Текст книги "Невольник"

Автор книги: Марина Добрынина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Не вовремя, но вспоминаю, что на лице у меня вуаль, а потому все мои попытки строить глазки и улыбаться пошли под хвост Коту. Обидно. А я так старался. Ну ладно, султан сам напросился.

Резким движением сдергиваю с лица тряпку, уже в процессе вспоминаю о том, что она крепилась к прическе, но увы… поздно пить водичку, пора помирать. От рывка вуаль слетает с физиономии, конечно, но вместе с ней я дергаю и за волосы, отчего башня на моей голове (судя по ощущениям) накреняется и начинает заваливаться. А меня так бесит эта тряпка, что попутное движение прически замечаю не сразу, а когда осознаю, что сделал – уже поздно. Вуаль отлетает в сторону, а на лицо мне падают спутанные, тяжелые, вымазанные маслом и потому неприятные на ощупь волосы. Откидываю их назад и торжествующим взглядом обвожу публику. А что? Вуаль я снял? Снял! Ногу показал? Показал! И кто осмелится сказать, что я – несексуальная барышня?

Но тут зал грохнул.

Лин

Я только и мог, что тихонечко похрюкивать, сдерживая смех. Представление Лар устроил то еще.

– Ему нравится, – шепнул, склонившись к моему уху, Шеоннель.

– Ларрену? – удивился я.

– Да, нет же! Султану нравится Лорелея, – объяснил Шеоннель.

– Тринадцать руми! – раздалось из зала.

Торги начались. Ведущий вдохновенно расписывал достоинства нашей красотки, цена повышалась. Султан почему-то не спешил вступать в борьбу за право обладать Лорелеей. Мне стало как-то не по себе. А если нашего Ларена кто-то другой купит? Нет, ну в таком случае мы его сразу вытащим, но тогда весь наш замечательный план накроется медным тазом и придется придумывать что-то еще. А время-то идет! Тот факт, что Саффа жива, еще не означает, что я могу спать спокойно и не спешить с ее спасением. Вот почему-то я нисколько не сомневался, что спасать волшебницу моей мечты надо. И чем быстрее, тем лучше.

– Двадцать!

– Двадцать один!

Ларрен оскалился в улыбке, которая явно предназначалась Гарею, развязал пояс и снял с себя этот камзол-переросток, оставшись в прозрачном платье. Точнее в двух прозрачных платьях, под которыми не было никакого белья. Обалдеть!

– Двадцать пять!

Ларрен не сводя глаз с султана, рванул на груди верхнее платье и отшвырнул его обрывки. Это что это он вытворяет? Да я же сам сейчас слюной захлебнусь! Ну и кузен у меня! Развратница какая-то!

– Сто руми.

В зале наступила тишина. Все взоры обратились к возвышению, на котором расположился султан со своей свитой.

– Итак, господин Кирей предлагает за прекрасную Лорелею сто руми! – торжественно провыл ведущий. – Кто даст больше? Сто руми раз…

– Двести, – перебил его султан и с любезной улыбкой покосился на стоявшего рядом с ним Кирея.

Я этого Кирея узнал. Это тот самый шактистанец, с которым наша Ханна переговоры вела. Лучший друг султана, а так же его посол по особым поручениям. Когда этот Кирей вступил в торги, я решил, что он для султана старается, а оказывается, нет. Для себя Ларика захотел. Вот смеху-то будет, если султан решит в итоге уступить нашу красотку своему приятелю.

– Двести пятьдесят, – сказал Кирей, глядя Гарею в глаза.

Султан улыбнулся совсем уж нехорошо и процедил:

– Пятьсот.

Кирей низко поклонился и отрицательно покачал головой на вопросительный взгляд ведущего.

– Пятьсот руми, раз, – начал отчет ведущий. – Пятьсот руми, два.

– Пятьсот пятьдесят.

Я в полном офигевании, как впрочем, и другие участники аукциона, повернулся к тому, кто посмел перебить цену султана. Это оказался тот самый взбесивший меня блондинчик, который все так же сидел на подоконнике, и кокетливо теребил кончик своей косы. Краем глаза я заметил, как в ужасе побледнел Ларрен. Он что думает, что если его кто-то другой купит, мы его бросим? Или он просто боится этого конкретного блондина?

