Текст книги "Меченная демоном"

Автор книги: Марина Облачная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА 6
в которой ведутся переговоры

Так уж повелось, что маги обитают в башнях. Сложно объяснить, чем нас привлекают шаткие сооружения, у которых столько же общего с типичной замковой башней, как у прутика с пеньком. Возможно, в пристрастии ко всему вытянутому по вертикали виновата наследственность. Я с раннего детства полюбила бесконечные витки ступенек, колыбельную ветра, в такт которой тихонько покачивался Олорэ-холл, древние стены башни, густо увитые плющом – братья могли вскарабкаться по живой лестнице до самой смотровой площадки, а я все никак не решалась...

Дом моего детства прекрасен, но Академия Триединства – это нечто незабываемое. Прирученная магия, воплощенная в камень. Издали академия напоминает колонию гигантских светящихся грибов, вблизи – фантастический каменный лес. Зимний ее облик особенно впечатляет. Десятки тонких шпилей увенчаны заснеженными куполами обсерваторий. На стенах – причудливые узоры из инея. В воздухе парят хрустальные нити переходов. Лед светится ясным голубым светом. Если прислушаться, можно услышать, как он тихонько звенит. У каждой башни своя музыка. Мое сердце изнывало от желания вернуться туда, где оно столько всего пережило. Ненадолго, хоть на бой. На полбоя... Увы, Академия для меня желанна настолько же, настолько недоступна. Так вор жаждет попасть в древнюю сокровищницу, но боится разбудить сторожа-дракона. И все-таки я подобралась к дракону настолько близко, насколько возможно, ибо сейчас Академия – единственное место, где я могу найти помощь. Боги не всесильны, особенно в Великом Навире, где главной религией была и остается магия. Так как мне покровительствуют Владычица Путей и Милосердная, можно надеяться, что:

1) какую бы дорогу я не избрала, рано или поздно она приведет, куда нужно;

2) те, кого я встречу, будут добры ко мне.

Не густо, правда?

Вот почему я отчаянно нуждаюсь в соратниках. Прежде всего не худо бы найти человека, который прольет немного света на всю муть, связанную с Гильдией, отступниками, демонами и так называемым пророчеством. Тот, точнее, та, к кому я собиралась обратиться, наверняка может поведать много интересного по всем пунктам. Проблема в том, что мне нечего предложить взамен. И все-таки я рискнула назначить встречу потенциальной соратнице. Теперь только и остается, что ждать, успокаивая тревогу горячим элем. Самое то для замерзшего странника.

В Магограде, городке при академии, волшебством пропитано абсолютно все. Взять хотя бы вот эту таверну. Она представляет из себя не здание в обычном понимании этого слова, а дом-дерево, какие выращивают маги победнее (не всем дано жить в башнях). Казалось бы, внутри древесного ствола не больно-то развернешься, но благодаря искажению пространства таверна вместила несколько десятков человек. Вместо факелов и свечей в воздухе парят сине-оранжевые сгустки негасимого огня, столы и стулья растут прямо из пола (это очень практично, ибо не позволяет швыряться мебелью в пылу потасовки), еду разносят неповоротливые, но не знающие усталости древесные элементали. Магический антураж – товарный знак "Щедрого Чародея", как ржачка для "Горбатого Хорька". Клиенты тут совсем другого уровня: не сброд какой, в чьем окружении кусок в горло не лезет, а благопристойные, состоятельные люди. Прямо душой отдыхаешь. Увы, за все приходится платить, и сегодня мой кошель несет тяжелые потери. А, ну и пусть, имею я право кутнуть хоть раз в год?

В таверне собралась разношерстная публика. Купцы-караванщики, ремесленники, служащие, мелкопоместная знать. Не обошлось и без магов. Признаюсь, я специально выбрала таверну, к которой питала пристрастие академическая молодежь. Юности свойствен эгоцентризм и беспечность. Кто будет думать о врагах, когда на носу экзамены? А риск встретить здесь кого-то из мастеров стремится к нулю: преподаватели и ученики слишком надоедают друг другу в учебное время, чтобы разделять еще и отдых. Была еще одна причина, по которой мне приглянулся "Щедрый Чародей", но о ней чуть позже.

