Текст книги "Безумие (Чужие - V)"

Автор книги: Марина Наумова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

58

Дик сидел, забравшись с ногами в кресло, и его колени нелепо торчали в стороны. Весь его вид, эта поза вызвали у Синтии прилив нежности. Жалость мешалась в ней с уважением, сочувствие – с робостью, но все вместе они помогали хоть как-то притупить боль собственной проблемы. Между раздвинутыми коленями Дика, охватывая их снаружи, виднелся сплетенный из пальцев "замок" – почему-то это помогало Дику лучше сосредоточиваться на своих мыслях. – Дик,– негромко позвала Синтия, подходя ближе и трогая его за плечо. – А? – встрепенулся он, и девушка заметила, что от легкого прикосновения напряглись и отвердели сразу все его мышцы.– Ты... – Я тебе не мешаю? – Да нет... Как тебе сказать... Тьюпи уже рассказал тебе? – Да,– на миг ее ресницы скрыли выражение глаз.– Он много чего рассказал... Синтия запнулась, поняв вдруг, что все равно не сможет сейчас навалить на него свое открытие, а говорить просто так... Это было совсем не в ее привычке. – Так что ты хотела сказать? – руки Дика расцепились, а локти уперлись в подлокотники кресла. "Даже странно – он сейчас такой беззащитный",– подумала Синтия. – Ничего. Если я мешаю, то я уйду. Я... если честно, то я сама не знаю, для чего пришла. Она повернулась, чтобы уйти, но Дик уже вскочил с кресла. – Постой... Ты хотела меня видеть, так? – он обогнал ее и встал на дороге, беря за руки. В его глазах заплясали уже знакомые ей веселые искорки.– Так да? Синтия кивнула и почувствовала, что еще немного – и она покраснеет. – Спасибо,– что-то изменилось в его голосе, он стал мягче и теплее.Правда – спасибо. Может, я и сам... хотел тебя видеть. Смущаясь все больше, Синтия подняла взгляд и увидела, что Дик смущен не меньше ее. – И тебе... спасибо,– чуть слышно произнесла Синтия и совсем уже покраснела. Наступившая пауза грозила затянуться надолго, но вдруг Дик притянул Синтию к себе. Через секунду смущение было забыто и любой случайно вошедший в комнату обнаружил бы целующуюся парочку, забывшую обо всем. – Ой...– наконец сказал Дик, и это прозвучало совсем по-детски...– извини. Я не сдержался. – Не надо,– замотала головой Синтия, вновь прижимаясь к нему и ласково поглаживая твердую сильную шею с неожиданно гладкой кожей.– Не извиняйся... – Вот что... Синтия,– шальная улыбка на минуту покинула его сияющее лицо,ты согласилась бы стать моей женой? Только без раздумий, вот так, сразу... Согласилась бы? – Сразу? – заморгала от неожиданности девушка. – Да! Вот так, чтобы ответ шел не от головы, а от того, что глубже. – Замуж...– Синтия зажмурилась. Ох как не готова она была к такому вопросу – нет, к ответу не готова! Только поцеловались впервые – и сразу вот так... Или и впрямь все надо делать сразу? – Ну так как? Да или нет? – глаза Дика блестели, и Синтия все больше поддавалась особой магии исходящего от них безумия. – Ты сумасшедший...– прошептала она. – Пусть! Так да или нет? – Да! – выпалила она, и сердце ее забилось быстро и радостно, словно какой-то камень свалился с плеч. Дик издал крик, похожий на клич древнего индейца, подхватил девушку на руки и закружил ее по комнате. – Син-ти-я...– вдруг позвал ее чей-то голос. – Что? – запыхавшийся Дик опустил на кресло свою драгоценную ношу. В дверном проеме стояла косоглазая. Ее грязноватый, несмотря на все мытье, палец указывал на Синтию. – Син-ти-я...– по слогам повторила она.– Надо... туда. – Что это значит, Дик? – удивилась девушка. – Не знаю... Это подружка Тьюпи,– пожал он плечами и быстро зашептал ей на ухо: – Знаешь, постарайся не обижать этих ребят... Ее и еще двоих – я потом покажу, да ты и сама поймешь. Они ведь не виноваты, что они такие. Понимаешь? – Так мне идти с ней? – так же тихо спросила девушка. – Да... Если ты не против. Ты же все равно придешь ко мне, да? – Да,– дрогнувшим голосом ответила Синтия.– Я приду... обязательно. И она встала с кресла, хватаясь за протянутую руку косоглазой.

