Текст книги "Любовница"
Автор книги: Мария Акулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
– Тебе не с чем сравнивать, – ему и правда не передалось ее раздражение, он лишь с удивлением следил за тем, как в девичьем взгляде с каждой минутой разгорается все большее пламя.
– Пока. Самарский, только пока. Может в бизнесе ты и не плох, но что-то мне подсказывает, что вряд ли я буду вспоминать эти твои… даже не знаю как назвать, с тоской уже через пару дней, после того, как весь этот кошмар закончится! – ей хотелось надавить сильней, сделать больно, так же, как ей самой. Хотя вряд ли этому человеку можно сделать больно. Хотя бы досадить, задеть самолюбие. Что угодно, но хоть как-то отомстить.
Бросив слова через плечо, Саша направилась к двери, хотелось оставить его наедине со своими сомненьями, пусть один единственный раз, но ей хотелось выйти победительницей из их схватки.
– Не спеши, малышка, – он поймал ее за руку, дернул на себя. – Не будешь вспоминать уже через пару дней? – Яр хищно улыбнулся. – Эти… «не знаю как назвать»? Саша, себе-то зачем врать?
– Отпусти. Если ты думаешь, что я пищу от восторга, каждый раз, стоит тебе поманить пальцем, не льсти себе.
– Не пищишь, – он подтвердил ее слова, только желания говорить ему гадости от этого не пропало. – Обычно кричишь, – и снова улыбнулся, прекрасно осознавая, что доводит Сашу до белого колена.
– Ненавижу! – она все же не сдержалась, высвободив руку, ударила его в грудь, вот только совсем не так сильно, как хотела бы. – Не смей меня трогать, никогда, слышишь? – Саша опять попыталась высвободиться и снова безрезультатно.
– Как не трогать? – Яр наклонился вперед, прижимаясь теснее. – Так? – рука скользнула под подол юбки, обжигая кожу бедра. – Или так? – пальцы поддели мягкую ткань белья, тело предательски задрожало. – Или не целовать? – и прежде, чем Саша успела возразить, накрыл полуоткрытые губы своими.
Уже неся строптивицу обратно к кровати, не чувствуя того сопротивления, как минуту тому, Яр с триумфом подумал, что кажется, научился бороться с периодически возникающими пожарами. Кажется…
– И так тоже не целовать? – юбка с майкой отброшены в сторону, как и надетая не так давно футболка, а мышцы живота предательски сокращаются под аккуратными прикосновениями его губ. – Или так все же можно?
Издевается, подонок, он издевается, прекрасно уже понимая, что и сегодня он выиграл, а она к собственному позору сдалась. Не в силах ни достойно ответить, ни заставить его прекратить, Саша потянула мужчину на себя, закрывая рот поцелуем. Пусть лучше так, чем выслушивать его язвительные замечания. В конце концов, не только она тает, стоит ему только коснуться, он тоже хочет ее.
– Ты не последовательна, малышка… – Яр оторвался от сладких губ, чтобы пройти россыпью поцелуев по шее, груди и вернуться обратно. – Если только так я могу заставить тебя наконец-то быть послушной, то и о родителях, видимо, ты будешь рассказывать мне в процессе.
– Идиот, – все, что Саша успела ответить прежде, чем по телу снова пошла волна тепла, вызванная щекочущим кожу дыханием. Он смеялся.
Звук рвущейся ткани, слабый рык и ноющее чувство недостатка забыто. Яр начал движение медленно, как делал всегда, желая скорее помучить ее, чем утолить собственные желания. Подонок, ведь знает, что заставляет ее терять голову, и смотрит так жадно, даже не моргая, будто пытается запомнить.
Вот только разум Саши уже покрыла поволока, не дающая мыслить здраво, отвечать, если не на слова, то на взгляды. Он снова победил, как всегда.
– Не трогать? – еще движение, и Сашин стон, даже отдаленно не напоминающий просьбу остановиться. – Ненавидишь?
– Да… – Саша снова поймала чужие губы, не осознавая толком на какой вопрос отвечает, но чувствуя, что от нее требуют ответа.
