Текст книги "Ранние рассветы (СИ)"

Автор книги: Мария Чурсина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

– Всё это получилось по-идиотски! – Она не выдержала и сорвалась на тон выше. Холодная стена ткнулась в лопатки. – Сначала аномалия тебя затащила в старую больницу и там чуть не убила, теперь уже сущность гуляет по городу, и вообще не понятно, что будет дальше. С Мифом, конечно, у меня ничего не получилось, а я была так рада, когда он захотел стать моим научным руководителем. Размечталась, как будет хорошо. Знаешь, он же когда оставлял меня после консультаций, проводил тесты и потом всё говорил, как это хорошо, что я рано проявилась. Хоть раз в жизни я могла бы чего-то добиться. А!..

Она откинула голову назад, коснувшись затылком шершавой стены. В комнате горела только бледная настольная лампа, да светился экран компьютера, но глаза всё равно болели. Хотелось зажмуриться.

– Никогда у меня ничего не выйдет, – уже спокойно и уверенно произнесла Маша.

Сабрина обернулась и едва ощутимо притронулась к её руке чуть повыше запястья.

– Ты не виновата. Это я. Но я не знала, что так получится.

Она говорила сдавлено, как будто горло перехватило от боли. Маша раздосадовано тряхнула плечом.

– Перестань, ну что ты!

Охнул старый матрас, Сабрина поднялась – пальцы запутались в волосах. Пнула сумку, перегородившую узенький проход между стеной и шкафом, и вышла. Надсадно потянуло из окна дымом.

Ночью зазвонил телефон. Маша подхватила его и сама едва не упала с кровати. Но звонил не Миф, на экране высветился совсем другой номер. Она села на краю постели, спустив ноги в сероватую лужицу лунного света.

– Да?

– Давно уже была бы дома, – голосом мертвеца, восставшего из могилы, сказала Ляля вместо приветствия. – Ты как там вообще? Призраки из-за угла не лезут?

В комнате, в которой никогда не задёргивались шторы, городские огни освещали даже самую последнюю пылинку под шкафом. Маша оглянулась: кровать Сабрины была гладко заправлена, сумка валялась у стола, и подол платья по-прежнему торчал из-за дверцы шкафа.

– Не лезут пока, но, чую, скоро полезут. А тебе что, не спится?

– Я сижу на вокзале. Знаешь, чего звоню? Я подумала, а что если Миф сам тех сатанистов-идиотов в больницу заманил? И вас потом. Тогда его повесить мало.

Маша с силой зажмурилась, надеясь, что от этого пройдёт жестокая головная боль, открыла глаза – огромный молоток ещё колотился в затылке. Из окна была видна трасса, по которой нет-нет и проскакивала машина.

«Интересно, который час».

– Ага, и Миф кормил аномалию, как домашнего кролика. С чего ты взяла?

Ляля посопела в трубку, и Маше почудился стук поезда на заднем плане. Она поднялась и прошла по комнате – от кровати и столу, – чтобы размять затёкшие ноги. Из окна город был, как на ладони. Подсвеченный фонарями проспект казался сказочной дорожкой из жёлтого кирпича.

– Да я всё думала, чего он тебя в ту комнату пускать не хотел.

Вещи Сабрины лежали нетронутыми. Маша прикрыла рукой телефон и высунулась в коридор. Тут, как и всегда, мерцали неяркие лампы, и было пусто.

– Ладно, разберёмся, – пообещала Маша, пристально изучая тёмный конец коридора – там была старая вечно запертая кладовка, и лампа рядом с ней давно перегорела.

– Угу. Правила помнишь?

– Не оборачиваться? – Она повернулась к другому окончанию коридора. На окне тихонько покачивалась тюль.

– Угу, – промычала Ляля, соревнуясь в громкости голоса с вокзальными объявлениями. – И не отворачиваться, если что. Помнишь.

Ещё одно полезное суеверие.

Трубка зашлась гудками. Маша сунула мобильный в карман джинсов и зашагала в сторону кухни. Свет там был выключен, запертые двери комнат провожали её безразличными взглядами. По полу бродил беспризорный сквозняк.

– Сабрина? – окликнула Маша, заглядывая на пустую кухню. Светлый прямоугольник окна вздыбился шторой.

Маша прошла к нему, тщательно закрыла форточку. Из-под стола, с пустых полок на неё смотрела темнота. Всё жемчужно-серое небо над городом было исчерчено следами самолётов, рёв двигателей стал привычным.

Телефон в её кармане снова задёргался. Вытаскивая его, Маша отметила, что давно была пройдена полночь.

