Текст книги "Долгожданная встреча (СИ)"
Автор книги: Марина Агекян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
– Кажется, ты переутомилась, – проговорила Алекс, на глазах которой Тори снова побледнела как полотно. – Тебе лучше прилечь. Пойдем, я отведу тебя в твою комнату.
Она помогла сестре встать, и обе медленно направлялись к дому. Однако сделав пару шагов, Тори все же набралась смелости и тихо спросила:
– Алекс, – её голос дрожал от страха и боли, – а эти посиделки не могут отменить из-за отсутствия графа и его сына?
Алекс остановилась и изумлённо посмотрела на сестру. Тори никогда ни перед кем не показывала своих чувств, но сейчас она буквально дрожала… от страха! Неужели встреча с Себастьяном пугала ее так, что она почти побелела? Что могло заставить Тори бояться этого? Алекс хотелось прямо спросить об этом, но знала, что это ещё больше отдалит от неё сестру. Поэтому благоразумно смолчав, она крепче сжала плечи Тори и тихо ответила:
– Они вернулись как раз сегодня.
Тори ничего не сказала. Ей потребовалось два дня, чтобы прийти в себя от встречи с Себастьяном. Но, видимо, ей не суждено было до конца оправиться, потому что очередное испытание грозило разрушить обретенное с таким трудом некое подобие смирения со своей судьбой.
***
До конца Себастьян не мог поверить в то, что позволил родным уговорить себя поехать в Клифтон-холл. Снова. Никто не представлял, чего ему стоит перешагнуть порог этого дома.
Он не знал, что в кругу соседей есть негласная традиция собираться вместе перед сезоном охоты. Какая глупая идея! До чего омерзительный способ оглашать начало смертоносной охоты. Себастьян не собирался участвовать ни в чём подобном, слишком хорошо зная, что такое смерть и слишком высоко ценя жизнь.
Он сидел в дальнем углу хорошо освещённого кабинета виконта Клифтона, куда, однако доходило мало света. И это ему нравилось, потому что Себастьян не мог и не желал вписываться в круг дружных соседей, которые весело обсуждали обыденные дела. Единственная мысль, которая владела им сейчас, была о Вики.
Себастьян не мог спокойно сидеть в кресле, зная, что она совсем рядом. Все эти три дня он не находил себе места, мучаясь и волнуясь за неё. И только мать каждый вечер сообщала ему о самочувствии Вики, успокаивая его тем, что ей уже лучше. Боже, он умирал от желания лично убедиться в том, что она идёт на поправку! И только по одной этой причине Себастьян приехал сюда, однако никто не предупредил его о том, что явившись к ней домой, он может и не увидеть её.
Мысль о том, что они снова встретятся, волновала кровь и в то же время пугала. Он боялся увидеть в её глазах отвращение к себе. Он боялся увидеть, как она отвернётся от него и уйдет, как побледнеет, увидев его шрамы. Но желание снова взглянуть на неё побороло страх, крепло и возросло до таких высот, что стало сводить с ума. Себастьян вцепился в подлокотники кресла с такой силой, будто его пытали. От невероятного напряжения заныло раненое бедро.
Рана, которую он получил в последней битве за жизнь, за возможность увидеть Вики. Себастьян хотел встать и уйти отсюда, но его остановил мягкий голос отца.
– Бернард, – обратился граф к своему другу, мистеру Уинстеду, – ты знаешь, что мой сын в придачу к майорскому званию, до которого дослужился сам, заполучил ещё и титул графа, которым наградил его регент по ходатайству Веллингтона за заслуги перед родиной? Теперь он встал в один ряд со мной и заполучил владения, которые впоследствии сможет передать своим потомкам. Титул не пожизненный, а наследственный.
“Боже”, – застонал про себя Себастьян. Он ведь просил отца держать эту новость в секрете, по крайней мере, на какое-то время. Вчера, по возвращению домой отец рассказал о своей встрече с военным министром, который и сообщил ему это невероятную новость. Себастьян не ожидал ничего подобного и не знал, как воспринять это. Он пошёл в армию не за званиями, не за титулами. Он даже не знал, что придется убивать. Он пошёл туда потому, что так хотела Вики.
