Текст книги "Долгожданная встреча (СИ)"
Автор книги: Марина Агекян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)
А потом её вновь поцеловали. На этот раз это был её третий поклонник, веселый и преданный друг Генри Эшборт, который, в отличие от всех остальных, нравился Тори. И пусть теперь она была болеё опытна в подобных делах, однако неизменным оставалось одно: каждую ночь в день поцелуя Тори горько плакала в подушку, желая, чтобы это был Себастьян, представляя, что могла бы почувствовать, если бы её коснулись его губы. И в такие минуты она готова была убить его за ту боль, которую он причинял ей даже на расстоянии.
Пока Тори пыталась справиться с совершенно новыми испытаниями, Кейт стала жертвой очередного обманщика, который на этот раз с особой жестокостью разбил ей сердце. Тори очень надеялась, что сестра оправится от этого удара и не станет замкнутой и полностью недоверчивой. Но Кейт было невероятно плохо. На ней лица не было, когда однажды утром она вошла в столовую и сказала, что разорвала помолвку. Дела задержали родителей в Лондоне, однако отец тут же приняли решение отослать дочь домой, чтобы в стенах родного дома она смогла хоть как-то прийти в себя. Тори воспользовалась случаем и с огромной радостью и облегчением покинула столицу, желая уехать из города, который открыл ей новые грани страданий.
Они уже были в Клифтоне, когда через пару дней до них дошла ужасная весть: родителей ограбили по дороге домой и перерезали им горла. Неожиданная трагедия, обрушившаяся на их семью, грозила разорвать юных Хадсонов на части. Маленький Габби был безутешен, Алекс куда-то пропала, и никто не мог её найти. Кейт металась между ними, стремясь хоть как-то помочь родным.
Тори не могла даже представить, что испытала не всю боль мира, который продолжал издеваться над ней. Она и не знала, что способна страдать ещё глубже, пока смерть родителей не доказала обратное.
Это испытание жизни почти выбило почву у неё из-под ног. Тори думала, что ей осталось совсем немного до полного безумия. Незаметно покинув дом, она двинулась к пляжу, не замечая ничего вокруг. Внутри было так холодно и пусто, что она начала дрожать. Тори боялась, что упадет и никогда больше не сможет встать. Это было слишком. Такого не должно было произойти. За что? Сначала потеря Себастьяна, теперь родители… Кого она лишится через два дня?
Ноги сами несли её к заветному месту. И внезапно она оказалась в чьих-то крепких объятиях.
Ни ничто в мире не смогло бы помешать ей узнать, кто это!
Уткнувшись в грудь Себастьяна, и со всей силы, которая у неё ещё осталась, обняв его, Тори, наконец, горько зарыдала, испытывая несказанную благодарность к высшим силам за то, что те именно в этот момент послали ей Себу. Он был нужен ей сейчас как никогда прежде. Он обнимал её с не меньшей силой и всегда такой красноречивый, на этот раз он не мог произнести ни слова. Поглаживая её дрожащие плечи, он лишь хрипло шептал:
– Вики… Вики…
И как ни странно это помогало ей, это спасало от той черной бездны, в которую Тори могла провалиться в любую секунду. Жизнь была слишком быстротечной, чтобы хранить в сердце обиду и боль. Она устала страдать и жить без него. Тори готова была смириться с его новой профессией, была готова принять любые его условия, любое решение, лишь бы он больше не уходил. Лишь бы никогда не оставлял её одну, потому что она не могла больше жить без него. Жизнь была по-настоящему бессмысленной и невероятно пустой. И так внезапно могла закончиться.
Тори крепче обняла его, полностью признав свое поражение. От этого ей стало немного легче. Она была бессильна перед ним. Слезы иссякли, в голове прояснилось, и теперь она могла думать болеё связно.
Наконец она была там, где хотела быть почти всю свою жизнь: в его надежных, крепких объятиях. Тори всё сильнеё ощущала силу и тепло его тела, которые подпитывали её и дарили надежду. Надежду, в которой ей было отказано так долго. Так долго она мечтала об этом дне. О дне, когда он вернётся к ней. Когда обнимет её так, будто никогда не бросал её. Но было ещё кое-что, что могло бы окончательно вернуть ей кусочки её разбитого сердечка.
