Текст книги "Попаданка для чёрного дракона (СИ)"

Автор книги: Мария Саксонок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

На следующий день, подготавливая новую порцию золотистой сахарной ваты, я тяжело вздохнула, и с удивлением заметила, что рядом кто-то вздохнул так же, будто эхо. Даже трижды. Обведя взглядом девушек, с удивлением подметила, что не одна я тут несчастно влюбленная.

Марион сидела перед духовкой, в которой готовилась очередная порция коржей для пирожных и тяжело вздыхала, косясь на таймер. Ну, тут понятно, думает о своем драконе Арвине. Козел он все же упрямый. Другой на его месте попросил бы прощения, а потом Марион, небось, и сдалась бы и надела браслет. Но этот упрямец не извинится. Хотя они друг друга стоят.

Рядом со мной, несчастно вздыхая, нарезала на кусочки местные фрукты для начинки Эмма. Тихая незаметная девушка, безотказная и безропотная. Иногда она ненароком бросала через плечо взгляды в сторону господина Дарбера. Не знаю, что ей так приглянулось, но вообще-то, когда, добиваясь разрешения на установку столиков на улице, наш хозяин не посещал кухню, работницы нет-нет да заводили пластинку о том, что и платить могли бы побольше и без всяких там выкрутасов и красивостей готовить, и время на эти столики не тратить. А Эмма, наша тихая безропотная Эмма, всегда бросалась его защищать, чем вызывала хохот замужних поварих. Не то, чтобы господин Дарбер был чем-то уж плох. Он был уже взрослым мужчиной под сорок лет, плотным, но не толстым, прекрасно умел готовить и сам создал свой бизнес с нуля. Был он вдов и имел двоих детей семи и восьми лет: мальчика и девочку. В сторону наших дам даже и не думал смотреть, хоть возглавлял женский коллектив. Когда нужно было задержаться, чтобы доделать заказ или еще что, Эмма всегда первая бросалась ему на помощь.

– У него же дети, ему нужно домой, – краснея, приговаривала она.

Ага, у него дети и у них есть няня. Господин Дарбер, правда, никого в деньгах не обижал и за сверхурочную работу доплачивал втрое против обычного. Но никак иначе, кроме как денежно, интерес Эммы к себе не поощрял.

Еще один тяжелый вздох послышался близь двери в зал. Там присела на минутку передохнуть Клодина и сейчас в щелочку подглядывала за посетителями. У меня от удивления брови взлетели почти под косынку. Клодина, наша легкомысленная веселушка, которая не в силах не болтать ежесекундно, косилась в зал с тоскливым видом и вздыхала. Вероятно, ей приглянулся кто-то из посетителей.

Подумав, я бросила венчик, которым взбивала вручную сахарную пену, и выключила конфорку:

– Девки, а что это мы скучаем? Давайте-ка устроим девичник!

– Что? – удивленно оглянулась на меня Эмма, вынырнув из своих мыслей.

– Какой девичник? – выпрямилась Марион.

– Самый настоящий девичник: купим мяса и сладостей, чайку и вина и устроим посиделки! – важно взмахнула я венчиком, на котором повисла золотистая ниточка сахарной ваты.

– Тогда лучше самим приготовить, – хихикнула Эмма, – мы ж все умеем.

– Давайте ко мне в гости, у меня места много, – улыбнулась скромно Марион.

– Клодина, ты с нами? – окликнула я официантку.

Она будто встряхнулась от своей грусти, вскочила с места и разулыбалась:

– Девичник? А что это? А что готовить будем? А я готовить совсем не умею! А можно сделать такие же красивые пирожные, с золотыми цветами?..

Я улыбнулась и только закивала. Верно. Вино и вкусные пирожные – лучшее средство от неразделенной любви. А, может, и еще что-то придумаем, четыре-то головы лучше, чем одна.

Глава 6–1

Во всем была виновата старая привязчивая песенка.