Теперь же, оказавшись в центре всеобщего внимания, Себастьян почувствовал, как задыхается, как у него трясутся руки. Он не желал ни признания, ни богатства. Его главным богатством было то, чем он так и не смог завладеть.
– Веллингтон лично возглавил отряд, который искал Себастьяна, – сообщил Эдвард, глядя на брата.
И неожиданно прозвучал вопрос, которого Себастьян боялся больше всего на свете.
– Как тебе удалось спастись? – спросил Райан, с которым они дружили с самого детства.
Себастьян напрягся так, что вздулись вены на шеё. Ему было невыносимо тяжело вспоминать те черные дни. Дни, когда он находился на грани жизни и смерти, и лишь голос маленькой девочки, звучавший из далёкого прошлого, спас его, вырвав из глубокой пропасти. Он не желал говорить о тех кошмарах, через которые ему пришлось пройти. Однако от него ждали ответа и, переступив через себя, он тихо произнёс:
– Меня нашла пожилая пара и выходила.
Все продолжали пристально смотреть на него, и это подогрело его решимость немедленно уйти отсюда. Пока не стало поздно. Пока есть возможность скрыться от многочисленных вопросов. Себастьян видел по глазам присутствующих, как сильно они хотят узнать о том, что было с ним на войне. Это было единственное, о чём он не смог бы говорить. Ни с кем. Дыхание участилось, сердце стало колотиться в груди. Понимая, что больше не выдержит, Себастьян резко встал.
– Простите, – проговорил он и наспех покинул помещёние, в котором на самом деле задыхался.
***
У Тори было такое ощущение, что все собравшиеся в гостиной особы женского пола прикладывают отчаянные попытки только для того, чтобы развеселить её, однако все их попытки терпели неудачу за неудачей, так и не найдя отклика с её стороны. Сесилия рассказывала забавные истории про Шона и Сьюзан, леди Кэвизел расспрашивала о Кейт и Джеке, Амелия просила совета в каком-то выборе, а когда Тори не расслышала вопроса графини, стало окончательно ясно, что она не может больше находиться в обществе людей, которых, не смотря ни на что, любила и уважала.
В последнее время становилось крайне тяжело контролировать свои эмоции, и Тори чувствовала себя словно загнанной в угол. Она была на грани и любая мелочь была способна вывести её из равновесия. Девушка прикладывала невероятные усилия, чтобы не сорваться и не выдать себя, но вскоре стало очевидно, потому что так больше продолжаться не могло. Тори не могла делать вид, будто ничего не происходит. Потому что с мучительной остротой чувствовала присутствие Себастьяна в доме. Он был рядом, совсем недалеко от неё, буквально в соседней комнате. И у неё не было хоть бы малейшей возможности, ни единого шанса увидеть его.
От напряжения и усиленных размышлений у неё разболелась не только голова, но и заныла поврежденная лодыжка.
Тори собралась подняться и покинуть ставшую душной гостиную, но голос графини остановил её.
– Виктория, дорогая, что ты собираешься одеть на бал?
Тори так ни разу всерьёз и не думала о бале, поэтому не представляла, что и ответить. Молчание так и затянулось бы, если бы ей на помощь неожиданно не пришла Амелия, которая вдруг с упреком посмотрела на графиню.
– Мама, ты затеяла грандиозный бал и хочешь, чтобы мы выбирали что-то из наших старых нарядов?
– Милая, – снисходительно улыбнулась графиня, – почему ты вдруг решила, что я допущу подобное? Не забывай, ты всё ещё не замужем, как и Алекс. Я уже не говорю о Виктории, которой давно следовало быть замужем и иметь минимум двоих детей. – Она строго посмотрела на трех девушек. – Между прочим, я пригласила на бал неженатых сыновей близких друзей твоего отца, поэтому очень важно, как вы все трое будете выглядеть.
Любой, глядя на графини, понял бы, что она что-то затевает. И с завидной долей решимости.
– И что ты предлагаешь? – спросила тетя Джулия, обращаясь к подруге.
Графиня улыбнулась ещё шире.