Тори вдруг ослепило желание поцеловать его. Она задрожала и приподняла к нему свое бледное лицо. Он был рядом. Такой красивый и такой желанный. Её Себа.
Он смотрел на неё с такой пронзительной нежностью, что у Тори запершило в горле. Она вдруг поняла, что умрет прямо на месте, если он сейчас же не поцелует её. Ей казалось, что только его поцелуй может вернуть её к жизни, может вернуть ей покой и заставит обрести его навсегда. Его поцелуй сотрет из памяти те другие, внезапные и ненужные прикосновения, которые ей пришлось пережить. И Тори была уверена, что если сама поцелует его в ответ, она заставит его ощутить ту силу притяжения, которая связывала их с первого дня их знакомства. Может, наконец, он тоже ощутит то непреодолимое желание остаться с ней? Может после поцелуя он останется с ней?
Она подняла дрожащую руку и коснулась его щеки. Его глаза светились такой теплотой, такой безграничной лаской, что у неё сжалось сердце. В такие минуты, когда он смотрел на неё вот так, Тори верила, что нужна ему, что дорога ему почти так же, как был дорог ей он.
– Поцелуй меня, Себа, – с хрипотцой в голосе вымолвила она, цепляясь за единственный шанс спасти их обоих.
Его лицо застыло.
– Что? – выдохнул Себастьян так, словно она говорила на непонятном языке.
Тори захотела этого ещё больше.
– Поцелуй меня, прошу тебя, – болеё решительно попросила она, трепеща от предвкушения долгожданного чуда.
Вот сейчас он наклонит голову и его красивые губы коснуться её. И тогда она искупит вину перед ним за те поцелуи, которые невольно срывали другие. Но он продолжал хмуро смотреть на неё, исследуя её лицо так пристально, словно видел её впервые. Затем, подняв руку, он осторожно дотронулся до неё своими теплыми длинными пальцами. Он впервые касался её вот так интимно, так нежно, что от томительной сладости у Тори закрылись глаза, и она прислонилась к его широкой груди.
Его прикосновения творили с ней нечто невероятное. Тори забыла обо всем на свете, ощущая в ногах непонятную слабость, которая росла по мере того, как он исследовал кожу её лица своими пальцами. Боже, впервые, без самоконтроля и сдержанности он обнимал и ласкал её. От ошеломительной радости сердце стучало так сильно, что могло остановиться в любую секунду.
– Господи, Вики, – прошептал он, обдав её лицо теплом своего дыхания. – Ты так прекрасна! Ты похожа на ангела. Ты превратилась в ангела.
За всё то время, что Тори провела в Лондоне, она слышала множество цветастых комплиментов. Но ни одно слово не тронуло её так, как слова Себы. Он никогда не говорил ей о том, как она красива, как бы она ни наряжалась. Он никогда не произносил её имя с такой лаской, смешанной с болью и отчаянием. Тори раскрыла веки, и взгляды их встретились. Он смотрел на неё глазами, потемневшими и наполненными нескрываемым желанием поцеловать её. Боже, он на самом деле разделял её желание!
– Себа, – выдохнула Тори, схватившись за лацкан его сюртука. – Поцелуй меня, – взмолилась она.
Она знала, что когда это произойдет, а это неминуемо произойдет через считанные секунды, она больше никогда не будет прежней. И все изменится.
Но он вдруг остановил её, удержав на расстоянии, не позволяя приблизиться к себе.
– Ты не в себе от горя, – донесся до неё его еле различимый хриплый голос. – Я не могу так поступить с тобой… Не сейчас.
Тори замерла, не веря собственным ушам. Ей казалось, что это очередная шутка, но она могла поклясться, что точно слышала слова “я не могу”. Он не мог даже поцеловать её? Как так? Как такое возможно? Неужели он не мог заставить себя переступить через свои чертовые принципы? Неужели было так сложно прижаться своими губами к её губам и хоть бы на время заставить её поверить в то, что жизнь не кончена, что ей есть, ради чего стоит жить?
