Текст книги "На предельных скоростях (СИ)"
Автор книги: Мария Кокорева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
– Раш, что за бред ты говоришь?! Я хочу помочь…
– А я и не сомневаюсь, ты же всем стараешься помогать, только меня уже не переделаешь. Пойми, то, что ты сегодня увидела, это и есть настоящий я. В моей жизни все так – на пределе, – Раш наклоняется, беря мое лицо в свои ладони, и шепчет, почти касаясь моих губ своими:
– Зато если люблю, то тоже на полную катушку, на самых предельных скоростях, понимаешь? – И замирает, ожидая, видимо, моей реакции, а я будто оцепенела, не могу не то что пошевелиться, но и внятной мысли в голове сформулировать. Слишком много обрушилось на меня за последний час.
Понимаю одно: Рашу наверно сейчас очень плохо, раз он отталкивает меня, изо всех сил пытаясь таким образом защитить. Стараюсь понять, как помочь ему, не ущемив при этом мужского самолюбия, но в голове ни одной здравой мысли. Как вывести на откровенный разговор, заставить поделиться всем, что накопилось у него на душе с момента аварии? Показать, что я на его стороне.
Как это сделать? Ведь Раш закрылся от меня, уже, видимо, все для себя решив. Выдает признания, рассказывает о том, что мне делать, после расставания с ним. По-своему прощается.
Вот же самоуверенный кретин, который вечно считает, что знает все лучше других!
Я сбрасываю с себя оцепенение, во мне медленно закипает ярость.
– Я правильно понимаю, что ты меня сейчас бросаешь? – говорю эти слова с вызовом, глядя прямо в глаза.
Если он надеется, что так просто от меня отделается, то не на ту напал!
– Я даю тебе право выбора. Потому что, поверь мне, дальше будет только хуже.
Стою и просто смотрю на него, не зная, что сказать, как объяснить ту бурю эмоций, что сейчас кипит внутри, грозя выплеснуться через край жуткой истерикой. Мне едва хватает сил оставаться спокойной и не начать кричать.
– Тебе или мне. Кому будет хуже, Раш?!
– Нам обоим. Я же видел, как ты смотрела на меня на Пустыре. Понравился я тебе такой? Скажи честно, – злится, нервничает, это отчётливо читается в его глазах, хоть Раш и старается выглядеть спокойным и невозмутимым. Вспоминаю его взгляд на Перекрестке и содрогаюсь всем телом от одного лишь этого ужасного воспоминания. Просто не могу поверить, что это его обычное состояние, он же совсем не такой.
– Нет…
– Я ведь тебя не прогоняю, наоборот, не хочу, чтобы ты уходила, – прижимает к себе, осторожно вытирая слезы с моего лица. – Просто знаю, что рано или поздно уйдешь, понял это по твоему взгляду, и будет гораздо легче, если все оборвем прямо сейчас. Решать тебе, ты же у нас взрослая, умная девочка, – он улыбается, по моему лицу, видимо, понимая, что я уже сделала свой выбор.
– Все правильно, конфетка, – целует меня, едва ощутимо касаясь рта, и столько горечи в этом нежном касании, что я будто чувствую вкус пепла на губах. А потом Раш отстраняется и просто уходит, поднимаясь по лестнице, ни разу не обернувшись.
Обнимаю себя руками, чувствуя жуткий холод внутри, слезы продолжают течь по щекам, но я даже не пытаюсь их остановить – бесполезно.
Медленно оседаю на пол, закрыв глаза, а в голове только одна фраза, прокручивается раз за разом, будто заведенная:
«Зато если люблю, то тоже на полную катушку, на самых предельных скоростях».
Я тоже…
Шепчу, уткнувшись лицом в свои колени.
Я тоже, Раш, так же сильно, на самых предельных скоростях…
Глава 17
Врубил душ и встал под горячие струи, желая смыть с себя этот чертов день.
Прикрыл веки, чувствуя, как вода обжигает кожу, пытаясь сосредоточиться на этом ощущении, переключиться, но перед глазами тут же возникла Михаль.
Её взгляд, когда она стояла там…
Проклятье, столько всего читалось в нём!
Сжал зубы и подавил желание впечатать кулак в гладкий кафель стены.
