Текст книги "Жизнь взаймы (СИ)"
Автор книги: Мария Ермакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
От такой неожиданной мысли Татьяна замерла, глядясь в лик водоёма, отражавший световые лучи – грани загадочно молчащих сактусов.
Прежние мысли гармонично вплелись в канву рассуждений о Вечности. Лу-Тан ничего не делал просто так! Каждый его шаг был просчитан, каждое действие – оправдано. Так почему он выбрал в ученицы именно её: женщину средних лет, уставшую от жизни, чья душа едва теплилась после смерти любимого мужа? Да, он называл причины. Но все ли были названы?
– Потому что вы умерли, Лу-Танни, – промурлыкал знакомый голос. – А я всё ждал, когда же вы вернётесь к размышлениям на эту тему!
Она подняла взгляд.
Чреше стоял на другой стороне водоёма, и глаза его светились двумя бирюзовыми углями.
– Что? – переспросила она враз высохшими губами.
– Вспомните…
…Диван на кухне, накрытый полосатым покрывалом, и она в позе эмбриона… Девятый день после похорон. Воскресенье. Нет света и тепла. Исчезли звуки, превратившись в невнятное бульканье. Она знает, что звонит телефон – но не слышит. И телефон звонит реже… реже… реже…
Чёрно-белая фотография на столе. Стопка. Засохший хлеб.
Занавешенные до сих пор зеркала. Слепые окна.
Из ощущений – только бесконечная боль где-то в районе средостения, заставляющая всё сильнее подтягивать колени к животу. А потом одни отрывочные видения… Ватный кокон горя… Зелёная шерсть небытия…
…Татьяна сглотнула. С трудом разлепила губы.
– Что вы хотите сказать… этим?
– Смерть близкого человека – это крах целого мира. Мира, в какой-то степени созданного и поддерживаемого вами. – Чреше медленно двинулся вдоль края бассейна. Его одеяние оставалось неподвижно, отчего казалось, что стайя плывет по воздуху. – И вы последовали за ним в небытие – слой за слоем убивая себя. Сначала потеряли друзей, затем любимую работу, интерес к жизни… Думайте, Лу-Танни, думайте!
Слой за слоем…
В паутине ежедневной рутины осознавались только привычные телу действия – проснуться по звонку будильника, умыться, выпить кофе, выкурить сигарету. И так далее, и тому подобное – день за днём, ночь за ночью. Личность казалась рисунком, растворявшимся от попавших на него дождевых капель до тех пор, пока не остался чистый белый лист, на котором… можно было начать рисовать что угодно!
– Лу-Тан знал! – прошептала она. – И эту причину никогда не называл мне.
– Неправда, – усмехнулся стайя. – Он говорил об этом косвенно. Просто вы не поняли его.
Татьяна прекрасно помнила этот разговор.
«Вы одиноки, – сказал тогда старый крелл. – Ваши родители давно умерли, детьми вы не владеете. Вас никто не станет искать. Запущенная нами легенда вполне удовлетворит коллег по работе. Друзей, которые почуяли бы подвох, у вас не осталось».
Она восприняла его слова однозначно – с точки зрения землянина. Оказывается, их можно было понять по-другому. Именно так, как говорил Ирбис: «слой за слоем»!
Одиночество – это отсутствие людей, которые привязывают к миру живых: родных, близких, друзей…
– Мой друг называл способность сознания разумного существа стремиться в небытие нулевой ментальностью, – продолжил Чреше, – подразумевая, что такое существо осознанно и добровольно рвёт любые связи, исключая себя из мироздания. Будь вы полноценной личностью, процедура синхронизации ментальных контуров могла бы иметь плачевные для вас результаты, а, возможно, вообще не удалась бы! А она привела к изменению и неслыханному доселе усилению ваших способностей! Думаю, Лу-Танни, существа, подобного вам, нет более нигде во вселенной.
Пещера поплыла у Татьяны перед глазами. Сказанное Ирбисом невозможно было осознать сразу – смысл истекал каплями слов, полными яда. Чтобы остаться в реальности, она уцепилась взглядом за собственное отражение, колышущееся в водоёме.
– Это в странной степени роднит нас, – стайя остановился рядом. Его силуэт в воде не отражался. – Существа, подобного мне, тоже нет нигде во вселенной.