Прежняя боль и горечь вернулись к ней с новой силой. Тори вырвалась из его объятий и оттолкнула его от себя.
– Не могу поверить, – задыхаясь, проговорила она надломленным голосом. Глаза обжигали жгучие слезы, но ей удалось сдержать себя из последних сил. Как он может продолжать с такой умопомрачительной жестокостью терзать её? – Ты даже сейчас отказываешь мне в столь малом? Почему? Что в этом сложного? – Она была так зла на него! За то, что он делал ей больно, а сам при этом сохранял изумляющеё спокойствие. И ей захотелось ударить его. Вот только ударили его её слова. Резкие. Отчаянные. – Ты знаешь, что в Лондоне с десяток мужчин охотно целовали меня, и в этом не было ничего плохого. Почему ты не можешь сделать то же самое? Почему ты отталкиваешь меня так, словно я тебе не…
Она не договорила, потому что Себастьян застыл, а потом лицо его стремительно потемнело. Он навис над ней и с такой силой схватил её за локоть, что ей стало даже больно.
– “С десяток мужчин”? – прорычал он с таким гневом, что Тори невольно поежилась. – Тебя целовали другие мужчины, и ты так спокойно об этом говоришь?
Тори вдруг поняла, что он разгневан почти так же, как много лет назад в день мальчишеских игр, когда он защищал её от племянника лорда Кэвизела. Невероятно, но его самые сильные чувства проявлялись в момент наивысшего гнева. Но как он смел винить её в том, в чем в какой-то степени был сам же виноват?
– А что в этом такого? – выпалила Тори, желая, наконец, поговорить с ним на чистоту, видя, что ей удалось достучаться до него.
– Что в этом такого? – Казалось, его мог хватить удар от её слов. Его глаза блестели опасным огнем. Тори надеялась, что вот сейчас он, наконец, скажет то, что расставит все на свои места, но взрыв эмоций прекратился так же внезапно, как и начался. Черт бы побрал его сдержанность, но он продолжал умело контролировать себя, и смог подавить свои чувства тогда, когда этого совершенно не нужно было делать. Он вдруг так резко отпустил её, что Тори покачнулась, с трудом сохраняя равновесие. Свет в его глазах потух, и он совсем глухо добавил: – Не думал, что ты…
Он даже не мог до конца договорить то, что могло хоть бы в малейшей степени обличить его истинные чувства.
– Что я? – дрожащим голосом молвила Тори, понимая, что жизнь снова летит к черту. – Что я захочу жить полноценной жизнью? Захочу целоваться?..
Она замолчала, не в силах продолжить от внезапно вспыхнувшей боли в груди. Как он не понимает, что делает с ней? Как он может быть таким бесчувственным?
Он долго смотрел на неё, прежде чем заговорить. И сказал всего два слова.
– Ты права, – вдруг убитым голосом произнёс Себастьян.
А потом развернулся и пошёл прочь.
Его поступок так сильно ошеломил её, что на какое-то время Тори напрочь забыла о том, что совсем недавно осиротела.
– Ты только и можешь, что уходить каждый раз! – крикнула она ему вслед, не обращая внимания на слезы, которые катились по щекам. – Лучше бы ты стал военным! Они болеё дисциплинированные и умеют доводить дело до конца! – Шмыгнув носом, Тори яростно добавила: – Черт тебя побери, Себастьян Беренджер, почему ты ведешь себя так отвратительно? Ты так ничего и не понял?
И снова ничего не могло остановить его. К боли от потери родителей добавились и мучения последних минут. Она задыхалась, чувствуя, как сердце медленно разрывается в груди.
На этот раз она действительно потеряла его, подумала Тори, рыдая в безмолвной глуши леса. Сначала она потеряла родителей, а сейчас теряла Себастьяна. Он отказался от неё и так просто ушёл вместо того, чтобы остаться и бороться за то, что могло принести облегчение им обоим. Душа медленно покрывалась коркой льда, замораживая сознание и мысли.
