Текст книги "Эта безумная семейка (СИ)"
Автор книги: Мария Чернокрылая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 33 страниц)
Честно сказать, от такого нахальства мне хотелось выставить этого “крокодила” обратно за дверь, но для начала нужно было все-таки разобраться, чтобы потом не было проблем. Проходят вслед за Виталием (по отчеству назвать его у меня язык не поворачивался – он был едва ли не младше меня на вид) на кухню, я попыталась вспомнить, кто такая Стэлла Шпак, и откуда я могу ее знать. Память молчала, как партизан. Усевшись за стол напротив адвоката и даже не подумав предложить ему чай, как можно вежливей уточнила:
– В чем, собственно, дело?
Мне щедро подарили еще одну улыбку, устраивая внушительный дипломат на столе и открывая его.
– А дело, уважаемая Эврика, в том, что вы незаконно удерживаете у себя некоего Алексея Андреевича Лукьяненко, мальчика десяти лет, следующих примет, которые прописаны у меня вот тут. Помимо этого документа, у меня есть письменное заверение от его матери, что ребенка она никому не передавала, а так же выписка из наркологического диспансера, которая может послужить веским основанием для лишения ее родительских прав. Впрочем, вас это уже не касается. От вас нужна самая малость – передать ребенка со всем его имуществом его будущему законному опекуну, родной тете и моей клиентке, Стэлле Шпак. Вот еще один документик, подтверждающий ее личность и родственные связи с госпожой Галиной Лукьяненко, если нужно.
От того, чтобы уставиться на Виталия, как баран на новые ворота, меня удержало только одно – интерес, что же такого написала мама Леши. Я как чуяла, что от нее добра ждать не стоит, как и от всей ее семьи заодно...
Решив отложить все свои эмоции и вопросы на потом, придвинула к себе документы и погрузилась в чтение, намереваясь понять, в чем тут, собственно, дело. О том, что Галина в глупости своей не догадалась оформить на меня нормальной доверенности через органы опеки, как на законного опекуна ее сына, я не могла не знать – Леша с собой из документов принес только свидетельство о рождении и выписку из школы. Но, честно, не ожидала, что на меня по этим вопросам могут обратиться в суд. Во-первых, Галине мальчик вообще не нужен. Во-вторых, в своем письме она обещала, что ее родня о его существовании вообще не узнает, это я помнила точно. Оказывается, не следовало доверять ей даже в этом. У меня просто слов нет...
Пропустив лист с приметами Леши (как будто я и так не знала, как он выглядит!), я сразу же перешла к листку с показаниями его матери. Даже на мой придирчивый взгляд, почерк был тем же, только... такое чувство, что писала это Галина, находясь слегка не в себе. Если верить третьей бумажке, выписке из диспансера, в последнее время она действительно не в себе – ушла в запой. Интересно, с чего бы?
Жестоко усмехнувшись этому вопросу, я прочитала все еще раз, очень внимательно, на этот раз заглянув и в приметы “мальчика лет десяти”. Затем подняла взгляд на адвоката и все с той же усмешкой поинтересовалась, помахивая “чистосердечным признанием”:
– И как же вы меня нашли, если, как написано здесь, Галина никому сына не передавала и в глаза меня не видела?
Адвокат улыбнулся еще более милой улыбкой, чем раньше, и наигранно добродушно хохотнул в ответ:
– Ну, Эврика, вы не так прочитали. Там не говорилось, что она вас в глаза не видела. Просто не передавала по доброй воле ребенка ни временно, ни навсегда. А ваше знакомство с сестрой моей клиентки подтверждают вот эти показания свидетелей, прошу вас...
