Текст книги "Меченная демоном"

Автор книги: Марина Облачная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Я захлебываюсь в крике. Или хрипе – голос сел от надрывных воплей.

БОЛЬНО!!!

Кажется, будто я сгорела дотла, и кости вот-вот рассыпятся горсткой головешек. Панический ужас на миг пересилил боль. Почему я еще чувствую? Где загуляла спасительница-смерть? Или это – возмездие за мои грехи? Распасться на миллионы частиц, каждая из которых обречена на вечные муки в огненной бездне?

Вспомнила. Моя боль – наведенная иллюзия. Думаете, от этого легче? Иллюзорные пытки страшнее реальных, потому что окунают в самые жестокие кошмары.

Плоть скворчит, будто кусок мяса на вертеле. Когда-то этот звук будил аппетит, но теперь я поняла, что это – немой крик, полный ужаса и отчаяния. Никогда больше не буду есть мясо!

– Скажи! – ревет пламя.

О, я сказала бы что угодно, лишь бы Боль ушла. Какую угодно ложь. Но единственные слова, которые пропускает распухший, обгоревший язык, это:

– Не знаю!

– Скажи!

Уже не тело, а душа плавится в огне, как добела раскаленное железо.

Я опять кричу, срывая горло.

И все повторяется снова.

Вдруг боль ушла, уступив место благословенному небытию. Измученному сознанию позволили ускользнуть.

Я спала, и мне снился странный сон. Меня окутывал огонь, но не обжигающий, а теплый, мягкий и пушистый. Зешш-Итео тянул ко мне когтистые лапы, голосом Ллоя шепча: «Хорошая...Хорошая...»

Я проснулась, будто от толчка. Рывком откатилась от огня. Перевела дух, поняв, что пламя, горящее в выложенной камнями ямке, было ручным, безобидным. Все было мирно, уютно и знакомо. Запах смолы. Дорожный мешок под головой. Над головой – звездное небо. Накидка вместо одеяла.

У костра тихо посапывал Ллой.

Меня захлестнула волна облегчения. Сон, всего лишь глупый страшный сон! Я потерла глаза и потянулась. Кости ныли так, будто меня пытали по-настоящему. Брр, надо поскорее выбросить из головы остатки кошмара. Лучшее средство от нервов и дурных сновидений – настой мяты с липовым цветом. Но за неимением лучшего сойдут физические упражнения. Заодно и кости разомну.

Где-то между приседаниями и трусцой меня начало преследовать чувство, что чего-то не хватает. Во время отжиманий оно переросло в уверенность. Наконец я поняла, в чем дело: ничто не бряцало, не мешалось, не жало пальцы и не цеплялось за волосы. Амулеты пропали!

Руки непроизвольно потянулись к пуговицам. Все были на месте, кроме нижней. В моем сне высший маг Ройдо оторвал ее, чтобы лишить мое сознание защиты.

Легко поверить в удобную иллюзию, и невероятно трудно с ней расстаться. Неизвестно на что надеясь, я сжала кварцевую пуговицу и вернулась к костру. Мальчишка калачиком свернулся на земле, трогательный и беззащитный. Я склонилась над ним. Он дышал глубоко и ровно. Вот только пуговица в руке стала холодной, как лед.

– Эй ты, – позвала я. Думать о нем, как о Ллое, было выше моих сил.

Даже ресницы не дрогнули.

– Хватит дурака валять.

Он всхрапнул.

– Когда ты спишь, ты болтаешь без умолку.

Темные глаза распахнулись. В них не было ни намека на сон.

Пальцы впились в пуговицу до онемения.

– Скажи, ты – демон?

Он вздрогнул всем телом.

– Нет.

– А теперь скажи правду. Это приказ.

ГЛАВА 5
в которой Диянни выбирает новую дорогу

Четыре лунца пролетели, как один день.

В воздухе медленно кружились снежные хлопья. Белое небо, белая земля. Весь мир был как чистый лист. Зима добавила последний штрих к атмосфере покоя и безмятежности, окутавшей святилище... В молельной зале стоял собачий холод, вместе с хвалебными гимнами неофитки выпускали изо рта облачка пара. Я (солирующий альт, между прочим) тоже пела хвалу Милосердной богине – покровительнице всех гонимых и обездоленных, но в голове бродили мысли, далекие от возвышенного. Крутились они в основном вокруг разговора со старшей жрицей, и преобладало в них раздражение. Терпеть не могу, когда за меня что-то решают.