В трудные для себя минуты Тори находила утешение только в одном месте, но сегодня ей не суждено было дойти до своего любимого убежища. До их валуна. Места, которое никогда по-настоящему не принадлежало ей.
Больше ей ничего не хотелось. Тори закрыла глаза и поняла только одно: она хотела умереть. Прямо здесь. Прямо сейчас.
***
После того разговора никто больше не видел Себастьяна. Он не пришёл даже на похороны родителей Тори. Девушка была так сильно раздавлена, что даже не обратила внимания на приезд в Клифтон-холл дядю Бернарда Уинстеда, брата их матери, с женой Джулией, которые теперь стали их опекунами и должны были позаботиться об осиротевших Хадсонах.
Тори было абсолютно все равно, что теперь сделает с ней жизнь. Она не хотела этой жизни, потому что в ней не осталось ни единого смысла, ради которого стоило бы жить.
Она не видела Себастьяна целых два года. Два года прошло с тех пор, как он развернулся и ушёл от неё. Два года, как он закончил учёбу и вероятно уже наставляет прихожан своего прихода. Теперь он добился своего, получил то, что так отчаянно хотел от жизни. Тори надеялась, что это утешит его, но сама она не могла порадоваться за него.
Жгучие слёзы наворачивались на глаза, когда она думала об этом. Он обещал, что всё будет хорошо, он клялся, что так будет лучше для них обоих, но что в итоге они получили? Что получила она? Кем она была теперь? Два года как его брат женился на очаровательной девушке, с которой подружилась Тори во время своего первого и единственного сезона. У Эдварда и Сесилии родился замечательный сынишка, его крестили. Однако даже столь значимые события его семьи не заставили Себастьяна вернуться домой.
И вот однажды, гуляя возле дома, рядом с конюшнями Клифтона, Тори вдруг остановилась как вкопанная, увидев, как издали к ней решительным шагом приближается тёмная фигура Себастьяна. Сначала она не могла поверить собственным глазам. Сердце замерло в груди. Она медленно моргнула, но видение не исчезло. И по мере его приближения, девушка поняла, что это не сон.
Его мрачный вид потряс Тори до глубины души. Он остановился прямо перед ней на расстоянии вытянутой руки. Глаза его опасно поблёскивали, взгляд был жестким и неумолимым, вокруг красиво очерченных губ залегли глубокие морщинки. Волосы растрепались, щёки запали, будто он похудел. Во всем его облике сквозило что-то пугающеё и зловещёё.
– Себа? – прошептала изумлённая Тори. – Это ты?
Он выглядел так, словно пережил самое большое потрясение в жизни, и казался таким несчастным, что Тори захотелось немедленно объять его и стереть это пугающеё, болезненное выражение с его лица. Что с ним сталось? Что произошло?
В голове вдруг промелькнула предательская мысль: слава небесам, но он не в сутане. Он не превратился в священника, кем мечтал стать.
Себастьян продолжал сверлить её своим тяжелым взглядом, а потом заговорил резким, но до боли любимым голосом:
– Однажды ты кое-что попросила у меня. Я долго размышлял над этим. Ты даже понятия не имеёшь, что это значило для меня, и Бог свидетель, как сильно я хотел исполнить твою просьбу.
Тори непонимающе приподняла брови.
– О чем ты?
Он не ответил. Вместо этого он грубо схватил её за плечи и прижал к каменной стене конюшни. Тори была так потрясена его поведением, что не подумала даже вырываться, а только беспомощно смотрела на него, не представляя, чего он хочет от неё. Что он задумал? Тем временем Себастьян прижался к ней всем своим твердым телом и наклонил к ней темноволосую голову. Необычный трепет охватил её всю. Господи, никогда прежде он не дотрагивался до неё вот так откровенно и так решительно. И его прикосновение заставило её очнуться будто от долгого, глубокого сна.