С этими словами ко мне из бездонного дипломата перекочевало еще три листочка, в которых подробнейшим образом было описано, как я не единожды приходила на квартиру к Галине с подозрительными сумками, в которых что-то звенело, а уходила с пустыми пакетами. Одна из свидетельниц, соседка по лестничной клетке “нерадивой мамаши”, так же утверждала, что не раз слышала наши с ней попойки сквозь тонкие стены их дома, а однажды лично была свидетельницей того, как я приставала к несовершеннолетнему мальчику с непристойными намерениями – дверь квартиры была открыта, и глазастая соседка все видела. Эта же дама утверждала, что, до моего появления в жизни Галины, та была образцовой матерью, из чего выходит, что я намеренно спаивала молодую женщину, чтобы втереться к ней в расположение и забрать сына...
Тут уже не нужно было никаких подсказок, чтобы понять, что дело, как говорится, куплено. И у меня нет никаких шансов оправдать себя, если дело дойдет до судебного разбирательства. “Свидетели” с удовольствием подтвердят свои слова, за что получат кругленькую сумму – вряд ли мне удастся их перекупить, а угрозы только усугубят дело. Из меня сделают не только похитителя детей, но еще и маньяка, который перепродает детей в рабство или что-то еще, на что хватит фантазии Стэллы и этого... Витька... Безвыходная ситуация.
По крайней мере, в этом были уверены эти двое. Вон, по самодовольному блеску в глазах видно. И если бы я была простым человеком, мне бы действительно было некуда деваться.
Подняв голову, я усмехнулась и нагло заявила:
– А где доказательства, что ребенок у меня? Покажите мне эту бумажку, если можете. Лично мои родственники могут подтвердить, что на момент пропажи ребенка меня не было в городе, в квартире Леши тоже нет, и где вы будете его искать?
И тут крокодил оправдал данное ему мной прозвище. Улыбнувшись поистине крокодильей улыбкой, он вытащил еще одну бумажку, прокомментировав:
– Показать документ? Вот, прошу.
Я с сомнением посмотрела на адвоката, но бумажку приняла и снова углубилась в чтение. И даже не удивилась, обнаружив там очередной “донос”. На этот раз – уже от моего соседа. То, что там было написано, чуть не довело меня до истерического смеха или до не менее истерических слез.
Максим Максимович Слоников сознавался, что являлся соучастником грязного похищения маленького мальчика десяти лет от роду, которого при нем не раз называли Лешей. Он свидетельствовал, что некая Эврика, его соседка по лестничной клетке, вместе со своей любовницей (ей-ей, он своими глазами видел, как они целовались!) Татьяной Алексеевной Цветковой, угрозой заставили его помочь им в перевозке ребенка из одного района Москвы в наш. Далее он подробно описывал, как мы приехали на квартиру по такому-то адресу, как он заходил в квартиру и видел там пьяную в стельку женщину с приметами Галины, как самолично связывал мальчика под моим командованием, а затем отвозил его к нам и поднимал на этаж. Так же он свидетельствовал, что много раз и до этого слышал детские крики из нашей квартиры, но раньше думал, что это телевизор или что он перепутал детские стоны с женскими. И в конце заявления было написано, что он полностью осознает свою вину, а так же значилась просьба принять во внимание его чистосердечное признание и смягчающие обстоятельства, которыми, по его мнению, являются угрозы “проклятущей лесбиянки лишить его самого дорого для мужчины, а в последствии и всего остального”. И, наверно, никого не удивит, что показания эти были именно на те числа, когда меня не должно было быть в городе.
Так противно мне не было никогда в жизни. Даже зная, что все это неправда, мне хотелось либо удушиться, либо убить сначала соседа, затем адвоката, а затем и эту Стэллу. Но это были, увы, “не наши методы”...
Некоторое время после прочтения я молчала, не поднимая головы и стараясь убрать с языка все грязные ругательства, которые всплыли в памяти даже несмотря на мою привычку ругаться исключительно словарем по ботанике. Наконец, подняв голову, посмотрела пристально в глаза “крокодила” и, усмехнувшись, скорее утвердительно заключила, чем спросила:
– И, разумеется, у вас есть против меня улики.
– Разумеется, – шикарно улыбнулся в ответ мужчина, даже не скрывая торжества в глазах.