59

Существо с глазами неправильного цвета, как всегда, уселось прямо перед его тесным домом. Он вырос в нем и жил – сменялись только видимые сквозь прозрачный кусок стены изображения. Иногда приходили вот такие же двуногие существа, как это, самое мелкое и слабое из них, через глаза которого можно было читать чужие странные чувства. Другим источником информации об окружавшем его мире был спрятанный внутри ящик, но тот все время подсказывал что-то не то. Можно было, правда, при большом желании почувствовать и соседство своих братьев, которые считали его Главным,наверное, потому, что ящик не мог полностью подчинить его себе. Считало так и маленькое двуногое, которое вновь и вновь садилось у прозрачной стены и смотрело на него, проникая своим неправильным взглядом куда-то в самую глубь. И читалось в нем, в этом взгляде, что существо боится и уважает его – кого остальные братья называют Главным, и что покорно оно... Чему? Вот этого Главный понять уже не мог, как не мог понять и много другого. "Мне мешают эти два ящика",– думал он, внимательно рассматривая устройство каждого внутреннего стыка.– Я знаю, что я должен жить не так; я должен охотиться – чтобы не зависеть от тех существ, что приносят мне пищу, но ящик-то связывает меня снаружи. Я должен думать, понимать мир – но ящик старается навязать мне только свою память, и я не могу понять, что в моей голове принадлежит мне, а что -ему. Наверное, он не прав уже потому, что мал. Правда, он, кажется, принимает память двуногих, как мой мозг принимает чувства этого вот существа... Но все равно это неправильно, потому что я должен знать о них все – или не знать ничего вообще, чтобы не было путаницы". И маленькие глазки внимательно ощупывали изнутри соединения и стыки ящика-дома, в то время как сознание пыталось проникнуть внутрь и разобраться в маленьком ящике-памяти. У ящика-дома было сразу два потенциально слабых места: прозрачная пластина и дверца-кормушка с окружающей ее полоской стыка, чем-то напоминающей такую же дверцу, но много большую. Несколько раз Главный специально прислушивался и "причувствывался" к процессу открывания маленькой дверцы – здесь ему помогал и ящик-память... Постепенно образ замка вырисовывался в его сознании все четче, и скоро Главный уже представлял себе, как устроена дверь. Он не ошибся, предполагая, что большая открывается почти так же, как и малая. Но и еще кое-что новое обнаружил он в себе: если смириться с некоторыми неприятными ощущениями, можно заставить внутренний ящик послать невидимые волны, способные этот замок открыть. Теперь дело оставалось за малым: подобрать нужную длину волны. Снова и снова, напрягая свою волю, Главный учился, и мир, казалось бы, навсегда отрезанный от него стенами ящика-дома, расширялся. Иногда волны малого ящичка совпадали с другими – тогда голова раскалывалась от боли, но в ней возникали слова. Вскоре, как ни странно, он уже почти полностью понимал язык двуногих и, сам не зная зачем, учился по ночам издавать звуки, похожие на их собственные. Ему казалось, что дело продвигается крайне медленно, но на самом деле любой гений, любой вундеркинд позавидовали бы скорости его развития. И вот наконец его час пробил. Некоторое время Главный дожидался, пока уйдет двуногое с неправильными глазами и яркими мыслями, затем сконцентрировался на замке... Все его тело пронзила дрожь, когда механизм ответил сходной вибрацией. Что-то сдвинулось внутри замка, и Главный почти инстинктивно поддел край стыка кончиком щупальца, словно кто-то подсказал ему, в какую сторону надо толкать металл. Дверца распахнулась легко и бесшумно. Не веря в успех, Главный осторожно высунул морду, потрогал лапой пол путь действительно был свободен. От радости его хвост зазмеился, и монстр одним прыжком очутился в коридоре. Как велик был в сравнении с ящиком-домом открывшийся перед ним мир! Он попробовал пробежаться, залетел на стену, сделал "мертвую петлю" с заходом на потолок и вернулся в прежнее положение: долго находиться вверх ногами несколько мешал внутренний ящик. В этот момент дальняя дверь коридора снова открылась – и восторг сменился страхом. Что сделают двуногие, увидев его на свободе? "Ну нет – они не загонят меня на место! – возмутился Главный, быстро взлетая на потолок.– У них просто не хватит силы! А кто сильнее – тот и свободнее!!!" В коридор вошло то самое мелкое неправильноглазое существо, и монстр ощутил раздражение от его видимой слабости. И это они – вот эти ничтожества – так долго держали его взаперти?! Первым же его побуждением было схватить двуногое и засунуть в свою прежнюю клетку, и спорить со своим желанием Главный не стал. Стремительный бросок помог ему сжать мелкое существо в своих щупальцах – в последний момент оно заметило движение и обдало Главного волной смешанного с покорностью страха, затем щупальца разжались (почему-то на них осталось что-то липкое) – и существо упало в угол, не излучая больше ничего. Это несколько озадачило Главного: он привык знать, что от двуногих, да и от всех живых существ исходят некие волны. Дверца, уже готовая захлопнуться, осталась на месте. Упавшее двуногое и не попробовало подняться – и Главный удивился еще больше. Он потрогал его тело щупальцем, затем – лапой, но без всякого эффекта, только пятна красной жидкости остались на его ладони. И еще от двуногого вкусно запахло. Запахло едой, которую помнил его инстинкт и которую он еще ни разу в жизни не пробовал на вкус. "Но почему оно все-таки не движется?" -спросил сначала себя, затем свой ящик Главный. Ответ пришел не сразу и прозвучал так: "Раз оно не движется – значит, оно мертво". Мертвое двуногое – пища. Так говорил ящик-память. Чужое мертвое двуногое. Но можно ли было считать чужим ЭТО? "А какая разница! – решил он наконец.