Рано или поздно, но это все равно бы случилось…
Пусть уж лучше так: сейчас и сразу.
Только вот для кого лучше-то? А черт его знает!
Откуда ж она свалилась на мою голову?!
Еще и о любви полез говорить!
Усмехнулся, вспоминая последний разговор.
И ведь не врал. Хоть перед собой честно могу признать: въелась Миха под кожу, как краска от татуировки, что она набивала. Сам не пойму когда и как, но отрицать это уже бессмысленно.
И все же кое-что не стал говорить, вовремя наступил себе на горло и заткнулся, когда уже собирался признаться, что даже врать ей готов, что уже вру, лишь бы она прямо сейчас не сбежала.
Хотелось дать побольше времени.
Пусть поймет, хочет ли по-настоящему быть со мной, а потом уже постепенно, маленькими дозами рассказывать всю правду. Чтоб не оттолкнуть сразу. А может и не придется всего рассказывать?
Хотелось, чтобы она как можно дольше смотрела на меня восторженно вот этими своими огромными глазищами.
До конца надеялся, но не вышло.
Это ж остальные велись на образ успешного гонщика.
Даже Кейт всеми силами помогала вернуться в высшую лигу в надежде, что все будет как раньше.
Только никто не понимал, как все изменила та проклятая авария. Ведь не только жизнь полетела к чертям, но и я сам…
Нет, не сломался и даже не переосмыслил жизнь и ее ценности – таких придурков как я только могила исправит. Просто изменился.
Миха не знала меня "до", и теперь, вместе с ней я надеялся узнать и понять то, каким я стал "после".
Еще один рубеж, но это не пресловутая финишная черта, которую все так жаждут пересечь, это новая трасса, которую я хотел пройти… С ней.
И даже тут очередной провал!
Долбанный «счастливчик»!
Все же не выдержал и врезал кулаком в стену, чувствуя боль в сбитых костяшках.
Удар. Еще один.
Видимо, это все, что мне остается.
Послышался едва различимый шум открываемой двери, а через мгновение штору отдернули, и Миха, абсолютно голая, встала рядом со мной.
Замерев, мы пару минут смотрим друг на друга, не говоря ни слова.
Я не могу пошевелиться, не могу даже вдохнуть нормально, не веря, что она пришла.
После того, что произошло, все равно осталась рядом и выбрала меня!
Теперь она тут, настоящая, такая нужная… Моя!
Тону в этих синих глазах, как мальчишка. Ее зрачки расширены, а взгляд испуганный и решительный одновременно, настолько сбивающий с толку, что я боюсь даже прикоснуться к ней и опять испугать ненароком.
Конфетка первая делает движение навстречу.
Обнимает меня, прижавшись так близко, будто страшится, что я ее оттолкну.
Глупая…
– Мне все равно, слышишь? Мне все равно! Хочу, чтобы ты это знал, – бормочет, судорожно цепляясь за мои плечи, а потом привстает на цыпочки, осторожно касаясь губами щеки.
– Я тоже, Раш, как и ты, на предельных скоростях. Прости, что не сказала сразу, – прошептала чуть слышно, и я, как дурак, не смог сдержать счастливой улыбки.
Моя девочка!
Её слова возвратили меня к жизни, как бы чертовски пафосно это ни звучало.
Позволяю себе обнять ее, скользя руками по шелковистой коже спины, покрытой мелкими каплями воды.
– Тогда погнали? – Выдыхаю в раскрытые губы, перемещая ладони на ягодицы, теснее прижимая к себе. Кожа к коже, так близко, что чувствую ответную дрожь ее тела, теперь плотно прижатого к моему.
– На самых предельных? – Голос Михи срывается, она краснеет, видимо смутившись, впервые ощутив меня настолько близко. Прикусывает нижнюю губу, пряча лицо на моем плече, и замирает, ожидая ответа.
– А с тобой иначе и не получается, конфетка, – усмехнулся, рывком прижимая ее к стене, наблюдая, как вода стекает по шелковистой коже. Касаюсь губами плеча, ключицы, оставляя дорожку из поцелуев на нежной шее, чуть прикусываю, когда Миха выгибается, вжавшись животом в стоящий колом член.