– Я предлагаю девочкам вместе с Сесилией поехать в Лондон на пару дней и прикупить себе нарядов, пока мы, дамы, – она посмотрела на Джулию и Нэнси, – будем заниматься организаторскими вопросами бала.
– О, какая замечательная идея! – радостно воскликнула Амелия и повернулась к своей подруге. – Алекс, мы поедем в Лондон! Как здорово! Я так давно там не была.
О том, что Алекс вообще никогда не была там, все благоразумно промолчали, зная, как неприятной ей говорить об этом. Сама Алекс никогда не предполагала, что когда-нибудь поедет в столицу. Её домом был Клифтон-холл, вернее его оранжерея.
– Думаю, это неплохая идея, – кивнула Джулия, взглянув на своих притихших племянниц. – Моим девочкам не помешает немного прогуляться.
Тори почувствовала, что против воли была вовлечена в опасное для себя мероприятие. Она никуда не хотела ехать, не хотела покупок, новых платьев. Она лишь хотела прижаться к теплой груди Себастьяна и молить его о прощении до тех пор, пока в его сердце не найдется крохотного местечко для милосердия.
– К тому же Эдвард и Себастьян должны поехать в город, так что у девочек будет мужское сопровождение.
И впервые за долгое время Тори не смогла сдержать неожиданно вырвавшийся удивленный шепот:
– Себастьян?
Графиня хотела что-то сказать, но Джулия опередила её.
– Мужское сопровождение? – спросила она.
– Да, но не беспокойся, все правила приличия будут соблюдены, потому что Сесилия всегда будет рядом. Девочки смогут жить в нашем городском доме, и вместе ходить по магазинам. Думаю, это займет не больше двух дней. К тому же Эдвард и Себастьян будут слишком заняты, чтобы торопить или мешать им.
Слова графини ещё больше насторожили Тори. Ей казалось, что она или упускает что-то из виду, или чего-то недопонимает. И это что-то ей явно не понравится.
– Себастьян вернулся совсем недавно, – заметила тетя Джулия. – Я думала, он захочет отдыхать, а не делами заниматься. По крайней мере, на первое время.
Графиня вдруг улыбнулась такой довольной улыбкой, что Тори замерла, поняв, что настал важный момент. Когда она узнает то, что ускользало из виду.
– Он успеет отдохнуть, но только после того, как получит свой заслуженный титул.
Все присутствующие изумленно посмотрели на неё.
– Титул? – переспросила леди Нэнси. – У него есть титул?
– Да, – с гордостью возвестила Айрис, у которой счастливо светились глаза. – За выдающиеся заслуги перед родиной принц регент наградил его наследственным титулом графа и поместьем, которое будет принадлежать ему и его потомкам. Артур привез письмо от министра, где сказано, что Себастьяну надлежит прибыть в Лондон и получить свою награду, подписав соответствующие патенты. Мой сын стал настоящим графом!
Тори застыла, как громом пораженная, боясь дышать. Наконец, Себастьян достиг в жизни определенного статуса. Он с таким трудом выбирал себе дорогу, так тщательно решал, кем стать, так отчаянно шёл к своей цели. Он дослужился до почётного военного чина. Его наградили заслуженным дворянским титулом. Он стал настоящим аристократом.
Боже, он и священником мог стать, если бы не отказался от сана. Всю жизнь он упорно шёл вперед, добивался определенности в жизни, преодолевал всевозможные преграды, но так и не разобрался с глупой, страдающей от любви к нему девочкой, которая хотела только его. Ни его сана, ни титула, ни чинов, ни заслуг. Она хотела его самого. Только и всего. Но видимо она слишком многого хотела.
Неожиданно другая, болеё пугающая, почти парализующая мысль скрутила ей сердце. Если он получил угодья и титул, значит, ему предстоит уехать навсегда в свой новый дом. Уехать от неё. И на этот раз она больше никогда не увидит его.
Себа…
Он заполучил от жизни всё, что планировал: определенность, чин, титул, заимел собственный дом. У него не останется причин думать о ней, вспоминать ее. Зачем ему та, которая обрекла его на нечеловеческие страдания? Его ненависть заставит его отвернуться от неё. Он уедет, а она останется здесь совершенно одна. И ему даже не придет в голову простить её, потому что ему будет все равно.