Неожиданно она подумала об оборудовании для отслеживания сигналов Ирбиса, начавшем функционировать в Лазарете как раз накануне её отбытия на М-63, и пожалела, что не нашла времени поинтересоваться у Э, удалось ли отследить местоположение стайи. Резко повернувшись к Чреше, намерилась задать вопрос напрямую, но… рядом никого не оказалось.
Она двинулась прочь от бассейна. Вот и ещё одна загадка разгадана – червячок сомнения не успокоился тогда, после объяснений Лу-Тана о критериях выбора ученицы, продолжал грызть исподволь, но сейчас у Татьяны Викторовны появилось ощущение, что на этот вопрос, наконец, получен полный ответ.
Ответ, порождающий новые вопросы.
Непривычно ощущать себя кем-то другим – сильным, ловким, быстрым, владеющим ментальностью в мере, свойственной далеко не всем обитателям галактики. Ей понадобится время, чтобы привыкнуть. Да, она смирилась с тем, что судьба забросила её с Земли на окраину Вселенной. Приняла галактическое мироздание таким, каким оно являлось в самом деле. Открылась новому чувству к представителю не своей расы. Обрела друзей, среди которых не было людей. Она переступила и пережила многое, но новая Татьяна Викторовна Незванова – то ли уникум, то ли оружие галактического масштаба – пугала безмерно. «Страшно подумать, что может сделать существо, с такой лёгкостью пользующееся ДМИТ-полем, если его как следует разозлить!» – так сказал НикИв. А, действительно, что она может сделать? Есть ли границы у новых способностей?
Память услужливо преподнесла изображение опавшего, уродливого «цветка» штарма…
Татьяна вздрогнула. В её жизни было много пугающих слов: одиночество, смерть, отчаяние. Но слово «могущество» неожиданно оказалось самым страшным.
* * *
Потекли долгие дни ожидания. НикИв почти не появлялся. То ли дела появились, то ли игрушка наскучила. Татьяна плавала и бегала каждый день, удивляясь новым для себя ощущениям. Усталости после тренировок она не чувствовала – наоборот наступал прилив сил, активировалась умственная активность, в связи с чем Татьяна Викторовна буквально изнывала от ничегонеделания, с тоской вспоминая Лазарет, дни, занятые рутинной, но такой любимой работой.
Никаких приборов для определения времени в убежище НикИва не было – поэтому пришлось положиться на собственные биологические часы. Судя по ним, именно вечерами подступала тоска, не ощущаемая уже давно. Как водится, Татьяна подвергла себя жёсткому самоанализу и поняла, что скучает по существам, ставшим ей близкими – по Шуне, Биму. По шумному Ту-Ропу, хитроумному СиРиЛиону, прямодушному Тсалиту. По Ларрилу и… по Ричарду.
Собственное отношение к человеку из будущего самоанализу не поддавалось: Татьяна Викторовна переставала понимать себя, когда вспоминала его голос и прикосновения. И если с Ларрилом всё происходящее казалось единственным и верным, то с Ричардом правильная линейка бытия превращалась в набор хаотических векторов, ведущих в никуда. Инакость, которую она остро ощутила в первую встречу, проявлялась в чувстве то ли блаженства, то ли паники, которое возникало при воспоминании о нём.
Проходили дни – тоска усиливалась. Однажды, гонимая ей прочь из собственных покоев, Татьяна подумала, что неплохо бы было посмотреть на звёзды, ведь они являлись свидетелями её прошлой, насыщенной событиями, жизни, друзьями и молчаливыми собеседниками. Памятуя о том, что Дом выполняет желания обитателей, она сосредоточилась и представила Остров. Перемещение удалось с лёгкостью. Под ногами заскрипел снег, над головой вознесся звёздный купол – внутренние часы не обманули, на Майрами царила ночь.
Поеживаясь от холода, Татьяна Викторовна медленно двинулась вперёд. И как ей раньше не пришло в голову, что можно тренироваться не в подземной анфиладе, а на открытом воздухе? Темнота скрывала горизонт, океан чёрным лезвием отсекал белый берег, будто тот обрывался в ночь. А каково это очутиться не на Острове, а на материке, где снега не в пример больше, и оттого ночное небо кажется подсвеченным снизу, а звёзды – ярче?..
