прощения у продюсера, за ним, с капризным воплем, бежала Эвелина. Лицо Стрижевой исказила презрительная, злая гримаса.

– Все понятно с тобой! Ты меня достал, Митенька! Достал!

– Ну, Евгения Александровна...!

– А-а-а-а-а-а-а! – закапризничала Эвелинка.

– Уберите отсюда этого ребенка! – истерично вскрикнула продюсер. И Егор Петрович подбежал к внучке.

– Пойдем-пойдем, моя милая...

Но девочка, с воплем: "Хочу к папе!", вцепилась в ногу Димы.

– Солнышко, милая... – начал было юноша.

– Хв-а-а-а-а-а-а-тит! – закричала Евгения Александровна, и Каролина Васильевна, подумав, что ее сейчас хватит Кондрат, кинулась к ней.

На крики прибежала Лариса Степановна.

– Что это еще за деревенщина такая?! – кричала Евгения Александровна, – Ребенка успокоить не могут! Послушай ты, Дима, выбирай: или музыкальная карьера, или чужая, к черту, дочка!

Юноша прошептал имя своей продюсера, глаза его были на мокром месте. Егор Петрович все-таки оторвал вопящую Эвелинку от сына и увел ее на кухню.

– Ты достал меня! Выходки твоей дочки сидят у меня вот тут! – Женщина представила ребро руки к горлу. – Меня это все достало! Звони Стеше – это ее родственница, пусть забирает ее к чёртовой матери!

– Вы же знаете, мы расстались, как я стану ей звонить?

– А вот, не знаю как!

– К тому же я не хочу девочку отдавать! Она боится Стешу – та ее ненавидит!

– Мне плевать, кого она "навидит" , а кого ненавидит! Пусть ее родня забирает – она не твоя дочка! Пусть Морозовы сами разбираются со своим дебильным семейством!

– Евгения Александровна, может, чаю? – тихо спросил Женщину Вова, который уже оттер диван и теперь снимал с рук резиновые перчатки.

– Не хочу я никакой чай! Дима, в последний раз тебя спрашиваю, ты чего это обнаглел?! Что ты себе позволяешь?! Звездную болезнь завел?! Опять ведь опоздал ты, папаша-декретник хренов!

– Если вы меня так оскорбляйте, то откажитесь от меня!

– Да! Я от тебя отказываюсь! Завтра же пришлю сюда документ о разрыве контракта! Хватит меня позорить вечными опозданиями!

– А-а-а-а-а-а-а-а! – Эвелинка умудрилась выбежать из кухни, куда ее забрал Егор Петрович. Дед, с извиняющимся видом, спешил за ней, почему-то согнувшись, словно бы у него болела спина. Мужчина, наверное, не хотел никому мешать.

– Да уберите вы этого ребенка!

– Евгения Александровна, успокойтесь, пожалуйста, – сказала мать Димы. – Давайте завтра поговорим, когда все успокоятся?

– Я больше с вашим семейством говорить не хочу. Я вам говорила, Лариса Степановна, о Стеше. Вот до чего довела вашу семью их дурацкая, идиотская семейка!

– Не говорите так! Я виноват, понимаю! Простите меня, пожалуйста, умоляю! Но семья-то моя при чем, при чем тут мои близкие, мои родные, любимые люди?! – взмолился вдруг Дима. – Я понимаю, я признаю, я виноват! Но позвольте мне все исправить, дайте мне шанс!

Евгения Александровна немного успокоилась и немного спокойней, но недоверчиво, спросила его:

– Ты отправишь девочку Стеше?

– Нет, я что-нибудь придумаю! Я не могу, поймите, причинить такую боль сиротке, отдав людям, которые терпеть ее не могут... И...

– А-а-а-а-а-а-а!

– С меня хватит! Ты будешь всю жизнь "что-нибудь придумывать", а я должна ждать, пока у тебя совесть проснется?

Дима закрыл лицо руками и проговорил:

– Прошу вас...

– И слышать ничего не хочу! Но ты не расстраивайся! "Ни одна же карьера не стоит ребенка", – передразнила его Стрижевая

–А-а-а-а-а-а-а-а!

– Евгения Александровна, я... Я готов поговорить с...

– А-а-а-а-а-а-а-а!

Продюсер посмотрела, как эта маленькая, хорошенькая, белокурая девочка, задрав головку, топая ножкой, размахивая пухленькими ручками, капризничала. И ни одной умилительной мысли не возникло в голове Женщины.

– А-а-а-а-а-а! У-у-у-у-у-у-у!

– Ты никому не станешь нужным, Дима! – воскликнула Евгения Александровна. – Тебя все забудут! Тебя даже на радио слова "Радио "Эльмира"" петь не возьмут!

Развернулась и выбежала за дверью, громко ею хлопнув. Дима, поняв, что все кончено, закрыв лицо руками, медленно опустился на колени и горько заплакал. Мама бросилась к нему, присела рядом и обняла.

– А-а-а-а-а-а-а-а! – снова завопила вдруг девочка.