Я не помнила, как у меня в голове всплыл мотивчик из фильма Карнавальная ночь, кажется, к тому времени мы уже закончили первую бутылку вина, а вот пирожные еще не были готовы. Остальные вроде бы мясом закусывали, но я решила, что я на диете – полученную в новом мире красоту я пыталась блюсти, особенно учитывая, что стандарты красоты тут не отличаются от земных, а профессия у меня не располагает, да и зелье похудения достать больше негде. Короче, пила я с остальными наравне, а, может, и поболе, но толком не закусывала, поэтому развезло меня значительно. Не то, чтобы я сильно опьянела, но уже «в теле такая приятная гибкость образовалась»*, и я начала напевать себе под нос, но хотя бы без слов.

– Что это за мелодия? – удивилась Клодина, взбивая крем.

– Это старая баллада на неизвестном вам языке, – хихикнула я.

– Расскажи! – обрадовались все девчонки.

Я попыталась собрать мозги в кучу, чтобы адаптировать сюжет к местным реалиям:

– Это баллада о девушке, работающей в таверне, которую частенько посещали молодые люди, работающие рядом. Они все были заняты своими делами и ее только поторапливали, чтобы скорее несла обед, а кроме того на нее никто внимания не обращал. Но однажды в городе был карнавал, и в этот вечер все внимание посетителей таверны было приковано к прекрасной незнакомке. Все парни, переодетые в разные костюмы, хотели обратить на себя ее внимание, звали танцевать. А кто она – никто и не понял.

– Неужели? – ахнула Эмма.

– Когда на следующий день те же посетители собрались в таверне, то только и разговоров было о прошедшем карнавале. Каково же было всеобщее удивление, когда обед им подала та самая прекрасная незнакомка.

– Вот бы мне так, – я даже не поняла, кто это сказал: Эмма или Клодина, а то и обе сразу.

– Почему нет, – хмыкнула Марион, – в Замке как раз скоро состоится маскарад.

– Да как же это? – ахнула Эмма.

– Так ведь платье нужно, маска, – добавила Клодина.

– И билет, наверное, нужен? Или проход открыт для всех? – усомнилась я.

– Ну, положим, билеты я могу достать, – сощурилась Марион.

– Это же нереально, – вздохнула почти всхлипнула Эмма.

– Бал в Черном замке – это же мечта, – восторженно прошептала Клодина.

Я оглядела всех четырех чуть прищуренным взглядом:

– Четыре платья, четыре маски, макияж, прически, обувь, билеты, транспорт… да, это действительно сложно, я бы одна не решилась, – хмыкнула я.

У Эммы задрожала нижняя губа.

– Но ты не одна, – поняла мой намек Марион. – Нас ведь четверо.

– А вчетвером мы, быть может, что-то сможем? – спросила я.

– Я могу достать билеты, – напомнила Марион.

– А я могу попытаться добыть платья, – неожиданно встряла Камилла. Мы все уставились на нее удивленно. – Моя тетушка работает швеей, у нее собственная мастерская. Есть там и готовые образцы, чтобы было что показать клиенткам, но их никто не желает покупать и не хочет надевать, всем хочется свое что-то придумать. Если вернуть потом все в целости и сохранности…

В тот вечер мы сделали пирожные и украсили их как когда-то торт для лорда Керуша – каждое прекрасным леденцовым цветком. Оказывается, в этом мире он был таким же символом любви, как и сердце, даже более желанным – как недостижимый идеал. И, кажется, каждая девушка, получив свое пирожное с прекрасным золотым лотосом, загадала желание достичь своей любви.

Конечно, на нашем пути вставало множество препятствий, но нас было четверо, и мы активно принялись за их решение. Началось все с того, что, протрезвев на утро, девушки были шокированы мыслью, что я вообще-то тоже хочу на карнавал. Как так – ведьма же. И платье цветное ведьме не положено, и волосы нельзя показывать, и вообще. Но я заявила, что это только традиции, и мне на них плевать, и вообще на балу никто не узнает, что я ведьма, поэтому не будет подбирать мои волосы и пытаться проклясть или из-за чего там еще ведьмы их прячут.

Слава всем Богам, Марион за меня заступилась. В конце концов, ведьмы тоже иногда хотят веселиться и танцевать. Точно, танцы! Я ведь о них совсем забыла! Девушки были в шоке, узнав, что я не умею танцевать. Пришлось срочно учиться, я притаптывала даже во время работы, ваяя очередные леденцы.