Нога провалилась – и куда только делась жёсткая корка наста, покрывшая поверхность, продуваемую ветрами с четырёх сторон света?
Татьяна Викторовна переступила на более плотный снег, отряхнула колено, распрямилась и… застыла. Не было никакого Острова, не было чернильных языков волн, облизывающих берег. Вокруг раскинулась уже знакомая равнина – поверхность Майрами. Справа в небе играли зелёные драконы северного сияния, слева, вдалеке, маячили пики большого кегата. И горизонт был виден так ярко, будто кто-то начертил его малярной кистью.
Открыв рот, Татьяна загляделась на звёздный купол. Нет, никогда она не привыкнет к величию силы, сотворившей такое – как её ни называй: природой, богом, законом, Таманом! Недоумение от лёгкого бегства из Дома скреблось на сердце, но небо разделило жизнь на здесь и там, тогда и сейчас.
Татьяну привёл в себя холод. Носа, ушей, подбородка и пальцев рук и ног она почти не чувствовала. Ей ли, врачу, не знать, к чему может привести подобная неосторожность?
Она тронулась с места, набирая скорость. Бежать по рыхлому снегу было трудно, зато Татьяна быстро согрелась. Её двойная тень торопилась рядом – гладкая поверхность пустыни почти не искривляла силуэты. А затем, внезапно, теней стало четыре… И две из них…
Не снижая скорости, Татьяна Викторовна покосилась на их владельца. Едва не взвыла от ужаса и побежала так, как не бегала никогда в жизни. Огромный белоснежный зверь – нет, не так, в данном случае следовало говорить ЗВЕРЬ – почти бесшумно мчался рядом, приоткрыв все три ротовых отверстия в подобии улыбок. Должно быть, спринт забавлял его неимоверно. Был ли это тот же дворх, что чуть не убил её по прибытии на Майрами, или его подружка, или вообще особь с другой охотничьей территории – Татьяна не бралась судить. Мысль позвать на помощь НикИва ей даже не пришла, спугнутая страхом догоняемой жертвы, а вот просто заголосить «На помощь!» она уже была готова…
Но голосить не пришлось.
Из-за кегата, приближающегося со скоростью болида Формулы-1, неожиданно вынырнули три фигуры. Они не бежали, не летели и не ехали – скользили по снегу, словно на каких-то скоростных коньках.
Увидев их, Татьяна Викторовна резко остановилась.
Дворх, ведомый инерцией собственного тела, пробежал ещё несколько десятков метров, на бегу зарулил в широкую дугу и с не меньшей скоростью помчался прочь – только снежная пыль вилась столбом из-под чёрных пяток.
«Саморазрушение – фатальная вещь, Лу-Танни! – прозвучал в сознании голос НикИва. – Цель, которая достигается всегда. Почему вы стремитесь уйти оттуда, где безопасно, и попасть туда, где с вами может случиться что угодно?»
Ей было известно, что последует после знакомого смешка – профессор исчезнет, оставив её наедине с проблемами. Всевышнее решение…
Теперь она ясно разглядела в приближающихся фигурах трёх ту с шерстью разных оттенков белого. Впрочем, один казался темнее.
Они окружили её, лихо остановившись. Под их лапами Татьяна разглядела нечто, напоминающее белых расплющенных медуз с вяло шевелящимися краями.
С мгновенье человек и ту молча разглядывали друг друга. А затем тот, что был темнее остальных, вдруг прижал кулаки к груди и низко поклонился.
– Мак Кор, доктор Лу-Танни! – воскликнул он, распрямляясь и улыбаясь во все зубы. – Как вы здесь очутились?
– Ту-Гак! – воскликнула она, не веря глазам своим.
Нет, не прост был бог Майрами! Похоже, её уход из Дома оказался предопределён, и НикИв просто ждал, когда же гостье станет настолько скучно, чтобы поискать приключений.
Татьяна бросилась к ту, схватила его руку и зачем-то потрясла: то ли щупала, то ли изобразила пожатие. Она действительно была рада его видеть – ведь этот ту тоже знал Лазарет!
