Текст книги "Любовница"

Автор книги: Мария Акулова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Я ненавижу тебя, Костя! Ненавижу! И она возненавидит!

– Думаешь? А я вот сомневаюсь… Выбирая, Настя, ты остаешься с собственным ребенком, или бросаешь ее ради любовника? А, Настя? Ты не меня бросаешь, помни об этом… Ты ее бросаешь!

Титов наклонился, поднимая, сидящую на полу дочь.

– Скажи ей. Скажи это ей. Скажи, что ты встретила того, ради которого готова бросить ее. Скажи, что ты любишь какого-то мудака больше, чем собственную дочь. Скажи, Настя, скажи, что ее мать потаскуха!

– Перестань! – из глаз женщины покатились слезы. Она поняла, что он и правда дочь не отдаст. Ни за что. Никогда.

– Отчего же? – не соображая от застелившей разум ярости, Титов повернул и без того перепуганную Сашу к себе, приближая маленькое личико к своему. – Ты слышала, Сашенька? Наша мама оказалась тварью. Мелочной тварью, готовой лишить тебя матери ради какого-то мужика, да, Настя? – так же резко, он развернул ребенка к женщине. – Но не бойся, доченька, у тебя есть отец. Он тебя в обиду не даст. Или… Или она тоже не моя??? – он резко встряхнул руками, заставляя Сашу завизжать от страха. – Или это тоже мне сюрприз от вас??? Пофиг. Мне пофиг. Ты ее не получишь, поняла? Я скорее сдохну, чем разрешу тебе еще хоть раз к ней подойти. Выметайся!!! – перехватив ребенка одной рукой, другой он с размаху, залепил женщине пощечину.

– Костя… – уже осознавая бессмысленность своих действий, Настя попыталась еще раз протянуть руки к собственному ребенку.

– Выметайся, я сказал!!! И чтоб больше никогда, ты тут не появлялась! Забудь, что у тебя есть дочь. Ты выбрала мужика. Ты предпочла ребенку мужика!!! И она об этом узнает. Правда, Сашенька? – не обращая внимания на то, что испуганная до полусмерти дочка начала как-то странно тяжело дышать, Титов снова перебросил ее с руки на руку, обращая лицом к матери. – Даю последний шанс, тварь, если ты уйдешь, можешь уже не возвращаться. И ее ты никогда не увидишь.

Перепуганная, потерянная, не понимающая что происходит вокруг, Саша протянула руки к маме, в надежде, что как всегда ее чудодейственные объятья помогут в любом горе. Вот только женщина продолжала, молча, плакать, переводя взгляд с одного лица на другое. Так похожи, но такие разные чувства она сейчас испытывала к этим двум.

– Прости, Сашенька, прости. Ты когда-нибудь меня поймешь. Обязательно поймешь, – смахнув слезы, она помчала прочь. Пытаясь не слышать ни удушливых рыданий собственного ребенка, ни крика вдогонку мужа.

– Потаскуха!!! Ты предпочла собственному ребенку какого-то ублюдка!!! Ты слышишь меня???

* * *

Саша вздрогнула, возвращаясь из, наверное, самого страшного воспоминания, хранящегося в памяти. Ей было четыре. В этом возрасте дети часто путают настоящие воспоминания и сон, но она была уверенна – этот кошмар тогда ей не приснился.

– Мама ушла. А мы с папой остались одни. Она предпочла своей семье другого мужчину. А на память о себе оставила мне астму.

– Подожди… – Яр пытался сопоставить все услышанное с тем, о чем знал сам. – Это не аллергия?

– Нет. Психосоматика. Реакция организма на стресс. Это не лечится, просто… Просто в последнее время приступы случались все реже.

– Когда они случаются? – голос Самарского похолодел, в воздухе повеяло морозом. В последний раз ей стало плохо, после того, как он… Повел себя как последний подонок.

– Когда я слишком нервничаю, переживаю. Пугаюсь или радуюсь. Это невозможно предсказать. Во всяком случае, я не могу. Поэтому…

– Поэтому, постоянно носишь с собой баллончик.