На днях мать Брида зазвала меня в свою келью и спросила с места в карьер:

– Дитя мое, что ты собираешься делать дальше?

– Что, уже выгоняешь? – грустно усмехнулась я.

– Ты не можешь прятаться здесь всю оставшуюся жизнь, Янни. В Гильдии дураков не водится. Маги вот уже три лунца подряд прочесывают братства Безликих. Они вот-вот нагрянут сюда. Янни, я не смогу тебя защитить, – старшая жрица опустила покров, открыв усталое, изборожденное морщинами лицо с темными кругами под глазами. Некогда пышущая здоровьем женщина сильно сдала за последние годы.

– Тогда я поищу другое убежище.

– Это не выход, – вздохнула та. – Допустим, мужское святилище Милосердной не откажет тебе в приюте. А что потом? У Гильдии везде найдутся глаза и уши. Даже в своих сестрах по служению я уверена не до конца, потому и поселила тебя в отдельную клеть.

Подозрения старшей жрицы насчет соглядатая Гильдии в святилище граничили с уверенностью, поэтому сближаться с кем-то из служительниц было опасно. Пришлось изображать из себя чесоточную (чтобы получалось достоверно, мать Брида не позволяла мне мыться, отчего у меня стремительно портилась кожа и характер). Однако постоянный зуд – пустяк по сравнению с тем, что мне пришлось пережить до того, как я приползла на порог святилища.

За последние месяцы я привыкла к роли преследуемой жертвы. Только и делала, что убегала и пряталась, пряталась и убегала с тех пор, как Гильдия объявила на всю страну о том, что безумная мажиня (особые приметы: на лице шрамы от ожогов, спрятанные под покров) выпустила на свободу демонов. Когда я услышала, в чем меня обвиняют, хохотала до колик. Очень правдоподобно: мажиня из охвостья спектра пробирается в Демонов Склеп, запечатанный лично советниками, и как нечего делать рушит путы, созданные кольцом архимагов. Ах да, совсем забыла, я же была не одна. В сообщники мне записали покойного высшего мага Ройдо, которого я же якобы и порешила, не пожелав делиться славой. Животики надорвешь!

Однако народ поверил. Во-первых, моя физиономия на листовках смотрелась очень уж по-злодейски. Во-вторых, Совету магов привыкли доверять безоговорочно. В-третьих, был прецедент: лет этак пятьсот назад некий сумасшедший по имени Сукко спалил Великую Навирскую Библиотеку, дабы выжечь неизгладимый след в истории. Разумеется, король и Совет запретили вспоминать его имя под страхом смерти, но непостижимым образом оно все равно просочилось в массы и даже стало нарицательным. В-четвертых, демоны действительно появлялись то там, то сям. Достаточно часто для того, чтобы вселить страх в сердца людей, но недостаточно часто для того, чтобы вызвать крупномасштабную панику. Обыватели прятались по домам, надеясь, что в очередной раз придут не по их душу, а по душу соседа. Вероятно, о том, что творилось на самом деле, только я одна и догадывалась. А подозревала я вот что: маги-отступники воспользовались ситуацией, чтобы "подкормить" своих демонических слуг и заодно поднять свой уровень. Но напуганные люди не очень-то расположены прислушиваться к объяснениям, особенно если ты главный обвиняемый.

А началось все с того, что один беглый демон произвел меня в хозяйки. Понятия не имею, зачем ему это понадобилось. Откровенно говоря, его мотивы меня совсем не интересуют. Другое дело – как от этой связи избавиться.

Демон великолепно играл роль человека, я ни разу не заподозрила подвоха. Более того, считала его своим другом. Понапридумывала душещипательных историй... Вспоминать стыдно! За то, что все оказалось ложью, я ненавидела порождение Бездны больше, чем за что бы то ни было. Напрасно маги-отступники видели во мне угрозу. Я не собиралась разглашать тайну, а тем более использовать демонического слугу. Моим самым горячим желанием было забыть все, как страшный сон. Только кто ж в это поверит?

Травля принимала все больший размах. Дошло до того, что люди срывали покровы со всех подряд в надежде обнаружить выжженое тавро. Надо ли говорить, что больше всех страдали богослужители, чей устав требовал скрывать лица от мирян? Редкий жрец не мечтал выдать меня и прекратить бесчинства. Мать Брида – счастливое исключение. Во-первых, служители Милосердной как раз-таки помогают тем, от кого отвернулись остальные. Во-вторых, она знала меня с детства и ни на звяк не поверила слухам, которые распускала Гильдия. В-третьих, нас связывали узы родства и, что более важно, взаимного доверия. Но что могла сделать глава малочисленного нищенствующего ордена против могущественной Гильдии?

