Текст книги "Исполнение желаний"

Автор книги: Марина Казанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Ладно. – ответил Лён Костику. – Убедись, что бесплатный сыр бывает только в мышеловках!

Ему и самому было жалко Чугункова. Тот стал бы замечательным князем. Но, что поделать, если в их мире больше нет княжеств. А здесь, на Селембрис – всё возможно! Кем будет Костик в реальном мире? Ну будет тусоваться у пивнушки. Ну, собьётся в кучу и будет ходить, как его друзья, с дубинкой в кармане. А на Селембрис… Ах, если бы знать! Может, и Костик сможет жить меж двух миров? Ну, почему бы нет?! И Лён в который раз с печалью глянул на молодого князя. Тот ехал на своём вороном, подбоченясь и плавно покачиваясь в высоком седле. Князь Иван.

– Что такое Селембрис? – отвечал Лён. – Я и сам толком не уяснил себе. Это волшебный мир. Но, не сказочный. Волшебники сказали, что он – отражение земного, воплощение сказок и мечты. Но, я так и не понимаю, кто кого отражает. Не селембрийские ли истории служат сказками в реальном мире? Или сама Селембрис воплощает в жизнь земные сказки? Мы сейчас участники какой-то сказки. Какой именно? Ты не узнаёшь её? Я не узнаю. Здесь чудо естественно. Ты уже окутан им, а тебе всё кажется, что события естественно логичны. И вот встречаешь то, во что не поверил бы никогда. И веришь. Потому что стал частью этого. Когда я увидел картину в комнате Наташи, то понял, как пойдёт сценарий. Но, узнавал его лишь тогда, когда он оказывался позади. Я чуть не похитил жар-птицу. Я был в саду Гесперид и трогал пальцами молодильные яблоки. Я скакал на волке и говорил с ним на человечьем языке. Я шёл один на один с драконом. Теперь ты не споришь с этим. Что за сказка ждёт тебя впереди? Что ждёт меня? Что ждёт Федюню? Так и тут, ты узнаешь, что ждёт тебя, когда встретишься лицом к лицу с этим. Ты по-прежнему хочешь ехать дальше?

– Да. Хочу. – отвечал царевич.

«Я не смею навязывать им своих опасений. Я не буду руководить событиями. Это их сказка, их мечта. Я не спрашиваю Константина, о чём он мечтает. Может, это принцесса. А, может, подвиг. Но, что я буду делать, если кто-то из них не пожелает возвратиться? Или, хуже того – не сможет. Ведь смерть на Селембрис так же реальна, как и жизнь. В первом своём путешествии я не задавался такими вопросами. А теперь у меня нет ни моего коня, ни дивоярской стали, ни доброго совета волшебников.»

* * *

Вековые сосны близко обступают широкую дорогу. Неразъезженный лесной большак. Горбатые корни вольно выползают из земли. Идущие задевают их ногами. Вершины сосен склоняются над дорогой, словно мечтают поглотить её. Тих и недвижим лес, словно заколдован. Густ и тяжёл воздух. Печаль вкрадывается в душу. Томится сердце.

– Скоро уж подходим. – сообщил княжеский дружинник. Их больше сотни ехало с отрядом.

– Что за места? – спросил княжий сын.

– Скоро речка. – ответил тот совсем не на вопрос. – Там, на Смородине и остановимся. Через день, по уговору, подъедут и невесты. На бережку, есть два лабаза. Один – для женихов. А тот, что победнее да побольше – для отроков. Это дар княжий для невестиной для стороны. Там отроки откормятся и отдохнут, а то, гляди, в пути-то посбивали ноги.

Последний день трёхдневного пути и впрямь всех утомил. Отряд запаздывал и оттого даже не остановился на отдых в середине дня. Да и проголодались все.

Впереди вырастали два высоченных утёса, увитых мелким лесом. Они словно стерегли дорогу. А от них вправо и влево уходили ребристые хребты, тоже сплошь, по самую макушку заросшие синеватыми елями.

– Красота какая! – восхитился отважившийся пересесть на смирную лошадку Федюн, поповский сын.

И, правда, красота. Непуганая мать-земля.

Неторопливо они проехали сквозь каменные ворота. Лес расступился. И далее перед глазами раскинулись круглые холмы, среди которых вилась лентою дорога. Много дальше снова начинался лес. Но, их путь кончался у реки. Не слишком широка и не очень глубока, но темна, извилиста и говорлива река Смородина. Крутые берега, поросшие иван-чаем. А у неширокого моста склонилась древняя, как сама земля, разросшаяся ива. Мост, крытый неровными брёвнышками, словно корявыми клавишами.

– Вот тут и отдохнёте. – проговорил дядька.

Оба жениха и дружка пошли осматривать хоромы.

Массивный деревянный сруб собран не иначе, как из столетних дубов и крыт железными пластинами на четырёхскатной крыше. Маленькие окошечки у земли заросли травой. И дверь дубовая обита железными полосами в три дюйма шириной. А на крыше – маленькая крытая площадка с железными перильцами.

– Это что же за блиндаж? – удивился Костик.

– А это для укрепу южной окраины. – отвечал дружинник. – Железная черепица сохраняет от горючих стрел. А мочёный дуб огню не поддаётся. Тут князевы дружины сдерживали напор врага. Давно всё это было. А сруб-то, вишь, стоит.

Князевы слуги отворили дверь. На удивление, она двигалась легко, даже петли не скрипели. Внутри царил глубокий полумрак. Острый запах. По стенкам – лавки. Посередине стол – тяжёлая дубовая плита на толстенных козлах.

– Что-то небогато. – молвил княжий сын. – Приглянётся ли невестам?

– Да тебе ведь, батюшка, не здесь свадьбу-то гулять! – засмеялся воин и посторонился, впуская прислугу с узлами. Тут же были разложены ковры, засвечены светильники. Прислуга выставляла на столы кувшины с вином, выгружала солёные окорока и прочую дорожную нехитрую поживу.

– Вот вам до завтра чтобы только ночь скоротать. – услужливо и говорливо объяснял им дядька. – А завтра, глядь, и явится невеста княжичева.

– А моя?! – ревниво подал голос поповский сын.

– И твоя, батюшка, и твоя. – поспешно подтвердил княжий челядинец. – Вы отдыхайте тут пока. Не ходите по двору, комарики уж больно злы тут.

– Добре. – кратко отвечал цесаревич и не спешил садиться за стол.

– Ты чего, владыка? – недовольно и совсем не по форме обратился к Контантину Федюня. – Садись за стол, подкрепимся с дороги.

Он резал богатые свиные окорока большим ножом и пхал в рот без хлеба, словно ел арбуз. Лёну он не предложил покушать. За неимением салфетки Бубен утирался рукавом.

– Солёные больно. – сообщил он.

– Это оттого, что тут ещё не выдумали холодильники. – с усмешкой ответил ему Лён.

– Угу. – сказал Федюн и схватил жирными пальцами серебряный стакан. Из высокого кувшина он налил себе тёмно-бордового вина. Выпил, рыгнул и снова взялся за свинину.

– Ну ладно, – решил князь Иван, – надо в самом деле подкрепиться.

И тоже сел за стол.

– А ты чего, Лёнька, – удивился он, – разве не проголодался?

– Субординация, княже, субординация. – пробормотал тот. – Вот уедут твои люди, тогда и повеселимся.

Он пытался понять, что именно ему не нравится. И, оставив товарищей разбираться в походных припасах, направился к второму срубу. Тот был и правда, пообширнее, зато похлипче сделан. Стены не подвели – всё те же столетние дубы. Сруб гладко обтёсан. И высок – в два человечьих роста. А вот крыша слегка просела и к тому же крыта дранкой. Окошек не было и вовсе. Зато дверь была такой же массивной, с петлями толщиной в палец. И, что поразительно, с наружным засовом.

Отроки располагались к отдыху. В лабазе не было ни лавок, ни столов, только крепкий деревянный пол. Зато сверху прорывался в щели яркий дневной свет.

– Вот, кушайте, соколики. – дядьки раздавали отрокам круглые хлеба. И заливали в деревянную бадью воду, которую носили с реки. Отроки пили из глиняных чашек, которые пускали по кругу. Некоторые так устали, что улеглись спать прямо на полу.

– Чего ищешь, холоп? – спросили Лёна. – Ваши уже ушли. Торопись, догонишь.

– Я с княжичем. – осторожно ответил Лён.

– А. – ответил дружинник и потерял к нему интерес. Он внёс последнее ведро с водой.

– Ну, мы уходим. – сообщил он. – Вас тут закроем, а то по ночам как бы косолапый не вломился. Спите спокойно, ждите утра. Там откроют.

Он вышел, затворил дверь, задвинул засовы и перекрестился. Далее сел на коня и обратился к Лёну:

– Ты тоже шёл бы, холоп. Нечего тут ночью-то ходить. Неровен час, сграбастает хозяин.

– Кто? – удивился Лён.

– Ведмедь, бестолочь дворовая! – пояснил дружинник.

Все уехали. Лён остался один на берегу.

"Тресни я, но здесь затевается всё, что угодно, но не свадьба." – подумал он.

Потом пошёл оглядывать мост и реку. Мост заинтересовал его более всего. К мосту вела тропа. А через реку её не было. Зачем нужно сооружать мост, если по нему никто не ездит? Старые брёвна все исцарапаны. Лён свесился с краю и посмотрел вниз, в воду. Ему показалось, что в тени моста что-то белеется на дне. Что-то, похожее на обломок меча. Наверно, это остатки старых битв. Когда-то Калинов мост через речку Смородину был построен для отрядов, идущих на южных соседей.

Калинов мост! Он сел прямо на нагретые солнцем брёвна. Неужели его догадка верна?! Калинов мост. С этим мостом были связаны сказки. Но, он помнил только одну.

Лён сидел и смеялся. Сказки надо читать, дивоярец! Ну конечно! Иван-царский сын, Иван – поповский сын и Иван – коровий сын! Завтра их встретит на Калиновом мосту трёхголовая принцесса – сам Змей Горыныч! А сотня отроков в сарае с ветхой крышей – это на закуску. Хитрый князь с не менее хитрым попом подменили своих сыновей похожими. Подержали их недельку, навешали лапши на уши! Убедили в том, что они и в самом деле вместо куда-то девшихся сынков. Старая сказка про Золушку! Вот кто тут Золушки!

Всегда лёнькины стишки сбываются, но как-то по другому! Впрочем, он ведь сочинил их уже после того, как товарищи попали в богатые хоромы. Но, ведь это же Селембрис! Здесь сложно не попасться! Надо срочно бежать к товарищам! До завтрашнего утра у них есть время. Нужно уйти. Хотя, скорее всего, обратный путь охраняется.

Лён вспомнил про отроков и бросился к лабазу. Но, дверь помимо засовов была заперта на пудовые замки.

– Эй, там! – покричал Лён, подпрыгивая. – Вылезайте и тикайте!

Внутри полное молчание. Все спят. Не зря же их так умаяли в дороге, да ещё последний день не кормили. А теперь после обильной кормёжки все отроки заснули.

– Костян, Федюня! – крикнул он, врываясь в сторожку.

Оба спали на подушках и коврах. Бубенцовский ещё держал в руке стакан. Окорока как не бывало. А на столе располосован ещё один. Да, видно, сил не хватило. Лён оторвал кусок и сунул в рот. В самом деле очень солёный. Поискал воду. Воды не было. Отрокам принесли, а княжичу – нет. Только густое, тягучее вино типа наливки. Пить воду из реки? Кошмар какой! Впрочем, до этого он в своих приключениях не задумывался о вреде некипячёной воды.

Интересное дело получается. Накормили цесаревича и поповича круто солёной свининой и подсунули вино. Те, понятно, и попадали в подушки. У Лёна закружилась голова. И винцо-то, оказывается, с наполнителем. Наверно, и отрокам в воду добавили порошочков.

Он вытащился наружу и принялся слоняться по бережку туда-сюда, выгоняя дурь из мозгов. В мыслях просветлело. Но, и на востоке небо словно отдёрнуло тёмный ночной полог. Потянуло ранней свежестью, налетел лёгкий ветерок. Лён сходил к реке и умылся, потом взглянул на светлую полосу над погружённым в черноту восточным горизонтом. Там едва виднелась стая птиц. Что за птицы летают рано на заре? Впрочем, на востоке уже утро. Он зашёл в сторожку и взял пустой кувшин. Надо княжичу с поповичем воды принести. А то с похмелья будет во рту наждак. Такое его холопье дело.

Набрав воды он начал выбираться на берег, хватаясь за кусты. И невольно глянул на восток. Некоторое время созерцал. А потом дошло.

– Костян! Федюня! – кричал он, распинывая женишков. – Вставайте! Драпать надо!

– Отвали, холоп. – пробормотал Федюня.

– Княже! – орал Лён в ухо Чугуну. – Вставай! Невеста едет! Пора на свадьбу!

Иван-царевич цапнул руками воздух и с ним уединился.

Лён полил их из кувшина водой. Никакой реакции. Он выскочил наружу.

– Ну всё, капец котёнку. – пробормотал при виде отчётливо виднеющихся трёх голов дракона. И тут идея посетила его голову!

– Вот дурак! Раньше не мог догадаться!

И помчался обратно в сторожку.

– Простите, ваше преподобие! – бормотал он, стаскивая с Бубна его богатый кафтан, а затем и штаны.

– Мы только в прачечную и обратно! – оправдывался Лёнька, подбирая с пола соболью шапку, расшитую жемчугами, и сафьяновые сапожки с запахом потливых ног Федюна. Носки когда ещё изобретут!

Торопливо выскочил наружу, бросил всё у моста, взглянул на восток и кинулся обратно.

– Вась-сиясь! – объяснял он всё поповичу, отнимая у него большую свиную ногу. – У нас аншлаг, билеты все закончились!

Тот недовольно захрапел.

– Всё! Слушаюсь! – отсалютовал холоп и упёр непочатый кувшин с вином.

Он ждал с замиранием сердца, сидя под мостом и надеясь, что их сиятельства не проснутся в неподходящий момент и не попрутся отливать в кусты.

– Всё. Поезд прибыл. – пробормотал Иван-коровий сын, когда мост завибрировал, а воздух загудел над головой. Большие волны заходили в речке Смородине, выбрасывая воду на берега. На Калинов мост опустился трёхглавый змей. Страшный скрежет когтей объяснил наличие глубоких царапин.

– Где они?! – раздался громоподобный рык. – В избушке?

– Ваше Гадство, позвольте объяснить!! – высунулся Лён из-под моста.

– Холоп? – дракон задёргал пластинчатым хвостом. – Где царевич?

– Не обессудьте, Великий Змей! Иван-то, царский сын, навстречу вам пошёл! Думал встретить хлебом-солью! Да вот незадача – ножкою за ножку зацепился, упал и личико ушиб! Не изволите с поповича начать? Оне уж с рассвету покою себе не находили. Всё бегали кругом да спрашивали: когда-де невеста-то приедет? А вот теперь умаялись да прилегли. Я, видите ли, себе позволил дерзость – слегка его по верху посолил, да пряной травкой обложил с боков! А рот, чтоб не воняло с перегару – платочком шёлковым прикрыл. Вы уж, прошу вас, ваша милость, не говорите господину, как венчаться будете, ежели я чего не так наделал! А то гневливы больно по нонешним временам поповичи-то! Чуть что, так сразу и в кнуты!

– Хватит болтать. Показывай, где лежит!

– Да вот, ваше змейство, прямо у основания моста. Вы головку-то немного наклоните да взад попятьтесь, а то, почитай, уж сели на него.

Лён выбрался из-под моста и руководил маневрами, готовый в любую минуту юркнуть в укрытие.

– Вот он, вот! Я прямо лапками его к вам положил! Так духовитее! Вы его прямо с того конца глотайте!

Змей нацелился центральной головой, широко разинул рот и попытался втянуть в себя поповича.

– Не получается. – сообщил он. – Надо, чтобы на ногах стоял.

– Вы, батенька, больно привередливы не по-змеёвски! – посетовал холоп. – Я бы подтолкнул вам, да голов ваших боюсь до смерти! Вон как смотрят!

– Хорошо, придурок, – согласился змей. – Я уберу обои головы под мост, а ты в главную засавывай поповича.

Две боковые головы свесились под мост. Лёнька понял, что убежище он выбрал себе ненадёжное. Осталось положиться на смекалку.

– Пожалуйста, раскатите губы шире. – распоряжался он. – Вы, как, старшой в семье?

– Нет, я самый младший. – сообщил Горыныч.

– Ещё раз, пожалуйста. Не отвлекайтесь.

– А тебя как зовут? – спросил змей.

– Меня зовут Иван-коровий сын. Пожалуйста, раскатите губы.

И, пока змей не видал, быстренько просунул ему в пасть шесть окороков, два кувшина вина и прекрасный подарок князя – рубиновую саблю. Змей глотнул.

– Что-то хрустит. – насторожился он.

– Да это косточки. Не беспокойтесь, пожалуйста. Попович мяконький весь, трюфелями кормлен.

– Нет, там ещё что-то.

– Возможно, это зубочистка. – успокоил его Лён. – Вы покатайтесь с боку на бок – сама и выйдет.

– У меня кружится голова. – с испугом поведал змей.

– Неудивительно, мой милый. – утешил его Лён. – Попович-то был в дупель пьяный.

– Ой, у меня колется в брюхе!

– Уверяю вас, обычное несварение желудка! Пойдите, поваляйтесь на траве!

Но, Горыныч тяжело взмахнул крылами и оторвался от моста. Он летел неровно, заваливался на бок и пошёл на аварийную посадку где-то в районе леса.

ГЛАВА 7. Смертельные подушки

– Где моя одёжа? – с иканием спросил поповский сын Федюн.

– Официально, гражданин попович, вы уже женаты, – сообщил ему коровий сын, – так что ваша нагота некоторым образом объяснима.

– Я никого не видел! – изумился Бубен.

– И не удивительно! Посмотрите, сколько вы выпили и съели! Дракону впору! Впрочем, я не обсуждаю барские привычки. Но, ваша дама и впрямь чудна! Пришла, раздела вас. Добивалась комплиментов. Потом отчаялась, выпила вина. Потом взяла ваш свадебный прикид и удалилась, оставив вас в одном исподнем.

– А где мой меч?!! – истошно возопил Федюн.

– Простите барин! – перепугался Лён. – Она вдобавок и воровка?! Виноват, не доглядел!

– Послушай, Лёнька, – отведя его в сторонку, спросил более проницательный Костян, – официальную версию я слышал. Теперь неофициальную.

Лён не стал скрывать и рассказал, что произошло на Калиновом мосту. Чугун не мог поверить.

– Нет, я же не утверждаю, – обиделся Лён, – что я вогнал его по пояс в землю. К тому же клиент как раз того и ожидал. Я пошёл другим путём. Поверь, Костян, обычный сервис куда убийственнее всех этих грубых штучек с вооружёнными наездами.

Молодой княжич был подавлен и разочарован. Здорово обкрутил его князь. А он, как баран, попался на халяву.

– А я-то ему – папа, папа! Залил мне мозги да так, что я сам припёрся и сунул бошку зверюге у пасть!

От огорчения он опять перешёл на киевско-нижегородский.

– Ещё не сунул. – хладнокровно отвечал холоп. – Но, завтра на рассвете твой дебют. И я не думаю, что средний братец купится на такую глупую наживку, как окорока во фраке.

Вывалился из сторожки в одном исподнем заплаканный Федюн. Теперь у него даже не было обуви. Он не так предусмотрителен, как Костян, и легко расстался с ботинками в обмен на шикарные сапожки. Глядя на его ноги в шёлковых портянках, Лён подумал: а как же эти двое вернутся в лагерь? Ведь у них теперь даже нет зимних вещей. Ему-то проще, он проснётся в изоляторе.

– Давайте уходить сегодня ночью. – сказал он.

– В чём я пойду?! – заорал Бубенцовский. – В портянках и этой дурацкой пелёнке на заднице?! Здесь даже трусов приличных не продают!

– А ты, Костян, в чём пойдёшь? – спросил Лён.

– Да я-то у чём пришёл, у том и пойду. – отвечал тот. – Я ведь ни куртку, ни джинсы, ни гриндара не бросил. Усё тут, со мною, в сундуке.

Федька немедленно помчался шарить в сторожке.

Они пошли проведать хлопцев в лабазе. Там всё по прежнему было тихо. Уставши звать, Лёнька и Константин попытались залезть к ребятам. Костик подсадил товарища, и тот вскарабкался на крышу. Разобрав хилую щепу, он заглянул внутрь.

– Спят все. Их чем-то опоили.

Лён спрыгнул вниз.

– Костян, надо уходить. Говорю тебе, второй раз не отобьёмся. Тресни Бубна по башке и валим обратно. Плохая это сказка.

– А я считаю, что надо вернуться к князю и потребовать Федюнино шмотьё. – угрюмо отвечал лже-княжич. – Ты не понимаешь, как его опозорят в таком прикиде? У него ни куртки, ни штанов, ни ботов. Я бы дал ему свои джинсы, но он не влезет. Это точно.

Второй Горын будет о шести головах. И все они неглупые.

Оба отправились вслед за Бубном рыться в домике. Но, им ничего ценного не оставили. Принцы должны были произвести эффект на змея, убедить его в том, что перед ним настоящие царевич и поповский сын. Не было никаких подарков, даже не было оружия, кроме двух мечей, которые дал им князь. Третий, парадно-выходной, теперь торчит в брюхе дохлого дракона.

– Давайте просто убежим! – предложил Федюн. – Сделаем плот и уплывём. Или спрячемся на той стороне, раз уж нельзя обратно.

– Федя, – терпеливо объяснил цесаревич, – нельзя так. Потом будут мальчики кровавые в глазах.

– Какие мальчики? – оторопел тот.

– Вон те, Федя. Которые в лабазе.

"Надо же, а я и не подумал." И к Лёну пришла уверенность, что они найдут выход.

– А как ты трусов лишился? – спросил тихонько он Федюню.

– Они меня в баньке парили-иии! – опять заревел несчастный попович.

– Давайте мыслить, как противник. – мудро предложил княжич.

Предполагалось, что змей мечтает первым делом съесть царевича. Сначала победить, а потом съесть. Вот почему им не выдали никаких лат, чтобы зверь не разозлился и не задал трёпку поварам.

– Шо хошь, а мине ничего боле не приходит у башку, – признался Костян, – кроме снова чучела опять.

– Окороков-то больше нет. – уныло ответил Лён.

– И фиг с ними, с окороками! Набьём подушками! Оденем в мой кафтан, шапочку пониже на глаза! Проглотит и не заметит!

Это было более чем спорно, но других идей так и не нашлось. И все трое принялись аккуратно сворачивать маленькие шёлковые подушки и запихивать их в рукава, набивать штаны. Манекену требовалось придать убедительный вид. Костян решил, что фокус со спящим королевичем больше не пройдёт и посадил чучело на кол. Зашёл со стороны моста и призадумался.

– Ну и шо он тут стоит? На свидание явился? Пошёл сдавать бутылки? Может, у его кошелёк украли? Неубедительно как-то он стоит.

И исхитрился сделать так, что чучело обеими руками занесло над головой меч.

– По-моему, он только песни не поёт, а так всем хорош. – признался Лён.

Но, Костяну всё не нравилось. Однако дело шло к ночи. Темнело быстро. Федюн, закусанный комарами, убежал в сторожку. Они ещё раз проведали спящих и ушли. Следовало не прозевать рассвет, поэтому Лён забрался в смотровую башенку на верху сторожки и там отбивался от комаров всю ночь.

* * *

Он проснулся от грома и тут же понял, что проспал. Неужели и Костька прозевал змея?! Лён сжался в комок и сквозь чугунные прорези ограды наблюдал за мостом. Всё было видно: буро-зелёный змей медленно спускался на мост, трепеща двумя парами широких кожаных крыльев. Как и предполагалось, у него шесть голов. Но, шеи тоньше, чем у трёхголового. Эти шеи извивались, словно змеи. Головы вертелись во все стороны. От нетерпения морды слабо изрыгали пламя.

Лёнька понимал, что уйти он не сможет – слишком на виду. Может, Горын и не выковырнет его из маленькой чугунной конурки, но поджарит запросто.

Чучело стояло прямо перед мостом со своим бесполезным оружием. Дракон, наконец, приземлился и раздался скрежет когтей о дерево. Он уже заметил нахального красавца и теперь тянул к нему головы. Все шесть.

– Шо, сволочь, испугался?! – раздался снизу крик Костяна.

– Это ты мне говоришь?! – загрохотал змей.

– Тебе, зараза! – не унимался Костян. – Щас как срублю башку!

Горын взревел и двинулся на чучело. Дракон навис над бесстрашным пуховым героем. От движения его огромных лап дрожала земля. Чучело напугалось и уронило меч.

– Ой, мама! – закричал Костян так натурально, что Лён подумал, будто недоумок сдуру вышел навстречу змею.

– Ха-ха! – затрясся змей. И разинул на чучело все шесть пастей.

– Не надо! Я боюсь! – истошно завопил герой. – Я больше так не буду!

Чучело обращалось к чудовищу с мольбой, воздев обе руки вверх, а оно лишь хохотало.

– Я всех царевичей сгублю! – простодушно поделилось оно своими планами на будущее.

– Меня заставили!! – раздался крик несчастного, но все шесть пастей дружно рванулись и растащили прекрасного принца на куски. Разлетелись перья. Каждой голове досталось по подушке. А изломанный на куски шест вылетел наружу.

– О, мой хребет! – завыл царевич. – Как я без тебя?!!

– Что такое? – удивился змей.

– О, моя шапочка! – разорялся Чугунков.

– Костян, дурак, молчи! – тихонько ругался Лён.

Тут до зверюги вдруг дошло, что он обманут! Подсунули какой-то набитый тряпками кадавр! Он яростно взревел и сразу же закашлялся всеми шестью глотками. Глаза его бешено завертелись, хвост забил по брёвнам, как по клавесину.

– Какое гадство! – рыдал царевич. – Как меня надули с этой королевной!

Горын не выдержал оскорблений и сделал то, чего Лёнька опасался, а придурок Иван-царевич упустил из виду. Он выдохнул огонь!

Лёнька в ужасе сжался в комок, жалея, что раньше не сбежал из кукушатника. Но, произошло совсем иное. Атака захлебнулась. Горын выдохнул огонь и вместе с ним перья из подушек. И получил во ртах пожар. Выкатив глаза, он кашлял, из ноздрей текло. По дури снова попытался прибегнуть к тем же мерам. И снова выдохнул огонь. И снова обжёгся. Он орал, как резаный.

Чудовище захлопало крыльями, приподнялось и рухнуло в речку, застряв в высоких берегах. Из носов зверюги вылетали перья. Он не мог дышать и давился. И не мог взлететь, потому что крылья подмялись. А два других не могли помочь ему – мешали высокие берега. Вот почему Горыны садились только на мостик! Дракон стал продираться вдоль по речке, размалывая бортами ивовые заросли. Речка запрудилась, и начала подниматься вода.

Иван-царевич выскочил, поднял с земли свой меч и помчался следом за удирающим шестиглавым змеем, а Лён только обалдело наблюдал за этим со своего высокого насеста. Ни фига себе! Убить дракона обыкновенными подушками! Ну, Костя, ну стратег! Он перепрыгнул через бортик, съехал с крыши на заду и побежал за Чугуном.

В лучах восходящего солнца он видел картину, которую никогда не забудет: Иван-царевич убивает змея.

Костян стоял на спине зверюги в своих здоровых гриндерах, в подвёрнутых джинсах, в рубашке и всаживал свой меч между драконьих чешуй. Дракон непрерывно верещал и просил пощады.:

– Царевич, смилуйся! Я больше так не буду!

– Нет, козёл, я из-за тебя все гриндара испачкал! – отвечал разгневанный царевич. И продолжал колоть.

– Я подарю тебе сундук с сокровищем! – вопил дракон.

– Пошёл ты на фиг! Мне уже обещали полцарства и принцессу!

– Проси, что пожелаешь, рыцарь!

– Японскую куртку, штатовские джинсы и финские ботинки! – потребовал неугомонный цесаревич.

– О-ооо!

Так они и продирались вверх по течению по Смородине. Вода всё прибывала. А рыцарь всё лупил дракона по башкам. Те хлебали воду и изрыгали перья. Лён бежал по бережку, стараясь не упустить ничего из фантастического зрелища.

– Всё. Утопил гадюку. – сообщил Федюну Костян, вернувшись через два часа.

Тот был одет в белую рубашечку, в холщовые штаны и лапти.

– А им всё равно пока не нужно. – рассудил он.

– Я посвящаю тебя в рыцари! – торжественно сказал Лён, возложив на плечо Костяна его меч.

– Служу Отечеству! – воскликнул тот.

– Ну, Федюня, а тебе достанется девятиглавый змей. Всех-то и делов! – сказали они поповичу.

ГЛАВА 8. Младой Федюн и евонная одёжа

– А может, отдохнёте, братцы? – подошёл с предложением Федюн.

Но, отдыхать было некогда: все понимали, что третья атака пойдёт на лабаз, в котором всё так же спали ребята. Нормально спали, сопели во сне, переворачивались с боку на бок и не просыпались.

– Какие-то чары, не иначе. – высказал Лён, сидя вместе с Костей на крыше и свесив ноги сквозь доски.

Идей никаких не было, а солнышко уже катило к западу. Перетаскать сотню хлопцев через стены и где-то спрятать было нереально.

Федюня озабоченно бродил внизу – он тоже думал. Потом поплёлся к мостику. Там всё было безобразно разворочано. Только одинокая ива кренилась над речкой своим титаническим туловом. По воде плыл мусор. Берега с другой стороны моста выглядели так, словно по ним гулял бешеный бульдозер.

Задумчивый Федюн взошёл на мостик. Вот здесь всё это и было. А он не видел ни первого, ни второго боя. Первый они с Костяном проспали. А когда тот принялся дразнить дракона через окошко сторожки, Федюн думал, что им обоим пришёл капец. Зверюга раскидает брёвна и поест обоих, как котлеты. И вот он не видел ни одного дракона. Но, можно себе представить, каковы они, если бортами обдирают берега! И такое с речкой сотворили. Нет, он, Бубен, не герой. Он не может лезть с окороками к самому драконовскому носу. И не может ехать на чудище верхом, орудуя мечом, как заправский рыцарь. К тому же этот девятиглавый. Не лучше ли заснуть? Не спасут они хлопчиков. Не спасут.

Он сел на бревно и представил, как девятиглая сволочь будет вытаскивать парнишек из лабаза, как из консервной банки. Будет подкидывать их вверх по-крокодильи и глотать целиком. Посмотрел на восток.

Федька видел, словно наяву, как этот грузный мешок дерьма тяжело машет крыльями и долгими рывками приближается к мостику. Все головы его извиваются, как змеиные тела. Он голоден и думает только о жратве. Умолять его о милосердии? – смешно. Тварь подлетает, а тут, прямо на мосту сидит он, Федюн, в своей ворованной рубашечке и в светлых лаптях. И шёлковых портянках. Вот портянки и были особенно отвратительны.

Бубен пошёл по мосту и дошёл до ивы. От неё во все стороны торчали тонкие отростки. Вот такие дедушка нарезал, вымачивал и плёл в Кукуеве свои знаменитые корзины. От нечего делать Федюн срезал ножом несколько ветвей и начал не глядя плести хоть что-то. Видение не отставало.

Дракон планировал на мост. А на мосту сидели ребята. В белых своих рубашечках. И не пытались убежать. Гад садится и начинает скусывать головки. Светлые детские головки – по возрасту ребята просто пятиклассники. На каждую башку змеёву – по головке.

"Чтоб ты подавился, гад." – в тоске подумал Федюн. Ни с того, ни с сего вспомнился дед. Как в детстве хорошо было летом у него в деревне. Как сидели они с дедом на лавке под рябиной и листали книжку со сказками. Кругом всё зелено, вот как тут сейчас. Воздух такой сладкий-сладкий, пахнет мёдом и земляникой. Дедушка ему читает сказку про братца Кролика и братца Лиса. Федюня смеётся. Ему нравится этот хитрый братец Кролик. Как он с этим дёгтем придумал!

Дёготь. Бубен вдруг посмотрел на то, что сплёл. Маленькое донце, в четыре стороны торчат прутья основы. Он машинально собрал их ладонями и согнул, собирая в чашу. Плети он дальше – получится маленькая круглая корзинка. Величиной с голову ребёнка. Обмазать её дегтем да подсунуть братцу Лису… или кому другому.

– Лёнька, Костян! – кричал Федюн на бегу. – Я знаю, что делать! Снимайте с хлопцев одежду!

Любопытный Бубен в день приезда пошёл до ветру да заодно пошарил вокруг лабазов. И обнаружил большую бочку. Он сунул в неё нос. Это был дёготь. Видно, тут в здешних лесах идёт сбор смолы, когда драконы не летают. Тогда смолу хранят в лабазах. Вот оттуда этот острых запах, который он учуял ещё вначале.

Федюн быстро плёл из лозы высокие цилиндры. Это будут туловища. Вместо ног будут чурбачки. Костян и Лёнька рубят их своими палашами. Руки можно набить любым тряпьём. Главное – головы. И он торопливо вязал круглые корзинки. Потом все вместе они запихивали в них разорванные рубашки и заливали густой дёготь – материя сдержит вытекание. Потом обтягивали плетёные головы второй половиной белой рубашки. В туловище тоже помещали мешок с дёгтем. И ставили одетое в рубашку тулово на чурбачки, задрапированные штанами. Чурбачки тоже приклеены дёгтем к мосту. Универсальный материал. Потом водружали головы. Дальше шла тонкая работа. Рисовались всё тем же дёгтем лица и густо намазывались круглые макушки. На дёготь лепили перья из разодранной перины. В слабом рассветном свете корзинки будут похожи на растрёпанные детские головки – на светлые лохмы деревенских пацанов.