– Не вспомнишь? Через пару дней? – задело. Пусть он прекрасно понимал, Саша просто пытается уколоть, пусть прекрасно видел, как она реагирует на него, но своей цели она достигла. Слова задели. – Я напомню, малышка. Не волнуйся, – и будто подтверждая, сделал еще один рывок, заставляя ее выгнуться навстречу.
Она не желала себе такой участи. Никогда не хотела оказаться в ситуации, в которой жила вот уже много дней. Хотела иметь право выбора, хотела иметь возможность отказаться от человека, но вот сейчас, не жалела о том, что судьба распорядилась по-другому – ни грамма. Пусть виной тому какая-то животная анатомия, пусть жалеть она будет уже завтра, сегодня – нет.
Яр что-то говорил, отрываясь от нее ровно на столько, сколько требовали времени вопросы, искал глазами ее затуманенный взгляд, рычал, когда она отвечала неправильно, даже не подозревая об этом, и каждый раз двигался все медленнее, заставляя еще больше терять голову. Сумасшедший, он и ее сводит с ума.
Еще чуть-чуть, одна маленькая капелька общего удовольствия, и наступил бы взрыв, такой ожидаемый, желанный, нужный. Еще один взгляд, один поцелуй, одно движение, и он бы победил безоговорочно.
Где-то далеко-далеко, на земле, от которой, казалось, Саша уже оторвалась, заиграла мелодия. Странная, она где-то ее слышала, но где? И магия рухнула.
Яр резко отстранился, заставив ее охнуть от неожиданности. Схватил отброшенный на кровать телефон, посмотрел на экран.
Не сказав ни слова, мужчина надел подвернувшиеся под руку штаны, перехватил разрывающийся телефон в другую руку, все так же босиком, с всклокоченными волосами, мокрыми, от пота, вышел из комнаты. Не хлопнув дверью, даже не посмотрев. Будто… Боже, оставил, как последнюю продажную девку, не слишком хорошо отработавшую свою плату. Настолько не слишком хорошо, что наскучила в процессе…
* * *
– Ненавижу… – Саша лежала, неотрывно смотря в потолок и ненавидела, всей душой, сердцем, всем своим существом, она его ненавидела. Где живет ненависть? В ней – она сейчас расплылась по организму, в каждую клеточку, в каждое нервное окончание. Он с ней играется, как мальчики с солдатиками. Унижает, как может. Использует, когда угодно душе… Хотя не душе, использует, когда захочет. – Скотина.
Ударив кулаком по гладкой поверхности простыни, Саша резко встала. Не дождется. Слез ее он не дождется, те, что уже предательски щипали глаза, Саша зло смахнула. Ее передернуло от мысли, что он может с минуты на минуту вернуться, и как ни в чем не бывало снова взяться за нее. Гадко. Лучше умереть, чем снова чувствовать себя самой настоящей дешевой шлюхой.
Завернувшись в простыню, Саша скользнула в ванную, закрыла дверь. Отбросив пропахшую ненавистным запахом ткань, Саша включила в душе воду. Вот только лезть под струи не спешила. Насколько нужно быть незначительным элементом жизни, чтоб тебе предпочли телефон? Так просто, будто отмахнулись от назойливой мухи.
– Я ненавижу тебя, Самарский. Всем сердцем ненавижу! – бросив подвернувшуюся под руку баночку с каким-то кремом об дверь, Саша оттолкнулась, шагнула под горячие струи. Она десяток раз, а может и больше переключала воду с горячей на холодную и обратно, каждый раз радуясь тому, как пробивает организм, от такого шока. Контрастный душ, ей устроили его в жизни, так почему не попробовать еще и там, где его первоначально задумывали? Прошел час, потом еще полчаса, Саша давно вылезла из-под воды, со всей тщательностью прочесала мокрые волосы, наплевав на то, что так нельзя. Нельзя воровать людей, нельзя влюбляться в похитителей, нельзя обижаться на то, что похититель оставил тебя в покое.
Она ждала. Ждала, пока Яр вернется, пока поймет, что она закрылась в ванной, и что ему ее ждать, смысла нет, пока ляжет и заснет. Меньше всего ей хотелось сейчас смотреть ему в глаза.