Он снова уедет и на этот раз никогда не узнает, как сильно она любила его, как сильно сожалела о прошлом. И как сильно нуждалась в нём и его прощении.
Находиться дальше в комнате стало просто невыносимо. Тори не могла больше совладать со своим сердцем, которое надрывно кричало и стонало. Встав на дрожащих ногах, девушка почувствовала острую боль в лодыжке, но гнев и боль дали ей достаточно сил, чтобы шагнуть к двери.
– Простите… мне нужно… – прошептала она и вышла из гостиной, даже не оглянувшись.
Обеспокоенная Алекс встала и хотела было пойти следом за побледневшей сестрой, но её остановил властный голос графини:
– Не ходи за ней. Я слышала, как пару минут назад из кабинета кто-то вышел. И раз сюда никто не зашел… Только один человек не способен поддержать приятную мужскую беседу.
И никто не посмел возразить ей, зная точно, кого она имела в виду.
Глава 10
На этот раз Тори было по-настоящему страшно, потому что теперь она ничего не могла изменить. Ничто больше от неё не зависело. Её мир рушился на части, а она была вынуждена стоять и смотреть, как последняя надежда безвозвратно покидает её.
Она шла по узкому коридору, мечтая поскорее оказаться вдали от всех, там, где сможет побыть одна. Где сможет позволить своему раненому сердцу кричать так, что её никто не услышит. У неё сдавило горло. Было трудно дышать. Тори изо всех сил боролась со слезами, уговаривая себя потерпеть ещё немного, потому что впереди показалось спасительное убежище. В северной гостиной было темно и уединённо. В темноте ей будет намного удобнее выплеснуть на какое-то время свои эмоции. В темноте никто не увидит её боль.
Лодыжка протестующе запульсировала. Тори прихрамывала, но странным образом боль в ноге поддерживала боль в сердце, словно сочувствовала ему.
“Почему из всех мужчин на земле мне суждено было полюбить того, с кем я не смогу быть? Почему каждый раз ты отнимаешь его у меня!”
Наконец, Тори оказалась в мрачной безлюдной гостиной. Медленно подойдя к дивану, она подняла руку и прижала к холодному лбу. Из горла вырвался судорожный стон. Она пыталась сдержаться из последних сил. Слезы готовы были выкатиться из глаз, и Тори с мучительной ясностью признала, что если сейчас поддастся отчаянию, она просто развалится на части.
Нога болела так, что невозможно было больше стоять, поэтому Тори стала обходить диван кругом, чтобы присесть. Она как раз повернулась лицом к входу и собиралась сделать последний шаг, чтобы опуститься на мягкие подушки, но её внимание привлекла большая тень возле двери. Тори подняла голову и застыла, вдруг с ужасом поняв, что не одна в комнате.
Тень оторвалась от стены и сделала шаг вперед. Он как раз ступил на лунную дорожку, которая просвечивалась из-за занавесок, но Тори даже ну нужно было освящение, чтобы понять, кто находится рядом с ней. Она замерла, перестав даже дышать, и лишь безмолвно смотрела в такие родные, такие любимые глаза человека, который совсем скоро исчезнет из её жизни. На этот раз навсегда.
– Вики, – послышался его глубокий, низкий шепот, который пробрал её до костей.
Услышав его голос, Тори обнаружила, что находится на тоненькой грани, но какое-то чудо помогло ей не броситься в его объятия и не зарыдать у него на груди.
Вид хромающей Вики подействовал на Себастьяна гораздо сильнеё, чем её неожиданное появление. Он даже не думал, что увидит её, особенно наедине. Себастьян спрятался в единственном месте в доме, где не было света, и где он мог бы хоть немного прийти в себя. Но все его мысли улетучились, когда он увидел её.
Себастьян думал, что она поправилась, что ей уже лучше, но сердце сжалось при взгляде на прекрасное, но невероятно бледное, искажённое болью лицо. Он видел, как ей тяжело ступать на раненую ногу. Ей было необходимо присесть, но она не пошевелилась, заметив его. Молча, она смотрела на него такими грустными глазами, что сдавило в груди.