Конфеты мои становились все более детальными, на колбасках уже прослеживался не простой однотонный рисунок, а сложные многогранные элементы, похожие на калейдоскоп. Для этого я получила-таки еще пару цветов. Мне покорился синий, который я делала из местной ягоды, похожей на чернику, и зеленый, который я добывала из зелени, по виду напоминающей листья одуванчика, а по вкусу скорее щавель. Зеленые конфетки приобретали легкий кисловатый привкус, и стали моими любимыми. Смешивая эти цвета, я могла добавить еще оттенки в свой калейдоскоп. Я складывала рисунок в форме треугольника, тщательно растягивала его, чтобы не повредить рисунок, резала на шесть частей, и их уже складывала так, чтобы получился шестигранник, каждая часть которого повторяла один и тот же рисунок. Получалось долго и сложно, легко было запороть такую работу, но зато красиво и интересно.

А еще я подумывала о том, чтобы когда-нибудь замахнуться на что-то вроде Амэдзаику – это японское искусство создания фигурок из карамели. Такие конфеты выглядели как изящные стеклянные фигурки с переходом цвета, со множественными деталями. Я как-то видела видео создания нескольких фигурок, было очень красиво, но я никогда ничего подобного сделать не пыталась, предпочитая те методики, в которых требовалось скорее умение, ремесло, чем художественная лепка.

Но к балу я сделала для каждой из девочек по подарку: по большому фигурному леденцу-сердцу малинового цвета, на передней части которого выдавила что-то вроде цветка. Свет, проходя через леденец, красиво подсвечивал лепестки.

Как ни странно, мы справились и к дню бала все было готово, насколько это было возможно. Оказалось, что одна из девушек, работавших на кухне, прежде еще до замужества была горничной у состоятельной дамы и могла сделать всем прически. Платья и к ним маски мы получили от родственницы Камиллы с обещанием возврата, правда, к ней мне приходилось ходить не в своих ведьменских тряпках, а переодеваться у Марион в обычную одежду, так как ведьме цветные платья не полагаются даже на маскараде. Местным танцам меня подучили как смогли, они были не такие уж сложные, да и девушки бывали на балах разные, не все умели танцевать хорошо. На обувь пришлось потратиться, но и здесь у вездесущей Клодин оказались свои связи, и она помогла нам со скидкой. Макияж всем четверым делала я сама. Из земной косметики с собой у меня был тональник, пудра, румяна, помада, карандаш для глаз и тени в коричневой гамме – все же я с работы попала, а не с вечеринки, но по местным меркам и это было сокровищем.

С транспортом вышло неожиданно. Я увидела как-то на улице своего знакомца, который когда-то в первый день подвозил меня от замка на телеге, но уже на козлах вполне приличной открытой кареты. Присмотрелась, смело его остановила. Оказалось, что он женился, а тесть пристроил его возницей в хороший дом на приличное место. И все это он связывал с моим фиктивным благословением. Я и решила обнаглеть и спросила, не сможет ли он подвезти на этой карете четырех леди до замка нужным вечером?

– Для вас – что угодно, – поклонился мне парень. – Я сперва хозяев на маскарад отвезу, а потом могу заехать. Хозяин пожилой, он дольше чем на час на балу не останется, ему только всех знакомых поприветствовать и домой. А потом я смогу вернуться за вами и с бала забрать. Только нужно обязательно к часу ночи вернуть карету во двор, в час охрана дом обходит, могут заметить отсутствие.

– Не волнуйся, к половине первого твои пассажирки будут ждать на крыльце. А если нет – можешь смело уезжать, сами домой доберутся, я тебе лишних неприятностей не желаю, – я не стала уточнять, что и сама буду среди тех пассажирок, чтобы не шокировать парня тем, что ведьма тоже может переодеться. – Ты только смотри, сильно-то не злоупотребляй. Мне предложил подвести – это понятно, но сильно не наглей, чтобы хозяин не осерчал.

– Конечно, госпожа, как можно. Я за свое место очень держусь.

– Ну, тогда спасибо, – улыбнулась я. – Надеюсь на тебя.

А в то утро, когда мы должны были поехать на маскарад, и все уже было подготовлено и организовано, едва я проснулась, как Граар огорошил меня новостью:

– Кажется, я заболел, – произнес он трагическим шепотом и картинно повалился на подушку.

* В теле такая приятная гибкость образовалась – фраза из мультфильма «падал прошлогодний снег»

Граарчик страдал картинно и вздыхал тяжко:

– Конечно, иди на работу. Я понимаю. Это важнее, чем я, – и взгляд несчастный-несчастный.

– Да что такое? Что у тебя болит? – пыталась разобраться я.

– Ох, да какая разница! Пусть я даже умру, лишь бы тебя это слишком сильно не напрягло. Просто вынеси мое тело куда-нибудь на гору и оставь, пусть меня мыши съедят, – еще более страдальческим тоном произнес он.

Котяра явно переигрывал, так что сочувствовать ему выходило плохо, но я никак не могла сообразить, что же происходит на самом деле и в чем причина его поведения. Он только елозил по подушке спиной, словно валерьянки кто налил, и строил из себя умирающего.

– Иди поешь хоть, – предложила я.

– У тебя же ничего не осталось, – ярко-зеленый глаза подозрительно приоткрылся.

– Я вспомнила, что у меня осталось еще немного леденцов, – соврала я, на самом-то деле просто не хотела отдавать все этому проглоту в один день и приберегла, а то он ведь может уничтожить и кило сахара в один присест. Залезла в дальний шкафчик и вытащила из него кулек пергаментной бумаги, высыпала в миску и поставила на стол – котяра ел исключительно а столе, потому что «он же не собака».

– Ну, ладно, давай, – обрадовался Граар, мгновенно забыл о своей болезни и, взмахнув крыльями, перелетел на стол, который слышно скрипнул под его весом. Он захрустел леденцами, разбрасывая вокруг сахарную крошку, а я присмотрелась.

На спине Граара как раз между крыльями летучей мыши было видно пятно более светлого цвета на его дымчато-серой шкуре, покрытой мелкими чешуйками. Внимательно приглядевшись, я заметила, что в этом месте чешуйки будто отслаиваются. Может у него раздражение какое-нибудь? Вроде диатеза у детей от большого количество сладостей. Может, аллергия? Я аккуратно притронулась пальцами к этому участку – Граар не отреагировал. Медленно провела пальцами – тонкая кожица будто двигалась под пальцами странным образом.

– О, да, давай, почеши там, – простонал котяра, оторвавшись на миг от еды и прищуривая глаза.

Я покорно почесала, продолжая разглядывать спинку. Вроде бы ему было не больно, а даже приятно, кот басовито замурчал и опять зачавкал леденцами – как только у него это получается одновременно? Я сместила руку чуть вбок, и тут заметила, что зона более темной кожи Граара будто побелела под моими пальцами, словно отслоилась, стала легче двигаться. И тут я поняла:

– Да ты же линяешь! Ты просто вырос, вот и начал линять, ты совсем и не болен!

– Как это не болен? У меня все чешется! – от возмущения Граар оторвался от своей миски.

– Ну, это же не болезнь, а естественный процесс, – возразила я.

– Все равно! Ты должна остаться сегодня дома, не ходить на работу, а чесать меня везде, где чешется! – заявило наглое животное.

– Но я не могу! – возмутилась я. – Мне нужно работать. И потом, если я не пойду на работу, как я тебя кормить-то буду?

– Леденцы приготовишь, – предположил Граар.

– А из чего? Я их не из воздуха делаю, я деньги зарабатываю, чтобы сахар купить. И потом, вечером мы с девочками идем на бал.

– И ты променяешь меня на какой-то там бал?! – в его глазах было совершеннейшее неверие в то, что это возможно.

– Конечно, да! – возмутилась я.

Граар рухнул на стол, будто подкошенный, картинно закидывая лапу на морду. Стол под ним жалобно скрипнул:

– Я знал. Я знал, что меня никто не ценит. Никто обо мне не заботится. Никому я не нужен.