– Да. Так делают все астматики…

– Прости, – Яр склонился, поцеловал, не давая закончить фразу. Раз он решил ее защищать, теперь, придется защищать еще и от этого, от собственных страхом, нервов, переживаний.

– За что? – Саша запрокинула голову, освобождаясь от не слишком настойчивых губ. – Это не ты бросил меня, пообещав, что когда-то я все пойму.

– Она не вернулась?

– Нет. Я не знаю, что произошло с этой женщиной. Не знаю даже, жива ли она. Меня это не интересует. Она бросила нас с папой ради чего-то другого. Я не хочу знать ничего ни о ней, ни об этом другом. Она ошиблась, я не пойму. Никогда не пойму, – каждый раз, когда Саша думала о своей матери, на душе становилось слишком гадко. От обиды и гнева. И за себя, и за папу.

– Но Саша… – он сам не до конца понимал, что собирался сказать, как оправдать неизвестную ему женщину, но считал, что это сделать обязан.

– Нет, Самарский, не нужно выступать адвокатом униженных и оскорбленных. Я никогда не пойму женщину, оставившую своего собственного ребенка ради мужчины.

– Так все объяснил тебе отец…

– Так я все слышала сама. Своими ушами! – чувствуя, как он снова заставляет ее нервничать, Саша села, бросив на мужчину яростный взгляд. Не медля, Яр тоже поднялся.

– Тебе было четыре, малышка. Ты не могла запомнить все… – он попытался пригладить выбившуюся прядь, но Саша увернулась, из чистого упрямства.

– Думаешь, я бы не запомнила, что кричат друг другу мои родители, ненавидя в этот момент и себя и меня? Ошибаешься, Самарский, ты не знаток человеческих душ!

– Саша… – Яр окликнул яростно сжавшую кулаки девушку, стоило той лишь отвернуться от него. – Я ведь не прошу тебя ее прощать. Не оправдываю твою мать, просто может она уходила не к другому мужчине, может она убегала от того, который рядом?

– Самарский… – Саша снова повернулась к мужчине, прилагая титанические усилия, чтобы не нагрубить ему, как это сейчас до одури хотелось сделать. – Считаешь, я стану слушать тебя в делах, касающихся моего отца? Даже не пытайся заставить меня в нем сомневаться. Это не он ушел из семьи. Не он бросил нас ради кого бы то ни было. Не он убежал. Не важно от или к. Не он! Я не нуждаюсь еще и в твоей терапии, хватит! Достаточно уже наслушалась в детстве!

Обелить мать в ее глазах пытались. Пыталась крестная, когда-то лучшая мамина подруга, пыталась бабушка по маминой линии – единственный человек из семьи Анастасии Титовой, которого отец к Саше ненадолго подпустил. Пыталась психолог, ведь простить и отпустить обиду – верный путь к излечению. Не получилось. Саша не хотела прощать.

Смиряясь с тем, что сейчас, его не слишком убедительным аргументам Саша все равно не внимет, Яр сдался.

– Твой вопрос, – на непонимающий взгляд Саши ответил, – Твоя очередь задать любой вопрос и получить на него честный ответ.

Не давая себе времени передумать, Саша выпалила то, что интересовало ее давно, а вот спросить она не осмелилась, если бы сейчас в висках не била бы кровь с такой силой.

– Кто для тебя эта Снежа?

Самарский смотрел на нее долго, храня при этом молчание. Он думал. Как ответить правду на вопрос, на который и сам не знаешь ответа. Когда-то, Снежа была для него всем. Почти всем. А вот теперь… Он ведь еще тогда, в машине, скинул ее звонок, принимая для себя окончательное решение.

– Мой друг, настоящий друг, которому я могу доверять секрет и быть уверен, что она его сохранит. Друг, который помог мне справиться с самыми большими потерями, которые, казалось, я не переживу…

– Зачем ты врешь? Ты обещал честный ответ. Она ведь твоя невеста, жена, не знаю, – он добился от нее правды о матери, так долго добивался, и теперь получил что хотел. Желал быть хранителем тайны Титовых – стал им. А она хотела знать правду о той, которая была то ли ее главной соперницей, то ли союзницей.

– Я не вру, Саша. Это правда, просто ты хочешь слышать не это.

