Текст книги "Солнечный страж (СИ)"

Автор книги: Мария Фир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 9.1

До этого момента я представляла себе эльфийских жриц Нииры как утончённых и злобных красоток, разодетых в полупрозрачные шелка и танцующих ритуальные танцы на очередном кровавом жертвоприношении. Поэтому, когда ко мне вышла женщина, одетая в точности как воин дозора Хранителей – в плотно сидящей на стройном теле кожаной броне под длинным плащом и с кинжалами на широком поясе – я слегка оторопела и покосилась на Лейса. Мои представления об эльфах видоизменялись с каждой минутой. Эльфы, которых я видела, совсем не походили на чернильные картинки из книжек, что показывали нам в церковном приюте. На рисунках эльфы были неестественно угловатыми длинноухими существами с чёрными провалами глаз и огромными зазубренными мечами. Сейчас я видела, что уши большинства из них, хотя и заострены, но достаточно аккуратны, а глаза встречаются по большей части золотистые, голубые или зеленоватые. Стальные с чёрным были только у Гаэласа, и я не была уверена, что это был их природный цвет, скорее – следствие постоянного взаимодействия с тёмной магией.

Эльфийка поманила меня рукой, но в этот момент откуда-то из-за палатки раздалось утробное рычание, а затем к моим ногам вылетел крупный серебристый щенок и залился диким лаем, пытаясь сбить меня на землю. Я не удержалась и, попятившись, села в траву. Зверь кинулся обнюхивать меня, и я запоздало поняла, что вокруг меня прыгает самый настоящий волк. Точнее – волчонок-подросток. Вслед за щенком из палатки выскочила хрупкая девушка и принялась за ошейник оттаскивать от меня зверя, который, впрочем, и не собирался меня кусать, а лишь проявлял неуёмное любопытство к незнакомому запаху. Лейс наклонился и потрепал щенка по холке, а я заметила, как беловолосая девчонка фыркнула и сказала моему проводнику что-то не слишком приятное. По всему выходило, что ничтожеством Лейса считал не только некромант, но и все собратья-эльфы.

– Привет, – сказала мне юная жрица и оглянулась на мать. – Ты Солнечный страж? Они приходят к нам в лагерь. Иногда. Я немного знаю ваш язык.

– Она не cтраж, – ядовито пояснил Лейс, пока я отряхивалась от сухой травы. – Это рабыня Гаэласа, моего хозяина.

Рабыней некромант меня точно не называл, как истинный учёный он предпочёл более удобные слова – материал, подопытная. Девушка заметила на моей руке невольничий браслет и разочарованно поджала губы:

– Жаль, я люблю болтать со cтражами. Хотя мама говорит, что людям доверять нельзя.

– Иди в палатку, Донния, – проговорила жрица, и я поняла эту фразу без перевода, всё было слишком очевидно.

Мы знали, что с незапамятных времён эльфы держат в качестве рабов своих лесных сородичей, которых по обе стороны Предела называют не иначе как дикарями, и к которым, я как я узнала позднее, относился и Лейс, по крови лесной эльф. Эльфийская знать покупала себе в невольники и людей, и выносливых крепких орков северо-востока, и полукровок всех мастей. Не могу сказать, что рабства не встречалось на земле людей – и у нас существовали законы, позволяющие торговать живым товаром. Богатые землевладельцы и правители выписывали себе с далёкого юга темнокожих сироток-красавиц и не гнушались обращать в рабство те малые народности, которые не могли защитить себя, не имея ни армий, ни могущественной магии. Во времена второй войны в плен были захвачены и эльфы, но как только Вольдемар Гвинта обнародовал своё открытие касательно проклятой крови, большинство пленников были убиты или высланы на родину в обмен на человеческих солдат.

– Значит, ты тоже раб? – уточнила я у Лейса, когда мы уже доедали принесённую нам похлёбку, которая показалась мне на удивление вкусной, хотя и пахла какой-то незнакомой мне приправой.

– Нет, я свободный, – буркнул эльф, облизывая ложку и замасленные пальцы.

– Не очень-то похоже, – заметила я. – Вижу, что тебе здесь никто не рад.

– Заносчивые твари, – объяснил Лейс. – Считают детей леса чем-то вроде зверья. Думают, если научились строить дворцы из камня и мастерить водопровод и часы, то перепрыгнули на высшую ступень развития. Гаэлас говорит, что внутри все эльфы устроены одинаково. Никаких преимуществ у городских перед лесными нет. У всех только одна голова, одно сердце и одна-единственная жизнь.

Мне почудилось, что сейчас он говорил о некроманте с невольным уважением, которое обычно не было заметно из-за страха наказания. Я немного успокоилась: то ли эльфийская горячая еда возымела действие над моим уставшим разумом, то ли просто я осознала, что этой ночью никто не собирается меня потрошить и изучать, но сердце билось теперь ровно и не подскакивало к горлу при каждом новом шорохе. Устроившись у огня и укрывшись мягкой шкурой, я думала о том, что сказала девочка, дочь жрицы. Хранители контактируют с Солнечной стражей. Это было важно. Между пограничниками заключено перемирие, и стражи даже приходят в эльфийский лагерь.

Во мне зародилась крохотная, осторожная искорка надежды. Нет, я не гадала о том, что сделал бы мой знакомый страж, если бы увидел невольницей в лагере у другой стороны. Откуда-то я знала, что он непременно спас бы меня. Мой светлый дар отличался удивительной способностью порождать во мне огоньки мыслей о том, что всё как-нибудь сложится. Это было смешно сейчас, но как бы ни было это смешно, это было правдой. Гаэлас не собирался убивать меня – я много раз видела людей, которые, не раздумывая и не колеблясь, убили бы. И я знала, что некроманту доводилось отнимать жизни. Но даже несмотря на всё это, во мне поселилась какая-то необъяснимая уверенность, что он оставил меня себе вовсе не для того, чтобы замучить или подселить в моё тело демона. Его странным образом привлекал мой дар. Ведь белый огонь помог мне справиться с мертвецами в лесу, что если…

– Ты могла бы попробовать убить его, – вдруг сказал Лейс, и я вздрогнула.

– Кого? – мой разум с трудом выходил из состояния полудрёмы.

– Некроманта, – шепнул эльф. – Думаю, с точки зрения магии он немногим отличается от той дряни, что создаёт. Тоже мертвец в определённом смысле. Просто очень сильный. А душа насквозь гнилая, с какой стороны ни посмотри.

– Он живой, – возразила я.

– Это только иллюзия. Однажды он сказал мне, что давно уже умер, – прошептал Лейс. – Что смерть – это первый шаг к тому, чтобы сделаться некромантом. Не заглянув ей в лицо, маг не освоит искусство обращения с мёртвыми.

Я попробовала покусать застёжку браслета, но её удерживал не только замок, но и незнакомая мне волшебная сила.

– Это твой единственный шанс, – продолжал эльф вкрадчивым голосом.

Видно, он считал меня законченной дурой, если полагал, что я поверю теперь хоть одному его слову. Но я решила не подавать виду и послушать, что хочет предложить этот худосочный мерзавец. Видят боги, у меня так и крутилось на языке это слово на эльфийском языке – «ничтожество».

– Как ты это себе представляешь? – прошептала я в темноту.

– Твой огонь… наши жрицы владеют чем-то подобным. Его можно собрать в стрелу, в копьё или, если хочешь – в луч света. И швырнуть во врага. Таким образом наши священники убивают демонов из междумирья.

Лейс был невыносим! Стоило ему перестать трястись в ожидании гнева Гаэласа, как он тут же принялся интриговать у некроманта под носом. Я пошевелилась, устраиваясь поудобнее:

– Ты сказал, что эльфы давно научились защищаться от человеческих магов.

– Значит, – рассудил парень, – нужно подловить его в тот момент, когда он будет беззащитен.

Он провёл пальцем по моей щеке, и я незамедлительно оттолкнула его руку:

– Не трогай меня!

– Ты ведь видишь, что понравилась ему, – продолжал заливать мне Лейс. – Прежде он никогда не отмечал, что у подопытных крысок красивое тело или нежная кожа.

– Что за бред ты несёшь? – сердито прошептала я в темноту.

При мысли о том, на что намекал этот изворотливый мальчишка, к моему горлу подступила тошнота. Сначала он утверждает, что некромант весь прогнил, а теперь предлагает мне… соблазнить его? От одного только прикосновения заострённых чёрных ногтей Гаэласа меня пробрало отвращение – как есть ледяной, костлявый мертвец. И под одеждой его, вполне может быть, вовсе не тёплое и живое тело, а промасленные бинты, удерживающие гнилую плоть. И только амулеты, спрятанные на груди, да кольца с зачарованными самоцветами позволяют скрыть некроманту свой настоящий облик.

Глава 9.2

На следующий день часть отряда Хранителей и некромант вместе с ними отправились на то место, где нам с Робом, Снори и Лейсом пришлось отбиваться от поднявшихся из земли скелетов. Странно, я была уверена (и все говорили так в моей прошлой жизни), что мертвяков может поднять только некромант. А оказалось, случается и иначе: роль Гаэласа в отряде состояла в том, чтобы наоборот уложить восставших скелетов в могилы и найти причину их необычной активности. Лейсу велели показывать дорогу, а я осталась в лагере и понятия не имела, чем мне дозволено заниматься и куда ходить.

– Тебя никто не обидит, – сказала мне дочь жрицы, когда я с опаской смотрела на двух солдат, со смешками обсуждающих мою внешность. Не надо знать чужого языка, чтобы понять тот тон, когда мужчины рассуждают о женских прелестях.

– Что они говорят? – осторожно спросила я. Волчонок подбежал к своей хозяйке с длинной костью в зубах и требовал внимания. Эльфийка взяла кость и забросила её далеко в кусты:

– Искать! – скомандовала она и села рядом со мной. – Они говорят, что спросят Гаэласа, можно ли поиграть с тобой, прежде чем ты станешь скелетом. Спорят, одинаково ли устроены эльфийки и человеческие женщины между ног.

– Прекрасно, спасибо, – поблагодарила я Доннию, немного шокированная той непосредственностью, с которой она всё это произнесла. – Сколько тебе лет?

– Четырнадцать, – просто ответила девушка. – Мать не хотела, чтобы меня брали в поход, но отец сказал, что мне пора становиться настоящей жрицей, а не только сидеть над книгами в библиотеке храма. У меня получается – я уже вылечила перебитую ногу Матсу.

– Кто этот Матс? – улыбнулась я.

– Он, – эльфийка указала на вновь бегущего к нам волчонка. – Мне разрешили забрать его в замок.

– Поздравляю, – искренне сказала я. Разумеется, у меня никогда не было ни собаки, ни кошки, ни какого-то другого животного, ведь зверей обычно берут в дом или во двор, а дома у меня не было. «Усатый волк» Мартин держал в таверне полудикого злющего кота, чтобы отпугивать мышей, но с появлением демонов в обличье заморских зверушек исчезли и мыши, и сам кот. – Мне можно пройтись?

– Конечно, – сказала девочка и вновь повторила, – никто не прикасается к вещам Гаэласа, а потому тебя тоже никто не посмеет тронуть.

– Знаешь, ничьей вещью я ещё до сих пор не была, – ответила я, почувствовав раздражение.

Это была ложь, разумеется. Я была, была безмолвной вещью, которую покупали на раз, на вечер или ночь, которая не смела возразить или ослушаться! Которой приходилось делать противные и постыдные вещи только затем, чтобы получить свою миску каши и не быть избитой своенравной Кьярой или хозяином таверны. Мне не хватало смелости, чтобы ответить резко или дать сдачи, или просто взять свой тощий мешочек с несколькими монетами и уйти, куда глаза глядят. И вот когда мне повстречался Солнечный страж, когда мой дар очнулся ото сна и начал выплёскиваться наружу, когда я, наконец, решилась и ушла в ночь… Когда ввязалась в настоящее приключение, нашла перо птицы-оборотня и научилась обращать в пыль мертвецов… Тогда всё извернулось наизнанку – и вот уже я вновь чья-то вещь! Будто жизнь моя была задумана именно так – навыворот, и что ни делай – всё обязательно вернётся на круги своя.

Меня душили слёзы обиды, горькие и горячие, несмотря на октябрьский холодный воздух. Я пыталась разбить проклятый некромантский браслет о камень, обдирала кожу руки, стараясь стянуть его, осматривалась вокруг в надежде найти какой-нибудь валун, чтобы можно было броситься вниз головой. Хотела найти верёвку, чтобы повеситься на дереве назло, наперекор этому проклятому некроманту. Вряд ли магический браслет и уж тем более светлый дар позволили бы мне осуществить задуманное, но я должна была хотя бы попробовать как-то выбраться из текущего положения, раз уж убежать было нельзя. Когда я сделала нелепую попытку залезть на сосну, в мой сапог вцепился разыскавший меня Матс и затеял оглушительный лай.

– Что ты делаешь? – с улыбкой спросила выскочившая вслед за волком Донния.

– Хочу повеситься! – огрызнулась я. – Чтоб не быть вещью Гаэласа!

– Как глупо, – рассмеялась девушка, – он тут же поднимет тебя из мёртвых, и ты будешь ещё больше вещью, чем сейчас.

– Полагаю, после смерти мне уже будет всё равно.

– Я собираюсь идти купаться, хочешь со мной? – склонила голову юная жрица.

– Ты шутишь, как можно купаться в такой холод?

– Здесь неподалёку есть горячий источник, – Донния махнула рукой, – пойдём, Матс обожает плавать.

Признаться, мысль о купании в лесу не приходила мне в голову, хотя голова давно уже почёсывалась, а о запахе тела после нескольких дней похода мне не хотелось даже думать.

– Мне не во что переодеться, – остановилась я.

– Я поделюсь с тобой одеждой, – пообещала девочка, а уж чтобы у меня отпали последние сомнения, добавила с улыбкой. – Давать рабыням запасные рубашки не запрещено, никто не будет нас ругать.

Мы свернули в заросли мелких берёзок и орешников, за которыми клубился густыми парами туман. Эльфийка показала мне на затянутое облаком небольшое озерцо и тут же принялась сбрасывать с себя меховой жилет, обувь и всю прочую одежду. Я недоверчиво посмотрела на неё и тоже начала раздеваться. Когда мы обе, поёживаясь от холода, трогали пальцами ног тёплую воду озерца, а Матс, с наслаждением фыркая, уже скрылся в густых испарениях, мне почудилось за кустами какое-то движение. Прикрыв голую грудь, я с опаской обернулась под заливистое хихиканье эльфийки:

– О, это мой личный охранник, отец приставил одного из рекрутов, – пояснила Донния. – Ты ведь знаешь, что каждой жрице полагается рыцарь для её защиты?

Я помотала головой – ничего подобного я не слышала, а человеческим жрицам Ксая никаких персональных охранников не полагалось. Они трудились под защитой церкви и Ордена Инквизиции, либо поступали в Солнечную стражу и считались членами отряда.

Девушка с любопытством разглядывала моё тело, и мне было неловко, несмотря даже на моё прошлое в таверне. Женщины вроде Рамины всегда пытались отыскать во мне какой-нибудь изъян и указать на него – грудь великовата для невысокого роста, кости тонковаты, зад мог бы быть попышнее, а волосы нужно носить не в косе, а распускать по плечам – так мужчинам нравится куда больше. Донния смотрела с интересом и никаких претензий в её светлых голубых глазах я не видела.

– Ну же, давай, – она протянула мне руку, и мы разом погрузились в туманную, исходящую пузырьками тёплую воду. Я чувствовала, как прямо под моими ступнями волнуется песок и движутся струи горячей воды.

Мы плескались довольно долго – сначала играли с волком, затем я с наслаждением отмыла волосы густым травяным мылом, которым поделилась со мной маленькая жрица, докрасна отскребла себя жёсткой мочалкой из волокон какого-то дерева, а потом мы лежали на спинах и глядели, как над рыжими деревьями плывут кучевые низкие облака.

– Почему нельзя трогать вещи некроманта? – тихо спросила я.

– Глупые суеверия, – беспечно ответила Донния. – Мы, жрицы, знаем гораздо больше остальных, а потому не слушаем эту чушь.

– И что ты знаешь про него, про Гаэласа?

– Он один из самых сильных магистров Гильдии призывателей, но ему никак не удаётся найти себе учеников. Всё время что-нибудь случается, – прошептала она.

– Никто не выдерживает обучения? – предположила я.

– Всякое бывает, – грустно ответила юная жрица, – дети Гаэласа унаследовали его дар, но они погибли во время войны с людьми, а несколько других учеников пытались защитить от разрушения Гильдию и умерли при взрыве магического экрана.

– У некроманта были дети? – переспросила я.

– Были когда-то, – подтвердила девочка, – и он их любил, представляешь?

– Представляю, – отозвалась я.

Во мне шевельнулась какая-то неприятная, болезненная игла, будто я узнала что-то не предназначенное для моих ушей, то, что не хотела бы знать. Теперь я никак не могла избавиться от этой информации – у Гаэласа были дети, а это означало, что он… живой. Несмотря на всё, что я надумала себе прошлой ночью.

– А где его женщина? – прошептала я.

– Она умерла ещё раньше, до войны, но я плохо знаю эту историю. Меня ведь ещё на свете не было тогда, – она всплеснула воду вокруг себя и нырнула.

Набравшись храбрости, мы всё-таки вылезли на берег, поспешно обтёрлись и натянули на себя свежие рубашки. Всё это время охранявший нас воин, вооружённый длинными саблями, что-то крикнул, и Донния улыбнулась мне:

– Отряд возвращается! Говорят, завтра мы поедем в замок.

Теперь, когда я чувствовала необыкновенные чистоту и лёгкость, прикосновение свежего белья к коже и аромат свежевымытых волос, мысли о самоуничтожении растворились сами собой, как остатки неприятного сна солнечным днём. Даже браслет на запястье уже не казался мне такой уж кошмарной деталью, за разговорами с юной жрицей я совсем забыла о его существовании. Прошёл короткий шуршащий дождь пополам со снежной крупой и краем леса удалился в сторону границы. Приближался вечерний час, вернувшиеся Хранители разводили костры, о чём-то переговаривались между собой, заигрывали с немногочисленными женщинами и дразнили уставшего и сердитого Лейса.

Пожалуй, меньше всего на свете я бы хотела сейчас лицезреть этого лгуна, подхалима и предателя, но из всех эльфов человеческой речью владели только он и маленькая Донния, которую мать позвала в свой шатёр, чтобы помочь кому-то из воинов. Гаэлас вернулся последним, бросил на меня и Лейса короткий мрачный взгляд и скрылся за чёрным пологом своей палатки. Скелеты-стражи тут же заняли свои места у входа и скрестили мечи, обозначив, что проход закрыт. Жилище в точности соответствовало его характеру – сквозь тёмное полотно было невозможно разглядеть ничего внутри.

– Ты увидишь замок Хранителей, – сообщил мне Лейс, когда мы поужинали горячей кашей, а Донния принесла нам дымящийся чай из сушёных ягод и уселась рядом.

– И святилище нашей богини Ньир, – мечтательно сказала девушка, – а если Гаэлас не позволит тебе выходить из подземелья, то я буду навещать тебя.

– Подземелья? – переспросила я.

– А ты думала, что рабыням выделяют комнаты в мансардах с прислугой и кучей шёлковых подушек? – ехидно расхохотался Лейс. – Тебя ждёт клетка, цепь и крысячье дерьмо. Именно это произошло с прошлой игрушкой Гаэласа, и поверь, он выдержал недолго, этот человеческий маг.

– Я больше тебе не верю, – сказала я эльфу.

– Никто не верит Лейсу, – подхватила Донния, разбирая узорчатым гребешком длинные локоны своих серебряно-белых волос. – Ни люди, ни эльфы…

Несмотря на то, что девушка произнесла эти слова рассеянно и тихо, Лейс зарычал ничем не хуже волчонка, вскочил, оттолкнул глиняную посудину с ароматным напитком и в считанные мгновения скрылся среди сумеречно блестевших каплями дождя кустов.

Глава 10

Утро нового дня заполнило передвижной лагерь эльфийского отряда радостными криками и бодрым конским ржанием. Я узнала от жриц, что из замка Хранителей пришёл приказ возвращаться, и несколько молодых рекрутов приехали верхом и привели с собой коней для уставших дозорных. Эльфы сворачивали свои остроконечные палатки, упаковывали походную утварь и снаряжение, переговаривались с прибывшими солдатами – и во всём этом движении не было так свойственной людям суеты. Они всё делали быстро, но при этом словно никуда не торопились. Говорили порой высоко, стремительно, но их дыхание оставалось ровным, а голос – мелодичным. Больше всех волновался волчонок Матс. Он стремительно носился по подлеску, время от времени выскакивая на поляну, где паслись кони, замирал, ставил уши торчком и принимался бить себя хвостом по бокам и подлаивать от любопытства.

Мне было неловко попадаться на глаза старшей жрице, матери Доннии, которая всякий раз одаривала меня таким колючим ледяным взглядом из-под снежно-белых ресниц, что душа застывала у меня в груди. Жрицы заставили Лейса вымыть посуду, и я вызвалась пойти вместе с ним, просто потому что не знала, куда себя деть, чтобы никому не мешаться под ногами. Гаэлас так и не выходил из своей палатки со вчерашнего дня. Скелеты несли свою службу, всё так же безупречно стояли на посту, белея на фоне тёмного полотна отчищенными костями. Эльф быстро распределил перепачканные кашей миски на две стопки, и мы принялись полоскать их в тёплом источнике.

– Мне дадут коня, – похвастался Лейс. Я заметила, что обычно растрёпанные по плечам пепельные волосы он расчесал и заплёл в тугую косу, перетянутую шнурком.

– Что с некромантом? – спросила я, оглянувшись.

– Слышал, что он потратил много сил, отыскивая источник тёмной магии. Той, что заставила мертвецов бегать по лесу. Так что, скорее всего, он спит. А ты уже начала переживать за него, верно?

Я хотела было ответить на ехидство дикого эльфа, но внутри меня что-то дрогнуло – и я промолчала. Теперь я знала о том, что у Гаэласа когда-то были дети, которых он потерял в войне, и это горькое знание не давало мне думать о нём по-прежнему, как о полумёртвом колдуне, потерявшем душу в междумирье среди теней. Во всяком случае, мне не хотелось больше считать его мертвецом, как советовал Лейс. Независимо от того, чего там требуют ритуалы некромантии. Между тем, у моего спутника уже зародилась новая сумасбродная идея. Я удивлялась – как ему удаётся выживать с головой, в которую каждый день приходят новые и новые предательские безумства, каждое почище предыдущего.

– Сония, ты умеешь ездить верхом? – спросил он, когда мы покончили с посудой и бродили по краю лагеря среди непривязанных коней. Как и следовало ожидать, командир отряда велел привязать не любимых скакунов, а Матса, и теперь волчонок заходился лаем от негодования.

– Мне случалось пару раз, но я бы не сказала, что умею, – хмыкнула я, вспомнив наше с Раминой путешествие из Вестена в Ольден.

– Ты ведь знаешь, что лесные эльфы к любому зверю могут найти подход, – он сложил руки на груди и с прищуром взглянул на меня зеленоватыми щёлочками глаз. – Мы можем взять самых быстрых лошадей…

– Лейс! – воскликнула я в сердцах. – Твой покровитель, должно быть, безумный бог Брелас Дур!

– Почему? – показав ряд мелких зубов, улыбнулся эльф.

– Сначала ты боялся возвращаться к Гаэласу, потом предал и обокрал Роба и Снори, силой притащил меня сюда, а теперь ты то предлагаешь мне сразиться с некромантом, то хочешь снова бежать?! Кто же тебя поймёт, если не безумные духи и их предводитель?

– Я лишь ищу выход из сложившейся ситуации, – пожал плечами Лейс.

– Из той, которую сложил ты сам! – горячо возразила я. – Глядя на то, как ты каждую минуту желаешь обмануть всех вокруг, я не могу даже возненавидеть тебя как следует! А ведь именно мне следовало бы воткнуть тебе шпильку в ухо, когда ты спишь!

– Сония, – почти пропел он, приобнимая меня за плечи и разворачивая лицом к себе. – Ты никого не можешь возненавидеть, твой белый огонь защищает тебя от всех низменных и порочных чувств. Но ты не знаешь, что задумал Гаэлас. Ты всё видишь в своём особенном, безупречном свете…

Это я-то вижу в безупречном? Я вздохнула, мягко снимая с себя руки Лейса и качая головой. Мне казалось, к своим семнадцати годам я успела увидеть все стороны жизни – благочестивые лица горожан, приходящих в церковь Ксая на исповедь и зажигающих жёлтые солнечные свечи в честь добрых желаний и свершений. Разъярённые лица тех же самых людей, когда глаза их заполняли крепкое вино, самогон и злоба. Отчаявшиеся лица, умоляющие о подаянии на кусок хлеба. Заискивающие, обвиняющие, плачущие… Что бы ни задумал некромант, я ясно видела, что он не собирается причинять мне зло. И вот теперь Лейс, подхалим и негодяй, не моргая, смотрел мне в самые зрачки и убеждал в обратном.

– И что же он задумал? – шёпотом спросила я.

– Что может задумать проклятый любитель мертвечины? Уж явно не пойти с тобой на бал и станцевать там вальс. Уж явно не одарить тебя жемчугами и платьями, сделав своей наложницей… У тёмного мага на уме всегда какая-нибудь дрянь. Ты представь, ему даже удалось убедить Хранителей в том, что древние мумии в лесу – это не его рук дело. И ему поверили! Конечно, в окружении двух десятков воинов у Гаэласа не было иного выхода, чем уложить мертвяков обратно в их склепы! Никто ведь не станет слушать маленькое ничтожество Лейса, который знает этот лес как свои пять пальцев… – в отличие от высших эльфов, мой спутник стремительно выходил из себя от возбуждения и начинал хватать губами воздух. Гнев распирал его изнутри.

– Какое же у тебя мнение на этот счёт? – я осторожно перебила эльфа, пока он не надумал разразиться новой тирадой.

– Гильдия призывателей во главе с Гаэласом – они хотели защитить свои знания, а потому устроили массовое жертвоприношение. Убили своих собственных адептов, оставив в живых только сильнейших магов. Им нужен был щит, экран, чтобы скрыться от Солнечных стражей и Инквизиции, но что-то пошло не так, и теперь весь лес пропитан порчей от их злодейства…

– Я слышала, что адепты погибли из-за взрыва экрана, и это был несчастный случай, – попыталась возразить я, припомнив слова Доннии.

– Конечно, так было от начала времён – жрецы и церковники всегда выбирают самую выгодную для себя правду, – возмущённо сказал эльф.

– А какую правду выберешь ты? – вскинула я голову. – Почему ты хочешь предать того, кому пару дней назад верно служил? Ради кого ты ограбил наш лагерь?

Лейс опустил голову и поковырял узким носком сапога травяную кочку:

– Я думал, он простит меня… изменит своё отношение. Но что бы я ни делал, всё равно остаюсь в его глазах жалким ничтожеством! Он даже не надевает на меня браслет. Я не заслужил даже поводка и ошейника, какие знать покупает своим любимым собакам!

– О, боги! – я подняла рукав и посмотрела на тонкий узорчатый обруч на своём запястье. – Ты хотел бы носить магический поводок?

– Да, я хотел бы! – почти выкрикнул Лейс. – Так бы я знал, что ему не наплевать на своего помощника… Ему ведь не наплевать на тебя, хотя ты всего лишь человеческая девчонка, жалкая рабыня, которую солдаты не трогают только потому, что боятся гнева Гаэласа! А меня можно пинать, бить, оскорблять. Даже эта мерзкая малолетняя жрица позволяет себе говорить со мной, как с каким-то распоследним говночистом!

– По-моему, Донния очень милая девушка, – заметила я, и эльф громко фыркнул. Жующий подсохшую траву конь поднял голову и доверчиво направился к Лейсу, протянул ему морду и подставил шею для почёсывания. Эльф дрожащими руками погладил скакуна, прижался щекой к тёмной морде, заметно успокаиваясь.

– Видишь, – тихо сказал он, и глаза его заблестели от слёз, – любой конь здесь будет моим, если я захочу. Мы можем убежать, Сония.

– Это Предел, Лейс, Ничейные земли, здесь некуда бежать. К тому же, некромант легко выследит нас по моему браслету. И ещё. Не думала, что будет возможность сказать тебе об этом, глядя в глаза, но ты сам напросился. Как ты можешь предлагать мне побег после всего, что натворил? Твои товарищи из людей, Роб и Снори, вынесли тебя умирающего из леса, отпоили зельями, выдавили из твоей раны яд. В конце концов, даже нашли лекаря! А ты бросил их в лесу, украв добычу и зная, что у них нет твоего… подхода к диким зверям?

– Они всего лишь дельцы, которые отправились в лес ради наживы! – выкрикнул Лейс.

– Ты говоришь, что тебе никто не верит, – я отступила назад. – Эти люди поверили тебе и поплатились за это. Поэтому нет, я не куплюсь на твои предложения…

Я резко обернулась и, не глядя, кинулась было к стоянке некроманта, но он сам вышел мне навстречу и почти поймал на бегу сильными руками.

– Где тебя носит? Портал уже готов, – сказал он резко, но я не поняла ни единого слова, только увидела на его лице странную тревогу. Гаэлас взял меня за руку и потащил за собой через кусты, сжимая ладонь так, что у меня хрустели косточки. Лейс плёлся следом, хотя ему никто ничего не говорил.

На месте, где совсем недавно теплилось круглое кострище, полыхало синее с чёрным пламя портала. Вздымаясь по обе стороны от выложенных полукругом камней, оно образовывало арку, внутри которой пространство искривлялось так, что было невозможно что-то разглядеть. Ни палатки, ни скелетов уже не было. Я до этой минуты была уверена, что мы отправимся в замок вместе с Хранителями, на лошадях или в крытой тележке, на которую эльфы погрузили поклажу и усадили раненого бойца. Гаэлас подтолкнул меня к порталу, но это было выше моих сил – я никогда прежде не путешествовала подобным образом, и от вида страшно вращающихся вихрей в тёмном небытие, ноги мои готовы были подкоситься.

– Ты поедешь с отрядом, возвращайся в лагерь, – скомандовал он Лейсу, и эльф покорно попятился и исчез за кустами. Лишь тень его мелькнула среди наполовину оголённых ветвей.

– Мне страшно, – взмолилась я, обернувшись к Гаэласу.

Он смотрел на меня, чуть нахмурившись, затем слабо улыбнулся и сказал:

– Хорошо, тогда полетим вместе, – смысл этих неожиданных слов я узнала много позднее, но и теперь мне стало ясно, что некромант не собирается силой швырять меня в портал.

Эльф подхватил меня на руки, прижал к себе, и я поняла по движению его губ, что мне следует покрепче обхватить его за шею. Прежде чем нас закружил сумасшедший вихрь телепорта, я успела подумать о том, что его руки вовсе не были костями восставшего скелета, а грудь была тёплой и поднималась в такт глубокому дыханию.

– Не бойся, – шепнул он мне на ухо и шагнул в портал.

В моих ушах раздался невероятный звон и шум, тело скрутило судорогой, а мысли от дичайшей скорости вылетели прочь и, наверное, вместе с содержимым головы остались лежать на траве у старого кострища. Во всяком случае, ощущение было именно такое. Кажется, я кричала, потому что когда опомнилась, то некромант глухо смеялся, не торопясь спускать меня с рук. Когда же он сделал это и провёл пальцами по моим плечам и рукам, затем по спине и груди, я думала, что всё это какое-то наваждение. Лишь спустя некоторое время до меня дошло – он боялся, что путешествие повредило мне, как боится хранитель музея, перевозя в другой город очень хрупкий экспонат. Гаэлас был учёным, и ему хотелось доставить подопытную в свои подземелья в целости и сохранности.

Тьма в глазах понемногу рассеялась, и я обвела взглядом мрачное сводчатое помещение, в котором мы приземлились. Некромант внимательно следил за каждым движением моих ресниц и лишь когда убедился, что я не собираюсь терять сознание, осторожно отступил назад. Мы не были в подземелье – зал с нависающими над головой потолками из грубого серого кирпича и свечами в чугунных, заплывших воском канделябрах больше походил на архив или лабораторию аптекаря. Вдоль стен располагались шкафы и ниши, уставленные сплошь книгами, заваленные растрёпанными свитками и тетрадями. Здесь же, рядом с литературой, располагались в склянках, колбах и на подставках образцы выпотрошенных мелких животных, фрагменты лап, крыльев и органов более крупных существ. Всё это хозяйство естествоиспытателя пребывало в беспорядке – часть экспонатов, рукописей и фолиантов лежала на расставленных повсюду дубовых табуретах или даже прямо на полу. Я бросила взгляд в сторону узкого окна, откуда сочился бледный свет октябрьского полудня и спросила: