Текст книги "Перекрёстки времени"

Автор книги: Марина Казанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

***

После ухода Пантегри Лён почувствовал настоящее беспокойство. С чего он решил, что жаворонарцу не под силу добыть книгу? Откуда он вообще знает, насколько тот вхож в Совет? Судя по всему, этому боевому магу с выдающимися способностями вообще оказывают большое доверие и прочат его на место ещё одного водителя экспедиций в иномирье: были такие разговоры среди бывших сокурсников. Ведь Лён слишком удалился от товарищей и потому многое упустил из виду. Не получилось бы так, что Пантегри умыкнёт «Гениус Алама» до того как Лён доберется до неё.

***

Едва молодой жаворонарец покинул дом друга, как буквально через минуту его окликнули.

– Пантегри! – позвал его Вольт Громур, остановив молодого мага, бредущего по Аметистовой улице.

В первый миг Пантегри показалось, что его уличили в предательских мыслях, и расплата последует немедленно. Но голос Вольта звучал дружески – он обращался к студенту, почти как к равному, выказывая свое расположение и доверие.

– У совета есть задание для тебя и твоих товарищей, – продолжил ректор, – я полагаю, ты будешь рад. Это хорошие новости. Но пойдём в Совет – там тебе всё объяснят.

У жаворонарца от сердца отлегло: он-то думал, что Громур всё прочитал в его грешной душе!

Вольт сам провёл его в здание Совета, куда Пантегри так стремился, и даже более!

– Я задаю тебе право постоянного прохода, как доверенному лицу Совета, – предупредил молодого мага ректор, – Это для того, чтобы ты не терял понапрасну время, разыскивая нас.

О, это уже звучало интригующе! Интересно, что за задание приготовили старшие для Пантегри и его друзей? Но всё складывалось пока прекрасно – лучше не пожелать! Здание Совета открывает для него свои двери – в любое время!

В главном зале сидели в своих креслах возле огромных окон молодые магистры, но никто не обернулся на шаги двоих и даже не поздоровались с архимагом, как будто рассматривание окон поглощало всё внимание дивоярцев. Но сам Пантегри был поражён, впервые он увидел такую картину: через окна были видны не улицы небесного города, а панорамная картина Селембрис! Отдельные участки как бы двигались: они то увеличивались, то уменьшались! Изображение то представало в общем плане, то глубоко детализировалось! В некоторые окна видно городское гуляние, а в другом – просматривались плывущие по морям корабли!

– Это одна из наших тайн, – с улыбкой заметил ректор, видя изумление студента, – так мы можем наблюдать за жизнью Селембрис и всегда быть в курсе происшествий. Вот отсюда мы искали твоего друга – Пафа. И, знаешь – нашли!

– Вы нашли Пафа?! – обрадовался жаворонарец.

– Да, представь! – загадочно сверкнул глазами Вольт. – Как мы и предполагали, его вместе со всем народом затянуло в зону наваждения.

– Мы сможем встретиться?! – радостно воскликнул жаворонарец.

– Не всё так просто, – покачал головой Громур, – он не просто попал в зону наваждения, а угодил прямо в эльфийский холм. На земле Селембрис осталось много чудес, помнящих своих создателей. Такими удивительными артефактами являются эльфийские холмы. Бывало, туда попадали люди и, многие века спустя выходили обратно, всё такие же молодые, и говорили, что пробыли в подземном царстве всего три дня. Это одно из самых удивительных явлений Селембрис. Вот мы полагаем, что в момент прохождения колонны переселенцев мимо холма произошло внезапное движение зоны, и людей захватило – отсюда и тот в одну ночь возникший лес на месте поселений Сильвандира. Всё говорит за то, что люди короля Алая попали в холм.

– Но что тогда с ними будет?! Жив ли Паф вообще? – огорчился Пантегри.

– Вот в этом всё и дело, – заметил ректор, – Поэтому мы и не хотим привлекать к делу Лёна. Он слишком тяжело переживает потерю друга, и мне не хотелось бы прежде времени тревожить его напрасной надеждой. Я хочу отправить тебя и твоих товарищей в наблюдение за холмом на месте. Видишь ли, наши экраны всем хороши, кроме одного: по ним не видно то, что творится ночью. Но предание говорит, что время от времени в волшебном холме открываются ворота, и тогда можно войти в него или, наоборот, покинуть его. Вот я и хочу поручить тебе и некоторым твоим друзьям наблюдение за холмом. Я знаю, тебе очень хочется немедленно бежать к Лёну и всё ему рассказать. Послушай меня, сынок, не делай этого, ибо нет ничего хуже несбывшейся надежды. Мы знаем, что твой друг не перестает искать Пафа. Он тайком продолжает ходить в зону сказки и разыскивает там Пафа. Но ищет он не в том месте. Но и мы не знаем, что увидим в случае удачи. Так что, имей терпение, повремени с тем, чтобы извещать Лёна. Мы так решили в Совете: чтобы вы не могли нарушить тайну, вас оставят по окружности у подножия холма наблюдать.

С резонными рассуждения ректора не согласиться было трудно, поэтому Пантегри подавил в себе желание немедленно бежать к товарищу и всё ему рассказать. Кроме того, была у него такая не слишком порядочная мыслишка: а ну как тот в благодарность поможет Пантегри достать книгу! Ведь ненадолго, всего лишь только найти заклинание! Но вот как будет здорово, если дельце выгорит, и они в самом деле сумеют отыскать Пафа! Поэтому дальнейшие инструкции Громура жаворонарец выслушивал с напряжённым вниманием. Радость портила только одна маленькая загвоздка: а как он будет встречаться с Изабэль? Не подумает ли она, что он её бросил?

– Дело непростое, требует мужества и решительности, и лучших кандидатов, нежели жаворонарцы, мне не найти. Уж я-то знаю вашу удаль и отвагу, – торжественно вещал Громур, явно желая польстить молодому дивоярцу, и в этом, кажется, не промахнулся: боевой маг, каким, без сомнения, был Пантегри, тут же навострил уши.

– Мы видели через эти волшебные окна как некий молодец высаживается на вершину холма и каким-то неведомым образом проникает внутрь, – продолжал архимаг, – Когда увидите такое – днём ли, ночью ли, – не мешкайте ни секунды! Бросайтесь вперёд и хватайте его! И тут уж, друг мой, от вас требуется мужество немалое, ибо может так случиться, что этот маг утащит вас в свою подземную страну. Но вы не теряйтесь и спросите его: говори, где Паф?! Если сделаешь ты это, Пантегри, то сделаю тебя своим приближённым лицом.

Пока слушал Пантегри эти слова, в его голове быстро образовалась мысль: быть доверенным лицом самого Громура! Фактически его адьютантом! Ведь это беспрепятственный пропуск в Совет! Тогда, может, он обойдётся и без помощи Лёна, чтобы не подводить того своим опасным делом, ибо кто знает, какое наказание постигнет того, кто дерзнёт похитить книгу!

Архимаг Дивояра меж тем как будто читал мысли молодого жаворонарца и заговорил о его друге:

– Вы пока не говорите Лёну о нашем плане, а то как бы не сорвался да не натворил чего, – озабоченно наставлял жаворонарца Глава Совета, – А чтобы он чего не подумал насчёт вашего отсутствия, мы ему скажем, что ваша группа боевых магов отправилась на учебное задание в иномирье.

ГЛАВА 17

Сидя в засаде на своем месте, темной ночью, в одиночестве, Пантегри думал о Изабэль, а больше занять мысли было нечем. Он смотрел на вершину холма из глухих зарослей подлеска, заполонившего всё пространство меж титанически громадных стволов волшебного леса. Эта окраина зоны наваждения, захватившая территорию Сильвандира в одну только ночь, и было в этом что-то страшное, как будто древние силы давали знать о своем недовольстве.

Лысая макушка холма отчётливо выделялась на фоне усыпанного звёздами неба – как будто чёрная тень, поглотившая луну – крупный желтый диск тяжело висел над горизонтом с той стороны горы.

Шёл час за часом, и ничего не происходило, а в мыслях Пантегри была лишь Изабэль. Прикидывая так и сяк, он подумал: до городка, где живёт она. конного ходу по хорошей дороге всего день, а он даже без своего летучего коня может пространственными бросками передвигаться гораздо быстрее. Так с наступлением утра, когда по графику ему положен отдых, он может добраться до города и предупредить свою возлюбленную.

Так он и поступил. Когда утром зевающие дивоярцы собрались в условленном месте, забрались в палатки с припасёнными вещами, запасами пищи и мирно уснули, Пантегри тихо поднялся с ложа и выскользнул вон. А далее он поступил как и собирался: длинными быстрыми скачками сквозь пространство, от одной видимой точки до другой, он двигался по направлению к портовому городку. Это было настоящее дарование, какое присуще не всякому дивоярцу, а уж Пантегри владел им в совершенстве.

Так всего за час он одолел большое расстояние, какого хорошему коню хватило бы на целый день, и с началом утра уже был под окном Изабэли. К несчастью, девушки дома не оказалось, но соседи сказали, что она с утра пошла на рынок. Ждать Пантегри не мог и потому написал своей возлюбленной записку. Он объяснил, что поставлен в круглосуточное и безотпускное дежурство возле горы на краю Сильвандира, но зато следующая неделя у него будет полностью свободной, и они смогут встретиться. Так, не повидав к большой досаде, свою Изабэль, он был вынужден быстро отправляться назад, чтобы никто из товарищей ничего не заподозрил.

***

Изабэль не было дома всю неделю – видать, поход на рынок дело очень промедлительное и требует уйму времени. Но к кануну субботы девушка вернулась в свой жалкий дом и обнаружила в щели двери записку.

– Ах, чёрт! – энергично выразилась она и опрометью кинулась прочь от своего дома.

Домчавшись со скоростью лани до вполне приличной гостиницы на совсем другой улице, она вихрем ворвалась в комнаты, снятые дивоярцем для его друзей.

– Юги, вставай! – растолкала она спящего Джакаджу.

– Что, опять? – сонно поинтересовался тот.

– Полный пипец! – воскликнула благородная молодая дама.

– Фу, ну и словечки у тебя, – поморщился Джакаджа. – Что, брат не согласен на ваш брак?

– Ты идиот! Читай записку! Это Пантегри оставил!

Потирая глаза, Джакаджа пару раз перечитал записку и, плохо врубаясь в суть дела, спросил:

– Ну и чего?

– Кретин! Они его там сторожат! Он отправится в подземный мир с очередной партией кристаллов, а тут его и заметут!

– И, думаешь, сделают что-то очень нехорошее? – усомнился Юги.

– Джакаджа, ты или туп феноменально, или притворяешься дебилом, – прищурив зелёные глаза, процедила Лиланда. – Соображай: если он попадётся и его узнают, то путь в Дивояр ему закрыт – на него будут ставить западни, как на зверя. А книга, между прочим, всё ещё там!

– А запасной твой вариант, очевидно, выбыл из игры, – досказал мысль Джакаджа.

Проблема была та ещё: им двоим приходилось скрываться, и днём выходить на улицу они не могли. И связи с дивоярцем никакой не было. Как сообщить ему об операции, которую задумали хитрые дивоярцы?

– За что я их и не люблю, – зверски поморщилась Лиланда.

– Я сам их не люблю, – признался Юги. – Но хочу сказать, что считаю твою затею с книгой бесполезной. Не знаю, что ты там думаешь выудить, поскольку заклинания написаны цветным письмом, который мы с тобой, подруга, увы, не знаем!

– Зато он знает! – гневно ответила Лиланда, – А ты по-прежнему делаешь ставку на кристаллы?

– Кристаллы вернее, – рассудил Джакаджа, – кристалл – это могущество, сила, с его помощью можно решить любую задачу.

– И которые не попадают тебе в лапу, как бы ты ни старался! – насмешливо закончила за него Лиланда.

– Да, он со своей подозрительностью меня с ума сведёт, – признался со вздохом Юги, – Я не могу даже намёком намекнуть. Но есть у меня одна идея...

– Ты со своими идеями в лимб попадёшь, – усмехнулась Лиланда.

– Это всё равно практически очень сложно осуществить, – продолжал предаваться мечтам Джакаджа, – Для этого надо попасть в прошлое.

– Ну да, – глядя в угол, обронила девушка, – до будущего праздника ночного полёта чуть больше полугода, а всех делов-то – чокнуться стаканами. Ловко ты тогда его провёл.

– Тогда я не попал, потому что кто-то опередил меня, – хмуро проговорил Джакаджа. Я почти добрался до Дерн-Хорасада – заметь, всё пешим ходом!

– Беспримерное мужество, – серьёзно заметила Лиланда.

– Вот именно, – с достоинством подтвердил Джакаджа, – Но какая-то другая рожа добралась до кристаллов прежде меня, и вот это мне покою не дает.

– А сам он что думает? – жадно поинтересовалась рыжая ведьма.

– Он назвал какое-то незнакомое имя: какого-то Лавара Ксиндару. Правда, этот тип был похож на Румистэля, как две капли воды, и даже одеждой. И тем не менее, наш дивоярец так саданул его, аж в камень обратил. Жуть какая, до сих пор страшно вспомнить!

– И что ты надумал?

– Надо опередить того нахала. Ещё раньше добраться до Дерн-Хорасада.

– Мысля что надо, – одобрила Лиланда, – один пустяк: со временем ты управляться не умеешь.

– А, – сказал Джакаджа и возвёл глаза к потолку.

– Что? – насторожилась ведьма.

– Идея.

– Ну?

– Создать ситуацию грозящей нам опасности!

– Клёво! – восхитилась Лиланда, – Куда уж больше? По наши души рыщут толпы шпионов, я уж бумажки на столбах поджигать устала. Ты знаешь, подожди: нам только бы его дождаться, а там уж как-нибудь сообразим.

***

В соседнем помещении на кровать свалился пожилой толстяк, ухо которого покраснело и слегка распухло от усилия, с которым он прижимался к стене. Полуголый господин в ночной рубашке выглядел усталым, но счастливым. И на лице его, одутловатом и широком, блуждала светлая улыбка.

– Попались, голубчики, – с блаженным взором прошептал он, и рука сама потянулась к стулу за штанами. Но вместо штанов он подцепил бумагу. Затем нашарил на тумбочке гусиное перо, отыскал под кроватью чернильницу и напялил на нос треснутые очки.

– Сим извещаю, – ознобно дрожа в сладостном предчувствии, прошептал он, выводя неверной от вчерашней пьянки рукой строки, – ...хотят похитить книгу, враги Дивояра, прячутся, воруют драгоценности, зовут Джакаджей, по описанию он самый, с ним рыжая чертовка, хотят там чем-то управлять, я богат!

Написав бумажку, он свернул её конвертом, лизнул нездорово белым языком, накапал свечного воска и припечатал добытым из груды одежды тайным перстнем соглядатая. Затем высунул рыло в коридор, нетерпеливо пырснул мальчишке-коридорному, всучил ему конверт и прошипел на ухо какие-то слова. Мальчик коротко кивнул и испарился. А господин вернулся в номер, залёг на смятом покрывале и мечтательно уставился в потолок.

***

Мальчик, в обязанности которого входило чистить ботинки постояльцев, получая за это в сутки полную тарелку вчерашних макарон с огрызками фрикаделек, резво домчался до полицейского участка. Он надеялся получить там мелкую монетку, как сказал ему тот жирный жлоб.

– Дядинька, письмо! – жалобно пропищал он в окошко сторожевой будки, поскольку в само полицейское управление его никто пускать не собирался.

– Давай, – высунулась в окошко заскорузлая лапа.

Ребёнок положил в широкую ладонь конверт и выжидательно замер.

– Да не бумажку, деньги давай! – нетерпеливо несколько раз схлопнулась жадная лапа.

– А... кто должен дать? – испуганно всхлипнул мальчишка.

– Ну не я же тебе! – возмутился невидимый тип, скрывавшийся в дыре.

– А... а уменя нет...

– Тогда вали, – кратко инструктировал его стражник.

Несколько часов ничего не происходило, и только ближе к вечеру, когда настало время смены караула, обладатель лапы выбрался из своей засады. Плотная фигура, облачённая в полицейский мундир, выдралась из-за узкой дверки фанерной будки и совершила ритуал сдачи поста.