Господи, она была так прекрасна, не смотря на свою бледность, что у него на миг перехватило дыхание! На ней было простое темно-синеё платье с квадратным вырезом и короткими рукавами. И простота эта делала её ещё болеё красивой. Он не мог налюбоваться ею. Себастьян хотел подойти к ней, хотел дотронуться до неё, хотел забрать себе её боль, её печаль, которой были полны её бездонные глаза. Но он не рискнул. Слишком велик был страх обнаружить за болью отвращение.
От волнения у Тори сердце готово было выпрыгнуть из груди. Меньше всего на свете она была готова встретиться с ним именно в этот момент. Она не знала, что сказать ему, и в то же время ей столько нужно было сказать, в стольком признаться.
– Себа, – наконец выдохнула она дрожащим голосом.
Он сделал шаг в её сторону, почувствовав, как подпрыгнуло, а потом болезненно сжалось сердце от звука её голоса.
– Как ты чувствуешь себя? – тихо спросил он, глядя прямо на неё.
– Х-хорошо, – так же тихо солгала она, тяжело сглотнув.
– Как твоя нога?
–Х-хорошо. – Голос прозвучал хрипло и неуверенно. Она как загипнотизированная смотрела в его глаза, и почему-то ей стало трудно стоять на ногах. Тори оперлась бедром о стоявший рядом дивана. А потом и вовсе присела на подлокотнике, тяжело дыша, и вдруг глухо промолвила: – Как тебе удалось выжить?
Тори не собиралась задавать ему подобный вопрос, но только когда слова сорвались с губ, она поняла, как отчаянно хотела узнать об этом. Она желала знать всё, через что ему пришлось пройти. Возможно, узнав о его страданиях, она заберет себе некую их часть, и хоть так искупит свою вину перед ним.
Себастьян напрягся и замер на полпути. Ему было невыносимо говорить об этом. Но ещё больше ему было невыносимо говорить об этом ей. Она не должна, ни за что не захочет знать, через что ему пришлось пройти. Но она ждала его ответа, она хотела знать правду, он видел это по её тусклым глазам. И он ответил ей голосом, полным боли:
– Меня нашла пожилая пара, и им удалось вылечить меня.
Она вдруг вздрогнула, подняла к нему невообразимо грустное лицо и посмотрела на него с такой душераздирающей искренностью, что болезненно сдавило сердце.
А потом она сказала то, что перевернуло его душу.
– Я так боялась, что никогда больше не увижу тебя…
Себастьян не мог произнести ни слова. Он так отчаянно хотел услышать хоть что-то, что подтвердило бы, что он ей не безразличен. Он так надеялся, что она иногда вспоминала его. Думала о нём. Внезапно позабыв обо всем на свете, он направился к ней, мечтая поскорее прикоснуться к ней, ощутить её тепло, почувствовать её рядом с собой и заставить обезумевшее сердце ненадолго успокоиться.
– Знаешь, что меня спасало в те дни? – молвил он, встав прямо перед ней. Он не знал, почему заговорил об этом, но почему-то ему стало важно сказать ей эти слова. Именно сейчас. Именно в это мгновение.
Тори медленно поднялась на ноги, неотрывно глядя на него. Чувствуя, как тяжело бьётся сердце, как сдавливает горло. Как щиплет в глазах.
– Ч-что? – одними губами произнесла она, ощущая его рядом с собой, его тепло. Силу его пронизывающего взгляда, который заставлял трепетать всё тело.
Себастьян поднял руку и медленно, с невероятной осторожностью коснулся пальцами кожи её лица. Боже, у неё была самая нежная, самая бархатистая кожа на свете! Он хотел бы касаться её вечно, он хотел изучить каждую клеточку этой неповторимой кожи, зацеловать её с ног до головы и обратно. Но внезапно вздрогнул и замер. У него перехватило дыхание, когда с искажённым мукой лицом Вики тут же прижалась щекой к его ладони.