Клеть старшей жрицы украшал огромный, во всю стену, барельеф Милосердной богини с протянутой для подати рукой. Горбунья, одетая в лохмотья, она тем не менее лучилась внутренним светом и оттого казалась прекрасной. Неизвестный скульптор едва наметил черты лица, оставив большой простор для воображения. Собственно, таким было основное требование к изображению Безликих. Хотя мне кажется, было бы правильней называть богов Многоликими. Каждый человек видит в расплывчатых чертах то, что видит. Я, например, в мыслях почему-то всегда наделяла богиню лицом няни.

Мать Брида долго смотрела на барельеф и, наконец, вымолвила:

– Знаешь, она послала мне видение.

Я скривилась. С богами приятно иметь дело, когда они помогают в ответ на молитвы. Но когда они начинают требовать и являться в видениях, ничего хорошего не жди.

– У нее было лицо Онорры.

Я вздрогнула. Оноррой звали мою мать.

– Видение как-то связано со мной? – проявила догадливость я.

Брида кивнула.

– Милосердная сказала, что тебе пора выбирать новую дорогу. Ее сестра, что сплетает пути, поведет тебя. Она сказала, что это важно для не только для Милосердия, но и для Равновесия. Если и дальше будешь отвергать свою судьбу, погибнешь.

Не терплю принуждения. Вот поэтому в свое время я не стала служительницей Безликих. Живешь себе спокойно, и вдруг – бац, ультиматум свыше, и все летит в бездну. Владычица Дорог, под чью юрисдикцию я попадала, как странница, иногда помогала мне, иногда просила (не требовала!) о небольших ответных услугах, а я не докучала ей мольбами. Мы были вполне довольны друг другом, пока она не привела в мою жизнь хаос. Как оказалось, с далеко идущими целями. Я не стала спрашивать у тети, какой миссией меня хотели осчастливить. Мне тоже были видения (только Владычица Дорог использовала не кнут, а пряник, например, сулила стереть мою карму).

– Это несправедливо. Почему я?

Старуха укоризненно покачала головой.

– Не узнаю тебя, девочка. Раньше ты искала приключения, а не бежала от них.

– Да, но к чему это привело? Нет, тетя Бри, с тех пор я поумнела.

– Янни, с волей богов не шутят...

– Как может Милосердная требовать такого? От меня? После этого ее надо называть Бессердечной!

Жрица ахнула:

– Не гневи Безликих! Если они что-то тебе назначили, значит, ты должна через это пройти. В первую очередь ради себя самой.

Я упрямо молчала. Наши с тетей представления о долге сильно разнятся. Я, например, не собираюсь переступать через себя из-за прихоти богов.

Брида попробовала зайти с другой стороны:

– Знаешь, Янни, я старше твоей матери на пятнадцать лет. Орри выросла на моих глазах, и вот что я скажу: ты очень на нее похожа внешне. Но по характеру – точь-в-точь твой отец. Такая же упрямица и гордячка. А ведь до того, как обнаружился дар, ты была открытой, жизнерадостной девочкой. Конечно, твой отец не был бы самим собой, если бы не попытался перекроить тебя по своему образу и подобию. Думаешь, я не знаю, что он тебе внушал? Долг, честь, ты должна стать лучше всех, не посрами славный род Олорэ. Наградил тебя кучей комплексов. Ты все время старалась ему что-то доказать. Отец то, отец се. А я считаю, он виноват в том, что с тобой случилось, куда больше, чем... другие. Но его ты почему-то оправдываешь.

– Тетя! – простонала я.

Как я ни ценю мудрость Бриды, к папе она всегда относилась предвзято. Возможно, виной тому скрытое соперничество между Гильдией и жречеством. Она всеми силами уговаривала маму не выходить замуж за мага, а потом обвинила отца в ее смерти. С тех пор все разговоры на личные темы она неизменно сводит к недостаткам Руфуса эрн Олорэ.

– Ладно, я старая склочница, а твой отец – прекрасный человек, – проворчала тетя. – Но даже ты не можешь не признать, что прощать он не умеет.

Тут она попала не в бровь, и не в глаз, а в самое сердце.

"Папа, прости, я не знала! Я не нарочно..."

"Ты мне больше не дочь."