Султан равнодушно пожал плечами, явно не собираясь дальше торговаться и назначать более высокую цену.

Ведущий пришел в себя и начал считать. Цену блондинчика никто не перебил. Ларрен был продан ему. Я не успел даже разозлиться толком и осознать, что наша операция провалилась, как блондинчик с вальяжной улыбкой заявил, что старался для султана Гарея и преподносит прекрасную деву ему в дар вместе с заверениями в своем почтении.

Гарей с минуту хмуро смотрел на наглеца, а потом ухмыльнулся и дар, к моему облегчению, принял. А Кирей наградил блондинчика таким взглядом, что я не сдержал ехидного смешка. Но, к моему разочарованию, блондинчик этот многозначительный взгляд принял благосклонно, да еще и заулыбался в ответ так, что стало понятно – белобрысое чучело переключило свой интерес с меня на Кирея. Ровно, как и Кирей, переключил свое внимание с "Лорелеи" на этого вот красавчика. Ха! Совет да любовь.

Глава 11

Ларрен

Все силы уходят на то, чтобы не ежиться под откровенными взглядами. Да, я стою здесь практически голый, да, я знаю, на что подписывался. Но все равно такое ощущение, будто меня щупает множество рук. Неприятное ощущение.

Гарей разглядывает меня с интересом на гладкой морде, но не как женщину, а как диковинку какую-то. Новый экземпляр в его коллекции.

– Пятьсот руми, раз, пятьсот руми, два…

– Пятьсот пятьдесят!

Перевожу взгляд на предложившего новую цену участника, и в ту же секунду понимаю, что такое ужас. Мне, конечно, приходилось пугаться в жизни. Но сейчас такое ощущение, будто меня холодной водой окатили. Жалею, что я не настоящая женщина – так бы, может, просто свалился в обморок, и все, и делайте со мной что хотите, меня здесь нет.

Аргвар! Аргвар решил меня купить! Зачем? Конечно, божество не обманулось колдовством Кардагола. Оно прекрасно знает, что прелестная Лорелея – это неудачливый Ларрен Кори Литеи.

Что он собрался со мной сделать?! Я… я не понимаю, что ему нужно! Какую партию он сейчас разыгрывает?! Или просто хочет со мной поиграть? Я догадываюсь, что фантазия Аргвара не знает границ, и не хочу помогать ему отыскать эти пределы.

Страстно мечтаю сбежать отсюда. Жаль, не могу.

Аргвар поднимается с подоконника, танцующей вальяжной походкой подходит к аукционисту и небрежно бросает ему под ноги кожаный мешочек. Он слишком мал для того, чтобы там могли поместиться пятьсот пятьдесят руми. Это понимает и шактистанец, потому что он быстро наклоняется, хватает мешок, развязывает его, и вот уже в его руках несколько черных жемчужин. Понятия не имею, сколько они стоят, но, судя по восторженному взгляду аукциониста, гораздо больше, чем пятьсот пятьдесят золотых. Да уж, не думаю, что для водяного бога проблема достать хоть целый воз таких. Аргвар насмешливо меня разглядывает, я опускаю взгляд. Не хочу! Не хочу!!! Уж лучше бы меня в бордель продали. Оттуда, по крайней мере, можно сбежать.

Аргвар резко поворачивается лицом к залу, кланяется и произносит что-то по-шактистански.

– О! – немедленно взвывает аукционист, – наш неизвестный покупатель предложил Затмевающему Свет Солнца Гарею, да продлятся его годы бесконечно, принять несравненную Лорелею в дар!

Облегченно выдыхаю. Но, кажется, рано. Султан хмурится, на его лице – раздумья. Наконец, он благосклонно кивает, соглашаясь на предложение Аргвара, поднимается и уходит из зала.

Стою, глазами хлопаю. А я? А со мной что?

Меня бесцеремонно хватают за руку и стаскивают со сцены. Я все еще немного оглушен и плохо понимаю, что происходит. Прихожу в себя уже в закрытых носилках. Сижу в них, поджав под себя колени. Причем, прошу заметить – у меня это получилось непроизвольно. Да, надо бы поскорее вернуть свой облик, а то еще немного, и я начну вести себя, как женщина. Пока утешаю себя тем, что это – от страха. Хотя и страх – не такое уж утешение. Окна носилок закрыты шторками, пытаюсь выглянуть, но чуть не получаю по носу. Сам даже не понимаю – от кого. Кажется, там всадник рядом. Не уверен.