– Не преувеличивай, – буркнула я. – И вообще, что я могу-то? Перелиняешь – перестанет чесаться.

– А почесать? – жалобно протянул он.

Я закатила глаза, а потом вдруг вспомнила. Ну, точно. В чем-то этот мир благодаря магии был довольно современен, а в чем-то совершенно архаичен. Я сбегала в ванную и притащила оттуда стиральную доску: деревянную штуку с ребрышками-насечками, по которым руками следовало тереть одежду, чтобы отстирать. Положила ее на пол ребристой стороной вверх.

– Что это? – недоверчиво осведомился Граар.

– Это тебе чесалка. Чешись сам хоть целый день, ни в чем себе не отказывай, – бросила я. – После работы я занесу тебе леденцов, а потом побегу к Марион собираться на бал. Надеюсь, у тебя все будет хорошо. На улицу тогда пока не летай, посиди дома, раз болеешь.

– Черствая женщина, – буркнул кот, потираясь спиной о стиральную доску.

– Не скучай и помни, что новая шкурка будет зато красивая и блестящая, – бросила я и выбежала вон из дома. Разборки с котом отняли у меня время, так что позавтракать я не успела, но, надеюсь, смогу чего-нибудь перехватить в кафе.

А вечером нас четверых ждал бал.

Что обычно представляют, когда героиня отправляется на бал? Десяток служанок, целый день отмоканий в ваннах, разных притираний, маникюр-педикюр, маски для кожи и волос, потом услуги массажиста, куафера, который делает прическу, визажиста, великолепное платье и в конце прекрасная дева просто не может узнать себя в зеркале и замирает в восхищении.

Мы же вломились домой к Марион красные, запыхавшиеся, мокрые после трудового дня. Повезло, что господин Дарбер согласился отпустить нас четверых чуть пораньше, помня, что мы никогда не отказывались от переработок.

– Боги, неужели это возможно, неужели это возможно? – причитала Эмма.

Пока я бегала домой кормить обиженного Граара, гостиная дома Марион превратилась в настоящий салон красоты. В доме было две ванны, где быстренько во время моего отсутствия вымылись Клодина и Эмма, дальше была наша с Марион очередь. Потом поспешные сборы, помогая друг другу. Мы все волновались, что Марго, которая согласилась помочь нам с прическами, не успеет, но она пришла, когда я уже начала красить Эмму. Не то чтобы я была таким уж мастером макияжа, я бы с удовольствием передоверила эту обязанность художнице-Марион, но та только недоуменно посмотрела на карандаш, палетку и кисточку:

– Да я бы нарисовала красками, а что с этим делать – понятия не имею.

В общем, наложила тон своим тональником, чтобы выровнять цвет кожи – повезло, что среди нас не нашлось сильно смуглых девочек, кому бы цвет совсем не подошел, немного припудрить, в палетке с румянами был и скульптор, но я, честно сказать, не очень им пользовалась, только капельку. Чуть добавить коричневых теней (других нет, у меня с собой была нюдовая палетка, чтобы поправлять макияж на работе), чуть подтемнить коричневым карандашом основания ресниц и брови, накрасить ресницы всем тушью, тронуть розовым блеском губы.

– Боже, Рина, ты волшебница! – ахнула Эмма, глядя на себя в зеркало. Хотя ей-то что, она темненькая, у нее свои и брови и ресницы, пусть и не очень длинные, но густые и закрученные, это я блондинка, мне если лицо не нарисовать, то как моль бледная.

Кроме меня, макияж сильно преобразил Марион, она ведь тоже блондинка, но она только небрежно глянула в зеркало и плечами пожала. Клодина же прилипла к своему отражению и никак не могла поверить, что это – она, и без всякой магии, только чуть косметики, мы с трудом утащили ее к карете, когда та подъехала. Хохоча, надели маски еще в доме и отправились на бал.

