Текст книги "Любовница"
Автор книги: Мария Акулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Плохо, очень плохо, он смотрит совершенно спокойно, постоянно опускаясь взглядом к губам, явно подсказывая, какие мысли крутятся у него в голове. И плохо не только это, но и ее собственная реакция – по телу начало разливаться непрошенное тепло.
– Нет, не надо, сейчас вернется Глаша и…
– И что? Увидит, как я тебя целую? Это такая крамола?
– Я просто не хочу…
– Это мы уже проходили, помнишь, ты говорила что-то про мерзко, через трупы и прочее?
Саше не было чего ответить. Говорила, а потом сама же по сути себя предложила, а теперь совсем запуталась.
– Так что там с не пересекаться? – теперь уже, и сам Яр повернулся к ней всем телом, готовясь внимательно слушать.
– Сейчас Глаша…
– Саша, – он явно был настроен на продуктивную беседу, а ее неуверенные попытки съехать пресекал на корню.
Сделав еще один вдох, девушка таки заговорила:
– А что? Как вы… ты, – из-за нервов, она уже путалась даже в обращениях к Самарскому, – как ты себе это представляешь? То, что сейчас происходит – это со всех сторон неправильно. Ты не имел права меня красть и что-то за это требовать, а я не имела права с тобой спать.
– Почему? – голубые глаза чуть сощурились, по спине девушки прошел холодок.
– Ты враг моего отца! Что значит почему?! Когда-то все это закончится, весь этот бред, и я вернусь в свою жизнь. Свою нормальную жизнь. И ты, я надеюсь, тоже, если у тебя она есть, конечно, – Саша до сих пор не знала, норма ли это для Самарского или исключение из правил, – И в той моей нормальной жизни, места для… Места для таких сложностей нет.
Он явно хотел услышать не это. Сначала, судя по сузившимся на секунду глазам, даже собирался что-то ответить, но в последний момент передумал.
– Ты всю жизнь живешь с отцом, верно?
Девушка внутренне напряглась – кажется, ей предстоял очередной допрос.
– Да.
– А с матерью не общаешься, – если первая его фраза звучала, как вопрос, вторая скорей как утверждение. Не понимая еще, к чему он ведет, на этот вопрос отвечать не хотелось, – почему они развелись?
Никто, ни один человек, за всю жизнь, не задавал этот вопрос так в лоб. Люди не чувствовали себя в праве лезть в личное, а вот Самарского это явно не останавливало.
– Какое это имеет значение?
– Если бы не имело, я бы не спрашивал, – рука мужчины легла на спинку стула, будто Яр боялся, что она решит увильнуть от ответа бегством.
– Я была слишком мала, понятия не имею, – врать, глядя в глаза сложно, а ему в сто раз сложнее, сердце сразу же ускоряет ритм, к щекам приливает жар, это странно, но даже ему врать стыдно.
– Саша… – вздох, и пользуясь такой их близостью, Яр зарывается лицом в ее волосы, но прежде, девушка успела увидеть раздражение на мужском лице. Поцелуй в основание шеи, потом еще один, и еще, уже чуть более длительный, – может быть, я враг твоего отца, но не враг тебе. Молчи, – он, кажется, почувствовал, что она собирается что-то ответить, и такие ее попытки пресек, – мне тоже не нравится все, что происходит вокруг в последнее время, но если бы ты хоть чуть-чуть, самую малость пошла навстречу, все было бы проще.
– Зачем тебе это знать? – сложно складно мыслить, когда Самарский снова начинает практиковать на ней свои непонятные чары, прокладывая дорожки из поцелуев по скуле к губам.
– Проехали, – ну вот и все, он тоже не готов открывать ей свои мотивы, во всяком случае, пока.
Это поняла и Саша, снова поймав сосредоточенный на губах взгляд, а потом он опять поцеловал, и вопросы как-то забылись.
Да, она скоро вернется домой, он снова станет каким-то далеким конкурентом отца, с которым Саша даже ни разу не пересечется в обычной жизни, но это будет чуточку позже, а пока она снова плавилась от уже знакомых, но до сих пор непонятных ощущений, которые накрывали, когда он близко.