Хотя… все закономерно. Султан купил себе новую наложницу, и нечего ее разглядывать кому попало. И вообще, я же скромная девушка. Или нескромная? Учитывая то, как я бодро обнажался на сцене, сейчас не знаю, что и сказать.

Носилки ощутимо трясет. Если бы кто спросил мое мнение, я бы предпочел прогуляться верхом или пешком. Но кого здесь интересует мое желание? Вот даже любопытно, еще недавно я страшно переживал по поводу того, что являюсь вещью, а сейчас меня это даже забавляет. Я принадлежал Вальдору, потом Лину Эрраде, прекрасно осознавая то, что им и в голову не придет приказать мне что-то непозволительное. Получается, я просто ныл, ныл не по существу. Хотя… хотя если бы я получил такой приказ, а ведь вынужден был бы его исполнить. А сейчас я могу сопротивляться. Я добровольно не дамся. Я имею такое право.

И даже если со мной что-то произойдет, это будет не потому, что я сам это сделал, а потому что меня заставили. Ох, нет. Я запутался. Но в первом случае меня лишали и свободы и воли. Во втором – лишь свободы. А воля моя при мне! Странное, странное утешение. Но за неимением лучшего…

Минут через двадцать прибываем на место. Во всяком случае, носильщики, судя по впечатлениям, замирают. Потом снова бодренько бегут куда-то, а вот после этого дверца носилок открывается, и первое, что я вижу – это толстая смуглая рука. Не сразу, но понимаю, что это мне предлагается ступить на твердую землю.

От помощи отказываюсь, выпрыгиваю сам. Понимаю, что таким образом я несколько нарушаю представление о хрупкой и нежной Лорелее, но уж больно мне не хочется прикасаться к этой жирной лапе.

Спрыгиваю на покрытый плиткой пол, забывая о том, что мои сандалии на каблуках. Подворачиваю ногу, но в ту же секунду та самая лапа хватает меня за локоть. И что мне теперь? Материться или спасибо сказать? Поворачиваю голову и вижу евнуха. Ну да, такими я себе их и представлял. Толстого, темнокожего, с кучей сережек в ушах. Не ожидал я лишь того, что у чудища этого будет настолько дружелюбная и располагающая к себе улыбка.

– Марай! – говорит он.

Ага, видимо, представляется.

– Лорелея, – шепчу в ответ и опускаю глаза. Постоянно приходится напоминать себе о том, что я – девушка скромная. Смотрю в пол, а он здесь, надо сказать, красивый. Узоры на плитках прямо-таки завораживают. Всего-то – сочетание белого и синего, но так красиво. Тихо хмыкаю. До сего момента изучать пол в домах мне в голову не приходило.

Медленно ковыляю рядом с Мараем. Осторожно осматриваю окрестности. Вижу колонны с арками по обеим сторонам. И роспись на колоннах вижу – непривычный рисунок из ломаных линий.

– Ты говорить любить бахтейн? – вдруг интересуется Марай.

Вздрагиваю от неожиданности.

– Я? Да? Любить. В смысле, я на нем играю.

– Я найти, – обещает евнух. Ну что же, пусть ищет. Не думаю, что ему это легко удастся. Проходим в первую дверь. Рядом с ней стоят четыре здоровенных полуобнаженных стражника. Я даже в родном своем облике им был бы чуть выше плеча. Хм, вооружены они копьями. Страшно, грозно, неэффективно. Только вот наверняка и еще что-то имеется. Конечно, как это я сразу не заметил. Метательные ножи есть.

Идем дальше. Вновь что-то типа коридора, ну или как его еще назвать? Пространство между рядами колонн.

Еще один пост. Стражников уже шесть. Сонными они не выглядят. Похвально, но жаль.

Лин

Ларрен выглядел таким несчастным, что у меня возникло желание телепортировать его куда-нибудь подальше отсюда. Интересно, что его так напугало? Осознал, во что ввязался? Или на него так подействовал тот факт, что его чуть кто-то другой не купил? Точнее, этот конкретный блондинчик, на которого Ларик как-то неадекватно среагировал.

– Шеон, ты Лара слушал?