– Мысли о тебе помогали мне хотеть выжить, – прошептал он, чувствуя, как щемит в груди. – Я был тяжело ранен, был в бреду, но даже в таком состоянии слышал твой голос. Он постоянно звучал у меня в голове. Ты просила меня встать. – Он сглотнул и замер, когда увидел, как повлажнели её глаза. – А я всегда выполнял твои пожелания.
Тори показалось, что сейчас у неё разоврется сердце. Ей было невыносимо слышать о том, как ему было тяжело. Ведь всё это произошло по её вине. И всё же, несмотря ни на что он думал о ней даже когда находился на граи жизни и смерти. Неужели он хотел сказать, что его спасение как-то зависело от неё? Боль в груди грозилась раздавить её, но невероятным усилием воли она смогла совладать со своими чувствами и, приподняв дрожащие руки, взяла его лицо в свои холодные ладони. А потом нежно погладила его по щеке.
– Если бы я знала, что мой голос способен на такое, я бы давно вызволила тебя оттуда, – вымолвила она, с трудом дыша.
– Вики, – выдохнул он, боясь до конца поверить в услышанное.
– Только однажды ты не смог выполнить мою просьбу, – прошептала она, не заметив, как слезинка скатилась по бледной щеке.
Себастьяну показалось, что кто-то полоснул ножом по его сердцу, когда он увидел её слезинку. И понял, о чём она говорит. Он не мог видеть её страдания. Никогда не мог.
– Прошу тебя, – взмолился он, большим пальцем стирая влажную дорожку. – Не плачь…
– Ты сказал, что выполнял все мои пожелания, – не унималась Тори, ощутив крупную дрожь, которая стала сотрясать все её тело. Она подошла к нему совсем близко и, приподняв к нему свое лицо, сказала у самых его губ: – Но ты солгал, Себа, потому что забыл…
– Я никогда не забывал об этом, – тут же оборвал он её, тяжело дыша.
Она долго смотрела на него, прежде чем произнесла жалобным голосом:
– Если я попрошу тебе сейчас, ты поцелуешь меня?
У него оборвалось все внутри. Даже спустя столько лет, даже после всего произошедшего она хотела его поцелуя! Боже, он сам хотел этого больше всего на свете, больше жизни, и ей даже не нужно было просить об этом! Обняв её за талию свободной рукой, он медленно прижал её к своему телу, к своему сердцу.
– Вики…
– Если я скажу, что хочу твоего поцелуя больше жизни, если я скажу, что хотела всегда только твоих поцелуев, ты меня поцелуешь?
Это было слишком. Себастьян застонал от боли и тут же прижался к её губам, мечтая прогнать горечь из её голоса. Мечтая раствориться в ней. И мир снова замер, потому что после всего, что ему удалось вынести, после всех тех испытаний, через которые ему пришлось пройти, через ад и боль, через безнадежность и отчаяние он сумел вернуться домой и коснуться её губ. Этих сладких, дурманящих, самых желанных губ на свете. Он думал, что умрет от боли, когда услышал, как она всхлипнула, вздрогнула, а потом крепко обхватила его за шею и позволила ему завладеть своими губами.
Тори замерла на секунду, а потом ощутила в груди такую муку, что слезы снова покатились по щекам. Она не могла поверить, но ей удалось выжить, пройдя годы одиночества и страдания, а теперь ощущала его теплые, родные, до боли нежные губы. Она прижалась к нему и мысленно умоляла его никогда больше не отпускать себя. Ведь только в его власти было спасти её или бросить в пропасть. Тори обхватила его губы своими и тут же почувствовала, как он вздрогнул. У неё подогнулись колени, когда его губы пришли в движения, и он, наконец, по-настоящему поцеловал её.
Их дыхания смешались, тела дрожали. Тори совсем забыла, как следует дышать. Она мечтала обнять его так крепко, чтобы потом никто не смог разнять их. Его губы были твердыми, но в то же время такими теплые, что она начинала таять. От пьянящего восторга. От безмерной радости того, что она в его объятиях. Из груди вырвался тихий стон, когда он чуть сильнеё надавил на неё, а когда она поддалась и раскрыла губы, его язык нырнул вглубь. Тори задохнулась и теснеё прижалась к нему, позабыв обо всем на свете. Растворяясь в удовольствии, которое охватывало её всю с ног до головы.