– Чайник совсем сдурел, полчаса греется! – Глафира таки вернулась, разрушая их такую неожиданную интимность. Женщина влетела в столовую, и только потом затормозила, готовая дать сама себе по лбу.
Моментально отрезвевшая Саша подскочила со стула.
– Саша, – Яр попытался поймать девушку за руку, но она только отскочила еще на шаг.
– Я устала, простите, – прежде, чем Глафира или тот же Самарский успели возразить, вылетела из комнаты, как пробка.
Глафира же подошла к столу, поставила свои любимые фарфоровые чашечки, которые она так долго искала среди утвари, на стол, но садиться не спешила.
– Не дави на девочку, Слава.
– Я не давлю, – если бы давил, уже давно знал бы все, что от него ждет Кущин для своего гребаного расследования, а так… – Я завтра уезжаю.
– Опять? – Глаша упала на соседний стул. Каждый раз, когда приходится прощаться, сердце уходит в пятки.
– Да. На пару дней.
– Я волнуюсь, Слава, что у вас происходит? Почему ты носишься туда обратно?
– Сам не до конца понимаю, к сожалению.
– А Саша? – в Глаше боролись противоречивые чувства, с одной стороны – жалость к девочке, а с другой, в ее лице женщина обрела такого долгожданного собеседника.
– Саша будет тут, пока все не решится. В Киеве ей может быть опасно.
– Скажи ей это. Она ведь думает, что ты держишь ее тут силой, объясни, что защищаешь, она поймет. Она умная девочка.
– Умная, – Яр встал, кажется, их беззаботный ужин закончился, – пока пусть лучше думает, что держу силой, так безопасней.
* * *
Саша промчалась через весь дом как комета, убегая и от неудобных вопросов, и от того, кто их задавал. Душ занял считанные минуты, потом щелкнул выключатель, погружая комнату в темноту, Саша скользнула под теплое одеяло, закутываясь по горло. Продолжать разговор на щекотливую тему она не хотела, и того, что Самарский может захотеть продолжить начатое в столовой, опасалась, и, наверное, впервые за множество дней, организм был с ней согласен, несколько секунд, и девушка нырнула в первое сновидение.
Снова комната, на полу сидит ребенок, а где-то сзади спорят. Громко, яростно, не подбирая слов и выражений, не заботясь, что у ссоры есть невольный свидетель…
«– Кто он? Думаешь, я не узнаю? Ошибаешься, тварь! Я узнаю. И тогда, я убью его!!! На твоих глазах убью!!! Ясно?
– Ты сошел с ума!
– Это ты сошла с ума, дура! Потаскуха…»
– Тише… – чьи-то руки обнимают, гладят по спине, даже в темноте различим обеспокоенный взгляд, – это сон, всего лишь сон…
Да, сон, опять этот, казалось, забытый кошмар. Не задумываясь над тем, что делает, Саша обвила, неизвестно когда пришедшего Яра, руками за шею, прижимаясь всем телом. Каждый раз, после того сна, ей хотелось иметь возможность сделать так. Доказать себе, что ее одиночество – совершенно надумано, что рядом есть человек, к которому всегда можно прижаться… Не важно, отец, мать, мужчина, брат или сестра, просто тот, кому ты не безразлична.
И сейчас, Саша была безмерно благодарна Самарскому за то, что он не оттолкнул, не стал ничего выпытывать, сделал вид, что не замечает блестящих на ресницах слез, а просто держал в объятьях, очень медленно и осторожно проводя по спине, отгоняя остатки кошмара. Сам того не подозревая, он сейчас дал ей больше, чем кто бы то ни было.
Яр чувствовал, как тело Саши пробирает мелкая дрожь, как она пытается прижаться еще ближе, будто ее знобит, а вот кожа пылает огнем, обдавая жаром даже его. Он проснулся от тихих всхлипов под боком, не сразу понял, наяву ли это или во сне, а потом, сомневался, можно ли будить человека, которого одолевает кошмар, но вытерпеть долго не смог, ей явно было плохо во сне, и по Сашиной дальнейшей реакции, Яр понял, что не прогадал.