Сладко стонет и находит мой рот своим, ласкает, медленно сводя меня с ума. От одной мысли о том, что она вот так же осторожно будет касаться языком моего члена, кровь просто закипает в жилах.
Перехватываю инициативу. Забыв об осторожности, кусаю ее губы, вжимаю в себя со всей силы, чтобы чувствовала, чтобы знала, как она на меня действует.
Целую так, как давно хотел, жестко сминая губы, хотя бы в этом поцелуе позволяя себе отпустить желания на волю.
Слишком долго сдерживался, слишком долго сходил с ума по своей конфетке и сейчас не уверен, что выдержу долго.
Ни в чем не уверен, когда прижимаю ее к себе вот так: кожа к коже; когда ее стоны слышу, по венам уже не адреналин – огонь растекается вперемешку с жаждой, с сумасшедшей жаждой и потребностью.
Толкаюсь бедрами вперед. Раз. Еще. Упираюсь членом в нежную кожу живота, трусь, как подросток, кайфуя от этих ощущений. До конца не верю, что это происходит на самом деле. Конфетка голая, мокрая в моих руках стонет и извивается, выгибается в желании большего, без слов прося не останавливаться.
Хотя, сейчас меня уже никто не остановит – она выбрала меня, сама согласилась, и теперь я сделаю ее своей.
К черту все!
Я дал ей возможность уйти, теперь уже не отпущу!
– Раш, – выдыхает хрипло, ловя ртом воздух, хнычет и трется об меня, двигая бедрами навстречу.
Оглядываюсь, только сейчас, кажется, сообразив, что мы все еще в ванне. Горячий пар мешает дышать, места так мало, что ни о какой смене позы и речи не идет.
Проклятье, не самое удобное место для первого раза!
Подхватив Миху на руки, выхожу из душа. Не тратя времени, зная, что выдержки точно не хватит, чтобы вытереть её, тут же направляюсь в спальню.
Наши тела оставляют мокрые отпечатки на простынях, но мне плевать.
С волос Михаль льется вода, тонкими ручейками скатываясь по нежной коже, и я, как безумный слизываю языком каждую каплю, наконец дорвавшись до своей девочки.
Не могу оторваться от нее, скользя губами по груди, животу, дурея от восторга, что она вся моя, для меня, податливая, такая нежная.
Мое искушение.
Опускаясь ниже, развожу стройные ноги, заводясь еще сильнее от ее готовности, представляя, что совсем скоро окажусь внутри.
Михаль сжимает бедра, не позволяя двинуться вперед, и я тут же поднимаю голову, вглядываясь в ее лицо, пытаясь понять причину заминки.
Нервничает, кусая нижнюю губу, во все глаза уставившись на меня, и я улыбаюсь, касаясь поцелуем внутренней поверхности ее бедра.
– Думала об этом? Представляла, что я ласкаю тебя так? – Касаюсь, осторожно скользя губами, оставляя дорожку влажных поцелуев на гладкой коже.
Нерешительность и смятение в ее взгляде тут же сменяются предвкушением.
– Представляла… – Голос хриплый и чертовский сексуальный. Откидывается на простыни, перестав сопротивляться, показывает свое доверие, расслабляясь.
С тихим рыком вновь развожу ее ноги, удерживаю, не позволяя свести их обратно. Миха послушно выгибается, раскрываясь, полностью отдаваясь мне.
И кто скажет, что еще пару минут назад она смущалась и нервничала, прижимаясь ко мне в душе? Сейчас эта девчонка сводит с ума своими ответными движениями, тихими стонами и едва слышными просьбами не останавливаться.
Хнычет, извивается, так остро реагирует на любое движение моего языка, что я готов кончить прямо сейчас, только лишь от этого.
Слушаю вдохи и стоны, благодаря им понимая, как и что ей нравится, усиливаю нажим, добавляя к языку пальцы и Миха тут же сжимает простыни, судорожно сминая их в ладонях, и шире разводит ноги, балансируя на грани оргазма.
Ускоряюсь, проникая пальцами глубже, губы останавливаются на клиторе, без остановки лаская его языком. Еще секунда – и Миха замирает, жадно хватая ртом воздух.
Сладкая дрожь проходит по ее телу, и я чувствую, как наслаждение волна за волной накрывает, унося с собой.