Холод в груди сменился медленно зарождающимся теплом. Его рука гладила ей спину, другой он поглаживал кожу лица. Его губы стали болеё настойчивыми, поцелуй стал болеё глубоким. Почти обжигающим. Боже, она даже забыла, какими неумолимыми они могли быть, когда его обуревали настоящие страсти. Он заставлял её трепетать и плавиться от жара, который заполнил всё её существо. У Тори кружилась голова, и бешено колотилось сердце, но она ответила ему так, как только мечтала. Как грезила все эти долгие, одинокие годы. Застонав, она запустила пальцы в его мягкие волосы и сплела с ним свой язык, желая его всего и без остатка предлагая ему себя.
Себастьян задохнулся от её отклика и до предела вжал её в себя. Он знал, что это перевернет всю его жизнь, когда он коснется её губ. Но в действительности переворачивалось его сердце. Боль вдруг отступила, а на её место пришло желание, которое постепенно стало сводить с ума. В ушах звенело. Разум туманился. Он ощущал мягкость её тела, запах её кожи, нежность рук и ласковые движения губ и языка. Она убивала его своей нежностью и готовностью следовать за ним туда, куда только он её поведет. Все эти холодные, бесконечно пустые годы он думал, что никогда больше не коснется её. И так боялся, что она не захочет коснуться его по собственному желанию.
Но боже, как сильно он заблуждался! Ведь за всё то время, что до этого смотрел ей в глаза, он ни разу не увидел в серых глубинах признак отвращения.
Он готов был проглотить её, хотел до конца испить её сладость. Желание, которое она вызвала в нем, поразило его и испугало одновременно, потому что ничего подобного он никогда не испытывал. Это было похоже на агонию, на мучительно сладкую боль, которая манила и в то же время убивала. Её ответные поцелуи кружили ему голову. Себастьян чувствовал на себе тяжесть её груди, ощущал очертания её податливого, трепещущего тела. Он чувствовал её прерывистое дыхание, которое обжигало его. И каждый раз, когда он слышал её тихие, глухие стоны, он вспыхивал ещё больше. В ней появилась чувственность, которой не было раньше. Чувственность, с которой она сводила его с ума. И если он думал, что желать её раньше было всем, то теперь это желание превратилось во что-то безумное. Неконтролируемое. Беспредельное.
– Вики, – прохрипел он, покрывая поцелуями её виски, лоб, нос, подбородок. – Моя Вики…
Тори снова ощутила в сердце давящую боль, от которого вновь слезы проступили на глазах.
– Я никогда не хотела, чтобы ты уходил, – прерывисто дыша, призналась она с дрожью в голосе, уткнувшись ему в шею, вдыхая его родной запах, испытывая и боль и сладкую негу одновременно. Его поцелуй переворачивал ей душу. – Я никогда не хотела, чтобы ты уходил из моей жизни…
– Вики, – сдавленно прошептал Себастьян и поднял голову. Только рядом с ней он мог бы полностью обрести себя. У него перехватило дыхание, когда он увидел наполненные печалью серебристые, влажные глаза. Её слова было не только желанным признанием. Её слова значили для него всё. Он даже не думал, что когда-нибудь услышит их. – Вики…
Он взял её лицо в свои ладони и стал поглаживать щеки своими пальцами, вновь стирая слезы. Тори закрыла глаза, не в силах вынести его тяжёлого, горящего взгляд. Только рядом с ним она могла обрести покой, успокоить своё и его сердце, но ведь скоро он уедет. Скоро он навсегда покинет её. Тори внезапно ощутила такую острую боль в груди, что перехватило дыхание. Она тяжело привалилась к нему, цепляясь за его широкие плечи, боясь отпустить его. Что она будет делать, когда он уйдет? И не в силах больше сдерживать себя, она с мукой прошептала:
– Не уходи.
Себастьян видел, как вновь исказилось её прелестное лицо.
– Я не уйду, – заверил он, всеми силами стремясь убедить её в этом.
