Текст книги "Зелёная нить прощения (СИ)"

Автор книги: Мария Эрфе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Неосознанно положила ладонь на руку Максима. Ощутила холод его кожи и вспомнила, что передо мной тяжело больной человек, которому нужны покой и забота.

– Прости, не хотела говорить тебе всё это. В любом случае что было, то прошло. Ты сильный и должен справиться, поправляйся скорее. Ты нужен семье.

Я прикоснулась губами ко лбу Максима и чуть слышно добавила:

– и мне тоже.

И откинулась на спинку стула. Павел сказал, что во мне есть дар сострадания. Но нужно стать выше и любви, и обиды. С закрытыми глазами подниматься было легче. Я представила зелёную нить, что связывала наши с Максимом сердца. Не думала, что без художника получится провернуть трюк, но постепенно в темноте возникла знакомая линия.

На этот раз рядом не было ни холода, ни стен, только тьма и полоска зелёного света. Пошла вдоль неё, считая шаги. Терпения хватило до тысячи. Ничего не изменилось: меня окружала тьма, а рядом тускло светила зелёная нить.

Тогда решила сделать по-другому. Села, взяла в руки мерцающую линию – она оказалась тёплой и мягкой – и обмотала её вокруг талии. И почему в голову пришла эта идея? Нить, будто, сама подсказывала, что нужно делать.

– Если ты живая и разумная, помоги мне, пожалуйста, – проговорила я. – Найди Максима и попробуй его разбудить…

Ну вот, я точно сошла с ума. Даже в детстве не было воображаемых друзей, а тут стала разговаривать с полоской света…

Нить засияла и потянулась в темноту. Я ждала. Она убегала всё дальше и дальше. Если раньше видела зелёную линию только на десяток шагов, то теперь она простиралась вперёд, насколько хватало взгляда.

Я почувствовала натяжение нити на талии и тепло в груди. Встала и обхватила себя руками. Зелёная нить рывками тянула вперёд. Пришлось подчиниться. Я почти бежала за полоской света, хватая ртом воздух. Жар в груди нарастал. Когда он стал нестерпимым, будто на солнечное сплетение вылили кипяток, я упала на колени и одним рывком сорвала нить.

Глаза застилал туман, а сердце стучало в ушах и в горле. Я машинально ощупала грудь в поисках ожогов. Несколько раз потёрла глаза и виски и посмотрела на Максима. Ничего не изменилось. Его безжизненное тело всё так же лежало на кровати. Грудь едва заметно поднималась и опускалась.

Встав со стула, я чуть не упала. Опершись о спинку и закрыв глаза, стояла, пока не прошло головокружение. Потом медленно вышла из палаты. Виолы поблизости не оказалось, а телефон я забыла дома. На дежурном посту тоже никого не было. Без результата подождала несколько минут и покинула территорию клиники.

Когда приблизилась дому, увидела машину Жени. Как это не вовремя и некстати! Я зашла в квартиру, сняла куртку и кроссовки. Сделала три глубоких вдоха и выдоха и прошла на кухню.

Женя сидел спиной ко мне и смотрел в окно. Я решила заговорить первой, извиниться, если потребуется, и положила руку ему на плечо. Женя резко скинул мою руку, вскочил из-за стола и схватил меня за плечи. Его лицо было перекошено от ярости. Я подумала, что он хочет ударить меня. Но Женя только выплюнул три слова сквозь плотно сжатые зубы:

– Где ты была?

– Прости, забыла телефон дома… – пролепетала я в ответ.

– Ты не ответила на вопрос. Где ты была? – перебил он, сверля меня взглядом.

– В больнице, – я решила, что правда – лучший ответ – и рассказала Жене о случившемся с Максимом.

– Никогда так больше не делай! Знаешь, как я волновался за тебя, какие картины рисовал в воображении?! Хорошо, что не начал больницы и морги обзванивать… – его зрачки вернулись к нормальному размеру, а челюсти разжались, – обещай, что ты была там в первый и последний раз. Прошу, не делай больно ни себе, ни мне. Он этого не стоит.

– Обещаю. Прости меня, меньше всего хотела причинить тебе боль…

Женя притянул меня к себе и поцеловал, вместо ответа. Остаток вечера мы провели, старательно делая вид, что ничего не произошло.

Глава 14

Давно я так не радовалась понедельнику. И не в первый раз обращалась к любимому делу, чтобы навести порядок в душе.

Во время рабочей недели я старательно сокращала общение с Женей. Виола тоже настойчиво пыталась встретиться, и мне приходилось искать всё новые и новые отговорки.

В голове часто крутились мысли о предложении. Давно пора дать Жене ответ. Но готова ли я ответить согласием? Перед тем как побывать в больнице, собиралась сказать «да»… Но я знаю, что люблю Максима. Могу ли отречься от нездоровой любви? Недавно казалось что могу. А сейчас даже самые сильные чувства к Жене не способны перечеркнуть то, что я испытала, оказавшись рядом с Максимом. Разумом понимала, что не нужна ему. Он отказался от меня в тот далёкий день, когда на больничной койке была я. Могу ли списать это со счетов? Имею ли право на такую легкомысленность? Нет и ещё раз нет.

Пора повзрослеть, спрятать любовь к Максиму в самый дальний уголок сердца, и постараться заглядывать в этот уголок как можно реже. Я должна принять предложение Жени и стать ему хорошей женой. И, возможно, обрести покой и счастье в этом браке.

Такое решение я приняла поздним вечером пятницы, когда раздался звонок в дверь. Что-то в последнее время нежданные гости стали неотъемлемой частью жизни… На пороге стояла Виола.

– Оля, прости! Понимаю, что прошу о невозможном, но у меня нет выхода, – подруга на мгновение закрыла глаза и поднесла сложенные ладони к губам. – После того как мы съездили в клинику, состояние Максима стабилизировалось. Врачи даже начали говорить, что скоро он придёт в сознание. Но через три дня брату снова стало хуже. Я понимаю, что это глупо, но искренне верю: только ты можешь вернуть его к жизни. Прошу, навести Максима ещё раз! Всего один последний раз, и если это не поможет, больше просить не стану. Пожалуйста…

Я хотела отказать. Рассказать Виоле, что пообещала Жене никогда не видеться с Максимом, что и так слишком много отдала её брату, что мне больно и тяжело… Но взгляд, полный отчаяния, остановил меня.

– Хорошо, – сдалась я под натиском блестящих от слёз зелёных глаз, – завтра утром приеду в клинику. В последний раз. И я делаю это только потому, что ты просишь. А теперь, пожалуйста, уходи. Я устала и хочу побыть одна.

Попрощавшись с Виолой и приняв ванну, легла спать. Мне снился странный сон, похожий на видение. Сначала я увидела стеклянную стену, а за ней темноту. Дотронулась до стекла и сразу отдёрнула руку. Такой ледяной холод я уже ощущала – в «спиритических сеансах» с Павлом.

Когда снова с опаской прикоснулась к стеклу, за ним появились очертания стола с раскрытым ноутбуком и кресла на колёсиках. В кресле возник Максим. Он печатал, а я смотрела на него и не заметила, как на столе появилась чашка. Из неё поднимался странный зеленоватый пар. Пар клубился над Максимом, превращаясь в сеть, похожую на паутину. Полностью раскрывшись, сеть стала приближаться к нему.

Меня парализовал страх. Не могла ни пошевелиться, ни разомкнуть губ. С трудом сбросив оцепенение, я застучала кулаками в стеклянную стену и закричала. Но Максим не слышал. Чем ближе подбиралась к нему сеть, тем сильнее я билась в стену и громче кричала.

Паутина полностью опутала Максима, но он судя по всему не видел и не чувствовал её. Я из последних сил ударила кулаком по стеклу, не замечая кровь на ладонях, и оно разлетелось на мелкие кусочки.

Максим повернулся на звук. На месте его глаз были две пустые чёрные дыры. Ужас снова сковал тело. Хотела убежать, а ноги словно приросли к полу. Он встал из-за стола и медленно пошёл ко мне. Я не могла сдвинуться с места, а Максим, подойдя вплотную, прошептал: «Помоги…».

Открыв глаза, села в кровати. Дисплей телефона показывал пять – сорок девять. Я встала, приняла душ, выпила кофе, собралась с силами и поехала в клинику, раз уж он даже во сне просил о помощи.

Сидя в кресле рядом с кроватью Максима, смотрела в окно на лес, окружавший клинику, и мысленно вернулась в тот день, когда захотела покончить с собой. До настоящего момента я всерьёз не думала о смерти. Даже когда стояла на крыше заброшенного дома в шаге от края, извечный философский вопрос о смысле бытия не волновал меня.

Смотря на бледное лицо Максима, с запоздалой очевидностью поняла, что не смогу жить без него. Если он покинет этот мир, то и я уйду следом. И не имеет значения: рядом со мной он, или нет, главное – знать, что он просто есть на этом свете…

Павел говорил, что мой дар может принести пользу другим. Как применить этот дар к Максиму? В памяти всплыли слова: «Светом, любовью и состраданием…». Попробую.

– Пожалуйста, борись за жизнь, не смей сдаваться, не вздумай уйти! – я почти кричала, – ты не можешь нас бросить: родителей, Виолу, меня… Я люблю тебя, Максим. Возможно, тебе на это наплевать, но мне всё равно. Важно только то, чтобы ты жил. Снова смеялся и стоял за штурвалом «Виолы»…

Я обхватила прохладную ладонь Максима двумя руками.

– Помнишь наш первый поцелуй далёким летним утром? В тот миг я стала целой… Ты подарил мир, полный любви и счастья…

Я рассказывала Максиму о самых ярких и счастливых воспоминаниях и осторожно гладила его ладонь. Когда замолчала, по щекам текли слёзы, но на душе стало легко.

Теперь я была готова к путешествию духа, как его называл Павел. Закрыв глаза, увидела хорошо знакомую зелёную линию. В этот раз не стала тратить время на прогулку вдоль неё и сразу обмотала нить вокруг талии. Я снова попросила её найти и разбудить Максима.

Светящаяся изумрудная полоска побежала в темноту. Я ждала, когда почувствую натяжение и жар, но ничего не происходило. Может, нить протянулась слишком далеко, и мне стоило пойти по её следу?

Как только я встала, нить резко рванула вперёд. С трудом удерживая равновесие, побежала за ней. Чувствовала, как разгорается жар в солнечном сплетении, но старалась не обращать внимания. Я бежала, хватая ртом воздух и считая шаги, чтобы отвлечься от огня в груди.

Внезапно натяжение ослабло и я с разбега налетела на стену. Упала, больно ударившись головой и плечом. Стена оказалась стеклянным куполом. Под ним стояла в точности такая же кровать, как и в клинике. На кровати лежал Максим. Только рядом не было никаких проводов и приборов.

Зелёная нить протянулась к его груди и остановилась. Жар стал нестерпимым, будто лёгкие и сердце облили кислотой. Я не нашла в себе сил, чтобы подняться, только протянула одну руку к стеклу, а другой схватилась за грудь.

– Максим, вставай! – хотела крикнуть, но из горла вырвался хриплый шёпот.

Он даже не шевельнулся.

– Максим! – чуть громче позвала я. Кажется, он повернул голову на звук. Но глаза по-прежнему были закрыты.

Держась за стену, встала и осторожно отвязала нить, зажав её в ладони. Жар не утихал. Задыхаясь, из последних сил я стала колотить по стене и выкрикивать его имя.

Пламя в груди разгорелось с новой силой. Я закричала, когда почувствовала, будто мышцы разодрали, а на голое сердце поставили раскалённый утюг. Но перед тем как провалиться в небытие, увидела вспышку зелёного света и открытые глаза Максима.

Я пришла в сознание от пронзительного писка одного из приборов, к которым тянулись проводки от запястий Максима. Машинально обхватила себя руками, но и кости, и мышцы, и даже одежда были невредимыми. С шумом выдохнула и встала, чтобы позвать врача или медсестру. Плохая идея. Пришлось сразу же опуститься в кресло. Ноги не слушались. Я закрыла глаза, сосчитала до ста, сделала пять глубоких вдохов и выдохов и снова поднялась.

На этот раз удалось дойти до выхода из палаты. Перед тем как закрыть дверь я обернулась, чтобы посмотреть на него в последний раз. И встретилась со взглядом карих глаз.

Застыла на середине вдоха, узнав те глаза, по которым так давно скучала и которые полюбила, посмотрев в них всего один раз. За долю секунды мой мир снова перевернулся. «Нет, не переживу этого дважды», – подумала я и выбежала из палаты.

Встретив по пути дежурного врача, сказала, что нужно срочно осмотреть Максима, и вышла из клиники. Трясущимися руками выловила из сумки ключ от машины, открыла её и рухнула на заднее сиденье. Я потеряла сознание или уснула, не знаю. Но когда пришла в себя голова не раскалывалась, а руки не дрожали. Оставалась слабость во всём теле, но она не мешала сесть за руль.

По дороге домой меня не покидало ощущение, что вижу сон наяву. От событий последнего месяца голова шла кругом. Всё казалось нереальным и зыбким, как предрассветный туман.

До приезда Жени оставалось три часа. За это время должна привести в порядок мысли и чувства и встретить его так, будто ничего не произошло. Я обещала не ездить в больницу и не сдержала обещание. Сложно представить, что меня ждёт, если он узнает об этом.

Чтобы отвлечься, вытерла пыль, вымыла сантехнику и погладила вещи. Когда решила отдохнуть и наливала чай, в дверь позвонили. Я была уверена, что пришёл Женя, и не посмотрела в глазок.

Но с порога на шею бросилась Виола.

– Оля, я так счастлива, не знаю, как мне, нет, как нам всем тебя благодарить! – затараторила подруга. – Только что из клиники. Врач не пустил меня к нему, но сказал, что Максим пришёл в сознание. Завтра уже смогу поговорить с братом! И всё благодаря тебе! Приехав к нему сегодня, ты совершила чудо! – она говорила и говорила, но слова не долетали до меня. За спиной Виолы стоял Женя.

Наблюдала, как медленно сужаются его зрачки, сдвигаются брови и сжимаются кулаки. Виола, наконец-то, поняла, что я не слушаю, и обернулась.

– Виолетта, оставь нас, пожалуйста, мне нужно поговорить с Ольгой наедине, – сказал Женя нарочито спокойно, но по телу прошла дрожь от неестественного холода его слов.

Подруга ушла, оставив меня наедине с последствиями нарушенного обещания. Женя с силой захлопнул за ней дверь.

– Прости меня, знаю, что обещала не ездить к нему, но Виола умоляла в последний раз навестить Максима, и я не смогла отказать. Если бы ты видел её отчаяние… С этой историей покончено навсегда, – попыталась я извиниться перед Женей и оправдаться.

Он молча смотрел мимо меня.

– Я так надеялся, что десятитонная фура размажет по асфальту жалкую жизнь этого подонка! Но он и здесь умудрился выйти сухим из воды, – Женя со всей силы ударил кулаком по комоду. – Неужели ты не понимаешь, что о тебя вытирают ноги?! Как ты можешь бегать к нему по первому зову, словно собачонка?!

Он продолжал в том же духе, и невозможно было прервать монолог. Но что-то в словах Жени вызвало беспокойство. Стараясь найти его причину, ещё раз прокрутила в голове начало разговора и зацепилась за «десятитонную фуру». Я хорошо помнила, что не упоминала ни о фуре, ни о каких-либо других подробностях, когда рассказала об аварии. Интересно, откуда он узнал?

Когда Женя выдохся и замолчал, я спросила об этом. Глупо, конечно, в моём положении интересоваться такими мелочами, но внутренний голос подсказывал, что это важно.

Он резко изменился в лице: со щёк спала краска, а брови высоко поднялись над глазами. Руки безвольно опустились.

– Если расскажу, о том, откуда это знаю, – со вздохом произнёс Женя, – то навсегда потеряю тебя. А если не расскажу, то между нами протянется пропасть лжи. Это ещё страшнее… – он ненадолго замолчал, собираясь с мыслями, а продолжил говорить безжизненным голосом робота.

– Это я устроил аварию, в которую они попали. Изначально считал, что должен отомстить за тебя, а время только укрепило моё намерение.

После того как ты стала искать невероятные оправдания его поступкам, после ваших встреч в Казанском соборе, – Женя встретился со мной взглядом. – Да, я знаю и об этом. Мной овладело бешенство. Я искренне надеялся, что ты станешь моей женой. Всё шло к этому…

Хотел стереть мерзавца с лица земли и думал, что это принесёт облегчение нам обоим. А вот что получилось…

Я не могла поверить в его слова.

– Зачем ты это сделал, зачем? – задала вопрос пространству между нами и опустилась на пол. – Пожалуйста, уходи, – сказала я, обхватив руками колени и сотрясаясь от подступавших рыданий.

Женя ушёл, ничего не сказав и оставив меня наедине с пустотой.

Дорогой, близкий человек, надёжная опора в трудное время, оказался преступником. Как это уложить в голове? Как с этим жить? Как он мог так поступить? Можно ли простить такое? Снова меня предал родной человек. Сколько это будет продолжаться?

На негнущихся ногах я добралась до кровати, легла, свернувшись клубком, и провалилась в забытье.

Не знаю, как не сломалась под тяжестью очередной трагедии. Сотню раз звонила Виола, несколько раз звонила мама и один раз даже Тамара. После её звонка я отключила телефон. С головой накрыло волной апатии. Наверное, так защищалась от очередного удара моя искалеченная душа.

На работе ощущала себя автоматом. Тамара сказала, что Женя улетел в Лондон не попрощавшись. На вопрос о том, что произошло между нами, я не смогла внятно ответить.

В этот раз даже любимое дело не приносило облегчения. Ничего не чувствовала, кроме пустоты. Боль пока не возвращалась, но я знала, что скоро она со всей жестокостью начнёт терзать меня.

Так прошла рабочая неделя, уступив место выходным. Их боялась больше всего, не зная, чем смогу заняться. Без работы я чувствовала себя как рыба, выброшенная на берег. Сделав все возможные и невозможные домашние дела, я сидела на кухне и ощущала приближение боли. Она не оставит в покое. Её чёрные холодные щупальца медленно и неотвратимо подбирались к заштопанной душе и склеенному по кусочкам сердцу. Они всё ближе и ближе… Скоро мне станет трудно дышать. Из лёгких исчезнет кислород, а раздираемые болью внутренности будут жечь огнём…

Звонок в дверь ненадолго отпугнул боль. Я никого не хотела видеть и решила не открывать. Пусть думают, что меня нет дома. Через два вдоха раздался второй робкий звонок. Не знаю, что мной двигало, но я подошла к двери и открыла её, не глядя в глазок. И увидела маму Максима.

– Здравствуйте, Ольга, простите, что без приглашения. Я ненадолго… – сказала она, отводя взгляд.

– Добрый вечер, Любовь Владимировна. Проходите. Что привело вас сюда? – спросила я, отбросив обмен любезностями. На них не было сил.

– Несколько раз приезжала в течение этой недели, но только сегодня застала вас дома. Я… мы все обязаны вам… – она смотрела в пол. Пальцы с идеальным маникюром сжали сумочку. – Ольга, мы в неоплатном долгу перед вами, – продолжила Любовь Владимировна и посмотрела мне в глаза. – Это сложно объяснить рационально, но вы вернули моего сына с «того света»… – по её щеке скатилась первая слеза. – Виолетта рассказала, что по её просьбе вы ездили в клинику навещать Максима, а врач подтвердил, что он пришёл в сознание во время вашего последнего визита, – она протянула руку, будто хотела положить её мне на плечо. – Дети всегда были для меня смыслом жизни, и я не представляю, как смогла бы перенести смерть одного из них… – она опустила руку. – Пожалуйста, поймите правильно и не обижайтесь, но я хотела бы отблагодарить вас. Может, вам что-нибудь нужно? Поверьте, мы с мужем сделаем всё, что в наших силах, чтобы помочь… – Любовь Владимировна умолкла, прочитав отвращение в моём взгляде. Неужели она думала, что деньги решают всё?!

– Большое спасибо за предложение, – медленно, стараясь не сорваться на крик, проговорила я, – но мне ничего не нужно. Я сделала то, о чём попросила Виола, и что считала правильным. Будем откровенными друг с другом: понимаю, как тяжело вам дался этот визит, но ни вы, ни кто-либо другой из вашей семьи, мне ничего не должны. Я искренне рада, что Максим пришёл в себя. Но больше не хочу вспоминать о том, что пережила.

– Вы правы, Ольга. Я сожалею, что ничего не сделала тогда… Простите нас всех, пожалуйста, если сможете. Искренне желаю вам счастья.

Она ушла, оставив в душе смешанные чувства. Но разобраться в них я не успела, потому что снова раздался звонок в дверь. На этот раз на пороге оказалась Виола.

– Как рада тебя видеть, и как я счастлива сегодня! – она стиснула меня в объятиях. – Максима вчера выписали из больницы! Он уже похож на человека. И это твоя заслуга! Он жив благодаря тебе! Не знаю, какими словами передать мою благодарность, и существуют ли такие слова…

– По-моему, ты преувеличиваешь мои заслуги, – ответила я, высвобождаясь из её объятий.

– Нет, он о многом рассказал. Но в эту историю сложно поверить человеку в здравом уме. Я и сама ещё не поняла, верю или нет, – Виола сделала шаг назад и посмотрела мне в глаза. – Брат просил узнать, согласишься ли ты встретиться с ним. Он умоляет выслушать его. От себя ничего добавлять не стану – прекрасно знаю, что ты пережила. И если не захочешь ни видеть, ни слышать Максима, то пойму и поддержу.

– Не знаю… Моя жизнь снова рушится… – я замолчала.

Мысли обратились к Жене. Почему так тяжело отпустить его? Я не могла ни простить, ни попрощаться с ним навсегда. Когда всё успело так запутаться? Наверное, стоило забыть, что он неотъемлемая часть жизни, и смириться с новой потерей. Но это неправильно, больно, несправедливо!

– У вас с Женей что-то произошло, да? Вы поссорились? – Виола будто прочитала мои мысли.

– Да. Но не хочу сейчас об этом говорить, – сделала глубокий вдох. – Передай Максиму, что я согласна завтра встретиться с ним, – я взяла Виолу за руку. – Пожалуйста, отвлеки меня чем-нибудь. Если бы ты знала, как хочется выбросить все мысли из головы!

– Конечно! Я постараюсь развлечь тебя своей болтовнёй. Давай съездим куда-нибудь, прогуляемся и пообедаем, – предложила Виола.

Так мы и сделали. Остаток дня я провела в обществе подруги. Она без умолку говорила о Мише, о новых дизайн-проектах и даже о туфлях, которые недавно купила. Под ровный гул её голоса я расслабилась и ненадолго забыла обо всех бедах. Возвращаться в пустую квартиру не хотелось, и мы до позднего вечера бродили с Виолой по городу.

Несмотря на усталость, не могла заснуть, а долгожданный сон не принёс облегчения. Всю ночь меня преследовали кошмары, и утро началось с шума в ушах и головной боли. Посмотрев на телефон, я увидела сообщение от Виолы. Она написала адрес и время встречи с Максимом.

Только этого сегодня и не хватало! Чем я думала, когда соглашалась?! Приняв две таблетки цитрамона, отправилась в душ. Вымыв и высушив волосы, надела чистую футболку и джинсы. Наносить макияж не стала – пусть не думает, что я буду для него прихорашиваться.

Припарковав машину у здания итальянского ресторана, долго не решалась выйти. Посмотрела на часы и поняла, что опоздала к назначенному времени, но меня это не беспокоило. Может уехать? Но любопытство уже поселилось в душе, и я хотела знать, что он расскажет.

Администратор проводила меня в пустой VIP-зал. Разве можно от Максима ждать меньшего? Он сидел спиной ко мне и вздрогнул, услышав звук шагов, но не обернулся. Пересилив страх встретиться с ним взглядом, я обошла столик и села напротив. Девушка-администратор ушла, сказав, что официанта можно вызвать нажатием специальной кнопки на столе. И мы остались одни.

Максим выглядел гораздо лучше, чем в последний раз, когда я его видела. На лицо вернулась краска, от тёмных кругов под глазами не осталось и следа. О пережитой аварии напоминала только болезненная худоба.

– Спасибо, что согласилась прийти, – прокашлявшись, сказал Максим. – Ольга, благодаря тебе я жив, и не знаю, смогу ли когда-нибудь вернуть этот долг… – тихо проговорил он и опустил взгляд. Уголки рта и верхние веки Максима были слегка опущены. – Понимаю, что ты должна ненавидеть меня, я и сам себя ненавижу и никогда не прощу за ту боль, которую причинил, – произнёс он уже громче и замолчал. Я тоже не нарушала тишины, зная, что голос предаст.

– То, что я хочу рассказать, – со вздохом продолжил Максим, – может показаться бредом или следствием сотрясения мозга. Не рассчитываю, что ты поверишь, но прошу выслушать историю до конца. – Максим посмотрел мне в глаза. Не знаю, устроило ли его увиденное, но я молчала, и он продолжил монолог.

– Тот день, когда ты сказала, что беременна, был самым прекрасным в моей жизни, – я дёрнулась, как от удара, не ожидая такого начала истории. Но Максим этого не заметил, погружённый в воспоминания. – Я считал себя самым счастливым человеком во всём мире: любимая женщина ждёт ребёнка, мы вот-вот станем супругами, мы молоды, успешны, полны энергии и сил, казалось, что весь мир лежал у наших ног… Я и не подозревал, что час расплаты так близок…

Тем злополучным утром вошёл в офис и увидел в приёмной Веру и странного мужчину в чересчур свободной одежде и с длинной бородой. Она сказала, что этот человек хочет участвовать в одном из наших проектов. Предложила выпить кофе и обсудить детали. Секретарша ещё не пришла и Вера сама вызвалась приготовить напитки.

Я выпил кофе. Тут-то всё и началось… – Максим замолчал и потёр виски. А когда снова заговорил, то смотрел мне в глаза.

– Бородатый мужчина начал что-то монотонно бормотать на непонятном языке, потом к нему присоединилась и Вера. Меня как парализовало. Кажется, я тогда даже моргать не мог. Чем дольше они говорили, тем сильнее разум окутывался туманом. А когда замолчали, то моя личность разделилась на две части. Одна беспомощно смотрела со стороны на то, что творила другая, и с ума сходила оттого, что не может вмешаться. А вторая половина беспрекословно подчинялась чужой воле. Наверное, так чувствуют себя шизофреники…

Я был очарован, околдован, пленён этой ведьмой, и делал всё, что ей хотелось. Врагу не пожелаю пережить такого, – Максим сжал кулаки и опустил взгляд. – Только сны были моими. Во сне я пытался звать тебя, объяснить всё, просить прощения и помощи…

Не знаю, какой чёрной магией Вера владела, но подчинять своей воле у неё получалось отменно. С каждым днём её власть становилась сильнее, а моё истинное «я» слабее.

Но незадолго до аварии иногда стал чувствовать твоё присутствие. И во мне родилась надежда, что оковы слабеют. Настоящим освобождением и подарком судьбы стала автокатастрофа…

Кома. Странное состояние. Я многое слышал и понимал, но не мог почувствовать тело, даже пальцем пошевелить не мог.

Однажды Виола рассказывала о том, как вы отмечали твой день рождения. И я на несколько секунд пришёл в себя. Правда, этого хватило только на то, чтобы прошептать твоё имя…

А потом пришла ты, – в порыве Максим протянул ко мне руку, но, с удивлением посмотрев на неё, медленно опустил на стол. – Оля, я слышал тебя, но как сквозь толщу воды…

Пока ты говорила, пытался разомкнуть губы, чтобы рассказать обо всём, но так и не смог произнести ни слова. Вокруг меня всегда была тьма, но вдруг появился необычный зелёный свет. Он мерцал вдалеке, а я старался ухватиться за него. Но свет погас так же неожиданно, как и появился.

Ты ушла, и я впал в отчаяние. Уходил в темноту всё дальше и дальше… А когда почти утратил надежду, то снова услышал твой голос и увидел зелёное свечение. В этот раз свет был ярче. Я приблизился к нему. Когда боль от зелёного свечения стала нестерпимой, я зажмурился, а открыл глаза уже в палате. И увидел тебя…

Ольга, ты спасла меня, хоть я и не заслуживал спасения, – Максим посмотрел на меня. От этого взгляда в горле встал ком. – Ты дала мне смысл жить и бороться, дала то, за что бороться, а я всё это в один миг разрушил… Потерял, хоть и не по собственной воле. И ненавижу себя за это.

Я недостоин ни одной пролитой тобой слезы. Мучительно сознавать, сколько боли тебе причинил. Лучше бы не выжил в этой аварии…

– Нет, не говори так, – прервала я его. – Я убедилась на собственном примере, что нет ничего дороже жизни. Что сделано, того уже не исправишь, но это не повод опускать руки.

Не знаю, как отнестись к этой истории, но в любом случае рада, что с тобой всё в порядке, – я хотела поверить ему, но боялась разочароваться. Нужно учиться если не на чужих, то хотя бы на своих ошибках.

Впервые за всё время, что я знала Максима, он выглядел беззащитным. Мне с такой силой захотелось прикоснуться к нему, провести рукой по ладони, но волосам, что я до крови прикусила губу. Срочно уходить, иначе он сломает последние остатки воли!

Но я не могла уйти, не рассказав Максиму, кто пытался убить его.

– Извини, у меня есть неотложные дела. Но напоследок должна тебе кое-что рассказать, – я глубоко вдохнула и посмотрела ему в глаза. – Авария, в которую вы с Верой попали, не была случайной. И я знаю, кто её устроил. Ты можешь привлечь его к ответственности. Только не хочу быть втянута в эту историю…

– Оля, я не собираюсь никого привлекать ни к какой ответственности. Даже не буду спрашивать о том, как зовут неудавшегося убийцу, и откуда ты об этом знаешь, – перебил Максим. – Я благодарен за то, что он помог обрезать нити, за которые меня дёргали, как марионетку.

– Хорошо, поступай, как считаешь нужным, – сказала я и встала из-за стола, дав понять, что разговор окончен. Максим тоже поднялся, приоткрыл рот в попытке что-то сказать, но выдохнул и промолчал.

Я развернулась и почти побежала к выходу. Но в дверях зала услышала шёпот:

– Прости меня, умоляю, прости…

И вздрогнула от отчаяния в его голосе, но не обернулась.