– Что у вас случилось? – продолжал спрашивать изрядно обеспокоенный бывший торговец, озираясь. – Я не вижу вашего корабля! Но я видел дворха, который преследовал вас!
– Долгая история, Ту-Гак, – устало улыбнулась Татьяна. – Если у вас есть возможность помочь мне связаться с кем-нибудь из Ассоциации, я буду очень благодарна!
– В нашем Доме есть модуль связи, – прогудел один из ранее молчавших спутников Ту-Гака. – Вы посетите нас? Акани рассказывал, что вы любите рухашу! – говорящий застенчиво улыбнулся и заголубел лицом. – Я отлично её готовлю!
Татьяна взглянула на Ту-Гака. Тот горделиво выпрямился, даже попытался распрямить кривоватые ноги.
– Это мои каани, доктор, – пояснил он. – Сыновья. Ту-Дип, старший, и Ту-Док, младший. Ту-Дип скоро отбудет для службы на один из крейсеров Ассоциации, а Ту-Док нужен Дому – наша плантация сакаев велика, мы – одни из первых поставщиков для других Домов.
– Скай… кто? – переспросила Татьяна.
Ту-Гак поднял со снега «медузу», хорошенько встряхнул. На гладкой поверхности на мгновение проявился сетчатый рисунок, похожий на капиллярный.
– Это движущееся растение – сакай. Способно преодолевать огромные расстояния с большой скоростью, разыскивая подходящую среду обитания. Мы пользуемся ими для передвижения по снегу со времен Первого ту. – Ту-Гак положил сакая на снег и важно довершил: – Туманный Айсберг подарил нам это знание! Я приглашаю вас в свой Дом, доктор, и пусть все его тепло станет вашим!
Татьяна Викторовна поняла, что последняя фраза является ритуальной и, не зная, что ответить, благодарно склонила голову.
– Становитесь позади меня и держитесь крепко! – мотнул головой Ту-Гак. – Мы поедем быстро!
Гонка на сакаях привела Татьяну в восторг. «Медуза» скользила по гладкому снегу Майрами со скоростью около шестидесяти километров в час, иногда подпрыгивала на неровностях, загибаясь внутрь и тем самым удерживая находившихся на ней ездоков. Во время движения края растения волнообразно изгибались, и казалось, что стоишь на каком-то придонном существе из подводного мира.
В середине пути на Ту-Гака спикировал тамп апельсиново-оранжевого оттенка. Тихонько сполз по его руке на руку Татьяны, которой она держала ту за талию, пощекотал её щупальцами-ниточками, хрюкнул и уполз на своё место на хозяйском плече.
– Ту-Та-Гак! – прокричал ту, оглядываясь на Татьяну. – Наш семейный тамп. А где Та-Та-Шуня?
– Где-то поблизости, – соврала Татьяна, – наслаждается пространством.
Ту-Гак понимающе кивнул.
Вход в Дом вырос из-под снега неожиданно и напомнил Татьяне въезд в подземный гараж повышенной комфортности: белые двери располагались под небольшим углом к земле, по краям помаргивали сигнальные огни, припорошенные снежком, перед входом бегал странный механизм, споро разметая снег струями воздуха из сопел по бокам.
Створки разошлись. При желании в них могла бы заехать фура. Татьяна вспомнила, что Ту-Роп рассказывал про жилища на Майрами, расположенные под землёй, и пожалела, что Э не видит того же, что видит она. Управляющий Разум обожал новые впечатления!
Ту соскочили с сакаев, свернули их, будто коврики и пошли внутрь. Ту-Гак ввёл Татьяну за руку – то ли по обычаю, то ли чтобы не потерялась.
Двери за их спинами бесшумно закрылись.
Здесь было значительно теплее, чем на поверхности. Впрочем, Татьяна Викторовна догадывалась, что не будь на ней скафандра и безрукавки Ту-Ропа, она всё равно мерзла бы нещадно. Помещения располагались анфиладой.
– Один уровень, – сообщил Ту-Гак. – Глубже не копаем – многокилометровая мерзлота. Противоположный выход ведёт на плантацию сакаев, я покажу вам её позже.