– Тише, малышка, все хорошо, – тело постепенно расслаблялось, охват ослабевал, Саша пыталась заставить себя отбросить все воспоминания, как ее учили, цепляться за реальность, которую сейчас олицетворял Самарский, – у тебя лоб горячий… Нужно что-то выпить.
– Нет, – Саша снова прижалась сильнее, – просто жарко.
– Малышка… – Яр повторил попытку отстраниться, с тем же успехом.
– Просто жарко, – в попытках вернуть самообладание, Саша уткнулась в шею то ли похитителя, то ли любовника, давая приказ сердцу и ускорившемуся дыханию успокоиться. Обычно, не получалось, обычно, проснувшись, приходилось хватать баллончик, признавая свою слабость, но может сегодня, может сейчас получится? Вдох-выдох. Это только сон, жуткий, будоражащий, но только сон. И сегодня он уже не повторится. Вдох-выдох. И рано или поздно, он перестанет ей сниться. Вдох-выдох. И из памяти тоже сотрется. Вдох. Уже глубокий, спокойный, полной грудью.
– Я завтра уезжаю, – Саша невольно распахнула глаза, – не знаю, точно на сколько. Артем остается. Если ты вдруг решишь поделиться со мной чем бы то ни было, он даст телефон. Мне. Саша, звонить можно мне.
Он не ждал ответа, успел уже изучить некоторые ее повадки. И звонка, в общем-то, не ждал, просто хотел знать, что такая возможность существует, хотя бы гипотетически.
Глава 19
– Где твой ключ? – Дима открыл квартиру сестры, пропуская Самарского вперед.
Он приезжал сюда каждый вечер, но ничегошеньки не менялось, вот уже несколько дней, Снежа домой не приходила. Это странно, особенно для человека, который предпочитает уют собственного жилья любому другому месту, это еще более странно, когда вокруг человека кружит бездна опасностей, виной которым явно не она сама.
– Я оставил его Снеже, – Яр прошел в гостиную, заглянул в ванную, кухню, спальню. Хозяйки нет, но и ничего подозрительного тоже.
Две версии крутились у него в голове, либо с ней что-то случилось. И теперь уже ему следует ждать звонка, с предложением выгодной сделки обмена, либо, Снежа просто решила побыть наедине с собой там, где ее не смогут найти, даже Дима и он. Самарский искренне просил высшие силы, чтоб правдивой оказалась вторая версия.
– Ты смотрел, что-то пропало? – Дима следовал за ним по пятам, заглядывая туда же, куда друг, пытаясь обратить внимание на что-то новое.
– Ничего. Некоторые вещи, документы. Деньги и драгоценности на месте.
– И она ничего не говорила?
– Нет. А если и говорила, то явно не мне. Это ведь ты ее жених! Или уже нет?
– Причем тут… – в последнее время, с Димой ему приходилось обсуждать собственную личную жизнь чаще, чем с непосредственными ее участниками, что неимоверно раздражало.
– Да притом, Слава! Притом! Она наверняка сейчас где-то рыдает, потому что ты в очередной раз ее отложил на потом. Или, может, ты додумался ее просветить в свою интрижку с Титовой?
– Остынь, – в голос Самарского снова вернулся привычный командирский металл, даже взведенный Дима понял, что снова заходит далеко…
– Ты ответственен за Снежану, Слава. Перед собой же ответственен! Помни об этом, и найди мою сестру, а потом, сделай так, чтоб она больше не страдала. Я предупреждал тебя тогда, много лет тому, что не дам ее в обиду, и если ты собираешься поиграться и бросить, лучше ищи другую. Я говорил это тогда, ты мог сделать это тогда, а сейчас поздно. Найди ее, Слава, а потом сделай так, чтоб она перестала плакать днями и ночами. Мне пофиг как, сделай!
Хлопнув входной дверью, Дима вылетел из помещения. Какого хрена? Какого хрена их привычная жизнь летит сейчас в тартар? Из-за кого? Если бы он знал, чем обернется эта горе-кража, уговаривал бы Самарского отказаться от этой идеи всеми правдами и неправдами.