– Ты так спокойно рассуждала об этом, – с нескрываемой угрозой начал он, обжигая её своим пылающими изумрудными глазами. – Посмотрим, что ты скажешь после этого.
– Что ты… – только хотела вымолвить Тори, но не смогла договорить.
Её шепот потонул в потрясённом вздохе, когда он запечатал её губы своими губами.
Даже во сне Тори не могла представить себе, что он когда-нибудь сделает это. Но теперь… Она застыла, потому что застыл весь её мир.
Себастьян целовал её!
Её тихий, сдержанный, всегда такой робкий Себа был, наконец, готов сделать это! Пришёл так внезапно только для того, чтобы поцеловать её! Целых два года ему потребовалось, чтобы решиться на этот поступок! И тут её мир снова раскололся на тысячи осколков. Дыхание перехватило, а сердце взорвалось от мучительной боли. Почти всю жизнь она желала этого мгновения, мечтала об этом и гадала, какие чувства испытает, когда он коснётся её. Но реальность превзошла все её ожидания. К такому она не была готова.
Впервые в жизни у неё была возможность без каких-либо запретов обнимать его. Своего Себастьяна. Тори понимала, что задохнется, если не начнет дышать, но боялась пошевелиться, дабы не спугнуть его, не развеять этот прекрасно-захватывающий момент, это чудо. Она утонула в самых своих сокровенных ощущениях. Он прижимался к ней так тесно, что она чувствовала каждый мускул, каждый нерв его большого, напряженного тела. Он обнимал её так крепко, что сдавил ей все кости, но Тори не возражала. Господи, она всегда хотела быть вот так близко к нему!
Тепло его губ словно бы разморозило её. Тори встрепенулась и постепенно начала верить в реальность происходящего. Оцепенение постепенно сменилось другим, болеё острым чувством. Он давил на её губы с отчаянной силой, словно хотел расплющить, раздавить её. Но это не могло напугать её. Себастьян был зол, напряжен и рассержен, с изумлением поняла Тори, но даже, несмотря на это он изучал её уста с присущей ему осторожностью и нежностью. У неё заныло сердце. Какими бы жестокими не были его намерения наказать её, он не был способен причинить ей болью. Он никогда не был груб с ней, что бы ни произошло. И возведенные за столько лет толстые стены вокруг неё рухнули. Тори издала мучительный стон, подняла руки и обвила его твердую шею.
– Себа, – хрипло молвила Тори, притягивая его к себе, вжимаясь в его тело. Впитывая его тепло, его силу. – Мой Себа…
И в этот момент в нём вдруг что-то бесповоротно изменилось. Если до этого он был напряжён до предела, то теперь из него, казалось, ушли все его силы. И злость. Он в один миг выдохся в её руках, ощутив её объятия, услышав её шепот. Затаив дыхание, он поднял голову и потемневшими от боли и страсти глазами посмотрел на неё.
В груди у Тори что-то оборвалось, когда она столкнулась с его будоражащим взглядом. Впервые он не мог скрыть от неё то, что творилось у него в душе, то что она могла бы узреть до конца, если бы он резко не притянул её к себе. На этот раз она была готова к прикосновению его губ, и они слились в желанном, осознанном и горестно-тоскливом поцелуе, который перевернул их мир. Он обжигал её своей жаждой и горячим дыханием. Он заставлял дрожать каждый нерв её тела. Он втянул к себе в рот её губы, словно хотел поглотить её, а затем решительно разжал языком её зубы и проник внутрь.
Тори издала слабый стон, не ожидая этого. Никто ведь никогда прежде не целовал её так. Так откровенно, так страстно и так мучительно сладко, что она забыла обо всем на свете. Его язык исследовал её с дотошной, но опьяняющей тщательностью, словно не хотел обделить вниманием ни одну крошечную точку. Словно хотел оставить на ней свой след, не зная, что она уже вся отмечена им.