Мой столик рос у самого выхода. Стратегически место очень выгодное, особенно для бегства. А холод, сочащийся из дверных щелей, оправдывает нежелание снять верхнюю одежду. Единственный минус: каждый раз, когда кто-то входит, головы большинства присутствующих поворачиваются в мою сторону. Однако взгляды скользят мимо, будто я незначительная деталь интерьера. Отчасти это моя заслуга: во время пребывания в святилище Милосердной я расширяла арсенал заклинателя в двух направлениях: амулеты для отвода глаз и детекторы опасности. Отчасти помогла зима, которая в этом году выдалась необычайно суровой. Когда ударили морозы, охота на меня, злобную и коварную... нет, не закончилась, скорее, приостановилась. Трудно искать "высокую худощавую женщину в покрове", когда все поголовно выглядят упитанными из-за многослойной одежды, защищают лицо от стужи шерстяными шарфами, надвигают шапки по самые брови и прячут глаза за толстыми очками на радость стекольных дел мастерам.

Когда двое закутанных путников входили в Магоград, тамостражники даже не почесались. Впрочем, недостаток бдительности объяснятся просто. Кто поверит, что у лисицы достанет наглости затеряться в своре гончих? Я и сама себе поражаюсь. Наверное, меня избаловал демон. Когда тебе служит Пожирающий Души, быстро привыкаешь к тому, что все твои враги автоматически становятся мертвыми врагами. Не привыкнуть лишь к бремени погубленных душ, которое падает на тебя, хозяина. Но я знала, на что иду.

Кстати, о птичках. На Зешш-Итео амулеты не действовали, так что его присутствие за столиком свело бы на нет всю маскировку. Поэтому демону пришлось прятаться за потолочной балкой. Последние звяков пять он с завистью смотрел, как я уплетаю ароматную, наваристую похлебку. Демоны могут преспокойно прожить без пищи, но человеческие тела, в которых они живут, по привычке реагируют на нее слюной и урчанием в желудке. Под прицелом пары голодных глаз, буравящих затылок (тут надо учесть, кому они принадлежали), аппетит стремительно пропадал. Улучив момент, я украдкой показала демону кулак.

Дверь взвизгнула, повенувшись на промерзших петлях. Внутрь ввалилось морозное облако и очередной посетитель, до неузнаваемости закутанный в меха. Хотя с уверенностью можно было сказать только то, что он весьма невысок, меня будто кто пихнул под ребро: вот оно! То, чего я ждала, к чему готовилась. В животе, где буквально тик назад царило уютное тепло, заворочались сосульки.

Закутанный стянул шапку, шарф и очки, обнажив массу спутанных темно-рыжих волос и треугольное лицо с широко посаженными глазами. Прошу любить и жаловать, магистр Яррей эрн Росса собственной персоной. Моя бывшая лучшая подруга, ныне чародей-теоретик, знаток истории магии и почетный лектор Академии.

Я будто разделилась на две части: одна ликовала (Пришла! Пришла!), другая замирала от страха: инфракрасная мажиня могла убить меня, не пошевелив и мизинцем. Пожертвовать ее душой я не смогла бы никогда.

Молодая женщина с любопытством оглядывалась по сторонам. Скользнув по мне невидящим взглядом, задержала глаза на группе возбужденно галдящих учеников предвыпускного возраста. Те разом умолкли, некоторые даже с мест повскакивали. Но Яррей царственно махнула рукой – расслабляйтесь, мол, пока можете – и пружинистой походкой направилась к наливщику.

Ха, я знала, что она не устоит! Любопытство всегда было ее слабым местом. Потому она и предпочла стезю ученого, хотя могла бы блистать на поприще чародея-практика. Именно на ее неистребимое любопытство я рассчитала записку, щедро сдобренную туманными намеками и подписанную в лучших традициях романов: "друг". Готова поспорить, Яррей выпытала у курьера все о загадочном отправителе. Но тот мог сказать лишь то, что знал сам: исписанный каракулями клочок бумаги передал скромно одетый темноволосый юноша.

Душа замирала в преддверии чего-то важного. Я напряженно наблюдала за мажиней. Вот она подходит к стойке. Протягивает бородатому наливщику какой-то предмет, наверное, монету. Оборачивается вслед за его рукой. Смотрит на меня... сквозь меня. Хмурит брови, на лице написано недоумение.

Скрестив пальцы на удачу, я дезактивировала пару Взглядоотводов. Глаза молодой женщины распахнулись во всю ширь, брови поползли вверх. Она узнала меня! Несмотря на покров, на бесформенную одежду. Точно так же я узнаю ее при любых обстоятельствах. Со звяк мы смотрели друг на друга, замерев на месте. Мне в голову упрямо лезла параллель со змеей и лягушкой (не исключаю, что Яррей считала змеей меня). Наверху застыл демон, этакий аист, который при желании может слопать обеих. Я первой отвела глаза и жестом указала на стул, растущий напротив. Яррей без особой охоты приблизилась. Что-то мне да подсказывает, что уломать будущую соратницу будет непросто.