Оставшись в квартире один на один со звенящей тишиной, Яр присел на тот самый диван, на котором не так давно сидела сама Снежа, он впервые почувствовал то, что в его представлении, должен бы переживать Титов вот уже около месяца. Совершенная неопределенность, волнение за родного человека, готовность отдать многое, чтоб все вернулось на круги своя.
Может спросить, как он так эффективно борется с собой? Раз не волнуется о дочери совершенно? А ведь даже понятия не имеет, что все изменилось настолько, что волноваться о ней теперь и правда смысла нет… Точнее, волноваться о том, что с ней что-то случится по вине Самарского.
* * *
За проведенных в Киеве два дня, кое-что выяснить им все же удалось – Снежа уехала. Подруге сказала, что в Одессу, как оно на деле – неизвестно. На вопрос «зачем», девушка посмотрела на Самарского так, будто раз задает такие вопросы, значит, вселенски туп.
– Она решила отдохнуть. От всего…
«Все» в этом конкретном случае, кажется, непосредственно связанно с их недавним разговором. Отчасти, Яр чуть успокоился, впрочем, как и Дима, но не до конца. Им нужно было одно единственное подтверждение – звонок самой Снежаны, и тогда, они бы дали ей столько времени, сколько она попросит.
Яр звонил во Францию каждый день, Артем отчитывался, что все в полном порядке, Глафира спрашивала, когда его ждать. На вопрос о пленнице, и он и она отвечали, что рядом, жива-здорова, передает приветы.
Парадокс в том, что Яр прекрасно представлял, как кривится Сашино личико, когда она слышит о передаваемых ею же приветах. За этот месяц изменилось многое, но одно осталось неизменным, будь-то их первый день знакомства, утро, после совместной ночи или день очередной бурной ссоры, она готова упорхнуть в тот же момент, как Яр откроет перед ней двери. Она не будет колебаться ни секунды, изо дня в день повторяя себе, что то, что между ними происходит – неправильно, то, что он ей приятен – неправильно, что признаться в этом – совершенно неправильно, а попытаться принять – недопустимо.
Из подобных размышлений, его выдернул оклик мужчины, направляющегося к собственной машине.
– Не боишься, что эта тоже рванет? – силуэт Титова сложно спутать с кем-то другим, даже в темноте позднего вечера.
– Не думаю, что жаждущие вашей скорейшей кончины сделают вам же такой щедрый подарок, Константин Львович, – Яр решил не заходить в офис по одной простой причине, то, о чем собирался говорить – лучше оставить в тайне, а где в здании стены имеют уши – не знал.
– Хочешь сказать, что это не ты? – судя по всему, сегодня настроение у Титова было куда лучше, чем во время их последних встреч.
– Я предпочитаю действовать по-другому, – Константин хмыкнул, конечно, первая его мыслью, когда мужчина увидел взрыв, была связанна с Самарским. Но стоило чуть-чуть остыть, подумать, Титов понял, что он и правду делает ошибку, зацикливаясь на нем, искать нужно не тут.
– Чего тебе надо? – он вряд ли приехал, чтоб просто поговорить о жизни, но и не настолько глуп, чтоб в очередной раз шантажировать дочерью, только раздражая каждый раз все больше и больше.
– Поговорить, Константин Львович, всего-то.
– Ну, говори, – Титов открыл дверь машины, забросил в салон дипломат. Сегодня, он на удивление, пребывал в отличном расположении духа, наверное, причиной тому стала элементарная усталость, он устал постоянно ненавидеть весь мир, искать во всем вселенский заговор и попытки сжить себя со свету.
– Не тут.
– А чем тебя не устраивает это место? – Константин огляделся, парковка уже почти полностью пуста, всего с десяток машин, не так далеко стоит автомобиль Самарского, из которого напряженным взглядом за ними наблюдает водитель и охранник, собственного водителя, Титов сегодня отпустил, решив, что не против прокатиться сам.
– Меня – всем… А вот у вас, подозреваю, остались не самые радужные ассоциации с парковками.
Нет, у него сегодня определенно хорошее настроение, раньше, Титов вызверился бы, стал снова плеваться ядом, обвинять, а сейчас лишь улыбнулся, и что самое странное – готов был согласиться. Он готов был согласиться с Самарским.