– Ларрен зол на этого человека и боится его, – полуэльф задумчиво повел ухом, – не просто боится, а так, как будто знает, что от него ожидать.

– Может быть, они знакомы? – предположил я. – А этого кренделя белобрысого ты не пробовал послушать?

– Пробовал, но не смог. Он закрыт наглухо.

– Маг? – удивился я, – хорошо скрывается. Я не понял, что он маг.

– Может быть, и не маг. Возможно, у него мощный защитный амулет, – предположил Шеоннель.

Пока мы так перешептывались, нашу красотку со сцены увели, а ее покупатель скрылся в неизвестном направлении.

– Пошли, деньги получим и валим отсюда, – решил я.

Ну и пошли мы. И пришлось мне устраивать скандал в лучших традициях своей матушки – с выражансами, воплями и стучанием кулаком по столу.

А как не возмущаться, если эта хитрая задница – распорядитель, попытался вручить мне всего триста руми?

– Эй, а остальные двести пятьдесят где? – рявкнул я.

Шактистанец расплылся в учтивой улыбке и начал объяснять непонятными словами, что все, что меньше стартовой цены, отдается собственнику, а с разницы между стартовой и продажной цены – 25 % аукционисту полагается, плюс еще возмещение расходов.

Я с минуту на него таращился и не хуже тупой блондинки ресничками хлопал, потому что абсолютно ничего не понял. Но это не помешало мне заорать и в очередной раз стукнуть кулаком по столу, активно протестуя. Распорядитель заулыбался еще шире и поставил меня в известность, что из суммы так же вычтен торговый налог – 18 %, так что я должен быть счастлив, что за свою неуклюжую рабыню получил целых триста руми.

– И сколько же Вы уважаемый за расходы содрали? – ехидно поинтересовался я.

Шактистанец принялся перечислять потраченные на нашу красотку средства, ну там одежда, еда, косметика всякая разная. Короче говоря, насчитал на сотню. Тут уже мне даже играть не пришлось. Я самым натуральным образом разозлился, и возмущаться начал.

– Да ты охренел, морда шатистанская? – заорал я, – Да я за такие деньги мог ее на неделю в лучшей гостинице этого города поселить со всеми удобствами!

– Вам, как гостю нашей столицы, готов сделать скидку, – проворковал распорядитель. – Двадцать руми.

– Что двадцать руми? – растерялся я.

– Я верну Вам двадцать из положенных на расходы по содержанию товара ста руми.

– Иди ты! – возмутился я, – ты на нее за то время, что она у тебя провела, и десятки не потратил. Отдавай девяносто!

– Двадцать! – уперся шактистанец.

– Ладно, так и быть, за то, что ты такой фантастически упертый, возвращай восемьдесят.

– Тридцать.

– Семьдесят!

Мы бодались приблизительно с полчаса, и мне удалось выцарапать у этого ворюги сорок руми. В итоге сие гостеприимное заведение мы с Шеоном покинули "счастливыми" обладателями трехсот сорока руми и плохого настроения. Во всяком случае, у меня оно было именно таким. Знаете ли, приятного мало, строить из себя жадного работорговца. Я все-таки не кто-нибудь, я наследник престола. Хоть и княжеского, а не королевского, но все же. В общем, гордость моя была растоптана, я шел в направлении гостиницы, обгоняя Шеоннеля на пару шагов и пытался утешить себя тем, что разыгрывать из себя торгаша и жадину было необходимо, чтобы не вызвать подозрений.

– Лин, хватит психовать. Хочешь, мороженого поедим?

Я резко затормозил и развернулся к Шеоннелю. Это он так прикалывается, что ли? Что значит, мороженого поедим? Детский сад какой-то! Смотрю я на это чудище ушастое, а он стоит и невинно так глазки на меня таращит.

– Ты еще ресничками помаши для убедительности, – фыркнул я.

Шеоннель совершил довольно-таки удачную попытку придать своему взгляду придурковатое выражение. Не иначе как у матушки моей научился. Я не выдержал и заржал.

– Так уже лучше, – одобрил Шеоннель и взял меня под руку, – пошли в гостиницу.

– Ты, что специально меня смешил? – догадался я.

– Ага. А то шел на весь мир обиженный, будто тебя некачественно изнасиловали.

– Шеон.

– Что?