– Здравствуй, – проронила чародейка, присев на краешек стула.

– Привет, Яррей, – собственный голос показался мне глухим и хриплым. – Ты ни капельки не изменилась.

– И ты тоже. Все те же дурацкие записки, – Яррей тряхнула головой, чтобы распушить непокорные локоны. Раньше они падали ей на спину густыми волнами, теперь были коротко подстрижены. – Твое искусство заклятий заметно возросло. Брала частные уроки?

– Да так, – я неопределенно повела плечами, стараясь не показывать, что польщена. Сама инфракрасная мажиня попала под действие моих амулетов! Торжество несколько омрачалось подозрением, что решающую роль сыграли неожиданность и счастливая случайность.

Разговор не клеился. Я поймала себя на том, что чисто по-женски ищу на лице бывшей подруги первые признаки увядания. Надо признать, безрезультатно. Годы не наложили отпечатка на гладкую кожу. Чародейка выглядела сущей девчонкой. При мысли, что Яррей, возможно, тоже подвергает меня критическому осмотру, мне стало не по себе.

– Кажется, ты не слишком удивлена. Скажи честно, ждала меня?

– С тех самых пор, как за твою голову назначили награду, – уголки губ Яррей дернулись в усмешке. – Хотя сегодня я была уверена, что иду на встречу с нерадивым учеником. Эти оболтусы уже неделю не дают мне прохода.

– О, вот как?

Наступила неловкая пауза. На меня нашла непонятная робость. Яррей нервно постукивала пальцами по крышке стола.

– Слушай, это демонски неудачное место для встречи, – она стрельнула глазами в стайку студиоузов, которые пртворялись жутко увлеченными беседой, но исподтишка с любопытством на нас поглядывали.

Активировав запасные Взглядоотводы, я протянула их чародейке. Внимание посетителей снова рассеялось. Забавно в битком набитом помещении чувствать полную изоляцию, будто ты призрак или дух.

Я вперила в собеседницу тяжелый взгляд поверх сложенных в замок пальцев. Разговор предстоял не из легких.

– Напротив, очень удачное, – возразила я. – Взгляни на эти юные побеги. У них впереди целая вечность. Будет жаль, если незапятнанные души погибнут, так и не познав жизни.

Яррей стойко приняла удар, только побелели костяшки пальцев, вцепившихся в край стола.

– Угрожаешь? А я-то ждала напомининий о былой дружбе.

– Вначале я действительно рассчитывала на воспоминания о старых добрых временах, – кивнула я, не отрывая глаз от ее лица. Зрительный контакт важен в любом поединке. – Но потом решила, что дружба – тонкая материя, которая со временем изнашивается и рвется. Страх куда надежней.

Мажиня с сомнением покачала головой.

– Отчего мне кажется, что ты блефуешь?

– Рискнешь проверить? – я и вправду блефовала, за прошедшие годы я освоила это искусство в совершенстве. – В отличие от тебя, я изменилась. Ты даже не представляешь, насколько. Смерть, кровь и жестокость для меня не в новинку. Фактически, я с ними сжилась. К тому же в последние лунцы меня гоняли по всей стране, словно крысу по дому. Но когда загнали в угол, и раздался щелчок мышеловки, передо мной вдруг открылась лазейка. Мне сказали: "Иди по ней, и спасешься." Как думаешь, что будет с теми, кто встанет у меня на пути?

Блеф получился убедительным: Яррей судорожно сглотнула.

– Не трогай детей, я сделаю все, что скажешь. Дело ведь в демоне? Он с тобой? Ты хочешь знать, как его использовать?

– И снова ошибаешься, – я испытывала необъяснимое удовольствие от того, что снова и снова удивляю бывшую подругу. В прошлом она читала меня, как раскрытую книгу. – Я хочу, чтобы ты помогла мне его уничтожить.

Выразительные глаза Яррей округлились, став похожими на два озера кипящей лавы, затем гневно сузились.

– Тебе мало Келема?

Воздух из легких вышибло, как от удара под дых. Это имя не звучало между нами с тех пор, как синеглазого мага не стало. Оно разделяло нас подобно неприступной стене.