Хочу видеть ее лицо, ловить губами всхлипы и стоны, но совершенно не готов отпускать прямо сейчас, желая доставить как можно больше удовольствия.
Дожидаюсь, пока конфетка полностью не затихнет в моих руках, и лишь тогда поднимаюсь, вытянувшись рядом с ней на постели.
Провожу ладонью по волосам, убирая с лица влажные пряди, спускаюсь ниже, лаская пальцами затвердевшие соски.
Михаль прикусывает нижнюю губу, смотрит на меня затуманенным наслаждением взглядом, что делает ее еще больше соблазнительной, хотя, куда ж больше?
– Конфетка, теперь моя очередь, – шепчу в ее губы между поцелуями.
Руки трясутся когда я тянусь за презервативом, тело напряжено до предела от потребности быть в ней, чувствовать ее сейчас.
Сам уже на грани, но понимаю, сколько ни тяни, ни подготавливай, а ей все равно будет больно. Успокаиваю себя, что сделал все, что мог, но это не особо помогает.
Хотя, эти мысли быстро исчезают, стоит мне оказаться сверху и толкнуться вперед, ощутив какая она тугая и влажная внутри.
А дальше воспринимаю все сквозь темную пелену дикого желания.
Ее вскрик и напряженное тело в моих руках, которое еще секунду назад было податливым и расслабленным. Замираю, жду так долго, сколько могу вытерпеть, но Миха лежит неподвижно, кажется даже дышит через раз, вцепившись в мои плечи руками.
Понятия не имею что делать дальше, как вообще следует вести себя в подобных ситуациях? Сомневаюсь, что есть какая-то одна, единая для всех схема.
Заглядываю в лицо, пытаясь понять насколько все плохо. Миха лежит, закрыв глаза, ждет, а может боится продолжения?
– Ш-ш, – шепчу едва слышно, в жалкой попытке успокоить.
Нахожу ее губы своими, целую нежно и осторожно. Отвечает, сначала неуверенно, потом со все более разгорающейся страстью.
Тихо стонет, зарываясь пальцами в мои волосы, и я будто срываюсь с цепи от этого сладкого звука.
Ведь мне большего и не надо, чтобы вновь потерять контроль – и так с ума схожу от одного вида своей конфетки. И сейчас мне хватает единственного стона, чтобы сорваться.
Поднимаю ее руки над головой, переплетая наши пальцы, заставляя тем самым выгнуться, впустив меня еще глубже.
Так узко, так потрясающе, чертовски узко!
Осторожно толкаюсь вперед, пока еще не так, как хочу, пока еще – нет.
Пытаюсь притормозить, пытаюсь, но завожусь все больше и больше, дурея от того, что, наконец, оказался в ней, от того, как Миха сжимает меня, доводя до сумасшествия.
Самоконтроль летит к чертям. Двигаюсь внутри, не прекращая поцелуя, резкими толчками, глубже, сильнее, не сдерживаясь, попросту не контролируя себя.
Слишком долго ждал, чтобы сейчас тормозить.
Перестав наконец мучить сводящие с ума губы, опускаюсь ниже, оставляя следы на нежной шее, прикусывая и тут же зализывая следы языком.
Пара резких движений – и я бессильно опускаю голову, чувствуя как оргазм смывает меня, на мгновение выключив из реальности.
Спустя, кажется, вечность, ощущения возвращаются, и я тут же чувствую острые ноготки на своей коже, напряженные руки, которыми Миха цепляется за мои плечи, и ее неровное дыхание.
Не двигаюсь пару минут, давая ей прийти в себя. Наверно хорошо, что все так быстро закончилось. Не смог бы, просто не смог сейчас долго быть нежным и осторожным. Учитывая, столько я сидел на голодном пайке, удивительно, как еще смог продержаться так долго.
Хочется заговорить, спросить все ли хорошо, но я просто обнимаю Михаль, удобнее устраивая в своих объятиях. Внутри появляется глухое, надсадное чувство, скорее ощущение, что я облажался, опять накосячил.
Но слова не идут с языка, поэтому просто лежу рядом и нежно ласкаю конфетку, будто извиняясь.
До жути хочется курить, но я продолжаю лежать, попросту не находя в себе сил отстраниться, отпустить Миху.