Вот только за дверью – ни звука. Он не возвращался, а если вернулся, уже и правда спит. Только когда часы над входом пробили двенадцать, Саша открыла замок. В комнате – горит свет, ничего не изменилось. На кровати – все такой же беспорядок, хозяина – нет. Сначала, Саша хотела уйти. Вернуться в ту комнату, которая когда-то числилась за ней, но попасться кому-то в коридоре, а потом быть доставленной Самарскому за попытку бегства – перспектива еще более грустная, чем остаться здесь. Пройдя к выключателю, Саша погасила свет, подобрала с пола вещи, бросила их на ближайшее кресло, села на край кровати.
– Ну что ж, Александра, в одном он точно прав, ты не сможешь от всего этого так просто отмахнуться. А жаль, – девушка положила тяжелую голову на подушку, надеясь, что сон сморит ее раньше, чем вернется ее личный кошмар. Вот только это стало сложной задачей, особенно, когда открываешь глаза от каждого шороха. Не выдержав пытки, Саша отвернулась к окну, чтобы не было соблазна неотрывно смотреть на дверь. Вот так, в полудреме она провела еще какое-то время, не в состоянии отличить сон от яви. Когда дверь открылась, Саша даже не сразу это осознала.
* * *
Он ждал этого звонка так долго. Ждал, все свое пребывание в Киеве, ждал, вернувшись во Францию, а позвонила Снежа почему-то именно тогда, когда Яр успел забыть, что на свете существует кто-то еще, кроме него самого и медовых глаз, заставляющих сердце замирать.
Но он не мог не взять трубку. Закрыв за собой дверь в комнату, Ярослав прислонился лбом к холодной стене, заставляя выровняться дыханию и хоть чуть-чуть просветлеть разуму. Это сложно, очень сложно, особенно, когда перед глазами стоит ее лицо, а в воздухе до сих пор витает запах их общего желания. Вдох-выдох, удар о стену, и мужчина прикладывает трубку к уху.
– Алло.
– Я вернулась. Все хорошо…
Ей нужно было время подумать, ей жаль, что им с Димой пришлось понервничать, она тоже часто нервничает, когда они не берут трубку, разница лишь в том, что ее тревоги небезосновательны.
Они говорили долго, хотя больше молчали, сложно найти ту грань, которую в разговоре можно пересекать паре, но уже нельзя бывшим партнерам.
– У меня остались твои вещи… Я собрала их, если хочешь, можешь прислать кого-то, пусть заберут.
– Если они тебе мешают, я поручу кому-то.
– Нет, Слава, они мне не мешают, просто… Лучше забери.
– Хорошо. Как ты отдохнула?
– Ужасно.
Сложно хорошо отдохнуть, когда отпуск приурочен разбитому сердцу. Снежа до сих пор не могла понять, как это получилось. Что стало той точкой кипения, которая изменила все. Что произошло с ней, что случилось с ним, почему это сказалось на них. И неделя наедине с собой дать ответы на вопросы не смогла. Только сердце подсказывало, что причина есть, и сам Яр даже знает ее имя.
* * *
Ярослав вошел беззвучно, в темноте различил свернувшийся калачиком на краю кровати силуэт, тихо подошел, присел на корточки, внимательно вглядываясь в освещенное лишь лунным светом лицо.
Саша пыталась дышать как можно ровнее, не двигать зрачками, не жмуриться, не дергаться, в общем, делать все, чтобы он не дай боже не понял, что она не спит. Девушка чувствовала пристальный взгляд, чувствовала, как рука сначала приблизилась к лицу, а потом коснулась щеки. Титанических усилий ей стоило не распахнуть глаза в тот же миг.
– Саша, – он провел по щеке, спустился вниз к шее. Не сдержавшись, девушка сглотнула. – Меня к тебе тянет. Сильно, – видимо он склонился ближе, голос, спустившийся до шепота, звучал над самым ухом. – А ты ведь рушишь мою жизнь, – от неожиданности, Саша даже дышать перестала, пальцы чуть сдавили шею. Он может. Может одни движением задушить, сломать хребет, выбить дух.
