Текст книги "Солнечный страж (СИ)"

Автор книги: Мария Фир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава 15.1

На календаре был пятнадцатый день февраля, когда я проснулась от прикосновения солнца к моей щеке. Едва различимое, осторожное тепло показалось мне таким необычным после месяца беспрерывных метелей, которые держали замок в коконе снега и не пропускали сверху ни лучика солнечного света. Я открыла глаза и немедленно зажмурилась: вся спальня была залита тёплыми лучами. Надо же! Духи Ксая заглядывают и на эту сторону Предела?

– Скоро весна, – тихо сказал Гаэлас, который уже давно не спал, с насмешливым взглядом наблюдая за моим пробуждением.

Оказывается, это он потихоньку выбрался из постели и приоткрыл занавески так, чтобы солнце попало на моё лицо.

– Ты хочешь испортить мне настроение? – спросила я и повернулась к нему, призывая к ответу.

– Я хочу запомнить тебя разной. И такой – в том числе. Сияющей в утренних лучах.

– Неужели тебе не больно думать о расставании? – прошептала я, приглаживая его растрёпанные с ночи тёмно-пепельные волосы, касаясь пальцами чуть обросших щёк.

– Больно, – он улыбнулся, – но я отчего-то уверен, что тебя ждёт лучшая жизнь. Ты ведь понимаешь, что я связан контрактом. Если бы я мог выбирать, то ни мгновения бы не сомневался. Только у меня нет выбора.

– Я знаю, прости, – я потянулась и поцеловала его, едва коснувшись губами губ.

– Не извиняйся, – усмехнулся он, запуская руки под мою рубашку и поглаживая меня по спине. – Для человеческой девушки ты необычайно мудрая… Любая эльфийка в этом замке извела бы меня сотней вопросов об этом контракте.

– Но ты ведь сказал, что он скреплён магической печатью и кровью, а значит, изменить ничего нельзя, – сказала я, разглядывая в тысячный раз его странные глаза, обведённые тёмной каймой.

– Нельзя, а потому предлагаю не отравлять оставшееся до весны время ненужной печалью, – и он принялся целовать меня, не давая больше произнести ни слова.

Я всё думала о том, как эльфы относятся ко времени. Что для них один оборот годового колеса, иногда кажущийся человеку вечностью? Мой некромант прожил уже почти семь десятков лет, а я – только семнадцать. Могла ли я философски рассуждать о грядущей разлуке с видом жрицы, которая встречает свою двухсотую весну? Конечно же нет. Меня пугала неизвестность, и всё чаще я вспоминала слова Тэрона о том, что он не сможет забрать меня в академию Трира, потому как это изменит линию моей судьбы. Но когда же я сама увижу хоть единый намёк на эту самую судьбу, уготованную мне богами?

Гаэлас был одним из последних магистров Гильдии призывателей. Я не до конца понимала, какие обязательства налагаются на высокопоставленных членов организации, но ясно было одно: весной он должен уйти из замка Хранителей в тайное убежище теневых магов, за которым сейчас одним глазом приглядывал Тэрон. И там, на границе миров, он будет хранить знания Гильдии и защищать их в неравной борьбе с Орденом Инквизиции. Иначе вся кровь, которая была пролита адептами в этой войне, будет считаться пролитой напрасно. Он должен уберечь от уничтожения и сохранить тайны теневых магов. И он сделает это, а я… а для меня места в сумраке нет. Пока я жива, пока во мне горит белый огонь.

Когда я оделась, умылась и привела в порядок волосы, некромант уже тихо беседовал с кем-то в общем зале. Я подумала, что пришёл Велиор, комната которого располагалась выше во флигеле, но к моему удивлению, напротив Гаэласа сидел магистр Тэрон. Судя по выражению его лица, ждал он нас уже давно, а завидев меня, тут же склонил голову набок и пронзил меня своими чёрными глазами.

– Белая девочка всё ещё здесь – прекрасно! – резко сказал он.

Я увидела, как с рукава его мантии слетело маленькое пёрышко и закружилось в косых солнечных лучах, что падали в гостиную. Мне стало смешно, и я поспешила прикрыть рукавом рот, чтобы не издать ни звука. Магистр скосил глаза и всё-таки заметил упавшее перо.

– Как видите, я уже начал линять от ожидания, – заявил он сердито. – Но всё же последовал вашему глупому этикету и не стал вламываться в спальню.

– Благодарю тебя, друг, – улыбнулся ему Гаэлас. – Полагаю, на этот раз твои новости хорошие?

Птичий оборотень дождался, пока вошедшая служанка расставит на столе чайные принадлежности и тарелки с завтраком. Обречённо принюхался к тушёным овощам и сладкой пшеничной каше, привычно откинулся на спинку стула и произнёс:

– Ты ведь помнишь, некромант, что именно я люблю говорить о людях и эльфах, когда речь идёт о невозможном? – и он чуть прищурился.

– О, да. Мы ходим по земле, а вы… – эльф сделал жест вверх ложкой, с которой едва не упала каша. – Избавь меня от пафоса ваших птичьих вершин. Ты ведь любишь выражаться прямолинейно. Некроманты не только ходят по земле, они ещё и копаются в ней.

– Я лишь пытался создать интригу, как вы все любите, – фыркнул магистр. – Как я уже говорил, у меня есть друзья в Солнечной страже. Когда стало ясно, что с Велиором всё будет в порядке, я поспешил в Ольден, в крепость стражей, что на границе Предела. Отряд, где служит мой бывший ученик, патрулировал лес, а потому мне пришлось дожидаться несколько дней, притворяясь рассеянным магистром из академии Трира, который приехал навестить родственников. Каждый день я приходил в форт и справлялся о том, скоро ли вернутся Солнечные стражи. И каждый день моя надежда на спасение наших друзей таяла. Дважды я отлучался, чтобы слетать к Железной крепости, но толку в этом никакого не было – святой круг сжигает оборотней точно так же, как любое нечестивое существо. Я мог только наблюдать, как по дороге везут повозки с новыми пленниками или снабжением для Ордена Инквизиции.

– Несколько раз я проникал в сумрак и использовал маяк, чтобы притянуть души магистров – если бы они были мертвы, то их души откликнулись бы на излучение маяка. Но приходили лишь те, кто умер давно… – заметил Гаэлас. – Значит, они всё ещё были живы.

Магистр Тэрон посмотрел в глаза некроманту:

– Солнечным стражам удалось спасти только Келларда. Его подруга умерла, не дождавшись спасителей всего несколько часов. Их держали в железных клетках. Допрашивали по несколько раз на дню. Она… не выдержала.

Я невольно содрогалась при каждом слове Тэрона. Перед моими глазами вставали невозможные картины, одна страшнее другой, от которых хотелось спрятаться. Мне ведь довелось видеть, как инквизиторы вели на казнь осуждённых. Гаэлас медленно выдохнул:

– Стражи. Как им удалось проникнуть в Железную крепость?

– В охранных заклинаниях инквизиторов есть брешь, – пояснил магистр. – Все эти круги, щиты и прочее были изобретены не вчера. Они не действуют на Солнечных стражей. Принимают их за своих. Более подробно они расскажут тебе сами, мой друг. И очень скоро.

Некромант удивлённо приподнял бровь:

– Сами? Скоро? Выходит, ты рассказал ещё не всю историю?

Оборотень коротко посмотрел на меня:

– Они не соглашались помогать. Я сказал, что в замке Хранителей у нас есть белая жрица из народа людей. И что мы готовы обменять её на адептов нашей гильдии, если они достанут их из Железной крепости. Таков был мой договор со Стражами.

Я почувствовала, как всё поплыло перед моими глазами, и кровь отлила от щёк.

– Сония – не товар! – воскликнул Гаэлас.

Мне показалось, он был готов был кинуться на магистра и схватить его за птичью шею голыми руками, но Тэрон успокаивающе поднял ладонь:

– Не кипятись, Вейн, я не занимался торговлей и никак не хотел оскорбить твою гостью, – он кивнул мне и продолжил. – И ты должна простить меня, белая девочка. Мы, птицы, не умеем лгать, а капитан Солнечных стражей задал мне прямой вопрос, от которого я никоим образом не сумел уклониться. Выслушайте меня от начала и до конца, и только потом принимайтесь осуждать.

Глава 15.2

– Говори, – сквозь зубы позволил некромант, накрыв ладонью мою руку.

Я знаю, он хотел сказать, чтобы я не волновалась. Несмотря на беспардонные заявления, Тэрон всё же был магистром Гильдии призывателей и доверенным лицом, а потому нельзя было оставить без внимания его доводы. Оборотень скептически осмотрел стоящую перед его тарелкой кружку, плеснул в неё травяного напитка из графина, неторопливо отпил и заговорил вновь.

– Поначалу капитан Солнечных стражей и слышать ничего не желал. Этот горячий парень едва не сбросил меня с городской стены, где мы вели наш разговор. Если бы он это сделал, я не успел бы обернуться в полёте! Мне пришлось проявить чудеса дипломатии, чтобы разговорить его – все эти ваши человеческие штучки, от которых меня тошнит дохлыми мышами! – Тэрон снова отпил из кружки. – Но потом… потом он припомнил один случай…

Гаэлас держал меня за руку, и я была ему так благодарна, ещё не понимая, за что, и что происходит со мной. Мне казалось, что мир вокруг стал зыбким и хрупким, как картинки из сна, которые мы продолжаем видеть, едва проснувшись. Я будто стояла на краю какой-то пропасти, а магистр Тэрон, эта беспристрастная птица, занёс надо мной крыло, чтобы столкнуть меня вниз. Его голос был таким чётким, каждое слово падало так громко, будто слова были камнями, тяжёлыми и гладкими обсидианами.

– Как-то раз осенью его отряд во время дежурства обнаружил в лесу полузамёрзших оборванцев из людей. Авантюристы заблудились в лесу, куда отправились на поиски фокусирующих кристаллов. Они хотели лишь найти эти камни, чтобы потом продать их волшебникам и безбедно перезимовать на вырученное золото. Но их проводник, некий лесной эльф по имени Лейс, предал их, украл все найденные камни и похитил девушку, которая была с ними. Как только страж произнёс имя Лейс, мне стало всё понятно… А затем он назвал имя девушки – Сония.

– И что? – нетерпеливо вклинился Гаэлас.

– Солнечный страж спросил, не встречал ли я на другой стороне Предела лесного эльфа Лейса и девушку Сонию. Он пообещал сделать для меня всё, что угодно, если я расскажу, где находится эта девушка. Я рассказал. И он – сделал. Если ты помнишь, Стражи никогда не отказываются от своих обещаний.

С этими словами птичий магистр тонко улыбнулся и перевёл на меня взгляд:

– Полагаю, ты знала о том, что Эдвин Сандберг разыскивает тебя?

Эти слова были последней каплей – я вскочила из-за стола и, не видя ничего перед глазами, бросилась прочь. Мне казалось, что меня настиг святой огонь, а я была лишь жалкой нежитью. Тенью из междумирья. И я горела – снаружи и изнутри, но при этом меня так трясло от холода, что не удавалось сомкнуть зубы, они стучали мелкой дробью. Пробежав галерею, я свернула в один из тёмных коридоров и укрылась в нише между сероватых изваяний первых Хранителей.

Птицы всегда говорили правду, как и Солнечные стражи – они были выше всех остальных эльфов, людей и прочих народностей. Я была никем. Сиротой, кое-как научившейся выживать. После того, как добрая матушка Евраксия и Майя ушли в иной мир, у меня не было ни одной близкой живой души. У меня не хватило ни ума, ни смелости, чтобы покинуть сиротский приют с гордо поднятой головой – я всегда считала себя слишком маленькой, слишком незначительной, слишком слабой. Кто стал бы слушать меня, беспризорную девчонку без гроша в кармане? Мне велели мести пол или чистить картошку – я подчинялась, велели танцевать для гостей и провожать их в спальни – я слушалась, велели чистить клетку с демонятами… и я не послушала свой дар, который подсказывал мне, что на самом деле такое эти злосчастные крысята. Что дар! Никчёмный белый огонь, который не мог даже защитить меня от обидчиков. Потому что никто прежде не учил меня выстраивать магическую защиту.

В замке Хранителей я напрочь забыла о собственном ничтожестве! Зима, долгая вьюжная зима закружила мне голову, околдовала. Луна, свет очей Ньир, опутала моё сердце эльфийской магией. Я вздумала влюбиться в эльфийского некроманта, позабыв всякий стыд, оставила по ту сторону Предела прежнюю себя. Мне никто не напоминал о том, что я глупа или бесполезна, что из меня не выйдет никакого толку, потому что я не умею соблазнительно танцевать, подводить глаза чернилами и оценивать толщину кошелька гостя в таверне одним лишь метким взглядом. Когда у меня не удавались заклинания, Гаэлас приводил ко мне Доннию – и юная жрица терпеливо объясняла мне правильные интонации в словах, движения пальцев, дыхание.

Никто из моих новых знакомых не знал, кто я есть на самом деле. Только некромант, ему я рассказывала всё-всё-всё без утайки, но то ли он половины не понимал из-за языкового барьера, то ли эльфийская мораль кардинально отличалась от человеческой. Я казалась ему прекрасной. Он не мог уяснить себе, что «белая жрица» на своей родине может быть всего лишь служанкой из таверны. Он не мог поверить, что обычные люди, лишённые дара кухарка и хозяин заведения, имели привычку кричать на меня и бить по щекам. Это не укладывалось в его голове. Если бы кому-то из эльфов пришло в голову оскорбить или ударить жреца Ньир, его ждала бы мучительная смерть. Жрецов охраняли верные рыцари, и даже у маленькой Доннии был собственный защитник – молодой воин, который с завистью глядел на нашу беготню и игры с волком, прохаживаясь поодаль в тяжёлых доспехах, с мечом и щитом.

Мне хватило поздней осени и тёмной зимы, чтобы моя прошлая жизнь подёрнулась метелью и перестала являться ко мне даже в снах. Гаэлас исцелил меня от неё, а я, в свою очередь, помогла ему отпустить давнюю боль. Почему же теперь, когда у нас осталось ещё немного зимы, ещё месяц до того, как солнце примется слизывать с крыш и деревьев снежные шапки, почему теперь ломается лёд забытья и ранит, ранит в самое сердце?..

Эдвин Сандберг не отказывался от своего обещания, он не забывал его ни на день с той самой минуты, как попросил меня не исчезать и пообещал найти снова. И теперь он собирается приехать за мной в замок Хранителей и забрать меня в обмен на спасённого из Железной крепости теневого мага. Магистр Тэрон был чрезвычайно доволен собой и считал, что его сделка должна как нельзя лучше удовлетворять всех участников. Велиор и его отец отправятся в Трир, я вернусь к людям, а Гаэлас уйдёт дорогой мёртвых для того, чтобы исполнить клятву, подписанную кровью.

– Он был твоим женихом там… да? – спросил меня некромант, растирая мои заледеневшие руки и закутывая в одеяло.

– Нет, – я помотала головой. – Я бы сказала тебе.

А я ведь ни слова не сказала Гаэласу про ту встречу – это была единственная искорка из прошлого, о которой я решила умолчать.

– Кто он? – поцеловав мои пальцы спросил эльф.

– Солнечный страж, – я пожала плечами. – Мы виделись всего дважды… случайно.

– Надеюсь, стражи доберутся сюда раньше, чем я должен буду уйти. Я бы хотел посмотреть в глаза этому человеку.

Он улыбнулся и опустил меня на кровать, обнимая поверх одеяла:

– Я буду в библиотеке, а ты – отдыхай.

– Гаэлас, – я окликнула его, ещё не представляя, как сказать ему…

Как сказать, что больше не смогу проводить с ним ночи, как раньше. Я всё ещё любила его, но что-то внутри меня не дало бы мне теперь забыться ни на один миг. Он вернулся, поцеловал меня в висок и ласково пригладил волосы:

– Не говори, Сония. Я всё понял.

Глава 16

Волчонок Матс придирчиво обнюхивал мои карманы и облизывал пальцы в надежде получить ещё кусочек сдобного печенья. Он вставал на задние лапы и толкал меня передними, чтобы начать игру. Большой лохматый зверь, добрый и доверчивый, как домашняя собака. Я предполагала, что без волшебства юной жрицы здесь не обошлось. Донния с грустью улыбалась, глядя на то, как я тормошу загривок её питомца.

– Жаль, что ты уедешь, – сказала она. – Велиор отправится в академию Трира, ты вернёшься к людям. А мне придётся скучать в замке Хранителей до тех пор, пока у отца не закончится служба. Он считает, что я получаю практические знания, глядя, как жрицы исцеляют раны Хранителей и варят эликсиры…

– А разве нет? – улыбнулась я.

– Мне нельзя даже выходить за ворота, – пожала плечами эльфийка. – А ведь самое интересное происходит именно там, в мире, что снаружи.

Личный охранник Доннии прошествовал мимо нас, насупившись и сдвинув брови. Всем своим видом этот шестнадцатилетний юноша пытался показать серьёзное отношение к вверенному ему делу.

– Твой рыцарь, – шёпотом спросила я, когда парень удалился на несколько шагов. – Он к тебе приставлен навсегда?

– О, нет! Когда я пройду посвящение и получу титул в храме Ньир, у меня будет настоящий королевский рыцарь, а не рядовой Хранитель. Какой-нибудь воин из знатного дома или приближённой к дворцу семьи, – глаза Доннии сияли, она говорила о будущем так восторженно, что моё сумрачное настроение слегка рассеялось от её улыбок.

– Как же девушки из храма ходят на свидания, если к ним приставлен охранник? – удивилась я.

Эльфийка слегка смутилась, её длинные светлые ресницы несколько раз вспорхнули над льдисто-голубыми глазами, а на щеках обозначился едва различимый розоватый румянец. Эльфы не краснели так сильно, как люди, но эмоции читались на их юных лицах безошибочно. Лишь взрослые эльфы умели как следует сдерживать проявления собственных чувств.

– Иногда жрицы выходят замуж за своих рыцарей, такое случается, а иногда находят мужа в храме или выходят за волшебников, – поведала мне Донния загадочным голосом. – Но вот рыцарь, если его приставили охранять служительницу Ньир, должен принести ей клятву верности. Он не имеет права брать себе другую жену или заводить детей.

– А если эта жрица ему не по душе? Или он ей не нравится? – в недоумении спросила я, отряхиваясь от снега, в котором извозил меня неугомонный волк.

– Ну, знаешь ли, – хихикнула Донния. – Это законы нашего общества. У людей есть куда более глупые запреты. Ты говорила, что парню и девушке не разрешается любить друг друга прежде, чем их брак будет освящён в церкви? Но это ведь глупо! Для чего нужно запрещать нежности, не лучше ли запретить взамен этого что-нибудь плохое? Скажем, дуэли между женихами за понравившуюся девушку – к чему проливать кровь?

– Некоторым девушкам из богатых семей очень нравится смотреть на такие дуэли, – проговорила я, припомнив случай из прошлой жизни, который мне довелось увидеть на площади Вестена.

– Отец говорит, что мне нельзя будет забрать волка в столицу, – вдруг промолвила она, наблюдая, как Матс с лаем наворачивает круги и пристаёт к седлающим коней Хранителям, которые собирались совершать объезд.

– Жаль, – согласилась я и кивнула.

– Почему жрецы до сих пор не придумали, как остановить время?! – воскликнула Донния, обнимая меня и всхлипывая. – Мне так грустно, что приходится расставаться со всеми, кого я полюбила. Даже Гаэлас – пусть он мрачный и старый, но даже он нравится мне!

– Он совсем не мрачный и уж тем более не старый, – прошептала я, чувствуя, как к горлу подступает тяжёлый комок.

– Мы пойдём к источнику, – неожиданно решила девушка и нашла мою руку. – И посмотрим, что скажет нам богиня.

И она потянула меня мимо стены святилища, мимо увитого красным плющом забора, покрытого сияющим снегом словно сахарной глазурью. Листья этого растения под снегом давно стали хрупкими, как стекло, но в свете солнца вспыхивали застывшим октябрьским пламенем – рыжеватые, багряные, рубиновые. Я подняла голову, чтобы посмотреть, лежит ли ещё шапка снега на синеватом стеклянном куполе храма, наколотая на острый шпиль. От неё почти ничего не осталось. Стекло ослепительно сияло, умытое стекающими вниз ручейками прозрачной воды.

– Весна, – сказала я, глядя на капающие кристальными слезами сосульки.

– И новолуние, – отозвалась Донния с лукавой улыбкой. – Ньир скажет нам что-нибудь о будущем, вот увидишь.

Подземный источник Хранители из замка заключили в медные трубки и направили в специально устроенную около святилища каменную чашу. Похожая на половинку круглой ракушки посудина была устроена на коленях у мраморной девушки с длинными волосами, что напоминали морские волны.

– Духи воды выбрали служение лунной богине, – вспомнила я один из рассказов Доннии. – Но почему?

– Давным-давно водяные духи жили только в глубинах морей и озёр, никто не знал об их существовании. Первые эльфы научились строить лодки, рыбачить и вылавливать жемчуг, но духи были осторожны: они прятались на дне среди водорослей и камней, чтобы никто не смог заметить их. Однажды Ньир пожелала спуститься на землю по лунным лучам, обернулась прекрасной молодой эльфийкой и принялась разгуливать по берегу большого озера, чтобы посмотреть, как живут эльфы, её творения. Она склонилась над водой, но вместо собственного отражения увидела в озере таинственных существ, которые были так очарованы её красотой, что не успели спрятаться, а застыли в воде, раскачиваясь на волнах, – жрица провела рукой над источником, и легкая волна поднялась вслед за её движением, а затем рассыпалась пригоршней крупных сверкающих капель. – Они обучили Ньир магии воды, а она поделилась этим знанием с нами, смертными. С тех пор духи стали смелее, и их можно увидеть в лунные ночи у больших водоёмов, где они собираются, чтобы петь песни о вечной красоте богини.

– Как же мы увидим будущее, если сейчас светит яркое солнце? – спросила я, наблюдая, как стихия подчиняется хрупким пальцам эльфийки.

Донния сосредоточенно выплетала на поверхности воды какой-то замысловатый узор:

– Мы не всегда видим луну на небе, но это ведь не означает, что её там нет. И наш магический дар не зависит от времени суток. Но иногда наступает время, когда истина кажется… ближе, чем обычно.

Он начала читать заклинания, и я затихла, боясь помешать гаданию. Даже Матс, проводив дозорных до ворот и разыскав нас, подошёл к хозяйке тихо, осторожно переставляя толстые мохнатые лапы. Лучи солнца не могли упасть на скрытое в нише изваяние лунной богини, но мне всё мерещился свет, который отбрасывали руки юной жрицы. Он окутал её с ног до головы вместе с поднявшимися из воды мельчайшими каплями, и казалось, что в каменную чашу заглядывает не эльфийское создание четырнадцати лет, а один из духов воды со струящимися волосами цвета серебра. Наваждение растаяло так же неожиданно, как и появилось. Девочка встряхнулась, встряхнулся и её волк, и всё вернулось на свои места – яркий день, звуки со двора замка, шорох падающих капель, голоса.

– Я видела, – восторженно воскликнула Донния. – Мы встретимся с тобой вновь, но очень и очень нескоро. И всё-таки, это случится! И Ньир не оставит тебя, я видела её свет, он навсегда связан с твоей жизнью.

– Это правда, – сказала я, обнимая её, – до самой смерти я не забуду эльфов.

***

Каждый день я просыпалась с чувством, что это случится именно сегодня – звук медного рожка возвестит о прибытии Солнечных стражей, Хранители распахнут тяжёлые ворота, и меня выведут на площадь, чтобы обменять на эльфийского колдуна. Иногда я волей-неволей принималась думать о том, как живётся сейчас этому незнакомому магу в форте людей среди Солнечной стражи и постоянных косых взглядов. Люди из Ордена Инквизиции разрушили его дом, убили его жену, разлучили его с сыном, уничтожили лабораторию, библиотеку и всё, что было ему дорого – он должен был ненавидеть их. Но другие люди спасли его – и он должен был быть благодарен. Странная, разрывающая сердце пополам двойственность.

А я что же?.. В замке эльфов я впервые в жизни узнала, какой глубокой и интересной может быть жизнь. Я провела несколько месяцев, жадно поглощая знания эльфийских жрецов и волшебников, у меня появились близкие, настоящие друзья, я была любима… меня в буквальном смысле носили на руках. Но всё это с точки зрения людей считалось предательством по отношению к своему народу. Да уж. Будто сносить побои и драить заблёванные столы в «Усатом волке» было куда лучшим уделом для семнадцатилетней девушки.

Между тем, весна неминуемо приближалась. Трескучие морозы отступили, метели из снежной пыли закончились, им на смену пришли короткие влажные снегопады, когда из хлопьев можно было лепить снежки. Лохматый весёлый Матс обожал эту игру – мы бросали комки снега, и он мчался стремглав, намереваясь схватить их, а после разочарованно оглядывался на нас с обманутым видом, вилял хвостом, и всё начиналось заново. Изредка к нашей игре присоединялись молодые солдаты из Хранителей – юноши и девушки, но те всегда посматривали на меня с недоверием, словно я была не живым человеком, а творением некроманта. Мать Доннии и её верный охранник также не выказывали ко мне тёплых чувств, но чего уж там – тепла мне и без того хватало с головой.

У Гаэласа в библиотеке теперь царили порядок и чистота: все экспонаты и книги были разобраны и аккуратно стояли на полках в нишах, на стеллажах или были сложены в сундуки. В ларце на тяжёлом дубовом столе были приготовлены портальные камни и все необходимые эликсиры для путешествия в сумраке. Никаких других вещей из мира живых некромант взять с собой не мог, но он и не был к ним сильно привязан – я никогда не видела в его руках ни любимой статуэтки, ни посоха или жезла, которые обычно любили маги людей, ни записной книжки. Все свои наблюдения маг фиксировал в особом блокноте с магическими застёжками, но всегда убирал его в ящик стола и, судя по всему, не планировал брать с собой.

Мы по-прежнему засыпали и просыпались вместе, подолгу разговаривали перед сном и обменивались ласковыми поцелуями, но на всё это невесомой и невидимой паутинкой уже легла предстоящая разлука. Вместо страсти между нами была теперь неизбывная печаль, которую мы изо всех сил старались не расплескать друг на друга, чтобы не погрузиться в бездну тёмного отчаяния. В эти дни мы уже не были любовниками, но были кем-то вроде связанных общей тайной заговорщиков. И нашей тайной была эта зима – зима, которую я унесу в своём сердце на ту сторону Ничейного леса и буду хранить внутри до самого конца.

Гаэлас позаботился о том, чтобы ко дню отъезда у меня была новая одежда – раздобыл у Хранителей форменную тёплую мантию, рубашки и брюки моего размера. Платья в пограничном замке носили только жрицы Ньир, и Донния пыталась тоже сделать мне подарки, но ей было всего четырнадцать, и узкие эльфийские платьица опасно трещали на моей подросшей груди. Жрица заливисто смеялась, сравнивая наши прелести и утверждала, что по дороге в землю людей Солнечные стражи точно подерутся за право сделать меня своей невестой.

– Эдвин Сандберг хороший человек, – тихо сказала я девушке, когда она опрокинула на кровать свою шкатулку с драгоценностями и выбирала для меня украшение. – Я попрошу его отвезти меня в монастырь на островах неподалёку от Сюр-Мао. Если я выдержу испытания стихиями, то смогу со временем обучиться на целительницу.

Это было решение, которое пришло ко мне одной из бессонных ночей. Решение, которое могло избавить от той тяжести, что лежала на моём сердце.

– Монастырь, – задумчиво нахмурилась Донния, – я помню, ты мне рассказывала о таких местах. У эльфов такого не бывает. Там ты не сможешь стать ничьей невестой, верно?

– Но я смогу многому научиться и поступить на службу в госпиталь или храм, – сказала я, прикоснувшись к голубым жемчужинам.

– Возьми, если тебе нравится, – жрица протянула мне изящное жемчужное колье, но я покачала головой, поблагодарив её за щедрость.

– Спасибо, милая, но в монастырь не разрешается брать ни украшения, ни что-либо другое из мирской жизни. Матушка Евраксия, моя наставница, воспитывалась там. Это светлое и чистое место, стены его сложены из белого камня, а за окнами плещется бескрайнее море.

– Должно быть, красиво, – вздохнула девушка, погладив меня по руке. – Но всё же печально, что ты ничего не можешь взять на память об этой зиме.

– Печально, – согласилась я.

Дни проходили в томительном ожидании. Чем дальше, тем сложнее мне было по-настоящему чем-нибудь увлечься или заняться – я каждую четверть часа подходила к окну и смотрела на потемневшие от сырости запертые ворота. Сугробы оседали на солнце, лесные ветры приносили со стороны Предела запахи талого снега и первое пение проснувшихся после морозов птиц. На исходе марта к нам прилетел магистр Тэрон. Скрестив руки за спиной наподобие крыльев, он нервно расхаживал по гостиной:

– Ещё неделя-другая и дороги превратятся в грязь. Оттают Вечные болота и проснётся вся лесная нечисть. Куда смотрит этот Сандберг, чтоб его демоны сожрали!

– Ты ведь сам говорил, что Орден Инквизиции объявился в Ольдене. Скорее всего, отряд стражей попросту не может покинуть город без лишних подозрений – помимо всего прочего, у них похищенный из Железной крепости колдун, а это не мешок пшеницы, знаешь ли, чтобы погрузить его на тележку и вывезти из-под носа у генерала Гвинты.

– Не будь наш потрёпанный друг так слаб после всего случившегося, мы бы давно организовали портал и произвели обмен безо всяких романтических путешествий по весеннему лесу, – заявил Тэрон.

Я молча глотала чай и подступающие слёзы – в последнее время любая резко сказанная мелочь вызывала у меня приступ слезливого удушья. Не хотелось ни есть, ни пить, ни читать книги, ни прогуливаться по замку в компании Доннии, только лежать, свернувшись в клубочек на плече Гаэласа и слушать его дыхание, и чувствовать, как его пальцы нежно перебирают мои волосы. Невыносимо ожидание разлуки – решила я для себя, и отчасти поэтому меня успокаивала мысль о монастыре на острове Сюр-Мао. Монахини не тоскуют и никого не ждут, у них нет семей, они посвящают свою жизнь больным и страждущим, тем, кому забота и внимание более необходимы.

Служанка распахнула окно – загремели тяжёлые ставни, задребезжали толстые стёкла и в залу ворвался мартовский воздух с горьким привкусом тающего снега.

– Солнечные стражи на дороге, – сообщила она, и Тэрон подлетел к окну в один прыжок. Его короткая мантия взметнулась за спиной и захлопала, как крылья.

Вслед за всем этим раздался переливчатый звук рожка, и моё сердце, наверное, перестало биться. Гаэлас обнял меня за плечи, на миг прижался губами к моей голове и прошептал:

– Иди… собирайся. Тэрон, лети их встречать, я скоро спущусь.

У меня всё было готово. Я скинула с себя домашнее платье и теперь дрожащими руками натягивала на непослушное тело одежду Хранителей – эльфийские брюки, сапоги, рубашку и жилет, а поверх всего – серо-голубую мантию с капюшоном. Волосы я решила забрать в тугой пучок на затылке и теперь зажимала в зубах шпильки, глядя на своё бледное отражение в мутноватом зеркале. За спиной мне почудилось движение и странный, прежде незнакомый сухой скрип.

– Сония, – вдруг сказал нервный и до боли знакомый голос, и я резко обернулась.

Лейс стоял возле полуприкрытой двери, глаза его были прищурены, на губах играла злая улыбка, а в руках… в его руках был заряженный самострел, и острие тяжёлого болта смотрело прямо в моё лицо.