– Да уберите вы этого ребенка! – уже крикнула ни Евгения Александровна, а Лариса Степановна.

Все было кончено. Начался закат карьеры звезды Дмитрия Крилла.

Глава 82

Война

Евгения Александровна свои угрозы исполнила, прислав на другой же день, после скандала, в дом Димы Наиля, который привез документы о разрыве контракта. Больше Стрижевая не являлась продюсером Дмитрия Крилла, да и больше никого Дмитрия Крилла и не существовало. Снова был Криленков Дима...

Минул месяц... Митенька страдал. Богдан каждый день звонил ему, но ничего изменить у него не получалось. И Анджей тоже был не в силах что-либо изменить в лучшую сторону в жизни своего друга.

Хотя у них и работала прислуга, Диме приходилось все делать самому, так как Эвелинка не любила то, что не от папы. Но вся еда, – хотя юноша и готовил хорошо, – оказывалась либо на полу, либо на одежде, либо на столе, но никак не в ротике девочки. После той кошмарной ночи, когда маленькая инопланетянка рассказала о страшном сне, она стала часто канючить, чтобы остаться спать в комнате приемного отца, тем более, там так красиво: пианино, кровать с пологом, зеркала... В итоге через несколько дней Дмитрий распорядился, чтобы к нему в спальню принесли вторую кровать, поменьше...для себя, так как Эвелина оккупировала его, "как у принцессы". Да, странно все это было слушать. "Как у принцессы" для землян – это казарма, а королевские кровати с балдахинами – это для "принцев", то есть для мальчиков. Если девочка увлекается чем-то подобным, все хватались за голову: не сторонница ли растет нетрадиционных взглядов на любовь?!

Итак, Эвелина полностью обжилась в новом доме, но стать землянкой не могла. Она играла в куклы, как мальчик, любила все розовое, оборочки, бантики. Она верила, как многие ее эккенянские сверстницы, что каждая девочка – принцесса, причем, принцесса капризная и своенравная. Ей многое оставалось непривычным тут: подружка главного кукла, Араика, по-имени Василиса, оказалось, отнюдь, не похожа, на свои аналоги с Эккены. Эта игрушечная девушка выглядела, скорее, как Стеша, а ни, как принцесса с Планетарного Сириуса. А сам Араик и его приятель Володя так похожи на Диму, Богдана и их друзей! Совсем-совсем не то! Но это все же не мешало Эвелине отнимать у мальчиков кукол, навязывая свою идеологию: им полагается играть в машинки и солдатики. У Димы частенько случались стычки из-за этого с папочками на детских площадках. Его дочурку тут же местные сверстники окрестили «юным гомиком». Он не мог сказать девочке: «Веди себя так, как ведут себя мальчики у тебя на родине».

* * *

В доме Гадетских в это время многое изменилось, и все его обитали до сих пор прибывали в шоке. Ксения Ивановна выделила в доме две комнаты для Кати и Вали, отправила обеих в вечернюю школу. Илья Валерьянович еле это терпел, только осознание того, что он – "сам не бомж, и не гопник, а приличный мужчина", не позволяло ему выказывать недовольство. Он просто принял для себя решение – как можно реже бывать дома, пропадая в салонах красоты или оправляясь с друзьями на шоппинг. Ксении Ивановне некуда было деваться, да она радовалась и этому, тому, что хоть скандалов не случалось.

Но Богдан был счастлив! Он не мог поверить, что это не сон, а происходит на самом деле! Воспоминание о неприятном инциденте с Риммой больше не причиняли ему боли. Валенька была рядом с ним. Он с радостью помогал ей делать домашние задания. И даже Галя иногда подсказывала что-то. Фотограф, и правда, стала готовить Богдана к подиуму, ему даже дал несколько мастер-классов сам Збигнев Би, и тем самым развеял слухи о своей высокомерности.

Валентине, конечно, не нравилось, совсем не нравилось то, что Ксения Ивановна так помогает ей и Кате, что им помогают, а девушке хотелось добиться все самой. Но она терпела все это лишь ради любимого. И даже виду не показывала, что ненавидит эту ситуацию.

А потом настал День Рождения Богдана. Мать устроила роскошный праздник. Она подарила сыну квартиру. Поздравить его пришли все друзья. Дима оставил дочку дома со своими родителями. Бедный юноша все еще страдал от разлуки со Стешей и с музыкой, но, чтобы не причинять боль своим настроением Богдану, и виду не показал. Он даже спел несколько песен.

* * *

Людмиле Саяна Шагдырова пока не звонила, и девушка спокойно несла свою службу, иногда исполняя какие-то мелкие поручения, типа провести учения в какой-нибудь роте или проверить подготовку военных врачей в медицинских вузах.

Даша звонила подруге на Землю, так часто, как только могла. Она рассказала ей, что снова стала Соколовой – с Родины прислали новые документы. И однажды Людмила услышала, как радостно звучит ее голос, когда та произносит имя Рика.

Девушка-певичка все-таки позвонила Евгении Стрижевой, и у известной продюсера и известного "звездного" преподавателя по вокалу Наиля появилась новая подопечная...