Она молчит и этим еще больше напрягает меня, заставляя нервничать, – так не похоже на обычно без умолку болтающую конфетку. Когда же я, наконец, отстраняюсь, чтобы заглянуть в ее лицо и выслушать уже все, что она обо мне думает, то вижу закрытые веки и расслабленное лицо.
Спит.
Да уж, ночка у нее сегодня выдалась не из легких, если еще вспомнить поездку на Перекресток и встречу с Докером.
Пусть спит, устала.
Сам расслабился, даже, кажется, выдохнул с облегчением. Пусть и не получил сегодня, что хотел, и на половину не удовлетворил свою потребность в Михе, но от сознания того, что начало положено, губы сами растягивались в счастливой улыбке.
Вот же, конфетка!
Давно такого не было: хотеть до чертиков, до помутнения, не абы кого, чтобы сбросить напряжение, а именно ее. Чувствовать, брать, сделать уже наконец-то своей.
Давно такого не было… А может вообще никогда, сейчас и не вспомнить – Михаль затмила собой все, заслонила, перекрыв воспоминания, будто и не было никого до нее.
Дурацкое ощущение, но сейчас, сколько ни старался, не мог вспомнить ни одного лица, имени, они будто смазались, поблекли, словно выцветшие фото и только огромные голубые глаза, да обветренные губы конфетки всплывали в памяти, будоражили, соблазняли.
Закрыл глаза, наслаждаясь ощущением ее податливого тела рядом.
Внутри все жгло от потребности продолжить, в голове роилась тысяча фантазий, как бы я мог провести ночь, не давая конфетке уснуть до самого утра. Этот сумбурный первый раз не успокоил, а лишь раздразнил аппетит.
Но вместо воплощения своих фантазий я просто лежу, обнимая спящую Миху.
Кто бы мог подумать, из кондитеров скоро перейду в разряд святых и все из-за этой девчонки.
Хотя, какая она теперь к чертям девчонка… женщина.
Усмехнулся, прижимая ее ближе к себе.
Моя женщина.
Глава 18
Просыпаюсь и тут же понимаю, что лежу в кровати одна.
Прогнав остатки сна, резко сажусь в постели, оглядываясь по сторонам, и осознаю, что Раш уже ушел.
Хватаю валявшуюся поблизости футболку и отправляюсь на поиски ее хозяина, подсознательно уже ощущая, что эта затея не увенчается успехом.
Так и есть.
Зайдя в гостиную, осматриваю погруженную в полумрак комнату и разочарованно вздыхаю, присев на спинку дивана.
Пусто…
– Кого-то потеряла? – подскакиваю от испуга, услышав негромкий голос, доносящийся из противоположного конца комнаты.
Вспыхивает пламя зажигалки, освещая на мгновение лицо Раша, сидящего на подоконнике около приоткрытого окна.
– Тебя, – отвечаю, не сумев сдержать радостной улыбки. Поднимаюсь на ноги, направляясь прямиком к Рашу. Но едва успеваю дойти, как сильные руки разворачивают меня, прижимая спиной к мускулистой груди.
– Сколько времени? – шепчу, стараясь скрыть неловкость.
– Около двух, – Раш целует мою шею, осторожно касаясь губами отметин, которые совсем недавно оставил на коже, даже в темноте безошибочно находя свои «метки». Откидываю голову ему на плечо, пытаясь хоть немного расслабиться в крепких объятиях.
– Ты вообще спишь? – этот вопрос давно мучает меня, но его все никак не удавалось озвучить. Я слышала, что большинство мужчин мгновенно отключатся после секса, но, видимо, Раш был не из их числа. В нашем случае именно меня угораздило уснуть, хоть я до сих пор и не понимаю как так получилось.
– Иногда бывает, – делает затяжку и, выдохнув дым, вновь склоняется надо мной. – Но очень редко.
Рука, что до этого удерживала меня за талию, по-хозяйски скользит вверх, накрывая грудь, пальцы уверенно касаются соска, сжимая, сквозь тонкую ткань футболки.
Движения резкие, жадные, словно Раш сдерживается, едва контролируя себя.
Я замираю, прислушиваясь к себе, но, как ни пытаюсь, не могу откликнуться на его ласку, справиться со скованностью, охватившей внезапно все тело. И даже осознание, что мы уже занимались сексом, что Раш видел меня голой и не только видел, но и трогал, брал не помогает расслабиться.