– Тебе надо пореже с моей мамой общаться. Она тебя плохому учит.

– Да, Дуся такая… такая…

Я покосился на мечтательную физиономию полуэльфа, ухмыльнулся и предложил:

– Попроси ее, чтобы усыновила тебя.

– А можно? – оживился Шеоннель, приняв мою шутку всерьез.

– А тебе оно нужно? У тебя Вальдор есть. И вообще, Аннет обидится, если ты о таком не ее попросишь.

– Ты прав, – буркнул Шеоннель и задумчиво притих.

Неужели, и, правда, всерьез обдумывал варианты своего усыновления? И что его так заклинило на семье? Нет, ну я понимаю, что матушка у него не подарок, а дед так и вовсе не признал. Хоть и учить пытался. Но ведь это не повод ходить за моей матерью преданным теленком и всерьез считать, что она его усыновит – взрослого детинушку тридцати пяти лет отроду! И фигня, что он по эльфийским меркам еще несовершеннолетний, все равно это как-то… не знаю… неправильно, наверно? Взрослый дяденька, а все мамку ищет.

– Ну, хватит! – не выдержал Шеоннель, – тебе что, думать больше не о чем?

– А ты что, мысли читаешь, а не эмоции? – насторожился я.

– Мне эмоций твоих достаточно! Ты обо мне думаешь будто… будто я ущербный какой-то!

Кажется, полуэльф всерьез разозлился.

– Слушай, ну я же понимаю, что у вас – эльфов все не так как у людей, мне это просто непривычно. И не думаю я о тебе как об ущербном. Даже в мыслях такого не было.

– Не было, да? Не было… – начал Шеоннель и вдруг резко замолчал и огляделся.

Мы стояли на безлюдной узкой улочке, вдоль которой с обеих сторон шли высокие здания без окон. То есть окна, наверно, были, только выходили они не на эту улицу.

– Это не ты, – шепнул полуэльф.

– Угу, – буркнул я и сплел "ловчие сети". Мы же не хотим кого-нибудь убить. Мы же добрые… такие добрые, что аж самим противно!

Грабителей было трое. Не маги, само собой. Так что моих "сетей" им вполне хватило, чтобы успокоиться.

– Что делать с ними будем? – спросил я, мстительно пихнув ногой в бок одного из них.

– Убьем? – кровожадно предложил Шеоннель.

Да уж, обиделся ушастый, что кто-то из этих про него не так подумал.

– Зачем убивать? Мы им сейчас печать "вне закона" поддельную поставим и продадим в каком-нибудь захолустье, где проверять никто не станет, – пробурчал я, обходя вокруг грабителей. Даже руками помахал, сделав вид, что колдую.

– Ой, не надо! – пискнул один из них на ломаном зулкибарском. – Не надо, господин, мы люди подневольные, нам приказали – мы сделали.

– Кто приказал? – заинтересовался я.

– Господин наш – Нарул, приказал.

– Нарул? Хозяин торгового дома?

Грабитель торопливо закивал.

Ага, ну да, как же я сразу не сообразил что аукционист так просто мой приступ жадности не оставит и попытается вернуть свое.

– Жадная шактистанская морда! – возмутился я, методично обыскал всех троих, изъял все деньги и амулеты, и все-таки колданул на наших неудавшихся грабителей.

Не надо думать, что я им что-то плохое сделал. Я их просто в Кентарион телепортировал. Пусть насладятся природой кентаврийского края… и попробуют найти там доброго мага, который их бесплатно назад в Шактистан отправит. Ну, а что еще прикажете с ними сделать? Не оставлять же здесь живыми, чтобы они в итоге кинулись к господину этому своему, хозяину аукциона, и доложили что жадный торгаш, то есть я, не просто торгаш, а еще и маг-жестовик. Мало ли какие подозрения в этом случае возникнут, и что может до султана долететь. Нам не нужно, чтобы Ларрена раньше времени из гарема поперли. Или того хуже – допросили, как следует, и казнили.

– Кошка говорит, что они с Котом в гареме, – будто в ответ на мои переживания, поведал Шеоннель.

– Отлично. Значит за Ларом есть кому присмотреть. Ты умеешь брать ориентиры для телепортации у магического животного?

– Нет. Пока не умею.