– Ну, поехали, поговорим.
Кивнув, Яр развернулся к своей машине. Дорога предстояла не длинная. Он сам еще не до конца понял, почему вдруг решил на ту щедрость, которую собирался воплотить в жизнь, но действовать нужно было сейчас, пока не передумал.
Через каких-то пятнадцать минут, они уже сидели в кабинете, расположенном на втором этаже ресторана Самарского. Сложно оставаться в одном бизнесе, когда вокруг столько возможностей, как и у любого бизнесмена, Яр предпочитал вкладывать в несколько сфер, чтоб обезопасить себя от возможного моментального провала.
Теперь их роли изменились, за столом сидел уже Самарский, а Титов вальяжно устроился в кресле напротив, закинув ногу на ногу.
– Ну? О чем хотел поговорить, Ярослав Анатольевич? Придумал, как еще попытаться меня шантажировать? Возьмешь в заложницы кошку, собаку, может кухарку?
Яр скривился, сравнивать собственную дочь с питомцем – особый уровень цинизма.
– Что вы знаете о «Билдинг фо», Константин Львович? – лучше сразу перейти к тому, что его сейчас интересует, чтоб не давать себе времени передумать.
– Самарский, ты решил, что я стану тебя информировать? С какой стати?
Глубокий вдох, и Яр повторяет в сотый раз, что решил пойти на это не ради Титова, что делает это для другого человека, который, к несчастью, в этом старом индюке нуждается.
– Вы не видите дальше собственного носа, господин генеральный директор. Вы встречались с Шутовым?
– Нет, – Титов насупил брови, поерзав в кресле. Хоть мужчина еще не понимал, к чему Самарский клонит, чувствовал, что разговор будет не так предсказуем, как он изначально представлял.
– Зря, Константин Львович, думаю, вам любопытно было бы с ним встретиться…
Кущин раскопал много. Очень много. С учетом того, что Саша так пока ничего и не сказала, намного больше, чем Яр мог рассчитывать.
Постепенно, понятными становились и мотивы внезапного возрождения Шутова-Яковлева, и непонятные анонимки, и многое-многое другое.
Все, что Яр знал, Титову было оглашать не обязательно, Самарский собирался только зажечь в нем подозрение, дать толчок к собственным размышлениям. Скудные полунамеки, Константин выслушал внимательно, расслабленная поза осталась неизменной, вот только по лицу ходили тени, свидетельствующие о том, что тема для мужчины далеко не так приятна, как хотелось бы…
– Это такой странный метод попытаться отговорить меня от тендера? Или ты пытаешься меня шантажировать?
– А есть чем шантажировать? – те дыры, белые пятна, которые Кущин пока так и не смог заполнить, Яр почему-то был совершенно уверен – возникли неспроста. Когда-то давно, около пятнадцати лет тому, их старательно затерли по велению этого человека, – Нет, я завел разговор не для того.
– А для чего?
– Вы его проиграете, в этом я даже не сомневаюсь.
– Ну-ну… – Титов усмехнулся такой самоуверенности Самарского.
– Но, я не хочу через много лет жалеть, что не направил заблудших на путь истинный… Будьте осторожны, Константин Львович. Предельно осторожны. Вокруг сгущаются тучи, и даже не я тому виной.
– А ты, значит, благородный соперник, жаждущий честной борьбы? Зачем это тебе, Самарский?
– Я же сказал, не хочу через много лет…
– Не правдоподобно, – Титов уперся руками о столешницу, резко приблизившись, – у тебя должна быть своя выгода…
– Мне удобней работать с уже изученным конкурентом, чем ждать подвохов от новых, – Яр не соврал, этим он объяснял благородный порыв и для себя.
– Засчитывается, но маловато, Самарский, маловато. Что еще?
– Вы не о том думаете, Константин Львович, на вашем месте, я бы больше заботился о собственной безопасности, чем о моих мотивах. Нанял бы дополнительную охрану, сменил бы человека, который поисками вашего злопыхателя занимается, узнал бы, кто разыскивает вашу дочь, кроме вас, конечно…
– Причем тут Алекс?
– Не знаю, просто предупреждаю.