Вместе мы представляли собой разноцветный букет. Мне досталось голубое платье – оно имело самые длинные рукава из тех, что были на выбор в салоне родственницы Клодины. Девочки мне его уступили, когда я сказала, что мне нужно именно такое. У этого был рукав где-то три четверти с широкими оборками из кружева, которые важно будет не испачкать на балу. Невестин браслет пришлось оттянуть повыше прямо к локтю, но дальше он не проходил никак, и я все время волновалась, как бы он не стал виден. Маска была украшена голубыми перьями.

Темноволосой пышке-Эмме досталось розовое платье с довольно откровенным по ее меркам вырезом. Грудь у девушки была большая и красивая, а талию утянул корсет, так что выглядела она великолепно, хоть и стеснялась ужасно. Я бы с ней поменялась, но рукава-фонарики на этом платье были еще короче, чем на моем – выше локтя. Маска ее тоже была украшена розовыми цветами.

Марион досталось темно-зеленое, почти черное платье из какого-то заморского шелка: блестящее и переливающееся. Если бы не блеск, его можно было бы назвать подходящим для вдовы или ведьмы, настолько оно было темным, а с блеском она выглядела Хозяйкой Медной Горы. На ее маске довольно хищной формы можно было разглядеть чешуйки, а острый кончик спускался на нос, будто клюв какого-то зверя. Хищный, но интригующий образ.

Клодина же преобразилась в нежно-сиреневом платье, украшенном какой-то хитрой вышивкой: несколькими стежками ткань была стянута таким образом, что издалека в складках виднелись цветочки с серединками-бисеринками. Такой рисунок гроздьями сирени асиметрично спускался по лифу и на бок, а левое плечо было полностью обнажено, так что платье, как бы оно мне ни нравилось, мне не подходило. По местным меркам оно считалось довольно экстравагантным из-за отсутствия одной лямки, но по сути создавало очень нежный и красивый образ. К нему прилагалась маска с цветами сирени из ткани.

Мой знакомый с поклоном доставил нас к самому Черному замку, не к тому заднему выходу, откуда я бежала в прошлый раз, а к центральным воротам, ярко украшенным разноцветными магическими огнями. Марион раздала нам пригласительные, которые получила от своей семьи. Уж не знаю, что они там подумали, вероятно, что-то про воссоединение влюбленной пары, но главное, что мы смогли пройти фейс-контроль.

– Главное, девочки, следить за временем и вернуться вовремя, – в очередной раз напомнила я. – Карета нас ждать не будет, если не успеем, она превратится в тыкву.

– Что? – не поняла Эмма, у которой уже, кажется, голова кружилась от обилия дам и кавалеров в диковинных нарядах вокруг.

– Это из сказки… завтра на работе расскажу, – оборвала я. – Я имела в виду, что карета уедет, и нам придется возвращаться в город пешком, испортив и туфли и платья, мы с родственницей Клодины во век не расплатимся. А сейчас вперед – идем веселиться!

– А если господин Дарбер будет тут? – испуганно и в то же время с надеждой прошептала Эмма.

– Он тебя не узнает, – хохотнула я.

Хорошо, что на местных карнавалах не было традиции в определенный час снимать маски, можно было спокойно веселиться. Я подхватила девчонок под руки и решительно направилась в главный зал, куда шли все гости. Там все пространство было залито ярким светом, который бликовал на украшениях дам и кавалеров. Оставалось надеяться, что потенциальные жертвы… в смысле, женихи, не заметят отсутствия ювелирки у нас троих.

– Можно вас пригласить? – какой-то молодец сразу склонился перед смущенной Эммой, косясь в вырез ее платья.

– Иди, веселись, – шепнула я, подталкивая ее в спину, и девушка, кивнув, сделала реверанс.

– Смотрите, там можно перекусить, – кивнула в сторону Клодина. – И присесть, у меня после рабочего дня ноги отваливаются, – и отправилась в другую сторону.

– Я хочу поприветствовать кое-кого, – хмуро буркнула Марион, и я уж точно не хотела идти за ней следом.

– Помните: в половине первого нужно быть у выхода! – только успела я крикнуть обеим, как осталась в одиночестве и растерянности.

– Могу я пригласить вас на танец? – незнакомец поклонился мне, протягивая руку.

Я растерялась, а потом решила: что тушеваться?