– Значит, нам повезло, что Кот Ларрена может дать ориентиры твоей Кошке, которая способна со всеми разговаривать и может передать ориентиры мне, мне папа объяснял, как это делается, – подвел я итог и решил, – пошли, мой ушастый друг, поедим мороженого. А то ты что-то совсем расстроился.

– Я не понимаю, почему они обо мне так думали, – возмутился Шеон, но уши у него при этом понуро опустились. Расстроился, одним словом.

– Вы – эльфы, высокомерные сволочи, а тут они видят перед собой ушастого, который чей-то слуга, – объяснил я. – Ты забыл что ли? Ты здесь в роли моего слуги.

– А, ну тогда понятно.

Шеоннель заметно приободрился, но мороженым я его все равно накормил.

Глава 12

Ларрен

Искренне сочувствую женщинам. Особенно красивым. Потому что каблуки придумал какой-то склонный к издевательствам над личностью субъект. Я натер ноги, я спотыкаюсь, я уже схватился за руку Марая, наплевав на гордость и все остальное. А мы все идем и идем. Наконец не выдерживаю. Показываю международный жест, призывающий остановиться, и быстро сдираю со своих ног эту так называемую обувь.

Евнух глядит на меня с ужасом на толстом лице, бормочет что-то, руками размахивает. Наверное, намекает на то, что мое поведение выходит за рамки общепринятого. Может, и выходит. Ну и что мне за это сделают? Ноги поотрывают? Так, пожалуйста, они все равно уже насмерть стерты! А вообще не стоит со своей собственностью, приобретенной за бешеные деньги, так не по-хозяйски обращаться – заставлять ее топать неведомо куда, да еще и в этом пыточном приспособлении на ступнях.

– Нельзя! Нельзя! – лепечет Марай. О! Знание зулкибарского проснулось! А поздно. Раньше это нужно было говорить, когда я с ремешками возился. А теперь заставить надеть на себя вот эту конструкцию меня можно только с помощью активации моей печати. Или приложив пару раз чем-нибудь тяжелым, но надеюсь, что до этого они не додумаются. Пятьсот пятьдесят руми! Да это ж… в переводе на "вальдорчики"… да я б на такие деньги поместье себе купил!

Изображаю на лице выражение "Моя твоя не понимай вообще" и бодро шлепаю вперед, благо теперь мне это даже нравится. Плитка под ногами чистая, прохладная. Приятно.

Марай, горестно вздыхая, плетется рядом. А я иду, веселый такой, сандалиями помахиваю. Можно сказать, проветриваю.

И вот очередная дверь. Вновь стражники. Все еще шесть экземпляров. Я уж думал, они тут увеличиваются в арифметической прогрессии. А нет. Видимо, такие здоровые лбы в одной караулке в большем количестве не помещаются.

Ну, настроение у меня теперь уже бодрое. Деловое, и вообще мною овладел, как там говорит Лин, здоровый пофигизм. Насчет здорового я очень сомневаюсь, но пофигизм – точно.

А вот за дверями… Останься я мужчиной, подумал бы, что рай. Сначала слышу шум. Потом вижу – кто-то бегает, и тут же понимаю – не кто-то, а полураздетые барышни. Деловито так бегают, туда-сюда. Вот мимо меня прелестница какая-то пронеслась. В руках у нее счеты и пачка бумаги. Хм… Начинаю подозревать, что мое мнение о гареме было сформировано не вполне верно. Судя по всему, они здесь не только неге предаются, но еще и работают. Надеюсь, что меня, как особо ценное приобретение, чаша сия минует.

Хотя к чему это я? Ах, да! О рае! Так вот, бегают не все. Некоторые дамы просто лениво прогуливаются, поглядывая на меня с явным любопытством. Парочка даже начинает прогуливаться в непосредственной близости от меня, но Марай рычит что-то, и девицы тут же делают вид, что их появление было случайно, они вообще в другую сторону направлялись.

Идем дальше. Справа – уже не колонны, а просто стена с дверями. Много дверей, явно намекающих на то, что за каждой из них скрывается отдельная комната. Этакий загон для невольниц.

– Ты здесь жить, – с пафосом заявляет Марай, – сидеть и ждать.

Ага, понятно. Что ждать только? Не успеваю задать сей сакраментальный вопрос. Меня вталкивают в помещение. Дверь закрывается и, судя по звуку, на замок.