– Хочу.

– Я не обещал жениться. Никому и никогда. Мы вместе уже очень долго. Шесть лет, если не больше. Я знаю Снежу с пеленок. Ровно столько же, сколько и Диму, они брат и сестра, – Саша кивнула, благодаря самому Дмитрию, это-то она знала. – Она росла у меня на глазах, сначала всего лишь малявка, надоедливая заноза, которую мы должны везде таскать за собой. Потом – строящая нам каверзы типичная сестра, а потом та, ради которой я лез в окно с цветами.

Саша пожалела сейчас о слишком своем ярком воображении. Как отчетливо она увидела Самарского, с букетом в зубах, перелезающего через балкон, а на нем – милая Снежа, на чьих щеках две ямочки, следствие счастливой улыбки. Неприятно кольнуло в груди, она ревнует. Хоть и сама хотела знать, хоть и прекрасно понимала, что услышит.

– Так почему же не женился? Шесть лет, Ярослав. После шести лет либо женятся, либо расстаются, – так говорила когда-то Алиса, откуда подобную истину почерпнула подруга, Саша не знала, но согласилась. Ведь такой долгий срок или доказывает постоянство, которому формальность не страшна, или нежелание двигаться дальше.

– Со мной опасно, – Яр придвинулся чуть ближе, не разрывая при этом зрительный контакт. Она задавала те вопросы, которые интересовали ее по-настоящему и ответов тоже хотела честных, а смотря ей в глаза, врать, становилось сложнее во сто крат.

– Ты пытаешься ее уберечь? От чего? Ведь она даже не подозревает, к каким методам ты прибегаешь? Что Ярослав Анатольевич Самарский не так свят, как это было во время букетов и балконов?

– Не подозревает, надеюсь.

– И для нее ты сейчас…

– Занимаюсь новым проектом в Париже.

– Ясно, – Саша отвела взгляд, вдруг заинтересовавшись узором на покрывале. Ей снова стало стыдно. За себя, за то, что она-то об этой Снеже знает, и это не может ее заставить хоть раз сказать Яру нет. Он… Это другое дело, его психология для нее навек останется загадкой, но представляя себя на месте Снежи, Саша отчетливо понимала, какое может сложиться мнение о ней. О боже, какая дурость, думать о мнении девушки человека, с которым ты уже столько времени чередуешь ненависть с любовью. – И сколько у тебя уже было таких… проектов, за шесть лет?

Снова почему-то в памяти всплыли слова Димы, что у Яра куча таких как она. В это не так-то сложно поверить.

Несносный Самарский усмехнулся:

– Один. Долгострой… – поднявшая скептический взгляд Саша вместо ответа получила только поцелуй. Но если Яр надеялся таким образом заставить ее забыть, о чем они говорили, прогадал.

– Ты обещал честный ответ, Слава, – так его обычно называла Глаша, Дима, наверняка и Снежа.

– Мы расстались, Саша. Может, потому что я не спешу предлагать замуж. Может, потому что не только ты не доверяешь мне, когда я об этом прошу. Может, из-за еще сотни причин. Но сейчас, Снежа для меня друг. И будет другом всегда. Если хочешь знать, ей я не изменял, – Саша собиралась возразить, что он снова врет, но Яр приложил палец к девичьим губам, заставляя оставить мнение при себе. – Даже с тобой. Тогда мы уже расстались. Легко расставаться и сходиться по телефону, этим можно заниматься по сто раз в день. Только это утомляет. И ее, и меня. Инициатор – обычно она. И мириться тоже первая звонит Снежа. И это бесит ее еще больше, потому что это значит, что отношения нужны только ей. Такие как есть, они не нужны никому. А другие у нас не получаются.

Думала ли когда-то Саша, что услышит столько правды о нем от него же? Никогда. Личное. Как когда-то у рояля, он снова давал дотронуться до того, что было глубоко личное.

– Но ты ведь скоро снова вернешься в Киев, и все вернется на круги своя. До следующих застроек.

– Думаешь, вернется? Нет. Я не могу больше мучить ее.

– А меня? – все так же разглаживающая несуществующие складки на покрывале, Саша вдруг подняла взгляд на собеседника.