– Стой, – Константин вспомнил, что о чем-то таком говорил и Гена, но промелькнувшая в голове мысль заставила мозг работать немного в другом направлении, – о ком ты печешься, Слава, обо мне или может, о моей дочери?
А теперь уже Самарский почувствовал себя как Титов несколько минут тому. Разоблачаться перед конкурентом – не самое приятное, что может быть в жизни.
– Ты что, Самарский, ты запал на мою дочь? – сначала, у Константина расширились от удивления глаза, а когда ответом ему стало молчание, собственное предположение выбило землю из-под ног. Это… Это полнейший абсурд! Самарский сам же попался в ловушку, которую готовил для него. Осознавая всю комичность ситуации, Титов рассмеялся, совершенно от души, – Ты попал, Самарский! Черт, жаль, что я пока не могу посмотреть, как ты будешь за ней бегать! Знаешь, а теперь, я даже готов сдать тендер! – Титов развеселился не на шутку, – Знаешь зачем? Хочу посмотреть на то, как она убежит от тебя со скоростью света, а ты будешь смотреть вслед грустным взглядом. Женщины такого не прощают, Самарский…
– Вам виднее, это же от вас жена ушла, – внешне, Яр остался все так же серьезен, а вот внутри все в очередной раз перевернулось. Он знал, что Титов прав, во всем, и в том, что запал, и в том, что теперь боится отпускать, и в том, что так и будет, что убежит…
– Ушла… – улыбка с лица отца Саши не пропала, – а хочешь, расскажу, как все было?
– С чего такая щедрость?
– Ну, ты же мне, практически зять, пусть и без шанса, но хотя бы сегодня… Их порода, Самарский, очень любит свободу. Мне неизвестно, что она вкладывала в это понятие, но ей нужна была свобода, которую я ограничивал. А он, видимо, не ограничивал… И вот именно поэтому, милый моя… зять… можешь засунуть свою заботу о Саше поглубже. Она не оценит. Ей нужна свобода, она слишком похожа на мать.
Он видел эту схожесть каждый день, каждый долбанный день бросая взгляд на дочь, перед глазами ставал образ Насти, будоража воспоминания и давно забытую вину, а еще и так, как Саша смотрела… Это было невыносимо, он помнил во взгляде жены непонимание и боль, а вот дочь смотрела с обожанием, и это бесило еще больше.
– А мне кажется, вы накормили ее свободой уже достаточно… – в памяти Самарского же вспыхнул момент, когда она стояла в комнате, тело било мелкой дрожью, а в глазах немая мольба не отказываться от нее, а потом, как она доверчиво обвила руками его шею, проснувшись после страшного сна. Не так ведет себя человек, жаждущий свободы.
– Мне кажется, мы не о том, – прежде, чем продолжить разговор, они просидели какое-то время в тишине. Титов не собирался выслушивать от Яра рекомендации о собственной манере общения с дочерью, как и доказывать его неправоту. Всему свое время…
– Пока вы не разберетесь со всем этим, Саша останется у меня. И если решите, что воспользоваться моей помощью – не настолько уж выше достоинства генерального директора, мне можно позвонить. Это не благотворительность, Константин Львович, я попрошу когда-то взамен. Просто пока, мне тоже выгодно, чтоб все эти бешенные скачки с тайнами и взрывами закончились.
– Я не нуждаюсь в твоей помощи… – Титов встал, считая разговор законченным, – как-то сам разберусь.
Не сказав больше ни слова, мужчина скрылся за дверью. Для него стало неприятным откровением и осведомленность Самарского в собственной жизни, да и сама мысль о том, что его дочь может так предать, тоже не делала ощущения более приятными, но признавать ни первое, ни второе он не собирался. Отличная черта победителя в том, что он благодарит многих, но в душе прекрасно понимает, что получил желаемое исключительно своими силами. Константин собирался выиграть именно так и в этот раз.
Глава 20
Ко всему привыкаешь. Говорят, если повторять одно и то же действие на протяжении двадцати одного дня, оно входит в привычку. Сколько Саша была пленницей, девушка точно уже бы не сказала, но кажется, ее двадцать первый день прошел.