Уставшие от постоянного сидения на лавке ноги едва несли их обладателя, благо, идти недалеко – всего за угол. От души помочившись на здание полицейского комиссариата, слуга закона решил зайти и со стороны парадного входа. В слабом свете уходящего дня он пару раз промахнулся сапогами мимо ступенек, но сумел мужественно преодолеть крыльцо.

– Господин полковник где? – осведомился он, с триумфом прорвавшись в дежурку.

– Ушёл домой, скотина, – зевая, ответил только что заступивший на пост дежурный. Все остальные просто дрыхли.

– Кто скотина? – с надеждой спросил вошедший.

– Ты, – шмыгнув носом, известил его сменный.

– Письмо кому тут передать?

Маленькие злые глазки внимательно посмотрели на нахала, давая понять, что шутки тут неуместны. Но письмо уже было извлечено из-за пазухи и, благоухая запахом немытых подмышек, уже призывно маячило перед носом дежурного. Официальная печать недвусмысленно сообщала, что дело государственное и сугубо архиважное.

После недолгих размышлений широкая ладонь дежурного оставила такое приятное занятие, как чесание зада, и легла на стол загребущей стороной вверх. Намёк был ясен.

Почему-то этот простой жест донельзя поразил свободного от вахты стражника, да так, что он немедленно впал в продолжительный ступор.

– Не хош – как хош, – хладнокровно констатировал сменщик и выхватил письмо.

– Свободен, – мрачно уточнил он и отвалился на спинку стула, давая понять, что аудиенция окончена.

Свет раннего утра встретил в караулке дружный храп, и только явление полковника прекратило эту чудесную идиллию.

– Все дрыхнут, мерзавцы! – яростно возвестил он с порога.

– Никак нет! – бодро отрапортовал дежурный, который умудрялся спать с открытыми глазами. Он бойко вскочил, отдавая честь, но распахнутый мундир и мятая физиономия мало соответствовали официальному моменту.

– Уволю тварей! – взревел полковник, поскольку сам был плох после вчерашней встречи с однокурсниками кадетского корпуса – справляли тридцатилетний юбилей выпуска. Все были при чинах и службах, а он один, как бедный родственник, заведует дежуркой! Ну, мерзавцы ж все!

– Смею доложить! – в самом деле доложил дежурный, – Всю ночь не спал, охранял государственный документ!

Он молодцевато выставил на вид упомянутое письмо. Но при этом произошло что-то странное. Вторая его рука его, поросшая рыже-седой шерстью, как-то сама собой выползла вперёд и нагло протянулась к полковничьему носу.

– Что?! – неуместно тонким голосом воскликнул начальник караула, – Взятка?!

– Никак нет! – отрапортовал дежурный, – Жест почтения!

В заскорузлой грязной лапе, воняющей дешёвым пивом и жопой, в самом деле не было ничего.

– Уроды! – невыносимо страдая от похмелья, простонал полковник и выхватил письмо.

На лице дежурного произошло задумчивое выражение. Он внимательно осмотрел одну, вторую руку и, ничего в них не найдя, впал в крайнюю тоску.

– Ужасно, ужасно... – бормотал полковник, сидя в кабинете и подпирая голову обеими руками.

В голове залпами била канонада, неслись, нещадно топча копытами мозг, с клинками наголо и криками "урр-ааа!" бравые кавалеристы, ломила пехота, протыкая штыками каждую клетку содрогавшегося в позывах тошноты полковничьего тела, и целый полк свихнувшихся барабанщиков всей дурью лупил в барабаны.

Сглотнув тягучую и горькую слюну, полковник вскрыл саблей конверт и уставился на прыгающие строки. Затем придвинул к себе чернильницу, макнул перо и вывел дрожащим почерком на обороте: "Милая моя Мари, я безумно припадаю к вашим очаровательным ножкам и пламенно мечтаю о том моменте, когда вы сдадите ключи от вашей крепости, ибо ..."

Полковник грохнул в стол кулаком и грянул командным рёвом:

– Ведро, подонки!

Проблевавшись, он продолжал карябать на обороте доноса: "Ибо ваш покорный слуга от продолжительной осады рискует перейти к прямым подрывным действиям".

Открыв ящик стола, полковник отыскал коробку с сигарами и далее продолжал уже бодрее: "Прорвавши шлюзы мой любви, я затоплю вашу неприступную репутацию своей безрассудной страстью, ибо ..."

Тут атака снова захлебнулась, поскольку высокопарное "ибо" нашему полковнику явно не давалось, и он закончил послание решительным ультиматумом: "Сдавайтесь, мадам, на хрен!"

После чего, почти в обморочном состоянии сложил письмо доносом наружу и прочно припечатал огрызком сигары. Прожжённое насквозь боевое послание он вручил курьеру с приказом: отнеси. И выпал из реала.

Курьер среди всей этой полицейской машины был единственным трезвым винтиком. Однако ж, для успеха дела его следовало снабдить указаниями, а так он потоптался бестолково, не зная что предпринять, и направился дорогой, которой бегал чаще всего: к мадам полковнице. В лице мадам полицейское управление имело самого проницательного шифровщика, потому что ей ничего не стоило с первого взгляда разобрать смысл полуобгоревших строк тайного донесения.

– Что такое? – с интересом вникала она, – "Известная вам особа проживает в номере... по улице..."? Рыжая? Драгоценности? Искренне ваш – фамилию не разберу. Я так и знала!!!

Праведному гневу её не было предела. И она понеслась на всех парах в притон, именуемый полицейским участком, чтобы вывести на чистую воду этого мерзавца.

Атака полковничьей жены была стремительной и победоносной. Своим могучим телом она сломила слабую оборону в лице дежурного и прорвалась в святая святых – в самый штаб армии. Там пара мощных оплеух вернули главнокомандующего фронтом в боевое состояние.

– Да ты с ума сошла! – визгливым тенором воскликнул он, узрев драгоценное послание растерзанным, пробитым и полусожжённым. – Тупая самка, ты уничтожила шпионскую шифровку! Мы полгода вели эту операцию, а ты со своей дебильной ревностью разрушила все наши труды!

Он рыдал так натурально, что женщина растерялась. К несчастью, полковник настолько вошёл в образ, что забылся и высморкался в шифровку, отчего чернила поплыли.

– Постой, Альберт, – вразумляла начальника разведки его верноподданная супруга, вызволяя из полковничьего кулака вконец заморканный клочок бумажки, – подожди, я постираю его, и всё снова будет хорошо!

– О, Аделина, если бы ты знала, как я устал от всего этого! – патетически стенал полковник, ломая руки, поскольку за годы службы при своей мадам, он точно знал все слабые места этой большой крепости и успешно пользовался лазейками.

– О, Альберт, мужайся! – взволнованно отвечала она ему, свято веря в его мученический героизм.

Зелёная полковничья сопля уничтожила шпионскую шифровку, зато не тронула оставшееся на обороте послание Мари. Аккуратная рука супруги привела послание в приличный вид, насколько оно возможно было.

– Куда нести, Альберт? – вопрошала она, горя желанием исправить свой неосторожный промах и послужить отечеству.

– П-придворному м-магу, – промычал тот, вновь осознав свой высокий долг защитника порядка и закона.

Благоразумная мадам всё же позаботилась уложить истерзанную шифровку в розовый конвертик, который был у неё с собой на всякий случай в сумочке. Меж голубков и сердечек она вывела красивым почерком отличницы дамского пансиона для благородных девиц: господину придворному магу, срочно.

***

В канцелярию при королевском дворе Бреннархайма среди множества прочей корреспонденции поступило розовое письмецо. Конторский клерк взял в руки игривый конвертик и на минуту задумался, глядя на голубков и сердечки. Затем легким движением послал его в большую корзину, полную разномастых конвертов. Это была шпионская корреспондения, предназначенная для придворного мага Бреннархайма – недавно назначенного Лаки Брайка.

Прочитав далеко за полночь послание мадам Мари, придворный маг уронил голову на руки и застонал. За последние полгода он получал каждый день по сотне таких писем и разбирал корявые почерки корреспондентов. Но это его просто доконало.

Наутро, невыспавшийся и злой, он вскочил на своего летучего коня и ринулся в Дивояр – просить помощи. Влетев в ворота, он понёсся над серебряной мостовой, как метеор, и едва не налетел на одного знакомца.

– Привет, Лаки, куда ты так несёшься? – удивлённо просил его молодой магистр, с которым он познакомился в прошлом году во время церемонии бракосочетания принцесы Лилианы с королём Алаем Сильванджи.

– Я сдохну, Лён! – простонал тот, весь во впечатлении от своего служения при королевском дворе, – Меня завалили шпионскими донесениями! Ищут какого-то пройдоху и его рыжую шалаву, а я один должен с этим разбираться! И это обязанности придворного мага?! Эти прохвосты надеются подцепить кучку монет и пишут всякую чушь! Но это всех круче!

Он выхватил из сумы целую пачку донесений, среди которых красовался и злополучный розовый конвертик. С язвительным выражением Лаки зачитал дурацкое послание полковника своей обожэ.

– Ну-ну! – с большими глазами посочувствовал ему коллега, разглядывая на уголке доноса полковничью козявку, пропущенную мадам Аделиной, и догадываясь, что где-то в этой пачке прячется опасное для его друзей послание. Но ему и в ум не пришло, что это и есть единственный верный шпионский донос. Всё остальное было просто враньём.

– Послушай, Брайк, – взял он за рукав отчаявшегося придворного мага, – Сейчас по многим королевствам разосланы ориентировки, но ты единственный, кто явился сюда с письмами. Всё это просто пробуксовка огромной и плохо налаженной шпионско-полицейской машины. Делай как все: просто кидай эту бумагу в камин.

– Да? – медленно доходило до Лаки.

– Говорю тебе: не позорься, – дружески наставлял его приятель.

Ободрённый Лаки Брайк удалился, а Лён пошёл к себе.

Ведь собирался он отправить Наташу и Юги в прошлое – в те дни, когда Дивояр ещё не прибыл на Селембрис! Но потом чего-то передумал. Отвлекли его другие события. Может, шпионы внизу и идиоты, а вот дивоярцы точно не дураки. Им только малую ниточку дай, они терпеливо и осторожно её начнут раскручивать и никакие уловки не спасут Наташу.

Придя к себе домой он достал маленькое зеркальце и стал смотреть в него. Он принялся перемещать ракурс обследования вокруг номера, который снял для своих друзей, и обнаружил занятную картину за стеной. Некий толстый пожилой господин то неистово скакал по кровати, то прижимался ухом к стене, то бегал к двери и спрашивал: не пришли?

– Не, – хмуро отвечал ему мальчишка-коридорный.

***

– Знаешь, что? – по некотором размышлении проронила Лиланда, прекратив беспокойно слоняться по гостиничной комнате и грызть ногти.

Сидящий на диване Юги вопросительно поднял бровь.

– А мне, пожалуй, надо смыться, – хмуро обронила девушка.

За стеной, кажется, от души гуляли: слышался недвусмысленный треск старой кровати и возгласы: да, да!

– ?!!

– Я должна остаться тут, а то наш дивоярец в самом деле сволочёт меня в прошлое, а мне там делать больше нечего. Я надеюсь, что у Пантегри что-то получится.

– Почему ты не можешь просто сказать Румистэлю?

– Я говорила ему, что книга нам необходима, но он мне не верит.

– Ещё бы... – иронично проронил Джакаджа.

– Но с некоторых пор что-то мне не хочется, чтобы он сам достал эту книгу, – продолжала Лиланда, не обращая внимания на реплику и как будто размышляя наедине.

– ?

– Мне было видение, – как бы с усилием вспоминая, говорила она, и выражение неподдельной тревоги омрачило её ангельски прекрасное лицо. – Видела я во сне, как подходит он в пилотской рубке Джавайна к стене и открывает её. Достает оттуда "Гениус Алама", и тут, в этот самый момент откуда-то возникает Брунгильда – взбешенная, в ярости. Без всяких слов достает свой меч и рубит по Румистэлю. Всё настолько реально выглядело, как будто по-настоящему.

Девушка поёжилась, как от сквозняка, и это произвело на Юги впечатление.

– Она его убила? – шёпотом спросил он.

Лиланда обернулась и кивнула.

– Одним ударом – и насмерть, – подтвердила она.

Оба заговорщика непритворно побледнели – настолько ужаснула их такая перспектива, будь она даже простым видением во сне.

– Теперь ты понимаешь, почему я пытаюсь действовать через Пантегри? – спросила Лиланда, машинально прислушиваясь к наступившей за стеной внезапной тишине.

– И более того, сегодня ночью мне снова снился тот же сон, но только события шли несколько иначе. Но конец один: Румистэля убивают. Такое впечатление, что я просматривала одну и ту же сцену в разных вариациях.

– Тогда смывайся поскорее, – прошептал Джакаджа. – Я тебя прикрою.

– Плети ему, что хочешь, но мы должны добыть эту книгу до того как он соберёт весь Кристалл, – промолвила она, открывая окно, потому что в коридоре уже слышались знакомые шаги.

Серая ворона вспорхнула с подоконника гостиничного номера и стремительно взмыла в небо, когда в комнату вошёл дивоярец.

***

– Что там такое? – кивнул Румистэль в сторону соседнего номера, откуда отчётливо доносилась кроватная возня и счастливые вскрики, – Новобрачные?

– Нет, это наш шпион старается, – озабоченно ответил Юги, поглощённый какими-то мыслями, – накапал на нас в комиссариат и теперь ждёт вознаграждения. А по кровати прыгает, я думаю, для маскировки.

– Откуда тебе это известно? – изумился дивоярец, поражённый столь точным совпадением фактов.

– А я мальчишке коридорному заплатил, тот мне все и рассказал, – признался Джакаджа.

Тут Румистэль заметил отсутствие Лиланды.

– Она не стала тебя дожидаться, – известил его Юги, – мы заметили слежку ещё три дня назад, а тебя всё не было. Вот она и смылась, а я остался тут – до твоего прихода.

– Мы не можем уйти без неё, – тревожно проронил Румистэль, прислушиваясь к шуму в коридоре.

За дверью усиливалась кутерьма: слышалось приглушённое лязгание металла, осторожный топот нескольких пар ног, кто-то засопел в замочную скважину.

– Ты прибыл на Сияре? – спросил Джакаджа, поднимаясь с дивана и подходя к полуприкрытому окну. Он взглянул вниз и увидел крадущийся вдоль стен отряд алебардщиков. – Фи, городская стража!

– Скоро прибудет подкрепление из Дивояра, – утешил его Румистэль.

"Видно, неправ я был, когда сказал Брайку, что все шпионские донесения идут в камин", – подумал он.

Да, обложили их нешуточно.

Похоже, вокруг него стягивается давно заброшенная, тщательно продуманная сеть слежки. Он так и чувствует на своем затылке дыхание Совета. Они очень терпеливы и изобретательны в средствах.

– Нам надо уходить, Юги, – наконец, проронил дивоярец.

– Куда? – одними губами спросил тот.

– Для начала в эльфийский холм.

– Ни в коем случае! – забыв о маскировке, вскричал Джакаджа.

Дивоярец изумился: что такое?

– Нет, нет, туда нельзя, – поспешно ища оправдания своей несдержанности, заговорил Юги, – Я не успел тебе сказать: Лиланда мне передала, что заметила вокруг холма слежку: тебя там поджидают!

– А она откуда это знает?! – был поражён дивоярец.

– Понятия не имею, но она так сказала. У неё своя какая-то разведка. Послушай, Румистэль, драпать надо! Хотя, куда бежать – нас обложили по всей Селембрис!

На миг страх коснулся сердца Румистэля – он почувствовал затылком холод. Сражаться против всего Дивояра – немыслимо! Ему не будет покоя ни в одной точке огромной волшебной страны. Даже без достаточного подкрепления фактами он уже ощущал стягивающуюся вокруг него ловчую сеть. Чисто машинально он достал из кармана зеркальце и глянул в него, ища Брунгильду. Почему именно её? И в тот же миг вздрогнул, увидев как из зеркала прямо ему в душу глядят алмазно-голубые, яркие глаза валькирии. Она смотрела на него сквозь аметистовый овал всевидящего зеркала в библиотеке! Наблюдала и все слышала!