Яр чувствовал то же – она слаба перед ним. И иногда, она его бесит до такой степени, что перспектива придушить уже не кажется по-варварски глупой. А иногда, иногда ему сложно сдержаться, чтобы не прижать ее ближе, притянуть к себе здесь и сейчас, в том месте его огромного дома, в котором он ее поймал. С книгой в библиотеке, в ее кровати, обхватившей осколок тарелки, на кухне. Он сам рушит свою жизнь из-за нее и не может понять, жалеет ли об этом…
Не желая пугать, Яр ослабил хват, склонился к губам, оставляя на них легкий поцелуй.
– Спи, сладкая, – и резким рывком встал, обошел кровать. Саша услышала, как щелкнул замок в ванной, как включился свет, ударила сильным потоком вода, и, не смея ослушаться, почему-то и вправду заснула.
Все, что происходит между ними – никак не созидательно. Она рушит его жизнь, а он в отместку делает то же с ее собственной. Без цели, не представляя, во что это может вылиться, лишь потому, что по-другому у них не получается.
* * *
Саша не помнила, когда именно провалилась в сон, равномерное журчание воды заставило отбивающее бешенный ритм сердце чуть успокоиться, видимо, дало о себе знать нервное истощение, все пережитое и услышанное, но как Яр вернулся из ванной – она уже не застала. Проснулась же девушка совершенно не так, как засыпала. Саша лежала, уткнувшись носом в мужскую шею, одной рукой Самарский обвил ее талию, прижав к себе плотнее, а вторая стала причиной неспособности спать дальше – конечность, просунутая между матрасом и спиной, не давала расслабить мышцы.
Девушка открыла глаза, боясь разбудить Самарского, очень аккуратно запрокинула голову. Спит. Как ни в чем не бывало. Не боится, что она снова найдет какой-то осколок, или элементарно сворует на кухне нож, а потом – поквитается за все обиды. А ведь раньше, Артем периодически устраивал шмон в ее комнате, еще до их отъезда. А теперь… Самарский ни разу подобным не занимался, во всяком случае, при ней. Может, понял, что на убийство она не способна? Даже собственного худшего врага?
Боже, как безмятежно он сейчас выглядел. Скинул несколько лет, глаза, умеющие испепелять, закрыты, морщинка между бровей – разглажена, губы, рождающие острые и такие угрожающие слова – сомкнуты. В такого ведь действительно можно влюбиться. И даже не в такого…
Не желая больше думать об этом, Саша аккуратно развернулась. Непонятно как ему, но ее спине было не очень комфортно лежать на руке. Когда Яр шевельнулся, Саша с опаской зажмурилась. Она еще не готова снова с ним говорить. Но, кажется, пронесло – он просто устроился удобней.
А вот девичье сердце, вдруг забилось быстрее. Яр, видимо, так и лег спать с телефоном в руке. А сейчас, аппарат лежал на кровати – прямо перед глазами. Протянуть руку – и он уже у тебя.
Наверное, впервые за все пребывание в этом доме, ей предоставлялся реальный шанс. Самый настоящий шанс. Не было времени думать, взвешивать, бояться. Еще более аккуратно, чем раньше, Саша сняла мужскую руку со своей талии, очень медленно, двигаясь по миллиметру, соскользнула с кровати, сжимая в руке чужой телефон. У входа в ванную, она еще раз оглянулась, проверяя, не проснулся ли Яр. Нет.
Зашла, закрыла дверь на замок, пытаясь делать это все так же тихо, включила воду. Боже, что делать дальше? Кому звонить? В полицию… Она не знает ни номера, ни языка, даже не до конца уверенна, что до сих пор во Франции… Кому? Папе.
В тот первый вечер, Самарский звонил со своего телефона, номер отца у него должен быть. Трясущимися руками, Саша провела по экрану, молясь лишь об одном – чтобы телефон был не запаролен.
– Ура… – когда загорелось меню, она выдохнула слово практически беззвучно. Долистать огромную телефонную книгу до буквы «Т» стоило Саше еще нескольких седых волос. Она пыталась одновременно прислушаться к происходящему за дверью, не пропустить случайно записей, подобных «злейшему врагу» или «старому хрычу», ведь она не знала, как Самарский мог записать папу, и лишь увидев Титов, чуть успокоилась.
Сделав несколько глубоких вдоха, нажала вызов. Гудок, который сейчас казался ей ужасно громким, тишина, опять гудок, опять тишина. На пятый, она уже отчаялась, но, кажется, чудеса случаются.