Ее уже не удивляли снующие по дому охранники, незнакомый, совершенно чужой дом, люди, которые, казалось, такие же чужие для нее, теперь напоминали, скорей, близких знакомых. Удивительно, она не знала даже фамилии Артема или Глаши, не знала, когда у них день рождение, какой цвет у них любимый, закончили ли они школу с отличием, но это не мешало испытывать к ним приязнь.
О Самарском этого она сказать не могла. Он снова вернулся, снова, будто ни в чем не бывало жил какой-то собственной, обособленной от остальных обитателей дома, жизнью, идя на контакт с кем бы то ни было очень редко.
Ей в этой его жизни доставались иногда длинные задумчивые взгляды, когда сложно посмотреть в ответ, хотя так хочется, и общие ночи. Такой порядок вещей казался по меньшей мере странным, но дело в том, что и к этой странности Саша тоже привыкла…
Девушке сложно было уже вспомнить того Яра, который вселял в нее страх. Нет, он, конечно, можг снова посмотреть так же холодно, как тогда, Саша в этом не сомневалась, но почему-то этого не делал. Он может снова запугать, снова найти болевую точку и на нее надавить, но и этого он не делает. Почему? Ей совершенно не нравилось быть заложницей Самарского Ярослава Анатольевича, циника, жестокого, расчетливого бизнесмена, а вот любовницей…
– Нет, – мысли снова зашли не туда, возвращаясь в реальность, Саша отдернула от лица руку, в которой держала мужскую рубашку, хранящую запах хозяина. И любовницей она стала не совсем по своей воле, а значит, будет совершенно счастлива, когда все это закончится.
* * *
Яр сильно сомневался, что Титов прислушается к его «советам». Просто из собственного упрямства, которое от отца переняла и дочь. На этот раз, он мог со спокойной душой остаться в Киеве, Артему Слава доверял, да и Саша, кажется подуспокоилась, во всяком случае, от нее уже не ждали подвоха в любую секунду, но… Он не захотел. Отчасти, потому, что обещал вернуться, отчасти, потому, что хотел вернуться. Та ситуация, в которой они оказались, не нравилась и Самарскому, он не мог открыть девушке всего, что знал сам. Не из вредности, как наверняка, посчитала бы она, так он тоже пытался ее защитить. А значит, предстояло продолжать игру, в которой она – заложница, а он – похититель.
– Почему ты тут? – Яр зашел в комнату за футболкой. В пуловере, как оказалось, слишком жарко. Сашу же, обычно проводившую дни внизу, с Глафирой, застать не ожидал.
– Это тоже запрещено? – подобные ответы – главная причина, по которой Яру не нравилась сложившаяся ситуация. Днями напролет, она при каждом удобном случае пыталась доказать и ему, а главное – себе, что всей душой и сердцем мужчину ненавидит. Ночами это сделать было сложней.
– Ладно, вопрос снят… – Яр подошел к комоду, возле которого стояла Саша, чуть подвинул насупившуюся девушку, открывая верхний шкаф. Часы пробили девять вечера.
Почему она тут? Потому, что рано или поздно, покончив с собственной работой, он вернется сюда. Даже себе признаться в этом сложно.
– Ты же был в Киеве? – после его возвращения, Саша так и не осмелилась спросить, удалось ли что-то решить. Очевидно, что раз она еще тут – нет.
– Да, – не стесняясь девушки, Самарский снял пуловер, бросил его на ближайший стул. Саша невольно засмотрелась на открывшуюся взору картину. Он красив, а еще умен, успешен, может быть нежен, вот только, если бы все было не так…
Переведя взгляд с шеи на лицо, Саша не сдержала зойк, слишком она пристально рассматривала, даже не заметила, что следят и за ней, прекрасно при этом читая ее мысли.
Взгляд Самарского стал еще более серьезным, сосредоточенным, от осознания, чем такой взгляд может обернуться, кожу девушки покрыли мурашки. Сглотнув, Саша заставила себя попытаться отвлечься, возвращаясь к тому, что должно ее сейчас волновать:
– И сколько еще это продлится?
Ухмыльнувшись, Яр надел футболку. Конечно, о чем еще они могут говорить, как не об этом.