– Это еще один вопрос? Сейчас моя очередь, вообще-то… – он пытался отшутиться.

– Просто ответь, – Саша накрыла его ладонь своей, умоляя хоть сейчас не увиливать. Может завтра или послезавтра, она уже будет свободна. Завтра или послезавтра он будет ненавидеть ее, перебирая в голове сотни нелицеприятных эпитетов, за то, что она так долго обманывала, изворачивалась и притворялась. Но ведь он не узнает, что врала не всегда. И что поражалась своей глупости, делая выбор между реальной свободой и какими-то своими странными, извращенными представлениями о чувствах к нему.

– Я ведь уже говорил, что многое изменилось. Что речь уже идет не просто о твоем отце и нашем тендере. Все намного сложнее. Если бы раньше я бы мог отпустить тебя. Сейчас – я этого не сделаю, Саша. Даже есть тендер будет сдан.

– Ты собираешься получить от папы все, на что хватит его отцовских чувств?

– Я собираюсь вернуть ему дочь, а не ее останки, – взгляд мужчины снова стал жестким. Кажется, минуты вхождения во внутренние круги его мира позади.

Конечно, всего он Саше не рассказал. Не сделал бы этого ни сейчас, ни через сто лет, если удастся избежать ее участие в том, что предстоит. Но ее «высокое» мнение о нем заставляло злиться. На нее, на себя, на жизнь, которую им устроили известные ему люди.

– Моя очередь. Вы ведь встречались со Светличным?

Чуть посомневавшись, Саша кивнула. Официально – нет, но ведь, как оказалось в этом доме, все условности, а проведенное вместе с Геной время легко можно назвать встречаниями в том смысле, который имеет в виду Самарский.

– Почему тогда вы не… – Яр попытался изобразить мимикой подразумеваемый процесс.

– О боже! – сначала, Саша смотрела на кривляющегося Самарского, не до конца понимая, что происходит с его лицом, а когда поняла, почувствовала, как загораются уши. – Самарский, неужели тебе больше не о чем спросить? Ты вечно лезешь туда, куда тебя я приглашу в последнюю очередь!

– Сегодня, малышка, выбора у тебя нет. Я спрашиваю – ты отвечаешь. Все просто. Права вето у тебя нет, к твоему сожалению.

Смиряясь с тем, что отвечать придется, Саша попыталась мысленно приказать щекам не пылать.

– Почему мы не что? Почему мы не переспали? Я не хотела. Не было желания. Все просто.

– Не совсем, – Яр склонил голову, изучая раскрасневшееся вмиг лицо. – Может ты, конечно, не хотела. Во что я поверю, помню, как ты умело динамила бедного Гену… – за напоминание о прочитанных личных сообщениях, Яр получил еще один испепеляющий взгляд. – Но он-то хотел. И, прости, уговорить тебя, конечно задача не из простых, но не безнадежна. А времени у него было много.

– Уговорить? Самарский, то, что ты делаешь, ты называешь уговорами? Да за такое судят, Ярослав Анатольевич!

– Не увиливай, Саша, – Яр выпад в ответ оценил, но реагировать на него не собирался, желая получить ответ.

И так будет с каждой ее попыткой свести все в шутку, скандал, перевести тему или даже элементарно хлопнуться в обморок. Лучше ответить.

– Мы не встречались. Я в принципе ни с кем не встречалась… Не надо так смотреть, – «так», смотреть Самарский послушно перестал, а вот взгляд не отвел. – Ты не понимаешь, для меня это сложно. Я лет с четырнадцати смотрю на вас, мальчиков, парней, мужчин не так, как положено девушкам. Знаешь, что обычно строит у себя в воображении женщина, поймавшая на себе всего лишь заинтересованный взгляд? Она представляет, как у нее с мужчиной появляются чувства, как они ходят на свидания, как он делает предложение, видит, как идет к нему под венец, как рожает от него детей. Я этого всего не вижу. Я вижу комнату, и держащего на руках ребенка мужчину. С лицом того, с заинтересованным взглядом. И представляю, как отказываюсь от собственного ребенка потому, что больше не могу быть с этим мужчиной. Вот на этом моменте, Самарский, заканчиваются все мои отношения. Я не ханжа, не фетишистка, я просто не хочу привязывать к себе того, с кем могу наступить на те же грабли, что одна женщина семнадцать лет тому.