– Самарский, если ты считаешь, что от твоих звонков среди ночи я стану решать дела быстрее, ты глубоко ошибаешься, – хоть папин голос звучал сейчас зло, Саше он показался таким родным, она поняла, насколько же соскучилась.
– Папа… – прошептала, не в состоянии вымолвить больше ни слова.
– Алекс? Что случилось? Алекс? Самарский, ублюдок, что ты с ней сделал? – по щекам потекли непрошеные слезы.
– Папа, это я.
– Самарский там?
– Нет.
– Ты достала его телефон? Алекс, не молчи! Говори!
– Да. У меня мало времени…
– Где ты?
– Я не знаю. Думаю, во Франции, но не знаю. Это дом Глафиры, няни Самарского. Я хочу домой… – девушка смахнула с лица соленые дорожки.
– Я вытащу тебя, потерпи.
– Когда?
– Скоро Алекс, скоро. Сколько там охраны?
– Не знаю. Много. Я не выхожу из дома.
– Ты должна выяснить. Все выяснить, а я найду тебя. Сколько охраны, есть ли оружие, все. Ты сможешь позвонить еще раз?
– Не знаю.
По ту сторону напряженно молчали.
– Ты должна попытаться. Я все узнаю. Ты должна еще раз позвонить. Ты слышишь?
– Да. Я не знаю. Я не знаю, смогу ли…
– Ты должна, Алекс. Ради себя, ради меня. Ты должна. Слышишь дочь?
– Да.
– Все. Отключайся, не рискую.
– Папа, я тебя люблю… – наверное, впервые она сказала ему эти слова. Может в детстве, еще до того, как мама ушла, она их говорила, может он даже отвечал, но это было миллион лет тому.
Вместо ответа, в трубке прозвучали короткие гудки.
Следующие несколько минут, Саша сидела, прижавшись лбом к горячему уже экрану телефона. Ожидала ли она, что один звонок все решит? Нет, даже не была уверенна, что сможет позвонить. Так почему же теперь так сердце бьется? Почему так хочется плакать, от осознания, что папа не примчится сию же минуту?
Нужно удалить исходящий вызов. Осознав, какую глупость она только что чуть не совершила, Саша похолодела. Нет, ей нужно будет позвонить еще раз, а может и не раз, а если Яр узнает… Он не оставит от нее мокрого места. В прямом смысле.
Снова разблокировать, зайти в Телефон, Недавние, Титов. Удалить. На месте пропавшего звонка, оказался другой. Снежа. Время звонка – двадцать один тридцать. Вчера. Пальцы сами собой нажали на значок «Информация». Входящий, длительность – час сорок пять минут. Снежа… И на эту самую Снежу стоит фотография. Девушка, кажется, совсем молоденькая, блондинка с ямочками на щеках и искренней улыбкой. Снежа.
Можешь радоваться, Саша, вчера тебя бросили хотя бы не ради деловых переговоров, Самарскому звонила его девушка, или невеста, жена – не важно. Она ведь и раньше знала, что у него кто-то есть. Не впервые ему звонят, и он бросает все, ради звонка. Да и Дима ведь тогда говорил, помимо всяких гадостей, что хочет понять, ради чего Яр решил изменить сестре.
Снежа… Сестра Дмитрия, такого же подонка, как и его друг. А они похожи, только взгляд у нее добрый и какой-то влюбленный, наверное, сам Самарский снимал. Когда он не давит, не требует, не берет нужное силой, вымогает, на него можно смотреть так. Хотя откуда же ей знать… Закрыв все открытые ею вкладки, Саша заблокировала телефон. Нужно вернуть его незаметно, а потом молиться богу, чтобы представился еще один такой шанс.
Девушка выключила воду, пытаясь не создавать шума, открыла дверь, выглянула. Яр спал все так же безмятежно, даже позу не сменил. Саша подошла к кровати на носочках, сначала положила телефон туда же, где взяла, след на покрывале остался нетронут, вот только самой ложиться вовсе не хотелось, слишком гадко на душе ото всего происходящего, чтобы заснуть, как ни в чем не бывало.