Вопрос вырвался помимо моей воли:

– Скажи, Рей... Ты можешь меня простить?

Тихое "нет" рассекло сердце бичом. Наверное, отблеск боли отразился в моих глазах, потому что Яррей сочла необходимым пояснить свой отказ.

– Он был для меня всем, понимаешь, всем. А ты бросила его на алтарь своего честолюбия, без колебаний, бездумно, бездушно... Я никогда, никогда этого не забуду!

Сказать, что я была потрясена, значит ничего не сказать.

– Ты любила его? Мы не подозревали, клянусь!

– Еще бы, – зло фыркнула мажиня. – Ты была полностью поглощена собой, Келем был полностью поглощен тобой. Я не осмелилась нарушить идиллию, стала вечной "третьей лишней", лишь бы он был счастлив. Я честно старалась видеть в тебе только хорошее... Ну почему, почему такие, как Келем, всегда влюбляются в законченных эгоисток? Ты его не заслуживала!

В надрывном шепоте клокотали невыплаканные слезы. Вот, значит, как "лучшая подруга" ко мне относилась? В данном случае узнать лучше никогда, чем поздно. Злость, гнев? Нет, ничего подобного я не испытывала. Яррей имела полное право меня судить. Честно говоря, Диянни пятнадцатилетней давности даже у меня самой вызывала стойкую антипатию. Но тогда почему глубоко в душе копошится обида за наивную, самоуверенную девчонку, которая ни капли не сомневалась, что всеми любима, за то, что эта уверенность оказалась самообманом? Я молчала. Оправдываться не хочу и не буду. Сочувствия от меня Яррей не примет. В моих силах лишь одно: позволить ей выговориться, излить наболевшее. Кто лучше меня знает, как тяжело запирать горе и гнев внутри себя?

– Я пыталась тебя изменить, но ты отмахивалась от меня, как от назойливой мухи... Та роковая записка... Я помню ее слово в слово: "Ушла охотиться на демона. Если хотите присоединиться, поспешите: я не намерена ждать, пока мой приз приберут подмастерья. До скорой встречи!" В ней вся ты – безалаберная дура! – прошипела Яррей.

– Поверь, я изменилась...

Нет, никаких оправданий. Лучшая защита – нападение.

– Ну ладно, я дура, но ты-то, умная, почему не вмешалась? Я прислушалась бы. Тебе всегда удавалось отговорить меня от опрометчивых поступков.

– Не смей перекладывать на меня ответственность! – вспылила Яррей. – Это так на тебя похоже, винить в своих ошибках кого угодно, кроме себя. Да, я сто раз успела пожалеть, что выполнила свой гильдийский долг. Вместо того, чтобы догнать вас, тупиц, и оглушить чарами, побежала предупредить мастеров о Пожирающем, который в любой момент мог наброситься на учеников. Но разве это отменяет твою вину?

Я опустила глаза, обжегшись о пылающий яростью взгляд.

– Почему умер он, а не ты? – стонала молодая женщина, и в этот момент в ней легко было разглядеть девочку-подростка, сломанную первой в жизни бурей. Как мне все это знакомо...

– Когда он погиб, я хотела убить себя, – Яррей вовсю хлюпала носом.

– Что? Я знаю, ты болела, но...

– Если можно назвать болезнью передоз сонного порошка, – она закрыла лицо руками. – Ты представить себе не можешь, что я пережила.

– Отчего же, как раз я могу...

– Нет, не можешь! О, не спорь. Я верю, что ты страдала – из-за лица, из-за разрыва с семьей и всего, что на тебя обрушилось. Возможно, ты по-своему оплакивала потерю Келема, верного поклонника и защитника. Но ты не способна понять, какую боль испытала я, потому что не любила его, как я, – голос мажини захлебнулся в рыданиях.

Я поняла, что бесполезно биться о каменную стену: молодая женщина замкнулась в своем горе, она глуха к объяснениям. В то, что мои чувства к Келему могут хоть немного сравниться с ее собственными, она ни за что не поверит.

Откровения чародейки ранили. Почти так же сильно, как последний разговор с отцом. Мы с Яррей были совершенно разными по характеру, воспитанию, мировоззрению. И все же эта умная, талантливая девушка мне искренне нравилась. Я гордилась, что дружу с ней, а она, оказывается, с самого начала испытывала ко мне неприязнь. От этого все обесценивалось.