– Не откажусь, – сделать реверанс, как научили девчонки, и он повел меня в круг танцующих.

Там следовало встать рядом, а не друг на против друга, одну руку отдать кавалеру, вторую пристроить ему на плечо, а вот его рука на моей талии. Дальше наискосок: два шага с правой ноги, приставляя левую, потом два шага влево. Вроде, ничего сложного и ничего откровенного, но я почему-то смутилась, да и опыта не было, а ритм музыки все ускоряется. Некоторые пары выходят из круга, другие наоборот умудряются не только соблюдать шаги, но и притопнуть-прихлопнуть, я такого не умею.

Меня захватило маскарадом и понесло куда-то. Только краем зрения я успела заметить, как Эмма в своем розовом платье залепила пощечину своему кавалеру. Публика вокруг ахнула, я дернулась в ту сторону, но тут меня повернули и повели в другую, а рядом с красной от гнева и стыда Эммой образовалось еще несколько кавалеров, вроде как защитники. Я только усмехнулась и не стала прерывать танец, да и вон лицо Клодины в сиреневой маске мелькнуло рядом – она поддержит подругу.

Ноги, приспособившись, действовали будто сами собой. Танец окончился, но меня тут же пригласили вновь. Не ожидала такой популярности, впрочем, и девчонки тоже, кажется, не скучают. Следующий танец больше похож на вальс: те же три шага, но танцуют не по квадрату, а будто бы звездой: шаг вперед, потоптаться, шаг назад, поворот, опять шаг назад, потоптаться, шаг вперед, возвращаясь в центр, поворот и так далее. Этот таец у меня выходил лучше всех, вальс мы танцевали еще на выпускном в школе, тут главное не пытаться шагнуть в сторону.

Очередной поворот… взгляд цепляется за смеющегося мужчину, который даже голову запрокидывает от эмоций. И одна эта улыбка говорит мне: он. Лорд Керуш собственной персоной в костюме, кажется, местного рыцаря: серебряная куртка и штаны, а сочленения рыцарских доспехов отмечены линиями: не то рисунок, ни то вышивка, издалека действительно похоже. Да и маска в форме шлема с опущенным забралом, только нижняя половина лица открыта, чтобы его не узнали. Но я-то узнаю по одному звуку смеха, по одной улыбке.

Делаю реверанс перед партнером и спешу за своей мечтой, лавируя между дамами и господами. Вот серебряный доспех мелькнул передо мной, и тут же скрылся за спинами других гостей, подхожу – нет его. От досады поджимаю губы, резко отворачиваюсь и врезаюсь в кого-то в черном костюме, почти как у колдунов, но с серебряной вышивкой. На галстуке брошка с черным камнем, знакомый рост, темные волосы, холодный взгляд карих глаз.

«Арвин, – на секунду пугаюсь я, – узнал».

– Вам следует быть осторожнее, – хмуро отчитывает меня незнакомец, – если бы у меня в руках было вино, вы бы его пролили.

Как-то вдруг накатывает понимание, что это не он, а просто какой-то похожий на него зануда. На подбородке слева у него небольшой шрам, а губы тонкие, хоть и хорошо очерченные, и недовольно поджаты. Наверное, какой-то родственник, очередной лорд.

– Но у вас же нет вина, так о чем здесь говорить? – бурчу я.

– Мой долг как джентльмена вас предупредить о возможных последствиях ваших действий, – опять назидательно вещает он.

– Ваш долг – не тратить мое время зря, – бросаю я, – извините, я спешу.

Нервным движением поправляю свой браслет под рукавом, привстаю на цыпочки, пытаясь разглядеть за спинами других гостей доспех рыцаря, но ничего не выходит. Вот куда он делся? Только что тут видела. Бессмысленно шагаю куда-то, лавируя между гостями – и вдруг впечатываюсь телом именно в того, кого искала:

– Осторожнее, прекрасная Маска, куда вы так спешите? – безупречно любезен Керуш.

– Какая разница, я уже не спешу, благородный Рыцарь, – улыбаюсь я.