– А Геннадий…

– А что Геннадий? Ты жестко тупишь. С Геной у нас бы ничего не получилось именно потому, что как убегаю от него, я вижу в своем воображении четко. И твой приступ собственичесва был глуп. Раз уж мы говорим правду, я могу в этом признаться. Я вообще не уверенна, что захочу когда-то завести ребенка, который может надоесть, от которого можно отказаться.

– Почему ты думаешь, что ты такая же, как твоя мать?

– Я учила генетику, – Саша грустно усмехнулась очередному своему признанию. Нет, она слишком много уже рассказала сегодня. – Я соединяю в себе черты двух уникальных людей, женщины, способной предать самое родное существо и мужчины, готового на все, ради того, чтобы когда-то близкого человека унизить, даже растоптав при этом сердце собственного ребенка.

– Ты не повторишь их ошибок, Саша.

– Да. Не повторю. Я не стану рожать от человека, которого ненавижу. Моя очередь? – продолжать развивать эту тему девушка не собиралась.

– Да.

Вопрос задать Саша не успела, Самарскому позвонили.

– Прости, это важно, – бросив взгляд на экран, Яр поцеловал девушку в щеку, а потом стремительно вышел из комнаты.

Черт, а ведь она не успела задать самый важный вопрос – почему он с такой рьяностью интересуется ее матерью.

Глава 27

– Глафира, человек может измениться?

– Что за человек? – Саша грела ладони о чашку с чаем, следя за тем, как из-под рук мастерицы рождаются красивейшие розочки из нежного безе.

– Просто, говорят же, что человек не способен меняться, это правда? – подобные вопросы обычно задаются тем, кто является для тебя авторитетом, и полученный ответ потом несут по жизни уже как собственную истину, делясь с другими. Саша не хотела разрядить обстановку, затрагивая философскую тему, ей нужны были ответы на вопросы, которыми она изводит себя вот уже несколько недель.

– Все от человека зависит, малышка. Как же я могу за всех ответить?

– Ну, вы ведь много в жизни видели… Людей много встречали… – вырастили того, кого вопрос касается непосредственно.

– Ой, спасибо, Сашенька, – Глафира весело рассмеялась. – Еще тоньше намекнуть на возраст ты не могла.

– Нет! – девушка поперхнулась, услышав, как Глаша интерпретировала ее слова. – Нет! Я просто…

– Я поняла, поняла, ты просто хочешь узнать мнение старой клуши, – женщина говорила совершенно не зло, без упрека. – Все зависит от того, сколько человеку лет, мужчина это или женщина, в чем ему нужно меняться.

– В чем разница? – отставив чашку, Саша облокотилась подбородком о кулаки, готовясь внимательно слушать.

– Женщина – меняться может, причем ей это проще. Нам это дано. С мужчинами сложно, они, когда достигают определенного возраста – там уже хоть в лоб, хоть по лбу. А нам суждено меняться, причем постоянно, подстраиваться под отцов, мужей, детей.

– А как же перевоспитать? Говорят же, что мужчину можно перевоспитать.

– Поверь мне, малышка, мужчину не перевоспитать. Это вранье. Бабник навсегда останется бабником, пьяница – пьяницей.

А наплевавший на твои желания раз, наплюет и во второй…

– Если не захочет, конечно, – Глаша подняла взгляд, задорно подмигнув.

– Если не захочет?

– Да, перевоспитание – это все чушь. В мужчине должно быть желание меняться. Цель, ради которой он готов меняться. Если он видит, что все нужное получает от жизни и так, скалу с места не сдвинешь. А вот стоит почувствовать, что он может что-то важное потерять – происходят кардинальные преображения…

– То есть, чтоб человек, ну в смысле мужчина, изменился, ему надо..?