– И я могу даже не сомневаться, что при обыске, разрешение на который вы тут же получите, стоит лишь показать все эти документы, кому следует, у меня найдут следы обитания здесь ни в чем невинных детей или что-нибудь подобное, – тихо, не требуя ответа, проговорила я, нехорошо усмехаясь. – И неужели все, что нужно, чтобы этого избежать, отдать Лешу вашей клиентке?
– Как только Леша окажется под попечительством Стэллы Шпак, все эти документы будут уничтожены, и вы о нас никогда не вспомните, – лаконично подтвердил Виталик, продолжая улыбаться.
– Что ж... – якобы задумчиво протянула я, собирая бумаги в одну стопочку и уже не глядя больше на “крокодила”. – Тогда мне ничего другого не остается, как... дожидаться разбирательства в суде. Бумаги я оставлю себе. У вас, уверена, есть копии. Всего хорошего, Виталий Викторович. Дверь вон там, найдете.
Такого ответа, кажется, Куроносов не ожидал, и я с удовольствием пронаблюдала, как улыбка медленно сползает с его лица. В то же время в глазах зажегся нехороший блеск, за что “крокодил” получил от меня еще более жестокую усмешку, чем раньше. Оба мы не собирались сдаваться. И, кажется, до адвокатишки это, наконец, дошло.
– Надеюсь, вы об этом не пожалеете, Эврика Адаманитовна, – наигранно слащаво, без всякой учтивости и добродушия, отозвался он. – До свидания.
Развернувшись, он покинул мою квартиру, чеканя шаг. Я проводила его взглядом, не в силах подняться из-за стола. Было ужасно плохо. Хотелось порвать эти чертовы бумажки на мелкие кусочки, представляя на их месте только что ушедшего человека, а затем выкинуть их в окно, но – нельзя. Они мне пригодятся. Это будут мои козыри, которые позволят не только сыграть по-крупному, но и отомстить. Нехорошая ухмылка не сходила с лица.
Не знаю, сколько я так просидела, прежде чем пришел Леша. Он молча уселся рядом, понурив голову, из чего я заключила, что он все слышал. Хорошо еще, ничего не читал, а то было бы совсем плохо. Ибо мне пришлось бы убирать труп – от такой наглой лжи Леша бы просто не удержал под контролем свою звериную сущность.
Посмотрев на сынишку, я выдавила из себя улыбку и тихо пообещала, в который раз ласково растрепав его волосы:
– Ничего, прорвемся, малыш. Все будет хорошо. Иди сюда...
Леша не спорил, когда я протянула руки, чтобы обнять его. Даже снова не попытался возразить на счет малыша. Уткнувшись носом ему в макушку, я медленно успокаивалась, а параллельно в голове выстраивался план, что нужно сделать, а главное – как.
Глава третья.
Приглашение в прокуратуру мне прислали примерно через неделю. Видно, Стэлла Марковна (я у Леши узнала, как его дедушку зовут) не любила ждать. А вот в судебном разбирательстве (или как оно называется?..), как ни смешно, меня никто не пригласил поучаствовать, только вежливо поинтересовались, есть ли у меня деньги для того, чтобы оплатить услуги адвоката. Пришлось идти разбираться лично и убеждать всех, что у меня есть свой адвокат, который будет меня представлять на все время до суда, благо, к тому времени все было уже более или менее готово. Как все-таки хорошо, что я работаю не просто учителем, а в ТШ...
На последнем курсе, когда я уже перевелась, у меня был один одногрупник, который буквально грезил человеческим миром. Не знаю, что его так привлекало, но он постоянно что-нибудь рассказывал из жизни людей, обычно что-нибудь вроде детективных историй или баек о том, как работают человеческие следственные органы. Вот и получилось, что, когда он получил диплом, его как-то незаметно для остальных забрало к себе МВД и сделало из него сотрудника “по особо важным делам в суде”. Проще говоря – все дела, где хоть немного пахло магией или нелюдями, попадали к Варге в руки. То есть, отделу, где он работал. Сатир был просто счастлив получить такую работу, которая позволила бы заниматься сразу двумя его любимыми делами – распутывать детективные истории (это он так думал) и наблюдать за людьми. А язык у его расы вообще подвешен, так что с убедительностью проблем не было.