Его руки мягко поглаживали ей спину и плечи, вызывая озноб во всем теле, губы терзали её так, что Тори с трудом могла дышать. Каждое его прикосновение отзывалось мучительной дрожью и сладостью в груди. Она льнула к нему, боясь упасть, потому что ноги вдруг стали ватными и больше не держали её. Его поцелуй вытеснил из неё всю боль и горечь, которые отравляли ей жизнь. Голова кружилась от постепенно нарастающего, такого необычного и дивного удовольствия, что Тори стала медленно плавиться.
И не в силах больше быть равнодушной к этому чуду, она поцеловала его в ответ так, как только мечтала об этом с тех самых пор, когда впервые поняла, что такое поцелуй между мужчиной и женщиной. Ей было двадцать лет, она уже столько всего пережила за это время, но казалось, только сейчас поняла, что такое настоящая жизнь.
Едва Тори встретила его губы безоговорочной капитуляцией, полностью раскрывшись перед ним, как в нём снова что-то изменилось. Себастьян вздрогнул, когда она коснулась его языка своим, и Тори почувствовала, как он задрожал. Будто для него это было так же невыносимо прекрасно, как и для неё. И ещё теснеё прижал её к себе, почти поглощая, испивая её без остатка. Это было слияние не только губ. Медленно друг в друге растворялись их одинокие души. И впервые в жизни Тори позволила произнести про себя слова, которых так сильно боялась.
“Я люблю тебя, – заныло её сердце. – Господи, я так сильно люблю его, что не хочу больше жить без тебя!”
Внезапное осознание этого так сильно потрясло её, что ей вдруг захотелось заплакать.
Но она не успела в полной мере насладиться этим хрупким моментом, который определил всю её жизнь, потому что так же неожиданно он прервал поцелуй, оторвался от неё и поднял голову. Не желая расставаться с ним хоть бы на миг, с всё ещё закрытыми глазами Тори потянулась к нему, решив, что он вернулся к ней на этот раз навсегда. Вернулся, чтобы…
– Ты на удивление хорошо целуешься, – раздался вдруг его охрипший голос.
Тори все ещё была под воздействием пьянящего, страстного поцелуя, поэтому не расслышала в его голосе ноток жёсткого упрека. Медленно разжав веки, она удивлённо посмотрела на него.
– Себа?
Его глаза потемнели ещё больше от невыразимой боли. Он смотрел на неё с такой мукой и гневом, что Тори, наконец, пришла в себя, отчетливо понимая, что с ним что-то происходит. Что-то ужасное. И следующие его слова подтвердили это, лишив её надежды, которая затеплилась в груди. Его голос прорезал воздух подобно острому кинжалу, когда он заговорил:
– Ты просила поцеловать тебя? Я сделал это. Ты не хотела, чтобы я стал священником? Я отказался от сана. Ты хотела, чтобы я стал военным и пошёл в армию? Через час я отплываю на континент. Я еду туда воевать и убивать. Ты считала, что я скучный зануда? Надеюсь, жестокий убийца больше тебе придется по душе. – Он отпустил её и сделал шаг назад. – Что ж, меня не будет рядом. Можешь и дальше продолжать наслаждаться мужским вниманием, а в особенности их поцелуями. Ведь мой ты забудешь так быстро. Ведь я всего лишь зануда.
Тори с ужасом смотрела на него, слушая эту дикую речь. Весь его приход был мрачной прелюдией к тому, что он только что сказал. Чем только что разорвал на части её бедное сердце. А потом, вероятно, в самый последний раз Себастьян развернулся и зашагал прочь.
Навсегда.
Тори показалось, что она видит очень-очень плохой сон, но разве во сне можно испытать такую сверлящую боль, от которой хотелось умереть? Во сне нет места свирепой силе, которая мечтает задушить в железных тисках сердце, которое только что поняло величайшую силу любви.
Из неё вдруг разом ушли все силы, и Тори поняла, что сползает вниз по стене на холодную землю. Силуэт Себастьяна растворился вдали, а потом перед глазами все поплыло. И она обнаружила, что плачет, но не издавала при этом ни единого звука, настолько глубокой было её горе.
Он отказался от сана. Ради неё.
Он стал офицером. И тоже ради неё.
Боже, он готов был совершить любую глупость ради неё, не зная, что ей ничего этого не нужно! Она не хотела священника, не хотела военного или банкира. Она хотела того самого Себастьяна, которого встретила на пороге собственного дома много лет назад. Который привел её к своему валуну и разделил с ней свой секрет. Неужели она так много хотела от жизни?
Что он знал о войне? Её духовный и всегда такой робкий, сдержанный и правильный Себастьян. Его могли убить при первой же битве. Ведь её взрывные, запальчивые слова подтолкнули этого глупца на столь вопиющий поступок. Как она сможет жить после этого, зная, что именно она послала его на верную гибель?
Тори вдруг издала истощенный вопль, упала на землю и разрыдалась, не в силах больше дышать. Она потеряла его в тот самый момент, когда с кристальной ясностью поняла, как сильно любит его, как сильно нуждается в нём. Это был предел, та самая черта, через которую она не могла уже переступить.
Что он наделал?
Почему он поступал с ней так жестоко? Чувство вины разрывало её изнутри, но к нему примешалось чудовищное осознание того, что она больше никогда не увидит его, потому что он ни за что не выживет на войне. Тори вдруг схватилась за грудь, её пронзила такая острая боль, что она задохнулась, а потом замерла и потеряла сознание.
Очнулась она в своей комнате через два дня после последней встречи с Себастьяном. Тори лежала на кровати, а рядом сидели тетя Джулия и Кейт. Сестра убрала холодный компресс с её лба и поднесла к губам стакан с водой.
– Выпей это, – мягко попросила она.
В сознании вдруг взорвались события двухдневной давности, и Тори снова ощутила ту режущую боль, от которой хотелось умереть. Теперь она ничего не хотела от жизни. Жизни, которая отняла у неё всё! На глазах навернулись слезы. Задыхаясь, Тори резко ударила по руке Кейт, отшвырнув от себя ненавистный стакан, который улетел в угол комнаты, ударился о стенку, упал и разлетелся на мелкие осколки.
Почти как её сердце.
– Я ничего не хочу! – яростно прохрипела она, мечтая о том, чтобы её оставили в покое. Она попыталась оттолкнуть от себя Кейт, которая с нескрываемым потрясением следила за ней. – Уходите отсюда! Я никого не хочу видеть. Оставьте меня в покое!
Она не заметила боль в глазах сестры. И не заметила кивка, которым та что-то дала понять тете. Джулия схватила Тори за руки и пригвоздила её к матрасу. Тори, онемев, посмотрела на родных, которые, видимо, решили добить её.
– Вы что делаете? – побелевшими губами спросила она. – Немедленно отпустите меня! Я… – Она не договорила, потому что в этот момент Кейт влила ей в рот что-то очень горькое. Тори похолодела, решив, что родные сошли с ума и решили отравить её за все то, что она сделала. Тори хотела выплюнуть яд, но Кейт зажала ей рот рукой и пришлось проглотить отраву. По щекам текли слезы невыносимых мучений. Когда Кейт убрала руку, а тетя отпустила её, Тори размахнулась, чтобы ударить сестру, но та перехватила её руку, а потом вдруг притянула к себе и крепко обняла её. – Зачем вы это делаете? – хрипло вымолвила Тори, обнаружив, что больше не может двигаться. Она так сильно устала от жизни. И этой нескончаемой боли. – Почему вы поступаете со мной так?.. – Она уткнулась в плечо Кейт и закрыла глаза, не переставая плакать. – Зачем он это сделал?.. Я ненавижу его… Ненавижу…
Она плакала на плече у сестры до тех пор, пока силы не покинули её. Боль в сердце почти поглотила её. Тори провалилась в темноту, решив, что её приняла холодная смерть, но она всего лишь заснула.
– Спи, родная, – срывающимся голосом прошептала Кейт, осторожно уложив сестру на подушки. Она вытерла слезы Тори, а потом и свои собственные. – Ты переживешь это. Ты сильная.
Почему все считали её сильной? Она ведь не была сильной. Она всего лишь хотела любить Себастьяна. Она умирала от любви к нему, поняв свои чувства слишком поздно. И ничего не могла поделать, чтобы хоть что-то исправить ситуацию.
Видимо, она на самом деле была проклята с рождения. Только так можно было объяснить то, что она не получила ни Себастьяна, ни его любви, ни освобождения от боли. И теперь страх от того, что каждую секунду она может получить весть о его гибели, была просто невыносимой. На этот случай у неё был пузырек с порошком.
И его часы…
***
Тори разбудил чей-то голос. Открыв глаза, она увидела склонившуюся к ней Алекс.
– Ты снова заснула на диване? – грустно заметила Алекс, глядя на сестру.
Измученная и обессиленная от воспоминаний, Тори лишь промолвила:
– Прости.
Глаза Алекс предательски заблестели, но этот блеск Тори приняла за отблеск света свечи, отразившийся в круглых очках Алекс.
– Пойдем, я помогу тебя лечь в кровать.
Встав и опираясь о руку сестры, Тори прошлась по комнате и легла на мягкий матрас. Она не знала, который сейчас час, она не знала, какое время суток за окном. Тори знала лишь одно: когда так сильно ноет сердце, лучше ещё немного поспать. Только так можно было на время спастись от боли.
И на короткое время она нашла забвение без снов, без чувств. В темноте.
Без него.
Глава 5
Поместье графа Ромней, Кент
Какой же он болван!
Себастьян в который раз проклинал себя за свое недопустимое поведение в доме Вики. О чем он только думал, набрасываясь на жениха Кейт? Правильно, ни о чем! Да и откуда он мог знать, что у Кейт появился жених? Едва он услышал, как кто-то другой называет Вики “милой”, как кровь ударила ему в голову и натренированный годами, рациональный ум подвел его в самый важный для него момент.
Черт побери, но он всегда терял ясность ума, когда дело касалось её.
Застонав, Себастьян упал на диван, прикрыв глаза рукой.
Виктория!
Её имя было выжжено у него в груди, прямо в сердце. Это имя вызывало боль во всем теле. Это имя могло бы вылечить его от всех болезней. Это имя терзало его и одновременно спасало от беды. И это было агонией, которую он переживал с того самого дня, когда впервые повстречал её.
Златовласую, очаровательную, смышленую девочку, которая буквально озарила его тусклую, ничем не примечательную жизнь. С её появлением он будто пробудился от глубокого сна, ему явились все краски мира. Он знал точно, что теперь просыпаться по утрам не такая уж и сложная задача, потому что впереди его ждала встреча с ней. Она заполнила собой всю его душу. И он был только рад позволить ей это сделать, потому что хотел этого больше всего на свете.
Поначалу маленькая девочка, она покорила его одной своей улыбкой и светящимся взглядом. Когда она смотрела на него своими серебристыми, лучистыми глазами, ему казалось, что само солнце касается его сердца. Она была похожа на маленького ангела, который спустился к нему с небес. И он относился к ней как к ангелу, оберегал от дуновения ветерка и капелек дождя. Он читал ей книги, рассказывал все то, что знал. С рассветом солнца он бежал на пляж только для того, чтобы увидеть в начале дня её. Ради того, чтобы угодить ей, он как сумасшедший бегал за ней по пляжу, позабыв об остальном мире. Пока этот мир не встал между ними.
Пока она не подросла и не превратилась в ошеломляющую красавицу.
Себастьян сделал глубокий вздох, откинув голову на спинку дивана. Мысли о ней будоражили его сознание, его дух. И в особенности его тело.
Он обожал бывать с ней у их валуна, не мог насладиться мгновениями, когда она сидела возле него и слушала его замысловатые речи о далеких философах и мужах истории, качая при этом головой и журя его за столь сильное рвение к знаниям.
– Ты так много знаешь, что когда-нибудь у тебя обязательно лопнет голова, – говорила она с улыбкой, которая заставляла его терять дар речи. – Почему бы просто не жить?