– Сколько потребуется, – сложно ответить на вопрос, ответ на который не знаешь и сам.
– Меня выгонят из университета… – конечно, аргумент слаб, просто смешон, Самарского прошибить можно только бульдозером, но хоть что-то.
– Это тебя волнует больше всего?
– Это меня волнует.
– Хорошо, я улажу, – кивнув, Яр отступил, собирался выйти, снова оставив ее один на один с собственными сомнениями.
– Нет! – Саша крикнула слишком громко, успевший уже отойти на несколько шагов мужчина вдруг развернулся, – не хочу, чтоб ты… Договаривался за меня.
Самый, наверное, ее большой страх, что кто-то узнает, как низко она пала. Даже не кто-то, а папа.
– Знаешь, Саша, мне кажется, нам пора поговорить, – раньше, он собирался спокойно реагировать на подобные ее заявления, но с такой их частотой, никакого терпения не хватит. – Ты прилагаешь массу усилий, чтобы убедить саму себя, что все, что тут происходит, происходит помимо твоей воли…
– Так оно и есть! – Саша чувствовала, что сейчас Яр снова станет разрушать такую ее неустойчивую защиту, и собиралась противостоять этому напору.
– Нет, Сашенька. Давно нет. Ты меня не боишься и не ненавидишь, как бы себя не убеждала. А если я захочу, об этом будем знать не только мы.
– Ты не посмеешь… – осознавая, что он только что сказал, Саша невольно сжала кулаки сильнее, оставляя на ладошках следы ногтей.
– Думаешь? Константин Львович передавал тебе привет…
Сначала, Саша посмотрела на мужчину удивленно, а когда поняла…
– Ты не мог… Ты что? Ты… Боже, – пытаясь спрятаться от стыда, Саша закрыла лицо руками, отворачиваясь, – какой же ты…
– Какой?
– Ублюдок! – Саша снова бросила разъяренный взгляд на мужчину. Если он рассказал обо всем отцу – это худшее, что мог ей сделать.
– Опять? Я думал, что мы перешли на новый уровень…
– Ненавижу… – прошептав обвинение, скорей даже себе, чем Самарскому, Саша схватилась за край стола, чтоб не упасть.
Вот он – ее худший страх теперь явь. Как же стыдно, от того, что обо всем узнал отец, что теперь она уже наверняка разочаровала его на всю жизнь… Чертов Самарский.
– Саша, – увидев реакцию девушки, Яр пожалел, что не сдержался. Просто ужасно захотелось, чтоб она перестала наконец отрицать очевидное.
– Не смей меня трогать! – девушка взбрыкнула, почувствовав, что Яр накрывает ее трясущиеся руки своими, зарывается лицом в волосы.
– Прости.
Так просто… Неужели он считает, что все так просто? «Прости», и все проблемы решены. «Прости», и отец забыл, что она спит с человеком, которого должна ненавидеть больше жизни. «Прости», и она должна проглотить ком обиды и слез, царапающий горло, развернуться, обвить шею, с благодарность принимая очередную подачку его ласк.
Девушка стряхнула руки мужчины, сделала шаг в сторону, отвернулась. У Саши совершенно не было желания при нем разрыдаться, а плакать хотелось очень.
– Как ты себе это представляла, Саша? Что никто никогда не узнает? – Яр опустился на кровать, следя за тем, как девушка подходит к стеллажу, берет какую-то книгу, начинает судорожно, бесцельно листать.
– Да!!! Да, Самарский! Мне хватило реакции твоего любимого Димы! Ясно? Думаешь это так приятно, когда на тебя смотрят, как на шлюху?
– Ты шлюха потому, что спишь со мной? – подобная логика поразила его, такие логические цепочки строились лишь в одной голове.
– Точно подмечено! – не в состоянии сдержать злость и обиду, Саша швырнула томик в виновника всех своих бед, не попала. – Ты меня выкрал, сделал своей любовницей, пытаешься постоянно вытянуть информацию о моих близких, мало? Еще и орешь на каждом углу, что я должна радоваться до потери сознания, когда тебе придет в голову меня позажимать? Не считай себя непревзойденным во всем, Самарский! Это бесит!