С другой стороны, признание Яррей подсказало мне ее уязвимый нерв. Поборов неуместное желание обнять мажиню и заплакать навзрыд вместе с ней, я жестко отрубила:

– Думай обо мне, что хочешь, но помочь ты обязана. Ты ведь знаешь, почему меня на самом деле разыскивают?

– Ты украла слугу советника Хоатая. Так говорят, по крайней мере, – голос мажини звучал глухо, но больше не дрожал.

– У самого Хоатая? – я поднесла руку к пересохшему горлу. Покров внезапно показался удушающе тесным. Сверху раздалось еле слышное злобное шипение. – Тогда понятно, почему на меня натравили всю Гильдию.

На лице мажини появилось странное выражение, как будто она разрывалась от желания что-то сказать, но не могла переступить через... что?

Я повысила голос:

– Как бы то ни было, я ни при чем. Этот ваш демон сам навязался. Я сопротивлялась изо всех сил, уж поверь.

Сверху донесся тихий смешок. Или всему виной игра воображения?

Яррей скривила губы.

– Да, это как раз в твоем духе: отторгать все, что не можешь понять.

На сей раз я решила притвориться, что не слышала оскорбления.

– Так вот, я задумалась, почему он настырно меня преследует, почему сам просил о смерти. И нашла только одно разумное объяснение, – я глубоко вдохнула, как перед прыжком в воду. – Это тот самый демон, и душа Келема еще не полностью в нем растворилась. Келем хочет, чтобы мы его освободили, пока еще не поздно.

На тик лицо молодой женищины осветилось безумной надеждой, но в следующий миг омрачилось горечью, злостью и, наконец, застыло в гримасе упрямого неверия.

– Абсурд, – мажиня мотнула головой, рыжие кудри заметались из стороны в сторону. – Ты сама в это не веришь.

– Я не хочу верить, а это разные вещи.

Яррей вздернула нос.

– Зачем Келему возвращаться к той, кто его погубил? Как будто ему больше не к кому податься!

Я мысленно отвесила себе подзатыльник. Все, приплыли. Теперь она точно откажется помагать. Делая ставку на любовь, я как-то упустила из виду такой определяющий фактор, как ревность.

Видят боги, я пыталась договориться по-хорошему. Я хотела бы оставить Яррей в покое, правда. Но без знаний магистра Гильдии мне никак не справиться.

– Взять! – скомандовала я.

Чародейка среагировала быстро, но недостаточно быстро (все-таки она была теоретиком). Руки взметнулись вверх, но так и не завершили атакующий пасс, перехваченные скользнувшей с потолка тенью. Взглядоотводы забарахлили – естественная реакция на присутствие в зоне действия привлекающего внимание объекта. Демон был ужасен: лохматый, облепленный паутиной, в разодранной рубахе (да чем он занимался под потолком?), с глазами, горящими золотом Бездны. Люди почуяли изначальный Хаос, и сделали единственно возможный вывод: БЕЖАТЬ.

В трактире началась паника. Народ повалил в окна (напоминаю, вход заблокировала наша живописная группа). Лишь кучка учеников вовсю демонстрировала готовность принять храбрую – и глупую – смерть. К счастью, это были не боевые чародеи, а иллюзионисты, к тому же совсем неопытные.

– У тебя три звяка на то, чтобы открыть порт, – рявкнула я на ухо мажине, отмахиваясь от фантомного осиного роя. Насекомые больше раздражали, чем жалили, с настоящими осами не сравнить, не говоря об огненной пытке дознавателя Ройдо. – Не успеешь – распрощаешься с учениками.

Яррей купилась на удивление легко. Едва успев договорить, я почувствовала открытие порта. Эти ощущения не спутаешь ни с чем. Тебя как будто попеременно подкидывает вверх, швыряет вниз, засасывает вглубь, скручивает спиралью и выплевывает наружу. Поэтому маги предпочитают путешествовать на грифонах или ельвах (эта искусственная помесь единорога со львом сочетает в себе капризный нрав и хищные замашки родителей. Чем силу имущих не устраивают обычные коняги? Вот своей обычностью и не устраивают. Магам ведь непременно надо пустить пыль в глаза обывателям.)

На стадии засасывания меня запоздало осенила ужасная мысль: Яррей может открыть порт куда пожелает, хоть прямиком в зал Совета. Тогда первым (и, вероятно, последним), что я увижу, будет обрюзглое лицо верховного мага Хоатая. Владычица, не попусти!