– Ник, привет. А тебе-то чего не спится? – спросила Маша тихо, как будто окружённая спящими. Прислонилась к подоконнику, надеясь почувствовать облегчение от мимолётной прохлады. Самолёты ревели даже через стекло.

Ник печально вздохнул.

– Не знаю, как-то мне не по себе. Ты, кажется, тоже не спала?

Из трубки слышались потрескивания, шорохи, как бывает, если теряется сеть.

– Уже проснулась. – От боли в затылке ей хотелось зажмурится, но сон бы не вернулся, Маша точно знала.

– Я подумал тут. Что могло случиться с аномалией в больнице после того, как там пропали подростки? Выдохлась она что ли? Ну правда, Миф же не мог вас послать на такой опасный объект.

– Между тем, строительство закрыли, выходит, тогда он был опасен, – проговорила Маша. Эти мысли давно вертелись в голове, не находя себе отгадок. – Да уж, тут ничего не понятно.

Они поговорили ни о чём ещё с минуту и пожелали друг другу спокойной ночи. И Маша решила спуститься в фойе. В спящем общежитии Сабрине особенно некуда было деваться: двери заперты, в большинстве чужих комнат – темнота и тишина.

Она нашла подругу на одном из лестничных пролётов, где кто-то из местных оставил стул и чахлый цветок на подоконнике. Сабрина сидела, обхватив себя за плечи, и волосы скрывали её лицо.

– Что с тобой? – испугалась Маша, опускаясь на корточки у её ног. Положила ладонь Сабрине на колено.

Та медленно покачала головой.

– Ну! – Маша нашла её руку, вцепилась в послушные холодные пальцы. – Идём в комнату.

– Ты ничего не поняла.

Ноги онемели от неудобной позы, и Маша выпрямилась. Рокот самолётов у самых окон вдруг стал невыносимым, раздражающим.

– Я всё поняла, – сказала она, царапая короткими ногтями затылок. Сколько можно терпеть эти мучения. – Ты винишь себя в том, что я чувствовала одиночество, и, соответственно, начала создавать аномалии. Но это всё бред. Мало ли как я себя почувствовала. Никто не мог предугадать.

Сабрина высвободила руку и зарылась пальцами в волосы.

– Ничего ты не поняла, – повторила она горько. – И хорошо бы мне сейчас промолчать, но я больше не могу держать это в себе. Я ведь правда не могла предугадать.

– В чём дело? – тревожно спросила Маша, ощутив отчаянное желание отступить к лестнице и забрать вопрос назад.

Сабрина встала, откинула с лица волосы. Окно на лестничном пролёте было закрыто, по сквозняк и здесь дотянулся длинными тонкими пальцами до полупрозрачной шторы. Белёсая сеточка закачалась.

– Я боялась, что потеряю тебя, – сказала Сабрина, глядя Маше в глаза. Она никогда не умела отступать, и сейчас не отступила.

– Ты не потеряешь, – бледно попыталась возразить Маша, нервно растягивая край футболки. – Что…

– Мне просто было интересно, как долго ты станешь меня искать, – выдавила Сабрина сквозь стиснутые зубы. – И я решила устроить небольшой… розыгрыш.

Маша стояла перед ней, не шевелясь. Казалось, если она двинет хоть пальцем, порвётся тонкая струна ночного спокойствия, и пустая лестница взорвётся криками.

– То есть как это? – пробормотала она непослушными губами.

– Так. В первый день я сама от тебя сбежала. Сама сыграла такую небольшую пьесу, в которую ты поверила, как оказалось. Потом я и сама поняла, что дело приобрело слишком серьезный поворот, хотела выйти к тебе, но появилась эта аномалия, из-за которой я не могла выйти. Всё зашло чересчур далеко, я понимаю. Я так не хотела. Прости.

Отчаянно взвыла за окном чья-то одинокая сигнализация.

– Лучше бы я не говорила, – добавила Сабрина после молчания, показавшегося вечным.

Скрипнул ножками по паркетному полу отодвинутый стул. Она отвернулась, снова выпустив из-под контроля волну волос.

– Зачем ты так? – смогла, наконец, вычленить Маша из тысячи бессвязных слов в голове. Она осталась у перил, одна, неловкая от удивления, глупо разводящая руками.

Сабрина привалилась к стене. Короткие шорты обнажали коленки, покрытые мурашками, как от холода – душной летней ночью. Волосы не давали разглядеть выражения её лица.

– Мне было интересно.