– Они все мне одинаково чужие. Все. Это их ящик умеет делить их на своих и прочих – но почему я должен его слушаться? И почему, если они "свои", то они не пускали меня на свободу? Почему от их ящика мне так часто бывает неприятно? Свои так не поступают!" Вместе с этой мыслью всплыл и голод. Главный быстро слизнул часть красного пятна со щупальца, убедился, что вкус двуногого действительно неплох, и с жадностью накинулся не неподвижное тело. Некоторые плохо пережевываемые кусочки, правда, пришлось выплюнуть, но это было мелочью по сравнению с тем незабываемым наслаждением, которое он познал, запихивая в себя свежую, еще дымящуюся плоть. Пронзительный вопль другого двуногого отвлек его от трапезы – и тут же оборвался. Главному хватило всего лишь одного прыжка, чтобы долететь до конца коридора и достать второе существо острым наконечником щупальца (этот прием ему тоже подсказал инстинкт). Этого он уже есть не стал – так, куснул пару раз, сравнивая, чье мясо лучше,– и ринулся к лестнице. Этого не говорили ни инстинкт, ни ящик – только собственный разум мог ему подсказать, что убийц не прощают. А если так, надо прятаться, надо драться, выжидая, когда станет ясна вся диспозиция и когда у него наберется достаточно опыта, чтобы одержать победу, уже полную. Главное, чтобы они не захватили его врасплох, пока он еще не освоился на их громадной территории. И не только это предстояло сделать – еще следовало освободить братьев, найти женщину... Что значит последнее, он толком не знал, но твердо был уверен, что это одна из самых основных задач его существования. Столь же важная, как и устроить "детский сад" для коконов кто-то из его братьев должен был уметь создавать коконы для двуногих. И еще одну задачу Главный выделил для себя. Она звучала смутно – но это ничуть не уменьшало ее важности. Ему надо было познать мир. Ни много ни мало... Где-то неподалеку почувствовалось движение – Главный вжался в потолок, замер, и возникшее в коридоре новое существо благополучно прошло под ним. Лихорадочно заработал мозг: куда направится этот человек? Если вниз – то не лучше ли будет его убить, прежде чем тот обнаружит свежие трупы и поднимет тревогу? Тело монстра напряглось, изо рта почему-то потянулась слюна, налипая на хитин груди. Человек остановился у лестницы и пошел наверх; членистый хвост тут же обвис, и напряжение куда-то пропало. Теперь надо было найти убежище – Главный прекрасно понимал, что все время отсиживаться вот так, на потолке, над головами двуногих, он не сможет. Лестница тем более выглядела рискованным местом – хотя бы уже потому, что часть потолка любое двуногое на ней так или иначе видело. Главный подтянул хвост обратно и двинулся в обход, внимательно прислушиваясь к ближайшим дверям. Большинство из них молчало, некоторые лучились неживыми волнами, от которых Главному приходилось вздрагивать, из-за третьих же доносились голоса двуногих. В какой-то момент любопытство пересилило в Главном врожденную осторожность, и он, завернув хвост на брюхо, чтобы тот не слишком уставал, расположился над дверью. – Проклятье! – метал во все стороны возмущенные колебания один из людей.Этого не может быть!!! – Но Хэнк передал... – Он сошел с ума! Я ни за что не поверю, что Луи и Мэт погибли! Это несправедливо! Этого не может быть!!! – Эрик, успокойся... На минуту голоса заглушил плач – но плакал кто-то третий, до сих пор не принимавший участия в разговоре. – Ты обязан успокоиться – иначе погибнем мы все. В конце концов, свидетелей не осталось: на Медулл не выжил никто. Если сбросить на планету бомбу – не останется и улик, даже если хоть что-то из аппаратуры и уцелело... Да, эта потеря одинаково тяжела для всех нас, как и потеря Бренды, но мы должны с ней смириться. Нас еще много, и мы должны жить для следующих поколений... – Что ты хочешь сказать этим, Рэнди? – Что сейчас всем нам – и мужчинам, и женщинам – следует позаботиться о продолжении рода. Так как подходящих партнеров нам не удастся найти сразу, если вообще удастся, я предлагаю вырастить нескольких потомков в пробирках – во всяком случае, у нас должны появиться новая Бренда, новый Мэт и новый Луи... Вот что я хочу сказать. Наш клан не иссякнет. Ты, как главный из нас, станешь их отцом, кто-то из наших сестер – матерью. – Только не Элиза – ей это будет тяжело! – поспешил заметить Зофф. "Ну да,– чувство, похожее на иронию, шевельнулось в голове Главного.– А что, у них и так бывает?" Он вспомнил, что Элизой называли, кажется, как раз то существо, которое он съел первым. Но не только это заинтересовало его в разговоре – эти двуногие затронули тему, важную и лично для него. Размножение, мужчины и женщины... Он слабо понимал, о чем именно шла речь, но одно было бесспорным: то существо с неправильными глазами было женщиной двуногих. Уж не потому ли от него шло столько чувств? – Ну ладно, а что мы будем делать с оставшимися монстрами? – немного успокоившись, поинтересовался Зофф-главный.– Я бы не стал доверяться постороннему робототехнику, а другого специалиста у нас нет. – Ну... По-моему, они уже сделали свое дело. Жаль, что нельзя использовать их и дальше, тем более – ранее не задействованных, но разумнее всего будет оставить только пару, на всякий случай, а остальных ликвидировать, чтобы не создавать лишних проблем. Здесь у нас, правда, нет свободных гормонов роста в таком количестве, как на Медулле,– ума не приложу, как мы могли это проглядеть,– но все равно лучше не рисковать. Уж слишком эти существа не похожи на нас... Главный не стал дожидаться конца его речи. Как только смысл сказанного проник в его сознание, он, едва ли не забыв об осторожности, кинулся по коридору в сторону лестницы. Его и его братьев хотят уничтожить! Ну что ж – он сделает все, чтобы двуногие опоздали. К тому времени, как они пошлют вниз убийц, их будет поджидать хороший сюрприз...