– Ему надо своими глазами увидеть, во что выльется его настойчивое нежелание к этим изменениям стремиться. Ну не будет муж чинно складывать носки в корзину с грязным бельем только потому, что жена постоянно, молча, нервничает, подбирая их изо всех закутов. Грубовато, конечно, но суть-то та же. Он должен, как минимум знать, что тебя что-то не устраивает, а как максимум – не чувствовать уверенности в том, что это простительно. А к чему это ты?

– Да так, просто в журнале одну статью увидела, вот, решила ваше мнение узнать, – Глаша посмотрела подозрительно, но кивнула, решая не вникать в скрытые мотивы.

– А вы… Вы замужем? У вас кольцо… – Саша давно обратила внимание на то, что женщина носит на безымянном пальце кольцо, просто спросить никогда не решалась.

– А, это? – Глафира прикрыла на секунду золотой ободок, будто обороняясь, а потом снова расслабилась. – Была. Триста лет тому назад. Это давняя история, он меняться не захотел. Значит, не так уж сильно любил.

О чем-то спрашивать, просить раскрыть перед ней душу, Саша не решилась. Сама бы не хотела оказаться на месте того, к кому вопрос относится. Глафира продолжила сама.

– Он мне изменял. Не раз, не два, не по глупости или после большой пьянки, а постоянно… Я узнавала всегда, потому, что выбирал он обычно моих подруг… Я ведь долго терпела, каждый раз он приходил, клялся в любви только ко мне, а то, что снова не смог сдержаться – он же пытается исправиться. А я верила, как дура. Долго верила, Саша, пока подруги не кончились. Знаешь, я ведь и ушла с мыслью, что, может, так он поймет, что правда может потерять.

– Понял?

– Конечно нет. Я была недостаточной причиной, чтобы меняться.

– А как же клятвы в любви?

– Это были только слова. Никак не подтвержденные действиями. Не верь словам, малышка. Они готовы сказать что угодно, лишь бы получить желаемое. Любовь надо доказывать, а не декларировать. Или любить, или не мучить ни себя, ни того, кто рядом.

Саша опустила глаза, тяжело вздыхая.

Он не изменится. И ей придется то и дело оказываться лицом к лицу с таким холодным, даже жестоким Ярославом, который заставлял сердце сжиматься. И чем больше она будет открывать перед ним душу, тем больнее будет от его очередных вспышек. Сама того не подозревая, Глафира помогла Саше решиться окончательно.

Завтра. Завтра она сделает то, что от нее ждет отец. Не любить, и не мучить ни себя, ни того, кто рядом. Это правильно, в их случае, другой опции просто не существует. Но это будет завтра…

* * *

Очень сложно колебаться, это мучительно, изматывающе, то и дело делается тошно. Именно потому, достигнутая определенность дарует немыслимое облегчение. Саша больше не позволяла себе думать, правильное ли решение приняла, когда она пожалеет о нем, и что потеряет. Это заставило бы снова вернуться на исходные, снова засомневаться и сделать шаг назад, а это значит, снова вернуться к колебаниям. Нет. Все предельно ясно – она нужна отцу, а значит, должна сделать все так, как они договорились. Что касается Ярослава… Если бы все было не так… Если бы она встретила его в офисе отца, если бы он просто улыбнулся и она растаяла, если бы у них за спиной не было всего того, что не может связывать влюбленных. Если бы, если бы, если бы… Их слишком много.

Завтра, она станет в глазах собственного похитителя предательницей и от этого горько. Завтра, она сама поставит точку в их странных отношениях. Но сегодня, она еще имеет право попрощаться.

Щелкнув выключателем света, Саша вышла из комнаты. Дом давно спал, или делал вид, что спит. На пути к кабинету Самарского ей не встретилась ни одна живая душа. Остановившись перед дверью, девушка перевела дыхание. Он не должен ничего понять.

Легкий стук в дверь. Не услышав ни разрешения, ни запрета, Саша вошла.

– Почему не спишь? – Ярослав оторвался от экрана ровно на секунду, бросил взгляд на девушку, а потом снова углубился в чтение.

– Я помешала? – в последний раз она была в кабинете в тот день, когда прошлый ноутбук погиб смертью храбрых. Это была территория, принадлежащая исключительно ему, и интуиция подсказывала Саше, что посторонним тут не рады.