– Ты шутишь что ли? – обессилено проговорила Маша, отступая на шаг назад. Она споткнулась о первую ступеньку и еле удержалась на ногах.

– Ты отдалилась от меня. Чуть что – убегала поболтать с Альбиной, оставалась с Мифом и не собиралась ничего мне рассказывать. Хорошо, я скажу так. Я ревновала.

– То есть ты убежала, чтобы я обратила на тебя внимание? Сабрина, ну как же так, – проговорила Маша, заикаясь от возмущения и размахивая руками, как ветряная мельница. Произнося слова и понимая, что ни одно из них не убедит. – Я же всё рассказывала тебе. И об Альбине. Да и вообще, она же аномалия, ревновать к аномалии смешно! И Миф… ну правда, не целовались мы с ним после консультаций!

Молчание было страшным. В молчании больно колотилось о рёбра сердце, и холодок сползал вниз по пальцам.

– Теперь знаю, что не целовались, – эхом повторила Сабрина. – Но тогда я что могла подумать?

Маша выдохнула, не зная, что ещё сказать. Сжала и разжала кулаки.

– Ну хорошо, – сказала она, и коридорный сквозняк подхватил её голос, как море – пылинку. Развернулась и пошла вверх по лестнице, преодолевая ступеньку за ступенькой и каждый раз сглатывая комок в горле.

Она пришла вовремя и пятнадцать минут простояла под дверью, прежде чем в гулком институтском коридоре появилась знакомая фигура с развевающимися светлыми волосами.

– Пришла, – выгнул бровь Миф, как будто сомневался в том, что Маша вообще явится.

Он ловко перехватил ключ, повернул его в замочной скважине и в открытую дверь пропустил Машу вперёд. В крошечную подлестничную аудиторию на пять парт.

– Что-нибудь нашли? – спросила она, бестактная от бессонницы. Села и уставилась в одну точку, где на обоях осталось пятно то ли от чернил, то ли от раздавленного таракана.

– Нашли, – сердито отозвался Миф, верхом усаживаясь на мягкий стул. – Шестеро людей видели твою аномалию в разных районах города, и все описывают Альбину в точности.

Он замолчал, уставившись в окно, как будто за ним было хоть что-то кроме хмурого неба. С утра собирался дождь, а земля дышала тяжёлым густым паром, как бывает перед непогодой.

– И что она делала? – спросила Маша, устав ждать продолжения.

Глаза от недосыпа резало, как будто в лицо ей бросили горсть песка. Ни ночью, ни утром Сабрина в комнату не вернулась, а Маша занималась тем, что таращилась в стенку. В свете уличных фонарей казалось, что по комнате скачут странные силуэты-тени. Утром позвонил Миф и сказал прийти.

Миф склонил голову на бок, как будто его интересовало, что же выкинет Маша в следующую секунду. Вдруг подпрыгнет и взлетит.

– Пыталась втереться в доверие. Рассказывала всякие ужасы. То её родители выгнали из дома, то жених избил, то похитили и пытались изнасиловать. Люди ей сочувствовали, конечно, полицию там пытались вызвать, врачей, но Альбина от всего этого как-то грустнела, сникала и тихонько уходила. Можешь сказать что-нибудь умное?

Умное? Она совершенно потерялась в гулких коридорах своих мыслей, а он просил сказать «умное».

– Она мне тоже всякие ужасы рассказывали. Что кто-то из группы её побил. Почему она себя так ведёт?

Миф взглянул на неё из-под сведённых бровей.

– Потому что кушать хочет. А кушает она, как и всякая аномалия, не пирожки из столовой, а человеческую энергетику. – Он снова отвернулся к окну. – Хотя теперь мне уже кажется, что она способна питаться только тобой.

Грустный город за окном покрылся испариной слепого дождика.

– Это же хорошо, – с надеждой протянула Маша. Она повертела эту мысль в голове и так, и эдак. По всему выходило, что Миф должен пританцовывать от счастья – ещё одна проблема с плеч. Но весёлым он точно не выглядел. – Значит, Альбина скоро сама собой затухнет. Нам меньше проблем.

– Это хорошо, – подтвердил Миф, выстукивая костяшками пальцев по облысевшей спинке стула воинственную дробь. – Но вот с тобой придётся повозиться. И похоже, что я от этой прекрасной обязанности не отверчусь. Ладно, Орлова, отвечай мне чётко и ясно, я два раза переспрашивать не буду. Ты хочешь заниматься научной работой под моим руководством?

Так бывает, когда не ожидаешь от себя слишком смелых слов. Как будто наблюдаешь со стороны, а губы сами собой складываются, чтобы произнести:

– Да.

Проще и надёжнее было бы отказаться.

Миф выдохнул и стянул очки, вот только протирать их не стал. Линзы отбросили на ближнюю парту два бледных отблеска. Тонкая дужка крутнулась в его пальцах.

– Надеялся, что ты откажешь. Ну ладно, тогда собирай все мысли в кучу и начнём учиться.

Серым вечером они стояли на крыльце у институтского чёрного выхода. Миф отбросил назад выбившиеся из хвоста пряди волос.

– Звони мне, если что вдруг.

По его тону Маша поняла, что он будет вовсе не рад услышать в телефонной трубке её голос. Но ответит. Совесть не позволит не ответить.

– Хорошо.

Миф обернулся на неё и, кажется, первый раз без раздражения рассмотрел.

– Устала?

– Да, – призналась Маша, опуская глаза.

– Ничего. Ещё не так будешь уставать. – Он помял в пальцах кленовый «самолётик», примостившийся на перилах.

После вечернего дождя с ветром асфальт был усыпан зелёными ещё листьями.

– Мифодий Кириллович. – Маша глянула на него из-под намокших волос. Снизу вверх, как и положено. – Что случилось с теми сатанистами, которые пробрались в больницу?

Он усмехнулся совсем без удивления.

– Любишь городские сплетни? Ну хорошо, я расскажу тебе, ты ведь не отвяжешься. Да не было там никаких сатанистов. Был парень, такой же, как ты, только ещё сильнее, гораздо сильнее. Я нашёл его случайно, и мне стало интересно, что он может. Честно говоря, вышло всё – глупее не придумаешь. Он решил похвастаться перед друзьями, потянул их на стройку, а там и пришиб всех. Не то, чтобы он стал чудовищем. Скорее, младенцем, который играется с ракетной установкой. В больнице и правда не было никаких аномалий. Разве что сейчас появились. – Миф усмехнулся.

– Значит, мне ещё повезло, что я не убиваю всех направо и налево?

– Да, – легко согласился Миф, как будто речь шла о том, что кто-то не сдал вовремя библиотечную книжку.

Маша поморщила лоб. Туманная дымка над дорожками на заднем дворе института таяла, превращаясь постепенно в сумерки.

– Вы его пристрелили? Вы говорили, что…

– Да. Другого выхода не было. Я его застрелил, потому что он был опасен для окружающих. Но не сразу. Сначала я его запер в той комнате, в которую ты меня водила. Всё надеялся, что станет полегче, но не стало. Впрочем, сам виноват. Ещё и стены зачем-то разрисовал каракулями.

Внутри у Маши сделалось горячо, как от глотка только что вскипячённой воды. Миф говорил, не глядя на неё, и дымка на дорожках парка уже превратилась в густой вечер, разбавленный бледным светом фонарей у ворот и у входа в приземистое здание лаборатории. Из-за пасмурного неба стемнело очень быстро.

– Раз вы знали, что в больнице нет никакой аномалии, зачем же тогда закрыли стройку? – не поверила она. Не мог человек так спокойно рассуждать об убийстве.

Мог.

Миф махнул рукой.

– О, на это были причины, не переживай. Сильные мира сего не поделили то ли деньги, то ли сферы влияния. Меня только попросили сочинить научную причину. Я сочинил. Правдоподобно вышло, ведь так? Как раз с этими сатанистами удачно совпало.

Он улыбнулся в Машино застывшее лицо, шагнул вниз. И вскоре призрак белой рубашки скрылся за деревьями парка.

* * *

Ветер гонял по асфальту обёртку от конфеты, и вчерашние лужи шли рябью. Вокруг луж прыгали воробьи, пухлые, желторотые, разевали голодные клювы.

– Сабрина позвонила? – хмуро спросила Ляля, болтая над лужей ногами в резиновых сапогах.

В парке было пусто, никого не прельщал накрапывающий дождь, и мокрые воробьи под деревьями, и лужи, которые вольготно раскинулись под каждой скамейкой.

– Нет, – в который раз повторила Маша. Она устала слушать удивлённые возгласы, хлопанья руками и бесконечное «ну как же так!». – Это я ей позвонила. Потом ещё раз десять. А потом приехала.

– Ты меня, конечно, извини, но это идиотизм, – фыркнула Ляля.

Маша прищурилась, глядя на жёлто-оранжевую половинку солнца, падающую за крышу центрального музея.

– Я тоже вела себя неправильно. Я знала, что у Сабрины такой характер.

– Такой? – сказала она особым тоном. – Это уж точно. Ну и что дальше?

– Не знаю, – апатично выдала Маша. – Правильно Горгулья сказала, что за практику мы все свои плохие стороны покажем. Вот и показали. Вопрос в том, что дальше.

Они бродили по асфальтовым дорожкам, поскальзываясь на мокрых, сбитых дождём листьях. Заплакал им на зонты насупленный город, и тогда снова попрятались воробьи.

– Чему научил тебя Миф? – поинтересовалась Ляля, искоса поглядывая на Машу.

Та ловила капли, вытянув вперёд руку. Поджала губы с почти стёршейся помадой.

– Представь себе ленту. Представила? Теперь сверни её восьмёркой, чтобы она ни в одном месте не перегнулась. Потом ещё одну петлю, но чтобы левый конец ленты перегнулся. И дальше плети цепочку. Каждая третья петля – с перегибом. Плети дальше. А теперь в уме вычисли, сколько будет триста восемьдесят пять умножить на тринадцать. Не забудь о каждом третьем…

– Голову можно сломать! – выкрикнула Ляля, еле дождавшись конца.

Маша безрадостно усмехнулась. Парк, ограниченный четырьмя дорогами, был прямоугольным, и когда они доходили до выхода, Ляля придерживала её за рукав: «Ещё прямоугольничек?».

– Этим и занимаюсь. Мне ленты и прочие окружности уже во сне видятся.

Мимо прошлёпала по лужам девушка на высоких каблуках, сердитая и деловая, с большим пакетом в руках. Маша бездумно проследила за ней – нет, не Альбина.

– Ну и как, помогает?

– Как будто бы да, – пожала плечами Маша. – Времени нет думать об аномалиях. Только о лентах и восьмёрках.

Снова быстро стемнело – в лужах уже плавали отражения сырных головок фонарей.

– Это значит, ты теперь можешь создать какого угодно призрака, – чуть мечтательно пробормотала Ляля, опуская раскрытый зонтик, чтобы задрать к тёмному небу лицо. Звёзды, заглушённые городскими огнями, тускло поблескивали ей в ответ.

– Я даже не знаю, как это получается. А ведь правда. Что если… – Маша глянула на темнеющие впереди ели.

– Маша, – тихонько окликнула её собеседница. – Что-то мне не нравится твоя улыбка.

Эпилог

Засвистел на кухне чайник. Маша нехотя оторвалась от компьютера. Она вернулась через минуту, размешивая в кофе сахар, а на форуме уже появилось не меньше десятка новых сообщений.

«Ну что, так заскучали на каникулах, что новых приключений себе нажить решили? Между прочим, всего полторы недели прошло» – в конце Рауль поставил смешную рожицу.

Дальше шло три комментария Лялиного авторства, состоящие из смайликов и пару картинок с забавными подписями. Маша фыркнула над одной, чуть не забрызгав кофе клавиатуру, и быстро пролистала вниз.

«Ерундой вы вечно занимаетесь. Ну ладно, так и быть, я тоже с вами», – приписала Сабрина, отчаянно пропуская заглавные буквы.

Маша не стала читать дальше, пролистала в самый конец и принялась торопливо печатать: «Вот посмотрите, вы быстро втянетесь в игру».

Она не секунду задумалась и перевела взгляд вверх, на шапку форума, туда, где на мечах сражались нарисованные воины. Там, у кнопки «мои сообщения» повисла жирная единица. Маша потянулась к ней указателем мышки.

«Открыть в новой вкладке».

Взгляд скользнул по незнакомому нику, написанному латиницей. Она перебрала в уме всех одногруппников, как будто бы все, кого она приглашала, уже были зарегистрированы на форуме. Такого ника она не помнила.

Сообщение, правда, было незамысловатым: «А меня возьмёте?».

Маша пошла было спрашивать у Ляли, не позвала ли она ещё кого-нибудь, но вернулась на страницу с сообщением. Снова прочитала ник, и в животе кольнуло, как раскалённой иголкой. Спрятанное в латинице и разных закорючках и украшательствах, так популярных в Сети, в нике явно читалось имя.

Альбина.

Кнопка «мои сообщения» мигнула ещё раз. В новой вкладке открылся коротенький электронный возглас: «Маша, ты тут?».

«Ты получаешь сообщения?»

«Ответить мне что-нибудь».

«Маша, поговори со мной!».

© Copyright Чурсина Мария Александровна ([email protected]), 24/06/2013.