Жизнь продолжалась...

* * *

Но однажды в новостях передали, что правители стран пришли к единому мнению. Девятнадцатилетний принц Дариан, внук королевы Астарты, пропавший год назад, был найден мертвым в долине скал. Нашлась куртка Его Высочества, в кармане которой обнаружили его предсмертную записку: "Может быть, она бы и получила мое сердце, но руку – никогда". Его хотели насильно отдать "за жену" по расчету, за дочку президента страны-соседки Марианеллы Васильковой. Слова Дариана оказались пророческими: когда нашли его останки, в леднике обнаружили руку, но сердце уже обнаружить не удалось. Эта жуткая смерть потрясла строгую бабушку-королеву. Ее Величество, которая одна из правителей, не хотела ввязываться в войну, на одном из референдумов проголосовала "За". Земля вступила в космическую войну за господство в галактике Андромеды...

Глава 83

К сожалению?

Рик оправился от потрясения и уже вышел на работу. В один из вечеров Даша пригласила его отпраздновать ее смену фамилии на Соколову. Девушка хотела сделать это в ресторане, но, посоветовавшись с юношей, передумала. Что может быть лучше их любимого, уютного кафе, в котором их уже все знают?

Когда Рик еще был на больничном, подруга навещала его после работы каждый день. Она поила его мятным чаем, что успокаивает нервы, если верить советам дедушек. Они вдвоём даже как-то пытались испечь кекс, который не пропёкся, и его пришлось выкинуть. Даша за все это время очень привязалась к юноше. Быть может, сказалась ее странная потребность всех спасать, утешать...? Она не знала. Знала лишь одно: ей очень хорошо с Риком.

И сидя в кафе в тот вечер, девушка в какой раз убеждалась в этом. Им было хорошо и свободно, что ни разу не вспомнили сектантские книженции. Друзья болтали, смеялись, вспоминали анекдоты, забавные истории... Но неожиданно Даша пошутила:

– Так чудесно себя чувствовать снова Соколовой! Рекомендую!

– Что рекомендуешь? – не понял юноша.

– Стать Соколовым. Настоятельно рекомендую!

– Даша, мы вроде бы не пили алкоголь... Или ты с утра сначала в одиночестве отметила возвращение к тебе родной фамилии, а потом меня только пригласила?

– А я не шучу.

– Даже, если и шутишь, нужно заметить, что шутка не удалась.

– Рик Соколов... – подкалывала Даша, сделав романтически-мечтательный вид. – Кстати... – вдруг осенило девушку, – а ты Рик?

– Конечно!

– Правда? Прямо так и написано в паспорте? У меня в паспорте ведь не "Даша" написано, а "Дарья". А у тебя как? Может быть, ты – Ричард, Рикардо или, может быть, Рустам или Рифкат?

– Неважно... – юноша низко опустил голову, – мне эта тема неприятна... Она...она связана с одним из родственников...

– Прости...

– Ничего, ты ведь не знала.

Дарья занервничала, мысленно она уже корила себя за свою дурацкую, неудачную шутку про фамилию. Разговор зашел в тупик, не клеился. Неожиданно, – такого в этом кафе никогда не случалось, а, может быть, они ни попадали ни разу, – по залу плавно полилась мелодия, потом кто-то запел. Вечер живой музыки... Ресторанный певец перепел известную песню Шибриса Си о любви. Некоторые пары затанцевали. Дарья, нежно коснувшись пальцами руки своего друга, радуясь, что появился шанс разрядить обстановку, пригласила его на танец. Он кивнул в ответ. Девушка обняла и, как и все пары, просто двигались и качались в такт музыки.

– Прости меня, что напомнила тебе о чем-то...

– И ты меня прости. Я шуток совсем не понимаю.

– А я не умею шутить.

– Умеешь, – с улыбкой возразил Рик.

– Но я не хочу шутить, когда говорю о своих чувствах, – неожиданно серьезно, и даже чуть сердито и обидчиво заявила девушка.

Юноша вздрогнул ведь – ну, никак, – не ожидал такой фразы. Удивлённо он спросил, что та имеет в виду.

– Я люблю тебя. Да, черт возьми, я не шучу... Почему ты мне не веришь? Почему все переводишь в шутку?

– Но...

Она смотрела в его глаза, играла красивая музыка. Дарья не в силах совладать с собой, не дала ему закончить, нежно, робко поцеловав в губы.

– Я люблю тебя, Рик...

Взглянув ошарашенными глазами в ее глаза, юноша, словно бы борясь с самим собой, ответил после некоторого молчания:

– К сожалению...я тоже люблю тебя.

Даша хотела возмутиться – почему это, "к сожалению", но что-то не дало ей этого сделать, и она не смогла на него рассердиться, даже если бы задалась целью, все равно бы не получилось. Она снова поцеловала его, и Рик, понимая, что не совсем прилично целоваться у всех на глазах, все-таки не оттолкнул девушку, а ответил на ее поцелуй нежным поцелуем...