Порт выплюнул нас в сугроб. По сравнению с чародейкой и демоном я оказалось в выигрышном положении, так как воткнулась в снег не головой, а ногами. Вокруг, сколько хватало взгляда, тянулись безмятежные горные пики в белой дымке. Вслед за волной облегчения меня ошпарила волна холода.

Первым, чихая и отплевываясь, из снежного заноса выкарабкался из демон. Вдвоем мы вытянули мажиню, беспомощно дрыгающую ногами.

– Чтобы я! Еще раз! – верещала Яррей.

– Держи ее! – заорала я, видя, что та снова принялась ощупывать воздух в поисках невидимого прохода. Впрочем, демону напоминания не требовалось: он повалил чародейку обратно в снег, предварительно вывернув ей руки, чуть ли не прежде, чем я открыла рот. Зешш-Итео тоже не горел желанием увидеть прежнего хозяина.

– Пуфти! – донеслось из сугроба после серии невнятных восклицаний. – Клянуфь, я на вафей фтороне.

– Чем докажешь? – нахмурилась я.

– Амулефт тебе на фто?

Я почувствовала себя дурой из дур.

– Э, пожалуйста, вынь ее голову.

Демон неохотно подчинился.

– Будь добра, повтори, что ты сейчас сказала, – я смущенно кашлянула, досадуя, что напрочь позабыла о детекторе правды.

Яррей по-кошачьи встряхнулсь, разбрасывая брызги воды и хлопья снега.

– Я на твоей стороне. Я не выдам тебя Гильдии и окажу посильную помощь. Если нужны гарантии, могу дать клятву на крови.

– Не нужно, – я покачала головой. Амулет ясно дал знать, что мажиня не лжет. Стыд и позор мне. Заклинательница, называется!

– К чему тогда весь цирк в "Щедром Чародее"? – пробурчала я, стряхивая налипшие на одежду снежные комья. – Могла бы просто согласиться.

– А ты спрашивала? – едко осведомилась Яррей. – Насколько я помню, меня схватили в охапку и принялись вопить, чтобы я немедленно открывала п-порт.

Стыд разлился по телу горячей волной, что не так уж и плохо, принимая во внимание злющий мороз.

– Извини, – выдавила я.

– Если ч-честно, я нарочно тебя п-провоцировала, – посерьезнела чародейка.

– Зачем?

– В от-тличии от некоторых у меня есть, что т-терять. Д-друзья, с-слуги, с-семья. Я з-за них в от-твете. Им пришлось бы п-плохо, если б-бы я п-перешла на сторону "п-преступницы". А т-теперь все, кто б-был в т-т-трактире, п-подтвердят, что меня п-принуд-дили. Д-да п-пусти уже, а т-то п-порт не с-смогу с-создать, руки с-стынут.

Губы Яррей посинели, она громко клацала зубами. Да и тело демона на холоде чувствовало себя неуютно. Как самая одетая и закаленная, я приняла командование на себя.

– Давай разогрею, – я принялась энергично массировать закоченевшие от холода пальцы чародейки. Демон с недовольной миной растирал другую ее руку.

– Значит, все, что ты наболтала в таверне – выдумки? – спросила я как можно более небрежно.

– Д-диянни, – молодая женщина сокрушенно покачала головой. Я с удивлением поняла, что со времени нашей встречи она впервые назвала меня по имени. – Т-ты все-таки н-непроходимая т-тупица. Для чего ты н-нацепила амулет?

У меня запылали уши. Яррей сумела тонко отомстить за двоекратное курнание в сугроб. Я напрягла память, припоминая. Грела или холодила кожу кварцевая пуговица, из которой я сделала кулон? Вспомнила! Невероятно: излияния чародейки оказались наглой, вопиющей, чудовищной правдой.

Я совсем запуталась.

– Но тогда ты должна меня ненавидеть? – на месте Яррей я бы испытывала именно это чувство.

– Так оно и есть, – буднично ответила она. – Н-не б-бойся, ненависть – всего лишь эмоция, с-следовательно, ее можно к-контролировать.

Нет, никогда я ее не пойму!

– Ты не испытываешь ко мне добрых чувств. Не веришь, что Келем жив в этом демоне. Тогда почему?..

– Это мое дело, – все внимание Яррей было поглощено ее пальцами, которые снова обрели подвижность. – Я же не спрашиваю, что с-сподвигло тебя рискнуть жизнью ради того, кого н-ненавидишь. Ага, п-приготовьтесь, сейчас б-будет трясти.

И меня снова швырнуло в воронку порта.