Вот очень теперь интересно, как я должен место происшествия исследовать, если из меня тут канарейку в клетке пытаются изобразить. Хорошо, хоть петь не заставляют. Хотя бы и частушки.

Кстати, настроение мое все еще на высоте. Зашвыриваю в угол обувь, оглядываюсь. Комнатка, надо сказать, по размерам меньше моей камеры в Эрраде, а выглядит примерно также, только хуже. Ловлю себя на мысли, что цветочков на двери явно не хватает. Да и кровать неплохо бы иметь пошире. Здесь же – просто узкий топчан, на котором сиротливо лежит крохотная, набитая конским волосом подушка. Скажем так – комфорт нам только снится.

Впрочем, надолго здесь я задерживаться не собираюсь.

"Мяу!".

Никогда я так Коту своему не радовался, если только не считать момент его приобретения. Тогда я был просто счастлив. Ведь магическое животное – это… Это значит, что я – маг. Но сейчас не стоит об этом.

Поворачиваюсь, а на кровати сидят два юных кошака – мой и сестрица его Кошка. Та еще, кстати, ехидная штучка.

"Тебе не кажется, что ему так идет?" – интересуется Кошка.

"Мне больше его обычный облик нравится" – хмуро отвечает Кот. Спасибо тебе, друг! И как сестра такого приличного животного могла родиться настолько мерзкой?

"Сам выкарабкаешься?" – интересуется Кот, спрыгивает с кровати и начинает тереться о мои ноги. Вот каким бы волшебным он ни был, а ласку любит.

Наклоняюсь, чешу его за ушком и делаю вид, что не слышу насмешливое фырканье Кошки.

– Не знаю, – говорю, – все только начинается, но вы будьте поблизости на всякий случай.

Кошка встает, задирает свой черный, метелкой, хвост и с пренебрежением в голосе проговаривает:

"Общайтесь, а я пойду, своего полуэльфа проведаю".

И исчезает. Ну и хорошо. А то, стыдно сказать, в ее присутствии я нервничать начинаю.

Итак. Я здесь. И что мне делать? Я говорил, что эта комната мало чем от камеры отличается? Так оно и есть. Койка, на которой даже одеяла нет, горшок, умывальник.

Сижу, с Котом общаюсь. А о чем с ним можно беседовать, если ему и полугода еще нет? Ну, умеет мой кошак разговаривать, так это не значит, что он знает – о чем.

Ловлю мышей мы с ним обсудили. Он этим не занимается, он у меня вообще, оказывается, гуманист, считает, что каждая тварь имеет право на существование. Это, однако, не значит, будто он мясо не ест. Потом мы немного прошлись по знакомым. Ему Кирдык тоже не нравится. Кот считает его сухим и высокомерным.

Мы сошлись с ним во мнении о том, что Ханна очень даже ничего и по внешности и по характеру, если не считать некоторых неровностей в ее поведении.

А вот к Вальдору мы относимся по-разному. Я уже говорил, как. А вот Кот мой от него отчего-то в полном восторге. Считает бывшего короля Зулкибара справедливым (на себе бы ему почувствовать такую справедливость!), грамотным и честным. М-да… Комментарии излишни.

Впрочем, хватит болтать. Пора подумать над тем, как покинуть это гостеприимное помещение и каким образом узнать, где могли держать Саффу.

Тут же выясняется, что покинуть помещение прямо сейчас можно одним лишь способом – выломав дверь и устроив в гареме большой бардак. Впрочем, не сомневаюсь, что бардак здесь устроен и без моего вмешательства. А для выбивания дверей моя нынешняя комплекция не вполне подходит.

Потому остается все так же сидеть и ждать. В конце концов, выложить за женщину пятьсот пятьдесят золотых для того лишь, чтобы уморить ее голодом – слишком уж извращенная затея.

Тут мне в голову приходит простая до идиотизма мысль. А не стимулировать ли мне любимое животное на общественно полезную деятельность? А то время идет, информации нет.

– Кот, – говорю, – не желаешь ли ты прогуляться и исследовать помещение, где Саффа жила?

Кот смотрит на меня внимательно, после чего высокомерно заявляет: "Я не нуждаюсь в твоих ценных указаниях!" и исчезает, не прощаясь. Да, кажется, его сестрица плохо на него влияет.

Надо сказать, исчезает он вовремя, потому что дверь моего убежища распахивается и в нее, бочком и, нагнувшись, втискивается знакомый евнух – Марай. Думаю, он был бы удивлен присутствием в замкнутом помещении странной черной живности.

– Идти за мной, – говорит он, сладко улыбаясь. Спрыгиваю с кровати. Идти? Да куда угодно! Лишь бы не сидеть здесь больше. Моя жизнь в последнее время и так чрезмерно щедро снабжает меня ситуациями, при которых необходимо долгое время находиться в замкнутом пространстве. Начинаю чувствовать себя каким-то диковинным зверьком, которого только ленивый не пытается в клетку посадить.

Марай преграждает дорогу разогнавшемуся мне, строго хмурится и указывает пальцем на валяющиеся у кровати сандалии. Он серьезно? Снова их надеть? Так, что в таких случаях делают настоящие женщины? Ага!

Корчу жалостливую рожицу. Ноль реакции. Морщу нос и начинаю хныкать. Бесполезно. Ну да, конечно, тут, наверное, те еще умелицы на нем тренировались. Видимо, придется подчиниться.

Тихо бормоча под нос ругательства, нацепляю на себя эту… обувь и послушно ковыляю из комнаты. Марай косится на меня с неодобрением. А что он хотел? Чтобы я в этих пыточных приспособлениях гарцевал, как лошадь на параде?

Терпеливо сношу процедуру моего переодевания и причесывания. При этом та одежда, в которую меня обрядили перед аукционом, показательно выбрасывается. Мол, нечего здесь такой дешевке делать. Признаться честно, не понимаю, чем лучше полупрозрачный балахон, который на меня в итоге напялили. От высказанной вслух мысли об эпиляции нервно вздрагиваю, но, слава всем богам, выдергивать на мне больше нечего. В результате сижу на диванчике у бассейна весь из себя принаряженный, накрашенный, причесанный. Сижу и жду у моря погоды. А если точнее, как мне сообщили по большому секрету, ожидаю я вместе с остальными неудачницами явления султана. Вроде как великий и всемогущий примерно через полчаса теоретически может посетить собственный гарем, если у него не будет в это время более неотложных дел.

Вот даже и не знаю, что мне сказать по этому поводу.

С одной стороны, Кот еще не появлялся с новостями, и куда бы мне двинуть, я не знаю, а потому почему бы и не посидеть, с народом не пообщаться. Хотя бы попытаться. С другой, а если вдруг появится султан, а если он меня выберет, что тогда делать? Смутно припоминаю о какой-то там повешенной на меня Кардаголом приманке и покрываюсь противными мурашками. Даже представлять себе не хочу, как я буду отбиваться от этого равного Солнцу или как там его еще.

Пробегающая мимо служанка ставит возле меня вазу с финиками и бежит прочь. Не такой уж я поклонник сладостей, хотя… Пожалуй, вкусно. Так, пора оглядеться. Вот, справа от меня сидит симпатичная блондинка. Вся такая беленькая, аж в голубизну. Глаза тоже голубые, испуганные. Из разреза на юбке ножка торчит. Ничего такая, прямая и стройная. Если блондинка, можно предположить, что она знает зулкибарский. Слышал я, что в Шактистане дамы преимущественно смуглые и темноволосые. Которые местные.

Двигаю девице финики, улыбаюсь и тихо проговариваю:

– А меня Лорелея зовут.

Девушка испуганно вздрагивает, косится в сторону Марая (ну да, и он неподалеку), после чего шепчет:

– А я Соня. То есть Зоралика. Ты откуда?

– Из Эрраде.

– А я из Арвалии. Ты давно здесь?

– Первый день.

– А я две недели уже.

А Зоралика эта, которая Соня, очень даже ничего. Действительно, хорошенькая. Есть в ней нечто такое беззащитное, что невольно наводит на мысли… На мысли… Интересно, вот при том, что женщин здесь много, а султан, насколько я понял, появляется здесь изредка, имеют ли место в гареме всяческие… перверсии? Да в любом случае должны быть! Так, о чем это я? Я здесь с миссией. И она не заключается в том, чтобы склонить к сексу одну из обитательниц этого места. С другой стороны, а вдруг она знает нечто мне полезное? Тогда это будет разведка боем.