– Так что не уподобляйся ему, вспомни лучше, какой великодушной женщиной была твоя мать, – заключила жрица. – Лишь простив, ты сможешь обрести покой.

Милая тетушка Бри, как же она далека от мира. И совсем не разбирается в природе демонов. Хаос не нуждается в прощении. Он просто перешагнет через него и пойдет творить зло дальше.

Кто-то тихонько пихал меня в бок.

– Сестрица, хвалебен закончился, – сдавленно прошептала юная неофитка. Остальные девушки хихикали в кулачки.

Я невозмутимо допела "гимн Перерождению" до конца и пояснила:

– Меня охватил религиозный экстаз.

Смешки сменились завистливыми перешептываниями. Экстаз считался знаком божественной милости. Ух, взять бы ту милость, да засунуть бы прямо в...

Ладно-ладно, богохульствовать в святилище – не лучшая идея. Вместо того, чтобы проклинать судьбу, надо делать хоть что-нибудь. Жить, как беглый каторжник, надоело до тошноты. Может, эмигрировать за границу? Нет, это все равно что заявить на всю страну: "Да, я преступница!!!". Стоп, я что, надеюсь снять с себя обвинения? Ничему-то тебя жизнь не научила, Диянни. Выступить против Гильдии... Да меня проглотят и не подавятся.

Но желание восстановить свое доброе имя кричало сильнее, чем глас разума. У меня и так отобрали все, чем я дорожила: дом, друзей, красоту, богатство. Если отнимут еще и честь, что останется?

Я остановилась перед фреской с Милосердной (тут они налеплены на каждом шагу). На ней богиня попирала ногой Несправедливость в виде упитанного дракона. На настоящего ящера Несправедливость походил мало, а вот на гигантскую саблезубую помесь кота и петуха – очень даже. Зато сама Милосердная удалась на славу. Думаю, художник в нарушение всех правил срисовал ее со своей хорошей знакомой. Несмотря на полустертое лицо, казалось, что богиня сдерживает улыбку.

– Ну ладно, я дозрела. Давайте сюда ваш Путь. Слышишь, я готова!

Мой голос эхом отдавался от сводов зала. Я почувствовала себя на редкость глупо, будто подросток, который бросил вызов всем и вся. Горбунья на фреске выглядела отвратительно самодовольной. Я показала ей язык и занялась делами, которых было немало. Уж не думаете ли вы, что жрецы все время проводят за молитвой? А прополоть грядки в теплице, а наколоть дрова, а еду приготовить? Зимой рутина разнообразилась расчисткой снега. Этот день ничем не отличался от других. За одним исключением: придя после вечерней молитвы в клеть, я застала на подоконнике демона, рассеянно болтающего ногами.

– Привет, Ди. Звала? – тихо спросил он.

– Тебе что, тоже было видение? – если честно, я бы и этому не удивилась. Боги могут быть очень настырными.

Его щеки окрасил слабый румянец.

– Нет, просто слышал.

– Опять следил?

Он покаянно кивнул.

– Я же велела тебе вернуться к прежнему хозяину, – я рухнула на койку. Собственно, других предметов мебели в клетушке не было, кроме подоконника, на котором расселся мой самозваный слуга. Хорошо, что он усвоил хотя бы то, что надо держаться от меня как можно дальше. Даже сейчас пальцы чесались впиться в его хлипкую шею (ну, и от двухлунцового слоя грязи тоже).

Не имеет собственной воли? Слепо подчиняется приказам? Как бы не так!

Как бы далеко я его не посылала, изворотливое исчадье бездны всегда находило способ обойти запрет.

Не приближаться? Он следовал за мной на ровно на сто шагов сзади.

Не преследовать? Пожалуйста, он шел впереди.

Не попадаться на глаза? Он прятался не хуже заморского хамелеона.

Я вздохнула было с облегчением, приказав демону убраться от меня на тысячу мерь, но он притащился обратно. Видите ли, я не запрещала ему возвращаться.

Даже интересно, какую лазейку он нашел на этот раз?

– ОН плохой. И ОН сказал: "Брысь."

– Что, правда? – готова поспорить на что угодно: настоящий хозяин не отпустил бы его сознательно. Наверняка дело в каком-то недоразумении. – Э... погоди, когда он так сказал?

Зешш-Итео сосредоточенно наморщил лоб. Поразмыслив звяков пять, он изрек:

– Давно.

– До того, как ты прилип ко мне, или после?

В его глазах мелькнула тень беспокойства.