Честно говоря, во время учебы мы с ним не слишком общались. Круг интересов у нас был совершенно разный, и Варга решительно не мог понять, почему же я пошла по своей специальности, если людьми не слишком интересуюсь. У меня же тогда была затяжная депрессия из-за того, как я поступила с Лионом, и поэтому мне было решительно на все наплевать. Но, как бы там ни было в прошлом, сейчас мне было больше не к кому обратиться.
С Варгой мы встретились уже на следующий день после разговора с “крокодилом”, после школы. Как я провела уроки и что вообще там делала, я помню очень смутно – слишком была занята волнениями по поводу встречи с бывшим одногрупником. Вчерашняя уверенность в своей правоте улетучилась, как будто не бывало, и я всерьез опасалась, что Лешу отдадут в чужие руки. За себя мне было не страшно – к чему бы меня ни приговорили, моя семья надежно укроет меня от всех судов и приговоров, в этом не следовало сомневаться. Если бы я попросила, и моего сынишку защитили бы, но... почему-то эта мысль пришла ко мне слишком поздно.
Со дней нашей совместной учебы, Варга мало изменился, только было очень непривычно видеть его без рогов, в деловом костюме и сапогах (которые успешно делали вид, что у него ступни, а не копыта, как на самом деле) – конспирация, что тут сказать. Судя по всему, сатир преуспевал и на жизнь не жаловался, возможно, даже женился, если верить кольцу на пальце. Спрашивать его на счет личной жизни не стала, решив, что не мое это дело. Зато вот он меня расспросил чуть ли не обо всем! Встретил меня, как родную, заметил, что я совершенно не изменилась, и пригласил в ресторан. Пришлось соглашаться, с тоской посмотрев на часы – Леша будет меня ждать.
Только сидя за столиком в уютном ресторане и заказав себе бокал дорогого вина, Варга согласился посмотреть материалы дела, сначала потребовав от меня не рассказа об истинном положении дел, а точку зрения истца. Вздохнув, с мрачным видом отдала ему все бумажки, которыми меня щедро одарил “крокодил”. Прочитал все сатир на удивление быстро, только задержался на показаниях Слоникова, после чего восторженно заявил:
– Ну ты и натворила! Никогда не подозревал в тебе такого потенциала! Так, а теперь давай-ка свои оправдания. Нет-нет, расскажешь потом. Ты мне документами, документами. Что мне слова? В нашей профессии голым словам никто не верит...
Ну, что я могла предоставить в качестве аргументов в свою защиту? Письмо от Галины, благо, я его зачем-то сохранила. И письмо от дяди Алекса, что он лично может подтвердить, что, во-первых, никого силком я не удерживала, во-вторых, никакого похищения не было, в-третьих, я просто не могла долго знать Галину, потому что в Москве до сентября вообще ни разу не была... ну и так далее. И все. А что еще? Сергей уехал в экспедицию, он мне не напишет подтверждения, что Леша – оборотень его клана, ответственность за которого лежит на мне, а билеты, которыми я вчера пыталась страшить Виталика, относятся к более поздним числам, чем “дата пропажи мальчика”.
– Не густо... – эхом отразил мои мысли Варга, почесав голову около рога (его, конечно, видно не было, но я примерно помнила, где он находится). – Что-нибудь еще можешь достать?
– Могу, – кивнула я со вздохом. – Но не так быстро, как хотелось бы. Могу достать письменное заверение от вожака Серых волков, что Леша – из их стаи. И выписку из семейных хроник, что мальчик принадлежит роду Ворожбитовых и мой сын.
Сатир присвистнул, уважительно кивнув, и еще раз пробежал глазами по письму Галины.
– Полукровка?
– Квартерон. По линии отца. По линии матери никого нет, насколько знаю. Лично не встречалась со Стэллой, так что наверняка не скажу, но если судить по родителям и по тому, как они с кроко... адвокатом ведут дела, тоже просто человек. А по характеру – сущая змея! Вот зачем ей мальчик, а?