Ту придержал Татьяну, дождался, пока его сыновья скроются из виду и повернулся к ней:
– Не стану лезть в дела Стража Порога, доктор, и спрашивать, что случилось. Чем я на самом деле могу помочь?
– Мне нужно связаться с Ассоциацией, – повторила Татьяна, и сердце забилось при мысли, что через несколько мгновений она может увидеть Ларрила, – и вернуться в Лазарет. К сожалению, обстоятельства таковы, что я не могу выйти на связь ни с кем из них!
Ту сокрушённо покачал головой и повёл гостью дальше.
Татьяна шла за ним, удивляясь самой себе. Тоска по проангелу, оказывается, всё это время зашкаливала, а она не чувствовала её, будто находилась под анестезией и только сейчас начинала приходить в себя. Уткнуться бы лицом ему в грудь и… может быть, даже поплакать в кольце горячих рук.
Модуль связи – аппаратный комплекс в одном из помещений – встретил явным нежеланием включаться. Ту-Гак, недоуменно крякнув, полез смотреть, в чём дело.
Татьяна удручённо вздохнула и самой себе напомнила голосом гениального Милляра: «Должок!» Ведь предупреждал же НикИв, что не позволит ей связаться с кем бы то ни было, пока она не окажет ему услугу.
– Удивительно! – воскликнул Ту-Гак. – Не работает, хотя только утром всё было нормально! Я запустил диагностику, но придется подождать, пока она закончится. Комната моего акани станет вашей на это время. Мы живем просто, Лу-Танни! Вам понравится!
– Да мне уже нравится, – тепло улыбнулась Татьяна.
Из коридора донёсся дивный аромат.
– Ту-Дип хорошо готовит рухашу! Идёмте!
Ту решительно повел её дальше. Помещения продолговатой формы каплями перетекали друг в друга. Толстые ковры, сотканные из грубой белой шерсти, заглушали шаги. Абстрактный орнамент на стенах оказался выложенным из чёрных когтей – Татьяна уже знала, кому они принадлежат. Мебель была каменной: огромные лежаки, которые язык не поворачивался назвать кроватями, массивные кресла и уютные, но тоже внушительные сиденья без спинок покрывались тканями светлых оттенков с геометрическими узорами. Сочетание простора, света и предметов мебели, словно сошедших со страниц «Гулливера в стране великанов» давало неожиданное ощущение уюта, безопасности и надёжности. Наверху могли бушевать магнитные бури и снежные ураганы, скакать стада дворхов или орухов – здесь же было тихо. Душевно.
– Вот, – Ту-Гак остановился на пороге просторной комнаты, в которую был только один вход. Видимо, она завершала анфиладу. – Располагайтесь. Санитарный блок за той переборкой. Я сейчас увеличу обогрев в стенах и полу – вам будет здесь комфортно. Мой тамп подождет, пока вы будете готовы, и отведёт вас туда, где вы сможете подкрепиться.
«Сама дойду, – усмехнулась про себя Татьяна. – По запаху!»
Рухаша пахла так, что желудок скручивало в узел.
Ту ушёл.
Татьяна Викторовна быстро умыла румяное – с мороза – лицо и подошла к Ту-Та-Гаку, терпеливо висевшему рядом с дверью. На мгновение ей показалось, что несмотря на отсутствие глаз, тамп оглядывает её внимательно. Слишком внимательно для такого непоседливого существа. Впрочем, после того, что она узнала от НикИва, тампы могли казаться несерьёзными, непоседливыми, озорными, таковыми на самом деле не являясь.
Татьяна протянула ему руку ладонью кверху – так же делал Ричи, знакомясь с Шуней…
Тоска накрыла, застав врасплох. Что происходит? Как понять саму себя, когда рвёшься на части между двумя, ни один из которых не является человеком в привычном понимании этого слова? «Ларрил… Тепло в моей груди… Ричи… И целого мира не замечаешь…»
– Это Голливуд какой-то! – пробормотала Татьяна Викторовна и сердито отёрла набежавшие было слёзы.
Об этом придётся подумать… когда-нибудь потом!
Тамп, всё это время просидевший на её ладони, поднялся в воздух и поплыл к выходу, болтая щупальцами. От его яркой, радостной расцветки на душе становилось легче.