Тогда все было проще, для меня по крайне мере.
Я давно поняла, что Раш станет моим первым мужчиной, уже после того поцелуя в гараже, чувствовала, что на этом все не закончится.
Не буду врать, что у меня не было ухажеров, были. А еще были свидания с посиделками на заднем сидении машины, поцелуями и прочим. Но ни с одним из парней мне никогда не хотелось большего. Мною всегда двигало любопытство, подстегиваемое всплеском гормонов. Даже после того, как мне исполнилось семнадцать, и невинность превратилась в своего рода помеху, отделяющую от взрослой жизни, у меня и в мыслях не было переспать «с кем-нибудь» лишь бы побыстрее избавиться от девственности.
Хотелось искры, пожара или хотя бы тех самых бабочек в животе, о которых твердят все вокруг.
С Рашем бабочек не было, как не было и искры, проскочившей между нам при первой встрече.
Просто после первого же поцелуя я поняла, что хочу этого мужчину. Вернее нет, не так, поняла, что хочу принадлежать именно этому мужчине. Наверно я и сбежала тогда ночевать в авто-мастерскую, оттого, что боялась своих желаний, проснувшихся так неожиданно и к совершенно неподходящему человеку. А еще боялась, что он опять приведет на ночь Кейт и испортит то, что даже еще не успело начаться.
Но он пришел за мной и тем самым еще больше выбил меня из колеи.
Так же как и этим вечером. Вместо разговора по душам Раш предпочел отгородиться, воздвигнуть между нами стену, воспользовавшись произошедшим, как щитом, способным оттолкнуть, отделить нас друг от друга.
Вот только я не могла ему такого позволить. Как только первый шок прошел, а слезы прекратили, наконец, литься, я поняла, что у меня есть только один выход, и действовать нужно немедленно, пока не стало слишком поздно, пока Раш окончательно не утвердился в своем решении о расставании или, что еще хуже, не натворил глупостей. Зря он оставил выбор за мной, пусть и думал, что уже знает как я поступлю, ведь я решила бороться, а не покорно принять то, что «является для меня правильным».
Инициатива наказуема?
В моем случае инициатива должна была привести меня вовсе не к наказанию, по крайне мере хотелось в это верить.
Поэтому не оставалось ничего иного, как самой сделать первый шаг, осмелившись на решительные действия. Тогда это казалось самым правильным решением, я даже не колебалась, лишь секунду помедлив перед тем, как зайти в ванную комнату.
Я не хотела потерять Раша, ведь чувствовала – ему плохо, чувствовала, что нужна ему, так же, как он нужен мне.
Поэтому слова и признания полились сами собой, полностью открывая мои мысли и желания.
Тогда все казалось правильным, каждое прикосновение, каждый поцелуй, подогретый адреналином в крови, после всех событий прошедшего вечера.
Сейчас же я чувствовала себя уязвимой, растерянной, совершенно не понимающей, что делать дальше. На смену решительности совершенно не вовремя пришло смущение, которое, как бы я ни пыталась, не могла прогнать.
Как теперь все это будет происходить у нас? Как скоро захочется продолжения? Ведь судя по тому, как жадно меня ласкает Раш второго раза долго ждать не придется.
– Как самочувствие, конфетка? – Видимо почувствовав мою скованность, спрашивает Раш, ослабляя объятия.
Быстро отправив почти целую сигарету в пепельницу, он перекидывает мои волосы на одну сторону, оголяя шею и плечо, открывая еще больше простора для своих губ.
– Все нормально. Это же банальная физиология. Я знала, что первый раз всегда болезненный, его нужно просто пережить, – пожимаю плечами, глядя в окно. – Поэтому и не ждала радужных пони, множественных оргазмов или еще чего-нибудь такого же нереального. Все прошло именно так, как я ожидала, – выдаю заготовленную заранее речь, веря при этом каждому слову. Пытаюсь успокоить Раша, ведь я действительно уже давно мечтала расстаться с невинностью и вполне знала на что иду.
– Умная какая, – чувствую как Раш улыбается, касаясь губами моей щеки. Отчего-то вся моя назидательность тут же улетучивается, и я понимаю, что, видимо, снова сморозила глупость. Вот только где и когда понять не могу.