60

Когда Синтия, сопровождаемая косоглазой девушкой, появилась во дворе, Глава Компании был мрачен, зато Варковски улыбался, как очень вежливый японец. – Это вы меня звали? – удивилась Синтия, разглядывая обоих пленников. – Ты до сих пор ненавидишь нас так сильно? – не меняя выражения лица, поинтересовался Варковски.– В таком случае считай, что у тебя есть замечательная возможность стать свидетельницей редкого зрелища. Стихийные убийства ты уже видела, а вот как насчет казней? – Зачем вы мне это говорите? – Синтия невольно отступила на шаг, кровь прилила к ее лицу. – Да так...– Больше всего Синтию пугало то, что она не видела в глазах шефа внутренней безопасности ни грусти, ни страха.– Дик ведь пригласил тебя полюбоваться зрелищем? – Эдвард, зачем вы...– предупредительно кашлянул Лейнарди. – Не волнуйтесь... Ладно, это все слова,– Варковски наконец убрал свою улыбку, и Синтия чуть ли не вздохнула с облегчением.– Мне просто почему-то захотелось с тобой попрощаться... Ты тоже будешь участвовать в представлении? – В каком? – Торнтон хочет организовать над нами суд. Правда, не лично над нами – над Компанией как таковой, но, сама понимаешь... – Он имеет право на месть,– сухо проговорила девушка, собираясь уйти. – Ну что ж... Раз так – тогда прощай. Как ни странно, эти слова заставили ее остановиться. Поднявшееся было настроение улетучилось, совесть заговорила с новой силой и вела себя еще отвратительнее, чем раньше. "Что, привыкаешь к убийствам? – спросила себя Синтия.– Бишопа ты уже уничтожила. Теперь на очереди эти двое... два человека, которых ты знаешь. Пусть – ненавидишь. Но чего стоит эта ненависть? Что сделали они лично тебе? Спасли от когтей монстра, да?" Она остановилась, закусив губу. Что бы там ни говорили, уйти вот так, когда от нее что-то хотели... пусть даже всего лишь попрощаться, хотя в это сложно поверить,– было бы предательством. Да разве она хорошо знала этих людей? Она знала их дела – и то далеко не все. Страшные дела. Мерзкие. Но неужели же в их жизни не было и чего-то другого? Синтия обернулась. Глава Компании сидел с побитым, несчастным видом, и взгляд его тупо упирался в землю. Нахмурившийся Варковски смотрел в небо... Но жалеть их – не значит ли предать Дика? Дика, которого она так мало знала. Которого знала так хорошо. Дика, которому нужна помощь. Который при всем этом был убийцей... Как не запутаться во всем этом? Было и еще кое-что, о чем она и вовсе не хотела думать. Этот пожилой человек являлся мужем ее матери. Главный виновник, главный враг... Легко убивать лишь абстрактного, безымянного противника. Главу Компании вообще – как должность, как явление, наконец,– но не как человека с ассиметричными морщинками на лбу, с посеребренными висками и небольшими потухшими глазами. И Синтия поняла вдруг, что не сможет сделать этого никогда. Нетвердой походкой она снова подошла к ним. – Так чего вы от меня хотели на самом деле? – она нарочно произнесла эти слова как можно грубее, стремясь затолкнуть внутрь ненужную жалость. – Ничего – я же сказал,– Варковски постарался устроиться на стуле поудобнее, но наручники, обхватывающие подпорку, не давали ему такой возможности.– Мне было просто интересно, как ты... И что сейчас с твоей матерью. Еще одна булавка вошла в ее сердце – только сейчас Синтия подумала, что в этой истории есть еще одно действующее лицо. После страшных сцен, которым она оказалась свидетельницей, Синтия сделала все, чтобы убедить себя, что она не имеет никакого отношения к женщине по имени Цецилия Крейг, что таковой вообще не существует в природе. Неужели теперь Синтия обязана была решать и ее судьбу? Нет, Дик не тронет, не посмеет поднять руку на женщину... Но не в таких ли случаях просил его останавливать Тьюпи? От этих мыслей девушке стало жарко. Очень жарко... Еще немного – и она сгорела бы на месте, вспыхнула факелом, взорвалась бы изнутри, превращая если не себя, то свое сознание в сноп огня. – Она жива? С ней все в порядке? – продолжал допытываться Варковски. – Я... не знаю,– с трудом выговорила девушка. Дик... Что он скажет на все это? – Ну что ж...– Варковски снова посмотрел на небо, где одиноко ползла скучная серая туча.– Я не хочу тебя задерживать. Поступай, как знаешь. Не думаю, чтобы мои попытки в чем-либо переубедить тебя оказались успешными, а взывать к твоим чувствам вроде как и неэтично... Правда, я хотел бы предупредить тебя об одной мелочи – совсем уже личной. Надеюсь, ваши отношения с Диком зашли не очень далеко? Еще одна булавка уколола сердце. – Это не ваше дело! – сердито блеснули зеленоватые глаза. – Дело в том, что такие, как он, не созданы для семьи. Совсем недавно одна из его прежних девушек – она ждала ребенка, когда Торнтон попался,покончила с собой. Я снова не буду тебя ни в чем убеждать – это не мое дело. Я всего лишь советую тебе быть с ним поосторожнее. – Вот как? – за спиной Синтии, заставив ее вздрогнуть, прозвучал голос Дика.– И как мне все это понимать? – его рассерженный взгляд встретился со взглядом Эдварда.