Ту, стоя, ждали гостью в круглой комнате вокруг круглого стола. Увидев Татьяну, Ту-Гак вышел, взял её за руку и провёл на место.
Татьяна подумала, что по возвращении в Лазарет изучит обычаи ту не просто подробно, но скрупулезно! Это вождение за руку явно что-то означало. Будь здесь Ту-Роп или Ларрил, она спросила бы, а в присутствии двух незнакомцев отчего-то застеснялась.
Еда проходила в молчании. Ту, переглядывались украдкой, ухмылялись, указывая друг другу на гостью, которая уплетала рухашу так, что за ушами трещало. К слову сказать, готовил сын Ту-Гака куда лучше, чем пресловутый Бог Майрами!
После ужина Ту-Гак проводил Татьяну в её комнату.
– Не чаял я принимать вас у себя, – сказал он, крайне дружелюбно щерясь. – Диагностика может продлиться до утра. А если модуль испортился – придётся вызывать Смотрителя и заменять – это ещё пара дней ожидания. Обязательно придумаю, чем вас занять, доктор, чтобы вы не скучали.
– Расскажите мне о тампах, – попросила Татьяна. – Целый вечер впереди, боюсь, что скучать начну прямо сейчас!
Ту удивленно поглядел на неё, но поняв, что она шутит, рассмеялся.
Собеседники с удобством расположились на полукруглом диване, и Ту-Гак начал разговор с неожиданного вопроса:
– Без какой вещи вы не смогли бы отправиться в долгое путешествие, Лу-Танни?
– Без книги! – не задумываясь, ответила Татьяна.
Слово «книга» она произнесла по-русски, поэтому не удивительно, что ту его не понял. Она объяснила.
Слушая, ту задумчиво качал лобастой головой.
– Ваша «кни-ка» гораздо ближе к значению тампов для нас, чем я мог представить, – сказал он, когда Татьяна Викторовна замолчала. – Только она – отдельный неживой предмет, а тамп – часть своего владельца. Эта связь образовалась в незапамятные времена. Наша легенда гласит, что ту были свирепы и дики, убивали друг друга, стремясь достичь полного, бесконечного одиночества. Ибо только тот, кто окажется совсем один – станет обладателем наивысшей власти! Уничтожение расы шло полным ходом до тех пор, пока Мак Кор не рассердился и не подарил ту существ, больше похожих на игрушки. Он рассудил, что ту слишком серьёзны и озабочены проблемами выживания, что они забыли о радости – поэтому окраска тампов всегда ярка и радостна, а сами они обожают розыгрыши и не знают ни минуты покоя. Тампам не страшны голод и жажда. Тампы не боятся времени. В легенде говорится, – улыбнулся Ту-Гак, – что именно первый тамп научил своего ту разводить огонь, чтобы приготовить рухашу – и тут же вылил её на хозяина! Мы слышим своих тампов, как вы, наверное, слышите Управляющий Разум Лазарета на перекрёстке миров. Мы советуемся с ними, если в сердцах поселились печаль и сомнение, и они всегда подсказывают верное решение.
– Я знаю, что тампы передаются от старшего к следующему по старшинству ту, – Татьяна кинула взгляд на Ту-Та-Гака, ползающего по стене. – А что происходит, если тамп погибает? Ведь они могут гибнуть от несчастных случаев, ран, болезней?
Ту-Гак захохотал. Он стучал себя пудовыми кулаками по коленям и мотал головой.
– Сказать такое, доктор, то же самое, что признать духабути прекраснейшими существами в галактике! – отсмеявшись, пояснил он. – Тампам может угрожать лишь тот, кто их создал – сам Туманный Айсберг!
– Значит, они могут погибать от руки бога? – уточнила Татьяна. – Но зачем? Ведь вместе с ними пропадает память целых родов, представители которых больше никогда не ступят в снег Майрами?
Выражение лица Ту-Гака неуловимо изменилось. Вот только что он излучал добродушие, а тут подобрался, будто окаменел, сцепил тяжёлые челюсти, посмотрел куда-то в сторону.
– Я тоже задаю себе этот вопрос, Лу-Танни, только для меня это – вопрос веры. В древние времена ту слепо верили, что всё, сделанное Мак Кор – на благо Майрами. Многие верят и сейчас! Но не те, кому довелось узнать другие миры, расы, законы бытия.
Ту-Гак резко встал и двинулся к выходу.
– Мне пора, доктор Лу-Танни! – буркнул он, не оборачиваясь. – Завтра я покажу вам плантации, и вы выберете себе сакая, если захотите!
Татьяна оглянуться не успела, как он покинул комнату. Следом сорвался, возмущённо чирикая, Ту-Та-Гак.
Оставшись в одиночестве, Татьяна Викторовна встала и принялась задумчиво ходить по комнате. Поплавать бы…
Где-то в средостении растёкся холодок предчувствия. А что если?..
Она закрыла глаза и представила, что нет радушного жилища Ту-Гака. Вспомнила запахи промёрзших камней, влажного тумана, поднимавшегося от водоёма, созданного НикИвом, словно наяву увидела стены, проросшие инеевыми разводами, взблески сактусов. Но ничего не происходило. Татьяна меняла вариабельность воспоминаний, основываясь на разных видах памяти – зрительной, обонятельной, тактильной, пока не осознала, что путь должен основываться не на реальности, а на интуиции. Ведь всё, чего она добилась, находясь в Доме Мак Кор, получалось у неё интуитивно, даже рефлекторно!
Ощущение нахождения во сне было путеводной нитью. Стоило выловить его, как сделать шаг и ощутить под ногами не толстый ковёр, а стылые камни, оказалось проще простого. Она догадывалась, что НикИв предпочтёт её навестить, но так хотелось хотя бы пару кругов поплавать в одиночестве, привести в порядок собственные мысли, обдумать то немногое, что приоткрылось в разговоре с Ту-Гаком!
Профессор появился из воздуха, будто выпрыгнул. От взгляда его прищуренных глаз Татьяне захотелось нырнуть в бассейн и там отсидеться.
– Если бы я знал, что Майарми примет вас за часть себя – держал бы подальше от планеты, – сквозь зубы заметил он. – Какая наглость перемещаться с такой лёгкостью в МОЁМ пространстве!
– Не понимаю, – растерялась Татьяна Викторовна. – Что я сделала не так? Мне запрещено сюда приходить?
– Не запрещено, – поморщился НикИв. – Но я предпочел бы наличие моей воли, а не вашей! Радует то, что пока вы перемещаетесь только в места, в которых вам уже довелось побывать! Иначе дворхи знают, что вышло бы!
– О, господи, – пробормотала Татьяна и без сил опустилась на ближайший камень.
Вечность держала её цепко, не желая отпускать. Ещё что-нибудь в таком же духе – и Татьяна Викторовна начнёт бояться своего отражения!
– Простите меня, – искренне сказала она. – Я сама удивлена, как легко мне это даётся! Просто… захотелось поплавать после разговора с Ту-Гаком.
– Я слышал, – безапелляционно заявил НикИв и пристроился рядом. – Как вы думаете, что он имел в виду?
Татьяна молчала, обдумывая ответ. Жизнь Ту-Гака, несмотря на все её усилия в Лазарете, до сих пор висела на волоске, а ту даже не подозревал об этом. Как не навредить бывшему пациенту? Она внимательно посмотрела на профессора. И что сказать этому неуравновешенному субъекту, издёрганному… одиночеством!
– У меня есть кое-какие размышления на сей счёт, – медленно заговорила Татьяна. – Но прежде – ответьте мне на вопрос. Только обещайте ответить честно!
НикИв закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди.
– Задавайте!
– Почему вы до сих пор не уничтожили Ту-Гака? Ведь ваши правила нарушены.
– Я уже говорил, – профессор не ответил взглядом на взгляд.
– Скажите мне настоящую причину! – попросила Татьяна. – Сейчас – скажите!
НикИв резко встал, будто надумал исчезнуть. Но вместо исчезновения прошелся туда-сюда, знакомым жестом заложив руки за спину.
– Оказавшись в полном одиночестве не лишиться разума – не самая простая задача, – он остановился перед собеседницей. – Формирование планеты, конструирование жизни – всё это отвлекло меня на тысячелетия от… скуки.
«Одиночества…» – прошелестел сквознячок.