– Поговорим? – Накрываю его руку своей, переплетая наши пальцы, заставляя на мгновение замереть.
– Я смотрю тебе не терпится поболтать по душам, – ухмыляется Раш, но руку не убирает, позволяя мне продолжить свой маневр.
– А в твои планы это не входит, угадала? – понимаю его нежелание обсуждать случившееся на Перекрестке, но и отступать так просто не собираюсь.
– Угадала. Не хочу портить остаток ночи промыванием мозгов, – целует мое плечо, видимо решив, что разговор окончен.
– Ну, нет, так просто ты от меня сегодня не отделаешься! Хотя бы ответь на пару вопросов, я же ничего толком о тебе не знаю! – отвечаю не скрывая обиды в голосе, пытаясь вызвать в Раше чувство вины.
– Я знал, что все не так просто. Это был твой коварный план, – смеется Раш, прижимая меня ближе.
– Угадал, соблазнила тебя, чтобы выведать побольше информации.
– Задавай свои вопросы, – слегка оттягивает мои волосы, заставляя сменить положение и, откинув голову, подставить ему губы. Теперь, когда я почти лежу на Раше, отчетливо ощущаю его возбуждение, но он лишь касается моего рта своим, никак больше не намекая на свои желания. Поцелуй тем временем становится все горячее, и я, наконец, расслабляюсь в крепких объятиях, чувствуя, как внутри начинает медленно разгораться пламя.
– Отвлекающий маневр? – выдыхаю в его губы, не без сожаления прерывая поцелуй.
– Ты – мой отвлекающий маневр. Спрашивай уже.
Пару раз моргаю, пытаясь собрать разлетевшиеся мысли, и выдаю первое, что приходит в голову:
– Почему «Раш»? Откуда пошло такое прозвище? Я уже столько вариантов перебрала.
– Тут и рассказывать не о чем. Знаешь, как чаще всего называют русских в Америке?
– Я могу тебе список составить, и это еще если исключить ругательства.
– Раша – самое распространенное прозвище, что получают русские. Ко мне тоже привязалось, когда я только попал на Перекресток. Мне было семнадцать, и сколько бы я ни дрался, ни побеждал в гонках или заводил все больше и больше знакомств, для местных я оставался все таким же чужаком из страны с медведями. Со временем, когда я неплохо поднялся в Высшей Лиге и утер этим мудакам нос, меня стали называть «Раш», убрав последнюю букву. Как сейчас помню крики толпы "Mad rush!"1 – после каждого моего финиша, так и привязалось.
– А как ты познакомился с Лерой и Максом? – поспешила я задать следующий вопрос, боясь, что желание откровенничать у Раша вот-вот пропадет, и я не успею узнать и того немного, что он мог бы мне рассказать.
– Хех, с Лерычем мы жили в одном дворе с самого детства, квартиры напротив. Сколько себя помню, вечно тусовался с этой блондинкой, хоть она и была на пару лет меня старше. Теперь расплачиваюсь, ведь до сих пор оттачивает на мне свой материнский инстинкт, – отвечает Раш, и я впервые слышу теплоту в его голосе, когда он говорит о Лере.
– А Макс?
– С Максом познакомился в клубе анонимных «дракоголиков», – усмехается, зарывшись лицом в мои волосы.
– Каком клубе?!
– Как-то меня мутузили четверо парней, с которыми у нас не совпали взгляды на исход гонки, ну а Макс просто шел мимо…
– Четверо на одного?! Хорошо, что Макс помог восстановить справедливость! – я обернулась к Рашу, не сумев скрыть своего возмущения.
– Я сам виноват, ввязался по глупости, а у Макса всегда «кулаки чешутся», его хлебом не корми, дай молодость вспомнить.
– Молодость? – переспросила я. Никогда не слышала от Леры или ребят в мастерской, что Макс когда-то увлекался драками или боями. Я думала он всю жизнь занимается починкой машин. Странно.
– Это уже не мои секреты. Все, конфетка, хватит на сегодня.
– Ну еще один, самый последний вопрос. Пожалуйста! – Взмолилась я, глядя на Раша снизу вверх.