– До. Но я не вернусь. ОН не сказал.

– Хм, а он точно имел в виду тебя?

Демон заерзал на подоконнике.

– Я был там, – наконец нашелся он.

– Ну ты даешь, – протянула я, проникаясь к Зешш-Итео невольным уважением. Обхитрить архимага, а тем более советника – это надо сильно постараться. – Не понимаю только, зачем до сих пор корчишь из себя косноязычного дурня? Все равно я вижу тебя насквозь.

Демон напрягся, точь-в-точь как ученик, которому задал вопрос строгий экзаменатор.

– Ди, я такой. Не лгу, нет, – он тер виски, как всегда, когда пытался что-то объяснить. На сей раз я решила изменить привычке и выслушать его.

– Плохое тело. Чтоб не думал, чтоб делал, что скажут. Мысли... бегают, трудно поймать. Мало слов, не знаю, как сказать. Веришь, Ди? – он подался вперед, будто от ответа зависела его жизнь.

– Верю, – нехотя буркнула я.

Демон, закованный в тело слабоумного мальчишки, просиял.

– Да не тебе, ей верю, – процедила я. Пуговица-амулет потеплела, ясно показывая, что сидящий напротив говорит правду. И что? Демон останется демоном в любом теле. Не стану я его жалеть, еще чего не хватало!

– Давай сразу проясним ситуацию. Я не хочу вести с тобой никаких дел. По мне, лучше б ты сдох, но это невозможно в принципе, или навсегда ушел из моей жизни, что я давно и безуспешно пытаюсь до тебя донести. Но боги требуют, чтобы я тебе помогла, так что выкладывай, что от меня требуется, и покончим с этим поскорей.

– Ты... хочешь... помочь? – выдохнул парень. Нет – демон, думай о нем только так, иначе все безнадежно запутается.

– Да не хочу, будь ты проклят! Вынуждена. Говори, чего надо, и отваливай.

– Я не хочу быть, – просто сказал он.

Что? Я не ослышалась?

– Ты хочешь умереть???

Демон кивнул.

– Но я думала, вы такие живучие именно потому, что цепляетесь за жизнь всеми своими астральными щупальцами или что у вас там. Потому и крадете чужие тела и души.

– Нет. Это... это как вода. Нет, как воздух, – он опять тер голову, силясь подобрать нужные слова. – Нельзя не дышать, не... убивать. Как дышать, только очень больно.

– Я заметила, – поморщилась я. Конечно, жутко разделять ощущения умирающей жертвы. Но по-моему для демона это заслуженное наказание за тот кошмар, что он проделывает с чужими душами.

– Не хочу больше убивать, умирать... Помоги! – он поднял на меня умоляющие глаза. Они казались огромными на осунувшемся лице. Похоже, здесь кто-то бессовестно давит на жалость. Больше со мной такое не пройдет!

Итак, миссия ясна: убить демона. Я бы с удовольствием, если бы не одно "но". Это невозможно! Магически установлено, что шанс достать с неба луну на целых 0,3% выше, чем вернуть в Бездну Зешш-Итео. Что же получается, так называемая Милосердная на пару со своей божественной сестрицей просто издевались надо мной? Так бы прямо и сказала, мол, погибнешь ты, и без всяких там условий. Хоть не пришлось бы целых полбоя впустую точить лясы с чокнутым демоном.

– Ты б еще огоньку из Бездны попросил. Будто я не знаю, как у вас, Пожирающих, это происходит: ты кого-то убиваешь – получаешь его душу, кто-то убивает тебя – вселяешься в его тело. Это называется "замкнутый круг". Жаль тебя огорчать, душеглот, но ты бессмертен.

– Нет! Нет. Есть... способ, – он закрыл глаза, снова напомнив отличника на экзамене, и продекламировал заученный до монотонности текст:

Маг Жизни, маг Вещей и маг Смерти

Должны собраться вместе,

И рабы освободятся от пут

И вернутся в Бездну.

– Это еще что такое? – внутри я кипела. Сначала сажают в клеть переговоров с тем, кого я ненавижу, потом требуют невозможного, потом заставляют выслушать самый бездарный белый стих из когда-либо сочиненных. Какие еще сюрпризы приготовили боги?

– Это про... проро... Про то, что будет. Сам слышал. Когда прятался, – гордо изрек гений шпионажа. – И запомнил!

– Замечательно! Прекрасно! А ты, случаем, не запомнил, что это за маги, где они должны собраться и что делать?

Горе-шпион покачал головой.