– Создавать – сложно. Но ещё сложнее поддерживать и развивать уже созданное. Я видел, как ту превращаются из агрессивных, вечно голодных животных, в существ со своей моралью, этикой, культурой и наукой. И хотя в них физиологически от меня ничего нет, я могу называть их своими созданиями. Их всех!
«Детьми…» – плеснула вода в бассейне.
– Мои законы направлены на благо развития расы, места для которой природа не нашла в галактике. Это было, есть и будет!
– Если сами ту не решат по-другому, – возразила Татьяна. – Прогресс не остановить, любые законы устаревают со временем, и процесс этот идёт тем быстрее, чем больше нового попадает в течение обыденного. Я понимаю, что хотел сказать Ту-Гак. Встраиваясь в жизнь вне Майрами, ту меняют мировоззрение, обретая простое знание о том, что память нельзя уничтожать, а жизнь – слишком ценна во Вселенной! Любая жизнь, в том числе та, что неправильно функционирует!
НикИв удивлённо посмотрел на неё.
– Подвергаете сомнению мои догматы, находясь в созданном мной мире?!
Татьяна Викторовна встала, чтобы их глаза оказались на одном уровне.
– Вы делаете это сами! Раз уходите от ответа на мой вопрос, ответьте себе – почему вы не уничтожили Ту-Гака, едва он ступил на поверхность планеты? Ведь вы знали о нём с первой секунды, а может быть и ранее!
Несколько долгих минут собеседники мерили друг друга взглядами. Татьяна первой отвела глаза, опустилась на камень.
– Воля ваша, – сказала она. – Желаете быть несгибаемым и упорным – рано или поздно превратитесь в страшилку для своего же народа. Или… надо меняться вместе с ним!
– Это никак не отвечает на вопрос об исчезновении тампов! – неожиданно развеселился профессор и начал истаивать, будто улыбка Чеширского кота.
Из образовавшей пустоты донеслось затихающее:
– Потому что у меня никого, кроме них, нет!
Татьяна Викторовна разглядывала линии судьбы на собственных ладонях… и тихонько улыбалась.
* * *
Ту-Гак раздвинул входные створки Дома, и внутрь ворвался яркий свет. Татьяна поспешила надвинуть щиток шлемофона.
Из дверей пахнуло не морозом и свежестью, а сыростью и влажной землей. Когда она сделала первый шаг наружу, под подошвами ботинок зачавкала непромерзлая, непокрытая снегом жижа. В многочисленных лужицах весело поблёскивало небо. Смена пейзажа оказалась настолько неожиданной, что Татьяна сначала даже не поняла, что произошло.
Вокруг раскинулась заболоченная равнина, ограниченная вдали стеной скал. Здесь было ощутимо теплее, чем везде, где Татьяне доводилось бывать на Майрами. От земли поднимались дымки испарений, отчего пейзаж плыл, будто сюрреалистическая инсталляция.
Ту-Гак хмыкнул, разглядев выражение лица гостьи. И принялся объяснять, не дожидаясь вопросов:
– Подобные геотермальные области – агаты – не редки на Майрами, но расположены достаточно далеко друг от друга. Они являются природной средой обитания сакаев, которым для поддержания жизнедеятельности и размножения требуется повышенная температура и гумус в качестве питательного субстрата. В дикой природе сакаи мигрируют несколько раз за годовой цикл, меняя месторасположение ради неистощённых агатов. В Домах, подобных нашему, гумус обогащается полезными веществами через систему искусственных подземных источников.
– То есть этот агат – искусственный? – уточнила Татьяна.
– Нет, доктор. Мощностей Дома не хватило бы для обогрева всей территории. Агат – естественный, но улучшен нами. Ту моего рода возвели скалы, что защищают от нашествий орухов, усовершенствовали систему природных источников, оборудовали химические лаборатории в пределах Дома.
– Орухи? – удивилась Татьяна, представив картину. – А зачем они приходят?
– Сакай для них лакомство. Это пищевая цепочка, Лу-Танни – орухи идут за сакаями, а за орухами следуют…
– …Дворхи! – закончила она и поёжилась.
Ту-Гак одобрительно кивнул и продолжил:
– И орухи, и дворхи размножаются в периоды между миграциями сакаев. Сейчас как раз такой период.