Девушка присела на край кровати, решаясь, что же ей делать. Часы показывали пять утра, дом спит, во всяком случае, та часть дома, которой позволено спать. Стоит ей показаться на камере наблюдения в коридоре или в любой из комнат – туда сразу примчится очередной дежурный самарский прихвостень. Но и тут, рядом с ним, находиться совсем не хочется.
– Саша, – чуть хрипловатый после сна оклик, и она обернулась так резко, будто ее ударило молнией. – Ляг, пожалуйста, или я подумаю, что ты что-то замышляешь, – он даже не открывал глаз, а может он и не спал, совсем… Может, слышал, и как она уходила, и как звонила отцу… Холодок снова прошелся вдоль хребта. – Я не хочу будить Артема, чтобы он следил за твоими полуночными перемещениями, его тебе не жалко?
Не сказав ни слова, Саша повернулась, легла поверх покрывала, подальше от Самарского, пристально следя за ним, все так же ровно дышащим, с совершенно спокойным лицом. Ее вчерашние потуги выдать себя спящей теперь казались поистине жалкими. Телефон, оставшийся между ними, вдруг издал трель – пришло сообщение. Саша бросила взгляд на экран, и прежде, чем Яр накрыл его ладонью, успела увидеть несколько слов:
«Перезвоните, есть информация про Анастасию…» – все. Мужчина открыл глаза, разблокировал, пробежал взглядом по тексту, а потом отбросил телефон на тумбочку, вновь закрыв глаза.
– Если ты будешь продолжать так на меня смотреть, я могу окончательно проснуться… – и губы расплылись в улыбке, не обещающей ничего хорошего. Осознав угрозу, Саша закрыла глаза. Нет, она еще правда не готова встречаться с ним в новом дне. – Умница, – обхватив рукой Сашу за талию, Яр притянул ее к себе, так же, как было до ее побега. – Просто спи, мое несчастье.
Глава 21
– Что ты будешь? – Константин подошел к бару, доставая оттуда излюбленный уже виски.
– Я ведь на работе… – Гена следил за подозрительно радостным шефом с опаской. Не ожидал, что его вызовут к себе, не ожидал, что придя, застанет не очередной убийственный взгляд и еще более многообещающую угрозу, а практически счастливую улыбку, не ожидал, что улыбка перерастет в дружественный тон.
– Брось, когда шеф предлагает пить, твое дело – выбирать, что пить.
Махнув рукой на вечно колеблющегося Светличного, Титов наполнил два широких стакана практически наполовину. Ему было, что праздновать. Не смотря, на все невзгоды, сегодня, кажется, можно начинать отсчет времени до очередной победы.
– До дна, – начальник протянул растерянному Гене виски, делая щедрый глоток из своего стакана.
– За что пьем? – брезгливо глянув на жидкость, ослушаться Светличный не решился. Виски обжог горло, выбивая дух. Титов просто монстр, если может хлестать его литрами, даже не поморщившись при этом.
– За мою дочь, балда. Сегодня – только за нее…
– В смысле? – не ожидавший такого поворота Гена резко выпрямился в кресле, чувствуя, как кровь начинает бить в висках. – Что с Алекс? Самарский ее отпустил?
– Нет, – на лице шефа появилась такая блаженная улыбка, будто именно этот вопрос и отрицательный на него ответ сделали мужчину счастливейшим на земле, – не отпустил…
– А что тогда? Что? – сердце упало куда-то в пятки, – только не говорите, что…
– Идиот… Какой же ты все-таки идиот, Светличный. В любой другой день, я бы тебя уволил. Клянусь, уже поперек горла стоит твоя тупость, но не сегодня. Сегодня мы празднуем.
От того, что угроза была облечена в слова все с такой же блаженной улыбкой на лице, Гене вдруг стало жутко.
– За мою дочь, пить нужно до дна, – осушив стакан, Константин со стуком опустил его на стол, – потому, что моя дочь смогла сделать то, что ты не смог за гребаные полтора месяца.
– Я не понимаю…
– Этим ты меня не удивишь, я знаю, что ты мало что понимаешь. Я точно знаю, где она находится.
– Откуда? – если бы Гена не сидел, он скорей всего потерял бы равновесие. Сердце делало неимоверные кульбиты, подскакивая к горлу и летя обратно в пятки.