Что-то мне эта ситуация напоминает...

Ага, точно! "Сказку о том, как два дурака за Чем-нибудь ходили." Ну, спасибо тебе, Милосердная! Я с немым укором воззрилась на фреску, украшающую стену. Она явно принадлежала кисти того же художника, который расписал молельную залу. Чувствовался стиль, знаете ли. Богиня грозила вилами скелетообразной лошади, символизирующей Голод. Вокруг раскинулось капустное поле. Создавалось впечатление, что центром композиции были не извечные противники, а любовно прорисованные кочаны, крепкие, спелые, нежно-зеленые...

В животе заурчало. Я перевела глаза на потолок. Оттуда тоже смотрел неясный лик богини. Очевидно, художник был фанатично предан своей работе.

– И что прикажете делать?

Зешш-Итео принял риторический вопрос на свой счет.

– Придумай. Я сразу понял, что ты – это та.

– Та?

– Кто поможет, – пояснил он.

Такое доверие довольно странно, учитывая обстоятельства, при которых состоялось наше знакомство. Хотя... Он видит во мне спасительницу, явившуюся во блеске молний, и вряд ли знает о предыстории. А что кинула, едва выручив – это пустяки, ведь вернулась же (знала бы, чем все обернется, стрелой умчалась бы из Рудополя, наплевав на амулеты).

– Эй, я должна кое в чем признаться, – вкрадчиво начала я. – Это из-за меня тебя отдубасили в трактире. Так что я не героиня, а злодейка. Мне нельзя доверять. Найди себе другого спасителя.

Я выжидательно посмотрела на собеседника, тщетно выискивая признаки шока, или злости, или хотя бы удивления.

– Я всегда знал. Он же здесь, – Пожирающий Души постучал по голове, улыбаясь широко и безмятежно. – Я верю тебе, Ди!

Да, это было бы слишком просто.

Я испустила мученический вздох. Чего только не сделаешь ради выживания. Интересно, помощь Зешш-Итео очерняет или обеляет карму? Поразмыслив, я решила, что все-таки последнее: демон хотел, чтобы его изгнали из мира людей, а это вне всяких сомнений благое деяние.

– Ладно, договорились. Я помогаю тебе, а взамен, – я испепелила взглядом потолок. – Боги больше никогда не изберут меня своим орудием.

Безликая хранила каменное молчание. Примем это за знак согласья.

Демон от избытка чувств кинулся меня обнимать. Еле увернулась.

– Не приближайся ко мне, душегуб! Как только что-нибудь придумаю, позову.

Тот понурил плечи. Вид у него был потерянный и несчастный. Порыв ветра распахнул окно, взъерошил темные волосы, запорошил их снегом. На тик мне померещился дорогой сердцу призрак. Ллой был всего лишь плодом моего воображения, но как же мне его не хватает!

– Стой.

Он обернулся.

– Ты ведь будешь околачиваться неподалеку?

Он с готовностью закивал.

– Если покусишься на душу хоть одной из сестер, можешь забыть об уговоре, понял? Я лично верну тебя Гильдии.

Он молча прыгнул во вьюжную темноту. Не будь он Пожирающим Души, я бы подумала, что смертельно его обидела. Похоже, демон питает иллюзию, что я перенесу на него симпатию, которую питала к Ллою. Еще чего! Пусть сколько угодно твердит, что доверяет мне, но взаимности не дождется.

Два перезвона спустя я покинула стены святилища, вооруженная амулетами, тетиным благословением и планом действий. Правда, пока что он состоял из одного-единственного пункта, к тому же весьма рискованного.

Ветер крутил поземку. Ноги то и дело вязли в рыхлом снегу. Демон, тот вообще проваливался в сугробы чуть ли не на каждом шагу: то ли еще не оставил надежду вызвать у меня жалость, то ли действительно не умел ходить на снегоступах. Однако я сделала интересное открытие: тяготы путешествия переносить намного проще, если впереди есть (благородная) цель.

Итак, я сошла с извилистой тропинки беглеца и вышла на тернистый путь героя. Пусть моя миссия не поражает масштабами (что значит изгнание одного демона по сравнению, скажем, со спасением мира? С другой стороны, за время своего существования Зешш-Итео наверняка поглотил столько душ, сколько хватило бы, чтобы населить карликовую страну), легче от этого она не становится. Против меня ополчилась Гильдия и весь Великий Навир. Однако на мою сторону встали боги и один демон. Из такого сочетания что-то обязано получиться.