– Давай, жги, – пробормотал насмешливо, но я не обратила на это внимания, собираясь с силами, чтобы осмелиться задать главный вопрос этой ночи.
– Тебе понравилось? – выдохнула шепотом, отчего-то растеряв всю свою решимость.
– Что именно? – Раш будто специально дразнил меня, но я намерена была идти до конца.
– Заниматься со мной сексом… – и почему мне вдруг стало так сложно смотреть ему в лицо? «Пора бы понять, что время стесняться давно прошло,» – уговаривала я себя, все же не находя смелости встретиться взглядом с серыми глазами.
– Я мужчина, конфетка, нам в принципе нравится заниматься сексом, – ответил Раш, и я тут же подняла на него обиженный взгляд.
– Знаешь, совсем не такой ответ я ожидала услышать! – оттолкнув его, попыталась как можно быстрее высвободиться из крепких объятий, но не тут-то было. Усмехнувшись, Раш еще сильнее прижал меня к себе и жарко зашептал на ухо.
– Я хотел тебе черт знает как долго, сам не понимаю, как не тронулся, пока дождался, когда ты окажешься подо мной. Поэтому – да, – жаркое дыхание коснулось моей щеки, посылая по телу миллион мурашек, а хриплый шепот заставил замереть, вслушиваясь в каждое слово: – Мне чертовски понравилось. Понравилось заниматься с тобой сексом, быть в тебе, пробовать тебя, и я планирую в скором времени заниматься этим без остановок, пока у тебя не останется сил. Такой ответ тебя устроит?
– Да… – выдыхаю чуть слышно, чувствуя как тело откликается в ответ на его обещание, мгновенно загораясь будто спичка, поднесенная к огню. – Только не пойму, если так сильно хотел, почему ждал и мучил нас обоих?
– Как честный человек хотел дождаться твоего совершеннолетия, но ты и святого доведёшь до греха!
– Совершеннолетия?! Ждать еще три года, пока мне не исполнится двадцать один год?!
– Нет, я конечно в душЕ извращенец, но не настолько. Восемнадцать, конфетка, в России совершеннолетие – восемнадцать лет.
Откидываю голову ему на плечо, позволив себе беззаботно рассмеяться:
– Тогда не переживай – тут осталось полтора месяца, будем считать, что все по закону и ты честный человек.
– Почему-то я себя таким сейчас совсем не чувствую, – хрипло отвечает Раш, перестав удерживать меня, скользя ладонями по обнаженным ногам все выше, задирая и без того короткую футболку.
– Я тоже… – произношу шепотом, ощущая, как воздух между нами опять накаляется, отдаваясь жаром в каждом вдохе. А его ладонь тем временем нетерпеливо ласкает внутреннюю поверхность моего бедра, заставляя чуть раздвинуть ноги, откинувшись спиной на широкую грудь Раша. Поворачиваю голову, безмолвно моля о поцелуе, который сейчас кажется просто необходимым. А потом теряюсь в ощущениях, чувствуя требовательные губы на своих, и настойчивые, сводящие с ума движения языка. Вздрагиваю, когда пальцы Раша уверенно опускаются между моих бедер.
– Болит? – спрашивает негромко, прижавшись губами к моему виску, и я кусаю губы, раздумывая, стоит ли говорить правду.
– Немного…
– Тогда подождем, – произносит, убирая руку и поправляя край футболки, одергивая его вниз. Помимо моей воли с губ слетает разочарованный вздох, и я уже жалею, что сказала Рашу правду. Может стоило наплевать на все и попробовать еще раз? Но отчего-то внутренний голос, (а может это был едва слышный отголосок страха?) нашептывал, что я все сделала правильно и лучше подождать.
Только я собралась озвучить свои сомнения Рашу, как его мобильный зазвонил, и я закатила глаза, поражаясь, кто это может звонить в такое позднее время?
Хмурюсь, замечая, как Раш напрягается, стоит ему взглянуть на экран телефона. Пересадив меня на подоконник, он тут же отходит в другую часть гостиной, явно не желая чтобы я услышала хоть что-то из этого разговора.
Кого там еще нелегкая принесла?
«Привет. Сегодня? Договорились», – произносит Раш односложно, не глядя в мою сторону, и сразу же нажимает кнопку отбой, не проговорив и минуты.