– Кажется, мы так не договаривались... Не так ли, Эдди? – Можешь думать, что хочешь! – голос Эдварда прозвучал задиристо, и Синтии показалось вдруг, что он намного моложе, чем кажется.– Просто, если хочешь знать, эта девушка мне не безразлична. Услышав это, Синтия ахнула, пропала на миг и безучастность Лейнарди. – Что? – похоже, и Дика несколько сбило с толку это признание. – Вы что, считаете, что я не человек? Синтия...– в устремленном на девушку взгляде и впрямь было что-то особенное, окончательно сбившее ее с толку,скажи, и ты тоже так считаешь? – Ты...– Дик сжал кулаки, его взгляд запрыгал между Эдвардом и Синтией. – Ну, хорошо, я слишком долго молчал об этом – но разве мои чувства не дают мне права всего лишь предупредить ее? Послушайте, Торнтон, если вы настоящий мужчина и если между вами и Синтией что-то есть, почему вы не скажете ей правду? Разве я солгал? – Дик?.. – Синтия потрясенно смотрела на Торнтона. – Ну что ж...– губы Дика вытянулись в струнку.– Это правда. Но в этом виноват не я. Я просто не успел оформить отношения с Эби – и это никого не касается. А до самоубийства ее довела полиция. И это вам тоже должно быть известно. Мало того, сегодня я спросил у Синтии, хочет ли она быть моей женой. Было это? – Да,– Синтия кончиком языка облизнула пересохшие вдруг губы. – Синтия, теперь ты понимаешь, почему я хотел немедленного ответа? Я боялся... и сейчас опасаюсь, что мы можем просто не успеть и жалеть об этом всю жизнь. Ты первая после Эби, кому я предложил это. – И ты считаешь, что ты сможешь стать ей хорошим мужем? – саркастически осведомился Варковски. Было видно, что он начинает волноваться.– До сих пор мое жизненное положение было куда надежней – но я даже не пробовал ухаживать за ней, полагая, что не могу составить ей подходящую пару. Так почему же ты считаешь, что на это способен ты,– ты, который не знает, будет ли у него завтра? Я говорю это так открыто, потому что мне нечего терять. Ну так что ты на это ответишь? – Эдвард...– чуть слышно прошептала Синтия, продолжая качать головой, словно находясь в каком-то трансе. – Я считаю...– Дик набрал в грудь побольше воздуха,– что все это не важно! Положение в обществе, его прочность – это все иллюзии. А мы с Синтией любим друг друга. Ведь это так? – Да...– задыхаясь все сильнее, произнесла Синтия. Она была близка к обмороку. Неужели Варковски не лгал? Его всегда трудно было понять, он слишком глубоко прятал свои чувства. Но разве его непонятная в такой обстановке забота не доказывала истинность его слов? И разве то, что он был сейчас уже, считай, приговорен, не свидетельствовало в его пользу? Зачем врать человеку, которому уже нечего терять... – Синтия,– Дик подошел к ней и прижал к себе, словно боялся, что пленники могут вдруг вырваться и попробовать растащить их силой,– я не хочу больше ждать. Пусть не работает связь – компьютерная сеть, как я заметил, не отключена, значит, мы можем войти в программу записей "гражданского состояния". Ты понимаешь, что я хочу этим сказать? – Синтия, остерегись! – в возгласе Эдварда было гораздо больше эмоций, чем Синтия привыкла слышать от него. – Тебя не спрашивают! – уже совсем зло огрызнулся Дик.– Синти, пошли! – Не делай этого! – Синти...– руки Дика сжались так сильно, что девушка чуть не вскрикнула от боли,– я прошу тебя... Ты ведь согласна, да? – Дик... мне страшно...– пролепетала она, теряясь. – Подумай о будущем, Синтия,– даже с лица Эдварда исчезло его обычное спокойствие. "Он любит меня...– ужаснулась Синтия.– Похоже, он действительно меня любит!" – Синтия,– лицо Дика приблизилось к ней, и в его глазах засветилась глубокая полускрытая боль,– если ты мне откажешь... – Я согласна,– зажмурилась Синтия, чтобы не видеть его лица. – Тогда пошли! – решительно произнес он и буквально потащил ее к дому. – Очень мило...– буркнул себе под нос Глава Компании, провожая парочку взглядом.– Прямо-таки шедевр сентиментальной литературы... Не ожидал от вас, Эдвард... право же – не ожидал. – Все в порядке, босс,– облегченно вздохнул Варковски.– Скоро вы поймете, что это был единственный выход... Ну так как, вам нравится ваш новый зять, а? – Да вы спятили, Эд...– неожиданно Глава Компании прикусил язык и уставился не Эдварда, словно впервые его видел.– Так вы что... специально все это разыграли, чтобы подтолкнуть Торнтона на брак с ней? – Я хорошо изучил в свое время его личное дело. Все в его роду отличались импульсивностью, а подобные браки и вовсе стали для них традицией. Теперь вы можете на "суде" потребовать отставки "прокурора" как лица лично заинтересованного... – Вы – дьявол, Эдвард! – воскликнул Глава Компании. – Ладно,– остудил его Варковски.– Это всего лишь шанс на спасение, а не оно само... И сам я вовсе не в восторге от такого приема. – Нет, это почти гениально,– вздохнул Глава Компании.– Я не ожидал от вас такой изобретательности... или вы и в самом деле немного неравнодушны к моей падчерице? – А вот это уже не имеет никакого отношения к делу,– ответил ему проснувшийся в душе Эдварда робот.

61

Открывать клетки снаружи оказалось намного легче – Главный справился с этой задачей за считанные секунды. Несколько сложнее оказалось объяснить братьям, почему необходимо удирать и тем более – отказаться от подсказок ящика памяти. Наконец, оставив бесплодные попытки доказать что-либо при помощи жестов и слов, которых к тому же и не хватало, он воспользовался приемом "с замком": послал в чужие ящики несколько волн, после чего те заработали так, как ему было надо. Главный и сам не понимал, как это ему удалось,– эта мысль была похожа на истинное озарение свыше. Кроме того, за успех ему пришлось заплатить почти нестерпимой головной болью, так что в первую секунду он чуть не свалился на пол – лишь изогнувшийся полумесяцем хвост помог ему удержаться на лапах. Зато теперь он мог отдавать приказы напрямую... В скором времени на лестнице появился человек с огнеметом. "Неправильный" человек – от него так и веяло чем-то несъедобным, несмотря на все сходство с обыкновенными двуногими. Рассмотрев его издали и поиграв своим ящиком, Главный догадался вдруг, что это подобие человека имеет внутри очень сходное устройство. Новая забавная и вместе с тем не менее гениальная идея осенила его – и вместе с ней пришла новая боль... Искусственный человек опустил свое оружие и развернулся. Через несколько минут он уже докладывал Рэнди Стимму: – Ваше задание выполнено... – Как, так быстро? – удивился идеолог Новейшей веры. – Так сказал Главный,– ответил искусственный человек. – Эрик? – удивился Рэнди.– Когда же он ус... Он не договорил – струя пламени из огнемета отбросила его к стене. Еще через секунду упал и робот – его отключила заблокированная ранее программа непричинения зла людям...

Зофф-главный чувствовал себя неважно. Несколько раз его звали к системе связи – с ним, видите ли, хотел говорить Президент, ничтожный человечишка, с потрохами продавшийся Компании. Вначале Зофф даже не пошел в нужную комнату, послав туда Химену, которая и сообщила о его отказе вести какие-либо переговоры. Но официальный глава правительства был упорен, и после третьей или четвертой попытки Зофф начал колебаться. Он сделал несколько кругов по комнате, глотнул приготовленного по его личному рецепту особо крепкого ликера, отшвырнул бутылку в сторону и отправился на поиски Рэнди. В коридоре его ждал труп. Обыкновенный труп, который не принадлежал никому из хорошо знакомых Зоффу людей. Этот человек случайно забрел в коридор, проверяя электропроводку, и так же случайно был убит проходящим мимо монстром. Последний, вероятно, задержался бы тут подольше, если бы не приказ Главного, требовавший от него не задерживаться, пока не будет найдено подходящее убежище. Торопливое щупальце сломало подвернувшемуся бедняге хребет и отшвырнуло подальше; теперь труп сидел у стены, вывалив посиневший, как у удавленника, язык. При виде его Зофф попятился. – Эй, охрана! Сюда, кто-нибудь! – заорал он хриплым голосом. Сразу несколько догадок пронеслось в его голове: от измены кого-то из неофитов, не принадлежавших к клану Зоффов-Стиммов, но тем не менее втершихся в доверие,– до ответного хода Компании. Уж не по этому ли поводу так старался выйти на связь Президент? Эти мысли улетучились так же быстро, как и возникли: после второго взгляда на искаженное предсмерт-ной судорогой лицо Зофф уже не мог думать ни о чем – он просто испугался. Он был в коридоре один. Где-то рядом бродил убийца, истинной мишенью которого наверняка был не дурак электрик. – Охрана! – взвыл Зофф, хватаясь за стену.– Помогите!!! – Что случилось, Эрик? – вылетела из дальней комнаты побледневшая Химена. Трясущимся пальцем Жрец указал на мертвое тело. Женщина вскрикнула и зажала рот рукой. – Кто это? Кто его убил? – выдавила она, не отнимая руки от губ. – Не знаю... Охрана! Черт побери– где моя охрана?!! – снова закричал Зофф, но в ответ на его крик нигде не захлопали двери, не затопали по коридорам сапоги – вообще ни одного звука не донеслось до ушей двух испуганных "переписчиков истории". Только откуда-то потянуло запахом гари, а затем паленого мяса; вскоре из крайней двери черными рваными клубами пополз дым. "Там Рэнди",– обожгла вдруг Зоффа мысль. – Рэнди! Отзовись!!! – на всю мощь своей глотки взвыл он – и снова не получил ответа. – Мне страшно,– прошептала Химена, прижимаясь к стене. Почему-то стена была липкой и склизкой – когда голая рука женщины ощутила это, Химена вскрикнула. – Что еще? – вздрогнул Зофф-главный. – Тут...– Химена тряслась, ее палец указывал на стену. Серо-желтая слизь медленно ползла к полу. – Это еще что за мерзость? – Зоффа передернуло. – Пошли, Эрик... пошли скорее! – взахлеб заговорила Химена. – Куда? – он все-таки шел, точнее, пятился – подальше от двери и становящегося все более густым черного дыма. – Куда угодно – только поскорее уйдем отсюда! – в левом глазу Химены задрожала крупная мутная слеза и выкатилась, оставляя след на высохших щеках.– К маме... к братьям... – Пошли,– Зофф неловко постарался поймать дрожащую кузину за руку, но промахнулся и попытку возобновлять не стал. Дым усилился, в крайней комнате что-то похрустывало, трещало, лопалось. Неожиданно завыла сирена – не та, что должна была оповещать об общей тревоге,– простая, пожарная. Тотчас из комнаты донеслось шипение – похоже, включилась система пожаротушения. – Бежим! – вскрикнула Химена – и на этот раз Зофф не заставил себя упрашивать. Спотыкаясь и сталкиваясь друг с другом, двое помчались по коридору, взбежали на этаж выше по второй, запасной, лестнице (на первую никому из них почему-то выходить не хотелось) и влетели в "залу для заседаний", исполнявшую заодно и роль гостиной для общесемейных вечеров. Особенно любила эту комнату мадам Джулианна: престарелой родоначальнице нравились большие пространства и истинная роскошь – и ее мало волновали идейные соображения ревнителей Новейшей веры. Кроме того, там нашло себе место старинное пианино. Глухая старуха не могла насладиться музыкой, к тому же инструмент был безнадежно испорчен временем, но ничто не доставляло ей большего удовольствия, чем возможность посидеть за его пожелтевшими клавишами, нажимая на них в определенном, порой ей одной понятном, порядке. В таких случаях Химена просто выходила из залы и, чтобы отвлечься, начинала играть сама – правда, на более современных инструментах типа мультикорда. Когда дверь открылась, Джулианна восседала на одноногом стульчике, обрушив свою грудь на клавиши; ей случалось уже засыпать в таком виде. Зофф-главный был уже готов вздохнуть с облегчением, как вдруг Химена завопила. Он бросил взгляд в ее сторону, затем присмотрелся к тому, что могло ее напугать,– и похолодел. Химена смотрела в угол, на стоявшую в кадке пальму. Посреди ее широких лапчатых листьев что-то краснело. Яркое, почти круглое... Похожее на человеческую голову. Это и была человеческая голова, лишенная не только волос, но и кожи. А среди зеленых листьев проглядывали и залитые красным руки; что-то длинное, похожее на кишки, оплетало ствол. – Дядя,– прошептал Зофф, чувствуя, что ноги его начинают подкашиваться. В отчаянье он повернулся к замершей у пианино Джулианне – и испытал новый шок. Старушка никогда не любила красных платьев, как не любила и тканей, раскрашенных в разные цвета,– сейчас же ее бежевый костюм был покрыт алыми разводами, причем форма рисунка все время менялась. Зофф затаил дыхание и в тишине, нарушаемой лишь прерывистым дыханием двух напуганных до полусмерти людей, четко зазвучала капель. Капала кровь с пальмы. Тяжелые алые капли ударялись о поверхность растекшейся под одноногим концертным стульчиком лужи. – Мама! – просипела Химена. – Тетя...– выдохнул Зофф, и два дрожащих тела прижались друг к другу. – Элиза?! – воскликнули оба в один голос, поворачиваясь к дивану. Диван был чист и пуст. – Элиза! – Зофф вывернулся из объятий кузины и выскочил на лестничную площадку. – Погоди, я с тобой! – заголосила Химена. Она боялась оставаться одна в этой жуткой комнате. Зофф в эту минуту испытывал страх еще больший,– страх за единственное дорогое ему существо. – Элиза! – снова и снова кричал он, и в его голосе нарастало страдание. Он кубарем слетел вниз по лестнице, ворвался в комнату девочки. Комната была пуста. Зофф оцепенел. Оставалось только одно место, где ее можно было найти,– нижний коридор, где содержались монстры. – Элиза! – тоскливо взвился грубый голос. – Постой, не так быстро! – Химена задыхалась; ей нелегко было угнаться за Зоффом-главным, а теперь уже и единственным. – Элиза... Не думая ни о чем, кроме девочки, он пронесся мимо охваченной огнем комнаты (после недолгой борьбы автоматическая противопожарная система капитулировала), чуть не упал, поскользнувшись на слизевом пятне, и, судорожно цепляясь за перила, помчался по ступенькам. Новый крик Химены чуть не стоил ему жизни – ноги Зоффа поехали по ступенькам, и только в последний момент он успел повиснуть на руках. Странная опрокинутая картина на миг предстала перед ним: на потолке лестничной площадки сидело ящероподобное чудовище, а в его щупальцах бились оголившиеся ноги его последней из оставшихся на Тритис кузин. Химена издала еще один вопль – и раздавленные легкие заставили ее замолкнуть навсегда. – Химена! – брыкаясь на лестнице в безуспешной попытке встать, закричал Зофф.– Химена! – и простонал уже тише: – Элиза... – Ее нет,– раздавшийся вдруг глухой и скрипучий голос напоминал голос робота. – Что? – Зофф выпустил из рук перила и сел. "Это – белая горячка,– решил он,– это обыкновенная белая горячка... Драконы, затем розовые слоны, мыши, черти и вся прочая программа..." – Ты – тот, кого двуногие зовут Главным,– продолжал скрипеть несуществующий робот, в то время как еще одно чудовище начало подниматься по лестнице. Похоже, звук доносился от него, но не было видно, чтобы его челюсти двигались.– Я тоже Главный. Главный у своих братьев. – Элиза,– Зофф опустил голову.– Элизы – нет... – Элизы нет. Она во мне,– без всяких эмоций подтвердил Главный, становясь напротив Зоффа.– Она – часть меня. – Зачем? – простонал Зофф, и глаза его начали наливаться кровью.– Ты чудовище!!! Ты ее убил! – Вы хотели убить моих братьев. Они мне нужны,– просто ответил монстр. – Уйди, чудовище! Сгинь... я не для того выдумал тебя! – Ты меня не выдумал. Я есть. – Тебя не должно быть! Ты – робот, искусственное существо. Ты совсем недавно был простым комком клеточной взвеси, культурой ткани... Это мы дали тебе разум. Ты ведь не можешь говорить – я знаю, да, не можешь! – и это только лишний раз доказывает, что я выдумал тебя! Я просто сошел с ума – вот и все... Верни мне Элизу. – Ее нет – как я могу ее вернуть! – неприятно сжало мозг Главного.– Ты говоришь странные вещи. Я думал – раз ты Главный у них, нам будет о чем говорить. О разумном, не о странном. – Хорошо, говори, призрак... я все равно знаю, что ты – выдумка. – Тебе некуда деться, у тебя нет оружия, нет друзей. Если ты хочешь жить помоги нам разобраться. У меня есть вопросы. – Можешь задать их компьютеру – все, что знаю я, вложено в его память. У меня есть свой, личный, куда я складываю, как в ящик, все, что есть в моей душе. Иногда мне кажется, что этот ящик и есть я, а остальное – это так, оболочка. Можешь забрать его себе, только верни мне Элизу! – Но ведь она умерла! Как я могу это сделать? – Ты идиот, дракон... Отдай ее – и тогда я дам тебе власть над миром... Ты ведь хочешь власти? Ее все хотят. Это смысл нашего существования – я сам открыл это. Ты можешь оправдать свое рождение перед историей, только попробовав ее изменить,– иначе ты ей не нужен. Она и сама хочет этого, для того и создала меня, как я – тебя... Ты понимаешь это, монстр? – Называй меня Главным. Я сейчас сильнее тебя. – Хорошо, я буду тебя так называть – если ты вернешь мне Элизу. – Женщину... Женщина и история. И то, и другое – смысл? – Да, ты кое-что соображаешь, монстр... Ну, так где она? Где моя девочка? Верни ее – или отправь меня к ней. – Но ее нет... – Что ты заладил... Она есть. Ее не может не быть. Ничто не исчезает. – Тогда она – это теперь я... Я взял ее тело. Она стала мной. – Нет, ты все же глуп, монстр... я говорю о душе... Верни мне Элизу! – Я не могу. Я могу убить тебя. Я сделаю это, потому что ты только путаешь мои мысли. Похоже, ты сказал все, что мог. – Да, я сказал все... а теперь – сгинь. Я хочу проснуться. Я хочу к ней... Некоторое время Главный боролся с вызванной непонятным разговором головной болью. Чего хотел этот человек? Стать тем же, чем уже стала эта женщина,его собственной плотью? Похоже... Монстр подумал вдруг, что, вопреки первому впечатлению, эта мысль не лишена логики. Раз двуногий перестал быть Главным среди своих, он вполне мог захотеть стать частью существа более совершенного, превратившись в его пищу. – Я отправлю тебя к Элизе,– пообещал он.– Где твой ящик? – В моей комнате... Код – "Клис", это муза истории... Ты понял? Ну, я жду. Ждать Зоффу пришлось недолго. Главный только присмотрелся, как сделать так, чтобы двуногое почувствовало как можно меньше боли. Вскоре его просьба была выполнена в точности...