Его улыбка такая же ласковая, как всегда, когда перед ним не ведьма, и мое сердце замирает. Мы несем какой-то абстрактный бред, не называя имен друг друга. Он предлагает вина, а потом ведет меня на танцпол, и кажется, что все прочие танцы не годятся этому в подметки. Вот она, ожившая мечта, начало нашей волшебной сказки, и я в ней настоящая золушка, прибывшая на бал и повстречавшая своего принца. Нужно только не упустить.

Где-то в толпе мелькает несчастное лицо Клодины, но рядом с ней Марион, так что я не беспокоюсь. В конце концов, мы все здесь взрослые девочки и пришли веселиться.

– Кто же вы, прекрасная Маска? Мы знакомы? – когда в зале становится слишком душно, Керуш провожает меня в тот самый внутренний сад замка, о котором рассказывала Марион. Розы еще сейчас цветут, но лорд показывает мне аллею лилий.

– Откуда же мне знать, любезный рыцарь, я же не знаю, кто вы такой, – хохочу я, наслаждаясь моментом.

– Но мы обязательно должны продолжить наше знакомство, – предлагает он. – Быть может завтра?

Завтра у меня работа.

– Быть может, в среду? – предлагаю я.

– У фонтана на площади кондитеров, – улыбается Керуш, а я почти смеюсь. Это наша площадь, наше заведение обрело настолько большую популярность, что безымянную северную площадь теперь называют Кондитерской. – В полдень.

– Договорились, – улыбаюсь я.

Тут до меня доносится бой курантов на центральной башне замка. – Который час? – спрашиваю, потому что сбилась со счета.

– Полночь, – он блестит глазами, будто Граар.

– Ох, мне пора найти своих подруг, пожалуйста, проводите меня обратно в зал.

– Но вы же останетесь до рассвета?

– Боюсь, что это невозможно.

Я чувствую себя золушкой, убегающей от принца, только у меня есть еще полчаса, но нужно сперва найти девчонок. Керуш сопровождает меня, пока его не отвлекает кто-то… тот скучный тип в черном, с которым я случайно столкнулась. Он наклоняется к моему кавалеру и шепчет что-то на ухо, Керуш моментально мрачнеет, извиняется и уходит.

Я же отправляюсь искать девчонок. Время бежит незаметно, ну, где же они? Куда подевались? Среди ярких платьев незнакомых дам никак не могу заметить «своих».

– Рина! – окликает меня Эмма, и я облегченно выдыхаю. Она выглядит счастливой: глаза блестят, губы розовые и будто даже зацелованные. – Мы тебя потеряли, уже скоро… – за ней идет Клодина необычно грустная, но улыбается через силу.

– Все в порядке? – настораживаюсь я.

– Конечно, – кивает Клодина.

– Я потом расскажу, – еще больше краснеет Эмма и вздыхает мечтательно.

– Нужно найти Марион и быть готовыми, – мы вместе идем по залу, высматривая темно-зеленое платье.

Впрочем, ее найти легко. Мы подходим к толпе как раз в тот момент, когда слышится громкий хлопок и удивленные ахи. Напротив Марион стоит лорд Арвин, его маска валяется на полу, а щека покраснела:

– Я ненавижу тебя! Ненавижу! – шипит яростно девушка. – Ты уничтожил все, что только можно, ты все превращаешь в пыль, тебе важны только твои черные камни! Так и оставайся с ними! Обращайся в дракона и лежи на залежах своих кристаллов, потому что ты не человек, у тебя нет никаких чувств. Ты хладнокровная тварь!

– Марион, пора, – я хватаю ее за руку, не позволяя продолжать обличительную речь и утаскиваю прочь.

– Марион, стой! – кричит Арвин нам вслед, но мы с девчонками бежим еще быстрее, лавируя между гостей. Клодина подхватывает Марион с другой стороны, и тянет вперед, хотя та продолжает оглядываться, желая продолжить спор. Эмма дышит с трудом, но бежит со всеми наравне.

Время пятнадцать минут первого, а карета должна быть в половине, но нам везет, и ждать не приходится – мой знакомый как раз подъезжает. Мы запрыгиваем в открытую карету, хотя она еще даже не успела остановиться: