Текст книги "Проклятие Синей Розы (СИ)"
Автор книги: Мария Ерова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава тридцать вторая. Легенда. (Часть 2)
На ту поляну, где были сложены трупы оборотней, мужчины из охотничьего клана вытолкали молодую девушку, почти девочку. Худенькое тело в одной ночной сорочке, грязной, изодранной; рыжие спутанные волосы, испуганные зелёные глаза в пол лица. На девушке не было обуви, и она дрожала от холода и страха, затравленно озираясь на мужчин. Но их, похоже, это только веселило. Они стали обступать её со всех сторон, и бедняжка заметалась, но бежать ей было некуда.
– Осторожно, парни! Она едва не свернула мне шею! – предупреждающе хохотнул приведший её рыжебородый охотник. – Сильна, зараза! Как все бабы их племени.
-… и горяча, наверное! – грубо засмеялся один, а остальные подхватили.
Кэтрин смотрела в эти лица, и не видела в них ничего людского. Они бесстыдно рассматривали её как какое-нибудь диковинное животное, способное удовлетворить их жалкие потребности. Она завертела головой: мужчины обступали со всех сторон, и, казалось, спасения от них не было.
Девушка успела сто раз пожалеть, что не родилась мужчиной. Лежать бы ей сейчас в груде мёртвой плоти, да не потеряв своей чести, отринув от всех забот этой мерзкой жизни живых.
На что она жила эту недолгую жизнь? Берегла себя для одного-единственного, что так и не сыскался ей на верном пути? Эти хищники сейчас растерзают её, надругавшись, смешают с грязью, превратив в пепел мечты и надежды. Ведь для них она даже не человек – ведьма, с которой и поступить то иначе нельзя…
– А ну разошлись. – взгляд девушки метнулся к говорившему, ухватившись как за спасительную соломинку, в надежде на спасение.
Голос принадлежал высокому ужасно некрасивому мужчине средних лет, крепкому, с тяжёлым взглядом и густой бородой, что только добавляла ему солидности.
– Что вы девку напугали, ишь, как дрожит…
Он подошёл ближе, хозяйским взглядом окинул её, будто прицениваясь.
– Хороша! Рыжая, как я люблю. Мне подходит…
Никто не смел возразить, все уставились, изучая землю – видать, грозен главарь был. И лишь Кэтрин, понимая, что надежда была лишь иллюзией, попыталась броситься в сторону, убежать, но куда там! И шага ступить не успела, как схватили её вновь. Да повреждённая нога отозвалась острой болью – с такой не скрыться.
Всё это время главарь охотников с ехидной ухмылкой смотрел на её попытки вырваться на свободу, а после произнёс:
– Тащите её в ближайший дом. Знакомиться будем. Поближе…
Кэтрин закричала, и этот крик озарил ночь новым проклятием, отразившимся в сердцах тех, кто посмел нарушить её тишину и красоту убийством невинных жизней. И многим позже каждый из них вспомнил лесную ведьму, наградившую их неизлечимой родовой хворью, но тогда…
Ночь пролилась горьким дождём, оплакивая свою поруганную дочь, утонувшую в скорби и отчаянии.
И, казалось, конца той ночи не будет…
Глава тридцать вторая. Легенда. (Часть 3)
Тело ужасно болело, устав быть игрушкой человеческой похоти. Грубости вожака охотников не было предела, как и ненасытности – он делал это долго, дико и не без издёвок, будто каждый миг доказывая девушке, что она здесь никто, а он – полноправный хозяин.
Под утро сил сопротивляться уже не было, и Кэтрин лежала безмолвной куклой, раскинув руки и ноги. А этот хряк продолжал делать своё гнусное дело, совершенно не обращая внимания на смертельную вымученность девушки.
А когда рассвело, он поднялся с лежака, натянул штаны, и, грубо схватив её за шею, выволок на свежий воздух, где уже собирались другие охотники, ожидая своего предводителя.
Кэтрин была почти нагой – от сорочки, в которой она вчера пыталась бежать, после столь бурной ночи остались одни лоскуты, и мужчины насмешливо разглядывали её, не испытывая ни капли жалости к униженной девушке, бледной как мел и с трясущимися, не держащими её ногами.
Окинув всех победоносным взглядом, ещё раз доказывая своё величие, её истязатель вдруг швырнул девушку прямо на землю, а после, переступив через неё, лежащую в грязи, громко приказал кому-то:
– Корвин, убей эту нечисть. Она своё отработала.
Мужчины вновь засмеялись, пока Кэтрин барахталась в грязной луже, не в силах подняться.
Охотники начали собираться, а к ней подошёл молодой парень – должно быть, тот самый Корвин, и протянул худую руку.
Кэтрин вскинула на него испуганные глаза, не спеша принять её – страх ещё больше разгорался в груди, а желание жить даже несмотря на такой позор, никуда не делось.
Но скользнувшее в глазах паренька сочувствие боязливой тенью прошлось по лицу Кэтрин – он не глазел, не рассматривал её подобно остальным, лишь молча, жестом призывал девушку принять его помощь.
И Кэтрин ответила.
– Заканчивай побыстрее! Пора в путь! – прикрикнул на паренька кто-то из старших, и он промямлил что-то невнятное в ответ.
Было видно, что всё происходящее ему тоже не слишком-то нравилось.
– Пойдём. – позвал он, боязливо оглянувшись на своих соратников. – Ну же.
Хромая, Кэтрин поплелась в сторону леса, обречённо вкладывая в ходьбу последние силы. Её ждала смерть – удивительно, в лице этого молодого мальчишки лет шестнадцати, ведь он не ослушается вожака своего племени, и убьёт её. Но за что?!
Но сейчас она не в силах была даже говорить, не то, что бороться.
Кэтрин знала, куда он ведёт её. Впереди, за первой просекой, был обрыв – обвал породы, охотники наверняка заприметили его ночью, гоняясь за волколаками. А парень не хотел марать руки её кровью, и посему столкнуть её с обрыва было самым простым в этой ситуации.
Но, скрывшись за деревьями, Корвин вдруг стащил с себя куртку и накрыл её дрожащие от всего пережитого плечи.
– Только тише. – шёпотом, хотя никто и не мог их здесь услышать, заговорил он.– Я уйду, и всем скажу, что убил тебя. А ты посиди здесь часок-другой, не высовывайся, пока мы не уйдём. Слышишь?
В расширенных от непонимания глазах Кэтрин заблестела надежда. Неужели? Неужели ей удастся выжить? Но верить в это сейчас казалось таким невероятным…
– Ты же не глухая, да? – с сомнением поинтересовался Корвин, и Кэтрин отрицательно замотала головой. – Только не вздумай показаться раньше времени! Нас обоих проткнут и оставят гнить на этой земле, подобно твоим соплеменникам.
Кэтрин понятливо кивнула, всё ещё не веря в то, что ей удалось вырваться из жутких лап смерти.
Тогда парень, больше не задерживаясь, кивнул ей в ответ и зашагал прочь, к своим, оставляя её в лесу на попечение судьбы и лесных богов.
А Кэтрин разрыдалась жуткими слезами, не зная, как теперь ей жить со всем этим.
Но всё-таки жить…
Глава тридцать вторая. Легенда. (Часть 4)
Марисоль замолчала, глядя перед собой, а Хейден, на этот раз не перебивший её ни разу, так и замер с открытым ртом, поражаясь жуткой и мистической истории, рассказанной девушкой.
– Постой. – наконец, дар речи вернулся и к нему. – Подожди. Это же не о тебе, да? В наше время нет никаких сумасшедших охотников за нечистью!
Его глаза блестели непонятным гневом, и он сам не понимал, что с ним не так и почему казавшаяся какой-то сказочной история о совершенно незнакомых людях так задела его нервы.
– Нет. Эта история о моих родителях. Кэтрин оказалась беременной после той жуткой ночи. И у неё родилась я, хотя она до последнего надеялась, что у неё родится мальчик.
– Почему? – не понял Хейден.
– Дело в том, что все мужчины нашей стаи в ту ночь сложили свои головы под вражеским оружием. Да и почти все женщины тоже. Остались лишь немногие, но и они протянули недолго. Видишь ли, мы очень зависимы от своей пары. Волколаки выбирают её раз и на всю жизнь, то есть после гибели своего мужчины, мы не можем связать жизнь с другими и завести от них потомство. Раз и навсегда. Эта связь порой убивает. Те женщины, что выжили, умерли от тоски по своим мужьям. И во всём лесу остались лишь моя бабка Шейла и Кэтрин – моя мать. Это всё. И на нас наш род завершиться, если я не рожу детей. Потому как Шейла стара и её пара тоже утеряна безвозвратно.
– А где сейчас твоя мать? – погружаясь всё больше в бездну раздумий, поинтересовался Хейд.
– Она давно мертва. – сухо ответила знахарка. – И, прошу, больше не спрашивай меня об этом. История моего племени течёт по моим венам, память не стирается, она передаётся от поколения к поколению. И иногда боль бывает просто невыносимой.
С этими словами Марисоль встала, чтобы уйти. Хейдену показалось, или в её глазах блеснули слёзы?
И вот всё было ясно теперь как божий день, но что-то всё-таки не давало ему покоя. Какая-то не состыковка. События. Время?
Он обязательно это выяснит. Потому что Марисоль явно что-то скрывала.
Глава тридцать третья. Поцелуй.
Теплое дыхание уже коснулось губ Лауры, и о боже, как ей сейчас хотелось этого поцелуя! Безрассудство было не в счёт, девушка никогда не отличалась порывистостью или легкомыслием. Но этот мужчина оказался просто магнитом, вытаскивающим на свет божий все её тайные желания; словно её мечты были железными гвоздиками, запрятанными глубоко внутри души, и она не могла, просто не хотела сопротивляться.
Однако едва его мягкие, такие соблазнительные губы коснулись её губ, Лауру как холодной водой окатило. Да что такое она творит?!
Отпрянув от мужчины, девушка возмущенно залепетала:
– Что Вы себе позволяете, месье Бертран? Я Вам не какая-нибудь уличная девка, чтобы вот так можно было меня целовать!
Возмущение выдалось почти правдоподобным, ведь в голосе мисс Клабан не проскользнуло и нотки злости.
А вот француз смутился по-настоящему.
– Простите меня, я не хотел… Я думал, Вы спите… – забормотал он, не зная, какие слова извинения тут уместны.
– То есть, Вы хотели воспользоваться ситуацией, то есть моим предполагаемым сном, и делать то, что Вашей душе угодно?!
– Боже, нет…
Гаспар поднялся с постели и закрутил головой, словно хотел стряхнуть с себя все летящие в его сторону обвинения.
– Нет, Лаура. Нет! Я не знаю, что на меня нашло на самом деле. Просто я засмотрелся на тебя, спящую, такую нежную и умиротворённую. И мне захотелось… Да, мне захотелось тебя поцеловать! Ничего дурного, только этот невинный поцелуй.
Он наконец-то осмелился поднять глаза на девушку, чтобы с облегчением отметить: она не злилась. Смотрела строго, но спокойно, будто изучала его. И тогда он продолжил, чуть понизив голос:
– Уличных девок не целуют, моя дорогая мисс Клабан. Они предназначены для другого. Целуют только тех, кто бесконечно дорог сердцу. Чья душа роднее тебе, чем твоя собственная. Целуют того, кого любят.
Лаура неотрывно смотрела на хозяина поместья, и по мере произносимой им речи её тонкая бровь выгибалась всё сильнее. Он что, правда думает, что её можно пронять романтичным возвышенным бредом?
Возможно…
– Месье Бертран…
– Прошу тебя, просто Гаспар! – как-то порывисто воскликнул он, пребывая явно в возбуждённом состоянии. – Это невыносимо то и дело слышать от тебя «Вы»… Мы не чужие люди, уже не чужие. Пожалуйста! И никогда не были… Я и Розабэль, мы любили друг друга. Очень любили… И я чувствую её здесь. Её душу. И мне так хочется вновь к ней прикоснуться…
Его рука потянулась к щеке Лауры, но замерла, наткнувшись на возмущённый непримиримый взгляд девушки.
– Вы обещали мне! – скрипнула она зубами. – Не называть меня этим именем. И не смейте больше ко мне прикасаться! Понимаю, Вы тут, возможно, без женщины уже энное количество лет! Но это вовсе не значит, что я должна заменить ту, что Вы потеряли, только из-за того, что Вы что-то там себе нафантазировали!
Гаспар посмотрел на неё исподлобья, как побитая собака, и девушке вдруг стало совестно. Но гуляющая по поместью неведомая агрессивная нечисть, невозможность выбраться из заколдованного поместья и общая усталость не могли пройти бесследно.
– Я просто хочу уйти отсюда. – справляясь с гневом, что так и норовил выскользнуть наружу с каждым новым словом, произнесла Лаура. – Разыскать брата и вернуться домой! И забыть всё, что здесь случилось…
– Ты уже дома. – не отставал месье Бертран. – Дома, Лаура. Розабэль. Девочка моя. Ma rose[4]. Тебе придётся поверить…
Лаура не намерена была больше это выслушивать и решительно направилась к двери.
– Остановись! – француз бросился на перехват. – Теперь до утра не выйти!
Он не шутил, это Лаура поняла по разгоравшемуся страху в его глазах. И это при том, что месье Бертран не создавал впечатление трусливого человека. Но девушка отступать не собиралась.
– Я не лягу спать с Вами в одной комнате после случившегося! Лучше пусть меня сожрёт эта сущность, чем Вы опять наброситесь на меня с поцелуем. – упрямо поджала губы девушка.
Гаспар не обиделся.
– Сделаем проще – не будем спать всю ночь. Только, умоляю, не выходи из комнаты. Кровать и всё остальное в твоём распоряжении. Располагайся!
Лаура тяжко вздохнула. Что ей оставалось делать?
Глава тридцать четвёртая. Истина.
– Марисоль?
Девушка удивлённо подняла голову от подушки. В её маленьком уютном домике было темно, так, что ничего нельзя было разглядеть. Дверь и оконные ставни были закрыты на засов, свечи потушены. Да и они давно легли спать – знахарка в своей постели, Хейден на тюфяке, набитом соломой, в противоположном углу комнаты.
И она, мучимая бессонницей, думала, что он давно спит.
Но удивило её совсем другое. Он впервые назвал её по имени. Вроде бы ничего такого, но сердце ускорилось, заюлило, будто в любви он ей признался. Мысленно шикнув на разыгравшееся воображение, девушка отозвалась.
– Чего тебе? – как можно более безразлично отозвалась девушка.
– Я был там. За заслоном на Чёртовой пустоши. Когда потерял сознание. Недолго, но… Я видел поместье, сам дом. И девочку. Маленькую девочку в белом платье. Её же видела и Лаура, перед тем, как пропасть. Может быть, ты что-то знаешь об этом? Чей это ребёнок? Что она делает там? Ты говорила, что там никому не выжить. Но вот живое доказательство тому, что ты ошибалась.
Хорошо, что темнота сейчас скрывала их лица. Марисоль надеялась, что он скажет ей что-то такое, может быть, личное, сокровенное. Что хочет услышать любая девушка от парня, который ей нравится. Ведь она видела, чувствовала, какое впечатление произвёл на него рассказ о прошлом её семьи. И она надеялась, что Хейден, прочувствовав это, проникнется к ней большим участием. Но он опять твердил о своей сводной сестре, даже не подозревая, как невыносимо ей слушать об этом.
– Я не ошиблась. – сухо произнесла она. – Если там кто и обитает, то это – призраки. Живых там нет. Время не щадит никого. Даже если бы кто и выжил, каким-то образом избежав столкновения с тем монстром, что я там заперла, то давно умер бы от старости.
Тишина.
– Хейден?
Спасительная темнота.
– Я что-то не совсем понял.
Вновь тишина.
– Говори. – первой не выдержала Марисоль.
– Ты сказала, что заслон – твоих рук дело.
– Да, и что?
– А те, кто якобы остался за ним, должен был умереть от старости. Несостыковочка. Сколько тебе лет? Двадцать? Двадцать пять?
Хейдену показалось, или Марисоль презрительно фыркнула в темноте.
– Ты успел забыл, что я не простой человек? Мы живём дольше обычных людей, это не тайна.
– Насколько?
– Намного дольше. – уклончиво пояснила знахарка. – И ты теперь тоже.
Хорошо, что в темноте Марисоль не заметила, как тот в очередной раз скривился.
– Ещё скажи, что я начну превращаться в волка, как те, ваши несчастные из твоей легенды!
Тишина.
– Марисоль, не молчи! – вдруг запаниковал Хейден. – Это же всё неправда, да?! Сказка! Марисоль, это сказка?!
Девушка услышала, как он вскочил со своей лежанки, и в два счёта оказался возле неё. Теперь она могла хотя бы лучше рассмотреть его лицо, но взгляд так и блуждал по вздымающейся гладкой мускулистой груди, широким, ничем не прикрытым плечам, на которые так и хотелось сейчас положить свои руки. Она не сдержала шумного выдоха. Но тот приблизился к ней не за тем, чего бы ей хотелось.
– Марисоль, скажи, что это неправда! – шепотом потребовал он. – Пожалуйста. Я не хочу быть оборотнем, я в них даже не верю!
Знахарка, молча выслушав его, протянула ладонь, чтобы всё же коснуться его груди. Легонько провела по ней, отмечая, как парень напрягся. Нет, ему по-прежнему неприятны её прикосновения. Он терпит их лишь потому, что ждёт от неё ответа…
– Поздно. – как отрезала, произнесла она. – Мы смешали кровь, мой яд проник в твоё тело. И он убьёт тебя, если мы не завершим ритуал. Ты больше не человек, но пока ещё и не волк. В ночь полнолуния всё решиться, и тогда…
Хейд не дослушал, вновь сорвавшись с места, и возвращаясь на своё лежбище из соломы. Ладно хоть, вновь не помчался в ночь, не в силах удержать свой гнев в себе. Он больше не произнёс ни слова, но Марисоль до утра слушала его прерывистое дыхание и обречённые вздохи. Она тоже не спала эту долгую ночь, выдавшую ещё одно откровение для её будущего мужа.
Он смирится. Он примет свою судьбу такой, какая она есть. А пока им одинаково больно, ибо связь, которую она сама спряла между ними, работала исключительно надёжно.
Глава тридцать пятая. Гостья.
Лаура не спала. Поджав к груди ноги и прижавшись спиной к изголовью, она сидела на чужой широкой кровати, в чужом доме, и, кажется, начинала примерять на себя чужую жизнь, которая не имела к её скромной персоне никакого отношения.
Девушка так думала, рассуждая про себя, сопоставляя факты и уже открывшиеся ей события. Наверное, сейчас она хотела бы больше согласиться с Хейденом и отринуть само существование потустороннего мира. Но не могла. Слишком много произошло за столь короткое время, такое, объяснения чему просто не было.
Месье Бертран дремал в кресле. Или притворялся, но дыхание его было мерным, тихим, и Лаура некоторое время наблюдала за ним, невольно любуясь.
Во сне его красота становилась просто ангельской, кроткой – Лаура даже позавидовала, потому как не пристало быть мужчине таким красавчиком. И не могла не сравнить его с Хейденом, чья красота была чисто мужской, грубоватой, брутальной.
В комнате горели толстые свечи, чему Лаура была несказанно рада, ведь все страхи обычно рождались и жили в полной темноте. А так здесь было некоторое ощущение домашнего уюта. Девушка поначалу ещё прислушивалась, не подкрадывается ли к двери неведомая сущность, что преследовала её уже второй день, но вскоре боязнь прошла. Гаспар сказал, что стены его комнаты, как и все остальные комнаты в поместье, были пропитаны особым составом, защищающим от всего потустороннего. Ну что же, Лауре оставалось только надеяться, что это так. И малышка Мари, так внезапно пришедшая ей на память, сейчас в безопасности.
Во сне веки Гаспара слегка подрагивали, а голова неудобно завалилась на бок. Но Лаура не спешила на помощь, памятуя свою реакцию на так и несостоявшийся поцелуй. Пожалуй, на этот раз она бы не отказалась. Полумрак, свечи и всё такое… Сплошная романтика! И её тело требовало расслабления. Но позволить себе этого она пока что не могла.
Внезапно Лаура задалась вопросом, сколько же лет молодому хозяину поместья. На вид – не больше двадцати пяти, но почему он одевался как какой-нибудь аристократ девятнадцатого века? У него что, нормальной одежды не было? И сколько времени он уже, прибывает здесь, вот так, наряжаясь в графские шмотки…
Да и все остальные люди были ему под стать. А гардероб сводной сестры месье Бертрана, доставшийся ей «по наследству»? Сплошь старинные платья без намёка на современность. У девушки даже сложилось впечатление, что она попала в какое-то древнее средневековье, но ведь, судя по возрасту Гаспара, все выше обозначенные события произошли совсем недавно?
Чем чёрт не шутит в этой забытой, далёкой от цивилизации, глуши… Что здесь происходит? Утром надо будет попытать хозяина всего этого средневекового балагана.
А пока он так мирно спал, что Лаура забыла, что пыталась на него злиться. Да и веки предательски смыкались, хотя она и пыталась разлепить их силой воли. Но усталость и ночь брали своё.
***
– Mon amour, ma rose[5]5
Моя любовь, моя роза (франц.)
[Закрыть]…
Лаура очнулась ото сна, разбуженная этой неясной речью француза. А ведь он говорил на родном языке! Причём, во сне…
Уже светло, хотя из-за плотно сдвинутых штор в комнате по-прежнему царил полумрак. Гаспар спал всё в том кресле и в том же неудобном положении, запрокинув голову. А рядом с ним, склонившись к самому его лицу, стояла молодая девушка с длинными белыми волосами.
Лаура едва не закричала, испугавшись не на шутку. Но то ли разум подоспел вовремя, то ли от страха свело горло, только крик не получился. И мисс Клабан, застыв пантомимой, с замершим сердцем продолжила наблюдать за нежданной гостью.
Когда и как она успела войти?
Ведь дверь в комнату всё это время оставалась закрытой.
Меж тем блондинка, одетая как и прочие здешние обитатели в просторное старинное платье, протянула руку к волосам спящего мужчины. Провела ей легонько, будто лаская. Что-то зашептала, очень тихо, что Лаура даже не расслышала. Потянулась к губам…
Что это было? Крик здравого смысла или укол ревности? Только мисс Клабан вдруг, позабыв про страх, громко воскликнула:
– Что Вы делаете?!
Девушка, не ожидая такого, резко повернулась на голос, и на её лице взыграло смятение. А Лаура, воспользовавшись этим, попыталась рассмотреть блондинку получше.
Молодая, не больше двадцати. Стройная, с хорошей фигурой, не слишком высокая, но и не дюймовочка.
Её можно было бы назвать красавицей, если бы не уродливый шрам на всю левую половину лица, исказивший мягкие черты девушки – бровь и веко, щека, будто подверглись в своё время ужасному испытанию, навсегда изуродовавшему такую красоту.
Та, в свою очередь изучая Лауру, отчаянно заметалась взглядом по комнате, словно ища убежище.
Но в тот же момент, вероятно, от громкого возгласа мисс Клабан, проснулся месье Бертрана, непонимающе закрутив затекшей шеей.
– Что стряслось, ma chérie?[6]6
Моя милая (франц)
[Закрыть] Ты напугала меня…
Он что, слепой?!
Лаура не отвечала, глаз не отрывая от девушки. А та, замешкав, взяла и растворилась прямо в воздухе!!!
– Гаспар… Ты видел её?! Кто это?! – залепетала она вместо разумных объяснений.
– О ком ты? Тебе приснился страшный сон? Они здесь не редкость…
– Да нет же! Она была здесь! Девушка с длинными белыми волосами и огромным шрамом на лице! Ты должен знать, кто она такая! Она целовала тебя, а потом… исчезла!
Француз потер заспанные глаза, пытаясь проснуться.
– Я не знаю, о ком ты говоришь, моя дорогая. Здесь никого не было, кроме нас, клянусь. Должно быть, тебе померещилось…
– Да нет же, говорю, я её видела! А потом…
Лаура внезапно умолкла, поняв, как она выглядит со стороны, доказывая свою правоту. Да и видела ли? Может, и пригрезилось…
Нужно сначала успокоиться, а потом уже поговорить об этом
Вздохнув, она поднялась с кровати.
– Думаю, теперь-то можно выйти? Рассвет и всё такое. Нечисть отступает.
– Я провожу. – понимающе кивнул месье Бертран.
– И ещё. – Лаура испытала некий конфуз, но деваться было некуда. – Где здесь можно помыться?
Она чувствовала себя такой грязной, будто не мылась после десяти пробежек. Тело требовало каждодневной ванны, желательно с солью и пеной, температурным режимом и приятной расслабляющей музыкой.
– О, прошу прощения. – виновато опомнился месье Бертран. – Я покажу тебе купальни, должно быть, они готовы…