– Конечно, ты уйдешь, – с горькой убежденностью настаивала она. – Ты всегда уходишь.
– Я не…
– Я знаю, что это так.
Её уверенность не только насторожила Себастьяна. Он нахмурился, приподнял её лицо и пристально посмотрел ей в глаза. Действие поцелуя никак не отпускало его, но состояние Вики обеспокоило его не на шутку, потому что она прятала от него свои глаза.
– О чем ты говоришь, милая?
Тори было невыносимо трудно говорить об этом. Это было похоже на признание и смирение с его уходом. Боже, она не могла вынести даже мысли о скорой разлуке!
– Ты скоро уедешь, – прошептала она. – Ты станешь графом, и я никогда не буду…
Себастьян сжал челюсть и гневно прорычал:
– Черт побери, это моя мать рассказала об этом?
Он был невероятно зол на мать. Отпустив Вики, он отошёл от неё.
– Да. – Тори немного пришла в себя и посмотрела на него. Она уже могла судить здраво, однако её глубоко ранило его внезапная холодность. Было такое ощущение, что он больше не желает подпускать её к себе, к своим мыслям, своим переживаниям. Даже, несмотря на то, что недавно говорил ей. – Разве это секрет?
Он глубоко вздохнул и повернулся к ней.
– Да.
Повисла тишина. Оба неотрывно смотрели друг на друга.
– Почему? – наконец спросила Тори, боясь, однако услышать ответ.
– Потому что я не хотел этого титула, – печально проговорил он, покачав головой. – Я не хотел быть графом.
Тори вдруг почувствовала, как у неё задрожали руки. Потому что судьба дала ей удивительную возможность задать ему самый сокровенный вопрос.
– А чего ты хочешь?
Она долго смотрела на него, выискивая на его лица, в его глазах хоть бы малейший признак того, что скрыто в его сердце. Но его лицо было непроницаемым. И он ничего не ответил. Видимо, ему нечего было сказать ей. Даже когда он признался, что его спас её голос, сейчас он не знал, как ответить на её простой, но в то же самое время самый важный для них вопрос.
Тори впервые попыталась рискнуть. Нужна ли ему она?
И проиграла.
Она даже не думала, что сможет пройти через такое, но его молчание не вызвало боли, которая казалось бы должна была полностью поглотить её. Тори не почувствовала ничего. И даже его живительный, такой необходимый поцелуй не смог помочь ей. На неё снизошло ужасающее оцепенение.
Своим молчанием он ещё более красноречиво давал ей понять, что ей не место в его жизни. Тори вдруг рассмеялась с такой горечью, что перехватило дыхание.
– Как глупо с моей стороны спрашивать такое. В следующий раз ты, вероятно, попытаешься пойти на флот и дослужиться до адмирала. А потом ты подашься в политики и заполучишь кресло премьер-министра. Ты добиваешься всего, чего только пожелаешь. – Она смотрела, как медленно он выпрямляется. Неужели он был способен целовать её так, словно она безгранично дорогая ему, а потом вот так спокойно отпустить? Он и понятия не имел, что её любовь прощала ему даже это. – Надеюсь, это когда-нибудь принесёт тебе облегчение.
Она развернулась и, прихрамывая, медленно покинула комнату, не обращая внимания на боль в ноге.
Раньше всегда уходил он. Теперь, впервые в жизни, уходила она.
– Вики! – позвал её поражённый Себастьян, но она даже не оглянулась.
Глава 11
Это была самая отвратительная, самая тяжелая ночь в его жизни. Себастьян практически не спал, пребывая в состоянии горячки. Почти как при пробуждении после ранения. Всё его тело было охвачено огнём. В ушах звенели свист пуль, грохот пушек, стоны и рев раненых и умирающих. И снова состояние беспомощности навалилось на него. Он не мог пошевелиться, прикованный к постели, не мог произнести ни слова. И снова слышал все эти звуки, снова переживал те чёрные дни, и не было этому конца. Себастьян дрожал, пытаясь согреться, боролся и изо всех сил пытался прогнать мучительные видения. А потом он услышал её голос.