– Нет, ты что-то хотела? – откинувшись на спинку кресла, Яр заложил руки за голову, возводя глаза к потолку. А ведь еще пару секунд назад он и понятия не имел, насколько устал.

– Уже поздно, я подумала, что всем надо отдыхать, даже тебе, – Саша подошла к столу, взяла в руки стоящий на краю шар из какого-то интересного темного камня, такой холодный, приятный на ощупь. Девушка еле сдержалась, чтоб не приложить его к пылающему лбу. В последнее время, нервничала она много, но чтоб так…

Яр провел ее взглядом, пока девушка не скрылась из виду за спинкой кресла.

– У меня еще есть кое-какая работа, ложись спать, не знаю, когда закончу, – минута отдыха позади, Ярослав резким движением отнял руки от головы, склоняясь обратно к ноутбуку. Как бы он не хотел, закончить начатое надо.

Он почему-то думал, что Саша последует совету, приступ заботы стал приятной неожиданностью, но даже об этом размышлять сейчас сил и времени уже не было. Как же Самарский удивился, почувствовав сначала легкое прикосновение горячих ладоней к собственным плечам, а потом чуть неуверенный, но чертовски приятный натиск слабых пальцев.

– Что ты..? – он попытался снова оглянуться, но девушка надавила чуть сильнее, предупреждая попытки вырваться.

– Хочешь работать или мучиться с ноющей спиной? – Саша никогда не практиковала в массаже, вообще тренировала на ком-то свои дилетантские навыки в последний раз еще в глубоком детстве, но, кажется, у нее получалось не так уж и плохо.

Окаменелые мышцы шеи и плеч потихоньку оттаивали. Самарский сидел не двигаясь, сосредоточенный явно не на изображении на экране.

– Саша, – получился полувыдох, полуукор.

– Просто сиди тихо, – она прошлась по всей ширине плеч, надавила большими пальцами на выступающие шейные позвонки, поднялась еще чуть выше, к линии роста волос, запустила в темную шевелюру пальцы, в массаже головы она сильна приблизительно так же, как и в «шейном», но знала одно – это удивительно приятно.

Видимо, Самарский ее мнения не разделял, во всяком случае, дальнейшими своими действиями лишил ее возможности продолжить эксперимент.

Когда ее вдруг обхватили за талию, заставили в прямом смысле слова облететь кресло и приземлиться уже на коленях у подопытного, Саша не сдержалась от вскрика.

– Что ты задумала? – Ярослав смотрела на нее без злости, просто заинтересовано, а руки, прижимающие тело не оставляли сомнений – ее наивный план отвлечения от работы сработал.

– Вам никогда не делали массаж, Ярослав Анатольевич? Говорят, это всего лишь помогает чуть расслабиться. Поверьте, ничего более.

– Думаешь? Так почему тогда я хочу сейчас использовать этот стол не совсем по прямому назначению, вместо того, чтоб продолжить работу… расслабленным?

Ох… Саша прекрасно помнила, как именно можно использовать стол, и к своему стыду, даже вряд ли была бы против, но сегодня, хотела сделать по-своему.

– Вы разоритесь на ноутбуках, – выдержав напряженный взгляд голубых глаз, Саша еще раз попыталась встать – ей не дали, прижав еще тесней.

– Нет уж, ты сама пришла, – просьба остаться, подкрепленная стискивающими колени руками, прозвучала предельно однозначно.

Ухмыльнувшись растерянной Саше, Яр склонился к ноутбуку, заставляя девушку облокотиться о достаточно острый угол стола, клацнул пару раз мышкой. Стоящий тут же принтер загудел.

– Я не имею ничего против бесплатной юридической консультации, малышка, – прежде, чем наклониться за распечатками, Ярослав легко коснулся полуоткрытых губ. Саша была удивлена, в ее планы это точно не входило. – Вот, – Самарский вручил ей стопку листов.

– Что это? – Саша взяла из чужих рук документы.

– А как ты думаешь? – ну что ж, кажется, с работой на сегодня покончено, Ярослав такой перспективе совершенно не огорчился, ведь вечер только начинается…

– Договор, – Саша перевела взгляд на улыбающегося Самарского.