– От нее. Лично, Гена, она позвонила мне лично и сказала, умудрилась как-то достать телефон, а ты не смог. А все знаешь почему? Потому, что она моя дочь. Моя. А вот ты… Нет, я тебя однозначно уволю. А вместо тебя, возьму на работу собственную дочку. Она-то посообразительней твоего оказалась.
– Где Алекс? – Гене было сейчас совершенно наплевать на слова шефа, важно одно – не шутит ли Титов, правда ли то, что он услышал или всего лишь галлюцинация?
– Какое твое дело? Что, хочешь показаться героем в ее глазах? Хочешь быть причастным к спасению?
– Нет… Я просто, – кому он врет? Конечно да. Сто раз да.
– Ты просто? Ты просто идиот, Геннадий. Но, впрочем, ладно, сейчас не о тебе. Мы не будем спешить. Теперь-то нам спешить некуда. Саша должна позвонить еще раз, и вот тогда…
– Я поеду за ней, – Гена сказал так уверенно, что даже у Титова не возникло сомнений – это не вопрос.
– Поедешь, в случае чего, тебя не жалко. Но предупреждаю, герой, если все провалится, пеняй на себя. Можешь там и оставаться.
Сотня мыслей крутилась у Гены в голове. Неверие… Неужели? Неужели это правда, а ведь он каждый день мечтал о том, чтобы Саша вернулась, а теперь, когда мысли так близки к реальности, сложно поверить. Титов не объяснил толком, что за план, как все будет происходить, но на душе наступило такое облегчение, даже не смотря на то, что еще же ничего не сделано, что сложно было заставить себя задавать правильные вопросы. Неважно, все неважно, главное – скоро, жизнь вернется на круги своя.
Константин провел помощника все тем же светлым, поистине счастливым взглядом. Его раздражал Гена, особенно в последнее время, но сейчас, это не имело никакого значения. Совершенно. Впрочем, имело значение лишь одно – он снова победитель. Снова на шаг впереди своего соперника, предчувствие того, с какой сладостью он обведет наивного Самарского вокруг пальца, не давало сойти с лица улыбке. А ведь этот щенок пришел к нему с предложением помощи… Будто он нуждается в его помощи. Будто он нуждается в чьей либо помощи! Надо было всего лишь слушать себя, не гнать лошадей, как от него ждали все вокруг, а просто выжидать. Выжидать удачного момента, чтоб сейчас им воспользоваться.
А теперь, он разберется со всем по очереди, сначала, оставит ни с чем Самарского, ни с чем в прямом смысле… Это будет забавно, когда этот чертов похититель поймет, чем обернулось его благородство, жаль, увидеть не получится. А потом, потом он разберется и с этими хреновыми анонимками из прошлого. Кто бы ни был этот шутник, как бы много не знал, он не получит ничего.
– Молодец, Сашенька, – Титов снова подошел к бару, вторично наполнил стакан. – Хоть что-то в тебе от меня…
* * *
После той ночи, Саша не могла смотреть Самарскому в глаза по двум причинам, во-первых, ей было ужасно обидно, из-за того, как он в очередной раз ее унизил, не обратив на этом по большому счету, ни малейшего внимания. Она не хотела извинений, и объяснений, тем более не хотела, ни лжи, ни правды, и то и то было бы ужасно, и еще меньше желала, чтоб он… загладил свою вину. И эта безвыходность совершенно убивала. Их недоотношения зашли в тупик. Хотя они ведь и начались с тупика.
Второй же причиной, по которой девушке было невыносимо встречаться взглядом с Ярославом – стыд. Она чувствовала свою вину, ведь фактически воспользовалась доверием. И это чувство жило глубоко внутри наперекор всем здравым размышлениям. Ее отец бы только посмеялся таким сомнениям, напоминая, что она всего лишь пытается освободиться из плена. А попытайся Саша объяснить, чем же вызваны угрызения совести – покрутил бы у виска. И он совершенно прав, умом девушка это понимала, но чертово нутро, отвечающее за эмоции, слушаться никак не хотело.
Вот только эта совершенно не вовремя проснувшиеся сомнения не должны были помешать в достижении главной цели – выбраться из заточения, а уж потом, у нее будет целая жизнь, чтобы понять, чем же вызваны странные терзания.
Пока что, таких удачных моментов, как в то утро больше не выпадало, а главным объектом, за перемещениями которого Саша следила, как только Самарский оказывался в поле зрения, стал его телефон. Однажды, он чуть ли не оставил его в комнате, когда собирался скрыться от очередного Сашиного допроса на тему «когда?». Кстати, это бесило не меньше! Он мог скрыться! Мог просто уйти, стоило Саше попытаться узнать хоть что-то, а вот у нее такой возможности не было.
В тот раз, девушка решила сменить тактику, не требовать, не просить и не вмешивать их общую слабость. Ведь Самарский бизнесмен, вот она и попробовала обратиться к нему, как к бизнесмену.
– Ты ведь теряешь из-за того, что приходится торчать тут? – Саша готовила себя морально к тому, что ей придется сдерживать раздражение, так что голос звучал показательно спокойно.
– Ты заботишься о моем бизнесе? – Яр изогнул бровь, продолжая рыться в поисках чего-то в столе.
– Пытаюсь вселить в тебя рациональное зерно, – мужчина хмыкнул, но Саша дала себе немой приказ на это не реагировать никак, – так вот, ты ведь теряешь из-за того, что приходится управлять отсюда. Ты не встречаешься с нужными людьми, не можешь держать все под полным контролем, как привык, ты ведь ищешь во всем рациональность, а тут ее нету…
Да, она изучила Самарского хорошо, кажется, даже слишком. Потому что, чем больше она о мужчине узнавала, тем больше находила того, за что можно уважать, а должно было быть наоборот…
– Видишь, как я тебя ценю, малышка?
– Самарский… – не выдержав издевки, Саша сжала кулаки. Ценит…
– Ты сама начала, Саша, я уже говорил сотню раз, ты тут потому, что так нужно. Смирись, – он уже подошел к двери, когда оставленный на столе телефон издал жалостливую трель, – Твою…
Самарский вернулся, схватил гаджет, и скрылся за дверью, снова оставляя ее без ответов. Он может сбежать, а вот она нет!
* * *
– Я не была в Киеве уже пять лет. Только представь! Пять лет тому в последний раз была дома, – Саша с Глафирой сидели за обеденным столом, рассматривая старые фотографии хозяйки дома. Еще черно-белые, на которых Глашу иногда сложно узнать, слишком много времени прошло… – Хотя, дом у меня теперь тут, – она обвела ласковым взглядом комнату.
Саша же передернула плечами, сомневаясь, что эти осточертевшие стены кто-то может любить. Только дело не в самих стенах, а в запрете их покидать.
– Пять лет – это не так уж и много.
– О нет, малышка. Для тебя – это чертовски много, а вот для меня, да. Для меня всего лишь очередные пять лет.
– Так почему? – Саша перелистнула еще одну страничку, на фотографии изображены были те же люди, которых она уже видела. Женщина и мужчина. Родители Самарского.
– Ярослав приезжает сам, в Киеве на меня у него времени нет, а остальные дорогие мне люди либо разлетелись по миру, либо… Прилетать на кладбище – не самое приятное, я тебе скажу.
Глафира грустно улыбнулась, получив в ответ отражение собственной улыбке на молодом лице.
– А это..? – Саша опустила взгляд на страницу альбома, проводя пальцем по гладкой поверхности фотографии.
– А как ты думаешь? – в глазах няни Самарского зажегся озорной огонек. Она радовалась каждый раз, когда становилась сторонним наблюдателем зарождающегося между молодыми людьми чувства.
– Ярослав похож на отца. И на мать тоже, даже не знаю, на кого больше.
– Характером – весь в отца, такой же упрямый. А вот глаза – мамины.
Глафира бережно отвела Сашину руку, пролистывая несколько страниц. На этой фотографии изображена семья в полном составе – папа с мамой чуть сзади, и мальчик лет десяти с всклокоченными волосами и насупленным взглядом – на переднем плане.
– Он не хотел фотографироваться тогда. Дурачок, если бы знал, что потом будет, не дулся бы… – взгляд Глафиры устремился в окно, – это была осень. Как сейчас помню – октябрь. Было мокро, нам потом так и сказали, что слишком скользко…