– Престиж, – пожал плечами Варга, вчитываясь в какую-то из бумажек и запивая ее вином. – Насколько я помню, муж этой дамы успешный бизнесмен, а этот суд не больше, чем реклама, как и сам мальчик.
– Психолог... – усмехнулась я, пытаясь скрыть, как невольно сжались от ярости кулаки и скрипнули зубы. Да, точно, семейка стоит друг друга. Как говорится, яблоко от яблони...
Варга посмотрел на меня сочувственно, но ничего не сказал. Некоторое время мы молчали. Сатир то ли думал о чем-то, то ли просто наслаждался вином, а я придумывала Стэлле всякие эпитеты, не обделяя вниманием и “крокодила”. Сестре Галины достались alhagi*, glech?ma* heder?cea* и atriplex patula*, а Витьку еще интересней – av?na f?tua*, petas?tes* и amanita*. Специально вспоминала всякие сорняки и прочие “радости” садовода в виде ядовитых растений или просто нелицеприятных. Сплошная латынь...
– Значит, так, – наконец, задумчиво прервал меня сатир, видно, не дождавшись чего-то. – За дело я возьмусь, негоже оставлять без внимания такой интересный случай. Будешь должна. Скажем, две услуги, не против? Одну от Серых, другую от твоей семьи. Дело, конечно, простое, но столько средств придется потрать, столько нервов вымотать...
– Да согласна я, согласна, – недовольно перебила я, посмотрев на Варгу внимательно – не шутит? Погибшая было с утра надежда ожила и подняла голову. Сатир ухмыльнулся в ответ.
– Ну, вот и договорились. Теперь несколько советов напоследок. Документы, о которых говорила, постарайся достать как можно быстрей. Скорее всего, Стэлла через адвоката будет давить на судью и прокуратуру, чтобы дело рассмотрели как можно скорее, у нее для этого хватит денег и влиятельных связей. Из дома не уезжай, могут использовать против тебя. Когда придут с обыском, не пускай до последнего и срочно вызывай меня, а то действительно что-нибудь подбросят. Лешу лучше к кому-нибудь из знакомых, но неявных, отправить. Ни с кем ни о чем не общайся, для этого у тебя есть я. Об остальном вообще не думай. И не влезай. Вряд ли ты знакома с их системой, только хуже сделаешь, а где тебе нужно присутствовать – буду сообщать тебе я. Запиши мой телефон...
Вот такой милый разговор. Если честно, мне очень хотелось таки влезть в дело, потому что бездействовать было просто невозможно, но... во мне проснулся здравый смысл. И я решила, что, раз ничего не понимаю, то лучше и дальше ничего не понимать. Много знаешь – плохо спишь. Лучше заняться прятаньем Леши. Интересно, что скажут на суде, если он пройдет без мальчика? Хотя, если я хоть что-то понимаю, меня обвиняют уже не в сокрытии его у себя, а в более тяжелых преступлениях. Интересно, под стражу меня брать будут или нет? Или это уже после того, как вынесут приговор? Надеюсь, Варга подумал об этом за меня.
Вернувшись домой, я обрисовала ситуацию Леше, умолчав о большинстве подробностей, и мы вместе принялись собирать его вещи, чтобы на следующий день наведаться к оборотню, к которому нас отправил Сергей. Насколько нам было известно, этот волк уже давно не ходит на охоту, но моему сыну должен был помочь в дань уважения к отцу Серого. Когда мы с ним встретились, мне стало понятно, почему именно отцу, а не самому Вожаку. И я лично была сильно удивлена, что не дедушке.
Как известно, оборотни, как и многие другие нелюди, живут долго. Но, в отличие от тех же эльфов, они все-таки стареют и внешне. Медленно, конечно, но все же. И, учитывая эти факты, мне сложно было представить, сколько лет было этому оборотню.