– Умница, – не спеша с объяснениями, Яр снова поцеловал, склонившись к губам напротив. – Какой?

– Не знаю, надо читать, подозревая, связанный со строительством, – не будучи уверенной в правильности предположения, Саша еще раз посмотрела на заглавие документа.

– Да. Можешь читать, – Яр напоследок еще раз прошелся поцелуями по щеке к губам, а потом чуть отстранился, заглядывая в растерянное лицо.

– Зачем? – будь она не месте Ярослава, посчитала бы себя невозможно тупой, но вопрос крутился в голове слишком настойчиво, чтоб его проигнорировать.

– Мне интересно твое мнения, как будущего специалиста, – Саша на секунду застыла, поймав серьезный взгляд мужчины. И снова с ним что-то происходит в ее жизни впервые. Впервые человек, куда умнее ее, с во сто крат большим опытом и намного лучше понимающий ситуацию обращается к ней за мнением… Папа не делал так никогда.

Борясь с неожиданно проснувшимися эмоциями, благодарностью, смешанной со страхом не оправдать надежды, Саша опустила взгляд на листы.

Черт, то, чем она сейчас занимается, меньше всего похоже на соблазнение. Это не слишком романтично – читать договором о застройках посреди ночи, пусть последнее и главная страсть мужчины. Но с другой стороны, Саше нестерпимо захотелось оправдать его доверие.

– Мне кажется, все ясно, но этот пункт может не иметь смысла, – прежде, чем резюмировать, девушка провела несколько напряженным минут, пробегаясь взглядом по документу. Почему-то она была уверенна, что и юристы у Самарского тоже лучшие. А искать огрехи отличных юристов – дело не из легких.

– Какой? – по лицу Самарского сложно было судить, тот ли это ответ, который он хотел услышать. Он продолжал серьезно смотреть на девушку, как делал все время, пока она изучала договор, отвлекая таким своим взглядом от задания.

– Вот, – Саша повернула листы к мужчине, указывая на один из пунктов. – Вопросы, связанные с недвижимостью будут рассматриваться по месту расположения недвижимости. Во всяком случае, так у нас. Как во Франции – я не знаю, может, ошибаюсь, – когда он смотрит так пристально, сложно доказывать свою правоту. Саша так пока до конца и не поняла, что скрывается за этой просьбой – просто насмешка или ему и правда… Правда интересно ее мнение?

– Проверь, – он не опустил взгляд в документ, в запредельно серьезных еще пару секунд тому глазах блестело лукавство, а уголки губ подергивались в подобии полуулыбки.

– Как? – Саша опешила. – Я не могу сказать так сразу, кроме того, если твои юристы решили, что это возможно…

– То они могут ошибаться, – ее перебили, разрушая оборонительную позицию на корню.

– Мне нужен ноутбук, – Саша поняла, что он хочет услышать ответ от нее. Хочет настолько, что любые попытки увернуться от этого будут пресекаться. Но узнать, правильно ли она предположила, посчитав на пальцах, не получилось бы.

И вот после этих ее слов, Самарский снова улыбнулся, на этот раз уже куда более открытой улыбкой.

– За поцелуй, – на неимоверно довольное лицо Самарского, Саша посмотрела скептически.

– Это ведь не мне надо… – за проведенные с ним недели, по его правилам, Саша научилась играть отлично.

– Но тебе же самой интересно! – рука Яра прошлась от колена до бедра, поднялась выше, обвивая талию.

Он прав, интересно. Даже ошибиться было бы интересно. По одной простой причине – сейчас Саша почему-то была уверенна – окажись она не права, комментария о том, насколько она бестолкова, не последует. Принимая правила игры, Саша ухватилась за поручни кресла, а потом начала медленно приближаться к лицу напротив. Удивительно, раньше, такой его шантаж и довольное выражение лица заставило бы нервничать, желать побыстрее убежать из-под зоны его влияния, а теперь, она чувствовала, как азарт разыгрывается и в ней. Не разрывая зрительный контакт, девушка улыбнулась в ответ, все ближе и ближе склоняясь к губам, остановившись в миллиметре, она невольно беззвучно рассмеялась, щекоча дыханием.