Звали его Радогор, что значит – “радость гор”. И я не сомневалась, что когда-то давно он вполне оправдывал это имя, но нынче ему больше подходила кличка, которой его окрестили в стае – Мудрейший. Время выбелило его волосы и довольно длинную бороду и согнуло спину, заставив Радогора воспользоваться тростью для того, чтобы ходить. Глаза выцвели, став из ярко-зеленых, какими они были в молодости, непримечательными серо-болотными, но, несмотря на это, в них еще теплилась жизнь и ясность ума. Движения стали неспешными, руки ослабели... это по сравнению с тем, что было в дни юности, и по словам самого Мудрейшего. Лично мне же он виделся довольно крепким и сильным старичком, а главное – добрым, справедливым. Идеальный наставник для юного оборотня.
Жил Мудрейший за городом, в Красногорске, в довольно старом доме, который наверняка в ближайшее время поставят в очередь на снос, если дойдут руки. В квартире было две комнаты помимо маленькой кухоньки – спальня и что-то вроде гостиной, которая больше была похожа на склад самых различных вещей разной необходимости. По всему небольшому жилищу Радогора витал запах пыли, который безуспешно пытались перебить какие-то травы, которые я даже не смогла разобрать. В какой-то момент мне даже стало стыдно, что я хочу навязать Лешу этому оборотню – тут и так место мало, как бы мальчик не помешал...
Не дав мне передумать и уйти восвояси, Мудрейший, разглядев сынишку и протянув: “А-а, юный оборотень...”, пригласил нас войти и “выпить со стариком чаю, за которым вы и расскажете, по что пришли”. Деваться было некуда.
– Что ж, рассказывайте, какое дело привело вас в логово старого волка, – медленно проговорил Радогор, когда на столе появились три разных по форме и виду кружки, заварка, мед и горячий чайник. Посуда эта сразу почему-то напомнила мне лабораторию дяди Адама, и я невольно улыбнулась, впервые за последние сумасшедшие дни.
– Нам посоветовал к вам обратиться Сергей, потомок Серого Волка, – отозвалась я, грея руки о кружку. – Нам нужна помощь.
Радогор, посмотрев на меня, подслеповато прищурился, хотя мне кажется, что и так неплохо меня видел. Под этим внимательным взглядом я невольно вспомнила, какого цвета и длины у меня волосы, и как я вообще выгляжу. В частности – на сколько лет. Оставалось только обреченно вздохнуть, все равно от этого никуда не денешься. Только где-то на краешке сознания скользнула интересная мысль – интересно, а в старости, когда я поседею, фиолетовые пряди так и останутся фиолетовыми или все-таки нет? Занимательный вопрос. Нужно будет запомнить, вдруг представится случай проверить. Впрочем, с такой вредной “работой” можно и не надеяться.
– И почему Серенький Волчонок посоветовал вам обратиться именно ко мне?..
Я подняла голову от кружки, немного удивленно посмотрев на старого оборотня. В голосе слышалась строгость, словно Радогор мне совершенно не верил. И такое чувство, что тут дело совсем не в моей внешности. Тут дело в том, что я... человек...
Почему-то я испугалась, словно меня уже выставляют за дверь, лишая возможности спасти Лешу, и все летит в тартарары. К кому мне еще обратиться, если Сергей уехал? И что вообще делать? Вряд ли Ника поможет, а у моих родственников если и есть какие-нибудь дела с оборотнями, то вряд ли у кого-либо, до кого я могу “добраться” в скорейшем времени и своими силами. Ну почему, почему я родилась не ведьмой или хоть кем-нибудь, кто обладает хоть крупицами магии? Тогда бы мне удалось хотя бы ментально до кого-нибудь дотянуться, чтобы помогли, поддержали...
Вместо меня на вопрос ответил Леша, очень серьезно заглянув в глаза оборотня:
– Потому что она – Ведущая.
Я недоуменно посмотрела на сынишку и хотела переспросить, кто это, но взгляд Мудрейшего смягчился, в глазах появилась улыбка, и он снова обратился ко мне:
– Прости старика, не признал. Буду рад помочь тебе и передам остальной Стае, что Серенький, наконец, тебя нашел...
С этими словами Радогор медленно поднялся и кивнул мне, словно торжественно приветствуя. Я совсем растерялась, не зная, что ответить, но решила пока повременить с уточнениями, кто я такая. Сначала дело. Осторожно, пытаясь правильно подобрать слова, тихо поинтересовалась, наблюдая, как Мудрейший садится обратно:
– Хорошо... Так... вы нам поможете?..
– Конечно, Ведущая. В чем ваша проблема?
Вздохнув, я принялась выкладывать свое дело. Вернее, только его маленькую часть, не распространяясь о подробностях. Сказала, что у меня неожиданно появилось срочное дело, которое может быть опасным, а потому Лешу нужно где-нибудь спрятать на время. Учитывая, что Сергей уехал, мне больше не к кому обратиться – молодому оборотню лучше находиться с себе подобными или с кем-нибудь из родных. Да где ему будет лучше, чем у мудрого наставника, который не только жильем обеспечит, но и что-нибудь интересное из новой для мальчика жизни расскажет? Все это я, конечно, сказала другими словами, но суть от этого не менялась.
Радогор выслушал меня внимательно, все время не сводя с меня строгого и внимательного взгляда. Когда я, наконец, закончила, он некоторое время молчал, затем медленно ответил:
– Это хорошо, что ты не пыталась мне соврать, ложь бы я услышал, и подумал бы, что Серенький ошибся. Рад, что это не так. Вещи Слободана принесли? Хорошо. Пойду, достану раскладушку. А ты, Ведущая, иди, разбирайся со своими делами, чтобы скорей за сыном вернуться.
– Спасибо... – это все, что оставалось мне растерянно прошептать вслед старому оборотню. Тот только отмахнулся, не оборачиваясь.
Проводив взглядом Мудрейшего до двери в комнату, я посмотрела на Лешу. Он был необычайно тих и задумчив и, кажется, чем-то расстроен. Не сложно было догадаться, чем именно... Еще раз вздохнув, я поднялась из-за стола и подошла к нему, обняв, как вчера. И тихо прошептала ему в макушку:
– Волчонок, ты ни в чем не виноват, слышишь?
– Но, если бы не я, всех этих проблем у тебя бы не было...
Я едва заметно улыбнулась, покрепче обняв сынишку.
– Знаешь, я в детстве тоже думала, что, не будь меня, у моей семьи было бы куда меньше проблем. Считала себя обузой, потому что даже не могла сотворить простого светлячка, что уж говорить о большем. И все со мной так носились, что я чувствовала себя виноватой – как же, отнимаю их время и силы, и вообще... Но однажды Ося сказала мне очень умные слова: “Если бы тебя не было, жизнь была бы другой, и я никогда не скажу, что она была лучше”. Так же я могу и тебе сейчас сказать. – Чуть отстранившись, я заглянула в глаза Леше и снова чуть улыбнулась, ласково и тепло. – Ты ведь мой сын, в конце концов. А какой девиз у нашей семьи? Мы за семью горой.
Леша неуверенно улыбнулся, но все равно вздохнул, отведя взгляд. Снова притянув его к себе, ласково растрепала короткие волосы и, меняя тему, нарочито трагично заявила:
– Ты на меня, наверно, обидишься...
Это подействовало. Мальчик непонимающе взглянул на меня и удивленно переспросил:
– За что?
– Ну как же... – я состроила еще более трагичную мордочку, тем более, что притворяться сильно не приходилось. – Я же наверняка пропущу твой день рождение, и даже не смогу прислать тебе подарок.
– А кто нам мешает отметить потом еще раз? – ну очень удивленно поинтересовался Леша.
– Это точно, – тихо рассмеялась я и в очередной раз обняла сынишку, зная, что это в последний раз. Потом я его еще очень долго не увижу. Но о нем позаботятся, уверена. Не отпуская Лешу, негромко прошептала, невольно вновь став серьезной: – Все будет хорошо, волчонок. Все будет хорошо.
– Я знаю, мам...
Возвращаясь домой, я думала о том, что, наконец, поняла, что чувствовал тогда Борталио. Сложно представить, что чувствуешь, когда знаешь, что в опасности не только твоя собственная жизнь, но и самые близкие тебе люди. Зачем я стольких втянула в это дело? Дядя Алекс, Леша, Налька, Сергей, мама... Последних двух только предстояло втянуть, но от этого было не легче. Еще были Варга и Радогор. Не могу сказать, что я их хорошо знаю, но все равно невольно чувствовала перед ними свою вину. Ведь, в конце концов, это мои проблемы, с этим “крокодилом” и этой alhagi. И пусть Ося сказала бы мне в такой ситуации что-нибудь вроде: “А для чего еще нужна семья, как не для того, чтобы помогать друг другу?”, мне было невесело.
Наверно, именно поэтому я все-таки не удержалась и, входя в свою квартиру, показала двери Слоникова один неприличный жест. Как ни странно, но от этого полегчало.
Спустя шесть дней, как мы расстались с Лешей, как я уже говорила, мне пришло приглашение в прокуратуру. Всеми делами занялся Варга, мне же было нужно лишь иногда появляться, чтобы ответить на какой-нибудь очередной глупый вопрос. А в остальное время я валяла дурака. Все дело в том, что, как только в школе узнали о том, что меня в чем-то там обвиняют, Виктория Николаевна временно отстранила меня от работы. В то, что обвинения могут оказаться правдивыми, ни она, ни Ежевичка не верили, но рисковать авторитетом учебного заведения никто не хотел. Я все понимала и не возражала.
А еще я тихо страдала. Впервые в жизни, наверно, в моем доме было так тихо, и у меня не было возможности что-либо с этим сделать. И вообще делать было нечего! Только спустя два дня я вспомнила, что у меня с незапамятных времен остался мобильный телефон, а в нем – номер Борталио. Помнится, кое-кто обещал мне рассказывать, как там Марена... И не беда, что еще и месяца не прошло с праздников, никто не мешает мне заранее поговорить с двоюродным братишкой.
Как всегда, беда пришла, откуда не ждали, и поговорить с Борталио у меня так и не получилось. Только я закончила поливать все Налькины растения, только успела найти мобильный телефон, как в дверь настойчиво постучали (звонок не работал). Честно сказать, первой мыслью было – пришли с обыском. Сжав в руке телефон и искренне жалея, что это не меч, я направилась к двери, параллельно вспоминая телефон Варги. Каково же было мое удивление, когда, заглянув в глазок, увидела там одинокую девушку лет шестнадцати на вид, которая неуверенно топталась на месте, то и дело поглядывая на лестницу, словно раздумывая, сбежать или нет.
Подавив первый порыв открыть дверь, я вспомнила о почти таком же невинном визите “крокодила”, и сперва решила все-таки спросить:
– Кто там?
Услышав мой голос, девушка вздрогнула, прижав руки к себе. Но почти сразу поняла, что пока что бояться нечего, и, запинаясь, отозвалась:
– Эв... Эврика, меня к вам дедушка прислал. Он сказал, что вы мне поможете!
– Какой такой дедушка? – удивленно переспросила я, не отрываясь от глазка. Девочка смутилась.
– Его зовут Родион. Он вот такой вот высоты, у него смешная бородка, и он ходит с палкой... Вы с ним недавно познакомились... Он сказал мне, что вы поможете!
По всем невнятным объяснениям этот дедушка был похож на Радогора. Вот только с чего это он стал Родионом? Хотя, кажется, я поняла. Конспирация. Что ж, очень разумно. Только все равно мало мне поможет. Представив, что будет, если Слоников доложит “крокодилу”, что ко мне тут приходят молоденькие девочки, я тяжело вздохнула и потянулась за ключами от двери.
– Ну что ж, проходи тогда, раз от дедушки... – И тут меня осенило. Не дотянувшись до ключей, я попросила виновато: – Только подожди немного, куда-то ключи делись...
